За желтой стеной - Александра Крикова

Герой не боится отдать свою жизнь,
Герой спасет меня только один раз.
«Hero», Skillet

Сергей с детства считал себя человеком тонкой душевной организации. Его дед –
целитель–самоучка – любил повторять: «Такие чувствительные натуры мужиками не рождаются. Такие бабами рождаются». Подобное отношение несколько коробило, но пререкаться с дедом он не смел – тот вполне мог нашептать на судьбу какую-нибудь гадость. Да и признавал отчасти его правоту. Ведь даже цвета Сергей воспринимал в бескрайнем многообразии оттенков, что, в принципе, свойственно женщинам.
Стена первые дни после пробуждения казалась ему живым золотом, пролитым с небес… Спустя неделю она начала походить своим цветом на болезненную желтизну больничных стен. Главное – не сойти с ума. Главное – приходить сюда и дальше, каждую ночь. Не оставлять попыток.
— Скажи, настоящий, — прошептал паук в самое ухо Сергея, наблюдая за его занятием. – Каково это? Понимать, что ты остался в полном одиночестве?
— А каково делать то, что делаешь ты? – ответил он, подняв взгляд на четыре пары внимательных желтых глаз.
— Это весело, — хохотнул паук, крутанувшись на своей серебристой нити, свисающей с потолка. – Мировые струны красиво поют, когда их распускаешь.
— Не слышал.
— Людям такое слышать не дано. Людям дано лишь жить. А плетение новых миров – удел пауков.
Ладони Сергея скользили над спящим мальчиком, выписывали замысловатый узор в воздухе. Он вспомнит, обязательно вспомнит, ведь однажды уже получилось. Тело такое не забывает, мозг бы еще отключить, перестать анализировать…
— С чего ты взял, – продолжил паук, — что это ему поможет?
— Дед лечил так. Забирал всю грязь. И со мной то же проделал… так ведь? И у меня получится, дар же через поколение передается.
— Я имею в виду – с чего ты взял, что ему поможет твоя… услуга?
Сергей замер на мгновение, опустив уставшие от напряжения руки на край кровати, посмотрел недоверчиво на паука, словно тот задавал до безобразия глупые вопросы. Настолько глупые, что в них легко можно было различить подвох.
— Я не зря остался. Мне дали шанс.
— Конечно дали шанс, — засмеялся паук. – Добренький дедушка снял с тебя все грехи. Унес их с собой в могилу, во тьму. Но вот насчет зря – не зря… тут я склонен с тобой поспорить. Знаешь, кого ты мне напоминаешь?
— И кого же?
— Слепого котенка, которого вытащили из ведра с водой, когда все остальные уже утонули. И он все лезет и лезет обратно в ведро. Надеется спасти мертвецов. И совершенно не думает о том, о чем подумать следовало бы в первую очередь. – Паук приблизил к Сергею свое лицо, почти человеческое… если б не эти четыре пары глаз.
– А как он сам планирует выжить в этом новом мире? Слепой, полудохлый, одинокий?
Сергей внимательно слушал , разминая пальцы. Он не нашелся, что ответить, и лишь усмехнулся, снова принимаясь за дело.
— Вот и ответ, — прошипел на ухо паук. – Он лезет в ведро не чтобы спасти. А чтобы так же сдохнуть. Ну… не совсем так же. Героически сдохнуть, как ему кажется.
Но в любом случае его действия – лишь попытка убежать от новых условий. От той жизни, на которую ему так снисходительно дали шанс.
— И что же я должен делать, по–твоему? – спросил Сергей еле слышно.
— Идти на другую сторону. Учиться у достойных. А не пытаться спасти недостойных.
Паук спустился еще ниже, оттолкнул руки Сергея и накрыл рот спящего мальчика лапой. Тщедушное тельце дернулось, пошло темными пятнами и через пару секунд рассыпалось в прах.
— Котенок выживет лишь в том случае, если найдет себе взрослую особь, которая научит его этому.
Сергей прикоснулся к черной пыли, растер между пальцев и схватил паука за лапу, рванув на себя.
— Зачем?!
— Потому что у всего есть свой срок, — ответил тот спокойно, даже не попытавшись вырваться. – Гуманно нужно относиться к живым. А призраки не оценят твоей гуманности.
