Не знаю, как назвать...

Ольга Николаева сладко потянулась в кровати и тут же вспомнила свой сон. Они приснились ей все вместе: давно умершие мама и отец, почему-то ее бывший муж, тетя. Изображение было плоским, будто нарисованным на тонком стекле. Ничего не говорили. Просто смотрели. Она совсем не испугалась. Удивилась только. Мама что-то хотела сказать, но не могла, наверное, только руку протянула зачем-то. А потом во сне появилась любимая внучка Сашка и закрыла собой всех. Ее Ольга видела очень четко, и она была живой, как всегда.

   Проснувшись, она долго ломала себе голову, пытаясь истолковать этот сон.  Так ничего и не придумав, успокоила себя мыслью, что покойники - это к перемене погоды и отправилась по делам. Ольга была в отпуске и хотела спокойно, без суеты посетить женского врача. У нее была одна болячка. Серьезной опасности для жизни эта болячка не представляла, и врачи не видели причин для экстренных мер, а рекомендовали  только периодически подлечиваться и проверяться каждый год, что она и  решила сделать.
 
Немолодая уже докторша, посмотрев ее на аппарате, сказала: «На вашем месте я бы легла в больницу», перечеркнув, таким образом, все планы на ближайшее время.
 
   Теперь все откладывалось на потом: и увольнение со старой работы, и визит на новую,  и празднование дня рождения с друзьями. Ольга с ужасом вспомнила, что она давно перестала пить рекомендованные ей травы и вот теперь приходится расплачиваться за свою беспечность. Стало страшно. К этому она была не готова, если вообще можно быть готовой в этом случае. И так захотелось пожить еще. Начала уговаривать себя: «что делать, я немолода, а когда-нибудь умирать все равно придется», только это мало помогло. Не ныть и относиться к этому философски почему-то не получалось. Да и кто сможет убедить себя в том, что жить уже не стоит! Только сумасшедший. 

    Нужно было обсудить это с кем-нибудь. Она давно заметила, что когда поговоришь с кем-нибудь о своих проблемах, становится легче. Только с кем? Живет она давно одна и близких людей у нее теперь мало, только сын и его дети. Дети еще малы. И она позвонила сыну, который жил в том же городе, недалеко от нее со своей семьей: женой Наташей, на которой был женат вторым браком и трехгодовалой дочерью Ирочкой, забавной и всеми любимой девчонкой.

- Знаешь, я заболела.
- Да.
- Мне нужно лечь в больницу. Ты отвезешь меня туда?
- У меня нет денег на бензин.
- Я заплачу.
- Хорошо.

  Отметив про себя, что он даже не спросил, что с ней случилось, она стала собираться. И долго не могла сообразить, что именно нужно взять с собой, грустные мысли лезли в голову.  Вещей в больницу она решила взять побольше, чтобы было комфортнее (все равно на машине поедем, не тяжело нести будет!). Кинула в сумку свою любимую чашку, тарелку, чтобы не кушать из больничной посуды, кучу салфеток и шлепанцы, чтобы можно было ходить в душ, а не лежать там грязной старухой с немытыми волосами. Покончив со сборами, села ужинать и задумалась.

    Она уже давно смирилась с тем, что остается одна со своими мыслями, порой страшными, чтобы не случилось. Точнее, пыталась привыкнуть. Это было каждый раз тяжело. Но вешать на других свои проблемы сейчас не принято. Вот если бы была жива мама! Она бы пожалела. Она опять вспомнила свой сон. Надо смириться.

    Виктор был женат недавно. Это был его второй брак и, как ему казалось, последний и очень удачный. Первая жена ушла от него к своему однокласснику, забрав детей и все ценное, что смогла увезти. Одноклассник бросил ее через две недели, но Виктор так и не смог простить, а вскоре встретил  эту свою нынешнюю, Наташу, которая устраивала его во всех отношениях и родила ему еще одну дочку. Свою вторую семью Виктор очень любил и очень боялся потерять.
 
