В строй со школьной скамьи

В СТРОЙ СО ШКОЛЬНОЙ СКАМЬИ
(Из книги «О людях и для людей»)

1.ПЛОХ ЛИ ЧЕЛОВЕК ХОРОШИЙ?

Нередко оценивая чьи-то деловые качества,мы говорим:«Очень хороший человек,ему  просто цены нет…»,а в ответ вдруг… услышим:«Хороший человек – это не профессия!».И это нас несколько обескураживает,порой просто шокирует:причём тут «… не профессия»?!Как будто бы хороший человек не может быть и великолепным профессионалом?Но почему-то эта фраза становится ныне просто какой-то крылатой,  экстрамодной и звучит она в основном стороны людей недалёких,но занимающих  высокие посты и могущие оказать то или иное большое влияние на судьбу того или иного человека.Так что попасть под этакое определение ныне,увы,не всегда хорошо и желательно,не престижно.Особенно,если оно соседствует со словом «не профессия».В этом сочетании слышится некое пренебрежение:«непрофессионал, неквалифицированный работник»,а потому даже люди нормальные стремятся не сразу открывать все свои добродетели,а хотят выглядеть чуть-чуть хуже,чем есть на самом деле.
К чему я веду весь этот разговор? Да к тому,что сейчас прямо передо мной сидит за столом очень хороший человек и прекрасный профессионал,талантливый инженер –  Роман Израильевич Залманович,которому,действительно,просто цены нет!Размышляя над тем,что он говорит,я в то же время никак не могу избавиться от этой чудной мысли:а чем же он плох «хороший человек»? Вот он сидит передо мной: добросовестный и честный,открытый и искренний в общении,прямой и справедливый в суждениях,добросердечный и трудолюбивый в жизни,умеющий отстаивать свои взгляды. Разве таким быть плохо? Не думаю.Быть может,это всё от лукавого? Возможно. Ведь кому неизвестно,что с нехорошим человеком,каким бы профессионалом он ни казался, работать рядом ой как тяжело!
А вот с Залмановичем не только работать вместе легко,но и просто приятно общаться на досуге,вместе отдыхать!Это человек достаточно интересный, чрезвычайно обширного кругозора.В нём есть всё:и глубокие знания – он широко образован и начитан,и истинная интеллигентность – он внимателен и добросердечен к людям.Ему присущ самый разнообразный круг увлечений и пристрастий,в нём соседствуют рядом доброта и твёрдость характера,отзывчивость и принципиальность в отстаивании своих взглядов,мягкость в общении и прямолинейность суждений. Откуда это в нём,спрашиваю я себя и отвечаю:от прожитых лет жизни,от большого жизненного опыта! И чтобы глубже понять этого человека нужно ближе с ним познакомиться,почувствовать его взгляды на жизнь. 
Именно с этой целью я и пришёл к нему сегодня в гости,потому с такой жадностью слушаю,что он мне рассказывает. А рассказать ему есть что,судьба непростая и   наполнена интереснейшими событиями.И тут я с удовольствием отмечаю,что Роман Израильевич ничуть не постарел после выхода на пенсию,по-прежнему бодр и энергичен,также горяч в разговоре,и вот тогда становится особенно красивым,  чрезвычайно обаятельным и убедительным.Прежде всего,он пленяет собеседника  манерой излагать мысли,его человеческое обаяние исходит из его смеющихся глаз, оно просачивается в улыбке,звучит мягкостью голоса.Мне нравится негромкий смех,  ирония мысли,лёгкость изложения о перипетиях его военной жизни и трудовой биографии.
Да не всегда легко было в жизни Романа Израильевича.Смотрю я на него сейчас и думаю:насколько бывшие фронтовики,наши отцы,прошедшие сквозь пекло страшной  войны,добрее и крепче нас,оптимистичнее,родившихся после Великой Победы.Они никогда не падают духом,и даже сейчас,в наше «перестроечной» время.Впрочем, если честным быть до конца,то и там,наверное,на фронте,люди тоже были всякие.Но эти «всякие»,в большинстве своём,пристраивались где-то в тылах,на передовой они долго не уживались,война просвечивала насквозь и производила селекцию,а вот после войны именно такие «герои» били себя в грудь и кричали:«Я – фронтовик,где мои льготы!».Настоящие фронтовики сегодня молчат и не любят вспоминать войну. Быть может,потому они и крепче нас,что многое пережили и повидали в жизни?   
