1-6

Глава 1.

Раннее утро, душная электричка, всё повторяется. Вагоны заполнены офисными служащими, сонные мужчины в дорогих костюмах, идеально выбриты и пахнут Hugo Boss, злые и голодные дамочки с ногами от ушей, юбки едва видны, черная стрелка чулок режет глаз. Как будто №5 единственное, что изобрело человечество.
А вы хотели бы быть женщиной?
На самом деле, тут каждый отстаивает свою индивидуальность, привирая количеством выпитых коктейлей. Здесь каждый так неповторим и уникален в своем стремлении скрыть сонливость.
На первый взгляд может показаться, что все хотят чего-то большего. Чего-то возвышенного, прекрасного, неприкосновенного…
На первый взгляд, эти молоденькие девушки сексапильны и непорочны.
На первый взгляд, даже юбки их не так уж коротки. Но в своем стремлении прибавить парочку-другую лишних коктейлей каждая выдает свой возраст. Вот той уже далеко за сорок, а эта ничего, кроме ксерокопий, не умеет. Вот тот, что пахнет Hugo Boss и гладко выбрит, он хочет спать, хочет чего-то более утонченного и нежного, подумывает, может снова отбелить зубы.
Он ехал этой веткой, в этом вагоне, в этот час и в эту минуту. Сидел напротив выхода, ничем не приметный мужчина с накрахмаленным воротничком.
Она тоже ехала в этом вагоне, в этот час и в эту минуту.
Он заметил ее, она его нет.
Такое часто бывает.
Она стояла спиной, заслонив очередную рекламу лазерной эпиляции, ничем не приметная, такая, как все. Такое часто бывает, в этом вагоне, на этой ветке.
Она говорила:
-Он сказал, что бросает меня. Что я надоела ему, представляешь?! И я так расстроилась, ведь мы планировали летом лететь на острова. Нет, ну ты представляешь?!
Говорила это, уткнувшись в рекламу лазерной эпиляции, подумывая, что, быть может, вот чего ей не хватает на самом деле.
Он смотрел на нее, ничем не приметный мужчина. Такое часто бывает. Черный костюм в тонкую полоску, галстук цвета морской волны, так ему сказали в магазине, кожаный портфель на коленях. Из кожи теленка, так ему сказали. Ничем неприметный, в лакированных туфлях, аккуратно уложенные волосы.
Округлое лицо, пивной животик, зеленые глаза, дорогие часы – подарок мамы.
Он изучал ее, с прилежным вниманием ловил каждое слово.
Она говорила:
-От расстройства я съела два лишних пирожных. И эти морщины вокруг глаз…
Со всей осторожностью глядел на нее: было в ее образе нечто особенное, то ли копна рыжих волос, то ли телефон последней модели.
Он готов был представить ее в чем-нибудь, помимо скучной юбки чуть ниже ягодиц. Может быть, в роскошном вечернем платье, может, и вовсе без одежды.
Он уже готов был увидеть ее лицо, но она сказала:
-А Донатан будет? Да? Ну, тогда я обязательно приду! Мне необходимо веселье.
Сказала это, уткнувшись в рекламу лазерной эпиляции, подумывая, что, быть может, вот чего ей необходимо на самом деле. А потом добавила:
-А он, он уже в прошлом! Это не я ему, а он мне надоел.
Он изучал ее, со всей внимательностью вслушиваясь в разговор, может, ему тоже стоит прикупить такой телефон?
-Эй, - мужчина вздрогнул. – Газету переверни.
-А, - мужчина последовал совету.
Сидящий рядом заговорщески хмыкнул, а затем вздохнул. Он-то не нашел в ней ничего привлекательного.
-Красотка, правда? – уточнил мужчина.
-Да уж, - отозвался сидящий рядом.
-Спорим на что угодно, ее грудь намного больше груди Памелы.
-Не хочу покупать тебе пиво, - скучающе ответил сидящий рядом.
-Да ты смотри, какие ножки! До таких бы прикоснуться хоть разок! – мужчину забавляли собственные слова.
