Замысел

Сначала  было  предчувствие.  И  было  оно  прелюдией  любви,  её  трепетным  и  нетерпеливым  ожиданием.  А  потом  была  настоящая  любовь.

Её  подарил  мне  синий  апрельский  вечер.  Погасил  нетерпение.  Завершил  сладкий  период  абстрактного  предвкушения  внезапным  появлением  вполне  конкретного  образа  –  кучерявого  голубоглазого  мальчика,  который  ненароком  оказался  рядом  со  мной  за  праздничным  столом  по  случаю  дня  рождения  моей  лучшей  подруги.  И  почти  идеально  вписался  в  капризные  контуры  моего  ожидания.

Это  была  любовь  с  первого  слова.  Да,  он  покорил  меня  словами,  которые  в  его  исполнении  звучали  волшебной  музыкой.  Этот  чудный  тембр  голоса…  Эта  красота  смешных  и  серьёзных  смыслов…  Эта  романтичная  певучесть…  Этот  мужественный  ритм…

А  что?  Вы  удивлены?  Не  вижу  ничего  странного.  Вспомните  Бальзака…  Великого  мастера  слова,  который  виртуозно  пользовался  им  не  только  в  литературном  творчестве,  но  и  в  завоевании  женских  сердец…  Толстый,  безобразный,  сладкоголосый  соблазнитель.

Короче  говоря,  я  была  обречена.  Как,  впрочем,  и  все  мы,  когда  становимся  главными  действующими  персонажами  то  ли  лукавого  замысла  судьбы,  то  ли  знакомого  с  детства  сказочного  сюжета,  то  ли  чьей-то  тёмной,  глубоко  законспирированной  игры…  Тогда,  много  лет  назад,  погрузившись  сначала  в  синюю  стихию  весеннего  вечера,  а  затем  –  в  голубую  прозрачность  глаз,  я,  подобно  несчастной  золотой  рыбке,  предсказуемо  запуталась  в  цепких  сетях  красноречия  моего  будущего  мужа…  Сюжет  не  стал  дробить  натрое  и  противопоставлять  наши  желания,  предусмотрительно  соединив  их  в  одно  общее,  которое,  спустя  пять  месяцев,  памятным  кротким  днём  бабьего  лета  было  официально  подтверждено  и  скреплено  нашими  подписями  в  центральном  ЗАГСе  столицы.  Так  я  и  стала  женой  этого  разговорчивого  рыбака.  Его  судьбоносным  уловом.

Вплоть  до  самого  замужества  я  почему-то  была  уверена,  что  мой  избранник  пишет  стихи,  или,  на  худой  конец,  прозу,  непременно  похожую  на  ту,  которую  так  изящно  наполнял  экзистенциальной  тоской  и  печальной  любовью  знаменитый  немецкий  писатель.

Увы,  я  ошиблась…  А  общей  с  Ремарком  у  него  оказалась  лишь  тяга  к  горячительным  напиткам.  Да,  горькая  тайна  его  ораторских  способностей  обитала  на  дне  стакана  с  коньяком,  кальвадосом…  или  же  с  какой-то  отечественной  «бормотухой».  Будучи  трезвым,  мой  муж  словно  тускнел,  словно  поглощался  туманом,  становясь  тихим,  скучным,  малозаметным…

Должна  сказать,  что  это  ничего  не  меняло,  поскольку  моя  любовь  уже  успела  глубоко  пустить  корни,  и,  чтобы  их  выкорчевать,  нужно  было  изрядно  попотеть…

Сама  я  потеть  не  желала  и  не  собиралась.  За  дело  принялся  супруг.

Не  позволять?  Сопротивляться?

Конечно  же,  пробовала.

Можно  сказать,  всю  нашу  совместную  жизнь  сопротивлялась.  Боролась  за  него,  дурака,  и  за  свою  любовь.  Всё  надеялась  на  вознаграждение …  Наивно  верила  всяким  глупостям,  провозглашавшим  жизнь  каким-то  подарком,  а  человека  в  ней  представляла  обречённым  на  вечное  счастье…   Себя  же  воображала  чудотворной  метафорой,  гордо  реющей  над  миром  в  свободном  птичьем  полёте…

Так,  где  подарок?

