Сказка для взрослых О Змее Горыныче и ерунде-13

ВИКТОР МАТЮК

ВЕЧЕРНЯЯ СКАЗКА ДЛЯ ВЗРОСЛЫХ

«О Змее Горыныче и Ерунде,
 Правнучатых племянниках Луки Мудищева
 И распрекрасной Елены ****ищевой»
ЧАСТЬ ТРИНАДЦАТАЯ

Есть бабы, очень строгие в девицах,
Умевшие дерзать и резко отвечать
И при совокуплении на лицах
Лежит у них свирепости печать!
И. Губерман
Она ко мне придёт, когда весь мир угомонится,
Когда всё доброе ложится, а недоброе встаёт!
А, С. Пушкин
Порой он ноги едва волочит, *** не стоит, хоть отруби,
Она же знать того не хочет, хоть плачь, но всё равно еби!
«Лука Мудищев»
Не играется, не читается, не мил мне домашний уют,
Мне везде до *** причитается и нигде ни *** не дают!
С. Фарада
Большой живот и маленький фаллос,
Вот и всё, что от меня осталось!
А, Безыменский
Хочешь звезду – не жалей ****у!
Пословица
*** на *** менять – только время терять!
Пословица
И от её прикосновения Лукашкин *** воспрянул вмиг, - могуч, крепок и велик!
«Лука Мудищев»
Как не тыкай, ни ворочай, *** ****ы всегда короче!
Фольклор
Судьбою не был он балуем и про него сказал бы я:
Судьба его снабдила ***м, не давши больше ни ***!
«Лука Мудищев»
Он преферансом увлекался, был рыцарем ночных боёв,
А для науки занимался классификацией ***в.
В его коллекции научной взят за основу термин звучный:
Шептунчик, целочник, глотарь, убивец, бивань, хоботарь
Борис Брайнин
Я с детства сильно поддавал, и образ жизни вёл развратный,
Я с детства не любил овал, но обожал трехчлен квадратный!
И. Иртеньев
В этой жизни есть профессий много, выбирай любую, не ленись,
Ты пошла неверною дорогой, погоди, подумай, оглянись!
И Иртеньев
****а! О жизни наслажденье! ****а – вместилище утех,
****а – небес благословенье, ****е и кланяться не грех!
Державин
Повсюду всех она прельщает, манит к себе толпы людей,
И бедный *** по ней летает, как по сараю воробей!
«Лука Мудищев»
Нет-нет, меня в сети не заманишь и голыми ногами не возьмёшь!
Шендерович
Кого ебли, как нас ебли, тому не до романтики!
Фольклор
Так природа захотела! Почему? Не наше дело!
Булат Окуджава

Happy end!
(Счастливый конец)