А мой собеседник,тем временем,уже листал толстенную самодельную тетрадь, напоминающую книгу из склеенных машинописных листов и чёрно-белых фотографий,  добродушно смеялся, вспоминал забавные случаи,но уже не из своей фронтовой  юности,а из сегодняшнего мирного времени и рабочей жизни на Косогорском металлургическом заводе.«…Вот что значит,молодость,– смеясь,говорил он, –  сейчас бы я такой труд не осилил бы,– смущённо улыбнулся мне и добавил,– вот здесь, – взвесил на руке тяжеленную книгу,– и есть всё техническое описание реконструкции третьей доменной печи!..».
Многие знают на заводе,да и не только в посёлке,бывшего начальника техотдела завода Романа Израильевича Залмановича,ныне пенсионера.Знают его,как талантливого руководителя и технически грамотного инженера.И тем он интересен  сейчас для меня,как журналиста заводской газеты.На этой вот книге,на этом вот техническом феномене реконструкции и «надвижки» третьей доменной печи и должна была быть сосредоточена наша сегодняшняя беседа.Былая реконструкция печи,как в историческом,так и в техническом плане,и послужила поводом сегодняшней нашей беседы,поводом к встрече в гостях у него дома.Да ещё этому послужила природная отзывчивость самого Романа Израильевича,когда он на мою просьбу рассказать:как всё было и происходило,сразу же откликнулся.«…Роман Израильевич,– попросил я его тогда по телефону,– напишите,пожалуйста,все свои воспоминания по реконструкции третьей печи.Это будет очень интересно для читателей,да и,я думаю,сохранится в «Дзержинце» для истории».Этот материал был для меня важен и очень кстати,ввиду  приближающегося празднования столетия завода.Прошло немного времени,как  раздаётся в редакции телефонный звонок:«Александр Иванович,воспоминания написаны,приглашаю в гости для обсуждения рукописи…».
Говорят,что вещи могут сами рассказывать о своих хозяевах? Так что же они могут  рассказать мне о моём собеседнике? Вот,к примеру,ниша в стене,в которую  вмонтирован стеклянный аквариум.В нём за стеклом,суетясь и переливаясь на свету, плавают удивительные разноцветные рыбки,так что ими можно любоваться сразу из двух комнат.Это ведь тоже его техническое решение,но уже в быту,дома.Все знают, что Залманович заядлый рыбак,очень любит природу.Так что аквариум тому полное  подтверждение! А вот прямо над моей головой клетка с какой-то птичкой? Скачет она без устали,весело щебечет,отвлекает нас от беседы.Да так хорошо,что я уже начинаю думать не о том,что говорит мне собеседник,а об его пристрастиях, особенно,к рыбалке и домино,хотя главное пристрастие для него,всем известно, это доменные печи.Но кто не видел среди «доминошников» Залмановича и не слышал в коридоре заводоуправления в обеденный перерыв стук домино и крик «Рыба»?!Одним словом:крепко любит Роман Израильевич жизнь во всех её проявлениях,ой,как любит! В отдыхе он такой же неистовый,как и в работе.«…А ведь так жадно могут любить  жизнь только фронтовики,– думалось мне,– и на это они имеют полное право,ведь отстояли они её в очень страшной войне!».
Но вот наше обсуждение подошло к концу,сделаны последние уточнения и поправки, но я тяну время и не покидаю гостеприимного дома.У Романа Израильевича третьего ноября день рождения – ему исполняется семьдесят лет.Вот потому я незаметно перевожу разговор с доменных печей на его биографию.К столетию завода его биография,как газетный материал,столь же ценен,как и его рассказ об уникальной реконструкции печи.
И вот что у меня получилось.
 
2.ЮНОСТЬ КОМАНДИРА               

….Воинский эшелон,постукивая на стыках,шёл  явно на  Прибалтику.Прислонившись к стене вагона,молодой лейтенант задумчиво и тихо улыбался,предавался своим мыслям и воспоминаниям.
– О чём думаешь,Роман?– окликнул его один из старших офицеров.
– Да так,ни о чём,– несколько смутившись,продолжал улыбаться лейтенант. Вспомнился ему родной дом,родители,оставшиеся там друзья.Ведь сегодня третье ноября – у него день рождения,сегодня ему исполнилось двадцать лет!И,конечно же, его вспоминают дома.
