Короткое счастье мое

«Нам боги любят крылья обрывать»
В. Шекспир «Король Лир»

     Эта, в общем-то, незамысловатая история случилась в небольшом провинциальном городке, далеком от больших и знаменитых центров, далеком настолько, что даже снег зимой там не успевал запачкаться и подолгу лежал кристально белым, украшая город и радуя его обитателей. Дома в городе были большей частью старой постройки, невысокие, красной кирпичной кладки, прочно стоявшие на своем фундаменте с палисадниками, летом утопающими в зелени. И люди в городе жили спокойные, не замученные городской толчеей, смогом и вечной погоней за деньгами.

   В одном из таких домов его хозяйка, Маша занималась ремонтом. Это была нехрупкая женщина, не очень высокая, но и не маленькая, с длинными каштановыми волосами и добрым мягким взглядом. Она была хорошо сложена, имела тонкую талию и стройные ноги, но все же была скорее обаятельной, чем красивой. Ее серо-зеленые глаза всегда смотрели на вас доброжелательно, голос никогда не поднимался до крика, и по кроткому выражению ее лица было видно, что она никому не желает зла, даже если ты человек скверный. Это, несмотря на ее застенчивость и любовь к уединению привлекало к ней людей, и никто никогда не осмелился бы сказать про нее хоть что-нибудь плохое.

       Маша любила и свой дом, и свою комнату с ее высокими потолками и большими окнами, сквозь которые ей был виден  маленький чистый дворик, а за двориком далеко -  лес. По вечерам солнце садилось за лесом, освещая все кругом теплым оранжевым светом. Маша, если не было спешных дел, любила сидеть в это время у окна и, подперев щеку рукой, подолгу смотреть на закат, неторопливо о чем-нибудь размышляя.

      Работая, она вспомнила, как недавно в одной телепередаче один солидный с виду мужчина с седыми усами, важно называющий себя специалистом по классической психологии, авторитетно изрекал, что если в квартире поменять все, окрасить и переклеить, то и жизнь у человека обновится и изменится к лучшему. Маша срывала со стен старые обои и думала про себя: «Если все было бы так просто, то все кругом ходили сплошь счастливые да удачливые. Какой вздор!»

       В дверь позвонили. Быстро спрыгнув со стремянки, Маша пошла открывать. За порогом стоял Федор, ее сосед по подъезду, стоял, переминаясь с ноги на ногу, и смущенно улыбался. Пахло от него спиртным и сигаретами.

- Можно я войду? – спросил он.
- Заходите – Маша посторонилась, пропуская его вперед, а про себя подумала: «Ну вот, конец моему ремонту, принесла нелегкая!»
- А можно, я у тебя посижу? – опять задал вопрос Федор, оставляя в коридоре следы грязных ботинок и подтаявшего снега.
- Хорошо, посиди, посидите – растерянно поправилась она. Маша никак не могла понять, что же ему от нее понадобилось.
Федор тем временем разулся, смело прошел в комнату и достал из-за пазухи бутылку вина, а из карманов брюк какую-то закуску и разложил все это на столе.
- Можно, я у тебя выпью?
- Что, жена дома не разрешает?- Маше стало смешно. – Пей, что с тобой сделаешь, раз уж пришел.- Я вообще-то это дело не уважаю. Пей и уходи, мне ремонт делать надо, видишь?- Она окончательно перешла на ты, хотя Федор был намного старше ее, но ситуация была настолько забавной, что она тоже решила не церемонится.
- Вижу.- Федор был немногословен. – Рюмки принеси.

- Я не буду пить с тобой. Мне работать еще. – Маша достала из серванта красивый фужер и поставила его на стол перед Федором. Он откупорил бутылку, налил в фужер вина и как-то странно посмотрел на Машу.
- Я не буду - повторила Маша ему - Я вообще это дело не уважаю – сложившаяся ситуация стала ее немного раздражать и захотелось, чтобы он побыстрее ушел.
     Выпивать она вообще не любила, не уважала пьющих и уже начала жалеть, что пустила его домой. Знакомы они были давно, жили в одном доме вместе, но как-то особенно не дружили. Так, здоровались, как соседи и все. Его жена была подругой Машиной свекрови и, пока Маша жила вместе с мужем, свекровь при ней часто принималась перемывать грязное белье, рассказывая про Федора с его женой какие-то истории, которые Маша сразу же забывала. Она не любила сплетен. Вот и все. Поэтому она очень удивилась, когда Федор ввалился к ней и так бесцеремонно уселся пьянствовать.