Да  вот  же  он…,  точнее,  оно.  Пресловутое  сказочное  корыто.

Не  подумайте,  что,  подобно  глупой  алчной  старухе,  я  требовала  невозможного.  Зачем  мне  высокий  терем  и  столбовое  дворянство?  Мне  вполне  хватало  трёхкомнатной  квартиры,  доставшейся  мужу  от  родителей.  Меня  устраивало  незаметное  обывательское  существование,  тихое  семейное  счастье  с  походами  в  цирк  и  зоопарк,  с  пикниками  на  каком-нибудь  поэтичном  обрывистом  берегу,  с  визитами  к  друзьям…  С  неторопливыми  вечерними  чаепитиями  и  приятными  беседами…  Да,  всё  это  было.

Но  было  и  другое.  И  оно  оказалось  сильнее.

Пьянство  мужа  упрямо  вползало  в  семью.  Заполняло  атмосферу  тревогой,  изматывало  конфликтами,  источало  кислый  сивушный  смрад…  Всё  меньше  оставляло  покоя  и  нетронутых  светлых  промежутков,  которые,  словно  проруби  на  скованной  льдом  реке,  являлись  для  меня  источниками  живительной  энергии.

Было  страшно.  Особенно  в  долгие  морозные  зимние  ночи,  когда  высиживала  у  окна,  вглядываясь  в  тревожную,  подсвеченную  тусклыми  фонарями  и  равнодушной  луной  фиолетовость  и  тщетно  отыскивая  в  редких  тёмных  силуэтах  знакомые  черты…  Вдруг  замёрзнет  на  какой-нибудь  скамейке?  Вдруг  не  дойдёт  до  дома?  Как  тогда  без  него  жить  будем?  И  когда  же  закончится  эта  бесконечная  ночь?

Хотите  –  верьте,  хотите  –  нет,  но  утром,  после  того,  как  он  пьяным  вваливался  в  дом,  я  испытывала  не  просто  облегчение,  а  нечто  большее…,  впадала  в  какое-то  странное  апатичное  состояние,  чем-то  похожее  на…  счастье.

Нет,  я  не  оговорилась…  Именно  счастье  бесшумным  потоком  наполняло  мою  душу,  когда,  освободив  беспомощное  тело  мужа  от  одежды  и  уложив  его  на  диван  в  гостиной,  я  расслаблено  садилась  в  кресло  напротив  и  некоторое  время  наблюдала  за  его  беспокойным  хмельным  сном.

Слава  Богу,  жив,  думала  я,  цепляясь  за  иллюзорную  надежду  на  то,  что  однажды,  прозрачным  апрельским  днём,  похожим  на  вышеупомянутый,  всё  как-то  само  собой  наладится,  что  мои  бессонные  ночи  превратятся  в  контрастные  воспоминания,  подчёркивающие  покой  и  уютность  нашей  возродившейся  жизни…  Ну  чем  ни  мечта  о  золотой  рыбке?  Наивная  и  глупая.

Бежать  бы  тогда  мне  без  оглядки.  Брать  сына  и  бежать.  Неважно  куда.  Хоть  бы  и  в  общежитие  какое-нибудь.  Не  пропали  бы.  Так  нет  же,  терпела,  надеялась…,  а  главное  –  боялась.  До  тех  пор,  пока  тот  страх  не  одолел  другой,  более  сильный  и  реальный.  Он-то  и  заставил  меня  действовать. 

А  произошло  это  после  того,  как  я  узнала  адскую  тайну.
 
