Случайные встречи. Таганка

В 60-е годы знаменитый московский театр на Таганке манил всех, билеты в него были в большой цене. И меня эта тяга не миновала. Не помню совершенно, как получалось доставать билеты, но кое-что удалось посмотреть, прежде всего это были брехтовский «Добрый человек из Сезуана», затем «Антимиры» Андрея Вознесенского, «Послушайте!» (Маяковский), «Дом на набережной» Трифонова с Золотухиным в главной роли. Из актрис особенно нравилась мне Зина Славина с ее низким голосом и неподражаемой манерой игры. А потом я был просто в шоке от Высоцкого в «Пугачеве». Его монолог Хлопуши запомнился на всю жизнь. В этой сцене на покатом помосте все мужчины, обнаженные по пояс, держали в руках длинную цепь. И когда Высоцкий с криком «пропустите, пропустите меня к нему...» бросался голой грудью на эту цепь, а его отбрасывали назад, он вкладывал такую энергию, такую страсть, такую предельную степень накала в этот хриплый крик, что даже ярким цветом своей кожи – розовым, почти красным – отличался от всех остальных, желтых.

А один раз актеры  с Таганки выступали на праздничном вечере у нас на работе. Вообще-то мы обычно не приглашали к нам на праздники артистов-профессионалов. Мы организовали свой эстрадный коллектив «Шплинт», и много лет наше КБ прекрасно обходилось собственными силами. Но один раз отступили от этого правила и позвали актеров с Таганки выступить на вечере по случаю годовщины Победы. Они охотно откликнулись, ведь заработки у артистов были не ахти, так что они всегда были готовы к такого рода подработке. К нам приехали трое: Инна Ульянова, Борис Хмельницкий и Анатолий Васильев с гитарой. Они читали стихи и пели песни из спектакля «Павшие и живые».

А одну знаменитую актрису с Таганки я однажды встретил совершенно неожиданно. Это случилось в поезде. Зайдя в вагон-ресторан, я вдруг увидел там сидящую за одним из столиков Аллу Демидову. Как раз незадолго до этого я видел ее в фильме «Служили два товарища», там у нее маленький эпизод -  роль фанатичной комиссарши, которая потом погибает при штурме Перекопа. В этой роли она мне здорово запомнилась, гораздо больше, чем на театральной сцене. Может, дело было в крупном плане, во всяком случае это лицо погибшей до сих пор у меня в памяти. Здесь в поезде актриса выглядела усталой, одинокой и расстроенной, она вяло ковыряла что-то в своей тарелке. Мне очень хотелось к ней подойти, конечно, не для того, чтобы попросить автограф, я это всегда терпеть не мог. Я бы мог сказать, как понравилась ее игра, может быть, ей это было бы приятно. Но я стеснялся и, видя  сумрачное выражение ее лица, не хотел быть назойливым. А в голове реальный образ как-то сливался с кинематографическим и вызывал сочувствие. «Не смогу ли я сделать для нее что-то доброе?» - такая мысль вертелась у меня в голове. И вдруг я придумал. Когда она расплатилась, и направилась к выходу, я тоже вскочил так, чтобы оказаться впереди нее, как бы случайно. И теперь, когда она шла в свой вагон, я с удовольствием открывал перед ней все эти тяжелые двери межвагонных переходов.