- Пьяные всегда такие странные… - подумала она про себя, но вслух ничего не сказала. Раньше он никогда к ней вот так не приходил, это было в первый раз, и Маша не знала даже, как с ним себя вести и что говорить.
- Я тогда тоже не буду. Не хочу пить один. - Федор  отодвинул от себя бокал с вином – Я не пьяница, чтобы один пить.
- Чего же ты хочешь? – Маше стало смешно.
- Поговорить.
- Ну, говори.
- Я тебя люблю. Давно.– И замолчал. Сидел и серьезно смотрел на нее. Ждал ответа.

Тут Маша совсем уж растерялась. На лице ее застыла глупая улыбка, рука невольно потянулась поправить волосы на голове, и стало почему-то неудобно за свой домашний рваненький халатик, одетый специально для грязной работы.

Федор был для нее взрослым дядей и никогда не вызывал даже намека на какие-то другие отношения, кроме соседских. В его возрасте это признание показалось ей смешным и кроме дурацкого вопроса: «А как же жена?» она ничего не смогла из себя выдавить.
 
      Он, пропустив мимо ушей ее вопрос, продолжал: «Знаешь, с того самого времени, когда ты осталась одна, без мужа, я все время наблюдал за тобой, как ты живешь, наблюдал, пока не влюбился». Потом, набрав в легкие побольше воздуха, выдохнул: «Вот уже двадцать лет».

    Маша давно уже жила одна, она привыкла к этому, и ей странно было слышать о том,  что кто-то за ней все это время наблюдал и как-то оценивал ее поступки. К своему одиночеству она привыкла и даже полюбила. У нее все было: была любимая работа, после мужа осталась дочь, которую она очень любила и хотя они и не жили вместе, но часто виделись, никогда не ссорились даже. Замену для мужа она не искала, считая, что другой мужчина никогда не будет любить дочку так, как родной отец, а потому и не нужен. Не наряжалась, чтобы привлечь мужское внимание и давно махнула на себя рукой. А тут…

- И чего же ты хочешь?

То, что он хотел, было очевидно. Более чем. Федор протянул руки и попытался обнять Машу, но та быстро увернулась и отступила вглубь комнаты. Они стояли друг против друга и молчали, и вид у обоих был сконфуженный.
 
Маша, поправила на себе халатик, потом тихо сказала: «Иди-ка ты домой».

- Извини, я не обидеть тебя хотел. Просто хочу, чтобы ты знала, молчать мне надоело, понимаешь?- Федор повернулся и вышел из комнаты в коридор, там тихо оделся, еще раз извинился и ушел, оставив после себя какой-то сугубо мужской запах, довольно приятный, что-то такое вперемешку: бензин, вино и дым сигарет.
 
     Маша закрыла за ним дверь, снова залезла на стремянку, но работа не клеилась. Она была поражена. Не то, чтобы она считала себя недостойной любви. В молодости ей приходилось выслушивать подобные признания от самых разных молодых людей. Она улыбнулась своим воспоминаниям. Но тогда все было почему-то проще. А сейчас уже и возраст не тот, да и не свободен он к тому же.

Ну и дела! – проговорила она в слух сама себе, настроения работать все равно не было и пошла на кухню пить чай. Развернула местную малотиражку, на глаза попалось объявление:
«Отдам котят в добрые руки! От ангорского кота. Рыжий, тигровый, белый. Только россиянам. Съемная жилплощадь не рассматривается».
Маша улыбнулась: «Верно, очень добрые и порядочные эти люди, что дают такие объявления!»

- Надо же, как долго я жила с ним рядом и не замечала ничего. А он вообще-то очень хороший, добрый человек… - У Маши почти все были добрые и хорошие люди: и те, что дают подобные объявления, и Федор, да и все остальные тоже. Просто с плохими она еще не встретилась. Так тоже бывает.
- Случится же такое!- она улыбнулась опять. – И что теперь с этим делать? Вот тебе и Федор!