-Ну да, никогда таких не видел, - пробубнил сидящий рядом.
-Признайся, ты ее хочешь!
-Не больше, чем выдохшееся пиво.
-Да ладно, я ж тебя знаю, - мужчина подтолкнул сидящего рядом.
Заулыбался, забавляясь собственными словами. Такое часто бывает.
Станция. Открылись двери.
Девушка с копной рыжих волос осталась, работала двумя станциями далее. Двое мужчин хлынули с общим потоком, в таких же черных костюмах в тонкую полоску.
-Простите, вы обронили бумаги.
Оба обернулись, проверили портфели. Нет, не их бумаги. Какой-то белокурый мальчик-подросток ловил листы, ловко перехватывал их на ветру. Какой-то мужчина в костюме неуклюже дергался на месте, причитая о спасенной жизни. Весь его смысл заключался в разлетевшихся бумагах.
Вся его сущность, заключенная в ловких руках мальчика-подростка.
-Глянь, ну и крошка, - на очередную девушку впереди.
Портфели на месте, всё в порядке.
-Вот это попка! Вот это ножки!
В холле молоденькая секретарша пожелала доброго утра. Такое часто бывает. Тут же коллеги окружили со всех сторон:
-В одиннадцать совещание, - раздалось слева.
-Обед с представителями токийской фирмы перенесли на четверг, - уже сзади. Кажется, ни к кому из вошедших.
-Документы и отчеты на столе, - тоже откуда-то слева. Оба мысленно проверили свои портфели. Всё в порядке.
-Люблю Люси! – это уже мужчина рядом, совсем скучающим тоном.
-Простите! -  кто-то наступил на лакированный туфель, голова идет кругом.
Люси – так звали молоденькую секретаршу из компании, в которой оба они работали с незапамятных времен.
Оба устали от этой работы, оба мечтают уволиться, оба нуждаются в деньгах. Оба – в черных костюмах в тонкую полоску, с галстуками цвета морской волны, так сказали в магазине.
Одному уже тридцать, обожает Hugo Boss, не имеет выдающихся способностей к работе, увлекается футболом и любит пиво. Холостяк.
Его зовут Мэтью, просто потому что так назвали.
Его напарника зовут Хёрли, как надоедливого толстяка из сериала «Lost». Толстяк вызывает симпатию. Ему тридцать шесть.
Холостяк всегда бегает за длинными ногами.
Толстяк обожает гамбургеры.
У обоих безупречно накрахмаленные воротнички.
Такова природа.
 
Глава 2.

Хёрли имел раздражающую привычку разъезжать по офису на стуле.
-Эй, Мэтт, может, сходим сегодня в бар? – оттолкнувшись от стола, Хёрли в одно мгновенье оказывается за спиной друга.
-Опять развеяться?
-Почему бы и нет?
-Я занят.
И всё-таки, Мэтью любил Херли, так, как будто Херли был его братом.
И всё-таки, Мэтью не был занят этим вечером. Не был он занят ни завтра, ни вчера. Его не ждала жена, не ждали дети, даже собаки не было. В его квартире существовало три вещи, достойные внимания: дорогой холодильник, огромный телевизор и мягкий диван.
-Мэтт, - протянул напарник, - только не говори, что у тебя свидание!
Мэтт молчал. Поменялись местами. Такое часто бывает.
-И как зовут эту крошку?
-Люси, - отмахнулся Мэтью.
Впрочем, какая разница, как ее зовут?
Мэтью не помнил ни одного имени за прошедший месяц, длинные стройные ноги и юбки всех цветов радуги, каждая думает, что он – именно тот принц, обещанный судьбой, но каждая не досиживала до конца, стоило только заикнуться о том, что личного автомобиля у Мэтью все еще нет.
Затем скучный ланч, скучное собеседование, документы, горы бумаг, договоры, контракты. Мэтью не давала покоя какая-то мысль, но какая – это и было главной загадкой.