Глава – 1

-1-
Над головою синь небесная, мне надоела жизнь пресная и перепалка словесная,
Если ты и вправду честная и совсем не грешная, дальше по жизни шурши,
Ты неплохо выглядишь издали, хотя вблизи – видна в очах твоих усталость!
Небось, на пятки наступает старость! Ты ищешь всадника средь нас,
Скоро искры посыплются из глаз, но тебе - никто не указ! Здесь улица твоя
И ты возвратилась из небытия в родимые с детства края!
Теперь вступишь в женскую артель, на дворе оттепель,
Ты на безлюдном острове уже не обитаешь, что-то строишь, что-то изобретаешь,
Но активных действий ещё не предпринимаешь! Слезу наземь изредка роняешь,
И мимо Парижа, как фанера пролетаешь! Всё чуждо в твоём дому новому жильцу,
Тебе его прибамбасы - не к лицу, в душе произошёл надлом, опостыла семья и дом,
Веселье за окном! Твой сожитель ошибочно думал, что его член давно уже умер,
Он притаился между стен, дожидаясь грядущих перемен, чтобы встать с колен!
Рядом – тлен и суета и не видно ни черта за два иль три шага!
Приходится за жизнью наблюдать с высокого холма, примята придорожная трава,
Эти места не должны пустовать, пришла пора их заселять
И воедино соединять гульбу и брак! Черные пятна, оставшиеся после еды
Среди густой травы, застираны, без особой на то нужды все ратные труды
Покинуты! Ноги раздвинуты, ни воплей, ни крика, всё происходит тихо,
Рядом ручей бежал, а ветер потные тела освежал, пока совсем не сбежал,
Крикнул: «Братва, аврал! Я своего последнего слова ещё не сказал!»
Разразился скандал, я видел тихий водоём, там сидела баба и он – вдвоём,
Они пили самогон, а потом этот гандон бросил в чистую воду кусок кирпича,
Кажись, он это сделал сгоряча, то есть рубанул с плеча,
И пот полился с женского чела в три ручья! Качнулась каланча из стороны в сторону,
Испугано закричали чёрные вороны, что их прадеды здесь жили, они детей своих родили,
А теперь какой-то изверг влез в чужую половую щель и жужжит, как шмель над ухом!
Ходят слухи, что даже старухи отяжелели брюхом, надо спешить, а то начнут грешить
Все скопом и будут мчаться галопом по бескрайней степи, по одной дороге – бабы,
По другой – мужики! Я же болтаю своим шершавым языком том, что всем известно,
Хочу быть честным перед самим собой, перед роком и развратницей-судьбой!
Рядом спички и вилка, хлеб, колбаса и бутылка, а невдалеке развилка двух дорог
И видит бог, что вдалеке виднеется острог! Там люди валятся с ног, когда их ботинки
После всенощного поединка стремглав срываются с проторённой тропинки!
Эхо доносит из пруда, там всегда была борьба греха и святости, чем ближе к старости,
Тем дальше отходят от  страсти телесные радости! Им со стариками не по пути,
Не те силы, не те мозги и безвестность притаилась на том безлюдном пути!
Кряхтя и спотыкаясь, греша и каясь, страсть с небес на землю спускалась, и так сталось,
Что обоюдный крик глубин её души достиг, возрос гемоглобин,
Эритроциты мечутся меж них в поисках истин своих! Спускаются по горным склонам,
Но жизнь монотонная проплывает мимо военного аэродрома!
Много рубах и платьев на заборе, там радость, не видно горя,
Кто-то спорит, кто-то бабу позорит, а кто-то на всю округу о чужом грехе трезвонит
Да так, что тьма и мрак отгоняют от злачных мест местных зевак! Из-за исписанных бумаг
Появились двое, он и она, они то - ли плачут, то - ли воют, но толпу беспокоят!
Ничего не говорят, в основном, молчат и напоминают повзрослевших щенят!
Им нечего терять, но есть что рассказать! Куда от этих мест мне деться,
Если сердце им принадлежит, невозможно злачные места вовек забыть!
Стоит о них поговорить, как по крутым склонам невдалеке от родного дома,
Спускается страсть с ближайшего холма, а следом за ней бежит ветер и пурга!
Вот-вот наступят холода и что тогда? Невелика беда, желания расступились опять,
Им некуда бежать, рядом скрипит старая кровать, а там неслыханная благодать!
Приходится молчать и на вопросы бога скрытно отвечать,
Чтобы джина из бутылки на свободу не выпускать, ведь в голове одни опилки!
Едва мозгами шевеля, пришлось елде начать с нуля, пред ним разверзались земля,
Он смотрит обозлено на её заросшие осокой склоны, поля и терриконы,
Там немалая площадь и потому приходится продвигаться на ощупь! Взмок его чуб,
Он стал и вправду груб, слюна падает наземь с обветренных губ, его не смущает жара,
Но вдруг его взору открылась зияющая дыра, он о ней мечтал с утра! Он, словно в бреду,
Идёт к глубокому пруду, и не верит никому, только богу одному! Искушает судьбу,
Он – тёртый жук, познал немало горестей и мук! Мой друг, о прошлых заслугах забудь,
От них остался лишь пустой звук! Он втиснулся в рощу бочком,
Невдалеке увидел ветхий дом, что-то творилось в нём, он пошёл за страстью следом,
Дабы прийти туда к обеду и продолжить с хозяйкой светскую беседу!
Она крутила перед ним тесьму и что нежно говорила ему, у него взыграла кровь
И во всех члена проснулась любовь, волосы дыбом, зубы торчком,
Старый хрен с комсомольским значком незаметно пробрался в бабий дом,
Чтобы в нём стать хозяином, главой и барином! Старик, не хнычь, с тебя магарыч!
Он жаждет крови и в каждом слове чувствуется мужская твердь,
Он набросил на бабу тонкую сеть, и попытался рядом присесть,
Но она сказала: «Нет! У меня обед и времени для общения вовсе нет!
Не мил мне белый свет!» Пускай женщина тебя сто раз обманет, очи затуманит,
Твоей печалью станет, но если детородный орган встанет на дыбы, ей не уйти
От злого рока и судьбы! Много мужчин у неё было, но не всех она любила,
К старости совсем остыла, ей хочется дружить, но с кем и зачем? Всё – прах, всё – тлен!
Ему бы бабе нарубить дрова и сказать вдогонку тёплые слова, чтоб кругом пошла голова,
А то людская молва её осуждает и так досаждает, что она саму себя осуждает,
Её соперницы ревнуют к Николаю Копернику, а что делать мужику тому,
Что уже не верит никому? Куда ему деться? Надо успокоить больное сердце!
От судьбы не отвертеться! Поднять бы эту бабу на дыбы, и даже в день свадьбы
Пойти с ней по грибы и там посетить златоглавый храм,
Расставить все акценты по своим местам и сказать: «Сезам, откройся,
Впредь меня не бойся! Успокойся!» Она ищет воров даже в стаде коров!
О, сколько пройдено путей! О, сколько рождено и воспитано детей!
Сколько же среди них: родных и чужих? Как мужику превозмочь печаль и тоску?
От него остался скелет кошмарный, его грудь украшает орден за ударный труд!
Боже, не обессудь такого наглеца – на всё воля Твоя! Она – не Софии Лорен,
Хотя ест морковку, лук и хрен, ей бы частицу нашего прежнего тепла,
Чтобы наглость сквозь землю ушла и с собой она все разногласия тут же унесла!
Он – стоит, как скала, не простоит, а торчит, прекрасный вид со стороны
Находит понимание чужой жены! Городок наш ничего, население его таково,
Что никто не видит греха своего!  Все подряд за чужими грехами зрят,
А потом полдня ****ят! Не жизнь, а сущий ад! Пора отсюда канать,
Рядом тюрьма и райский сад! Елдаки до колен висят и что-то всю ночь галдят,
Грешны душа и плоть, наш труд когда то оценит народ,
Кому и как в грешной жизни повезёт, то и произойдёт!
Через зубы и пот новый мессия искупает грехи земные,
Душа живая женского тепла желает и об этом вслух елде она напоминает,
А член даже не подозревает, на что баба ему намекает? Он просто отвечает,
Что к сутолоке бытия медленно привыкает, ходит без порток, на ногах нет сапог!
Баба пожала плечами, она удивлена такими речами, что поделаешь с дураками?
Она устала верить мужикам, пошлым фразам и словам, эхо вторит небесам,
Его ветер гонит к рекам и лесам по равнинам и долам! Там славянская земля,
От Немана и до Днепра, а мужики пью кофе и чай,
Но они не придают ни бодрости, ни силуы
Мы заповеди своих дедов забыли и их из своего бытия вконец искоренили!
Эта страна будет долго помнить своих героев имена! О, времена! О, нравы!
Кого только не трахнешь во славу державы! Охнешь и ахнешь, порохом пропахнешь,
Но завидев брешь между бабьих ног, возьмёшь на душу грех на виду у всех!
Сна не зная, член баб соблазняет, но они его упрекают, что мужик темноволосый
Измял их длинные косы, а потом любовь в придорожные кусты забросил!
Кто не просит, тому не дают, вот вся истина и суть всепоглощающей любви,
И пока гормоны играют в крови, люби и не жалей падших дочерей
И родивших их матерей! Они принесли их в подоле, благодаря Всевышней воле,
Но родили в диком поле, нет у них достойной доли! Кто бы мог подумать,
Кто бы мог сказать, чтобы из скромных баб вырастет не только дочь или мать,
Но и конченная ****ь! Мужик готов без лишних слов начать сватовство,
Но кто в тот миг из баб поддержит его? Никто, среди них процветает зависть и мотовство!
В снегах земля, без листьев стоят высокие тополя, но убийственную песнь
Можно услышать только здесь, если на краешек маленького стульчика присесть!
В домах потушены огни, но не спят в тиши они,
На окнах шевелятся яркие астры и прочие цветы,
Меняется их лик, особенно у маленьких гвоздик!
Мужчины подле домов бросают машины, их нутро начинает гнить со средины,
Мы гниения души не видим, духовный мир нам не видим! Везде снега, деревья и холмы,
За бревенчатыми стенами спрятались лучшие умы
Огромной по современным меркам страны, кто-то ушёл от жены,
А кто-то боится света холодной Луны, и уже наложил в штаны,
Все мосты для отступления давно сожжены! Все грешны, а том числе и мы!
Исчадия ада и потомство Сатаны – вот кто мы! Вблизи десятки улиц, пустырей и канав,
О них немало узнав, вспомнил юность свою, но от неё никуда не бегу, я надеюсь и жду,
Что когда-то свою молодость назад верну! Чем выше по ступеням жизни восходишь,
Тем больше пороков вблизи себя находишь, бродишь и бузишь,
Смотришь на снег, падающий с высоких покатых крыш,
Но как мышь в тот миг молчишь, тебя опьяняет бесскелетная тишь,
Но боль и гордость, как в горле застрявшая кость, ты живёшь на «авось»,
С совестью врозь, но вновь и вновь обращаешь взгляд на чужую искромётную любовь!
Приятных тебе снов! Ты окружен от святости огромной стеной и бурлящей рекой,
Та стена свыше трёх саженей высотой и три километра длинной! Боже мой!
У нас разные роли, там тьма и свет, безмерность сострадания, крики и стенания,
Их нельзя предвидеть заранее, а невыносимые боли, как знак судьбы и доли
Напоминают тебе о беспросветной духовной нищете! Живёшь в уздё, ешь и пьёшь,
Развращаешь молодёжь, не отвергаешь непристойную ложь, хотя ходишь в храм
И изредка взываешь к небесам, ведь только там несколько недель назад
Ты мог своей бабе пообещать в один ряд встать со всеми святыми, мертвыми и живыми!
Я проводи прежний грех завистливым взглядом, он в былые времена был со мною рядом,
Вспомнил губы в душистой помаде и сказал себе: «Все бабы – ****и,
Их надо иметь и спереди, и сзади!» Блаженство их – проклятье для грешников простых,
Они раздумают маломальский конфликт до высот таких, что любой скандалист
Начинает хулить чужую жизнь, а какой ему смысл  говорить, что грех его плоть надломил
И у него для сопротивления не хватило ни мощи, ни сил! Душу страстью отравив,
Грех свою прыть на баб устремил, двери в прихожую слегка открыл
И опосля всех грешниц погубил! Напряг он силы, трещали кости и рвались жилы,
Луна вздыхала в печали, а едва тлеющие звёзды в вышине на всю округу стонали,
Их свет по лесным тропам несся галопом к непроходимым топям и болотам,
Там скрывалась разношерстная босота! Трудна туда дорога, но с помощью бога
Можно добраться до истин святых, если за ум взяться и забыть о грехах мирских!
Путник одинокий отбивается в ночи от собственных пороков, рядом с ним розни и склоки,
Ручьём горячим, смочены щёки, но мертвы они и потому дни, проведенные без люди,
Мертвы! Трудно выбраться из узды страсти и пошлой любви!
Ничего не видно из-под длинной бахромы! Намедни прошлое ушло бесследно,
Мужик вредный поднялся после обедни с нескрываемым нетерпением
По огромным ступеням в святая святых, чтобы в пенатах чужих забыть тоску и страх
И выйти оттуда со слезами на очах, но бес притаился в придорожных кустах!
Всё – тлен, всё – прах! В этих словах, выставленных напоказ, кажись,
Вся истина, написанная для нас на клочках истлевших бумаг,
Опустошила мирскую жизнь и была утеряна связь души и плоти!
У каждого свои заботы, а дома непочатый край работы!
Ничего не видно из-за кромешной тьмы, по горным склонам робко движемся мы,
Но без сумы и узды нам тот путь никак не пройти! Холмы и перелески, тишь и всплески
Воды, и вновь перед глазами предстают заснеженные холмы! Бог сотворил эти чудеса,
Но дрожат наши голоса при виде внеземного царя! Прекрасный лик и черные косы,
Терновый венец на голове темноволосой, с виду – обычный мужик, не юноша и не старик,
Но он много в этой жизни достиг и привык ценить каждый миг земного бытия,
Он - наш судья! Он и поныне восседает на вершине, он оберегает древние святыни!
Я же недоволен судьбой, но шествую той тропой, что была подарена роком и судьбой!
Кто здесь святой? Нет никого! Вдоль оврагов пустых много домов жителей простых,
Пустошь в них! С чем можно сравнить ту жизнь, что едва теплится в них?
Там смерть и жизнь объединяет тонкая нить! Стоит об этом забыть,
Как надо гати гатить и против течения жизни из последних сил плыть,
Из пушек палить на всю округу, идти, невзирая на дождь, пургу и вьюгу!
Остановиться нельзя на полпути, но нет сил, чтоб дальше идти вблизи греха,
На пятки наседает людская молва, она перемалывает кости и слова! Болит башка,
Кажись, не зря! Трудно грех завершить и Гордиев узел самому разрубить!
Тебя тошнит от рода людского, но что в этом плохого? Холодный ветер бьёт по лицу,
Громкое эхо растворяется в заснеженном лесу,
А солнечный свет освещает неслыханную красу,
Я же узду несу и исподлобья на женщин смотр, авось, к утру в их опочивальню войду!
Сгибаюсь под тяжестью грехов вдвое, но продолжаю делать дело благое
И кричу: «Слава героям!» Мужик может устать и перед блудницей на коле встать,
Рядом с ней помощниц не видать и она продолжает тосковать и шары в бильярд гонять!
Чтобы рассказ о ней написать, надо много земли истоптать, стонать, но не роптать
И не сводить бесстыжих глаз с тех баб, что окружают нас! Вот только бы хватило слов,
Тогда бы мой рассказ был правдив и толков, как и всё на этом свете
Наши грехи всегда на примете, но о любовном предмете лучше промолчать
И ничего лишнего зазря не болтать! Так всё ж, где же правда,
А в чём видна твоя откровенная ложь? Что посеешь, то пожнёшь!
Махнув рукой, смеюсь над роком и судьбой, жизнь половая похожа на бред,
Без поражений не бывает побед! Смотрю на блуд однобоко, грехов-то столько,
Что все они выходят боком! Поседели допоздна – он и она,
Пока за тучи не ушла полночная Луна, померк её слепящий свет,
Но если тепла в том нет, то никто тебе не даст однозначный ответ:
Если ли любовь или её там даже близко нет? Я же иду навстречу добру, нервы щажу,
Но никуда от зла не бегу, степенно хожу по пустырю и даже в темноте вижу грех,
Плывущий по воде! Он беспокоит всех, обещает море утех, только устрой дела по дому и
Приготовь постель к приёму распутниц молодых, есть изюминка какая-то в них!
Они всегда не ведают стыда! Грех гонит святость из дому, но утолят страсть и истому,
Боже, человек стремится к подобию Твоему, галопом мчится сквозь беспросветную тьму,
потому что уже давно на слово не верит никому! Я же говорю себе самому:
«Повернись спиной к греху, забудь веселье и не связывайся с женщинами на похмелье!
Тогда к счастливому концу ты придёшь, всё, что от судьбы и рока просишь,
Мигом обретёшь! Ты - сведущ в науки, к тебе привязаны внуки.
Будь и другом и надёжным супругом для своей подруги, о ней ходит немало небылиц,
Безмерна зависть незамужних девиц!» Брошен клич, он, словно бич,
Над головой свистит, не живёт, а спит, искры летят из-под его раздвоенных копыт!
Среди пустырей не видно света от ночных фонарей, но свет горит в душе моей
И не померкнет до скончания дней! Женские ноги висят на мужском плече,
Страсть беснуется в бурлящем ручье, что за разврат, коль кости болят
И громких стонов не слыхать, слышен тихий – тихий мат? Член к расщелине прикован,
Он её прелестями очарован, восхищён чёрною косою, гибкостью стана и его красотою!
Поднявши выше коленей юбку, поднёс к девице в руки собственную трубку,
Она без удивления смотрит на господнее творенье, он прошёлся по её лощине
И почувствовал себя мужчиной, её лобок был спрятан в овчине! Там жар жестокий,
Словно на припёке, как мужчине одинокому жить у неё под боком?
Все пороки на одно лицо, а дальше что? Ему не позавидует никто! Солнце припекает,
А она ему на близость намекает, глаза томно закрывает и на миг дерзко замирает,
Завистницы головами качают, и той бабе о женской скромности исподволь напоминают,
Но страсть, бурля и извиваясь, глядит на грешников, не отрываясь, изредка огрызаясь,
Молясь и каясь, он вступает в половую связь, словно рыцарь иль вельможный князь!
Я – пас, только не сейчас, можно через час-другой поговорить о роке и судьбе
С чужой женой, и с головой окунуться в грехи мирские, а потом очнуться от сна,
И сказать: «Прости, жена, везде одна и та вода,
А от правды не осталось даже робкого следа!
О, боже, проникни во все тайны страждущей души,
Она мне говорит, что мир для телесного сношения открыт, изредка душа бузит,
Но она когда угодно вновь построит, что надо жить и любить:
«Ступай и начатое дело до конца завершай!» Взаимная любовь росла,
Пот капал с бабьего чела, но ей завидовало полсела, ведь баба та вновь расцвела
И по кругу пошла! Ей масть подошла! Просто так не закончится любовная игра!
Они занялись грешным делом, ему отдались душой и телом! Ничего нет в мире краше,
Чем безумство наше! Расширяется семейный круг, в него входит много друзей и подруг,
И лишь случайный звук обрывает слияние рук и губ! Его любовь до гроба,
Ему по душе статная и развратная зазноба! Свет пред членом затмился,
Он до пояса вновь обнажился и к девочке с пылкой речью обратился! Души его отрада,
Вышла из божественного сада, баба – что надо, на губах – помада, а вид сзади
Обещает море благодати тем, кто любит спереди и сзади! он ласкает ту, что рядом
Нежным взглядом, она ему люба, ему бы всласть нацеловаться в половые губы,
Нежно и не грубо, почесать лобок, чтоб без проволочки на ебле поставить жирную точку!
Баба выпустила коготочки, поцарапала ему почки, прошлась по спине – ничего себе,
На войне, как на войне, платишь цену року и судьбе вдвойне! Время удлинилось
И странная мысль в голове стремглав появилась, потом она в пространстве исказилась,
И с глаз прочь скрылась, как бы с ней что-то не случилось! Молодка возгордилась,
Она молодая, среди мужчин красотой блистает и их покоряет, а потом до утра ублажает,
Вокруг златые чаши и много слуг, они вылечат женский недуг с помощью члена и губ,
А с помощью рук все члены бабе разомнут, а вот и они неспешно бредут, их ждут
И там, и тут, благодарят за ударный труд, погоняют тех, на ком свою поклажу везут!
Не приложив труды, нельзя возвести дворцы, чертоги и цветущие сады,
Мои мечты достигли того зловещего места, где намедни проходили акции протеста,
Там ноги скрещены, и половые органы размещены, а посредине трещина,
Но снаружи она не видна, будь это любовница или чужая жена – она для счастья создана
И для утех мужских рождена! Мужики лишаются сна, коль чаша страстей полным полна,
Вот щель, на ней растёт бук и ель, нынче там оттепель, наземь падает капель,
А вот там – река, над головой клубятся грозовые облака,
Они издалека увидели огромного мужика, у него тощие на вид бока, вот здесь гора видна,
Ёбарям здесь раздолье – залез в глубокое подполье, а там тишина!
Именно здесь я памятник себе воздвигну, не застону и ни разу не пикну,
Лишь в конце полового акта громко крикну, а потом к фиговому листу прилипну!
Там журчанье лепестков, а вот здесь трепет зелёных кустов, тот город несказанный,
Окутал воздух туманный, с виду странный, но наяву он не предвещает горесть и беду,
Но на корню меняет любую судьбу! Коль я в эту расщелину войду
И в бараний рог её согну, приложив усилия, буду жить в стране всеобщего изобилия,
Обрету крылья, буду жить с отрадою, себя и свою любимую в ночи обрадую!
Она испачкает елду губной помадою, я к тому веду, что чужую беду рукой отведу,
А вот свою – вряд ли удовлетворить не смогу! «Идём вот в ту старую кровать,
Здесь много статных и красивых баб и они просто-напросто  хотят
С нами переспать», - «Сейчас приду, самую малость под проливным дождём постою,
Пусть он от пыли отмоет седую голову мою,
И я спокойно отыщу свою стезю среди трав мокрых»,
Вдруг послышался девичий окрик, он, как стрела на излёте достиг раненой плоти!
О, сколько работы впереди, желание тут же воспылало в груди! Член встал проворно,
Его хозяин подошёл к женщине в одежде чёрной, она покорно к нему подошла
И нужные слова произнесли её бесстыжие уста! Страсти устремились к бурному потоку,
Они заведомо разведали все тайные тропы к сердцу девицы синеокой!
К ней подошел пастух, он её давнишний друг, силён его дух, он целовал её пухлые уста
Раз полтораста, но знает бог, как страстно и как часто! В час вечернего заката
Без спросу вошёл в мачехину хату, он там был когда-то, его туда впустили по блату,
Он там не знал покоя, ибо встретился со злой бедою!  Та старуху дала ему оплеуху
По щеке и правому уху, но боль пронзила насквозь брюхо, по деревне пошли слухи,
Что он приставал к старухе и та едва на себя не наложила руки! Нынче мается от скуки,
Ей небеса ниспослали все те муки, мать родная намерения дочери не воспринимает,
Из последних сил её ругает и на аборт ей намекает! Как её заставить
Блуд и разврат на корню оставить? Как человеческую природу богу в угоду исправить?
Надо без отговорки отправить грех на задворки, пусть умны люди скажут: «Нет!»
Этой паскуде! Рядом тварь дрянная, её я матерно ругаю! Понимаю, говорить надо тише,
Иначе пришлые люди петуха мне пустят под соломенную крышу! Допита водка,
Голод – не тётка, першит в носоглотке, я же бабе приставал и обещанье её давал,