Родился он в благодатном крае.На Украине,под Киевом,в небольшом посёлке Бравары. Сегодня этот посёлок,возможно,уже тоже изменился,а тогда был совсем небольшим. Отец его работал техническим руководителем лесопильного завода.Мать – стенографисткой.Роман только-только закончил девятый класс,как всей его семье, из-за наступления немцев,пришлось срочно эвакуироваться.Так семья Залмановичей оказалась в городе Миассе Челябинской области.
И этот город тогда был тоже небольшим.Но прибывшие сюда и разместившиеся здесь заводы,эвакуированные преимущественно из Москвы (в том числе и «ЗИС»),сделали этот небольшой городок довольно-таки плотным и густонаселённым.Уже шёл 1942 год, когда прозвенел последний звонок в Миасской средней школе,и на другой же день Роман Залманович вместе со своим другом Михаилом Шубниковым,подал документы для поступления в «Первое гвардейское Краснознамённое ордена Красной Звезды минометно-артиллерийское училище имени Красина». Оно,это училище,было тогда в стране не только первым,но и единственным! И по сути дела,даже не артиллерийским,а ракетным училищем,где готовили командиров для нового мощного оружия – «катюш».
«…Сам не знаю,– удивляется сейчас Роман Израильевич,– как так получилось?!Мы же с Шубёнковым школу с золотыми медалями закончили? А вот на вступительных экзаменах в училище по элементарной математике так растерялись,что в задачах запутались.Но,всё-таки,потом решили их и поступили!..».Вот потому и попал он в это необычное училище,что окончил школу с золотой медалью!Сюда только очень грамотных ребят набирали.Ну а то,что с задачей сразу не справились – это бывает, переволновались.Молоденькими были,всего-то по семнадцать лет от роду,почти ещё дети. А здесь – то не просто военное училище,а «Краснознамённое,ордена Красной Звезды!..».Есть от чего растеряться.Но к учёбе, к освоению своей воинской специальности,они приступили серьёзно.Скидок им тоже здесь на возраст не давали. Единственно,что их отличало от других курсантов,от фронтовиков,то,что те проходили курсы за шесть,восемь месяцев,а они учились по полной положенной в училище программе.
«…Для меня,– вновь смущённо улыбается Залманович,– тогда тридцатилетние ребята казались стариками.Но никакой «дедовщины» в училище не было.Наоборот!Фронтовики очень бережно к нам относились.Они же в училище оказались после ранений и госпиталей.Многому насмотрелись!И потому,зная,что ждёт нас там,ещё пацанов,на фронте,жалели и опекали.Учили всему,что могло нам там пригодиться.И они,как в воду смотрели!Ведь после войны нас молодых солдат,двадцать четвёртого года рождения,осталось в живых всего три процента!..».
Но вот и закончено училище!Получено звание младшего лейтенанта.И выпускники были  направлены в резерв Главного Командования.В Москву.Здесь собралось много офицеров,как из госпиталей,так и из разных военных училищ,в том числе и офицеры-ракетчики.Прошло несколько недель в столице.И вот получено Залмановичем направление на четвёртый Украинский фронт,под Новотроицк.Это невдалеке от Мелитополя.
От Москвы до станции «Партизаны» ехали очень долго.Стояли подолгу на станциях. И потому ехали больше месяца.Наконец шесть младших лейтенантов и триста солдат возвращающихся из госпиталей прибыли для пополнения теперь своей воинской части. «Я попал в девятнадцатый гвардейский полк,– вспоминает Роман Израильевич,– где впервые за годы войны командир взвода был отправлен в тыл,в отпуск.И я временно, сразу же после прибытия,остался командовать за него…».

2.ВОЙНА.
Два месяца молодой офицер Залманович исполнял обязанности командира взвода. Правда,тогда на их участке фронта было основательное затишье.Раз или два в неделю дадут их «катюши» залп и снова тишина.А в основном была здесь только учёба.«…Техника у нас была жутко секретная,– говорит Залманович по этому поводу. – Ну,а если разобраться:что в ней секретного? Рама – из уголков? Кувалдой её в землю загоняли! Да ещё сам ящик со снарядами? Вот и всё!Ящик,который одновременно для этих снарядов «стволом» служил? И всё это сооружение называлось:М-31! Позже появилась установка уже на грузовике– «Студебеккере».На этих машинах,конечно,было легче нам воевать.Во-первых:кувалды уже не было в обиходе.К тому же развернуть эту установку,нацелить её лучше можно было. Точнее.Во-вторых,дальность полёта в два раза увеличилась.Не четыре,а теперь на восемь километров бить стала!..».