    Звонок матери его не обрадовал. Надо было объяснять жене, куда он едет, а она очень не любила, когда он проявляет заботу о ком-нибудь еще, кроме ее. Считала, что любить он должен только ее, единственную, а все другие люди из его прежней жизни: дети от первого брака, старая мать - это было второстепенным и не учитывалось. Поэтому, когда Виктор сказал, что завтра утром повезет мать в больницу, она сделала удивленное лицо.

- Мы же планировали ехать в магазин, за стенкой!
- Я уже пообещал!
- Откажись. Соври, что машина неисправна. Доедет электричкой. Электрички часто ходят.

   Свою свекровь Наташа не любила, воспринимала ее как помеху в своей семейной жизни. Старая. Болеет часто, помогай ей! Она вышла замуж в первый раз и почему-то считала, что никому ничем не обязана.  А тут эта старуха. «До больницы доехать не может, видите ли! Дохлятина!» - Наталья была образованным человеком,  но наедине с собой в выражениях не стеснялась.

Утром Ольга позвонила сыну.
- Ну, когда ты за мной приедешь?
- Я сегодня не могу.
- Ты же обещал…
- У меня изменились планы.

      От неожиданности Ольга даже ничего не ответила, а, повесив трубку, долго сидела в растерянности, недоумевая - «Ну почему сразу не сказал!»
Потом стала выбрасывать из сумки все в обратном порядке: кипятильник, книгу и любимую чашку, и еще все тяжелое. Покончив с этим, взяв сумку, которая почему-то легче не стала и тянула к земле, поехала в больницу сначала автобусом, потом электричкой, потом опять автобусом.…  И уже больше не думала ни о Викторе (бог с ним!), а только о том, чтобы все обошлось и на этот раз.

   А в больнице, как в больнице. Как всегда. Больные, медсестры в халатах, синих почему-то, врачи, запах лекарств, свои какие-то проблемы. Но оттого, что помощь все-таки близка, ей стало легче. «Все-таки еще не поздно, можно сделать операцию, я еще успею удалить из себя все плохое».

Врачом была очень миловидная  женщина.
- Не расстраивайтесь, мы проведем анализ.  Это небольшая операция, минут 10, вы ничего не почувствуете. Если все окажется нормально, мы отпустим вас домой. Если нет – приедете позже на операцию, удалим все, что не понравилось.

Все быстро закрутилось. Утром ее заставили сдать все анализы и к обеду она уже, была в операционной.  Медсестра делала в вену укол наркоза и специально, чтобы отвлечь ее, спрашивала, есть ли у нее аллергия на препараты. Ольга собралась ей ответить, но не успела, все поплыло перед глазами и она провалилась в какую-то глубокую яму, которой не было конца.
      
    Очнулась она уже не в операционной, а в отделении, на своей постели. У кровати сидела соседка по палате, Марина, с которой она познакомилась вчера и которая уже прошла через подобную процедуру, а теперь помогала всем оправиться от наркоза. Бумажной салфеткой Марина вытирала обильные слезы, которые почему-то текли по щекам Ольги.

- Это наркоз так отходит, не волнуйся – сказала она ей. – Все хорошо, ты в палате, все уже закончилось.

     Слезы стекали по щекам, попадали в уши, капали на подушку, но вытереть их Ольга не могла. Руки и ноги у нее одеревенели и не слушались и почему-то хотелось плакать еще и еще. Ольга лежала и плакала. Ей казалось, что это так и нужно и хорошо и что можно вот так реветь, и никто тебя не осудит…

      Марина оказалась права. Скоро наркоз прошел, и к вечеру Ольга уже смогла подняться с кровати. Они с Мариной сидели и разговаривали о болячках, когда раздался звонок. Звонил Виктор.

   - К тебе можно приехать?
   - 9 палата.
Они с Наташей привезли гостинцев, немного посидели и уехали. Ольга подумала про себя: «совестно стало, наверное», но озвучивать ничего не стала, сдержалась, голова кружилась после наркоза и не хотелось никого воспитывать.