Что её никто впредь не обидит, господь же все наши грехи видит! Мысли в разброде,
Страстям не хватает свободы! Я же верю в рок и судьбу и наяву вижу бабу бесстыжую,
Она закусила губу, её достоинства у толпы на виду, она съела полфунта соли
И скрежещет зубами от боли! Я же её люблю и в миг оргазма ей подсоблю,
Сведу дебит и кредит к нулю! Мужик не слабый связался с очень прыткой бабой,
Она рвала и кусала подушку, я же вспоминал её бывшую подружку,
Мы с ней вчера раздавили чекушку на двоих, и вдруг снова раздался бабий крик:
«Послушай, старик, у тебя член на диво велик! Не всаживай глубоко,
Не вводи член далеко! Напрягись, дорогой, я счастлива тем,
Что твой член всегда под рукой и готов в миг любой поспорить с толпой!»
Толпа беснуется за кирпичной стеной и уже собралась петь елде «За упокой»,
Холодной зимней порой никому яму не рой, пусть до утра в ночи трепещется яркое пламя
Негаснущей любви! Член стал белее воска, на нём гандон в чёрную полоску,
Но для мозга холод и пурга хуже, чем тлен и суета! Он орёт на пришлый народ:
«От винта! Спасайся, братва, кто как может, иначе эта сука всех нас уничтожит!
Меня же совесть гложет, что вместо града стрел, я получил самострел
И на малоопытной бабе одним махом сгорел!» Всякому хотению есть предел!
Кто присел со мною рядом, тут же повеяло прохладой, там те, кто в моих грехах повинны,
Там больше половины женщин тех, кто толкал грешника на грех
Во имя собственных утех! Один за всех и все за одного! Пламя страсти рвётся к небу,
Толпа орёт: «Зрелищ и хлеба!» Не знаю, что завистникам ответить? В грешной плоти
Застряла стрела на излёте, она душу колотит, да так, что на очи наступают тьма и мрак!
Мне бы на себя со стороны поглядеть, а не на бабе полночи балдеть, но погашен свет,
Денег на его оплату нет! Где спасению тому богатырю, о котором я речь свою веду, найти
И при этом не спиться с праведного пути? Гори, гори, моя звезда,
Звезда любви полночная, ты у меня одна заветная, другой не будет никогда!
Ты у меня одна заветная. Другой не будет никогда! Вот это да!
От неё бы ни за что не ушёл, что искал, то нашёл, если бы она не учинила произвол,
Алой кровью окропился зелёный дол, даже шумные водопады рыдали до упада
Много дней кряду! Она не повела бровью, и выдвинула мне условия: женись
Или на деньги не скупись, а какой мне смысл отравлять свою жизнь,
Коль рядом нет людей святых! Уж лучше падать вниз, пусть бабы делают стриптиз,
Коль ты между небом и землёй завис! Не все мужики согласны
Полжизни провести в ****е красной, такой огромной и такой ужасной,
Но мы не властны над своей судьбой, слова летят вразнобой над многоголосой толпой!
Будто слух от мозга заслонился, и ход времени временно застопорился, душа, крича,
Запустила в противоположную сторону леща, ещё ярче вспыхнула трепещущая свеча!
То пламя свечи, если погаснет, иди-свищи, хоть кого угодно себе на помощь призови,
Сердце пуще прежнего не будет биться в груди! Оно привыкло карабкаться в грязи,
Его таким прапрадеды нашли! Прибавил ветер скорость, сильнее вспыхнул хворост,
Высох порох в пороховницах, можно пошалить в молоденькой девицей!
Выпить из неё последние  соки, а потом отдохнуть в зелёной осоке,
Взглянуть на себя спереди, сзади и сбоку, каково оно мужику одинокому
В холод и в стужу выплёскивать страсти наружу? Им нет конца,
Любая из них до смерти замучает отца, трудно грехи измерить,
Но надо любить и бабам верить, но время не повернуть вспять,
Они опять начнут кричать, что о каждой из баб мужики говорят, что она шлюха и ****ь!
Уж лучше промолчать, чем зазря в грехах всех баб обвинять! Имя им мы опосля дадим,
Авось, не пропадёт наш презренный труд, прозвучит салют и им по заслугам воздадут!
В аплодисментах тонут обрывки фразы, но они затихают сразу,
Словно бы попали в засаду! Враги и спереди, и сзади, беснуются бабы,
Все они на передок слабы! Им решать, куда шагать и где искать благодать?
Конец давно иссох, прошлое ушло стремглав в сухой песок, но что-то потекло
Между женских ног и приятное тепло до самого сердца быстро дошло,
Та баба не похожа на столетнее бревно, пусть член скиталец
Попробует не обжечь на ней свой двадцать первый палец!
Он смотрит пристально среди усохших веток, здесь когда-то жил его предок,
Он и так и эдак, но прежний слепок бытия разломался на мелкие части и воочию вижу я,
Как грехи вверх ползут и кричат: «Зуб за зуб, кровь за кровь,
Пусть на земле главенствует любовь!» Душа закрыта на засов и ясно без лишних слов,
Что буря грянет вновь и прольется наземь молодецкая кров! Грехи в кучу сошлись
И тут же обрушились вниз, их не спас широкий, но скользкий карниз!
Затмился свод небес, он взял с собою всех, кто любви захотел, но счастлив, что жив и цел!
Кое-кто тронулся в рассудке и уже никак не воспринимает дерзкие шутки,
А член давно уже в желудке бабы той, что на булыжной мостовой
Намедни стояла с протянутой рукой! Боже мой! Как управиться с толпой озверелой?
Вопрос не решится само собой, крича и угрожая, надо на место поставить негодяев!
Здесь земля святая! Глаза женщинам мозоля, член решил вырваться на волю,
Он вышел в дикое поле с расчётом на успех, в его руках треснул крупный орех!
Всех мужчин здесь попутал злобный бес! Не время думать было, женщины в дом входили,
И на исходе их мощь и силы! Как предано они любили, как верили в себя! Во бля!
Змей Горыныч отважен и умён, узнай, каким он горем удручён? Клевета тому причина,
Он пострадал от бабьих сплетен невинно! Кто здесь безгрешный?
Он сделал тоже ход поспешный и теперь исправляет свою ошибку безутешно!
Конечно, ничто не вечно под Луной, не вешай долу нос свой, пока господь с тобой,
Рвись в бой роковой и правый не ради жажды славы, а во имя и для своего же бытия!
Где спасение елде найти, чтобы об этом речь вести, надо в том разговоре
Забыть о тоске и горе, и грядущем позоре! Топя заботу о грядущем дне,
Лучше вечер прожить в песнях и вине! Дело не в цене, а во времени,
Близится светопреставление, бесследно исчезает наслаждение
И каждое мгновение напоминает о том, что в мире мирском едва виден свет за окном,
Тень листва ложится на остатки картофельной ботвы и пожухлой от времени травы!
Никчемны мы! Листья сами трещат под ногами, посмотришь ниже и видишь, как мыши
Лесные ягоды грызут, и вдруг твой взор падает на придорожный куст
И тут же грусть сбивает с ног, а высокое чело покрывает холодный пот!
Цель близко, но ты должен наклониться к женщине низко-низко,
И посмотреть во тьму и в тот миг не доверять никому! В темени мрачной
Ты увидишь свет прозрачный, твоя страсть устремится туда,
Там видна твоя путеводная звезда! Сейчас или никогда в душе наступит весна?
При беглом взгляде видишь, как копошатся ****и, их немного вокруг,
Поражает белизна их нежных рук, о сумасбродных мыслях на краткий миг забудь,
Не в этом суть, она в другом – не будь лопухом! Шутки с бабами плохи,
Мы же не скоморохи и не ложи, чтобы отвечать на женские подвохи!
Не буду я зазря лукавить, но пытаюсь свои семейные дела хотя бы как-то поправить
И блуд в чужом краю оставить, стою перед святой горою с преклонённой головою,
Хоть режь меня, хоть жги, убытка не покрою, могу поговорить наедине с женою,
Но мои мозги повернулись набекрень, мне уходить из семьи лень,
Но и каждый новый день не на шутку плох, там грехов, как блох! Ох! Ох! Ох!
Раздаётся за спиной чей-то глубокий вздох, чтоб ты издох, грабитель беззаконный,
Пусть выклюют тебе глаза столетние вороны! Полушутя, я баб треножил
И слава богу до седин своих уже дожил, делю постель на троих и в мыслях досужих своих
Дохожу до точки кипения, разные мнения, разные стремления и ни одного приемлемого,
А всё оттого, что грешно естество её и моё! Как жить – не посоветует никто?
Был я сбит несчастьем с толку, прошёлся пьяным по безлюдному просёлку,
Увидел замужнюю тёлку, предложил горячий поцелуй, а она схватилась за ***,
И едва не оторвала огромное жало хилого старика, что-то покапало с конца,
На всё воля Творца! Страсть новыми цветами засверкала,
Вода в колодце зеркальной стала, к радости своей подошло ещё несколько ****ей,
Их никто не гонит взашей, с ними намного веселей, чем с бабой одной, раздетой и босой,
Но с длинной чёрной косой, покрытой утренней росой! Бог ты мой!
Открой предо мной тёплые сени в этот вечер осенний, пусть грустные мгновенья
Останутся в спальне, хотя момент далеко не идеальный, но в миг авральный
Пронзил плоть ветер шквальный! Здесь тоже люди радостно живут, водку вёдрами пьют
И баб без зазрения совести ебут! Вот вам пряник, вот вам кнут, о благочестии забудь,
Мой юный друг! Глаза и щёки впали, они пребывают в печали, распри и скандалы
Озадачили их, трудно найти людей своих среди пенатов чужих, если ты пьян вдрызг!
Лучше остаться при интересах своих, легче станет, хотя тебе сделали миньет
И на тебе лица нет! Приходите в обед, сейчас сил нет, не теряйте время впустую,
Может быть, я в последний раз молодую и статную развратницу с таким жаром целую,
А что будет опосля? Не знаю я, нет в голове царя, но земля велика,
Искры страсти поднимаются до потолка, разливается река наслаждения,
Но на её пути встаёт камень преткновения – общественное мнение! Скулить перестать!
Дело дрянь, рядом такая пьянь и в такую рань, что даже ты меня пугаешь,
Когда на близость намекаешь! О чём ты, глядя на ночь, мечтаешь?
Не хочешь мне признаться – дело твоё, можешь чем угодно заниматься,
Но отдай мне моё, можешь до утра бесноваться м, бог весть, чем всю ночь заниматься,
Дело твоё, но это ещё не всё! Будешь обливаться потом во время непосильной работы,
Помни, что грех поджидает тебя за крутым поворотом! Хочешь, расскажу всё по порядку,
Ты мне напоминаешь тягловую лошадку, которая не может разгадать одну загадку
И от злости чешет пятки! Лицо заплаканное прячет, не скулит, а плачет
И до утра с подружками о мужиках судачит, суть бытия переиначит так.
Что тьма и мрак скроют даже припортовый бардак от повседневных зевак!
Несчастен твой жребий, бог на небе, а бес - на земле,
Какую ты память оставишь здесь о себе? Твоя память бурьяном заросла
И следом за блудом по полям и лесам вертеть хвостом пошла! В тот день метель мела,
И молва по деревне прошла, что ты уже сошла с ума! Раз такова судьбина,
Легко превратиться в безмозглую скотину, но тебя я не покину,
Хотя после тебя останутся одни руины, среди них много песка и глины!
Я купола для тебя возвёл, к тебе по воле небес снизошёл и ангела следом за собой привёл,
****у твою украсил, все ипостаси в твоём доме разукрасил,
Чувство реальности не утратил и легко проник в твой заветный тайник,
Но там уже прятался один высокий и тощий мужик! Оказалось, он – еретик!
Он написал тебе письмо, что счастье само от тебя за три моря уплыло и что?
Мы бы с тобой ещё долго о любви рассуждали, и слух друг другу услаждали,
Но нагрянули печали, из избы на холод выброшены изношенные сандалии,
Боже, не приведи нераскаянный грех стороной обойти и сбиться с пути!
С тех пор, как от тебя я ушёл, познал я муки, тоскую от постоянной разлуки,
Обессилели руки, но намедни я узнал радостную весть, что у меня жена есть!
Она и дочь, и мать, но по большому счёту – ****ь и никогда не будет за членом тосковать,
Её на мужские достоинства ровным счётом наплевать! Я же6 своих врагов караю
И баб презираю, одних люблю, других оставляю, расту в длину и ширину
И вот я прибыл в райскую страну и одну тебя люблю! Здесь дивный город с площадями,
Ровными улицами и городскими садами, колокольными перезвонами в храме,
Но рядом с нами бушует в ночи цунами, падает наземь двухполюсное знамя!
Чьих уст ты прикасалась, от них опосля ничего не осталось, хотя ты не кусалась,
Редко падала, но всегда поднималась! Когда я впервые подошёл к твоим воротам,
Ты встретила меня с почётом, мы пировали допоздна, ты в кровати была одна,
Мы веселы и пьяны от водки и вина, но не рвали луженые глотки,
Хотя мы с тобой погодки, но едва ль одинаково смотрим в даль!
На твои плечи наброшена белая шаль, а в глазах – тоска и печаль,
У тебя здесь нет корней и тот, кто выше и сильней, утешается твоими дарами,
Ходит райскими садами, мнёт молодую траву своими грязными сапогами!
Твой каждый глаз напоминает драгоценный алмаз, он с твоим телом схож
И вызывает дрожь! Ты встретила меня, как гостя дорого, целовала снова и снова,
Я же лишился отчего крова из-за тебя, а на хрена? Моя судьба, кажись, обречена
Влачить тяжкую судьбину вовеки и отныне!
Разбитое корыто около твоего дворца осталось,
Больше ничего на моём ночном пути там не попадалось,
О прошлом мне напоминает изнеможение и усталость!
Имеющий уши да услышит, чем его барышня дышит, она уже мемуары по ночам пишет,
И неровно дышит, завидев член, а так всё остаётся без существенных перемен!
Я же развожу плечами и удивляю женщину своим дерзкими пожеланиями,
Зачем я на неё спину гну и на себе тяжкий воз соблазнов везу? Никому не скажу!
Для баб живу и существую, и потому выбираю средину золотую! Не тех люблю,
Не тех целую, гуляю напропалую, к былому возврата нет, без любви не мил мне этот свет!
Взаймы денег нет? Тот мужик не лыком щит, не смотри, что он не брит, у него член стоит,
И даже рычит на баб, и я этому от души рад! Пусть помучается гад, входя в райский сад!
Там закончился звездопад, у всех там нервы изрядно шалят, там не жизнь, а Ад!
Он и вправду великоват, извините, я глуховат, что там бабы по этому поводу говорят?
Им тоньше хер не нужен, тем более что болен и простужен, говорят, что был контужен,
Кто ему будет готовить обед и ужин? На посох похожий,
Он с вечера стоит в огромной прихожей, помоги же ему, боже, выжить в тяжкую годину,
Не еблей единой жив человек! Заметь, что царство чувств мне напоминает сухой куст!
Пусть несуразица вырывается из грешных уст, пусть! Пусть жердь долговязая
Измазалась в грязи, но её огромная тень упала на покосившийся соседний плетень!
Как бороться с серой тенью, если проведение видит одно огорчение вокруг,
Там жене подло изменяет старый супруг, хотя разлука на полшага от семьи стояла,
А жена от радости сияла и ещё краше стала, чем была! Иссякнувшие силы жажда затмила,
Жизнь в сутолоке дней пройдёт, станет большим живот и никто не разберёт,
Кто рушит, а кто создаёт? Не время и не час утихомиривать собственную страсть,
Главное, не потерять последний шанс разжечь в душе сухой хворост и пусть голость души
Освежает бренные мысли в глуши! Ему бы вовремя удалиться от бешеной девицы,
А то можно мигом оказаться закованным в кандалы к кровати её узкой темницы,
Сонливость налила свинцом его длинные ресницы, и вставила в колёса спицы,
Положила пучок травы ближе к изголовью, и выдвинула ему неприемлемые условия!
Пусть страсти свои ряды смыкают и от роли поводырей постепенно отвыкают!
Они нами понукают, и допоздна о прелестях ебли рассуждают, а что они о жизни  знают?
Ровным счётом – ничего, то-то и оно! Сами живут грешно, полночи потеет высокое чело,
А дальше что? На старости их не пожалеет никто! Солнце палит в седое темя,
Перекусить пришло время, но возникла одна существенная проблема: иссякнувшие силы
Разум Змею Горынычу вконец затмили, но инстинкт самосохранения не победили!
Он посмотрел жадно в сторону источника воды прохладной, сделал глоток иль два
И кругом пошла дурья башка, словно после бутылки крепкого вина!
Постепенным шаря взглядом, нашёл ту бабу, что полжизни шла с ним рядом,
Он трахал её до упаду уже много лет кряду, облизывал на её губах заморскую помаду,
Страсти громыхали подобно водопаду и теперь невдалеке стоят,
Теперь остался сущий пустяк: выбрать одну из группы баб
И смело пройти в жизни важный этап, да, он самую малость ослаб, но – не, не раб,
Но может прибавить шаг, пусть ветер свищет в ушах! Лицо царапают сухие ветки,
А дым едкий ослепляется глаза, там жить нельзя, во весь рост стоит трава – лебеда,
Хотя от неё нельзя ждать никакого добра, везде одна и та беда, и масса вреда!
Рядом тлен и суета и море нерешённых проблем! Он провёл взглядом горе и муку,
Подложил женщине под голову крепкую мужскую руку
И впился взглядом в свою синюю залупу! Скука! Всюду скука!
Она сковывает ноги и руки! Только белая простыня смотрит на неё из-под меня,
Страсть уже внутрь души вошла, пальцем поманила и стремглав ушла из старого шалаша,
Там осталась одна неприкаянная мужская душа! Ша! Тишина! Инстинкт затих
На краткий миг, но потом вернулся из миражей моих! Упал наземь и с ним разом
Пять безвестных доселе лиц, каких-то полупьяных молодых кобылиц,
Простёршихся ниц! Среди них был член кривой с поникшей долу головой,
Он намедни  впал в запой и слился мысленно с толпой!
Дым потянулся к безвестной звезде, покой слышался везде
И даже на приграничной полосе видна была романтика, там валялись конфетные фантики,
Бабы доведены до истерики, они накручивают круги вблизи повседневной болтовни!
В бесконечность уходят жизни дни, боже, ты нам верни приличные отношения
И в завершение дай свой благословение на непорочный брак, чтобы исчез из сердца страх!
Грехи впрямь грешников пыль сотрут, а былые желания умрут, ум требует идти вперёд,
Но жизнь своё сполна берёт! Только тот, кто пашет, сеет и жнёт,
Достигнет небесных высот! Соль капает со лба, зовёт на бой труба своего слугу и раба,
Его плоть мертва, на спине два горба, сутулой стала его ходьба, он не без труда
Видит, как падает наземь его горькая слеза! Не от большого ума член сгорел дотла,
В былые времена иной была его судьба! Небо с высоты за нами наблюдало,
Как мы неспешно доедали кусочек украинского сала, хлеб в подсолнечное масло макали,
И что-то друг другу обещали, одним словом, врали, однако, нам ангел не подал знака,
Что нужно рвать жилы натужно, чтобы святость увидеть, мы же стремились выпить
Страсть до дна! Нам святость не нужна! Всё на себя спишет война! О, времена! О, нравы!
Жизнь во имя забавы нам предлагает лукавый, но глубокий мрак не проходит мимо зевак,
Вид травы по-утреннему светел, рядом с собой елда заметил глину и пепел,
Он пошёл по направлению высокого тына, словно бездомная скотина,
Он был бы ласков, если бы рядом не было подпасков,
Утренняя зорька рассказала ему по порядку о вчерашних делах,
Они грех творили впопыхах, он был на бровях, а она была таинственна и нежна!
Баба перед ним знакомствами былыми козыряла, а потом взяла и на *** послала,
Перед ним степь широкая лежала и резала несчастное нутро без кинжала!
Неплохо для начала! Страсть даже не промычала, она слегка застонала
И не одолевши тяжкий путь, ничего с утра вчерашнего не евши,
Попыталась уши елде заткнуть перед тем, как отправить его в дальний путь!
Авось, у него не развяжется пуп, он взял женщину нежно за правую грудь,
Потом начал тискать левую, решив расстаться наглым образом с молодой девою!
Она была наивной и смелою, но плетью обуха не перешибить и свои желания не утопить!
Как быть? Горевать или шутить? Люди спорят, приходят и уходят, по сторонам глядят,
А там бабы в очередь за любовью стоят, рем держат в руках лампадки
И стоят на железнодорожной площадке, по зимнему простору
Наглый взгляд лихо упирается в заснеженную гору,
За ней леса и долы, а ещё дальше дикое и безлюдное поле!
Вдалеке родимое селенье, но на том пути лежит камень преткновения,
Из-за него возникают многие недоразумения!
Простерлась серая тень над цветущим краем, окрестности огласились злобным лаем,
Однако не мы себе здесь жён выбираем, а они выбирают нас! Об этом мой рассказ!
Проблески света среди чащи показались, они быстро к толпе грешниц приближались,
Вдруг на пешеходной стёжке, где встречали по не уму, а по одёжке,
Показался свет тусклый в узеньком окошке! Загремели ножи, вилки и ложки,
Но вдруг урочище лесное встало перед глазами непроходимой стеною,
Мужчина без заминки шёл по проторённой тропинке, его контуры всё резче,
И голос вещий послышался над головой, что в момент любой стрелы божьи
Пронзят рваные лохмотья чёрной одёжи, кое-кто свои крылья сразу сложит
И никто раненому зверю уже ничем не поможет! Мужик тот собирал лечебную траву,
Он громко крикнул: «Я пришлых шлюх на мелкие части порву, их грех у всех на слуху!
Я к алтарю ходил, кто же их в мои пенаты пропустил?
Кто от меня грядущий грех утаил? Кто не подал знака,
Что на меня начнётся бабья атака и мне придётся плакать?
Я – не задавака, в моих руках перо и бумага, меня здесь знает каждая собака,
Я же сторонник церковного брака, однако, из-за непроглядного мрака на огарках свечи
Уже не дребезжат утренние лучи! В шуме и в гаме жизнь прошла моя,
Но не виновен я, что не сложилась жизнь у меня и отказалась вся родня
Общаться с гулякой! Я бы навзрыд заплакал, но слёз нет, в голове вместо мыслей,
Бред несусветный, особенно в час предрассветный! Голова покрыта пеплом,
Но она думает о дне светлом, опирается на земную твердь, чтобы отныне и впредь
Не со стороны на свои грехи смотреть, а изнутри! Я прожужжал вам уши,
Ваш покой, и сон нарушил, мои лесные духи, но ходят слухи по всей округе,
Что набекрень свихнулись мои мозги, что ни говори, но трудно понять,
Что у тебя внутри? Можно любые навесить ярлыки, если ты встал не с той ноги,
Хочу к любимым щекам устами прикоснуться
И в объятьях молодой страдалицы проснуться,
Нежно улыбнуться, вывернуть грешную душу наизнанку
И больше никогда с ней не вступать в ссоры и перебранку!»
Не видя ничего кругом от огорченья, старик отмежевался от Проведения,
Ему захотелось водки выпеть, чтобы грех вокруг себя никогда не видеть!
Смерть разная нас ждёт, жизнь петляет меж пустот, то взад, то вперёд,
Былым грехам потерян счёт, то брак, то новый развод, можно сбиться с ног,
Но воз и ныне там, что делать бедным фраерам?  Не знаю сам, как в глуши медвежьей
Найти тропинку проезжую! Благодаренье богу, что он полночи освещает мне дорогу!
Я же отдохну немного, чтобы дерзко и без толики тревоги
Взвалить на себя стройные женские ноги невдалеке от разбойничьей берлоги!
В лесу зелёном мой дом слыл бандитским притоном!
Компании честной почёт и уважение, здесь есть вино и наслаждение!

