Трясогузки. Цикл Донская природа

    Однажды в нашей хате выше окна под карнизом поселились две неизвестные мне птички. Размером они были почти с воробья, но значительно от него отличались. Были они серого цвета с белыми крапинками на пёрышках, с длинными тонкими ножками и длинными, слегка согнутыми, клювами. Но самыми примечательными у них были хвосты – тоже длинные, прямые, слегка задранные к верху, с серыми пёрышками в середине и белыми по краям. Какая из этих птичек была самцом, а какая самкой, отличить было трудно.
    Сначала они таскали под карниз мелкие прутики, травинки и пёрышки, чтобы строить себе гнездо. Потом они играли в любовь на рядом расположенном заборе, красиво шагая на своих длинных ножках навстречу друг другу, помахивая сверху вниз прямыми хвостами в такт своим шажкам. По утрам птички радостно щебетали и надолго улетали за огород на выгон. Прилетая, снова щебетали, бегали по крыше хаты и прятались в кроне растущего у хаты большого вяза. Иногда они подлетали к окну и бились крылышками о стекло, пытаясь влететь внутрь, вероятно, принимая окно за большое отверстие.
    Вскоре самка начала откладывать яйца и подолгу задерживаться в гнезде. Она высиживала птенцов. Самец гордо расхаживал по забору, тряся своим длинным хвостом и о чём-то назидательно щебеча. Иногда он тоже залезал в гнездо и оттуда, вероятно, вылетала самка и куда-то надолго улетала. Самец оставался в гнезде до её возвращения.
    Я часто наблюдал за этими птичками, слушал их счастливое щебетание и радовался за их слаженную жизнь. Как-то пришёл ко мне мой приятель Виктор Филиппов, увидел этих птичек, полюбовался ими и сказал мне, что их зовут трясогузками.
    Раньше ещё с весны под стрехой старого сарая свили свои гнёзда несколько пар пронырливых воробьёв. Они тоже все были в своих воробьиных заботах, дружно чирикали в ветках вяза и нахально летали по всему двору. Первое время и трясогузки, и воробьи между собой жили мирно и друг друга не трогали. Карниз и забор были территорией трясогузок, всё остальное принадлежало воробьям. Но когда у воробьёв в гнёздах стали появляться молодые птенцы, они становились всё наглее и задиристее. Они стали нападать на трясогузок, клевать их и преследовать. Трясогузки сопротивлялись, и в бою один на один всегда побеждали. Началась настоящая война между птицами за территорию двора, жизненное пространство и пищу, точно так же, как и у людей. Но воробьёв было больше, и к тому же, к ним на помощь прилетали воробьи из других дворов. Трясогузки были в одиночестве, и им помощи ждать было неоткуда. Воробьи стали побеждать. Они гонялись по двору за трясогузками, выдёргивали из их гнезда клювами палочки и перья, и, наконец, стали выкатывать из гнезда их яички.
    Я попытался помочь трясогузкам, и стал гонять по двору воробьёв, но вместе с воробьями улетали со двора и трясогузки. Откуда им было знать, что я на их стороне и пытаюсь им помочь? Они также боялись человека, как и воробьи.
    В конце концов, в этой неравной борьбе трясогузки были побеждены. Они вынуждены были оставить своё гнездо и поселиться заново в старой погребке, находящейся в ста метрах от двора на меже огорода. Там они свили себе новое гнездо, и всё начали сначала. Воробьи их там больше не трогали. Они торжествовали свою победу во дворе.
    Воробьи пытались занять старое гнездо трясогузок, но я сделать им этого не позволил. Как только они залетали в гнездо, я стучал по карнизу палкой, и они оттуда поспешно ретировались. Не давал я им оставаться в гнезде и на ночь, стуча поздно вечером по карнизу палкой. Гнездо осталось ничейным.
    Я решил отомстить воробьям за трясогузок. Придумал для них страшное наказание. В одном из гнёзд под стрехой сарая, где постоянно пищали прожорливые птенцы, а их родители ежеминутно таскали им червячков и мошек с огорода, я закрыл входное отверстие тряпкой, и стал наблюдать, что будет дальше. Вот прилетел один из воробьёв. Почуяв его, птенцы в гнезде усилили свои крики. Воробей попытался влететь в гнездо, но ни тут-то было…Что он только не делал – и так подлетал, и сяк подлетал, и садился на край стрехи, и снова пытался попасть в гнездо, но всё было бесполезно. Потом прилетел второй воробей, и они всё это проделали вдвоём заново. А птенцы в это время в гнезде ещё больше горлопанили. Наконец, воробьи выдохлись и куда-то надолго улетели. Долго их не было, и мне стало жаль и воробьёв и их птенцов. Я открыл вход в гнездо и ушёл по своим делам в хату. Когда я через продолжительное время вышел снова во двор, воробьи, как ничего и не бывало, таскали червячков, а птенцы их пожирали. В куще вяза шныряло много других воробьёв. Не знаю, повлиял ли мой эксперимент на поведение и психику воробьёв. Они выкормили своих птенцов и увели их из гнезда. Благополучно выкормили своих птенцов и трясогузки.