Стена опустилась на край города чуть меньше месяца назад. Куда выпали из его памяти почти три недели, Сергей не знал. Не помнил он и сам день апокалипсиса. Да и прошлое казалось ему все более размытым, туманным. Неделя, прожитая в новом мире, приравнивалась теперь к вечности. Люди, которых он знал при жизни, разделились на два лагеря. Одни жили здесь, в его родном городе, лишенном электроэнергии и прочих атрибутов технократичной цивилизации. Разбросанные по дорогам машины, разграбленные магазины и почти не дающее тепла солнце – вот что осталось от его прежнего мира.
Другая часть жителей, по рассказам оставшихся в городе, в день апокалипсиса потянулась вереницей к Стене, не обращая внимания на родных и близких, которые пытались хоть как-то их удержать. «Недостойные» были уверены, что Стена сожрала их. И многие ждали теперь, когда золотое свечение вновь проголодается. Они не верили Сергею, что ушедшие живут по другую сторону от Стены. И как живут…
Паука он встретил три дня назад, бесцельно блуждая в золотом свечении. Все его попытки уговорить хоть кого-нибудь пересечь Стену – как с одной, так и с другой стороны – потерпели крах, и Сергей шел, разгоняя мерцающий желтый туман, в первый раз отчетливо и глубоко осознавая свое одиночество в этом разрезанном пополам мире.
В мире таких разных, но одинаково не верящих ему призраков…
— Что ты делаешь здесь, недостойный? – спросил паук, спускаясь. Средь золотого свечения Сергей разглядел его серебристую нить. – Как тебе удалось пересечь Грань?
Конечно, он первым делом подумал, что совсем лишился рассудка от переживаний. Дар речи вернулся к нему лишь через несколько минут. Все это время паук воспитанно ждал, внимательно изучая его своими глазищами.
— Какая Грань? – спросил он, наконец. – Что произошло? И кто вы? Это вторжение?
— Это Великий Переход, — ответил паук. – Энергетическая ось Земли совпала с осью Галактики. Миру пора переходить на новый вибрационный уровень.
— А кто вы? – повторил свой вопрос Сергей.
— Мы распускаем ваш прежний мир, пропускаем сквозь Грань, — паук развел лапы в стороны, указывая на свечение вокруг себя, — настраивая струны на новую вибрацию, и ткем новый мир.
Он дернул за нить, опустился на землю всеми лапами, подошел ближе.
— А вот как Ты сумел пересечь Грань? Я не вижу в тебе тьмы, низких вибраций. Но и в списке заготовок тебя нет.
— Заготовок?
— Да, — усмехнулся паук, буравя его взглядом. – Ты один сейчас настоящий, живой. Поэтому и можешь ходить туда–сюда. Недостойные – призраки, сосуды с тьмой. Достойные – еще не вполне настоящие, скорее заготовки. Прежний мир еще не расплетен до конца, новый – не сплетен. На это требуется время.
— И сколько времени?
— Дня три–четыре. – Паук приблизил свое лицо, словно обнюхивая Сергея. – Тебе кто-то помог в тот день. Верно?
— Я не помню.
— Значит — точно помогли, — засмеялся паук. – Кто-то из твоих родных или друзей обладал экстрасенсорными способностями?
Паук дернул за нить, срывая ее с потолка, засеменил в сторону балкона, цокая лапками по паркетному полу.
— Подумай, чего ты действительно хочешь, – сказал он на прощание, скручивая нить в лассо и забрасывая ее на небо. – В этом нереальном мире сейчас реальны лишь твои желания.
Проводив его взглядом, Сергей еще долго стоял над усыпанной прахом кроватью. Потом вышел на предрассветную улицу и направился к Стене.
Небо над его головой почти утратило свою ночную черноту, окрасилось с востока в бардовое. Звезд в этом странном мире больше не было, вместо них тянулись тонкие серебристые ниточки, исчезая где-то за Стеной. Теперь Сергей знал, что это – мировые струны. И что там, в вышине, по ним ползают трудяги–пауки.
Он знал и еще одну вещь, которая вот уже два дня не давала ему покоя. Его умирающий город простирался от Стены лишь на пару километров. Дальше он размывался, превращался во что-то призрачное, нереальное. А еще дальше – фоном – была абсолютная тьма… И с каждым днем она подбиралась все ближе и ближе к Стене, стирая очередной кусок города.
Преодолев золотое свечение, Сергей направился прямо к дому Андрея – бывшего коллеги по работе. По эту сторону мир менялся до неузнаваемости и походил на нераскрывшийся бутон экзотичного цветка. Солнце давало много тепла, земля пестрила разнообразной растительностью, в небе постоянно плели куплеты птицы. Если бы Сергея попросили описать рай, он описал бы его именно так.