-2-
Кто-то издалека мне рукою машет, он вот-вот на другом конце тропы запляшет,
Той бабе к лицу жёлтый цвет, но откуда она пришла, вот её едва заметный след?
Кто протоптал сюда стезю и решил набросить на шею мою незаметную петлю?
Кому я этот вопрос задаю? Неужто несчастному лесному воробью?
Он летает в отдаленье, никого не интересует его мнение, он садится на пышный куст
И печальная мелодия льётся из старческих уст, там грусть и тоска и больше нет ни черта!
Там его очаг и хата, тут же, как на подбор гуляют молодые ребята, он был молод когда-то,
Но не имел приличного мандата, сгорела хата, по кустам разлетелись трусливые ребята,
Теперь все продают дрожи и больше никогда не собираются в общей прихожей!
По знаку старого атамана, большого любителя пива и бабьего гурмана,
Там крутятся романы, а рядом спят степные курганы, на них местные хулиганы
Строят свои балаганы! В сплошной тиши длится жизнь согрешившей когда-то души,
Я же готов об заклад биться, что сюда придут молодые девицы,
Па час-другой остановиться, размять свои упругие ягодицы
О старые и скрипучие половицы! Вдалеке от казачьей станицы
Отроковицы красят в яркие цвета собственные ресницы, чем вечер ближе,
Тем тьма сгущается над досужими мыслями всё ниже и ниже! Мы – не в Париже,
А топчемся в зловонной жиже, ищем наслаждение каждое мгновенье,
Но грядёт затмение и впритык к тебе, стрик, подходит искушение!
Несметно богатство осталось позади, грядущее святотатство сияет впереди,
Куда идти? Куда податься, чтобы с изгоями в драку не ввязаться? Братцы,
Безмерна ваша отвага, она есть наяву, а не на писчей бумаге, всё, что нам судьба послала,
Мы сами вытащим из-под белоснежного покрывала без шума и скандала!
Не делайте открытий, вы грех предотвратите, и плохой пример с бездельников не берите!
В вашей свите многие женщины привыкли к повседневной волоките,
Я меня довольно и того, что вдоволь ем и пью креплёное вино, но всё равно иду на дно,
Потому и живу грешно! А что? Мне всё разрешено! Нет денег в кармане,
Но я пребываю в дурмане, даже зимой хочу в белой панаме! Смотрю на природу,
Осуждаю холодную погоду, и пытаюсь душу и плоть на что-то великое расколоть!
Пусть решает Господь, что и к чему? Многое позволено ему,
Я же наклоняюсь к полу ниже, в руках держу старые пассатижи,
Мне кто-то пятки приятно лижет, но отрады мне не надо, её девать мне некуда,
Немало обид и много труда потрачено за годы бытия, чтобы судьба сам с ума не сошла,
А к истине грешника привела! Хлеба отведав земного, услышал в ответ святое слово,
Остановился на полпути, пытаясь, уверенность в себе обрести, чтобы женщину спасти
От  мук и позора, но следом бежит собачья свора! Она лает хором и обзывает беса вором!
Он – слеп, но прячет в заброшенный склеп свой собственный грех, я не хвалюсь,
Что к познаниям бытия стремлюсь, но злюсь на неудачи, не рыдаю и не плачу,
Лишь изредка с бабами судачу о саже и угаре, о страшном пожаре в грешной душе!
Что делать мне? Жду рассвета, мне дела нету до чужих грехов, не хочу лишаться снов,
Облака над головой смыкаются, под ними кроны деревья до земли прогибаются,
Скрипят и не стесняются, что их ветви уже воспламеняются! Тучи перемещаются быстро,
Небо мглисто, а бытие неказистое пролетает со свистом над седой головой, и снова бой,
Дым и копоть, они под силу молодым, но и мы за ценой не постоим!
Отомстим врагам своим, умрём или победим, а когда наступит конец,
Наши  глаза своим перстом закроет Отец! Через унижение нельзя идти на примирение
Враждующих сторон, качается под Змеем Горынычем трон, он – удручён,
Но ему не писан закон! Нам никто баб сношать не будет,
Пока колокольный звон пьяных стражников не разбудит,
Что будет, то будет! От судьбы сварливой не хрен ждать дива,
Надо терпеливо выживать, мучиться и страдать, изредка сварливых баб в губы целовать
И брать руками за пышный зад, уходить задами, чтобы не оказаться в долговой яме!
Над головой свистит цунами, земля стонет у страстей под ногами,
Немного поразмыслив, член привёл в порядок думы и мысли, уложил их на коромысло
И тут поехало и пошло, бытие сикось-накось пошло, пока совсем до ручки не дошло!
Местные сучки не боятся новой взбучки, мы же к ним между стройных ног заглянем,
Манду на член натянем, а чтоб память не отшибло, пойдём трахаться на место гиблое!
Нет ничего краше, как пить вино страсти из одноразовой чаши,
Ниспосланной нам за греши наши! Оно на краю небольшого посёлка,
Туда сходятся все молодые и старые тёлки, все свиристелки остригли на лбу чёлки
И потешаются, а потом всю ночь, бог весть, чем занимаются!
Одним словом, развлекаются, в стогах скошенного сена до утра валяются!
Не слишком л и он и отдаляются от матушки – земли и еблей сильно увлекаются?
Легко снимаются, легко отдаются и до рассвета на свежескошенном сене страстно ебутся,
Вниз и вверх скользят, и говорят, что половые органы уже болят,
Но продолжают скользить плоть по плоти, вспотевшее чело от непосильной работы
Как жесть раскалено, его немного освежает холодное вино! Порывы ветра зелёные ветви
Долу кренят, стволы столетних дубов из последних сил на всю округу скрипят,
Нет времени уснуть, хотя бы на десять или пятнадцать минут, но страсти ввысь стремятся,
Они между ног у баб и мужиков толпятся и готовы до последнего вздоха драться
Меж собой! И грянул новый бой под молоденькой сосной,
Голые тела прикрыты непроглядной тьмой, член воюет с мандой,
Им жертвует собой в бою неравном во славу благодати державной!
Он здесь самый главный и свой долг выполняет исправно,
Вот почему его имя и отчество пишут с буквы заглавной: Змей Горыныч – воин славный!
Он не прячется от баб в кустах, о нём бывалые бабы сообщают в последних новостях,
Он дарит бабам шанс, с ним распивает немецкий шнапс, но сгущается хмарь
И он приходит на священный алтарь в близлежащий златоглавый старинный храм,
Чтобы там остаться с небом сам на сам, и поговорить с небом по душам!
Слова молитвы промолвил он и стремглав разжал правую ладонь, оттуда вылетел огонь,
Неужто конец всему и мы все стремглав пойдём ко дну? Я же люблю женщину одну
И к ней на поклон бегу, срываю полевые цветы на бегу, надеюсь и жду,
Что грешнице помогу в гопкомпании встретить долгожданную весну!
Она ко мне утром не пришла, говорят, что была с бодуна, ныла поясница и болела спина,
Но после опрокинутого спешно бокала вина постепенно в себя пришла, с кровати сошла
И опустилась вниз, не потерян жизни смысл! Появилась допотопная мысль, не шевелись,
Смотри не оступись, чуть ниже – скользкий карниз, может свалиться вниз,
Ты за поручни из последних сил держись! Глаза смежило,
Настало то, что нужно члену было, другая женщина елде голову вскружила,
Ты же вчера ко мне в кровать не пришла, с другим в пивбар пошла
И до утра любовные слова ему на ухо шептали твои бесстыжие уста!
Мы даже днём тебя не ждём, мы других бесстыдниц **** в одежде и нагишом,
Слёзы по утерянным часам не льём, нам хорошо вдвоём! Так мы до ручки дойдём,
Родная, у елды уже есть баба другая, теперь она ему ****ь даёт, ****ь молодая,
Но в сексе много чего понимает, член из своей расщелины сама вынимает,
И жизнь, как есть воспринимает, она привыкла всё от жизни брать и взамен получать
Мужскую страсть и благодать! Она ему дает, и никто уже не разберёт,
Куда его стезя ведёт? Неужто завистницы член пустят в расход? Ну и народ!
Девица по имени Света прекрасно одета. Она звезда миньета,
Но лучше смотрится раздетой! Она трахается рьяно в траве и бурьяне,
Но любит, чтобы ей предупреждали заранее о предстоящей войне,
Она должна позвонить своей родне, что мужики косяком ходят за ей каблуком
И даже вваливаются в чужой дом, чтобы стать на полчаса хозяином в нём!
Следом за ними приходит свита, её тошнит из-за её вида, ума у мужиков не густа,
В голове – пусто, но карманах шелестит зелёная капуста! Ни к чему чувства,
Надо показать свой искусство на все сто, чтобы потом никто не смог, не дай бог,
Послать в твою сторону весомый упрёк, а пристально искал между стройных ног
Влажный овал, который бы ему на дыбы его скакуна стремглав поднял!
Коль *** воспрянул вмиг, держись за поручни, старик, *** и вправду толст и велик,
Словно горный родник! Подложи бабе под жопу половик или собственный пуховик,
А то она по полу скользит! Баба чует, что с её душа по елде немыслимо тоскует,
Но этого паразита трудно в свои силки заманить, надо трёхэтажным матом крыть,
Чтобы страсть возбудить! Хватит дурить, пришло время полноценно жить и не бузить!
Былые распри пора забыть! Карта бита – нечем козырь крыть! Пора валить, но куда?
Куда хочу, туда не ходят поезда, я хохочу и не своим голосом кричу, ****у трощу,
Но никак штаны долу не спущу, искушаю судьбу свою, но почему?
Пора заканчивать гульбу, вот и я последний цветок на груди у женщины сорву
И пойду обратно, а кому что-то непонятно, задавайте вопросы, но с прошу не вешать,
По порядку отвечу при  очередной встрече! Ещё не вечер, в спину дует попутный ветер,
В столь доблестной затее разделить счастье и горе со своей послушницей сумею
И смог над нашей головой развею, буду жить подобно чародею, бороду сбрею,
Усы отращу, а потом у падшей женщины спрошу: «Почему её красивое тело
Всю ночь тлело и лишь к утру сгорело? Обдавши расщелину жаром,
Оно рухнуло на кровать устало, жарко стало в доме, едва не обуглились ладони,
В кучу сбились дикие кони, им не уйти от вражеской погони!
Они друг друга копытами бьют, и жизнь клянут, толпятся
И к близости с бабами стремятся, но им трудно за страстями угнаться!»
Член после сна на спящую женщину взглянул и вновь непробудным сном уснул!
Он бы её вдул, но под ним подкосился старый стул, пришлось грохнуться об пол,
Что искал старый козёл, то и нашёл! С утра с его плеч свалилась гора, в доме горит печь,
Не о любви страсти  пошла речь, окно настежь открыто, а сердце вдребезги разбито!
Стыд застит мрак, уши у бабы в разные стороны торчат и слушают уличный мат,
Грехи живые вблизи ночного пристанища себе жилище свили, слегка примяли листву,
Дабы скрыть свою худобу! Мысль в плену у сладострастья, впереди ненастье,
Но сейчас здесь полыхают страсти! Болят запястья на обеих руках! Трах! Бах!
Наземь рухнул временный шалаш, надо делать новый шаг навстречу желаньям своим,
Ведь грех – непобедим! Он привык жить только мигом одним! Из-за кривотолков
Нет от жизни никакого толку, хотя всё разложено по полкам, но долу рухнули они,
Приходится подбирать  страсти свои с промерзшей земли! Слышен каждый шаг,
Слышно шарканье исписанных бумаг, уже запущен бумеранг совместного жития,
В игрушку превращается жизнь моя и твоя! Тьма везде, над головою тучи одни и те,
Нет покоя маленькому члену даже в глубокой манде,
К тому же он с ****ой не дружит, ему надоели огромные лужи вокруг,
Но манит к себе его взор овальный полукруг, он провёл там времени вдоволь,
На всю жизнь запомнил слащавый бабий говор, но он – не повар, а мужик
И привык громко отвечать на каждый рык дворовой собаки, но после драки
Кулаками не машут, молча, допивают вино из разбитой вдребезги чаши!
Жизнь стократ изменит имя и поссорит не раз тебя с людьми родными, бог с ними,
Когда утихнет буря, а голова освободится от дури, ты побываешь в овечьей шкуре
И решишь опосля для самого себя эту жизнь начать с абсолютного нуля! Во бля!
По дорогу непроезжей едет истинный невежа, рядом с ним глупцы и непоседы,
Они торопятся к обеду! Следом за ним много подруг, их во все дырки конюхи ебут,
Не царское дело баб ****ь, слова Петра надо изредка вспоминать перед тем,
Как рейтузы бабам на сон грядущий снимать! Как пить дать! Ни отнять, ни убрать!
Мне заслоняет свет судьбы постылость, ваша милость, уберите свою тень,
Чтобы даже лесные перелески были отточены до блеска! Глядь, а рядом старая ****ь,
Пытается с себя нательное бельё снимать, у неё роскошный зад и глаза между ног глядят,
Сердце мужское так забилось, что оно едва в хилой груди уместилось!
Чтобы с ним не случилось, найдётся ходатай, обнять молодую солдатку
И посадить её рядом собой на запятки! Пусть отмоет до блеска пятки,
И тогда мы с ней сообща отправимся в бега, не помеха ни дождь, ни  пурга,
А талая вода смоет с уставшей от холода земли все наши следы!
Попробуй опосля разбери, где и чьи они? Каждый мужик был бы рад
За-ради услады под чужие плети подставить собственный зад не во имя почестей и наград,
Просто так, коль нервы изрядно шалят, а баб такой прекрасный зад и глаза любви хотят!
Мы мчим не на пирушку, настраиваем на бой собственные пушки, в сторону игрушки,
Пот капает с чела и с макушки и стекает наземь по брюшку! Нет опоры для бабы верней,
Чем тот мужик, что всех сильней, красивее и мудрей! Он что-то шепчет бабе невнятно,
По его взгляду всё и всем становится понятно, что она на её щель смотрит превратно,
Баба статная и приятная в разговоре, а в ссоре – не баба, а мужик, он к таким не привык
И не хочет к ним подходить впритык! Послушай, старик, открой тёлкам свой лицо,
Подставь им своё широкое плечо, пусть им станет горячо, а ты пору поддай ещё и ещё!
Пусть колосится чужое жнивье, оно ещё не твоё, но страсть бабам ноги свяжет
И язык стремглав развяжет, сверху сядет на елду и начнёт искушать долю и судьбу!
Коль начнёшь борьбу, в ответ услышишь страшную мольбу,
Твоя родня перевернётся в гробу, стоны начнут потрясать деревянную избу,
А ты будешь собрать на ходу, какую избрать себе тропу, чтобы заживо не сгореть в Аду?
Секретный вход от постороннего взгляда сокрыт и заперт на амбарный замок,
Чтоб какой-то идиот не решил сделать ту расщелину слугою двух господ!
Время быстро к старости идёт, оно последние жилы рвёт, в распрях и спорах
Пылится отсыревший порох, но каждый шорох напоминает, что страстей ворох
Стоит у собственных ног и пытается совершить явный подлог! Очи застил дым и смог,
Член от сна разбужен, но распутнице уже никто в тот миг не нужен, на уме ужин и снедь,
Так будет и впредь, если на бабу просто смотреть и ничего не предпринимать,
Чтобы эта ****ь начала на всю округу орать, плакать и визжать!
Потом это дело можно замять, но славу ёбаря себе снискать! Трещит половая доска,
Та тропа, по которой падшая женщина шла, была длинна, но узка, как зубок от гребешка!
Довольно! Ты испытан! Всё! Конец всему! С тобой всё ясно! Ты балдел напрасно!
Кончил и точка! Продолжай прыгать с кочки на кочку, деньги на бочку
И продолжай жить в одиночку! Строчка за строчкой рождается рассказ, он – о нас,
Всему виной не грех, а беспредельная страсть! Она с ума сводит всех нас! Достаточно!
Ты описывал своё умение столь  красочно, но у всех баб и мужиков всё одинаково!
Интимное место грязными руками залапано, всё, что было, растрачено,
Но долги не оплачены, они бегут беспорядочно: кто – куда, на ветер брошены слова,
Но беспутная голова никому не приглянулась, хотя в пути много девушек ей улыбнулось
И за подарком тут же потянулись! Проезжие гусары давали той бабе пару,
Словно захватчики – татары! Тары - бары - растабары, трудно мужчине старому
Носить на себе грехов суму, они не нужны никому, только Господу одному!
Я делаю глубокий вдох, чтоб бес издох, а мой лобок избавился от вшей и блох!
Ох! Ох! Ох! Каждый мой порок сбивает с ритма слог, делаю новый глоток,
Ищу спасение между бабьих ног, но там чужой чертог и пуля в лоб, коль остолоп!
Судьба свернула в бараний рог того, чьё естество и вправду было грешно,
Он с виду строг, но плохой стрелок, нетрудно предвидеть, чем закончится его эпилог!
Тюрьма! Северный острог, коль он мелкий воришка и лох! Кого ебли, как нас ебли,
Тому не до романтики, по земле разбросаны разноцветные фантики, а рядом мужики,
Вышедшие в люди от крестьянской сохи, словно олухи или глупцы,
Выпрашивают у бога прощение за ранее совершённые грехи!
Невдалеке добрые молодцы, все они по гороскопу – Стрельцы,
Они не за хер собачий свою жизнь переиначили, вехи на своём пути обозначили,
Не ехали, а лихачили, не говорили, а судачили, словно отшельники - поводыри!
Своими домыслами умные головы не грузи, дабы не сбиться им с пути,
Всякое может произойти! Трещит тьма, на деревьях выступила приторная смола,
А перед очами у Змея Горыныча возвышается китайская стена, ей нет ни края, ни конца!
Взгляд косится вбок, а там огромный клок стриженых волос прикрывает женский лобок,
Он зак4рывает вход в заповедную щель, а там - основная цель,
Из-за неё началась вся канитель! Она идёт чуть-чуть наискосок,
А потом круто поворачивает вбок, а не знаток чужих достоинств и не бравый воин,
Но был многими почестями удостоен, хотя не одному, если честно, то знаменитое место
Доподлинно известно! Там полно  разных щелей, просветов и трещин,
В те щели проходят только по воле женщин, словно братьев меньших!
Чем вход уже, тем елда продвигается туже по рытвинам и замёрзшим лужам,
Он, словно воин контуженый и обезоруженный, больной и простуженный!
Та щель длинна и в меру узка, словно узка полоска света, падающая с потолка,
Вокруг неё сгущается тьма, но страстями полны её закрома! Над ней летают тыщи мух,
Хотя вони не слышно вокруг! Сквозь щелку эту ****а с елдой ведут беседу,
Которую могут закончить к обеду! Молва траву вокруг ****ы колышет,
Что она зова природы давно уже не слышит! Вокруг ней злые псы визжат
И до утра кружат, поджавши собственный зад, что швы на бабьих одеждах трещат!
Елда маленький бугорок видит посреди роскошной щели, она блестит после купели,
Её белизне завидуют строгие ели! Она приобрела много завидных качеств,
Но одно из чудачеств всплыло наверх, его заметил этот изверг и испытаниям подверг,
Чей будет верх? Сие неизвестно никому, только богу одному!
Если возникнет прочный брачный союз, то им обоим – огромный плюс!
С помощью цепких рук баба хватается за каждый сук и оглядывается на робкий звук,
Всё валится из рук! Куда подевалась его мощь и стойкость? Господа, ничего не бойтесь!
Успокойтесь! Давай, скорей! Входи в ту щель, что стала пристанищем семи богатырей!
Всех гони взашей из вотчины своей! Невдалеке стоит жена,
У неё за спиной привольные поля, здесь, чья земля? Неужто вся моя?
Замешкался старик, слетал на землю его старенький парик, он головой долу поник,
Потому что не привык из уст женщин слышать недовольный крик! Вой смертельный
Поглотил звуки членораздельные, и степи беспредельные наполнились страхом,
Неужто вечер кончится крахом? Внезапно воедино слились все звуки,
В позу встали даже старухи и приготовились свою плоть обречь на муки!
Им видней, кто будет властвовать всю ночь над жертвою своей,
Член торчит и из последних сил кричит, что враг будет вдребезги разбит,
А женщина молчит, и не мычит, и не телится, перед ней туман стелется!
Всё устоится, всё перемелется, дождь стучит о старую крышу, член поднимается выше,
Но его голос никто в ночи не слышит! Он мемуары по ночам пишет,
Вот так с ним каждый раз – никто елде в тот миг не указ! Поднимайся быстрей!
В бокал страстей для себя сполна налей, и зови в гости подруг и друзей,
Будь шустрей и мощней, стань царём в стране теней! У тебя много достоинств и качеств,
Немало чудачеств, но каждый твой жест выражает общественный протест на то,
Что член входит туго, а твоя подруга смотрит на противоположный угол,
Там ад кромешный! Не действуй поспешно, утихомирь свою злость,
Пусть член тебе напомнит кость, стесняться брось! Живи на авось!
Она села верхом на жеребца, схватила его за два меленьких яйца
И, кажись, ему труба, хотя ещё горит на небесах его полночная звезда!
От беспокойных дум и горького унынья следует перейти к ночной кончине,
Из-за собственной гордыни моя всенощная богиня слалась елде на милость,
Чем бы она ни гордилась, уж так случилось, что её давнишняя мечта враз разбилась
И не осуществилась, а то, к чему стремилась, одним махом накрылось,
Былая страсть не воспламенилась никак, в душе воцарился бардак!
Не нам с судьбой тягаться, и с ней играться в прятки, язык прирос во рту, зачуяв беду,
И подобно ослу заржал, словно его оседлал подлый и злобный шакал!
Стал искры высекать и попытался вновь из пепла заново восстать,
Но тому не бывать, пусть скрипит чужая кровать и злорадствует чья-то мать,
Но мая будет полночи рыдать! Без ебли мигом ты зачахнешь, а бабу трахнешь,
Отойдёшь от всех мирских забот, своих грехов не в счёт, и даже бог не разберёт,
Какой из них первым в небытие уйдёт! Какой нам прок смотреть, как непоседы,
Глупцы и людоеды на старых подводах неспешно едут следом за победой!
Когда доедут, сообщат, где преисподняя и где грядущий ад! Им никто не рад!
Пришла пора - бежать назад! Беженцы снялись со стоянки, впряглись в детские санки
И понеслись с горы вниз, с них взятки гладки, они помчались на ****ки,
Мы же строим догадки о том, что произойдёт ночью и днём!
Кое-что из мыслей в сердце запало, но поскользнувшись наземь тут же упало,
В считанные минуты были изменены ранее запланированные маршруты! Фу ты!
Дождь не даёт ни одной свободной минуты, льётся непрерывно и на дворе темно,
Рядом в постели лежит бревно и едва шевелится оно! Прошлой любви как не бывало,
Азарта было мало, свеча любви едва-едва догорала, а девичьи крики доносились,
Словно из глубокого подвала! Змей Горыныч охуел от такого начала, но не оробел,
Взять себя в руки сумел, выпустил жало наподобие обоюдоострого кинжала
И в атаку пошёл, бабу извел до смерти, она сознание потеряла в пылу земной круговерти!
Опосля он ей деньги оставил на старой тумбочке в конверте! Хотите, верьте, Х
Хотите, нет, но она всадил елду лишь на две четверти, не ебля, а сущий бред!
Короток той любви был век, грешен каждый человек, но она свела елду с ума,
Для кого она себя берегла и ****у спасала! Почему так долго думала и решала?
Ведь всё, что опосля с ними произошло, по другому руслу пошло
И от души бы то зло стремглав отлегло? Оно взяло молодую распутницу под своё крыло,
Её лица пустынным ветром слегка обожгло, но дров не наломало, их было мало,
Но душу промыло, как дождь оконное стекло! Всё, что было, тотчас уплыло через окно!
Только этого было мало, чтобы страсть полыхала под покрывалом
И по ****е, как по сараю воробей, она летала! Баба не ждала и не гадала,
Как судьба её понукала, торопила и подгоняла и матерными словами ругала!
Жалко, что по виду не отличила палку, в одно мгновенье возник повод для размышления!
Сначала была духота и не видно ни черта,  потом дышалось легче
И самозванцам показалось, что заповедная страсть ближе к ним находилась, чем казалось!
Бабе бы до конца раскрыться, но куда ей тропиться, она же перелётная птица
И этим очень гордится! Ей покой лишь снится! Болит поясница, ноют ягодицы,
Но взметнулись кверху длинные и чёрные ресницы, слегка моргнула полночная звезда
И мир, полные света и чуда, появился, бог весть, откуда!
Неужто его выбросили из еврейского Талмуда? Кто так подло шутит?
Этот член бузит, он уже полчаса не стоит, но ему стыд очи не застит!
Уж если дороги нет назад, тогда пусть нами ****и руководят и ведут нас наугад!
Мне опостыли лживые слова, услышав их, наземь стала падать зелёная листва,
Даже она понимает, что сперва они её права ущемляют, а потом входят в отчий дом,
Чтобы стать полноправным хозяином в нём! Славы не стяжав,
Они посягнули на семейный устав, кто из нас неправ – не нам решать!
Нам суждено молчать, и лишь изредка на поставленные вопросы тихо отвечать!
Нам ответить нечем, козыря в чужих руках, душу обуяет тоска и подлый страх,
Мы же прислушиваемся к словам сумасшедших,
Бог весть, откуда сюда пришедших! Приелись лица одни и те же,
Как старые клоуны на манеже! Хотя Змей Горыныч был выносливой натурой,
Тот, кто побывал в его шкуре, знает в натуре, что все бабы шлюхи и дурры!
Им не совладать с холодом и бурей! Я знаю их, ей-богу, оставь их и впредь не трогай,
Уважь, старика и себе в угоду, скажи: «Привет! Пока! Пошутили слегка и хватит!»
В память о былом он свои желания отправил на слом, бабы его обозвали козлом,
Но он ждёт пропуск для вольного прохода в другие злачные места,
Где ни так видна бабья наглость и душевная пустота! От винта, братва!
Всё – тлен, всё – суета! Не жизнь, а маята! Страсть достигла гребня,
Но зачем её ебля, ей передохнуть потребней, ведь преграды попадались
И даже скаковые лошади часто спотыкались! Вот и расстались, вот и расстались,
А как же страстно они целовались! Теперь от взаимных обещаний они скопом отрекались!
Людской житейский жребий написан на звёздах и безоблачном небе!
Здесь же мысль о хлебе и воде, о детородном органе и манде постоянно напоминает
Всюду и везде о себе! Зачем пил горчайший хмель?
Зачем ложился в белоснежную постель и что теперь?
Нам один хрен: куда и как? Каждый из нас слега и раб местных баб!
Вот так, иначе никак! Везде бардак, и море зевак наблюдаю со стороны,
Как муж сбегает от честной жены в поисках исчадия ада и сатаны! Сам себя не узнаю,
Зачем я здесь стоя и для чего живу? Кому все эти слова и фразы говорю? Всё переживу,
Всё перетерплю, потому что безумно эту жизнь люблю, нередко грешу и порю херню,
Но смысл бытия непонятен до конца, на всё воля Творца, его голос невнятен,
Хотя он с виду приятен, ловок и статен, а я развратен
И на мне немало разноцветных пятен, и мне этот разговор неприятен! Хочу всё понять,
А уж потом в чужую сторону головой кивать и говорить, что баба - ****ь!
В трепете оплывших свеч свистит вражеская картечь, трудно себя во время смуты
От греха уберечь! Бегу домой, там ангел мой! Что со мной? Она в косынке кружевной
Бежит следом за мной, я же больной и хромой, словно вылез из ямы выгребной,
Нехотя гребу домой по дороге столбовой! Не герой, не воин, сильно расстроен,
Но запах хвои висит над шальной головою и козыряет синевою!