Он отправил в рот две подушечки апельсиновой жвачки, и Хёрли, оттолкнувшись от стола, в одно мгновенье оказался за спиной друга:
-Как ты можешь жевать эту гадость?
-А как ты можешь жевать это? – невозмутимо, указывая на пакетик сырных чипсов.
Херли был чудаком. Ребенок в дорогом костюме, уверенно топтавшийся на одной и той же ступени карьерной лестницы вот уже который год.
В Херли прекрасно уживались ответственность и привычка опаздывать, непосредственность и страх перед женщинами.
Он нежно лелеял любовь напиваться, и не представлял субботний вечер без какой-нибудь красотки у барной стойки. Так он сам о себе говорил, этот большой ребенок в дорогом костюме.
Но на самом деле, Херли обожал Мэтью и тяготел к поразительно неуместным шуткам. Больше всего на свете боялся оказаться отвергнутым. И когда однажды жена заявила, что подает на развод, ад обрушился на Херли, и шутки его стали еще более нелепыми.
Поэтому, вместо вечера на мягком диване, Мэтью отправлялся в бар, как считал, чтобы найти подходящую невесту, на самом деле – поддержать Херли, своего лучшего друга с незапамятных времен.
Такое часто бывало.
Почти каждый вечер Мэтью и Херли возвращались в до боли знакомый мир, в вереницу длинноногих девиц, к спасительному обожаемому бокалу пива.
Светлое, темное, красное, с пеной или уже без, оно было разным, дражайшее пиво. Игривое, ледяное, теплое, горькое, сладкое, вкусное, ужасное, пьянящее, отрезвляющее – оно было разным, словно девицы у барной стойки, только стоило дешевле.
-Эй, как думаешь, найдем сегодня цыпочек? – Херли опрокинул первый бокал.
-Как знать, может нам повезет, - Мэтью было всё равно. Ощущение, будто потерял нечто важное, потерял это сегодня утром вместе с кипой тех жизненно важных бумаг.
Вот что не давало покоя весь день.
-Думаешь о той красотке? – Херли предпочитал темное пиво.
-О какой из? – уточнил Мэтью, неизменно выбирая светлое.
-О той, что из метро.
-Ооо! – возглас удивления, Мытью сделал глоток, хлопнул друга по плечу, - твой личный рекорд! Ты не думал ни об одной женщине так долго.
-Кроме Кети, пожалуй, - поправил Херли.
-Кроме Кети, - согласился Мэтью.
-Ей уже семнадцать, милашка.
Кети была лучшим, что случалось с Херли. Единственным, чем он гордился по-настоящему. Кети была той, перед кем Херли робел больше всего. Кети была его дочерью.
Как две капли воды, походила на свою мать – те же прямые волосы, темные и длинные, золотистая кожа, карие глаза. В школе от мальчиков отбоя нет.
Херли предпочитал темное пиво, напоминало о жене.
Всё повторилось. Мэтью и Херли уснули в одиночку, каждый в своей квартире. Чувство, что это уже было. Неумолимое чувство, будто повторится завтра.
Всё, как вчера, как вечность назад. С трудом вспоминается детство, как будто этот черный костюм в тонкую полоску прирос намертво.
Нет выхода.
Такое часто бывает.
Та же давка в метро, та же реклама лазерной эпиляции, твоя станция, начищенные до блеска туфли. Кожаный портфель. Накрахмаленные воротнички. Херли треплется о девках, как будто переимел их всех, на самом деле – ярый однолюб.
-Смотри, какая девушка! – подтолкнул Херли.
-Ага.
-Не нравится? Темненькая ведь.
-Отвали.
Приветливая Люси желает доброго утра, она всегда одинаково безупречна и улыбчива, сколько бы ей ни платили.
-Эй, Херли, может, сходим сегодня в бар? – Мэтью отталкивается на стуле и в одно мгновенье оказывается за спиной друга.
-Опять развеяться?
-Ну да.

 
Глава 3.

-Так как насчет бара?
-Как-то не по себе мне от всех этих девиц.
-Херли, ты?
-Нет, всё работа.