     А Виктору не было стыдно. Просто больница, где лежала мать, находилась недалеко от того места, куда приехал он по своим делам. У него был свой небольшой бизнес по  продаже антикварных икон. Чтобы раскрутиться, Виктор взял кредит, задолжал и теперь не мог расплатиться. Человек, к которому он ездил, обещал помочь, но обманул и теперь Виктор совсем не знал, что ему делать.  После неприятного разговора он нервно крутил руль автомобиля, молчал и только тут заметил, что едет по улице, на которой находится больница.

- Заедем?- спросил он жену.
- Ну, позвони…

    После больницы поехали домой. Материны проблемы больше не обсуждались в семье. Виктор знал, что Наташе это неприятно и молчал.
 
Дома их ждал неприятный визит.
Не успели они войти в прихожую, как зазвонил домофон.

- Кто там?
- Милиция, судебные приставы. Нам нужно видеть Виктора Петрова.
Наталья испуганно посмотрела на мужа. Тот развел руками: «Пусть входят!»

В комнату вошли два подтянутых молодых человека, в форме, представились
- Вы Петров Виктор Николаевич?
- У Вас большая задолженность по кредиту в банке, вы знаете?
- Да
- Почему не платите? Вы проживаете здесь? Это ваша семья? – спросил самый представительный из двоих, начальник, наверное, строго глядя на Наташу.

- Это моя семья, но живу я не здесь, у матери - почему-то соврал Виктор - Мы разводимся, я зашел только за вещами. Когда имущественные дела, связанные с разводом закончатся, я начну платить. Свободных денег у меня сейчас нет.

- Мы вынуждены последний раз предупредить Вас, что если Вы не заплатите, на ваше имущество будет наложен арест - приставы еще раз огляделись вокруг, будто приценивались и ушли.

     В квартире стало тихо. Виктор думал о том, где же все-таки взять денег и как сказать матери о том, что он соврал, что живет он у нее, и в следующий раз приставы придут к ней домой. Наталья подумала: «Может, правда развестись? Как хорошо, что в следующий раз они сюда не придут. Пусть старуха и разбирается. Это ее сын».

    Больничные дни прошли в разговорах. Когда люди вот так, сходятся ненадолго, они, как правило, очень искренни друг с другом. Как случайные попутчики в поезде. Все равно расстанутся скоро и никогда больше не увидят друг друга, а оттого  и нет нужды что-то приукрашивать. У Марины  муж был намного моложе ее и она очень переживала за него, как он там один, не нашел ли кого взамен. Но муж приезжал к ней почти каждый день, привозил еду и цветы, и по нему было видно, что он ее любит и никого не ищет.

    Так прошла неделя. К концу ее пришел результат анализа. Он оказался хорошим.
 «Как камень с души» - подумала Ольга и терпеливо стала ждать выписки.
За день до того, как ее выпишут, она позвонила сыну. Трубку взяла Наталья.

- Как дела у вас?- спросила Ольга.
- Отлично.
- У меня тоже все нормально. Завтра выписка. Вы заберете меня?- потом добавила - мне нельзя носить тяжелое.
 - Нет, мы не можем. Мы поедем в магазин, покупать мебель на кухню. Моя мама дала нам денег.- Про себя подумала: «Не то что ты!», но вслух сказала: «Вас мы сможем подвести только до электрички».
- До электрички не нужно. -  Ольга дала отбой и задумалась. Что делать? Звонить знакомым - неудобно, они знали, что у нее есть сын, и что у него есть машина. Было стыдно. Денег на такси до дома не было. Ехать получалось далеко и дорого очень.
- Ничего. Потихонечку доберусь сама. - Решила она, наконец.- Анализ хороший, это главное, что грустить? Доеду.

     На следующий день, выйдя из больницы, она направилась к больничной помойке. Там, раскрыв свою злополучную сумку, стала выбрасывать из нее вещи до тех пор, пока та почти совсем не опустела. Проделав это, пошла потихонечку на автобусную остановку, села в подошедший автобус и поехала на вокзал. Выписка в больнице начиналась с обеда и, когда Ольга приехала на вокзал, оказалось, что она попала в перерыв и что ближайшая электричка будет через два часа. «Надо было посидеть в больнице» - запоздало подумала она, усаживаясь на скамейку в зале ожидания.