-3-
По крутым волнам плывёт открытый всем ветрам мой старенький ковчег,
Голову давно посеребрил пушистый снег, ума там нет, и только грядущий век
Лишь изредка замедляет собственный бег, денег нет, в голове – суета сует,
А у изголовья стоит подлый грех наготове, ему ничто не внове! Он выпил столько крови,
Что померкли звёзды на небе, а человеческий жребий предстал в жалких отребьях,
Он порхает по гребням славы и отдыхает в теши лесной дубравы, но первый взмах крыла
Мигом поглотила кромешная тьма и окончательно свила блудную плоть с ума,
Лишила разума, но страсть вновь свечу свою зажгла у раскрытого настежь окна,
Но падшая женщина не уберегла тлеющую страсть, ей пришлось на спину упасть,
Чтобы не потерять последний шанс на искупление своих грехов! Нет ни мыслей, ни слов,
Чтобы свою плоть окунуть в стремнину горячих вод, а она плывёт над всеми
И переход из прошлого времени в грядущее время, отходит в сторону дилемма бытия,
А я мечусь, как упавшая с неба звезда между грешных чувств, вот-вот вновь споткнусь,
И так наебнусь, что лишусь памяти и чувств! Своей кровью захлебнусь,
А потом в сторону отвернусь и тихо-тихо удалюсь восвояси, забуду о страсти и экстазе,
Но не сразу, а опосля, в голову лезет всякая фигня, но о ней говорить вслух нельзя!
Это запрет самого короля! Во бля! У нас с ним боевая ничья!
Родимая земля мне бессмертье обещала, она рыдала и стенала,
Чтобы дом покинули печали, но жизнь далека от общепринятого идеала,
Но даже вначале пути приходится на брюхе полночи ползти,
Чтобы фурор на баб произвести! Грех покинул плоть наполовину,
Он присел на гребень высокой плотины у самой горной стремнины,
Вдали реки, леса и равнины, там нет для души золотой середины,
А от сердцевины пахнет столетней глиной, нет покорности судьбе,
Приходится тащить воз с поклажей на своей спине и посылать всех врагов на букву «Х»!
Плыву я невесомо вблизи от родительского дома девицы той,
Что готова поверить проказнику на слова и тут же стать его женой!
Сколько лет она в родительском дому томилась, пока ей девственность не приоткрылась
И тогда её манда окончательно взбесилась! Зачем скорбеть над будущей судьбой
И лишь плохое видеть перед собой! Познавши мир снаружи и с изнанки,
Выбросили жалкие останки страсти былой, расстался с прежней женой и обрёл покой!
Как можно холодный ветер из огня добыть и в дружбу с падшей женщиной вступить?
Карта бита, её нечем крыть! Обо всём необходимо сразу забыть,
Но разве можно прервать ту нить, что не позволяет даже рта открыть
И начинает во все колокола громыхать, старому отшельнику под стать?
Ни сесть! Ни встать! Ересь, грехам и похмельям доверяясь, ускоряет шаг,
Трах, бах, и снова тлен и снова страх и жуткая боль в уставших от поисков ногах!
Сердце, так громко не стучи, чуть-чуть замолчи! Тебе оно надо восставать в ночи?
Не шали и не выдвигай условий, пролито немало крови на ниве ночных похождений,
Но хватит ли терпения тебе? Никто не знает, что написано на твоей судьбе!
Аминь! Аминь! Аминь! Во рту стоит горькая полынь, а над головою синь небес,
Былой страх из души напрочь исчез, но грех святость с пьедестала сверг, но не до конца,
На всё есть воля Творца! Ему принадлежат наши души и сердца! А что дальше?
Борьба  против лжи и фальши! Когда юношеская страсть пройдёт, она смекнёт,
Что время уходит вперёд и назад его даже Господь уже никогда не вернёт!
Мерцание ярких звёзд особенно видно в Великий пост, житьё ли в одиночку?
Быстро ложи деньги на бочку и точка! Член думает дерзновенно,
Но ему трудно вырваться из плена дум своих, он всю жизнь отбивается от советов чужих,
И понемногу собирает вещи в дальнюю дорогу, а куда она ведёт, этого не знает народ,
Только богу открыты все наши замыслы и пути! Не груби никому, а живи по уму!
Твой член всегда в дозоре, за тобой гонится злая собачья свора, и она догонит вскоре
И член по привычку вступит с бабами в стычку, сотворит грех на привольной равнине
И слава о нём будет там гулять и доныне! Они одну красавицу к елде отрядили,
Много подарков ему накупили и святой водой ту блудницу окропили,
И сказали её, что мы  под его чертог вернёмся, лишимся ног, но своего добьёмся!
Клянёмся! Клянёмся! Клянёмся! Эта молодая принцесса
Побоялась вступать в пререканье с храбрым повесой,
Но ради интереса решила с ним поближе познакомиться в процессе общения!
По воле Проведения она получила море наслаждения, теперь трубит по просеке лесной,
Что способна в момент любой повторить грех свой и воскреснуть заново под его звездой!
Баб ловили в поле и сажали на толстые и длинные колья безвестные герои,
На безлюдном просторе бабам раздолье, тем боле, что чужое горе в бок не колет
И никто к греху тебя не неволит, коль совесть позволит принять степенный вид
И просто-напросто согрешить – греши и опосля свои мемуары пиши в холодной ночи!
С них небеса опосля всё взыщут сполна, много греха в ту ночь видела завистница – Луна!
Господа, нам всем труба! Нас страсти оседлали, а потом на три буквы стремглав послали,
Мы раком встали, кричали и орали, но нам послабления мужики не дали!
Болит гениталии, они расположены чуть-чуть пониже женской талии,
Половые губы опухли, уличные фонари давно уже потухли, листья на деревьях пожухли!
Мои туфли в пыли, кто бы их отмыл от мокрой земли?
Пусть одна за одной обрываются таинственные нити,
Но ход дальнейших событий доказывает то, что никто
Не собирается в карман прятать собственное долото!
Подлая страсть заключает в пылкие объятья нас! Аминь! Грех, отринь!
Не хитрый это труд, освобождать собственную расщелину и грудь от рабских пут,
Когда тебя в три *** бородатые мужики полночи вприпрыжку ебут и очереди ждут!
Никто из баб не горюет и не бужет врассыпную, ебутся все напропалую
И готовы в минуту любую совершить новый грех всуе! Бес торжествует!
Он носом чует, когда распутница за членом тоскует! Он тут, как тут,
Дабы ублажить женский зуд! Зуб за зуб, око за око, рабский труд для баб одиноких,
Как манна небесная в день субботний и воскресный, кто из них – не грешный!
Не делайте вывода поспешного! О, боги, сжальтесь надо мною, моим роком и судьбою,
Я не молод, но жизнь люблю и не могу забыть молодость свою,
Втридорога себя продаю той бабе, что искренне люблю! Мне ничего от неё не надо,
А она кричит: «Мне пощады от тебя не надо! Вытри мои губы от помады,
Прошу тебя бога ради, помоги и нервы мои не тереби! Коль ты трусишка, а не воин,
Ты в моей ****е погибнуть не достоин! Оставь мне жизнь одну,
Дай встретить во сне весну, всё остальной забирай, уж лучше я увижу ад, чем рай!
О Боже, ты мне силу воли дай!» Член сам не свой, он потерял душевный покой,
Трудно видеть буйство бабьей плоти собственной головой, а расщелина уже под рукой!
Ей плевать на всеобщий застой! Песни  пой и не молчи! Сердце, стучи до самого утра,
А опосля пусть звонят церковные колокола, что у меня любовь всю ночь была,
А потом страсть тихо-тихо отошла, вытерла пот с чела, раскрасневшегося добела
И не солоно хлебавши, прочь ушла с чужого двора! В миг желанный
Она подарила ему оргазм несказанный, и в речи пространной Солнце затмила,
Бог весть, что из себя возомнила! Ей нужны лебединые крылья!
Да, она любила и мужика в тот миг ценила, но страсть прошла,
Как жалкая тень и навела на плетень новую дребедень, а зачем?
Ей один хрен, когда и с кем? Ноги раздвигать не лень, наконец, член дома
И никому не хочет рассказывать про ночную жизнь по закону воровскому,
Он упал перед женой на колени и слёзно стал просить у бабы прощенья!
Всё решили краткие мгновения! В том селенье жили белые приведения,
Их бегущие фигурки первыми заметили чурки, атака та нешуточной была,
И очень жуткой, появилось несварение желудка,
А чёрные мысли лишились светлого промежутка!
Всю страсть, на мужика обрушив, они завалили наземь волосатую тушу
И колотят его, как грушу, вытащили из воды на сушу и вопросами грузят,
Мутузят так, что он был бы рад подставить собственный зад вместо тех баб,
Но всё обстоит не так, как думалось и казалось, но так не сталось,
Потому что лень и усталость под рукой в нужный момент оказались!
Они вместе за руки взялись и помчались с карьера вниз, в душах царит упадок,
Трудно их привести в порядок! Внутри них много тайн и загадок!
Без хвастовства и спеси Змей Горыныч скромно подошёл к своей принцессе,
Чтобы в процессе общения поведать ей о тайнах любви и наслаждения,
Но она не поняла его добрых намерений, надела курдюк очей на узкие женские плечи
И попыталась избежать всенощной встречи! Его лицо стало багровым
Из-за чрезмерного прилива венозной крови, он нахмурил брови и решил:
«Я ей Здесь Сталинград устрою! Разбойницу одним махом успокою!
Ни одно существо живое никак не усвоит, что там, где обитают двое,
Возникает чувство внеземное и она без оглядки
Разложит мужика и бабу на обе лопатки, а потом усядется на запятки
И начнёт рулить, без него невозможно жить и любить!»
Я его соблазнами по горло сыт! Член дыбом стоит и кричит: «В каком ухе звенит?»
Человеческий стыд ему очи не застит, а бог грехи простит! Он долго правил,
Теперь он статных баб на попечение мужчин оставил, и началась игра без правил!
За добрые желания они заслужили господнего наказания,
Но сделали чистосердечное признание и по той причине
Был дан приказ мужчинам: баб к ебле не неволить, если какая-то ему позволит
Подойти к ней спереди иль сзади, не говорить о ней, как о подлой ****и!
Коль ответит отказом, даже подумав и не сразу, то можно и её довести до экстаза,
Я же не буду никому в тягость своими рассказами! Присяду рядом на старый табурет,
Таких уже на птичьем рынке нет! Пусть делает миньет за пять серебряных монет,
Она без лишних отговорок сказала, что член ей мил и дорог и присела на его пригорок!
Оказала помощь, но сучий приёмыш носом начал вертеть,
Словно не по нраву пришлась ему женская снедь! У этого бутуза – ни член, а кукуруза!
Он больше палки, напоминающей скалку! Баба в пьяном угаре отказала бы государю!
У этой твари ни рожи, ни хари, дивлюсь диву, как елдаки молчаливые
Нежно расчёсывали длинные гривы, а потом торопливо хватали баб ебливых
За обе ягодицы, хотя так не годится себя вести, но наши мужики вышли от сохи,
Им плевать на свои грехи! Из состраданья детородный орган принялся за воспитанье
Той, что спала с ним простынёй одной, но сама была бездетна,
Спорить с ней о ебле тщетно, стыд, теряя всякий, она начинала ругать даже свою собаку
И та бросалась на неё в драку! Ещё б недоставало, чтобы баб немало, их было навалом
Под его белоснежным покрывалом, и каждая что-то языком лепетала, глазами моргала,
И громко на всю округу кричала, что она другой любви не знала! Страсть вблизи мерцала,
Но и этого ей было мало! Свеча перестала гореть вполнакала! Баба в новом обличье
Перед членом предстала, отсосала по полной программе, вспомнила папу и маму,
Глаза смотрели в злобе, косо и исподлобья  седого старика, который был пьян с утра!
Как она могла губами своими опорочить собственное имя? Он её по голове погладил,
Подошёл к ней спереди и сзади, вытер губы от шоколадной помады и у бабы белокурой,
Вроде бы не дурры мороз прошёл по шкуре! Все бабы – дурры! Баба горемычная
Кончила вторично, он ей аккомпанировал академично,
Ии ей казалось, что святость осталась на земле,
Хотя в этой стране ничто не вечно под Луной!
Этой сиротке завидовали все соседи в околотке,
Когда видели синюшный член, торчащий в носоглотке!
В день воскресный возобладал в душе грех телесный,
Проказник известный рассказал всей деревне честно и без натяжки,
Какие у его любовницы статные ляжки! Он не читал по бумажке,
Говорил на память те слова, от которых у баб кругом пошла голова,
А бесстыжие глаза затмила горькая слеза! Трудно пролить свою жизнь в веках,
Даже старенький монах порохом пропах и без любви вконец зачах!
Он жизнь провёл в бегах, ходил в драных сапогах, мозоли беспокоили так,
Что даже тьма и мрак не помогали боль унять! Иной раз сам не знаешь,
Что ты ощущаешь? Совесть роняешь, но тоску и боль никак не унимаешь!
Свой грех признаешь на пару минут, и жуть преграждает сладкий путь,
Вот-вот получишь батогом, и боль появится под правым ребром, не жизнь, а Садом!
Только член ленивый не стремится к диву! Открою неприятную правду я для самого себя,
По всем законам бытия запретный райский плод одним приносит муки, а другим – почёт!
Встречаются такие ловкачи, что у них в руках есть все ключи от каждой двери,
Ведущей в рай иль в ад, там – дивный сад, а рядом тусклый взгляд и слова,
Сказанные невпопад! Велик грехов твоих масштаб, старик, ты – любитель баб,
Ты - их исконный слуга и раб! Что-то ты на морозе озяб! То яма, то ухаб!
Ты и вправду духом слаб! Твоей души половину страх поглотил в миг единый,
Любовь сдвинул на средину и разорвал пуповину,
Теперь бес перемалывает кости на глину и меняет картину бытия,
Вот малость остыну я и тогда разрушу рутину своего жития, хватит жить, как скотина,
И гнуть на любовниц спину, пора употребить силу и в эту суровую зиму
Весь грех в сторонку отодвинуть! Не могу видеть больше те страшные рожи,
На дьяволов похожие, надо быть всегда настороже, сохрани нас боже и отведи от греха,
Чтобы даже строка моего стиха была от него далека! Жизнь выстроена из зыбучего песка,
И от одного едва заметного штриха меняется стремглав она,
Даже если ты неказист и мелковат, но грехам неистово рад,
Ты протаптываешь дорогу в ад, но пока не закончена до конца невидимая борьба
Сторонников Дьявола и Христа, попытаюсь подбирать словеса, а на ловца и зверь бежит!
В корне предстоит изменить собственный быт! В доме холодом сквозит! Ха-ха!
Грех вывернет наружу твои потроха! Потеря будет невелика! У тебя кишка тонка!
Чужая мысль слетает с поседевшего виска и уносится в облака, а за ними – стена!
Грядущее в моих руках, а мерзкие слова тотчас появляются на распухших губах,
Хочется в сердцах наплевать на всё, но, чтобы не остаться в дураках,
Предстоит крепко держаться на ногах! Зло не перекричать, везде видна его печать!
Нельзя молчать и вежливо трепачам отвечать, алеет закат, краснота появилась на щеках,
Живу в мечтах, словно в путах и кандалах, пытаюсь убегать, но под ногами сущий ад!
Где истину искать? Он от тебя в двух шагах, всё остальное – мираж!
О жизни напоминает баба на сносях! Слёзы в её очах, а дальше виден туманная мгла,
Которая вынырнула из-за ближайшего угла и неспешно в другую сторону пошла,
Чтобы, завидев старика, рубануть с плеча, не подбирая выражения и слова!
Зло во всё горло кричит, в кошельке серебро не бренчит,
Лишь изредка прохожий в окно постучит, попросит милостыню
И усядется к огню, согреть израненную душу свою, благо ходит вдали,
Но к его груди приторочен малый ломоть родимой земли, сапоги в пыли,
Грех тихо выползает из груди, он весь в грязи и в пыли! Не суди и не судим будешь!
Коль ты – поэт, горек твой скудный хлеб, бабы вертятся кругом и ночью, и днём,
Пока ты лежишь дома, они носятся бегом, словно ветер за окном, местность знакома,
В душе боль и истома, она с позолотой из никеля и хрома! У ближайшего водоёма
Зреет запретный райский плод, к нему тенет руки взбешенный народ, чья возьмёт?
Пятна чернозёма видны из дверного проёма, на них лежит прошлогодняя солома,
Мужики толпятся у гастронома, где всё им с детства знакомо! Без лома, нет приёма!
Сгущается тьма, её продают задарма, а грехов чреда  улетают на юг,
На глазах меняется между женских ляжек таинственный полукруг,
Он заключал в объятья нас и вот теперь исчезает из глаз и уже не в первый раз
Устраивает таинственный маскарад по воле прожжённых баб!
Их можно голыми руками брать и всю ночь сношать, волосы дыбом, зубы торчком,
Их каждый жест мне с юности знаком, вот мой дом, сколько люду в нём
И все сидят за праздничным столом, но никто не общается с немощным стариком!
Их кони топтали жнивьё, но потеряли свою совесть, копьё и седло, и кое-что ещё!
Теперь сидят в чужом краю, я же бога о них молю, но он не слушает песню мою!
Живу, как в бреду, но пока я неподсуден мирскому суду, на полную грудь дышу
И искушаю рок и судьбу! Ненадёжно старое жильё, но там всё барахло моё,
И она с молотка на торгах никуда бы не ушло! Прежний грех под ногой,
Он заручился порукой круговой, у меня одни заботы, а он с жизнью сводит счёты!
Говорит, что жена для других дел была рождена, мало наливает в баклагу вина,
Не родила сына и не умерила свою гордыню! Она смотрит с высоты на дом,
Где немало нищеты, боже, ты женщину прости, и грехи отпусти! Она любит наблюдать,
Каким мужчина может стать, если перед ним раком встать? Сможет ли он, спустя время,
Задержать в себе мужское семя? Спят курганы тёмные, страстями опалённые,
С виду таинственные и скромные, но недоступные и огромные, мне безразлично
Смотреть на выходки баб эксцентричные, пусть люди публичные их трактуют различно,
Я же вопреки всем ожиданиям, приготовился к череде новых распрей и стенаний!
При упоминании стройных женских ног сдержать свои слёзы не смог и видит бог,
Что я не смотрю между ног, а только вперёд, там алеет восток! В глубокой щели
Не дуют северные ветры и злые метели, там жарко и парко, как в купели, там давка
До утра, и невыносимая жара, там спрятался ларь природы,
Он забирает в мужчин часть душевной свободы! Через проём оконного стекла
Пытается вылететь огромная пчела, она не просто умна, но и стройна,
Ветер дует из-за угла, северный, от сильного до умеренного,
Одежды на промозглом ветру шуршат и кости трещат от головы до самых пят!
Никто той стуже не рад! Семь верст до неба, на столе ни крошки хлеба,
Под домом тьма снега, вот и мне пришлось промочить свой член в узкой щели насквозь,
Теперь двигаюсь еле-еле, словно раненный лось, как бы бабе не пришлось делать аборт!
Есть такой сорт людей, их сразу не отличишь от ****ей, без них невкусной кажется снедь
На столе, но страсть продолжает кипеть во мне, но изредка появляется боль в спине!
Живу на одной и то же волне, изредка появляется нежный зуд на спине,
Возможно, это чудится мне! Я – не деспот и не тупица, есть чем и мне гордиться,
Завидев бабьи ягодицы, болит всё чуть ниже поясницы! Баб не жила, а время теряла,
Хотя много греха в своей интимной жизни узнала, люди разное о ней говорят,
Из-за неё в их семье разлад, там изредка соседи слышат уличный мат! Стоило написать,
Что благодать рядом не видать, как под ногами разверзся ад!
Бесцельно жить – преступление, всё изменится в одно мгновение,
Имей терпение и наслаждение войдёт в пенаты твои, на миг замри и жди,
Когда проливные дожди омоют стопы твои! К чему набрасывать на бабу тень и зачем?
Один хрен она будет рядом весь день! Ничем, не скрасив тьмы своего прозябанья,
Змей Горыныч собрался на свидание, но перед этим сделал публичное признание,
Никто из баб не знал о нём заранее! Велика в том была потреба, они орут:
«Игрищ и хлеба!» Много тьмы и мало света, едва скрипит твоя телега,
Но медленно едет по рыхлому снегу, на глазах ямщика – усталость и нега,
Погода сыра, невдалеке слышна пальба, воет ветер и шуршит пурга, а белые снега
Приклеились к подножью телеграфного столба, по пояс в сугробе увязла нога,
Братцы! Куда пойти? Куда податься, чтобы наедине здесь не остаться?
Молодая девица предстала предо мной, и любуется старческой сединой,
Она спустилась с вершины лога и не побоялась наказаний господа-бога,
Ушла тревога прочь, её расщелину в свои объятья манит промозглая ночь!
Страсть ушла и долго жить приказала, собачья жизнь для нас настала,
Спим без покрывала, под бараньим тулупом, разговариваем скупо о жизни мирской,
Спорим с роком и судьбой и меж собой о доле людской, а жизнь течёт само собой!
Нет ковра из пахнущих роз, под ногами много колючек и заноз, но всё ж она – не старуха,
Чтобы скрывать от людей собственное брюхо и что-то им шептать на ухо!
У толпы что-то со слухом, за стеной групповуха,
Но в комнате – глухо шаркают чужие шаги и не видно ни зги!
Пора проветривать свои мозги! Ухо держать надо востро, а то произойдёт кое-что!
Можно провалиться на самое дно и что тогда? Беда, господа! Беда! Гудят в степи провода
И чреда утех понукает плоть на грех! Ночь без всякого просвета, уходит она и все обеты,
Страсть сживает грешницу со света, в дудочку дудит, словно в Иерусалиме царь Давид!
Что он людям говорит? Разговор пустой слышен за каменной стеной,
Крепкий камень под пятой отрезвляет разум шальной! Из девственного круга
Доносится терпкий запах грядущего досуга, а закадычная подруга, кажись, с испуга
Слушает ругать за стеной, и не открывает рта, её комната на замок не заперта,
Душа в тот миг была чиста, а баба в стельку пьяна! Голь на выдумку остра,
Баба снимает платья и на её голову сыплются проклятья, она сжала волю в кулак,
Отгородилась от святости кипой бумаг! Господи, помилуй! Господи, помилуй,
Не принуждай к сношению силой! Я с ним не в браке, *** ему в сраку, а не манду,
Я сама все завалы на своём пути руками разгребу,
Мне гни к чему раздумать людскую молву! Я сею и жну,
Но очень чутко сплю, средь тьмы печальной изредка вижу кольцо обручальное,
Наверное, судьба не смогла уберечь меня от греха и скверны! Не беспокойтесь обо мне,
Я живу одна в покое и тишине, последний луч благодати божьей души растревожил,
Страхи стремглав умножил, и всё же дожил до той поры, когда тень злобной змеи,
Затмила очи мои! Господь, мой долг перед тобой велик, я, считай, старик и не привык
К отказам, трудно сразу найти тот тайник, который был за семь замков намедни закрыт!
Душа болит, и сердце плачет, вся округа судачит о том, что бес всех падших баб,
Не в пример нам, к своим рукам тут же прибрал и мужчин, таким образом, он покарал
За трусость и леность, они потеряли вес и степенность! Проявили простодушие
И в иную сторону навострили уши, околачивают ***ми груши,
Мы же свои обещания никогда не нарушим, мы с блудницами с детства дружим,
Даём им денег на обед и ужин и никто им кроме нас не нужен!
Слов тратить попусту не люблю, тихо и спокойно свою линию гну,
Имею полное право жить вопреки воинскому и гражданскому уставу!
Пусть рыдают подлые шалавы, коль им наши страсти не по нраву,
Мы же любим девок белокурых и готовы лезть из шкуры, чтобы эти дурры
Не водили с чужаками шуры-муры! Не хер нас водить за нос,
Пришло время шустро решать половой вопрос и целоваться взасос!
Ну, что ж, если говорить по делу и всерьёз, то дорога к женскому сердцу
Не похожа на ковёр из алых роз, там горечь перца и боль сердца славянина или иноверца,
Готового во имя краткого блаженства достигнуть вершины совершенства!
Коль баба приятна и смиренна, её никто не будет тут же перегибать через колено,
Будут трахать её без передышки и только при первых признаках одышки,
Нежно возьмут подмышки, усадят у полыхающего огня, невдалеке от меня!
О предстоящем холоде грядущих дней не думай, ты о любимой женщине подумай,
Располагаешь ли ты необходимой суммой, дабы вопреки желаниям рока и судьбы,
Ты смог легко замести свои следы во избежание беды! Не чуди! Свои мысли объясни!
Все мы грешны! Изволь согласиться на новую роль, коль ты голый король
И забыл многозвучный пароль, тебе отведена незавидная роль,
Ты утратил над собой контроль, уволь от неземного постоянства, гульбы и пьянства,
Перед тобой огромное безлюдное пространство! Гуляй и веселись,
Но сдаваться року на поруки ты не торопись, никто не знает, когда завершится жизнь!
В мистике танцующего огня проходит ночь и полдня, ты вытащил одну из заноз
И задумался о последствиях всерьёз, прикоснувшись губами к кончикам женских волос!
Рядом бесчестье, бред и ложь! Тебе не впервой соприкасаться с девичьей красотой,
Твоя любовь – пример живой, как за стеной на ложе брачном двое ебутся смачно!
Быстро поднятое не считается упавшим, своё чело однажды запятнавший,
Уйдёт на покой то ли летом, то ли весной, и потащит женщину следом за собой!
Сам едва живой встретится с роковой судьбой и войдёт в запой, его смоет морской волной
За борт плывущего корабля, из-под ног уйдёт земля, надо жизнь начинать с нуля! Во бля!
Лунные башни вокруг, в бабьих стонах тонет робкий звук, страсть не отбивается от рук,
Будущий супруг всё сжег вокруг дыханием горячим, не зря мы опосля о бабах судачим
И едва ли не плачем, лишь скулим по-собачьи, а как же иначе?
Мы впитали с материнским молоком, что любое дело нельзя нам откладывать на потом!
Это закон для тех, кто сполна окунулся в мир утех! Один - за всех и все - за одного!
Дело по накатанной стезе легко поехало и пошло, мы живём грешно,
На биографии чёрное пятно, его может прикрыть только демисезонное пальто
И больше никто! Хорошо, что время для разгильдяйства ещё не прошло!
Тёплый ветер изредка дует в настежь открытое окно, в доме уже тепло,
Наше будущее уже давно на все сто процентов предрешено! Было бы клёво
Вновь грешнице поверить на слово, хотя для веры нет прочной основы!
Конечно, ничто не вечно, но надоело жить беспечно! А член хорош,
Он что-то задумал всерьёз, но его обоз опоздал, и молодой стражник его обогнал!
Послышалось громкое эхо, вынырнувшее из-за темного леса:
«Жена для ****ей - не помеха! Страсть промчится подобно экспрессу,
А жёлтая пресса ради спортивного интереса не будет осуждать молодого повесу!
Бог вручил тебе дар, хотя немощен, но не стар, ещё есть порох в пороховницах,
Рядом бегают статные девицы, у них косы ниже поясницы,
Но не вздумай на них жениться! Попытайся вовремя остановиться!»
Прежде чем жениться, надо в целомудрии девицы убедиться,
Не надо в её грязном белье полночи рыться, страсть приходит с сильным ветерком
После того, как обмякло твоё естество, и ты прошёлся босиком под чужим окном,
Вошёл неспешно в бабий дом и попытался стать хозяином в нём! Огонь страсти
Приносит радость и несчастья, но своим огнём маня, он коробит тебя и меня
Даже среди белого дня! Есть жилое пространство, но нет никаких шансов
В том доме изменить его убранство! Рядом ходит общественный транспорт
И возрастает море забот, былые грехи уже не в счёт, авось, дорога приведет
В международный аэропорт, чтоб простой народ не видел, как живёт его король!
Изволь, повиноваться и блудом на глазах своих поданных не заниматься!
Хватит с бабой пререкаться, нечего за её подол рукой хвататься!
Удача вместе с зарёй взошла у настежь открытого окна, а боль уже изломала голые тела,
И кругом пошла бесстыжая башка!  Только душа тихо шла вдоль степного ручья,
Она святость на околице сила с божьей помощью всё же обрела, что искала, нашла!
Там она, молча, присела на краешек трухлявого бревна, невидимого из окна,
И горячим поцелуем мужской член обожгла! Он её здесь отыскал, пару слов сказал
И сам затрепетал, как на ветру свеча, резко рубанул с плеча, и замерла погасшая свеча!
Член повздыхал немного, попросил прощения у бога, присел у порога, подумал немного
И отправился в дальнюю дорогу, чтобы забыть про боль и душевную тревогу!
Омыла утренней росою босые ноги, отёкшие после непосильной дороги, и увидели боги
Те самые ноги, что проявляли заботу об одиноких мужьях и со слезами на глазах
Сделали невероятный шаг, где невидим божий знак! Там море утех незримым остаётся
И никто в твою сторону при резком крике стремглав не обернётся,
А страсть наружу всё равно прорвётся, но былое время никогда назад не вернётся!