На минуту Херли сделался серьезным, сдвинув брови к переносице, со всей внимательностью пробежался глазами по отчетам.
-Ладно, - одиночество одержало верх. – Стоит сходить.
Мэтью отправил в рот две подушечки апельсиновой жвачки, согласно кивая.
Еще до знакомства с Мэтью, Херли приходил в этот бар с однокурсниками после занятий. Тут он впервые встретил Дженнифер, тут он делал ей предложение.
Тут началась его жизнь.
После университета друзья разбежались, Херли познакомился с Мэтью и привел его в свое любимое местечко. Практически каждый вечер, кроме праздников, Херли проводил свое время в этом баре, опустошая карманы и кошелек. Он уверял, что приходит сюда, чтобы полюбоваться на красивых девиц, но на самом деле всё еще надеялся, что однажды Дженнифер тоже сюда заглянет.
Херли глотал пиво жадно, будто его мучила жажда, Мэтью предпочитал растягивать удовольствие. Ему понравилась одна девушка, случилось это после третьего бокала, когда цвет ее волос стало невозможно различить.
Херли затянул долгую песню о Дженнифер, о том, как скучает по ней, как любит ее, как жалеет о случившимся. Было в этом что-то особенное, потому что случалось не часто. Мэтью разглядывал посетителей, какая-то мысль не давала покоя, и он не сразу сообразил, что дело было в той девушке. Платье ее оголяло лишь щиколотки, и вот что бросалось в глаза больше всего.
Херли говорил о Дженнифер и пил, пил и говорил, пока не начал сбиваться с мысли. Когда усидеть на стуле оказалось непосильным, бармен аккуратно намекнул, что может вызвать такси. Но Мэтью все еще был относительно трезв и не желал идти домой.
Он вывел друга на улицу, и оба они медленным неуверенным шагом побрели в поисках скамейки.
Херли говорил о Дженнифер, будто надеялся, что она сейчас заберет его к себе, будто хочет все еще видеть его и заботиться о нем. Будто все еще носит его фамилию, и вообще его любит.
-Садись, Херли, - скомандовал Мэтью, усаживаясь следом.
Холодный воздух прояснял разум, и Мэтью не был уверен, хорошо ли это. Он начинал понимать всю безысходность положения, начинал вспоминать свою ненависть возвращаться в пустую квартиру, начинал жалеть себя.
-Дженни – моя бывшая жена, и я безумно влюблен в нее! – констатировал Херли.
-Знаю, - отозвался Мэтью.
-А я и не тебе, я вот ей.
Мэтью повернул голову. К ним подошла девушка, черты скрывались под покровом ночи. Кутаясь в легкую куртку, она протянула руку:
-Вы вот забыли.
Бумажник.
-Вы спасли мою жизнь! – Херли смог распознать свою пропажу.
Девушка улыбнулась.
Мэтью задумался.
Херли икнул.
-Вот только не надо… - заверещала она.
В молчаливом испуге Херли подался вперед. Его стошнило прямиком на туфли девушки, а Мэтью отметил, что это она приглянулась ему в баре.
Трое молчали. Херли мучился рвотными позывами, девушка билась мелкой дрожью, кутаясь в легкую куртку, Мэтью думал, что не так уж и холодно для этого времени года.
-Полагаю, извинениями не отделаешься, - он первым нарушил тишину.
Девушка кривила губы.
-Что теперь делать?
-К Дженнифер! К Дженни!
Девушка пожала плечами.
Воздух прояснял разум, Мэтью начинал ненавидеть холостяцкую свободу.
-Может, ко мне?
-Боже!.. - заверещала она.
Херли икнул. Сдвинулся левее, его стошнило.
-Как теперь извиняться?
-Может, вызвать скорую?
Девушка кривила губы.
Больше всего на свете ей хотелось быть дома. Дурацкая привычка возвращать потерянные вещи, привитая работой официанткой, и гнетущее одиночество, гонящее тебя из дома при любом удобном случае.
-Не, Херли справится сам. Сейчас вызовем такси.