Зловещим  шёпотом  потустороннего  мира  она  проникла  в  моё  беспечное  атеистическое  сознание,  чтобы  «опровергнуть  устаревшие  совковые  догмы»  и  убедить  его  в  существовании  чистилища  или  дьявольской  кухни,  где  кашеварят  те  самые  пресловутые  черти…  При  этом  она  поведала,  что  они  работают  не  только  поварами,  но  и  поставщиками…  Иными  словами,  они  сами  должны  пробираться  на  поверхность  и  добывать  там  часть  необходимых  продуктов,  дабы  не  закиснуть  и  не  потерять  бесовские  охотничьи  навыки…  А  это  значит,  что  существует  коридор  (или  множество  коридоров),  соединяющий  ад  с  земной  поверхностью…  Так  вот,  наша  кухня,  а  точнее,  духовка  нашей  газовой  плиты  и  является  выходом,  потайной  дверью  этого  инфернального  коридора…

Прежде,  чем  узнать  от  мужа  эту  жуткую  тайну,  этот  скорбный  секрет  мироздания,  мне  пришлось  силой  оттащить  его  от  плиты,  перекрыть  газ  и  проветрить  квартиру.

А  чуть  позже  –  благодарить  судьбу  за  то,  что  вернула  меня  с  половины  пути  за  забытым  кошельком…,  и  думать,  как  с  этим  бороться…
Нет,  не  с  чертями.  С  мужем  и  его  убийственными  кошмарами.

Помню,  как  лежала  на  диване  в  ещё  холодной  после  проветривания  комнате  и  думала  о  перегородке…  О  той  хрупкой  прозрачной  стенке  в  сознании  человека,  которая  не  позволяет  слиться  воедино  двум  мирам  –  реальному  и  иллюзорному.  Которая  хранит  его  от  безумия,  разрешая  лишь  на  короткое  время  уйти  от  правды  в  сказку,  чтобы  вдохновиться,  набраться  сил  и  вернуться  обратно.  Я  думала  о  том,  что  сказка  мужа  давно  превратилась  в  невыносимую  жуть,  что  спасительная  перегородка  сгинула,  растворилась  в  непрерывном  потоке  спирта,  беспорядочно  смешавшем  в  себе  гнусную  действительность  и  зловещие  миражи…

Когда  я  представила  эту  гремучую  смесь,  до  краёв  заполнившую  воспалённое  сознание  мужа,  мною  овладели  ужас  и  паника.  Я  по-настоящему  испугалась  той  трагической  неизбежности,  которая  топчется  у  порога  и  может  его  переступить  в  любую  минуту…  Она  может  уничтожить  нас  взрывом  газа,  пожаром,  кровавой  резнёй,  в  которой  я  с  сыном  предстану  перед  этим  сумасшедшим  человеком  в  образе  злобных  бесов… 

Да,  я  всерьёз  испугалась  и  подумала  тогда,  что,  если  бы  каждый,  кто,  так  или  иначе,  соприкасается   с  моим  мужем,  испытал  страх,  подобный  моему,  то  ситуация  изменилась  бы  к  лучшему…  Потому  что,  все  начали  бы  действовать,  что-то  предпринимать,  чтобы  устранить  этот  источник  страха…  Родственники,  друзья,  врачи,  милиция,  соседи…  Да,  и  соседи  тоже.

Мысль  побежала  проворнее,  и  минут  через   двадцать  мой  замысел  окончательно  оформился.  Главными  его  героями  были  муж,  отец  соседки  и  «цыганка».  Роль  последней  я  решила  отдать  моей  близкой  подруге,  несостоявшейся  актрисе  и  любительнице  розыгрышей  и  импровизаций.  Отец  Насти  (соседки)  был  выбран  благодаря  его  неустанной,  выпирающей,  неумеренной,  бросающейся  в  глаза  опеки  дочери.  Привести  же  в  движение  изобретённый  мною  исправительно-профилактический  механизм,  так  сказать,  вдохнуть  в  него  жизнь  (сейчас  это  звучит  зловещим  намёком)  должен  был  страх.  И  в  этом  я  делала  ставку  на  чрезмерную  отцовскую  заботу  и  на  актёрские  способности  подруги.

Тут  же  позвонила  ей  и  договорилась  о  встрече.  Идея  понравилась,  и  после  долгого  обсуждения  подробностей,  нам  осталось  лишь  узнать  маршрут  и  наметить  точку  встречи.