Позже появились снаряды со стабилизаторами.Но с дырочками под углом к соплу снаряда.Это придавало снаряду вращательное движение.И хотя в связи с этим
уменьшилась несколько дальность полёта,но зато это позволяло в несколько раз бить точнее по врагу.«…Были у нас в девятнадцатом гвардейском ещё установки М – 8,что располагались на танкетках Т–40 и Т–60,– объясняет мне дальше Залманович. – Да-да,точно такие же,что после войны у нас использовали в доменном цехе на рудном дворе,для загрузки доменных печей!В виде самоходных бункеров…».
Через два месяца после возвращения из отпуска командира взвода младшего лейтенанта Залмановича направляют уже в тринадцатую гвардейскую бригаду,где  были установки М-31.И опять работа с кувалдой.Но вот,наконец,и наступление, форсирование «гнилого моря»– Сиваша!«…Помните,– обращается ко мне Роман Израильевич,– как это в «Тёркине» у Твардовского:«Переправа,переправа,берег левый,берег правый…».И потом уже от себя:«…До чего же вода в Сиваше гадкая!– удивляется он до сих пор,– подошвы в сапогах отваливались! А если на планшет капля попадёт, то,как кислотой,сразу дырку прожжёт!..».
Эту переправу немцы бомбили постоянно.По узкой переправе техника и люди двигались безостановочно,движение было таким:два часа поток шёл в сторону Крыма, затем полчаса– из Крыма.С целью маскировки передвижения переправа была окутана дымом.Но дымовые шашки не столько маскировали,сколько привлекали внимание немецких лётчиков.«…Пробки на переправе не допускались,– вздыхает мой собеседник.– И если у кого-то заглох мотор в машине,то с чем бы машина ни шла, она сбрасывалась с переправы…».
Но вот и бои в Крыму,с боями дошли до Херсонеса.И… остановились!Закончилось наступление.«Вообще-то мне всегда везло,– вновь улыбается мне Залманович.– Был, например,такой случай,именно под Херсонесом.Готовились мы к последнему удару, чтобы сбросить немцев в море.Стояли на огневой позиции,вбили рамы,ждём команды: «Огонь!».И был у нас такой капитан Минкин.Всё ходит он вокруг наших установок и твердит:«Накроют нас здесь,накроют…».Я его уговариваю,что всё нормально.Какая разница:где установить установку,что за этим,что за соседним бугром? Местность там такая– то ровное место,то складка,то ровное,то опять складка!И так всё вокруг полосами! Да и не хотелось мне место менять– только-только кувалдами махать перестали.
А он всё своё твердит.Ходил он, ходил и вдруг команду даёт:«Сменить огневую позицию!..».То есть, расположиться за следующим бугром.Только-только мы переместились,даже ящики с взрывателями не успели взять,как прямое попадание в тот окопчик,из которого мы не хотели уходить.«Видел?»,– только и успел сказать Минкин.И тут началась стрельба!Или вот другой случай,под Балаклавой это было. Смотрю я в бинокль.Видимо стекло линзы у моего бинокля блеснула,как тут же раздался выстрел снайпера.И меня спасло то,что я с ноги на ногу переступил.И пуля попала в мизинец руки,которой я держал бинокль.А ведь мог мне в лицо попасть.Опять повезло!А однажды вообще чуть не погиб во время бомбёжки.Очень сильным был взрыв.Меня в висок ударило,вот только шрам остался.Он сейчас, конечно,еле заметен.Думаю,камнем или землёй ударило,а может быть и осколком,но уже потерявшим силу.Не знаю,факт только то, что очнулся я– лицо всё в крови!В голове шумит.А сам думаю:«Жив я или нет?Ну,если думаю,значит жив!..».
После Крымской операции опять в Москву.Тринадцатую бригаду(четыре дивизиона) поделили пополам и сделали из неё две бригады.Дали всем отдохнуть и затем теперь воинский эшелон мчит Залмановича в Прибалтику.Осень под Ленинградом это сплошные  зыбкие топи,вокруг лесные дороги и проливные бесконечные дожди.Бригада с установками на «Студобеккерах» срочно перебрасывается к линии фронта.Воюет бригада то на первом,то на втором Прибалтийских фронтах.Затем её вдруг перебрасывают вновь на Ленинградский фронт:несколько залпов и уже на другое место!Таким образом,создавалась видимость множества «катюш»,передвижение было только ночью.