Девчонки всегда говорили, пойди развейся, дома будешь сидеть, незамужней помрешь. Замуж хотелось до смерти, это да.
-Спасибо, - сказал Мэтью.
-За что? – удивилась девушка.
-Не тебе, - уточнил он. – Оператору.
 Воздух прояснял разум, пустые глаза Херли рвали покров ночи. Вероятно, его мысли крутились вокруг бывшей жены, если только он вообще о чем-нибудь думал. Мэтью отметил, что не так уж и холодно для этого времени года. Девушка куталась в легкую куртку, всё еще не зная, что делать. Боялась шевелиться.
Так они простояли с четверть часа, выжидая такси. И, когда Херли был отправлен по назначенному адресу, Мэтью подхватил незнакомку на руки, давая ей возможность избавиться от туфель.
-Я вас ненавижу, - констатировала она.
-Я себя тоже порой ненавижу, - признался Мэтью, про себя отметив, что весит она тяжелее, чем кажется.
-А почему мы тоже не сели в такси?
Стыдно признаться, что не торопишься домой. Что тебя там никто не ждет.
Ей вот тоже надеялось, что незнакомец сейчас придумает какое-нибудь экстравагантное оправдание, что до восхода будет носить ее на руках по городу, а потом оба, уставшие и замерзшие, рухнут в его кровать, сгорая от любви и вожделения.
У него же нет кольца на пальце.
Но Мэтью не знал, как объявить о своем гнетущем одиночестве, и в следующий час уже лежал в постели, один, подсчитывая, сколько денег пришлось спустить за ночь.
На прощанье сунул не очень приличную сумму на новые туфли, надо будет стрясти их с Херли.
Глава 4.

Мэтью разбудил крик соседки, по выходным вся их чокнутая семейка собиралась за ужином и начинала выяснять отношения.
Сон был испорчен.
Соседка кричала, что весь дом держится только на ней. Дочь – что от нее многого требуют, дед, не понятно, с чьей стороны отец, что ветеранов перестали уважать.
Мэтью выполз из спальни, в холодильнике только пару банок пива, зато по кабельному какое-то новое шоу про песни и пляски. Можно глянуть.
Первые три участника – из ряда вон, остальные уже лучше, последний понравился бы больше всех, но пиво внезапно кончилось. А голод усиливался.
Соседи не думали прекращать, младший сын перекрикивал отца, говорил, что родители слишком давят на него, сестра ему подвывала. Дед все еще не унимался с участью ветеранов, а мать отказывалась от своих домашних обязанностей.
Разорался младенец других соседей. Он только недавно родился, но уже имел претензии к жизни.
Голод нарастал.
Суббота была испорчена.
Вызвонить Херли не составило труда, тот, видимо, тоже мучился истеричными соседями.
Договорились встретиться в центре, в парке. Темнело, улицы наводнили малолетки. Бесстыдно жались на скамейках в парках, под покровом ночи, пока не видят родители.
Херли хотелось зайти в приличное место, плотно пообедать, он скучал по стряпне жены, Метью время от времени наведывался к матери, сегодня он настаивал на гамбургере.
-Красотка, правда? – подтолкнул Херли.
Официантка лениво перекатывала языком жвачку, покачиваясь на пятках.
-Эта? – уточнил Мэтью.
-Котлета из говядины или курицы? – переспросила официантка.
-Да ты смотри, какие ножки! – шепнул Херли.
-Из говядины.
-Картошка большая? – лениво чиркает в блокноте.
-Двойную можно?
-Красивая ведь!
-Можно.
Херли жадно набросился на еду, Мэтью бесился, что здесь не подают пива, но голод взял вверх. Он быстро разделался с гамбургером и повторил заказ, платил Херли, можно было ни в чем себе не отказывать.
Белый поднос с пластиковой тарелкой резко падает на стол.
-ВОТ! - официантка билась мелкой дрожью. Оба подняли головы.
Перед ними была уже не та со жвачкой. Не перекатывалась на пятках. Стояла с уверенно протянутой рукой, подавала деньги.