      Электричка задержалась и была такая полная, что сидячих мест не было совсем. Ольга протиснулась к стене рядом с окошком. Было душно, тесно и пахло чем-то грязным. После двухчасового сидения на вокзале она чувствовала себя ослабевшей, но никому не приходило в голову уступить ей место на скамейке, а просить было неудобно. Мало ли какой человек попадется, накричит еще или наговорит что-нибудь неприятное. С виду-то она не инвалид и одета прилично.
 
       Ольга старалась смотреть в окно и ни о чем плохом не думать, как  вдруг почувствовала ноющую боль внизу живота. «Ну вот, приехали» - подумала она. – «Этого мне только не хватало» - и поняла, что у нее началось кровотечение. Делать было нечего.  Какие уж тут дела, если стоишь, прижатая к стене и до дома еще ехать и ехать. Она поставила сумку на пол и согнулась, положив руку ну живот. Пожилой мужик, сидевший на скамейке напротив, пристально взглянул на нее, но ничего не сказал. Ольга почувствовала, как тоненькая струйка теплой крови потекла по ноге прямо в туфлю. «Хорошо, что я в брюках» - тупо подумала она – «Что делать-то, господи? Опять в больницу возвращаться?» Дома, в холодильнике у нее лежало лекарство, которым можно остановить кровотечение примерно на сутки. Она держала его на всякий случай, мало ли что. И  Ольга решила ехать домой, а там будь что будет.

       В автобусе, на котором она приехала к дому, ей пришлось тоже стоять. Тут уж она сама не садилась, боялась, что кровь просочится через брюки и все станет видно, а когда оказалась дома, одна, совсем обессилив, присела на стул в коридоре и заплакала. Отдохнув, Ольга встала, скинула с себя испачканную одежду, пошла в ванную и стала потихоньку смывать с себя кровь. Помывшись, пошла на кухню. Достала из холодильника спирт, ампулу с лекарством и сделала сама себе укол. Потом пошла в комнату и легла на диван.  «Все» - сказала она сама себе.- «Теперь только ждать». И незаметно для себя задремала.
 
     Проснувшись, почувствовала себя лучше. «Действует лекарство» - подумала она. Ольга опять пошла на кухню. Холодильник был пуст. Идти в магазин за какой-нибудь едой не было сил. Она сварила себе макарон, залила их подсолнечным маслом, посолила. Наевшись, опять заснула и спала спокойно до утра, пока не поняла, что надо сделать еще раз укол. «Так и буду лечиться» - решила она - «Позвоню, отпрошусь с работы и полежу, а там видно будет!»

 - Что ты! Возвращайся в больницу! – было первое, что она услышала от своей начальницы  в ответ на свою просьбу.
 
- Туда надо долго ехать, а у меня нет сил. – Ольга вспомнила свою поездку в электричке.

   Начальница пошумела еще немного: «Разве так делают!», но потом отпустила, заставив Ольгу пообещать ей, что если будет хуже, та поедет немедленно.
 
    Не успела она положить трубку, как раздался звонок. Это звонил Виктор. И сразу приступил к делу. Подробно рассказал ей о своих денежных недоразумениях, о визите приставов.

- Мам, если тебя спросят, где я живу, скажи, что у тебя. Так надо.
- Кому надо?
- Мне.
- Это что, получается, если ты не заплатишь, приставы придут грабить меня?
- Придут. Но я буду платить.

    Ольга, ничего не ответив, повесила трубку, опять свернулась калачиком на диване и задумалась. Она вспомнила, как все радовались, когда родился Виктор. Папа, мама, бабушка были в восторге. Вспомнила, какой он был хорошенький маленьким, когда ему исполнился год. Светлые вьющиеся волосики делали его похожим на девочку, и бабушка звала его: наш Пушкин. У нее сохранилась эта его фотография, где он улыбается ей, волосики мягкие, кучерявые. Это была ее самая любимая фотография. Она давно повесила ее на стену в спальне, и она висит там до сих пор.