      Федор стоял возле своей двери, долго и требовательно надавливая на кнопку звонка, задумавшись и одновременно удивленно глядя куда-то мимо жены, которая вышла на звонок. Жена убрала его руку с кнопки и в квартире воцарилась тишина.

- Ну что с тобой? Чего ты трезвонишь? – улыбнулась она. По ее лицу было видно, что она его ждала и была рада его приходу.
- Есть хочу – сумрачно ответил Федор и пошел в ванную мыть руки.

      Жена зашумела тарелками  на кухне, собирая на стол, Федор сел и стал смотреть на нее. Когда-то, в молодости, он отбил ее у мужа, заставив бросить и его, и сына  и уйти жить к нему. Потом страсть прошла, но он продолжал относиться к ней снисходительно и с уважением, как к матери.

       Жена была старше его. В молодости разница в возрасте между ними была не так уж заметна, но со временем стала сильно бросаться в глаза. Федор был красивым мужчиной и даже сейчас, уже заметно состарившись, пользовался популярностью у женщин. Это был крупный, крепкий, широкоплечий мужчина, с большими и сильными руками, с громким голосом. Он смело смотрел на мир своими голубыми глазами, в глубине которых всегда таилась смешинка. Будучи по природе жизнерадостным, он притягивал к себе людей. Люди веселых и остроумных любят.

А кроме этого, было в нем что-то такое настоящее, за что нельзя было его не любить. Поэтому, наверное, и друзья, и сотрудники на работе, и мальчишки во дворе, все относились к нему с симпатией.
       
     Жена ревновала его ужасно. Молодой она была, бесспорно, хороша собой, теперь же превратилась в благообразную старушку, полную, но не тучную и совершенно седую.  Все интересы ее сводились к домашним хлопотам, сериалам по вечерам и городским сплетням.

     Жена давно уже не вызывала в нем и доли той страсти, которая была в молодости и спали они в разных комнатах, а иногда им просто не о чем было говорить.  Старая и скучная женщина. Он смотрел на нее и не понимал сейчас, почему он когда-то ее так пылко любил. Боги зло пошутили над ним.

      Поужинав, Федор, которому не хотелось сидеть дома с женой и тупо пялиться в телевизор, решил сходить к деду Матвею. Дед Матвей был отцом его друга. Три года назад этот друг попросил его присмотреть за дедом, пока его не будет дома, а сам укатил в Москву, организовал там свой бизнес по производству пластиковых окон. Дела у него пошли неплохо, из Москвы он перебрался в Аргентину, там открыл свою гостиницу или как сейчас говорят отель, и потихоньку стал забывать и отца и  родину.
 
     Так дед Матвей стал невольным подопечным Федора. Можно было бы отдать деда в богадельню, даже очень приличную. Деньги у сына бы нашлись. Но дед не хотел и просил Федора этого не делать, да ему и самому было очень жалко отдавать его чужим людям. За эти три года он к нему привязался.

      Давно, когда они с другом были еще сопливыми пацанами, тот учил их играть в футбол и делать из бумаги кораблики. Когда они немного подросли и смогли сами доставать до педалей, давал первые уроки по управлению автомобилем. Федор этого никогда не забывал и сейчас не мог предать бедного старика. Так все и осталось на своих местах: друг его жил за границей, а Федор с дедом здесь, в России. Так бывает часто, подчас, в общем-то, чужие совсем люди относятся к нам как родные, а родные наоборот, ведут себя как посторонние.

- Как ты, дед? – Федор вошел в комнату и с удовольствием отметил про себя, как радостно заблестели у того глаза, когда он увидел, кто пришел.

Деду Матвею было далеко за восемьдесят, но он не утратил с возрастом ни обычной своей веселости, ни радости, которую получал от жизни. Наверное, потому, что люди его окружали хорошие. Такие, как Федор.
 
      Дед сидел за компьютером и уверенно водил мышкой по столу. Федор недавно установил ему Интернет и тот, когда не слишком доставали болячки, уверенно рыскал по его закоулкам, участвуя виртуально во всех дискуссиях и заводя попутно кучу знакомых.