Херли не понял ничего.
Девушка узнала их сразу, особенно этого ублюдка, что постарше. Попробуй не запомни, когда кто-то блюет на твои самые любимые туфли.
-Мне ваши подачки не нужны, - заявила она.
-Простите? – Мэтью тоже ничего не понял.
-Деньги, - уверенно потрясла ими, - заберите их, ради бога!
Херли потянул руку, отказываться от денег грешно.
-Как это не нужны? – недоумевал Мэтью.
-Я в состоянии купить себе туфли, - с радостью отдавая их Херли.
Херли понял. Он уже был в курсе случившегося, ели же за его счет.
Мэтью тоже всё понял, он теперь узнал ее. Пригляделся. Подумал, что ночью была симпатичнее.
Слишком уж угловатая и неладная, с грубым резким голосом, всё что-то бьется мелкой дрожью.
Херли подцепил картошку, обмакнул в кетчуп.
-Не, это тебе на чай, - жуя.
На самом деле, страх перед женщиной заставлял вести себя по-идиотски. Заставлял быть уверенным в своей неотразимости. Заставлял гордиться неповторимой харизмой, обаянием и крутизной. Заставлял макать картошку в кетчуп и громко чавкать.
-Ну только если на чай и хватит, - сердилась она.
Самоуверенные блюющие ублюдки, эти вечно к ней клеились. А она-то замуж хочет, понимаете?
-О! – смекнул Мэтью. – Могу тогда на ужин пригласить.
Вскинула бровь в знак глубочайшего презрения.
-Сюда?
Не блюет, но тоже не лучше других. Хоть и кольца на пальце нет.
-Или, может быть, в Макдональдс?
Херли печально вздохнул, кетчуп кончился и снова полезли мысли о жене. Он безумно соскучился.
Мэтью не понял.
-В Макдональдсе шумно всегда, мы туда не ходим.
Чтоб не показаться занудным стариком, добавил:
-И еще эти малолетки по вечерам, вечно трутся в Макдональдсах, жмутся там друг к другу, смотреть тошно.
Девушка развеселилась. Ненависть сменилась жалостью, видимо, совсем придурошные.
-Вам, наверно, по жизни не везет?
-Почему это? – чавкнул Херли, смазывая остатки кетчупа.
Пожала плечами, мол, сами додумывайтесь.
-Нет, - обиделся Мэтью, - везет! 
Решил, что туфли ее стоили дороже той суммы, что теперь лежала перед ним.
-И работа неплохая, и квартира есть.
Как бы намекнул, что может еще денег подкинуть, хотя на счет работы соврал. Он тоже уверенно топтался на одной и той же ступени карьеры, и конца края не было нудным отчетам и бумагам.
-Ладно, - сдалась девушка. – Зовите меня на ужин.
Херли обрадовался. Мэтью напрягся, придумывая, куда ее повести. И успеет ли он проголодаться до вечера.
Ушла, вернулась к работе небрежной походкой, деньги оставила на подносе.
-Гордая какая, - сказал Херли.
-Нет, - возразил Мэтью, - на такую сумму ей ничего не купить. Она же девушка.
Херли промолчал. Он знать не знал, что сколько стоит из женских безделушек. Дженнифер всё покупала сама, Херли никогда не интересовался цифрами на счете.
Когда было туго, спасала кредитка, в остальное время справлялись без строгого подсчета и контроля. Кети помогала бабушка, одна и вторая.
Может, поэтому Дженнифер подала на развод? Может, ей тоже хотелось большего?
 
Глава 5.

Когда с бургерами было покончено, оба решили, что надо раздобыть по пиву. Херли разволновался предстоящим свиданием, Мэтью мучила жажда.
Признаться, он тоже порядком трусил. Привык к коротким юбкам и длинным ногам, к кокеткам с приторными голосами, по именам можно было не запоминать.
А  с этой что-то неладное. Вся она какая-то грубая, решительная, без претензий на поиски принца. Там Мэтью думал о незнакомке.