-4-
Какова нашей жизни цель? Вино и скрипучая постель? Не мыслю жизнь без добрых дел,
Слава богу, что жив и цел, один порок меня своим крылом слегка задел, но он был не смел
И потому благосклонно отнёсся к греху своему, мне же он отныне ни к чему!
В рамках здравого смысла беру в руку старое коромысло и бреду навстречу яркому диску,
Над головой холодная Луна зависла и развеяла по свету думы и мысли мои,
Я же гребу против рыбьей чешуи, не сотвори себе кумира, тебя судьба многократно была,
Однажды в полушаге от греха остановила, а потом зло на поверхность жизни всплыло!
Что было, то было! Ушла молодость, исчезли мощь и силы! Когда молоды мы были,
Весь смысл любви мы исказили, хотя любили и не скулили, завидев Луну, вот почему
Ближе к утру убираюсь подобру-поздорову из чужой квартиры, как-нибудь один проживу,
Но не смогу вновь окунуться по уши в мирскую пустоту! Спрятав в штаны свою рапиру,
Покидаю молодую кобылу на раз – два – три – четыре! Господи, помилуй
И не заставляй добиваться любви от нелюбимой бабы силой подобно злому вампиру!
Жизнь нам взаймы дана, меняются времена, но прежними остаются нравы,
Вдоль дороги рытвины и канавы, а на узкой стезе валяются гвозди ржавые!
Все грехи от лукавого! Нет смысла здравого в поступках и делах,
Грех всегда творится впопыхах, хотя ты с ним на ножах, но иногда валяешься в его ногах!
Проходит мерзкий страх и на первых порах появляется ясность в мыслях и словах,
Но ты – не царь, ты - не шах, ты по своей природе – бунтарь,
А таких ещё встарь жгли на полыхающих кострах! Всё – тлен, всё – прах!
На житейской дороге грехов ты встретишь много, будешь в неописуемом восторге,
Завидев стройные женские ноги, с ними разберёшься без подмоги, извлечёшь уроки
Из чужого бытия, бог тебе – учитель и судья, но не я! Рай земной увидишь над головой
И сполна уйдёшь в запой, ты же в контрах с роком и судьбой! Ты – не их герой!
Твоя жизнь обрастёт людской молвой, словно строе дерево зелёной кожурой,
Ты же коротаешь свои дни в пивной, ты не в ладах с самим собой, живёшь, как изгой
На линии передовой! Твоя душа отдыха не знала, она и плакала и стонала,
Но тебе от греха оберегала! Ты же не знал, что бог тебе послушницу послал
И потому вопрошал: почему я пьян? Неужто здесь прошла буря, и был ураган?
Где начало, где средина и конец моего пути! Кто поможет мне с моей стези не сойти?
Куда идти? Куда податься? С кем до конца жизни остаться? Было много кутежей,
Но мало пришлось видеть трезвых мужей на стезе своей! Страхи гнали ересь взашей,
Она скрылась среди огромных зелёных камышей, чтобы не видеть порочных людей!
Для чего живу? Для чего я господа молю? Что я ему опосля скажу? Пожалуй, отвечу,
Что мне не чуждо ничто человечье, но Его молитва – моё оружие! Я простужен,
Но не контужен, бес меня своими домыслами грузит каждую ночь,
Когда по крыше громыхает проливной дождь! Боже, не взыщи, повинных не ищи!
А ты на свою судьбу не ропщи! Неисповедимы господние пути! Надейся и жди
Часа своего, проходит всё, пройдёт и это, ты же обязан пережить конец света!
Тебе же невтерпёж, засадить свой ржавый гвоздь в половую щель,
Зачем тебе нужна эта канитель? Всему виною винный хмель!
Ты не святой и не изгой, ты не питаешься халвой, но в доску свой,
Наивный и простой, часто ссоришься с женой! В жизни мирской
Нельзя знаться с Сатаной, боже, своим омофором укрой
И спаси мужика за высокой стеной! Он – дитя разношерстной толпы, но, увы,
Никому не удалось уйти от собственного рока и судьбы, не лишившись головы!
Елда не подаёт вида, что зубы и губы сковала обида, он лишь промолвил со зла,
Что его бы бывшая жена после себе убрала бы остатки пищи со стола, но ты – не женой,
И женой никогда не станешь, как дикая роза в пустыне завянешь!
Ты же на себя чужое одеяла всю жизнь тянешь, жизнь не прожить в постах,
Воистину так! Когда-нибудь окрепшая после болезни грудь вникнет в суть бытия,
И безгрешной станет та земля, откуда вышла вся моя многочисленная родня!
Того не знаю точно я! Не со зла, а после опрокинутого до дна стакана вина,
Между елдой и мандой разразилась война, ей не хватает мужского тепла,
А ему - баба нужна, чтобы умна была она, но в меру и имела приличные манеры,
А она работает простым инженером, и после стакана «Мадеры»
Теряет чувство веры в справедливость, словно бы баба взбесилась,
И белым снегом её расщелина покрылась! Она надоела богу своими мольбами,
Она господу докучает и дома, и в храме, и даже на краю земле ей нужны поводыри!
Чем отличается её жизнь от сна? Она никому не понятна, и скучна,
Но ей озлобленность везде и всем видна, в голове лишь видимость одна,
Что баба та сильно озадачена, что молодость по пустякам растрачена,
Но всё заранее по счетам бесам оплачено! Хватит рычанья слов,
Грешная душа закрыта на массивный железный засов,
Ей не дано выбирать, где и когда предстоит умирать?
Она бы расширила штат любовников своих, но среди них немало ослов
И нет настоящих мужиков! Она – жертва коварного обмана, вынырнувшего из тумана
И говорившего пространно о любви и страсти, после него в её ****у пришло ненастье!
Здрастье, я - Ваша тётя, что Вы трёте между ног, когда по мостовой идёте
И почему так часто врёте сожителю своему! Судя по всему, он не похож на барана,
Хотя и ему нужна световая реклама, но не больше килограмма! Сразу не поймёшь,
Почему молодёжь клюёт на заведомую ложь, а не наоборот?
Что и как, и куда улетают мирской жизни года? Почему и для чего нам дано естество?
Уж точно не для греха! Чепуха, бурная река ночных страстей заставляет жить веселей,
Но трудно стать мудрей, если нет умных мыслей в голове полоумных людей!
Как и несколько десятков лет назад, завидев статных и пригожих баб,
Впираю собственный взгляд в огромный зад, не приходится выбирать: куда и как?
Нет времени ждать, пока их близорукий взгляд уставится в тебя, лаская член и теребя,
Начнёт высекать яркие искры из тлеющего огня средь белого дня! Старается она зря,
Чего можно ждать от трухлявого пня? Уже была мышиная возня,
Надежду, даря в начале холодного января, одна из них в свой дом впустила дикаря,
Но он не смог к запретному огню прикоснуться, пришлось скорбно улыбнуться
И в сторонку отойти – неисповедимы господние пути,
Которые нам ещё предстоит пройти! Не проспи свою остановку!
Утешь свою судьбу-плутовку, подари ей обновку,
Но требуй от хмурого неба, ни поруки, ни клятвы! Во время жатвы не бьют в фанфары,
Люди старые, со всех сторон зажатые узкими рамками бытия, говорят избитые фразы,
Но каменные жернова перемалывают святые слова, сперва - пыль от них видна издалека,
А потом – жизнь превращается в дурдом! От настырных баб чуть-чуть отстав,
Плачусь в дырявую жилетку и потрепанный рукав, недоело жить, как попало
И скитаться по сырым подвалам, чего ещё не хватало, неужто голодных баб здесь мало?
Они грешника простят, коль он не очень виноват, и сразу его не казнят, опосля оповестят,
Что сегодня ночью ему уготован ад! Сущий пустяк, нам не дано знать, для чего жить
И для чего умирать? Страсти отлетят к утру, не заметят ни дождь, ни снег, ни пургу,
Все члены болят, но бабьи слова кого угодно очернят, трудно супротив них устоять!
В подворотне голодные псы храпят, их глаза горят: не пущать в дом чужаков,
Чей запах им не знаком! В грядущем дорогу осилит идущий, а потом – конец всему,
Прошлое - в дыму, трудно одному глядеть во тьму, вольготней псам в подворотне,
На них нет косоворотки, они засыпают без бутылки водки, но рвут глотки
Хлеба ради, но никогда своих хозяев не молят о пощаде! Все бабы – ****и,
Дают и спереди, и сзади, их губы в помаде, а они при полном параде!
Эта злобная свора, не идёт ни на какие уговоры, задвинуты шторы на заснеженном окне,
И вот ты сидишь наедине в беспросветной тьме, даль не видна, там видимость одна!
С высот земных обозреваешь жизнь родственников своих и людей совсем чужих,
За решёткой сидишь и зришь на рваные колготки на ногах молоденькой красотки,
А она после полбутылки водки ноги в стороны развела, как птица два своих крыла
И бровью даже не повела, её губам хвала, но сирень давно уже отцвела,
Она перекручивает  свои слова на чужой лад и говорит то, что и десять лет тому назад!
Предвещает тьму и ад, никто её словам не рад! Шаг и мат! Как потерянное наверстать?
Только имя принадлежит тебя и мне, всё остальное исчезнет во тьме, и ещё больней
Ударит десятки грешных людей, наивных по сути своей и погонит их взашей,
Как можно дальше от привольных степей! Чем становлюсь старше,
Чашу останавливаюсь на марше, и строже наблюдаю за всеми, кто меня моложе!
О, Боже! Зачем Ты мою душу воспоминаниями так сильно растревожил?
Зачем Ты мои страхи умножил? Как в народной песне поётся,
Наш корабль навстречу враждебным вихрям несётся
И когда и где он разобьётся – никому неизвестно! Если говорить честно,
То жизнь пресная исказила суть мирского бытия!
В рутину впал я, а следом за мной пошла скользкая стезя,
Но не виновен я, господа! Я – подневольный раб у прихотливых и дотошных баб,
Заслышав мой храп, они схватили истерзанное тело в охапку, с головы сбросили шапку
И суть любви мгновенно исказили, сердце больное ножом насквозь пронзили
И заживо погубили того, чье грешное естество через земное пекло прошло,
Но выжило всем бедам назло! Вот оно что! Рядом растёт трава-повилика,
Я же ору на всю округу дико, заслышав мои крики, свои головы долу опустили гвоздики!
Разве это – я? На мне была броня, нынче ничего нет окромя вранья!
На голове остался вязаный берет, которому лет-лет, им счёту нет!
Заметь, весь скул и бред бежит за нами след в след, он – глух и нем,
У него нет никаких бытовых проблем, а зачем они ему нужны?
Он – сам сеет, пашёт и жнёт снопы, а опосля видит разноцветные сны,
Рядом хотя двуногие скоты, из-за них нам чудные дали вовсе не видны!
Рад бы в рай, но грехи не пускают, тяжкие минуты в жизни иногда наступают,
Бесы времени по пустякам не теряют, мы же редко ходим в храм, но грешим даже там!
Вся жизнь – обман, коль ты сам – баран! Надо решиться и в стельку напиться!
Удариться грудью в деревянный сруб, чтобы матерные слова слетали с губ,
Не дано нам выбирать, кого любить и кого ласкать! Не стану о будущем гадать,
Чего же я могу сам себе пожелать? Уснуть на снегу, но не хочу умирать в холод и в пургу,
Надо выкручиваться самому и не быть «Му-Му», в противном случае на Колыму сошлют
Им на шею наложат жгут! Жуть, да и только, от праздных мыслей нет никого толку!
Не дано знать никому, кто сможет изменить твой рок и судьбу? Всё клонится к одному:
Всё за нас решают люди наверху, но почему! В толк не возьму! Вот так и живу,
Сею и жну, один отхожу ко сну, срасти нету в сердце больном, оно горит огнём,
Но он слабеет с каждым днём! Едва скрипит подо мной старенький фаэтон,
Но удобно ехать в нём, стужа за окном, и тепло в нём даже под дождём!
Всё мы когда-то умрём, это всеобщий закон, я слышу за открытым настежь окном
Приятный мужской баритон, он сединами убелён, и шел всегда напролом, слыл мужиком,
Но нынче в горле ком стоит, и своё отражение в треснувшем зеркале
Видит немощный старик! Ветер свищет в его голове, а на столе – крошки хлеба,
Вот и всё, что на ужин ему прислало ему всемогущее небо! Волосы темно-русые
Развеваются на ветру, а слова летят в пожухлую картофельную ботву,
Но желание незримое и неугасимое пытается вернуть страсть неповторимую!
Её дыхание, как божье наказание, отвлекает внимание, и превращает жизнь в состязание,
Где робкое признание – ничто, а страстей ликование – всё, что нам ниспослало божество!
От людей старых ужасно пахнет скипидаром, словно от пузырька из-под тары,
Но всё равно их лицо не белее, чем полотно! То-то и оно! Много слухов ходит окрест,
На них нельзя поставить крест, я же людскую молву забвению не предам,
А сам пройдусь по придорожным кустам и там наяву увижу стыд и срам,
Удивился бы Адам своим вещим снам, кругом бабы ходят голиком,
А мужики у них под каблуком, их слово для них – закон! Былая любовь ушла,
После неё  в крови осталась ледяная мгла, она черным черна, изредка - белее полотна,
Она отвыкла от разменного сна! Бабы кругом, загляни в каждый дом
И что увидишь в нём? Закон там никому не писан, тот, кто в доме прописан, тот- хозяин,
Господи и барин, но не Авель, а Каин! Его род бесславен,
Но никто из родни не обезглавлен! Вот так все суки и живут,
Ищут между бабьих ног для себя временный приют, надеются и ждут,
Что смутное время переживут и новую семью создадут!
Чистая вода из всех колодцев ушла, на смену её тухлая пришла,
Люди ждут мира, а лиса хочет сыра в мышеловке и идёт на все уловки
Во имя и для, чтобы эта земля через все терны безболезненно прошла,
Но сатана перекроил святые места, и много лет спустя, наблюдает из-за куста,
Как из прежнего замеса вышла длинноногая принцесса, не соображающая ни бельмеса,
Раздвигающая ноги ради интереса, но в процессе познания послышались рыдания!
Никчемными оказались былые ожидания, ничего нельзя предвидеть заранее!
Член на кураже ворвался в глубокую манду, я за ним с детства слежу, но исправно служу
Извергу своему! Он скрывает своё коварство, как и баба – лукавство,
Но древнее царство бесконечной любви попробуй у них отними!
Ни хрена не получится, придёт весточка от гонца оплатить за два разбитых всмятку яйца!
Вот имя Отца и Сына и Святого духа! В горле сухо, чешется за левым ухом,
По земле волочиться брюхо, ну и видуха, господин Сухов? В одиночестве гордом
Не получить бы от бабы по морде, он держит шаг твёрдый, и бесцельно смотрит вперёд,
А там мужик бабу на пристани нагишом ****, ему со всех сторон подсказывает народ:
Что и как? Не жизнь, а бардак! Без баб зачахнешь и не сделаешь шаг,
Нынче нети тот размах, только тревога в глазах, но это на первых порах,
А опосля усиливается роль короля, ему первому надлежит бабу на спину разложить,
Ей поглубже всадить и так возбудить, чтобы дрожала и громко визжала
И никак не возражала против накала страстей, лозунг «Всё для ****ей!»
До сих пор главенствует среди простых людей! Пустоцвет процветает,
Никто и никого в блуде не упрекает, снежный ком весной рас стает
Муть вся спокойно уйдёт со двора, её смоют струи проливного дождя!
Увы, мы сами не знаем, чего хотим, чего желаем? Горечь обыденных хлопот
Насыщает напыщенных господ, у которых дел невпроворот,
А простой люд, который в три *** те господа ежедневно ебут,
Пытается вникнуть в истину и суть! О ней забудь! Вот пряник и кнут!
Они любые цепи разорвут даже на посмертном склепе!
Не думай нелепо о прожитых годах, оставь в покое подлый страх,
Вытри слёзы на заплаканных очах, всё – тлен, всё – прах, душа требует перемен,
Но ни хрена не получает взамен! Тело дало крен в одну сторону, на него налетели вороны,
Раздирают естество на части, а вокруг полыхают страсти! Всё дело в том,
Что ты молитву отложил на потом, пренебрёг Великим постом,
А когда стал немощным стариком, уселся за скудным столом, поговорил обо всём
С честной компанией, сделал бабе замечание и ушёл к проститутке на свидание!
Эта птица – не просто распутная девица, а мастерица на все руки от тоски и скуки,
Она – кружевница и ей есть чем в жизни гордиться, но нельзя оступиться,
Чтобы не поранить смазливые ягодицы! Небо тот же затмится, дым уже клубится,
Пришла пора на ночлег остановиться, но где? Нет лучшего места, чем в манде!
Разве можно отказать самому себе? Нельзя! Во бля! Нельзя всю ночь сидеть у костра
И петь песни до утра! Коль природа отдыхает, она гуляк к себе не принимает!
Любая дама пережила ни одну душевную драму из-за мужа – хама!
Набралась стыда и срама, едва ли не попала в выгребную яму, но упрямо к цели шла
И вот нашла очередного олуха, помятый лик, изо рта вывалился распухший язык,
Он с виду - старик, но член у него до земли отвис, он и вправду велик,
А между ног бьёт святой родник! Лови миг на лету, не попадёшь в пустоту!
В момент единый можешь оказаться, как камень в безводной пустыне,
И всё из-за собственной гордыни! Из-за её единой все неприятности,
Ведь по теории вероятности можно за деньги всё приобрести, окромя любви!
Что ни говори, но хоть умри, не суди и не судим будешь,
Что в женщине смолоду разбудишь, тем до самой старости довольствоваться будешь!
Мало-помалу судьба на песке нам свою стезю начертала,
Пора осознания своего пути настала, но сомневаться грешникам не пристало,
Я же от баб не отстранюсь, потому что не трус и их не боюсь! В дрободан напьюсь,
Пусть исчезнет грусть! Я к её груди прижмусь, и лишусь страдальческих чувств!
Что найдёшь, что потеряешь? Никогда не угадаешь! Когда нет того, кого ты любишь,
Жизнь свою зазря загубишь, но себя за слабость душа не осудишь!
Под рукой есть то, что есть, хвала ему и честь! В находке и утрате
Смотрю на младших братьев, в молитве и в разврате готов к расплате!
В час вечерней приближаюсь ближе к скверне, снег хрустит между женских ног,
Словно песок, на голову падает белый снежок, вот если бы бог нам помог
Избавиться от склок, тогда бы все мужики и бабы, как встарь
Потушили бы спешно красный фонарь вредине души грешной! В постели своей
Тебя никто не гонит взашей, но хочется скорей удовлетвориться и сполна вина напиться!
Ты лишь жалкий рыбак, ты – любитель распутных баб, ты – их слуга и раб!
Тебе не дано выбирать, кого ставить в первый ряд, а кого - во второй, бог с тобой,
Но твоя госпожа режет страсть без ножа, и в момент куража кричит: «Ша, братва!
Кому надоела голова? Впредь прошу подбирать выражения и слова!
Я – для вас чужая, но даже в половую связь, вступая, я жажду рая!
Я – тоже не святая, я бываю разною, сегодня день рождения праздную!
Мир тесен, но грех повсеместен! Поцелуев бред нам дарит яркий свет
В конце короткого тоннеля, у нас разные цели, но силы уже на пределе,
Немощь в теле, двигаемся мы еле-еле, оживаем лишь в господней купели!
Мы сполна согрешить успели, вспоминается эхо вечеров, и вечный зов
Желаний и страстей, слова простых людей, познавших толк любимых строк!
Пока срок жизни не истёк, каждый порок будет желанным в краю обетованном!»
Предупредив мужчин заранее, баба устроила для них новое состязание!
Оно прошло не по расписанию, а с некоторым опозданием! Прошло более четверти века,
Но вместо здравого человек, вырос калека, он носит имя бывшего генсека,
На последний путь вступая, он ищет дорогу, ведущую к раю, но ему мешает стезя чужая,
Она ему путь преграждает и суете сует полдня напоминает! Я часть всего,
Что встретил на своём пути, грешно естество и что из того? Мне то - холодно, то жарко,
Но держу марку, а хвост - трубой, кончается век золотой, семь футов под моей кормой,
Исхода нет, погорает в душе полночный свет, вместо него появляется старое клише,
Но выскальзывает из рук оно на крутом вираже! Пережитый опыт не был пропит,
Он лишь арка для небесного подарка, там край нетронутого пути,
Но никто не знает, как себя от всякого греха спасти? Не бубни себе под ухо,
Подтяни висящее брюхо, и не смотри тупо на половую щель,
Зачем тебе лишняя канитель? Отсель начинает безвестный край, живи и не зевай,
Но меру знай во всём, в грешном деле и в святом! Это не писаный закон!
Я же дальше путь держу, только богу одному служу, не плачу и не тужу,
Но на всю округу в ночи стону и едва ли не кричу, что бес не снимает с души стресс,
Бог душу возносит до небес, но долог этот процесс! Поцелуев бред затмевает свет
Хвостатых комет, мы же коротали собственную жизнь, взлетали вверх и падали вниз,
Мир тесен, а я, как все – наивен и грешен, вывод был поспешен, и потому мне сон снится,
Что молодая девица хочет со мной породниться! Свет на горизонте медленно тает,
А потом насовсем исчезает, странная комета солнце закрывает, но что всё это означает?
Тупо медлить нельзя, во бля, исчезает из-под ног проторённая стезя, учащается дыханье,
Слышны редкие крики и стенанья по всей округе, а груди упругие
Напоминают о южных ночах! Новый взмах судьбы и молодой рысак подаёт бабе знак,
Разогнать толпу зевак, чтобы наедине развеять тьму и мрак! Чудак, не смотри на баб!
Ты без них ослаб, а с ними опустишь долу крылья и зачахнешь, потом охнешь и ахнешь,
Старуху трахнешь в прихожей, на каргу похожую! Останови бурление в крови! Замри
На полпути! Не стони и не плачь, много не судачь, но вехи на своём пути сразу обозначь,
Пока не забыт узор былых страстей в очах простых людей
Остался от былых утех простор и его выразительный штрих в облаках зависти повис,
Но остался в мыслях и делах твоих! Прорвалась сета в страну суета, там света страсти нет,
И гаснет свет с игрой угасающего огня, упало наземь зеркало, звеня,
Около трухлявого столетнего пня! «О, Боже, что ждёт меня?» - «Из огня да в полымя
Приведёт тебя скользкая стезя, потупится взор, и ты никого не будешь видеть в упор!
Ты страдал и наслаждался безмерно, но грешил непомерно с женщиной той,
Что была твоей полночной звездой! До неё рукой подать, но она же – конченная ****ь,
Стоит ли из-за неё так страдать? Таких ещё поискать!» - «Я встретил её в пути,
Попытался впечатление произвести, но неисповедимы господние пути!
Боже, прости, что не смог свою душу от блуда спасти!
Образ ушедшей в небытие супруги ищу по всей округе,
Бог досужий не только мне служит, он помогает всем, но зачем?» - «Ты жил
По законам диким, сам стал двуликим, видел, что люди пьют и едят, но где они спят?
Бога, не зная, ты жил святость, презирая, но вера святая тебя до сих пор оберегает,
Бог с тем, кем любим, но ты не стал святым! Сквозь ток северных ветров
Ты пытался проникнуть в мир грядущих снов, но, путь, держа, прошёлся по лезвию ножа,
Что-то разведал, что-то отведал, ты по натуре – непоседа!
Зрелищ и хлеба! – Твой клич, старик, с тебя магарыч! С тебя причитается,
Жизнь только начинается!» - «Алая заря загорается, но гора с горою не встречаются,
Они досужими разговорами полночи занимаются! Разговор не сиюминутный,
В нём угадывается замысел смутный, я же вспомнить не могу, как
Как оказался раздетым на снегу в жуткий холод и в пургу! Серая тень окаянного дня
Постоянно морочит меня! Что за херня ползает вблизи меня? Я же – не сирота,
Хотя на моей голове топорщится обрывок грязного бинта, напоминаю погорельца,
Грязное лицо и такое же тельце, но сердце бьётся вниз головой,
А ноги спорят с пожухлой листвой, кто из них герой? Бог ты мой,
Дни идут своей чредой, я же голый и босой едва бреду следом за своей звездой,
Исчез покой, а мир земной предстал в жалком отрепье: прощай, великолепье!
Грешное тело истлело на весу, словно палка колбасы, вяленная в лесу!
Былой соблазн исчез, его за собой уволок грозный бес, я же смотрю в сторону небес,
Мысленно снимаю стресс, а время ускоряет бег! Несчастный человек,
Короток его жизни век!  Помятый лик, многое о нём говорит,
Но в голове бьёт чистый родник и хотя он – глубокий старик,
Но он и вправду велик, этот господин, он – не бандит и к хуле не привык!
Я пережил великую драму, немало видел стыда и срама,
Но степенно входил в стены православного храма,
И не ругался со сторонниками ислама! Нынче живу, как во сне,
Не спится ночами мне, пришлые мысли сгорают во сне,
Я же хочу жить от них в стороне! Не терпится мне остаться вновь наедине!
Я был и есть, но кем я буду, когда свой род, семью и отчий дом забуду?
Стою перед иконой коленопреклоненный, былыми заслугами опьяненный,
Но женщинами не покорённый, талантом наделённый, зноем опалённый,
Но не прощённый теми, с кем кутил и спал в своё время! На лице – маска,
В словах грустная сказка! Тебе не нужна огласка! Мне бы живой воды глотнуть,
Чтобы продолжить тернистый путь, а потом со стороны на себя взглянуть,
Хотя бы чуть-чуть!» - «Ты вершишь Сизифов труд и не вникаешь в суть проблем,
Зачем тебе нужен - тлен и суета? Вокруг тебя неописуемая красота, но твои уста
Говорят сгоряча, бог весть, какие – то слова! Кровь струится из распухшего языка,
На листе бумаге прыгает строка, прилетевшая сюда издалека!
Она, как птица продолжается из последних сил биться и к истине стремится!
Поневоле в заснеженный лог она скатилась, и она на краткий миг остановилась,
Осмотрелась по сторонам и пошла по направлению в православный храм,
Чтобы там узнать меру выражениям и словам, в её горле – ком, ей трудно общаться
С самоуверенным стариком, его дом за высоким холмом и никто в нём
Не скрасит его одиночество смертным грехом! Тебе трудно дышать,
Ещё труднее вопрошать к небесам, ты – грешен сам! Тебе грех не страшен,
Ход твоих мыслей опасен, но ты – бесстрашен и каждый час устрашает нас!
Тебе никто не указ! Дух седой кружится во тьме ночной над высокоподнятой головой,
Томимый жаждой, он согрешил однажды, теперь, оказавшись за гранью мысли,
Все члены долу повисли! Брось жизнь на жизнь, по сторонам оглядись,
Всё вокруг презренно, а бытие – тленно! Ты же непременно истину отыщешь,
Твои голенища в грязи, но ты иди и не останавливайся на полпути! Ищи и ты
Избавишь мысли свои от полного молчанья, забудешь крики и стенанья,
Но в молитве и в разврате думай не о находке, а о грядущей утрате!»
Неблаговидное занятье – менять рваное платье в холод и в стужу,
Все грехи мгновенно вылезут наружу, у нас разные понятия, разное восприятие,
Процесса любви и зачатья, но все мы – сёстры и братья по вере, по крайней мере,
Дело не только в размере манды и члена, грядут когда-то перемены и лидер бессменный
Разогнёт свои колени! Это случится непременно!
Он въедет в царство тьмы на белом скакуне и крикнет: «Нет в этом мире равных мне!»
Ему бы остыть и перестать грехи копить, зачем зазря небо коптить? Надо праведно жить,
Чтобы в кладовой истории о себе добрую память сохранить! Пора отсюда ноги уносить,
Иначе  - не жить! Стыд очи не затмит, но даже его прискорбный вид одиночеством грозит!
Никто не забыт и ничто не забыто! Сколько пережито розней, склок и волокиты!
Аромат женских духов летит со всех боков, падшая женщина ищет богов,
Но её извечный зов, едва скользя, уносит ураганный ветер в чужие края!
Суть бытия такова, что материальными становятся, не только мысли, но и слова,
А коль мысль не свята, тогда кругом идёт голова и ей грозит большая беда!
Тут же седая голова вспоминает заветные слова высокого и тощего старика:
«Никогда не делай женщине зла, живи, чтобы она могла сделать глоток любви
И, взыграв, сама разделась догола! Такова её судьба! Она не зря
Свою девственность тщательно берегла, и жила, как могла,
Но устоять перед соблазном долго не смогла! Кишка оказалась тонка!
Над головой нависли грозовые облака, баба та в постель слегла
Из-за нахрапистого мужика! Ноша та была и вправду велика и тяжела,
Она, уж явно не для старика, а страсть на помине легка!
Она затмит грозовые облака, коль баба та пьяна слегка, но не одна она!»