    Вспомнила, как много было тогда счастья. Тогда еще был жив ее муж, и они вместе с ее родителями часто ездили отдыхать на море дикарями. Ставили на берегу палатку и наслаждались теплым морем, солнечной погодой, ели пахнувшие южным солнцем дыни. Виктору тогда еще не давали купаться в море, а ставили на берегу резиновую лодку, наполняли ее морской водой и он отрывался по полной, играя и плескаясь в теплой, соленой воде. Она сама тогда была молода, полная сил, она любила, и ее любили, и ей было хорошо, надежно и комфортно. Оттого, что это уже никогда не повториться, она заплакала, как недавно  в больнице, хлюпая носом и не вытирая слез, «все равно никто не видит!», а, вдоволь выплакавшись, заснула.

    Ольга теперь много спала, ела макароны, делала себе укол и опять спала. Лучше ей не становилось. Так прошло несколько дней. В очередной раз, открыв холодильник, она обнаружила, что ампулы с лекарством закончились. «Все. Приехали». Пошла и легла снова.   Ей стало безразлично, что с нею будет. В больницу она не поедет.
 
   Может, у всей этой истории получился бы совсем другой конец, если бы не вмешалась та самая соседка по палате Марина. Для этого, наверное, и придуманы природой наши  близкие люди, чтобы в нужный момент своим звонком прервать печальное течение событий. Они обменялись телефонами еще в больнице, и теперь она звонила узнать, как идут дела. Выслушав, сказала коротко – «Еду!» И правда, часа через полтора она была уже у Ольги дома, бодрая и оживленная, с прической и макияжем на лице она очень отличалась от себя больничной. Ольга ей не понравилась.

- Неважно выглядишь. Зеленая вся. Я привезла тебе еду, - Проговорила она весело - будем жарить печенку. Там много гемоглобина. При кровопотерях это полезно.

   Через полчаса они сидели на кухне, жевали приготовленную Мариной еду и разговаривали.
 
- И что это за свойство души такое, не знаю, как назвать. А, может быть, так и должно обращаться со стариками. Отработанный материал. – Устало говорила Ольга. – Я, наверное, слишком многого хочу. Мне рассказывали, что даже в монастырях, когда монахини старятся и не могут больше работать, им дают меньше еды, чем тем, кто еще трудится. Отработанный материал. – Повторила она тихо.
- Ты сама-то уверена в том, что говоришь?
- Я уверена в том, что он так думает.
- А я думаю, что это просто предательство и все. - Тоном, не терпящим возражений, сказала Марина и засобиралась домой.

- Мужа кормить надо. Сейчас с работы придет,- сказала она, но, поглядев на подругу, добавила – Слушай, я тебя не могу так оставить! Ты вся белая. Тебе плохо?
- Пойду, лягу - Ольга встала из-за стола и  хотела пойти в комнату, но у нее закружилась голова и потемнело в глазах - Что-то мне нехорошо.

Марина испугалась. Одной рукой она держала подругу, другой стала накручивать диск, вызывая скорую. Поговорив по телефону, она помогла Ольге добраться до дивана, и сидела рядом, пока не приехали врачи.

     Они долго не разбирались и сразу увезли Ольгу в больницу. А там началось все сначала: операционная, наркоз, лекарства…  Виктор не звонил. Не знал или не хотел знать, наверное, было, как обычно, не до материных проблем.
 