А девушка думала, веселее с этими двумя, чем одной вечер коротать. Тащиться куда-нибудь и деньги тратить, пусть уж другие платят. Ей очень хотелось в то замечательное кафе в стиле 60-х, с постерами Мэрлин Монро по всем стенам, о котором уже все на работе трещат.
А ее туда никто не зовет. Она слышала, что цены там невообразимо высокие, и большинство еды не стоит того.
Но одни только фото Монро, за них можно душу продать. Ей так хотелось, чтобы кто-нибудь сводил ее туда!
Выйти замуж за кого-нибудь из этих двух она и не предполагала даже, уж больно оба не в ее вкусе были. Особенно тот, что помладше, с пивным животиком.
По субботам ее смена всегда начиналась в полдень и заканчивалась в десять. Никто никогда не встречал с работы, поэтому закрывать магазин всегда приходилось ей. Другие девчонки разбегались, как только в зале гасили свет.
Она вышла самой последней и в этот раз, оба придурошных караулили у главного входа, так что пришлось наспех кинуть форму на дно шкафчика, на всякий случай подкрасить ресницы, быстрым движением провести расческой по жестким, непослушным волосам.
Херли принял для храбрости, так что при виде девушки недовольно цокнул языком:
-Ну наконец-то! Мы устали ждать.
Мэтью тоже подвыпил и взбесился, опять ее било мелкой дрожью. Та же легкая куртка, не по сезону. В джинсах она походила на подростка, подумают еще, что педофилы какие.
-Вы придумали, куда пойдем? – спросила она.
К концу смены сил уже не осталось, лень было даже отказываться от приглашения. Ей не хотелось ни есть, ни возвращаться домой.
-Нет, - расстроено ответил Херли.
-Нет, - подтвердил Мэтью.
Ясное дело, кафе в стиле 60-х, о котором все вокруг трещали, тоже уже закрыто. И не было ни одной мысли, куда бы пойти.
-Можно в бар, как вчера, - предложил Херли.
Точно придурошные, решила она.
-А можно и в бар, - подтвердил Мэтью.
И не было сил сопротивляться.
Такое часто бывало.
Мэтью и Херли вернулись в до боли знакомый мир, в вереницу длинноногих девиц, к спасительному пиву. Настроение куда-то исчезло, сказать было нечего.
Мэтью понравилась одна девушка, случилось это после третьего бокала пива, а потом Херли затянул песню про Дженнифер, от чего в компании сделалось еще более тоскливо. Нытье про бывшую жену уже не входили ни в какие ворота, поэтому Мэтью принялся размышлять о жизни, о том, что кому-то дорого прошлое, а кому-то – кипа бесполезных бумаг.
Вспомнился мужчина в костюме, неуклюже дергался на месте, причитая о спасении. Какой-то скромный мальчик-подросток, и то, как всё это не давало покоя остаток дня.
-А чего они развелись? – спросила она.
-Кто?
Так стало ясно, что они до сих пор не знают имен друг друга.
Все обменялись рукопожатиями, представились.
-Херли.
-Патриция, очень приятно.
-Мэтью, можно просто Мэтт.
-И мне очень приятно.
-Можно просто Пат.
Затянулся разговор, в основном, про Дженнифер и причину развода, под грустные вздохи и ахи. Если честно, Пат было плевать, кто почему развелся. Но за болтовней Мэтт и Херли пили меньше, а еще одной пары обуви лишаться не очень уж хотелось.
По воскресеньям гамбургерная не работала. Пат постепенно успокоилась, перестала следить за временем.
-Я люблю R.E.M! – пищал Мэтью.
-Да-да, «Зеленая миля»! – твердила Пат.
-Черепашки-ниндзя, - настаивал Херли.
Выяснилось, что Пат едва стукнуло девятнадцать. Мэтью злился, он никак не представлял, что его первая постоянная девушка будет такой молодой. Будет на два года старше Кети.
Херли веселился. Выходило, что Пат родилась в тот год, когда он окончил школу. Он пустился вспоминать молодость, и всё снова свелось к Дженнифер.