-5-
Бог не выдаст, свинья не съест! Обернусь в один присест! Здесь живые люди есть?
Вокруг тьма несусветная, позади детство беспросветное, люди повсюду твердят,
Что в манде - не жизнь, а ад, да и рай пустоват! Пытаюсь сгладить с женщинами спор,
Опираюсь на ветхий забор, но слышу сущий вздор! Проливной дождь роняет слёзы
На голый утёс, не пойму, он плачет спьяну или всерьёз? На проходимца не похож,
Он – здесь такой гость, как и я, но не ханжа, умеет подбирать и рифмовать слова,
Дурья ты башка! Пусть скрипят вблизи тебя каменные жернова,  и гремит гроза,
Ты людям не завяжешь глаза, и даже тогда тебе оправдаться будет нельзя за свои дела!
Шальная голова давно уже не знала женского тепла, она трудилась, как в поле пчела,
И вот до ручки дошла, полпути прошла и слегла, погрузилась в кошмарный сон
Былых свершений и времён! Невдалеке раздался тихий стон, член был возбуждён,
На голову ему наброшен дырявый гандон, он – гость непрошенный,
Страстями растревоженный, на жизненный опыт умноженный, старый муж взялся за гуж,
Он стал выглядеть, как трефовый туз, едва не лишился чувств, когда погрузился в знания,
И сразу же нахлынули на него воспоминания давно минувших лет!
Тусклое помещение осветил яркий свет, неужто это - новое сновидение,
Но ему всегда предшествует крушение былых мыслей и дум! Из-за чего весь шум и гам?
Женщин мужчины оценивают по стройным ногам, но бабы упрямо ходят по рукам,
Доверяются совсем зелёным пацанам, но им не по зубам:
Удовлетворить прожжённых и искушённых дам! Взгляд горит, ****ь сквозя,
А она – без задоринки и без гвоздя, но нет в ней страстного огня! Куда ей без меня?
Ей не прожить без холуя ни ночи, ни дня! Сегодня мы – ближайшая родня
Останемся здесь на три ночи и четыре дня! Столько продлится мышиная возня!
Как я рад, что мир в тишине от головы до пят! Есть великий смысл в этой дивной сказке,
Там страстей под завязку, но им нужна хорошая смазка! Пусть с горячим сердцем держа,
Огромная елда идёт по лезвию ножа и слышит за спиной негодующие голоса,
Вот так всегда радость сменяет открытая вражда, а вместе с ней приходит горе и нужда!
Нельзя свои желания внутри себя хранить и страсти на мелкие части дробить,
Нам ещё предстоит свой моральный и духовный облик на корню обновить!
Средь равных мне нечего делать маленькой и глупой манде, она с виду – так себе,
А на голове – хрен разберёт, что творится, там - то ли зверь, то ли птица,
Но волосы дыбом стоят и бабьи замашки сами о себе вслух говорят,
Что она искушённая в мужских соблазнах ****ь! Ей нечего терять, окромя своих цепей,
В душах вот таких ****ей нет святых идей, им бы выйти замуж поскорей,
Ведь у них казна от бедности пуста, но и за душой нет ни черта,
Коль удача ****е улыбнулась, она следом за ней потянулась,
Ио небесный посланник – не её данник и тому, член не подвластен давно никому,
Он верит на слово лишь одному всесильному Творцу!
Сквозь дымный ток промозглый ветров, он увидеть готов море любви
И бурление гормонов в молодецкой крови, но что впереди? Никому не дано заранее знать,
Кого ты или тебя завтра будет сношать! ****а мать, что тот этой жизни ждать?
Куда свой член совать? Он у баб в плену, а они гнут линию свою, в руках – пряник и кнут,
О снисхождении, мой друг, в тот миг забудь! Они кричат и орут, что за долгами придут,
Уже стоит в углу скрипучая кровать, сколько надо ждать того, кто начнёт ублажать
И понукать девицам тем, что отдаются всем, но зачем? Им один хрен: куда и с кем!
Всё – тлен, всё – суета! Им по душе простота! Не мне в красноречии упражняться,
С ними трудно в словесном блуде соревноваться, пришла пора сдаваться,
Прежде чем в карьер галопом срываться! У подлости в плену долго быть вряд ли смогу,
Любить одну и на всю жизнь тоже не смогу, есть тяга к женщинам и вину, иду во тьму,
Там трудно жить одному и потому не живу, а в страстях по уши тону!
Мчусь наперегонки с падучей звездой, мужик с виду старый и совсем седой,
Но с длинной рыжей бородой, молодость прошла стороной, он нынче весь седой
И ходит по свету с дырявой сумой! Разумеется, само собой, что он живёт, как изгой!
Маленький фаллос и большой живот, вот и всё, что статного мужика осталось!
Ему равных в ночных спорах нет, он кому угодно даст приличный совет,
Он не ищет выгоду в делах державных, в его голове ветер свищет,
Хотя его имя и пишется с буквы заглавной, он будет рад каждой бабе несказанно,
Любая из них в его доме желанна! Ему не зря рукоплескал с давнишних лет
Весь белый свет, томимый жаждой, он почувствовал себя неважно, держался отважно
И боролся с тигрицей бумажной, но не победил в схватке рукопашной! Вставай!
Не время спать! Надо подруг ласкать и к порядку их призвать! Раздвинута кровать,
Пора слова любви на ухо любимой женщине шептать, а потом её за клитор прижать!
Свят! Свят! Свят! Впереди кромешный ад! Мы до утра всё успеем, даже сомлеем,
И о проведенной вместе ночи никогда не пожалеем! Надо угловатости сравнять,
И головой при этом в сторону баб не сильно кивать! Общие обязанности блюдя,
Надо признать, что разногласия не стоят веденного яйца! На всё есть воля Творца!
Пока не слишком поздно ему надо по течению жизни плыть, чтобы блудницам угодить,
Они немало грехов свершили, надрывали жилы, когда искренне любили и верили в себя!
В старых годах и прошлых делах есть честь своя и свой достойный труд,
Люди по-разному живут, одни сами себе на шею накладывают резиновый жгут
И спокойно смерти ждут, другие же наоборот, идут в народ, чтоб говорить правду в лоб!
Сбросить бы бабам груз мирских оков, чтобы не видеть рожи пьяных мудаков!
Нет слов для возмущения, но сразу же расходятся мнения, слова осуждения тонут
В глубоком омуте ворованной любви и что ты в ответ падшим женщинам не говори,
У них внутри вулкан страстей взрывается и здесь такая катавасия начинается,
Что трудно описать и в двух словах рассказать! ****а мать! Надо рисковать!
Я не понимаю, как такому разъебаю ноги раздвигает народ! Он – проходимец и жмот,
Немного времени пройдёт и елде вновь поверит развратный народ! В наши дни
Много над нами летает разношерстной ***ни! Убийственно звучат слова мои,
Смотри свои ноги не протяни! Скоротечны жизни дни! Нас ебли и мы ****,
Кого обухом, а кого молотком по голове из-за угла наебнём, чтобы потом
Входить в половую щель напролом и остаться в ней нагишом! Там места всем не хватит,
Кто больше всех ****е заплатит, тот лучший кусок мигом отхватит! Она отряхивается
И кричит: «А кто сейчас не трахается?» Многих нет, а как они делали миньет?
Господа, тушите свет! Отечество славлю, гордыню оставлю, себе лет малость прибавлю,
Но боль свою продам в складчину по рублю! Благодарю всех, кто был бесстрашен,
Инертен и бесшабашен, каждый из них с виду страшен, таким становишься ты,
Проживая в краю несусветной пустоты! Искать, найти и дерзать,
Но ни пяти своей земли бабам не уступать, главное, против их соблазна устоять,
И потом их намерения понять! Так держать! Елду вся округа боится,
Им вся деревня гордится, а он всю ночь к ****е стремится, и пытается от неё добиться
Взаимной страсти и любви! Уйди с глаз моих! Не делю постель на троих!
Я же печаль из сердца вытесню и скажу: «Воистину, господь,
Ты для меня испытания приберег! Дрожь начинается между стройных ног,
Она вот-вот до самой бороды дойдёт!» Ударим по гремучим бороздам,
Чтобы стыд и срам не прилипали к бесстыжим губам, зло прячется там
И смотрит по сторонам, в сторонке сидя, грех подле себя не видя,
Вступает в бой с богами, в этот миг тучи сгущаются над нами! Кличет бездна к себе
Баб одиноких, в передрягах судьбы жестоких встретишь много пороков, упрёки,
Что ниспосылают на землю боги, падают на стройные женские ноги,
Свет отступает от голых скал, кое-кто ещё своего последнего слова здесь не сказал,
Но уже показал свой звериный оскал! Я так и знал! Я так и знал, чем полночи рисковал,
Член к утру упал бездыханным в женской опочивальне! Он был в очереди крайним
И оказался любовником далеко не идеальным, я меряю женщину страждущим взглядом,
Конечно ту, что рядом, но слывёт ****ью! Она мне на *** не надо, но отсутствие любви
Для ебли не преграда! Член совсем седой, но облик уважает человек любой,
Встретивший его на дороге столбовой! Он стар и немощами разбит,
Но ещё по утрам стоит и любви говорит, он память о своих любовницах хранит!
Бог ему грехи простит! Началось движение: то подъем, то падение,
То резкое замедление, то вдруг сомкнулся между ног дивный женский круг
И без промедления началось убыстрение! Извини, после пива к ебле тяги нет,
Для начала нужен миньет, а опосля найти бы туалет!
Манда всех мужиков к себе прельщает, и всем она что-то обещает,
Но ни с кого вину не снимает, в тот миг член по ней летает, как по сараю воробей!
Еби скорей! В очереди много стоит людей! Последним – брадобрей! Его гонят взашей,
А он – ни в какую, пропил все деньги вчистую, и жалуется бабам на жизнь холостую!
Бабы пищат, на них трусы трещат, не жизнь, а ад, ебля начинается,
Утренняя заря по сторонам озаряется, но с мыслью не свыкается,
Что злато цепей намного холодней любви, дошедшей до наших дней!
По-прежнему скрипит кровать, никому не надоело ****овать, ноет тело,
Даже чело вспотело, но так природа захотела, а остальное - не наше дело!
Член смотрит смело вперёд, история уже дала задний ход, кажись, интуиция
По давнишней традиции не врёт, но эрудиция мозги ****, у них дел невпроворот!
Время не ждёт! Баба разводит ногами, и стонет между тремя мужиками,
А они лишь разводят руками: бог с вами, ебитись сами, оргазм не за горами!
Член хотя и лысоват и жидковат, но он в душе – демократ с головы до пят
И любит баба сношать, он им, как брат, в рот его ****ь, чем ему зад подставлять!
Так простые люди говорят! У них изредка тоже нервы шалят! Он повышает рейтинг свой,
Когда сливается с толпой, в тот миг герой толпы пытается заранее просчитать свои ходы,
Как бы спокойно уйти от новой беды восвояси, но не забросить прежние связи!
Когда страсти к бабам под одеяло ворвутся, они сразу спермой захлебнутся,
Но этот ****ый барбос и позорный ***сос до их уровня ещё не дорос! Мужик вшивый
И ёбарь нерадивый не может выебать ****у паршивую! Его предок под Полтавой
Покрыл свои седины славой, но пошёл в Европу, *** ему в жопу, не туда совался
И вот наедине остался! Этот мудак трахает деревенских баб кое-как,
А если честно, то никак! Внутри там темень и мрак, но вокруг немало зевак!
Он им обещал немало благ земных, его слова остались лишь на разбитых мостовых,
Его символы – братство, ****ство и свобода, к ним тянутся порабощённые народы,
Уходят в никуда годы тягостного бытия! Во времена былые люди жили, как чумные,
Прошли те годы роковые, остались строки злые в древних письменах,
А на поверхность бытия всплыл мерзкий страх, он на деле, а не словах  баб очаровал,
Крик издал и пару слов вслух сказал, извинился за выраженье и в конце сраженья
Ему пришёл ****ец! Ну, наконец, делом занялся Творец! Умом на баб никак не понять,
Каждая ****ь мнит себя принцессой, но спит с лентяем и повесой и в процессе ебли
Едва отрывает задницу от земли, как хочешь так её и еби, но люби до одури, хоть умри,
Но с ней живи! Большое сердце колотится в груди, хоть соси, хоть пой, но не стой
Под огромной дождевой струёй! Грянул бой недалеко от булыжной мостовой,
Никто и никому не хочет верить, падшая женщина стремится член аршином измерить
И наяву проверить, какая у него походка и стать, чтобы перед ним на четвереньки встать!
Люди будут на всю округу злопыхать и с зависти на всех ****ей из последних сил орать,
Что нет на свете причудливее повести, чем повесть об отсутствии у женщин совести!
Вот это новости! Верша свой цикл наоборот, Змей Горыныч никому из баб не врёт,
Он своей жизнью всю ночь живёт, кого в углу затиснет, к кому бочком прильнёт,
Прижмёт к манде собственный бок, но видит бог, что прок реально не велик!
Немощен старик! Он страсть не видит впритык, а ещё мужик и говорит, что у него стоит!
Пускай ругается его жена, что всё врёт и ей покоя не даёт, потому что у него встаёт
Только раз – под Новый год! Сколько не судачь, трудно утихомирить бабий плач,
Но тыща разных неудач не остановит ту, что навстречу любви несётся вскачь!
Я, как врач скажу, что иногда при виде баб неистово дрожу, но никто из баб
Не застрахован от неудач! Не **** этот пьяный идиот уже который год, хоть плачь,
Хоть судачь, но приходится знать честь и вместе есть общий калач!
Тихо шепчется листва, что под бабьим домом не растёт трава, летят на ветер слова
И деревне бежит людская молва, что баба та во всё была права и ебля зависит от мужика,
Зачем она в свой дом привела барана и осла! Не со зла написаны все эти слова,
Из нас любой, косой или хромой, тешится женской красотой, и дружит с мандой,
Изредка уходит в длительный запой, коль нелады у него с роком и судьбой!
Тучи сгущаются над головой, но пока ты не умер, призови себе на помощь юмор!
Сложи с себя мужские обязанности по частям, и впредь бабам служи и горько не тужи,
И до тебя здесь жили отчаянные мужи, но и они проливали наземь слёзы свои!
В их слова нет лжи! Секс без дивчины – признак  дурачины! В женской лощине
Есть, горы, реки и бескрайние долины, но они без мужчины превращаются в пустыню!
Я намедни отпраздновал очередную годовщину, как посетил ту зеленую долину,
Где не раз и не два раза попадал в трясину, но попутный ветер дул мне в спину
И я взобрался на горную вершину, подобно исполину улёгся на пуховую перину
И до сих пор гну на бабу спину! Когда же я её в угол задвину
И погашу едва тлеющую лучину? Я же – мужчина, а не скотина!
На мне косоворотка из цветастого сатина! Жизнь превратилась в руину,
Член раздвоился наполовину, во имя Отца и Сына молюсь седьмому небу,
Что, одержавши новую победу, перестану на бабу батрачить за кусок хлеба!
Обнимаю вербу, словно королеву, пылаю от гнева, но уже давно не смотрю налево,
Обхожу глубокую трясину, теряю лицо мужчины по всем известной причине:
Не уверен – не обгоняй и свой член в чужую манду зря не макай! Всему есть мера и край!
Живи и рот не разевай на чужой и сытный каравай! Своё место знай!
Мы уже давно к штыку приравняли перо, но нам не повезло,
Наше время ушло, а дальше что? Нам руку не подаст никто!
В моей смерти прошу винить мою жизнь, но не торопись умирать,
Есть смыл немного пожить, нам ещё предстоит строить и любить!
Не у каждой бабы нервы слабые, не ведая про зло,
Она смотрела на мир сквозь оконное стекло, пока оно в её дом само степенно не вошло!
Отсюда всё пошло! От поступка дерзкого уже не осталось ничего,
Зато свежий воздух входит в раскрытое настежь окно! Нервы слабые
Не только у немощной бабы, мужики глупые смело входят в воды мутные,
Но оказавшись в вонючей трясине, без боя тем бабам сдаются мужчины,
Неужто они боятся повседневной рутины? Какие у них на то есть причины?
Каждый из них шёл своим путём, **** баб перед сном и не откладывал еблю на потом,
Хватал воздух открытым ртом, а когда стал богачом, начал вертеть, как шаловливый пёс,
Хвостом, воплем наполнился отчий дом, стало холодно в нём! Его бы отстроить заново,
Но вокруг всё замерло, горит лишь зарево вокруг огромных дыб, всему виною недосып!
Кто мало спит, тому одиночество не грозит! С течением времени
У елды стало недоставать семени на всех статных и красивых баб,
Что порождало среди них сомнение! Разночтение задач заставило член пуститься вскачь,
Хоть стой, хоть плач, но он же сам себе не палач, чтоб заживо ложиться в гроб,
Можно падать с ног, но печальным будет последний итог, над нами бог и ему решать,
С кем спать и с кем получать благодать? Главное, к раздаче не опоздать!
На дворе залаяла старая сука, до этого от неё никто не слышал ни единого звука,
В порядок не втянулся женский быт, совесть по-прежнему вдалеке спит и молчит,
Но пальчиком издалека елде грозит! Никто не забыт и ничто не забыто!
Мысли не проясняют ничего, член стоит – о-го-го, но не предпринимает ничего!
Неужто бессонница у него! Он сам не знает этого, иссяк его запал
И он на четвереньки перед шалавой упал и до самого ура не встал!
Пыл медленно иссякал, его никто в глубинах души не искал
И вопрос любовный глубоко не исследовал! Один барыга на рынке мигом
Громко прокричал: «Братва, аврал! Нас кто-то шустро обокрал!»
Найдутся ли на краю бескрайней православной земли умные поводыри,
Которые бы нам объяснить, наконец, смогли, что ждёт член впереди?
Никуда не деться нам, как вновь явиться в божий храм, чтобы там молиться по ночам
И прикасаться к святым мощам, авось, они помогут нам не сбиться с праведного пути
И самих себе превзойти! Неисповедимы господние пути! Где греха следы? Рядом они,
А грех прячется в тени, его дни не сочтены, его хоронят заживо,
А он переписывает историю набело! Ищет рациональное зерно,
А вокруг белым бело! От пути санного справа и слева всё замерло,
От образа бездыханного пришлые люди ждут,
Когда слова любви сорвутся с обагренных губ!
Он на неудачи зол, в крови его разодранный камзол,
Этот хохол сам себе превзошёл, когда чинил над грешницами произвол,
Но он от кары легко ушёл и не счёл за благо не написать прокурору бумагу!
Не нам судить: кого будить и кому служить? Собираясь на рать,
Член не способен долго ждать! Вот обуюсь, бабой малость полюбуюсь,
Немного разволнуюсь и, не ожидая зова инстинкта ночного, замолвлю слово
За соратника своего, оно исходит из сердца моего! Судьбою не был он балуем,
Но обладал огромным ***м, бог не дал ума ему, вот почему он легко погружается во тьму!
Там не хер делать ему! Природа ему силы и мощь дала, чтобы пот капал с потного чела
До самого утра! Ему я жму крепко руку, он легко усвоил все мои науки,
Он был моей опорой и порукой, но эти суки связали ему ноги и руки
И отдали на распятие врагам, он сопротивлялся сам, как мог, спрятался в стог сена,
Но член был толст, как берёзовое полено и потому не *** там делать было ему!
Закончилась малина, закончилась лафа, как хочешь, так и воспринимай мои слова!
В краю родном и любимом его взгляд тянется к заснеженным вершинам,
Закаляясь в битвах и труде, он не верит даже собственной жене на слово,
Ничто не ново под Луной, страсть входит в душу само собой, чаще всего – весной!
Не впасть бы в запой, чтобы дух боевой не иссяк, иначе тьма и мрак испоганят судьбу
И навлекут беду! Он такой, как есть, хвала ему и честь!
Перед тем, как навсегда скончаться, он попытался с бабами разобраться,
Говорил простые слова, но бабья голова пуста, словно кусок трухлявого бревна!
Им можно стукнуть мужика, коль он идёт спьяна и тащит купу барахла и то из-за угла,
От мирских забот этот обормот совсем поседел, но в ебле преуспел,
Хотя дурак ни разу не сумел ввести свою залупу до отказа! Пробовал три раза,
Но  сопротивлялась та ****ь - зараза, не ждала она экстаза, хотя согласилась сразу,
Но не повела даже глазом, ему путь в её темницу был заказан,
Но он не понял ни одной фразы, лишь перекрестился три раза и ринулся в бой,
Праведный и роковой! Что ни шаг, закат, что ни новая ступень, надо вешать член
На покосившийся плетень! Что за поебень творится каждый божий день?
Он попытался ту кобылу вскачь погнать, но вновь увидел багровый закат,
Его вены напряглись, и все мысли в один воз впряглись, в том порыве скрыт весь смысл
Земного бытия, не знаю я, что случилось опосля, но вздыбилась под ним чужая земля
И баба та крикнула: «Я навеки твоя!», а потом послышался  хрип изо рта!
Неужто она умерла? Справа по борту вражеская когорта! Какого чёрта здесь ей надо?
Радость и услада позади, но не дремлют завистники и закоренелые враги!
Чуда не жди! Член – стреляный волк, он в языкознании знает толк, этот тамбовский волк
И вправду одинок, но для одиноких женщин больше, чем бог, хотя к утру валится с ног!
Он в ****е насквозь промок и был от смерти на волосок, он все её закутки знает назубок,
Но у него рот всегда закрыт для сплетников за огромный амбарный замок!
Пока горит его звезда и приветливо к нему относится манда, он не предаст её никогда,
Он просил меня передать честной компании его слова! Он наступившую ночь
В чужой дом приволок, присел вместе с ней в уголок и на краткое время замолк,
Снял сапог, а потом вытряхнул из него промокший носок, и сделал новый рывок,
Чтоб не видеть женских слёз и не слышать кромешных угроз! Он, конечно, не святой,
Он и вправду злой, если слышит женские стоны за соседней стеной, он – не учёный,
Он простой заключённый по кличке – «Копченый», я же воистину не знаю,
В каком он родился крае, но предполагаю, что был рожден на передовой,
Ему судьбой определено сниматься в банальном кино или стремится в бой,
Он привык к земле родной! Он по ночам встаёт и покоя манде до утра не дает,
Она стонет и плачет, а он лихачит, словно хачек, его манеры – грубы,
Но он же создан богом для борьбы! Не суди и не судим будешь! Люди, как всегда правы,
Они держат в своём доме елду для ночной забавы, и в один миг его обезглавят,
О, боже, святой и правый, огради детородный орган от лукавого! Он чтит твои уставы,
Но его устами глаголет истина, и она с утра и до утра сидит у едва полыхающего костра,
Из искры раздумается пламя, но мошкара стеной весит над нами,
Летят вещие сны над полями, и грозовые тучи сгущаются над шальными головами!
Змей Горыныч не нуждается в рекламе! Я всё понимаю, претензии баб принимаю,
Но авторитет зазря наземь не роняю! Прислушиваясь к шороху дождей,
Он не приглашает в гости толпу ****ей, ему лучше побыть в компании друзей,
Чем спать с ****ями и укладывать их опосля штабелями в выгребной яме!
Последнее слово остаётся за нами! Я ни при чём, что он стал алкашом,
Но он – голова, и думает сперва, кого и куда? У него нет больших наград,
Но какая выправка, какая стать! Ему дано блистать и баб на балах сопровождать!
Тут не убавить, ни прибавить, можно лишь елду восславить! Он больше века
Продолжает дело трудового человека! Преграждает моря и реки,
Ему завидуют старые генсеки, но член не под запретом,
Потому что живёт по ленинским заветам, хотя сам – с приветом,
Но может женщинам помочь дельным советом! Он являет собой черты
Людского милосердия и божественной доброты! На века у нас заведено,
Что если баба похожа на бревно, то те, кто с ней вначале до крови воевали,
Опосля с поля боя скопом бежали! Небось, от голода отощали!
Я к тому клоню, что он знает, что и к чему? Он самолично приходит в дом публичный
И разговаривает с обидчиками баб самокритично! На все его портреты
Наложены публичные запреты, но не нам решать, кто прав, кто виноват?
О блудных людях речь пойдёт, ещё не вымер весь их род, их грехам потерян счёт,
У кого-то недород, а им – вся власть и почёт! Он исполнял свой долг сурово,
Ему верили на слово, но он женщинам не оставлял выбора иного! Он им неспроста
Божьи истины вложил в уста! Коль они закон презрев, на краешек стола присев,
Искушали молоденьких дев, он мог на них обрушить свой гнев!
Слова молитвы шептал нараспев! Если, что-то не так, скажи, что так!
Ему дарован высший знак по милости девиц и опытных баб!
В труде, лишеньях и борьбе, он оставался верен себе!
Он не страдал от избытка дури, простой по натуре,
Он много бед испытал на собственной шкуре!
Бабы в Москве и на Урале его воле доверяли больше, чем самим себе,
Ездили на его осле, и спали скопом на земле! Он пришёл, чтоб мир от греха избавить,
Но кто такую елду в покое оставит? Ему бы день отстоять, а в ночи вновь надо бежать
На кровопролитную рать! Его подвиги запомнила Родина-мать, он ей привык доверять,
Но никогда не станет своим знакомством с ней козырять! Наметив курс грядущим дням,
Он как-то пожаловался нам, что ему надоело прислуживать холуям! Он - наш пацан!
У него есть чин и сан, он объездил немаор стран, прошёл Афган, но пуст его карман!