«…Дороги были очень плохими,– вспоминает сегодня ветеран.– Сапёры в колеи брёвна
Укладывали,а то вообще без дорог шли,в полной темноте!Фары были завёрнуты тряпками,брезентом,а под колёсами– ничего не видно.Вот кто-нибудь из шоферов чуть-чуть приоткроет брезент,даст узкий луч света на землю,так наш полковник его палкой,сначала по фаре,затем по водителю!..».
За годы войны Роман Израильевич был награждён орденами Красной Звезды и  Отечественной войны,шестью медалями.Известие об окончании войны его ракетчики встретили в городе Лиепае.С радости они направили молодого лейтенанта в Ригу – хоть трудно было,но вина он достал.Счастливее праздника,чем в мае сорок пятого года,у него не было.Затем бригада была переброшена под Ленинград – в Царское Село.

4. НА КОСОЙ ГОРЕ.
 
«…В сорок шестом,– рассказывает теперь уже о своей послевоенной деятельности  ветеран,– я съездил на Урал.В отпуск.А демобилизовался я лишь в сорок восьмом.И решил я тогда учиться,поступить в Московский институт стали и сплавов.Видимо, сказалась профессия отца,хотя он специального образования и не имел,но всё время работал с техникой.К сорок восьмому году мои родители перебрались с Урала поближе к Москве,жили в городе Щёкино рядом с Тулой.И здесь отец стал работать на химзаводе «Кислоупор» механиком газового цеха.Так что я из Москвы часто приезжал к ним в гости,бывал на Косой Горе.Места эти,природа,посёлок и завод мне очень понравились.А в институте я был тогда тоже неплохим студентом,да ещё и секретарём комсомольской организации,что при распределении после окончания института давало преимущество,я получил право выбора места работы.Вот это помогло мне приехать на Косую Гору жить и работать здесь,это было в 1953 году…».
Молодой специалист-металлург,прошедший науку не только в институте,но и науку жизни на войне,сразу включился энергично в заводскую жизнь.Работает он вначале помощником мастера,затем начальником смены доменного цеха,занимается реконструкцией третьей доменной печи.А с 1961 по 1962 год работает начальником доменного цеха.Затем переходит работать заместителем начальника технического отдела завода,чуть позже возглавляет этот отдел и работает в этой должности до самого ухода на пенсию.
И сейчас,находясь на заслуженном отдыхе,он не безучастен к заводским делам, постоянно следит за работой доменного цеха.Обеспокоен он и сегодня его неудачами.Как грамотный специалист Залманович очень высокого мнения сегодня о человеческих и профессиональных качествах сегодняшних руководителей доменного цеха В.А.Селезнёва и В.И.Титова.Верит в то,что они вполне способны вывести цех на нормальную работу.Однако,это очень непросто в сегодняшнее неустойчивое время.
«…Вся моя жизнь,– говорит он сегодня,– была отдана заводу,металлургии.Она вся, как на ладони,на виду на глазах у всех косогорцев.Она почти вся прошла в нашем посёлке.Многое пришлось мне пережить,всякое бывало.И на производстве,и в быту!  Но всё,увы,проходит,остаётся лишь дело,которому служишь.Посмотрите!– восклицает он,– как похорошел наш посёлок за все эти годы!Когда я приехал сюда,то поселился в общежитии,что и оно было на территории завода,называлось оно «шестым цехом». Затем переселились мы в общежитие,что было в том здании,где ныне детская поликлиника на улице М.Горького.По восемь человек в комнате жили!Затем получили, вместе с начальником смены Гришей Копадзе комнату на двоих в том доме,что напротив нынешнего моего. Потом Гриша,и ещё один грузин работавший в нашем цехе – Чхоидзе,уехали работать в Руставели,а комната досталась мне одному.Вот здесь-то я и женился!В этой комнате и сын у меня родился – Володя.Потом мы получили более лучшее жильё – целую квартиру!На улице Октябрьской.А затем переехали вот в эту квартиру в центре посёлка у Дома культуры…».
Трудные нынче,конечно,времена.Но разве они были легче для солдат Великой Отечественной войны,для тех солдат, шагнувших в её огонь со школьной скамьи? Они не только смогли защитить страну на фронтах самой жестокой войны,но и поднять её из руин,сделать сильной и могучей.Будем же достойны того поколения!
А.Бочаров.
1994. 
На снимке:Р.И.Залманович-хранитель заводского краеведческого музея.