1-524

__

Буду зарабатывать право на искусство,  чистоту,  человеческие поступки и взаимоотношения, хотя бы с немногими людьми, с которыми это возможно, и в немногие случаи, когда это возможно с другими. И только - ни на копейку больше.

Но какие мы с Вовой работники – мы комнатные существа. В обществе никогда  не вращались, никаких компаний, друзей и  хождений к знакомым не знаем – просто жалкие дикари. В казенном доме среди людей, у которых нет ни тепла, ни человечности, а есть лишь официозность и казенность, я чувствую в себе только задубелость и затертость;   скованный, чужой сам себе игрок в их игры. А у них есть хозяйское чувство,  каждый из них чувствует себя на своем месте, словно место это специально для него и придумано…

Может, Вова просто кретин? Да, в голову иногда даже такое приходит!

Причем  у меня все время качели. То думаю: «да ведь это не так страшно, что-нибудь будет и на хлеб заработаю, а искусство от меня не убежит и сам от себя я тоже не убегу», но потом опять в душе поднимается  липкий, атавистический страх: «затрут, уничтожат, будет очень, очень плохо». То:  ярок же день и  способны смеяться люди; то: человек и металл, человек и работа, человек-металл, человек-работа, нет человека, нет чела века.

И темень регулярно берет верх, мне страшно, когда я начинаю думать о своем будущем.

Ах, почувствовать бы свободу – ведь в главном они бессильны  и  надо откинуть боязнь неудач и  людей…

Это мягкотелость, проявление вездесущего малодушия, а совсем не человечности. Лишь в затворе я имею право быть «ангелом», а на людях другое, все же дела есть дела – никуда не деться от них, так устроено. Надо отдаваться работе, раз уж ее нужно  делать, а не держать в уме желание сэкономить время и силы. Старайся делать дела оптом, чтобы освобождался сразу приличный кусок времени. Так будешь успевать войти в работу или в затвор, ведь настрой непрост и требует времени.

Но иногда бывает, что разойдешься и кипишь, ходишь возбужденный, как мальчишка, но и это не то, потому что свое подменяешь чем-то внешним, к примеру, поиском каких-то недоступных книг. Так мечты о художестве  останутся лишь мечтами.

К делу, к работе – без трепета и меланхолии, без излишней ребяческой старательности и ученичества; надо лезть в дело без робости, держать удар - и тогда удастся  овладеть им. Бывает же  такое чувство – чаще бы надо  вспоминать его и  прилежней приучаться к нему.

Но, с другой стороны, оно грубо, это чувство и может помешать мне быть библиотекарем, что ли.…Да, еще как помешает. Нет, библиотекари возможны, если только мое понимание и призвание – пшик. Нельзя работать на два фронта, нельзя быть хорошим  для всех. Но, похоже, я ни для кого не буду хорош. И вообще, наряду с пониманием, сидит во мне неистребимая вульгарность.  Это и в предложениях моих – не художественных – видно.

И потом,  не лучше ли доверять Богу, и не говорить: «эх, сокрушу, мне все нипочем, я тоже тертый калач»?

С детства, с малолетства человека надо бросать в жизнь и приучать к самостоятельности и работе; чтобы был все время в работе и чтобы учился обращаться с людьми. Учить быть серьезным и   постоянным – отцовским примером учить. У меня же было одно легкомыслие и мальчишество, а со стороны отца сознательной воспитательной линии не было. Правда, к работе я приучен, но лишь в самом общем смысле – как было бы здорово, если бы я  занялся искусством с малых лет! – а к общению с людьми  и вовсе – нет. Мы  комнатные и теперь приходится расплачиваться – мне очень трудно, и я боюсь, увидев, что жизнь – это сплошь работа и  обращение среди людей…

Надо приучать себя к художеству, пусть будет и ерундовина - «жили-были, пошел» - и корявость – все равно надо писать, пробовать и работать  над фразой. Пусть и легкомысленно, без всякого «скрытого смысла», но надо внедряться. А применение понятого и подмеченного – это  уже вторая задача.

Правда, чужое и не близкое мне - а очень много такого – я не напишу хорошо. Вообще, думаю: ну, о чем я могу написать? Никаких сюжетов. Но, пожалуй, можно найти тему. Да, сначала надо найти тему, мелодию, а потом уже  форму ее выражения. Но тогда о каком легкомыслии речь? …Нет, спешить не надо - а, может, это вовсе не то или то, да не мое? Пока надо идти, как идешь…