Андрей вышел из своего причудливого дома – текучего, постоянно меняющего форму под настроение хозяина – приветливо улыбнулся. Он единственный тут не шарахался от Сергея, всегда вежливо выслушивал, хоть и не верил ему ни на грамм.
— Я ждал тебя раньше. Проходи, чай попьем.
Жители этой стороны не нуждались в еде и воде, но от привычных обрядов гостеприимства отказаться не могли.
— Как ты это сделал? – спросил Андрей минут через двадцать, сидя за накрытым столом и изучая подавленного Сергея добрыми, понимающими глазами.
Тот вопросительно посмотрел на бывшего сослуживца.
— Как забрал тьму? Как помог тогда мальчику? Тебя же Это волнует?
— Руками, — ответил Сергей, кивнув. – Он упал с лестницы, а я…
— Я это слышал, — мягко перебил его Андрей. – Но что ты при этом чувствовал?
Сергей открыл было рот, но внезапная догадка осенила его, и, улыбаясь, он ответил:
— Я испугался за него.
Он бежал быстро, как только мог. Пересек Стену, поздоровался с парочкой попавшихся на пути призраков и остановился лишь тогда, когда уперся в невидимую границу города.
— Очередная попытка? – хохотнул паук, спускаясь с неба.
Сергей не ответил. Развернулся к городу и представил, как его накрывает тьмой… Но страха за жителей почему-то не почувствовал.
— Давай помогу, — веселился рядом паук. Он дернул за свою нить, потянул на себя. Пространство перед Сергеем странно исказилось, а тьма толкнула в спину, так, что он пролетел вперед на пару метров. – Действуй, времени все меньше.
Но и это не помогло. Сергей поднялся, чуть не плача от того, что ничего в этот момент не чувствует кроме отчаяния.
— Тогда посмотри им в глаза, — шепнул паук, вдруг оказавшись рядом. – Взгляд обреченных на смерть всегда пугает. – И он громко, пронзительно свистнул.
На улицу стали выходить люди…
Они стояли совсем рядом. И в глазах их не было страха, не было мольбы. Даже пресловутой надежды не было. Только ожидание.
И вдруг Сергей… нет, даже не вспомнил – почувствовал три свои недели полной амнезии. Три недели в ведре…
Вода была холодной, но плотной, словно расплавленный свинец. Она вероломно заполняла легкие, услужливо подталкивая его к смерти, обещая избавление от мук… Рядом барахтались такие же, недостойные. Вяло так барахтались. А он отчаянно бился – за каждую секунду, каждый вздох… тянул с окружающих все самое лучшее, светлое. Ради своего спасения.
Забирать можно не только грязь и тьму, да, дед? Ведь освободиться от грязи, стать чистым – не значит получить еще и силу, необходимую для выживания.
— Вот ты и вспомнил, — прошипел рядом паук. – Пугающая правда, да? Ты можешь умереть за них. Ради них. Вот только стоит ли игра свеч? Любой шанс должен быть кем-то оплачен. – Он взял Сергея лапой за подбородок, заглянул в глаза. – И твой был оплачен отнюдь не дедом.
Тьма за спиной Сергея кипела, готовая подмять под себя город, призраков, его самого.
— Делай выбор, — подытожил паук. – Забери их грязь и выкинь бедолаг, как котят, на новый уровень, добавляя мук, но… и давая шанс. Или прими, наконец, свою судьбу. Воспользуйся шансом, что дали тебе, именно тебе. Забери у них остатки света, пройди сквозь Грань – окончательно и бесповоротно. Что бы ты ни решил, я завершу Великий Переход. Сейчас.
Сергей стиснул зубы, сдерживая напор тьмы. Выбор… что он раньше знал о выборе? О настоящем выборе, подкрепленным человеческой кровью? Пусть и призрачной…
— Время на исходе, Сергей, — мягко, но неуклонно напомнил паук, впервые назвав его по имени. – Давай.
Сергей закрыл глаза – принимая свою судьбу, отрекаясь от нее – и…
Тьма хлынула волной, разбилась брызгами об основание Стены, знаменуя окончание Великого Перехода.
— Глупец, — вздохнул паук. – Тебя ждали великие дела…
Он дернул за серебристую нить, стряхнул с лапок черные капли и вознесся на небо.
Мысли о глупце отошли на в торой план, размазались очередным воспоминанием. Впереди было много забот.
Ведь учить слепых котят выживанию – дело не из легких…