Шарли или не Шарли

Те, кто не считают погибших парижских карикатуристов героями, невольно сравнивают их с безрассудной девицей, которая своим безнравственным поведением спровоцировала насильников. Метафора косая, так как вряд ли витринная развязность и огласка своей беды - недопустимые нормы, которыми можно точно описать поведение журналистов «Шарли Хебдо». Безусловно, есть среди карикатурных работ этого таблоида и такие, которые с точки зрения доброго христианина, лучше не публиковать. Но это в мирных условиях. Характер рисунков и постоянная угроза жизни журналистов (ведь полицейский у входа в редакцию та же карикатура безопасности) указывает на скрытые обстоятельства. В центре культурной столицы мира, за ширмой буржуазного комфорта,  давно шёл яростный, бескомпромиссный, идеологической бой. По меткому выражению одного журналиста, сцепились приверженцы двух разных культур: убийства ради религии и свободы выражения любой ценой. Несведущий вряд ли поймёт, но, по определению, журналист - "грибной человек" на службе свободы.

Справедливее и, наверное, мудрее, обвинить карикатуристов в чрезмерном свободолюбии. Министерство философии предупреждает - свобода опасна для жизни. Винить артиста в том, что он любит независимость, больше чем свою жизнь недопустимо, но ему можно и нужно предъявить счёт за чужие потерянные жизни в эти выдавшиеся горячие дни в зимнем Париже. Однако, в отношении свободы французы бывают безрассуднее джихадистов в известной магометанской жертвенности. Они законные преемники первых «законных» цареубийц и идейные сподвижники авторов первой декларации прав и свобод человека. И в творческом, и в журналистском смысле передовая лаборатория испытаний свободы по праву принадлежит французам. Легче признать за теми двенадцатыми вину неудавшегося эксперимента, чем безответственность за пересечение слабо различимой двойной сплошной свободы слова. Чтобы убедиться в резонности такого утверждения, нужно идти дальше простреленной обложки того, исторического уже номера 1177 от 07.01.15, дальше коммерческих спекуляций либерального мира и, следуя витиеватым дорожкам карандаша, присмотреться к внезапно прерванной творческой жизни.