Он женился в девятнадцать, Дженнифер только вчера праздновала совершеннолетие, шел второй месяц беременности, никто не был в курсе.
Пат тоже пьянела, обычно растягивая легкий коктейль на целый вечер, сегодня заказывала уже четвертый бокал пива. Темное, крепкое, оно било в голову. Еще немного, и к горлу подступит тошнота.
-Люк Скайуокер латентный гомосек, - заключил Херли.
Надо что-то возразить, Пат возмущенно глянула на Мэтта, надеялась на поддержку, но поняла, что ничего не знает о Звездных Войнах, и разрыдалась.
Ей стало обидно за Люка, кто бы он ни был.
Такое часто бывает.
 
Глава 6.

О том, что пришла осень, люди узнавали из газет. Лишь самые любопытные замечали, как отцвели петунии в городском парке, намного позже обычного. По утрам на траве – робкий иней, в обед – первый снег, таял, не касаясь земли. Мэтью подумывал о зимнем отпуске, может быть, о Греции или Турции.
Выяснилось, что Пат не была нигде.
Через неделю после знакомства, Пат призналась в любви к Мэрлин Монро, и Мэтью с Херли повели ее в то кафе 60-х, страсть всех девчонок. Примерно тогда Мэтью понял, что Пат очень даже ничего, а Херли – что он в этой компании третий лишний.
Мэтью встречал Пат после работы, в джинсах и куртке она всё еще походила на подростка, но больше не казалось такой уж грубой, угловатой. В ее крупной тяжелой руке он находил что-то миленькое, а голос, похожий на несломанный голосок мальчишки, стал родным.
Всем этим он делился с Херли, и Херли чувствовал укол ревности. Не хотелось терять друга, и так хотелось вернуться к семье.
Время от времени, крутились мысли о спорте. Хотелось сбросить лишний вес, может, Дженнифер вернется. Может, разница в возрасте станет чуть меньше.
Постепенно, Пат и Мэтью стали проводить время без Херли, так наступила зима. Начались Рождественские каникулы и Херли забрал Кети к себе.
Так Пат и Кети сдружились, найти общий язык оказалось легко. Обеим нравились одни и те же фильмы, мальчиковые группы и томный взгляд Монро.
У Кети уже появился парень, и девушки быстро решили, о чем сплетничать интересней всего. Пат чувствовала неловкость, в некоторых вещах дочь Херли казалось намного более зрелой и опытной. Она знала о таких штуках, о которых девчонки с работы не болтали, не то место было. Кети многому учила Пат.
Мэтью видел это. Походка ее изменилась, стала элегантной, как будто прибавила в росте, выпрямила плечи. Изменила прическу.
Мэтью подумывал об отпуске, может быть, о Греции или Турции, начинать можно было с чего угодно. Ему уже не терпелось свозить Пат куда-нибудь. С особым упоением дарил ей цветы и шоколад, стойко держался возле примерочных, Пат никогда не пускала внутрь.
Через пару дней после Рождества Пат предложила сходить в кино, на милую зимнюю комедию про любовь, именно такую, когда в зале собираются одни младшеклассницы.
Кети согласилась, искренне считая, что Пат такое идет на пользу. Ей нравилось проводить время вместе, быстро нашли, о чем секретничать. Хранить тайны от родителей было очень весело.
Самой большой тайной Кети было то, что она лишилась невинности в восьмом классе. С тогдашним выпускником школы. А теперешний ее парень уже успел сделать ей предложение, всё, как положено: на одном колене, с букетом красных роз наперевес, сплошная романтика.
У Пат подобных секретиков не было, она многое рассказывала матери, отец давно ушел из семьи.
И замуж ее никто не звал, так уж сложилось. Больше всего на свете Пат бесилась от своих жестких волос и довольного большого, для девушки, размера ноги. Кети подшучивала, называя ее сасквочем. Пат звала ее трусихой, Кети отвергла предложение. Обе заговорщески хихикали.