     По ночам  Ольга подолгу лежала без сна. Вспоминала свой разговор с Мариной о сыне. Ворочаясь на кровати, она опять и опять  представляла себе их встречу и не знала, как сказать ему, что так с матерью не поступают. Как объяснить? И что тут объяснять? Предательство останется предательством, какие бы слова ты не говорил.
 Тут она вспомнила одного своего знакомого. Это был молодой парень, немного моложе ее  Виктора. Он пошел служить в Чечню, когда война там была в самом разгаре, был снайпером. Отслужил и вернулся живым. Ольга, будучи сама большой трусихой тогда спросила его, было ли страшно. Вопрос был глупый, конечно, но ее поразил ответ.
 - Деньги.
- Детка, зачем тебе деньги? Так ли уж все измеряется деньгами?
- С деньгами я смог пролечить мать в хорошей клинике, проплатить дорогие лекарства.

     Она тогда подумала про себя: «поэтому ты выжил». И тут же невольно вспомнила, как она, когда ее Виктору тоже предложили поехать служить на войну, приложила все усилия, чтобы этого не случилось. Подключила всех своих знакомых, заплатила кому надо, говоря при этом: «У него жена и двое детей, мать живет одна. Кто будет заботиться о них, если что случиться!» Вот он и позаботился. О жене. О дочери. Только мать подставил. «Предал. Просто так предал» - горько думалось ей.

     Когда-то давно, в научном журнале, она читала работу одного ученого о дурацком свойстве человеческого мозга. Оказывается, мозг у человека устроен так, что помнит лучше и дольше  только плохое. Хорошее и веселое хранится у нас в голове гораздо меньшее время.  Она тогда рассудила: «Неправильно как придумано природой. Потому и кажется, что ты скверно живешь».
 
    Ольга пыталась думать о веселом, о том, что с ее болячкой все-таки все благополучно, что могло быть и хуже, но грустные мысли брали свое и никак не хотели покидать. «Прав был ученый этот, верно, он умнее меня. Что же будет дальше?».
Тихо плакала.  Слезы облегчали.

    Из больницы ее приехали забирать Марина с мужем.
- Теперь я не оставлю тебя без контроля! – сказала Марина, когда они, купив по дороге продуктов, приехали к Ольге домой – Буду звонить и проверять, учти!

- Угу! – улыбнулась в ответ та. Она отлично чувствовала себя, была рада друзьям и почему-то уверена, что вот теперь все у нее будет хорошо. А когда Марина с мужем, поужинав и выпив с ней для веселья немного красного вина, уехали, она пошла в спальню, залезла на  стул и сняла оттуда фотографию Виктора, ту самую, любимую, в красивой серой рамке. Потом собрала все фотографии Виктора, какие были в доме, завернула вместе с ней в старую газету и пошла спать.

    Утром Ольга отнесла на почту свой сверток и отправила его по адресу сына. Там удивились, но забрали. Выйдя на улицу из здания почты, позвонила на новую работу. Там ей сказали, что на ее место никого не взяли и ждут ее. «Ну что ж, будем жить! - сказала она вслух, обращаясь к кому-то невидимому и улыбнулась. – Впереди еще куча времени!»

     Виктор ехал по городу, настроение у него было хорошее. Сегодня, наконец, утряслись его дела, ему отдали его же давний долг, который он и не мечтал получить обратно. Он заплатил  свой взнос в банк и ехал на почту.
 
- Что за бандероль?- Думал он. – От кого?
На почте, получив небольшой сверток с обратным адресом его матери, он очень удивился. «Что за сюрпризы? У меня день рождения еще не скоро». И сразу развернул.

      Там лежали его фотографии: вот он в  роддоме, на маленькой ручке висит номерок, написанный на клеенке. Вот он годовалый, в кроватке и с голым пузом, улыбается в объектив. Его свадебные фотографии, его фотографии вместе с Наташей на море, куда они поехали первый раз после свадьбы. Все было аккуратно собрано и лежало мертвой кучкой. Поверх всех лежала его фотография в серой рамке, на ней фломастером материной рукой было написано: «Я больше тебя не люблю».
 
    ...Вечером Виктор стоял на кухне, курил и смотрел в окно. Яблоня за окном роняла свои яблоки на землю. Она  не хотела их растить и тратить  на них свои жизненные соки. Яблоки падали прямо в грязь и их никто не поднимал.