- Не знаю, как мы раньше без этого обходились! Здесь есть буквально все!
- Я рад. – Федор уселся рядом и стал смотреть на экран.

Наверное, что-то в его голосе было не так, потому что дед Матвей через некоторое время оставил свое занятие и внимательно посмотрев на него, спросил: «Что-нибудь случилось, Федя?»

- Случилось – ответил тот и вдруг взял и рассказал ему все: и про свою непутевую любовь, и про то, как он приходил к Маше объясняться, и что из этого получилось, и как ему сейчас плохо.

   Дед Матвей слушал, не перебивал, ничего не ответил, а потом позвал: «Пошли чай пить. Я бы предложил тебе что-нибудь покрепче, но я не увлекаюсь этим, ты знаешь».

    Немного позже, когда они сидели на веранде его старенького домика и медленно потягивали душистый чай, который дед заваривал с мятой и еще бог знает с какими травами, он заговорил об этом сам.  Федор слушал его, и ему становилось легче.

- Если дает тебе бог такую любовь, благодари его и не ропщи. Значит, так надо. Любовь, это счастье и надо радоваться ему и не требовать большего. Терпи.
А потом хитро улыбнулся в седые усы:
- Я думаю, у вас еще все будет. Хорошо будет.

    Так закончился этот день. Вроде бы самый обычный день. В самом обыкновенном далеком городке, с самыми обыкновенными людьми, такими же, как мы с вами. А  может и не самый обычный. Это для кого как. Любовь, она ведь своя у каждого и поэтому  особенная.
   
     Прошел месяц. Маша понемногу стала уже забывать эту смешную, как ей казалось, историю с Федором.  Может, этим бы все и закончилось, если бы однажды вечером она не столкнулась с ним возле своей двери.

- Привет! Что ты тут делаешь? – она ласково смотрела на Федора, а про себя порадовалась их встрече.
- А вот стою тут и дверь твою глажу – неожиданно и смущенно ответил Федор. 

     Он не преследовал ее, не надоедал своими звонками, не делал ничего, что обычно делают мужчины в таких случаях. Он просто стоял и гладил дверь, за которой жила она. В горле у Маши застрял комок.

- Проходи. Приласкай лучше меня – неожиданно для себя самой сказала она.
Федор ушел только утром. Так они стали встречаться.

       Он стал приходить к ней. Тайком. За ним закрывалась дверь, и никто уже не мог их разлучить. Им было очень хорошо вдвоем. Обыкновенно он делал что-нибудь по хозяйству: то полочку в ванной приладит, то старый диван подремонтирует, а Маша стояла рядом и смотрела, как он работает. А потом она его кормила, придумывала какую-нибудь вкусную еду, садилась напротив и смотрела, как он ест. Ей очень нравилось смотреть на него, чем бы он ни занимался.

     Случалось, он приносил какого-нибудь сладкого вина, они выпивали его вместе и потом пели вдвоем тихонечко его любимые песни, так, чтобы не слышно было соседям.

       Вечерами Маша нередко развлекалась, сочиняя небольшие рассказы, а иногда и стихи, и он был ее первым читателем. Федор очень внимательно все перечитывал и даже гордился ею, как писательницей. Ему было приятно, что последние ее стихи были о нем, их отношениях и о том счастье, которое Маша испытывала постоянно с тех пор, как он у нее появился. И ей действительно было непростительно сладко рядом с ним. Очень поражало еще и то, с какой чуткостью и проницательностью Федор увидел и полюбил в ней все, что она сама относила к своим достоинствам.

        У Федора была старенькая машина и, как только наступило лето, он часто стал увозить ее за город, на реку, где они жарили мясо или пили козье молоко, купленное по дороге в деревне, собирали в лесу землянику и целовались.

      Однажды Маша спросила его: «А почему ты так долго молчал? Не признался  мне, что любишь, раньше? Почему сделал это только сейчас?» Федор с грустным, даже каким-то болезненным видом посмотрел на нее и ответил: «жизнь-то заканчивается».