И  здесь  всё  оказалось  как  нельзя  лучше.  Уже  на  другой  день  я  выяснила,  что  на  работу  он  добирается  пешком  по  малолюдным  сонным  улочкам,  на  одной  из  которых  в  начале  шестнадцатого  века  обосновался  женский  монастырь.  Данный  факт  выступил  добрым  предзнаменованием,  укрепив  мой  замысел  возросшей  уверенностью  в  правильности  и  эффективности  выбранного  способа  воздействия  на  моего  непутёвого  супруга.

Несомненно,  лучшего  места  встречи  впечатлительного  соседа  и  цыганки-предсказательницы  не  найти.

Как  сейчас  помню  тот  необычайно  солнечный  осенний  день,  яркость  и  праздничность  которого  усиливали  золотые  монастырские  купола.  Нищие  заняли  свои  места  в  ожидании  щедрых  посетителей.  Подруга  в  образе  цыганки  неторопливо  прохаживалась  около  чугунных  ворот.  О  чём-то  своём  громко  чирикали  воробьи.  На  высокой  звоннице  несколько  раз  пробил  колокол.  Я  сидела  в  машине  и  сквозь  тонированные  стёкла  наблюдала  эту  мирную  безмятежную  картинку.  Будто  в  полутёмном  зрительном  зале  (даже  бинокль  сценический  присутствовал)  в  предчувствии  захватывающего  театрального  действа…
 
И  оно  началось.

Красиво,  артистично,  неторопливо  покачиваясь,  цыганка  плыла  навстречу  соседу.  Я  припала  к  окулярам.  Мне  необходимо  было  видеть  его  лицо.  Его  реакцию  на  её  слова.

-  Не  проходите  мимо.  Я  вижу  горе,  идущее  за  вами.

Остановился.  Насторожился.  Напрягся.

-  С  вашей  дочерью  может  произойти  несчастье.  Угроза  исходит  от  человека,  который  не  владеет  собой,  ибо  его  воля  размыта.  Только  вы  способны  уберечь  дочь.  Спешите.

Эту  нехитрую  речь  написала  я.  На  репетиции  в  исполнении  подруги  она  звучала  суровым  голосом  небес.  Пророчески.  Предостерегающе.

Сыграно  блестяще!

Об  этом  мне  рассказало  его  лицо.  Вмиг  побледневшее…  Словно  надевшее  маску  страдания.  Но  самое  главное  то,  что  я  отчётливо  увидела  на  нём  страх.  Нет  –  ужас!  Наверное,  и  у  меня  было  похожее  выражение  лица,  когда  я  застала  мужа,  травившего  чертей  газом  в  духовке  кухонной  плиты.

Цель  наполовину  достигнута.  Цыганка  быстро  уходит,  садится  в  машину,  и  мы  уезжаем.  Торопливо  покидаем  место  представления.

Как  оказалось,  цель  более  чем  достигнута.  Она  уничтожена!

Потому  что,  живым  я  мужа  больше  не  видела.

Нашла  его  в  морге  два  дня  спустя.  С  признаками,  как  мне  сказали,  алкогольного  отравления.  Вскрытие  указало  на  присутствие  в  организме  какой-то  кислоты,  смертельно  травмировавшей  внутренние  органы.

Что  это  было,  я  не  знаю…

Может,  случайность…

Может,  осуществление  моего  тайного  желания,  сумевшего  в  тот  невыносимо  солнечный  осенний  день  оттолкнуться  от  монастырских  стен  и  куполов  и  долететь  до  самого  Господа…

Возможно  и  то,  что  мой  замысел  обрёл  радикальную  форму  и  воплотился…  Но  об  этом  я  стараюсь  не  думать,  направляя  все  мысли  и  всю  свою  воспрявшую  энергию  на  воспитание  сына  и  на  обустройство  личной  жизни…

А  иногда  в  полнолуние  мне  кажется,  что  это  черти  отомстили  ему  за  недавнюю  травлю  газом…