Глава – 2
O, yes, but not always!
(О, да, но не всегда!)

-1-
Шумит в кране вода, от прошлых грехов не осталось и следа, дыханье медленно текло,
Его следы на себе оставило оконное стекло, а время шло и жилось всем людям нелегко,
Небо дымом заволокло, счастье было далеко, но никто встал в караул,
Ветер в другую сторону стремглав поддул! Зашатался под мужчиной старенький стул,
Он едва ли не уснул, лишь слегка вздремнул и потому резину затянул, мимо баб поплыл,
Не было ни мощи, ни сил, он безмолвно жил и никого уже давно страстно не любил!
Ему всегда отвечали женщины: «О, да!» и не отказывали никогда и не желали зла!
Судя по всему, это по нему до сих пор звонят церковные колокола! Ну и здорово,
Когда этот звон разносится по коридору, законы бытия, надвое порвав,
Он долго там блестел, пока обессилев на пол голым не упал, он просто-напросто устал!
Есть правда, а которой лучше не говорить, от осознания которой захочется волком выть,
Когда ты не в силах что-то в жизни изменить! Убиенных не вернёшь,
Горе водкой не зальёшь, пропадом пропадёшь, коль к твоему горлу баба приставила нож!
Свои страхи надвое умножь, и баб расспросами впредь не тревожь! Ты услышишь ложь!
Посредине глубоко, а по краям мелко, неужто та баба оказалась девкой? Скрипит обоз
По грязи и лужам, ты же никому за медный грош не нужен,
Ты – болен, немощен и простужен и нет денег даже на скудный ужин!
Ты делами, как вшами загружен, отгородившись сказками от реальных проблем,
Не осознали зачем, нам нужны суета и тлен и что мы получим взамен?
Кое-кому один хрен: куда и с кем, но зачем? Елду на понт не возьмёшь
И через колено не поломаешь, он толст, как полено, хотя уходит его время,
 Но семя, брошенное в своё время в благодатную почву, уж точно проросло
И добрыми злаками взошло, всем бедам на зло! То-то и оно, но он жил грешно, и что?
Ничего страшного не произошло, ничего не случилось, солнце на небе не затмилось,
Приходится плакать и стонать, но правду по крупицам не сыскать! Как пить дать!
Народ в подворотнях судачит, что по многим сказочным героям виселица плачет,
Мы врём во имя, и закрываем глаза во славу своей родни и любимой державы!
Браво! Браво! Все грехи от лукавого! Либо говорить хорошо, либо ничего,
Неужто бабам станет легче от того, что безумствует грешное естество?
За что небесами те страшные муки, что витают над городами, ниспосланы нам?
Мы же ходим по праздникам в храм и молимся там, хотя бездельники орут с трибун,
И поднимают гам и шум без повода, хотя морозы и холода
Входят без спросу в грешные души всегда! Была бы душа молода, красива и стройна,
Тогда ей по боку грехов чреда! Она без боя не сдастся в руки врага!
Воет метель и стонет пурга, здесь чуждая для елды среда, ему надоело играть роль шута!
Он бы сжил всех грешниц со свету, других желаний у бунтовщика нету,
Естество и плоть пытаются самозваный грех в муку перемолоть, но всесильный господь
Покоя душе не даёт, она же борется за множество свобод, но убыстряет свой ход история
Всемирного бытия! Звучит оратория, и музыка та опытом борьбы за счастье умудрена,
А на хрена она нам в тот миг нужна, когда из открытого настежь окна вся округа видна?
О, времена! О, нравы! Пора бы еблю оставить! Кто же нас на праведный путь направит?
Кто же нас своими рассказами о блуде ночью позабавит? Бес лукавит, когда говорит,
Что днём и ночью непробудно спит! Сквозь годы мчась, половая связь раскаляет нас,
Всему – своё время, всему свой час! Мир стал чёрно- белым,
Дорогу – смелым и отважным, а что делать с тигром бумажным?
Друзья, нам и это делать нельзя и то, а можно что? Играть в карточное лото или в домино?
Бытие текло, и свет тлеющей свечи виден через грязное оконное стекло,
Сжавши кулаки, мимо строевым шагом прошли вооружённые мужики,
Все они родом от деревенской сохи и им как-то не с руки вправлять бабам мозги!
Душа мертва, но кое-что ещё соображает безумная голова, её бы набраться сил,
Ведь тот, кто оргазм сполна вкусил, его привкус на своих губах ещё не забыл,
Ветер страсти душу закружил, все пути-0дорогу к отступлению запорошил!
Мужик в омут страсти угодил, но сразу сильно загрустил, каким он был,
Таким он и остался! Чем бы он ни занимался, сам в себе полночи замыкался!
Он – дезертир, хотя на нём штаны, протёртые до дыр, он много грехов наколбасил,
Мир в свои цвета заново перекрасил, он баб ночами учил и наедине их просил,
Чтобы каждая ****ь научилась елду уважать! Через несколько луж он полез
В такую глушь, и начал нести такую чушь несусветную, что даль беспросветная не зря,
Поднявшись чуть свет, чуть заря сбежала в неведомые края от злого дикаря! Что за херня?
Он – не наша родня! Плетью обуха не перебьёшь, что посеешь, то пожнёшь!
Сам себе проблемы создаёшь, а потом вопросы решаешь, сам – не живёшь
И другим людям мешаешь, хотя в женщинах души не чаешь!
Медленно от блуда отвыкаешь, пусть пришлые люди плохо говорят о блуде и кричат,
Что тех, кто ему рад, ожидаёт ад! «Успокойся! Иди и ничего в ****е не бойся!
Изучи её устройство, у неё есть незаменимое свойство, когда баб ебут,
Они в тот миг денежки стригут и особо не вникают в истину и суть происходящего!
Только оргазм остаётся от времени настоящего, всё остальное
Покидает пространство земное, а грехи прячутся за мужскою спиною,
Они не хотят общаться с Сатаною!» Грех до конца не умер,
Тише стал телефонный зуммер, член верит в великую цель,
Но его манит к себе половая щель, из-за неё вся житейская канитель!
Когда же в душе наступит оттепель, на носу апрель и чуть шире стала щель!
Приоткрылась скрипучая дверь лишь наполовину,
Клитор пристально смотрит на безлюдную равнину,
А там нет ни мёртвых, ни живых, едва колышется пожухлый камыш
Среди просторов степных! Воду выливает на улицу прачка,
Нехотя гавкает дворовая шавка, у всех на шее болтается длинная удавка
И никому живое естество не жалко! В руках кнут и двурогая палка,
А баба мгновенно хватается за скалку, завидев мужика, закончившего пьянку!
Как-то не хочется верить факту, но чувство такта тут, как тут, оно напоминает,
Что истина и суть насущными проблемами живут, и отстающих никогда не ждут!
Мы жили честно, но не безгрешно, грешили повсеместно и даже в дни воскресные!
Раскрыта настежь дверь в половую щель, зайти – проверь,
Не спрятался ли там дикий зверь и какова его цель? Сумасшедшие есть везде,
Они даже в сумасшедшем доме пытаются играть на саксофоне и трубе,
Но что они делают в манде? Живут сами по себе, так у них написано на судьбу!
Им нет покоя нигде, ни на суше, ни на воде, приходится ***м околачивать груши,
Перед эти затыкать ватой уши, чтобы зазря не бить баклуши! Елде не читается,
Ему не играется, он, бог весть, чем полночи занимается, не совокупляется,
Матом не ругается и даже в носу не ковыряется, не мил ему домашний уют,
Его нигде не ждут, лишь только клянут и буром прут! Мы – легкоранимы,
И свой быт зря браним мы! Почему мужики много водки пьют и баб мало ебут?
Им нужен пряник и кнут, чтобы осознать прелесть и суть семенного бытия, бог им судья,
Но не я, господа! У меня самого проблем до хрена! После глотка вина
По-иному смотрит судьба на стареющего пацана, то она добра, то зла
И кусается из-за угла, словно пчела, хотя сама дышит едва и пот струится с чела!
Кажись, и она до ручки дошла! К елде впритык подползла и в рот залупу взяла,
Сама едва сошла с господнего креста, и с ума окончательно сошла,
Но её плоть вновь расцвела! На поправку пошли дела, в её душе – весна!
В расщелине восседает Сатана, ну что за страна? Свита делает короля, во бля!
С корабля на бал, он в чужой стране всех баб пересношал, и намного мудрее стал,
Но не во время упал, и в голом виде перед любимой женщиной предстал!
Он целый вечер искал с ней встречу, ему в спину дул попутный и холодный ветер,
Она прошла мимо, а он даже не заметил одну из лучших баб! Какая походка! Какая стать!
Таких надо всю ночь до рассвета сношать, и даже к столбу ревновать! Этот мудак
Не хочет трудиться до рассвета никак, ему выпал шанс впасть мгновенно в транс,
Но ему подавай дилижанс! Садись в старый тарантас, тебя к себе призвал Пегас,
Он тебя от женщин спас, ты опустился вниз, встал на скользкий карниз и повис
Головою вниз, слушаешь джаз и ждёшь свой шанс, когда же на небесах
На деле, а не словах появится истина в мыслях и в делах! Прощай, разум,
Мы встретимся не сразу, всаживай елду до отказу, постепенно и не сразу,
А то эта ****ь – зараза начнёт на всю округу, что мочи орать,
Что ты пытаешься ей на больное место изо всех сил нажимать!
Она бы тебе сама дала, но едва со стула сползла, баба та больна,
В её года так много спать на одном боку нельзя! Нога затекла, болит голова,
Член спесиво её взглядом обвёл, внезапно мимо прошёл, но впечатление на неё произвёл
И сразу в наступление полки своих страстей повёл! Он чинит произвол,
С немытыми руками сел за стол, баба не хочет со злодеем спать, его лелеять и обнимать,
Жалкий лепет недостойных впредь будет за оскорбление считать!
Он прожил жизнь в сплошном обмане, стал готовить сани заранее,
Он сидит на кожаном диване, и молчит, денег нет в кармане, будущее в тумане,
Водки не осталось в гранёном стакане, вот-вот рухнет наземь мироздание!
Рук божественных творенье не производит впечатления, иссякло вдохновение
В одно мгновение, лопнуло терпение, но половое влечение, как клубничное варение,
Такое сладкое на вкус, что море мыслей и чувств одолевают сомнение и грусть!
Баба к старости совсем согнулась, в былые времена её спина совсем не гнулась,
Сегодня же она рехнулась! Вздулась, как мыльный пузырь, исколотый до дыр!
Я не хочу её всю ночь любить, от меня её тошнит, и член готов ту ****у пришибить,
Но всё равно на дыбах стоит и кубарем к ней навстречу летит! В каком ухе звенит?
Он будет с нею жить – так и будет, она его впредь не забудет!
Парча и шёлк ей безразличны, она боится огласки публичной,
Нет стремления у старшего поколения к богатству и величью!
Он ждёт момент для наступления, но мешают треволнения получить наслаждение,
Там, где ветер волны плещет, солнце тускло блещет, из-за туманной мглы
Ему не видно лысой скалы, хоть умри, хоть плачь, но о бабе не судачь, несись вскачь
И, молча, батрачь на женщину ту, чью ты ценишь стать и красоту!
Её волосы развеваются на ветру, её щель в холод и в метель искушает судьбу,
Осадить её я вряд ли смогу! С елды довольно! Он не хочет опускаться в штольню!
В голове седой нет места мысли внеземной, она пришла сама собой, встретилась с головой
И впала в многодневный запой, дни идут своей чредой, а член больной, избитый и хромой
Не стремится общаться с собственной женой! Ему всё не в диво, всё – не впервой,
Он привык жить торопливо и ссориться с роком и судьбой!
Его жизнь обросла людской молвой, его закрома сокровищ полны, их груды,
Золото и серебро разбросано повсюду! Я же падлой буду, если в холод и в стужу
Ключи от заветной двери у беса не раздобуду! Быть того не может,
Что совесть член совсем не тревожит! День был прожит, ну да ладно,
Ничего плохого в том нет, что жизнь сложилась нескладно! Гаснет свет вначале туннеля,
Он блестит еле-еле, а в холодной постели непроглядная тьма, легко сойти с ума,
Ведь жизнь становится пуста! Под страстями погибло сердце ни одно,
Рядом многое погребено, но благодаря бореньям и стремлениям новое будет рождено!
Наземь пролито креплёное вино, лик елды и вправду бледен, он - немощен и буден,
Ему пора в путь-дорогу собираться, хватит по чужим коморкам шататься!
Надо духовно развиваться, а не болтаться по чужим лачугам, не будучи мужем,
Представляться супругом! Бабы бегают по кругу, прижимаются к другу,
Чей член входит туго в огромную разъёбаную щель
И тут же наглухо закрывают за ним массивную дверь!
Что ни день, то новые приключения, нет у Змея Горыныча и намёка на прежнее смирение,
Есть обыденное подозрение, что хотя ****а черёмухой не пахнет,
Но тот, кто ту бабу первым трахнет, сам зачахнет, охнет и ахнет, даст миньет,
Глядь, а следов той бабы давно уж нет! Простыл её след среди старых могил!
Тот, кто искреннее любил и женщину боготворил, поймал не журавля, а синицу,
Прогнул свою поясницу и через тайный вход вошёл в глубокую темницу!
Пусть до утра скрипят половицы, и тихо стонут кучерявые девицы,
Ему некуда торопиться, его душа утопает в огне страсти, но выживает,
Невзирая на все напасти, если  бы не несчастья, не возникло бы прежней страсти!
Она чудно трахается в мыле её сахарница, а на бабе нет лица, у елды оторваны два яйца,
На всё воля Творца, но надо идти до конца! Видеть елде не судьба,
Спокойно жить и исподлобья смотреть из окна, как страна разрастается вширь и в длину,
Он только сделал шаг к окну, как увидел девушку одну, я не перегну палку, если скажу,
Что именно такой в детстве представлял себе русалку и потом всю жизнь мечтал
Ей бросить палку и потому всю жизнь убегал от жены на рыбалку! Выпил бы и я
На коня, но небо всё решило за меня, лишила сна и сказало: «Ты никогда
Не сядешь вблизи полыхающего страстями огня!» С меня достаточно вранья,
Я страха перед женщинами не знаю, спроси меня, Боже, я за свои дела
И поступки отвечаю: «Да; я полон надежды и сил,
Ты, Боже, мой внутренний мир изменил, но сомнение в душе породил!
Неужто мне не пора поседеть до утра с молодой гурией у потухшего костра?
Моя душа, как и прежде, не для невежды, да, на ней рваные одежды,
Но нет в ней места для сведения счетов и мести! Моя мудрость, богаче её шелков,
Идёт игра мыслей и слов, я же живу, как шахматист и дуэлянт,
Чей мозг настолько богат на набор словосочетаний и фраз,
Что выглядит, как огромный бриллиант! Талант не скроишь,
И страсть от женщины не скроешь! Что ты, боже, без грешницы стоишь?
Ровным счётом ничего, Ты – божество, а я по сравнению с Тобой – никто!
Я лежу в пыли, смотрю на грехи свои издали и вблизи,
И что Ты мне в этот миг не говори, такие, как я бунтари,
Не переведутся на Руси! Не искази мо слова, да, беспутная голова
К греху тянется сама, несёт порою сущий вздор,
Но я не вмешиваюсь в непристойный разговор и не выношу из избы весь сор!
Все, батюшка нынче трахаются, все после ебли от грехов отряхиваются,
Но постоянно в навозной жиже барахтаются! Голова идёт кругом,
Я же хочу стать женщине не повелителем, а настоящим другом!
Меня радует зелень бескрайних долин, здесь растёт можжевельник и жасмин,
А я один, по – прежнему один, стою и молчу, кулаком не стучу по грязному столу,
Всё это – ни к чему! Вот та, что будет моя, не отказывается от греха,
Наша стезя должна дойти до конца бытия, в этом точно уверен я, но Ты, Бог,
Ты – мой учитель и мой судья, на всё, Боже, Твоя! Я не соблюдаю посты,
 Мои мысли просты, как пять копеек, я трахал учительниц и белошвеек,
Русских, гречанок и евреек,  я, боже, не кастрат и этому неистово рад,
Я – беден и не настолько богат, что не окунуться с головой в разврат!
Как – никак, но батюшка, ты же видишь, что везде творится бардак,
И никак, коль ты не кастрат и не импотент от наглых баб
Не отобьёшься в один момент! Зачем мольба и лишние слова к небесам,
Я же – не болван, и не истукан, посещаю близлежащий храм, полдня молюсь там,
Но член сам ищет голодных дам и будущих мам! Мне самому скучно сидеть в дому,
Не по нраву мне служить Сатане, но я горю и сгораю в страстном огне,
Нет высокой Веры во мне! Что, Боже, прикажешь делать мне? Жить, как во сне?
Не по нраву всё это мне! О чём я буду впредь каяться и сожалеть? Точно не знаю,
Но предполагаю, что женщина другая, красавица внеземная, душу грешника пленит
И его детородный орган будет вдребезги разбит на спальном ложе! О, Боже,
Мне тоже грешить негоже! Ты прочь бродягу не гони, вблизи меркнут огни,
Устали ноги бои от постоянного бега, грешника манит к себе страсть и нега!
Зрелищ и хлеба требует душа, ей не надо больше ни шиша! Ты меня прости,
Но не идут в засуху дожди! Ты, боже, мой путь святой водой окропи
И во мне святую веру пробуди! Не хочу грешить, не стремлюсь бузить
И вино вдоволь пить, никого в постель не зову,
Я наяву, а не в бреду сам своей стезёй иду, не надеюсь и не плачу,
Изредка сморю в след убегающей удаче! Не могу я жить иначе!
Боже, прости и впредь не мсти! Неисповедимы господние пути!
Да, я живу грешно, вокруг девы и горькое вино, за что мне наказанье это?
Неужто такова судьба поэта? Не сживая меня заживо с белого света!»
Что ответил бог? Н знаю! Сам в доме свечу разжигаю, считал и считаю,
Что в этом крае я сам свою стезю выбираю и других дорог не знаю!
В доме и в храме прижимаюсь губами к многоликой иконе бытия,
О чём в тот миг думаю я? Бог – мне судья, мне любы все существа;
Грехам нет числа, им трын-трава, как идут у елды дела? Его голова пуста,
На землю падает сухая листва, ветер уносит простые слова, прилетевшие сюда издалека,
Природа не смогла приструнить видавшего виды старика, хотя дрожит его рука,
Светла его голова, он взвешивает фразы и слова по три-четыре раза,
И не ошибается ни разу, его душа обнажена, как у деревенского пастуха,
Ему бы отойти в сторону от греха, но мешает мирская шелуха!
Его судьба повсюду ищет врага, но не видит рационального зерна,
Впереди не видно ни черта, только грозовые облака и опавшая листва!
В душе – пустота с раннего утра, но её сменяет невыносимая жара,
Как жить и как существовать, когда нет возможности надеяться и ждать,
Когда же спустится с небес сюда благодать? Бабьи ноги заставляют член трепетать
И лишнего он не станет болтать, ему бы ночь продержаться и день простоять,
Но уста женщины молчат, хотя чувства шалят, и свирепствует взгляд,
Как и много лет назад! Леший нем, но голосист, он голосист
И к тому же ещё и авантюрист, но не террорист! В лесу раздаётся свист топора,
Кажись, пришла пора натягивать поводья, на носу половодье, значит, потоп не за горами,
Бог с нами, мы же его приближение чувствуем своими губами, и готовы часами
Стоять на коленях в православном храме и любоваться стройными женскими ногами!
Ишь расшалилась душа, хотя у самой нет ни гроша, но она и вправду хороша,
Когда раздета и обнажена! Ей вольница нужна, хотя она казну от воровства не уберегла,
По рукам, как распутница пошла с раннего утра, бог весть, с кем проводила вечера,
У неё грехов больше чем до хрена, но её грудь украшают медали и ордена
За боевые заслуги! Любят боевые подруги, когда член входит в половую щель  туго!
Спать пора, но ложиться так рано нельзя! Никогда не кончается ночная стезя!
Было бы хотенье и тогда предназначенье человека от века до века
Повторит старое утверждение, что людям плевать на общественное мнение,
Коль  страсть им сулит наслаждение! Прояви умение, и цени мгновение сладострастия,
И не ищи противоречия в законах мирского бытия!
Когда душа была в темницу погружена, казалась бледна,
Тусклый свет падал на неё из грязного окна, но она молилась за меня
И свет пробуждающего дня, погрузил в мокрую почву проросшие семена древних злаков,
Избавил плоть от мрака, мы – творцы на час, каждый из нас калиф на час,
Печать великой душевной боли ушла гулять в дикое поле, там много свободы и воли!
Хотя творческий дух у двух созданий ещё не потух, он трепещется посреди мироздания,
В тени знакомые здания, внутри них звучат слова признания, но им руководят желания!
Нам дано творить и безгрешно жить, наслаждаться и страстно любить,
Но как на вершине закрепиться, чтобы потом оттуда безбоязненно спуститься,
И после долгих раздумий на очередной блуднице жениться? Творится что-то не то,
Холодный ветер уже ворвался в настежь открытое окно! Стучат старики в домино,
Но на уме у них одно и то, им холодно, они опустились на самое дно, жили грешно,
Пили водку и вино, каждый хотел стать с богом вровень,
Был умён и интеллектуально подкован, но в постели скован! На чём мой вывод основан?
Много у нас диковин, каждый мудак – Бетховен! Не ровен час, когда  тьма и мрак
Коснутся нас! Птицы поют на зелёных ветках,
Моя же милая соседка два года томится в золотой клетке!
В её руках салфетка! Плачет горькими слезами Светка, статная и умная соседка!
Ни баба, а конфетка! Всякое может в жизни статься, ты тоже будешь нуждаться,
Но ****ство творится вокруг, налево ходит даже самый преданный супруг,
А вдруг там всё по-другому, не так, как дома? Добра от чужих баб не жди,
Тебя согреют лишь домашние лучи от едва тлеющей свечи! Хоть плач, хоть кричи,
Но не молчи! Пристально смотри на трепещущие грани любви, надейся и жди,
Что под ногами не появится тропа, поросшая сорняками! Мужчина любит глазами,
А женщина – ушами! Коль жизнь свою сгубил, много водки пил и баб любил,
Значит, ты божьи заповеди совсем забыл и по течению жизни безвольно плыл!
В голове седой нет места мысли внеземной, бог всегда стоит за мной,
И готов справиться с моей бедой! Я забегаю вперёд, чтоб простой и завистливый народ
Не наступил моей любви на хвост! Предлагаю выпить за тех, чей лукавый смех
Обезоруживает елду в один присест! Заметь, так оно на самом деле и есть!
Надо думать, и сметь, дабы совсем не обалдеть!

-2-
Член в своих рваных штанах, как в келье поседевший монах, он зачах и тает на очах,
Но на Нестора он не похож, но каждое его слово, как в горло нож! Член, как Гаврош,
Сам на себя иногда не похож, он – тонкокож и в святые пенаты баб не вхож!
Он – тощ, но пригож, и на апостола Петра издалека похож, погодь, он же жмот!
Всё обстоит наоборот! Его душа и плоть таковы, какими их создал Господь!
Великие умы горят издалека, привет, пока, не каждому дана благополучная судьба!
Горенье превращает даль в близь, никуда зазря не торопись, как бы ни покатиться вниз,
Может быстро закончиться жизнь, смотри не оступись! Ты над пропастью завис!
Остановись! Посмотри ввысь! Есть смысл высокий избавиться тебе от всех пороков!
Молись! Судьбе и року молча, подчинись! Святые пути намедни разошлись,
Но такова жизнь! Страсть в душе улеглась, молодецкий огонь погас, но только на час!
Под ногами шуршит опавший осенний лист, а бог с небес кричит: «Держись
И никуда не торопись! Какой тебе смысл порочить собственную жизнь!
Воле рока подчинись! Впереди маячит скользкий карниз! Не оступись!
Ты между небом и землёй завис! Остановись на краткий миг и оцени былые дни!
Мы здесь одни, нет никого даже из твоей ближайшей родни!
Ты мне свои ладони протяни, как же побледнели они!
Проходят дни, проходит бытие, проходит всё!
Придя из темноты и уходя в темноту, сними со своих уст узду! Я жду!
Не накличь на самого себя беду, я ухожу, но за тобой до смертного одра слежу!» -
«Боже, я Тебе всю жизнь служу! Послушай, что Тебе скажу,
А потом на листе бумаги изложу! Грешил и грешу, уподобляюсь острому ножу,
Когда свои творения пишу, ноя, боже, истину в глухих местах ищу!
Бог весть, кому служу, но наслажденье нахожу в своём творенье!
Рядом с ними летает искушение, толпа моих друзей поредела, ослабло тело
 И только душа с вида красива и хороша, но и она душевно больна!
Мир - низок и жесток, мой удел – высок, Ты же – мой бог,
Зачем ты тыкаешь мне пальцем в бок и указываешь на каждый мой порок,
Который я осилить до сих пор ещё не смог! Я не верю пафосным словам,
Хотя бью поклоны небесам, понимаю сам, что грешен я, но такова моя судьба!» -
«Презренный раб! Ты духом слаб, куда тебе до русских баб? Ты предпочитаешь грех,
Тогда трахай всех подряд, коль ты страсти рад! Иди следом за грехом
И доверься Сатане во всём! При ком ты стал цветущим стариком?
Над тобой солнце засветилось, и твоя звезда с небосклона ещё не скатилась,
Чтобы с тобой не случилось, божья милость тебе не однажды пригодилась!
Здесь стояли горы и до нас, слух прошёл меж вас, что недюжинная страсть
Невдалеке неспешно прошлась, ей эта уловка, кажись, удалась, искры посыпались
У тебя из глаз! Судьба подарила тебе шанс!
Ты впал в транс и не можешь выйти из него,
Грешен ты и грешно твоё немощное естество!»
Член стучит о пол, как долото, но ему не завидует никто! Вот оно что!
Добился он от своих подруг ценой огромных усилий и потуг большой уступки
И любовь хлынула на его конец из толстых губ белокрылой голубки!
Я же падшую женщину простил и змею в свой дом впустил! Её уста пригубил,
И едва в бозе не почил! Теперь свои счета оплачиваю сам на зависть всем богам,
Стыд и срам ходит по дворам, грехом наполняет смертную чашу и отравляет жизнь нашу!
Солнечный он не искривляет, но исподволь подразумевает,
Что по-иному в жизни не бывает и если женщина что-то затевает,
То она тебе головой нежно кивает, но что она замышляет? Только бог её мысли читает!
Член жил или не жил, кого любил, а кого нет? Змей Горыныч, привет,
Ты на мой вопрос внятно ответь, косолапый медведь! Ты бабе этой не рад,
Но она – самый смак, коль ты не дурак, будешь богат, сменить собственный наряд
И не попадёшь в ад! Там тоже нужен блат! От её ****ы исходит чудный аромат!
Я же беднее любого из вас стократ, я беден и мне некого целовать, мужик безвредный
Стал бедным, немощным и бледным, а намедни слыл богатым,
Хотя ходил небритым и лохматым выражался матом! Кстати,
Всё терпел, и все бабьи выходки сносил, и пощаде никого не просил,
Сапогами грязь месил и не забыл, кого и куда имел, всему есть край, всему есть предел!
От бесконечных дел лоб вспотел, и лик потемнел, я малость загорел! Мир жесток,
Там много распрей и склок, член – одинок, как брянский волк, но душой широк
И никак не возьмёт в толк, сколько им пройдено дорог,
Но ему никто до сих пор не помог! Он валится с ног, его разум постылость бытия гнетёт.
Ему друзей и подруг недостаёт, он бабам врёт, что его преследует жестокий рок
Везде и всюду, но жизнь идёт по кругу, страсть сеет сомнение и смуту
Среди простого люда! Он сна лишился, но не угомонился, давеча женился,
Ликовал средь дыма и огня, пока его звезда на небосводе не взошла!
Грешная душа лежит в тени лесного шалаша без надежды и без гроша,
Ходит по лезвию обоюдоострого ножа, изгибается во все стороны скользкая стезя,
Устоять на ней нельзя! Баба толковала с ней и так, и сяк, но та не соглашается никак
Все горечи её понять и подать члену знак, что ножевая рана
В области сердца появилась странно и, судя по всему, до неё нет дела никому!
Один путь у елды – идти в тюрьму! Я к тому клоню,
Что надо все советчиков иметь в виду, не стоит терять время попусту,
Но надо соблюдать душевную чистоту! Духовной свободы нет, меркнет в душе самоцвет,
В голову лезет разный бред, сколько было прожито лет, но счастья, как не было, так и нет!
Грешники на земле много думают о бабах, водке и еде, оставшись наедине,
Что-то доказывают самим себе, но живут, словно во сне! С дуба падают листья ясеня!
Ни хрена себе! Ни хрена себе! Чем бы Змей Горыныч не увлекался,
Чем бы он по ночам не занимался, он никогда с бабами не пререкался, зубы скалил
И смеялся, для него нет хуже наказания, чем душевное терзание!
Клеймить его не строит большого труда, коль голова и вправду пуста,
И нет вблизи родимого гнезда! Вот так всегда, положить глаз на кого-то,
Как добавляешь сам себе работы! В обиходе есть слово такое, очень простое,
Но звучное, сильно тягучее и трескучее, но оно при случае, как болезнь падучая!
Слов тратить  попусту манда не любила, данную клятву унесла бы в могилу,
Растрачены первоначально все силы, средь тьмы печальной,
Но жизнь далеко неидеальная не знала благодати божьей, член не сулил ей счастья тоже,
Возможно, что чуть попозже он взвозит провинности все,
Остановится от бабы в одной версте, подумает наедине о мирской суете,
Даст клятву самому себе, впредь не грешить и блуд навеки вечные забыть!
Начнёт берлогу мастерить, но карта быта, нечем крыть! Куда бы голову прислонить,
Чтобы оставшиеся дни безбоязненно прожить? Располагать собой не властен он,
Потому удручён, словно Посейдон при безветрии морском! Никуда не поплывешь,
Ничего бесплатно не возьмёшь, но воз и ныне там и не возведен златоглавый храм,
Что завещан был богам! Стыд и срам повсюду, грешники прославляют Иуду,
Куда себя я дену, тружусь в три смены, но не будет мне замены! Боже, помилуй,
И к женитьбе не принуждай грешника силой, но чувства добрые, коль не этим браком,
Позволь мне выразить другим бабам, сходных с елдой по Зодиаку!
Он расплачивается страстью своею, он велел еврею-брадобрею намылить шею,
Но тот сбежал, эдакий нахал, женщинам наврал, что истину по свету тщетно искал,
Но не нашёл, не солоно хлебавши прочь от семейных уз ушёл!
Скопил денег самую малость, сильно уставший и многого на своём пути повидавший,
Законы бытия поправший и не себе силу веры узнавший, такая жалость,
Что манда и елда расстались! Она на головную боль сослалась, и едва ли не скончалась,
А она подруге проболталась, что с другим членом намедни в подворотне встречалась!
Так сталось, это обычная женская шалость! Разве с таким придурком уживёшься,
Коль он перемалывает душу и кости, ты к нему душою рвёшься, а он забивает тебе гвозди
И молчит, что мстит, ничего не говорит, авось, небо завистника никогда не простит!
Да, он – знаменит, складно говорит, но губит души и кричит им в души,
Что у него горло сушит! Кто же его одиночество нарушит? Люди другие
Будут жить г загадочной России, их чело кручина увенчала, но это только начало!
Что будет дальше? Думать надо было раньше! Утеряны шансы на трудном марше,
Его воистину страшит бедности костлявой вид! Старик, не звучит! Небо предвещало
Урон немалый, ты же хлестал баб нетерпеливо и теребил их косматый гривы!
Не дождался дива, вещи собрал копотливо и вышел из тесной каморки,
В ней полгода не было генеральной уборки, задёрнуты шторки на окне,
Не пристало елде колупаться в ****е! Он едет на коне, а она – на осле!
Он не хочет от падшей женщины зависеть, он стремится всех баб превысить,
А опосля их задницы высечь! Он – ещё та жила, но бесится из жира,
Былое сострадание к женщинам остыло, но как они его любили и боготворили!
Он всегда гордился своею эпохою, сейчас ему – всё по хую!
Он к бабам отвернулся жопою, любую из них похлопает, и даст миньет,
Но прежнего желанья нет! Нынче он живёт, как домосед!
Редко вылетает из Петровского гнезда, на него наброшена огромная узда,
Сейчас или никогда? Вокруг тлен и суета, а братва орёт: «От винта! У нас нет бабла!»
Нет хуже наказания для простого северянина, как растерять собственные знания
Об основах мироздания! В ушах стоит и гром, и звон, они донося со всех сторон,
О зловещих судьбах нет речи, женские ноги освободили хилые плечи,
Страсть летает далеко и напоминает издалека свежее парное молоко!
Посредине глубоко, по краям мелко – это баба или девка?
Его плач не слышит небо, ему не хватает ни любви, хлеба,
Член согласен жить в бедноту, но пусть люди все больше думают о добре!
Он не станет по другим расщелинам скитаться,
Но до самой смерти будет на одном и том же месте топтаться,
Начнёт бог весть, чем заниматься! Не станет в сутолоке бытия
Во всех изъянах жизни разбираться, но ему на смену встану я,
Чья жизнь и судьба с ним переплелась, как единое целое и общая часть!
Край облака нависший, обрывает мысли, упиравшиеся в покатые крыши,
Чем взор устремляется выше, тем голос небес Змей Горыныч хуже слышит!
Ветер доносит фраз обрывки, бесы собрали все сливки, и только отголоски былых времён
Привносит в душу колокольный перезвон! Душа насквозь пробита,
А грешная  плоть стремится к богатому корыту! На выступе стремнины
Она зависла над зелёной долиной и висит до сих пор, никого не хочет видеть в упор
Старый ухажер! Он прошёл через скалы отвесные, пытался жить наивно и честно,
Хотя бы в дни воскресные, но очутился в ущелье тесном и стал рабом бессловесным!
Раскинул крылья и воспоминая вдаль поплыли, они любовь и страсть исказили,
Но суть человеческой природы людскому роду открыли!
Хватит жить за железной оградой, прочь, все преграды!
Старая незнакомка голосом тонким повелевает елде, что ему негоже жить в нужде!
Вы её, господа узнаёте? Неужто вы таких уже давно не ****е? Это слово беру в скобки,
Хотя не боюсь я этой тётки! Она поправила косынку, вытерла слезинки
Прочь ушла от старого и вонючего козла! Прижавши к сердцу руку,
Он едва сдержал нахлынувшую на сердце тоску и муку! Примори суки, приморили,
Погубили молодость мою! Я же судьбу молю: вернуть назад семью,
Перед новым соблазном устою, но прежние воспоминания навеки сохраню!

КОНЕЦ
г. Мариуполь
12 января 2015 г.