-У тебя из-за меня дома, наверное, скандалы страшные? Может, тебе надо бросить все это и снова жить спокойно?
- Эти скандалы ничто по сравнению с тем, что ты мне даешь. Без тебя моя жизнь пуста. И не говори мне больше глупостей!

      Федору так хотелось бросить все и остаться с Машей навсегда, чтобы не прятаться по углам, чтобы не стыдно было смотреть в ее любящие глаза, но он не мог. Не мог предать свою прошлую любовь. Он очень мучался этим и часто говорил ей с тоской: «Прости меня, но я не могу уйти к тебе. Я не могу стать подлецом».

     Маша соглашалась с ним. Хотя в глубине души она понимала, что это как-то не совсем правильно. Но раз ему так лучше, пусть все остается, как есть и ничего не требовала. Так бывает, когда любишь. Ведь ты любишь человека, а не то, что имеешь от этого. Когда имеешь, это совсем другое чувство.

И Федору приходилось лгать и изворачиваться, чтобы жена ни о чем не догадалась. И какие только истории он не выдумывал при этом! Жена верила и не верила.
Так прошло два года. Маша стала привыкать к тому, что у нее есть Федор. В любое время дня и ночи она чувствовала его рядом присутствие, как будто между ними протянута невидимая для других тоненькая ниточка, которая их соединяет. Когда ей становилось скучно без него, она посылала ему тревожные сообщения по телефону. Он ласково отвечал.
 
Обычно, если они долго не виделись, она просила его выйти на балкон. Он стоял на балконе и курил, а Маша снизу смотрела на него, укрывшись за кустом сирени, который рос возле их дома. Они не разговаривали, а просто глядели друг на друга, и все было ясно: вот я тут, рядом, я тебя люблю, все хорошо.

     Если Федор долго не видел Машу, он становился злым и раздражительным, ссорился по пустякам с женой, или уходил из дома. Садился в машину и уезжал на шоссе и оттуда начинал звонить Маше. Она бросала все свои дела и на такси приезжала к нему, успокаивала, как могла. Так хорошо было сидеть в машине, тесно прижавшись, друг к другу, а мимо проезжают разные чужие авто с незнакомыми людьми, которым, слава богу, нет до них никакого дела! Домой они возвращались успокоенными, разными дорогами.

     Так уж случилось, что два добрых и порядочных человека оказались в такой ситуации, когда нужно кого-то обманывать, прятаться ото всех, лгать и изворачиваться. Взгляду нехитрого обывателя может показаться, они делали что-то постыдно-нехорошее, а они просто любили друг друга и не могли от этого отказаться. И в этом сложившемся любовном треугольнике каждый был по своему прав. А почему в нашей жизни никогда не получается все ладно да гладко, кто знает. Говорят, что счастливыми могут быть только боги и только им известно, где надо поставить точку.
Может, они правда нам завидуют?

 ... Маша вышла из подъезда и увидела на дороге возле дома веточки ели. Так обычно бывает, когда в доме кто-то умирает. Неприятно засосало под ложечкой. На скамеечке возле дома было пусто, и спросить, кто умер, было не у кого. Маша отправилась на работу. Она преподавала русский язык и литературу в местной школе, ученики и обычные школьные дела отвлекли ее от грустных мыслей, и вспомнила она о том, что видела, только вечером, подходя к дому.
 
    Еловые веточки с дороги уже убрали, а на скамейке сидела ее соседка по квартире, бабушка Аня, которая всегда была в курсе всех дворовых дел. Маша подошла к ней.

- У нас что, кто-то умер?- спросила она. – Я утором видела на дороге веточки ели.
- Это Федора Петрова хоронили. Из  пятого подъезда. Инфаркт. – Подробно объяснила ей старушка.

Маша не смогла что-нибудь сказать ей в ответ. Ватными ногами она пошла домой. Там, не раздеваясь, упала на кровать. Долго лежала молча, а потом, не в силах больше сдерживать эту боль, завыла, уткнувшись в подушку.

 Было у нее счастье.  Теперь его не стало. И ей было непонятно, зачем, за что судьба лишила ее этого. «Ну почему, почему!?» без конца повторяла она себе, спрашивая кого-то невидимого и не находя ответа. В жизни все можно исправить, было бы желание. Все, кроме смерти.

... Маша пришла в церковь. Шла служба. Пахло ладаном. Она поставила свечку к иконе божьей матери и мысленно попросила ее: «помоги, родная, душе его отправиться туда, где ей положено быть». Маша тихо встала рядом со всеми и тоже стала молиться. Ей почему-то казалось, что душа Федора сейчас тут, рядом  с ней. Она чувствовала, как он любит и жалеет ее: «Ну что ты, милая, успокойся, родная, ну не надо так!» Со стен смотрели скорбные и серьезные лики святых, смотрели так, как будто твердо знали что-то такое, что она не в силах понять.

Расспрашивать у родственников Федора, где его похоронили, было нельзя и Маша отправилась на кладбище наугад. Долго она бродила между могил, отыскивая свежее захоронение. Не нашла. «Неужели я и могилки его не найду?» - подумала она с тоской, и пошла к небольшому строению, где торгуют венками и всякими ритуальными вещами.

Там, усталая старая женщина в платке внимательно выслушала ее и, поискав в своих каких-то бумагах, рассказала, куда идти. Маша пошла туда, но опять зря. Там было много свежих могил, где лежали молодые и старые, с цветами и без них, за оградками и просто так, почти на дороге, но Федора среди них не было! Отчаявшись от бессильных своих поисков, она присела на чужую скамейку и заплакала.

Последние дни она так часто плакала, что даже стала к этому привыкать. Старалась только, чтобы это было незаметно остальным. Ведь даже причину своих слез она не могла никому рассказать. Эта тема была для нее неприкасаема и никаких сплетен о Федоре даже после его смерти она допустить не могла. Выплакавшись вдоволь, (где еще плакать, если не здесь!) она снова пошла к женщине.
- Я должна его найти. Я не могу уйти ни с чем. – Она села на стул в ее каморке и по ее виду было ясно, что она не уйдет, пока не добьется своего. Женщина снова начала копаться в своих записях.
- Вот тут телефон родственников, они  ограду заказывали, я могу позвонить им и уточнить, где.
- Ну так позвоните!- Маша обрадовалась.- Но не говорите, пожалуйста, кто ищет его.

Женщина, до сих пор сохранявшая на своем лице грустное выражение, почему-то улыбнулась этим ее словам, стала звонить родственникам, и тут выяснилось, что посылала она Машу совсем в другую сторону. Вместе они пошли туда, и теперь сразу нашли могилку.

- Спасибо Вам!- Маша  с облегчением поблагодарила женщину, и она ушла, оставив ее одну.
Свежая рыжая земля, венки, цветы, которые еще не успели завянуть и его фотография – вот все, что осталось ей от Федора. На фотографии он почему-то улыбался. Маша стояла и осторожно и нежно гладила коричневый деревянный крест, так же, как он когда-то гладил ее дверь, когда все начиналось. Теперь она сможет приходить к нему, когда захочет и никто в целом свете не сможет ей помешать. С этим можно жить дальше.

Наверное, он был вправе просить у жизни и эту свою любовь и эти отношения напоследок, подсознательно чувствуя приближение конца и понимая, что скоро уже не будет ничего: ни любви, ни ревности, ни-че-го. Такие вот здоровые, крепкие и непробиваемые с виду мужики  обычно в жизни легко ранимы, они также как и все мы страдают, но про себя, не показывая этого никому. Федор никогда не рассказывал Маше, что творится у него дома. Может, он устал и не смог дальше жить, разрываясь между ней и женой? Или банально просто крупно разругался с ней, а Маша тут не при чем? Что могло случиться в последние  несколько дней, что разорвало его сердце? Этого Маша не узнает никогда, да оно и  к лучшему.

Люди, случается, умирают. Нам больно, нам кажется, что это зло и не нужно. Но если это уже произошло, надо примириться с этим. Маша пыталась саму себя в этом убедить. Получалось плохо.

Ей хотелось еще что-то сделать для Федора. Но что можно сделать для умершего человека? Свечка в церкви, цветы на могилке. И все. Даже слезы ее ему не нужны. Маша знала, он бы не захотел, чтобы она так убивалась, он ее любил.
Она села за компьютер. Стихи написались опечаленные.


Тоска

Вот будто бы и все.
Минорные дела...
Зима опять бесстыдно замела
Стерильным снегом
Все твои следы и речи.
Наивно ждать
И ни к чему мечтать,
Что встречу я тебя.
Не будет встречи...


Теплые слезы текли по ее щекам, но облегчения не приносили. Для того чтобы стало легче, нужно что-то другое, наверное, время.

... Так печально прошел месяц, наступила весна. На сирени возле дома распустились маленькие белые цветочки. Дети, ошалев от теплого майского солнца, самозабвенно лезли в лужи и визжали на всю улицу, радуясь жизни. Маша вышла из своего подъезда и остановилась. Все вроде, как прежде, ничего не изменилось вокруг. Те же деревья, те же дома, бабушка Аня, пригревшись на солнышке на скамейке, зорко оглядывает дворовую территорию. Все по-старому. Все. Кроме Федора. Нет его тут. И не будет никогда уже.

      Ей показалось, что она стоит не здесь, а на другой планете, где  вроде бы все есть: и цветы и деревья, и даже люди ходят с теми же лицами, а кислород перекрыли. Печаль расползлась по всей земле и накрыла ее, наложив свой отпечаток на цвет неба, домов и листьев.

При рождении нового человека мир вокруг него преображается, становится ярче, веселее, радостнее. Меняется мир и тогда, когда человек от нас уходит. Только по - другому.

Тот тоскливый ужас, который появлялся теперь всегда при мысли о Федоре, невидимыми руками сжал горло, стало трудно дышать.
«Федор ушел. И это навсегда. Слово-то какое страшное. Невозвратное. И завтра его не будет. И послезавтра! Как же это больно, Господи!» - Маша  в отчаянии постаралась взять себя в руки, и, стараясь не заплакать, пошла  на работу.
 
Поворачивая на дорогу к школе, она наткнулась на жену Федора. Та уже не носила траурного черного платка и была в хорошем настроении. Может, она испытывала облегчение оттого, что не нужно больше никого ревновать и что ее Федор теперь уж не достанется никому. Этого Маша не знала. Глядя на жену Федора сейчас, можно было с уверенностью сказать, что она спокойна, хорошо питается и абсолютно здорова. Женщины строго посмотрели друг на друга и, не проронив ни слова, разошлись в разные стороны.

У Маши зазвонил телефон. Это был ее зять. Он радостным голосом кричал ей в трубку, что у нее родился внук и что весит он почти четыре килограмма и что он ужасно счастлив. Природа любит равновесие. Один человек ушел из Машиной жизни, другой появился. В этом, видимо есть смысл. А может, просто боги решили Машу немножко пожалеть?

Задумавшись, она неожиданно для себя обнаружила, что идет совсем не в школу, а к дому деда Матвея. Ее просто тянуло к местам, которые напомнили бы ей о Федоре.
Дед стоял возле калитки и щурился, глядя на солнце. Увидев Машу, улыбнулся, поздоровался.

- Заходи, Машенька, чайку соорудим …
- Не могу, дедушка, дети ждут.
- Ну, тогда после работы приходи. Посидим, поговорим …
- Зайду, дедушка, обязательно зайду – Она улыбнулась деду, пошла дальше.

Тут неожиданная и простая мысль пришла в голову: любовь не умирает, она идет с нами по жизни и дальше, если это действительно любовь. Даже если человека, которого ты любил, уже нет, она будет с тобой, украшая жизнь, делая ее осмысленней и прекраснее. И не нужно горько маяться оттого, что любимый не рядом, а надо просто помнить и любить.
И обращаясь мысленно к Федору, как будто он был жив, она сказала: «Я буду любить тебя всегда, мой родной …»



Теперь улетают птицы,
Прохладой ночей гонимы,
И грустное что-то снится,
Как жить без тебя, любимый?

И неторопливый ветер
Опавшей листвой играет,
А дом твой и тих и светел,
Шаги твои вспоминает...

Никто не мелькнет в окошке
И я прошагаю мимо,
И просто всплакну немножко,
Как жить без тебя, любимый?
27 августа 2023г