Не наша сказка 5

  — Я просто не представляю, каким таким образом возможно так одуреть?.. – Ехидный голос выдернул меня из сонного забытья, и я дернулась, плеснув горячей водой во все стороны. Да черт бы меня побрал! Опять я уснула в ванне?!
Дольгар стоял в дверях, скрестив руки на груди и прислонясь плечом к косяку, и с упоением насмешничал, а Растмилла замерла, согнувшись, и с мочалки в ее руках капала на доски мутная от золы вода.
  — А тебе чего тут надо?! – взбесилась я, принимая сидячее положение. – Если он надеется меня смутить – облезет, не на ту напал. – Чего тебе по ночам не спится?!..
Зарлицкий господин демонстративно зевнул и расхохотался. Я чуть не зарычала как собака. Мало того, из-за этого буржуя пришлось в очаге полночи ковыряться – так он же теперь еще и смеяться надо мной будет. Класс.
  — Пошел вон. – Я, мысленно махнув рукой, плюхнулась обратно в бадью, нырнув с головой и смутно надеясь, что господину надоест торчать в дверях. Вынырнув обратно, убедилась, что господин мне попался на редкость терпеливый. – Слушай, чего тебе здесь надо? Личная гигиена – она на то и личная, что не для посторонних глаз.
Дольгар неспешно прошел вперед и задумчиво уселся на скамейку, не отпуская руки. Мне показалось, что ему холодно. В бане холодно?..
  — Я не посторонний, – напомнил зарлицкий господин каким-то совсем не своим голосом. Я настолько удивилась, что заинтересованно высунулась из бадьи, обернувшись. Исчезли прежние издевательские нотки, исчезло высокомерие. Интонация стала почти… человеческой. Что это с ним? Устал?.. – Я твой жених, если ты вдруг забыла. Вон! – неожиданно велел он Растмилле и Ниллияне. Обеих женщин как ветром сдуло.
  — Ты у меня разрешения на брак не спрашивал, жених.
  — А у вас за морем его спрашивают? – Дольгар, наконец, поглядел на меня, и я удивилась, прочтя в его взгляде искренний, пусть и почти машинальный, интерес.
  — Спрашивают.
  — У нас не так. – Дольгар покачал головой. – У нас решают родители.
  — А у меня нет родителей. Значит, решаю я? – Глупая шутка, но господину, казалось, было не до этого. Он откинулся к стене, закинув ногу на ногу.
  — Думаешь, я очень хочу на тебе жениться? – спокойно проговорил он. – Ты хорохоришься, а между тем, бывают в жизни вещи, которые необходимы.
  — Кому необходимы? – уточнила я. – Лично мне эта вещь не нужна.
  — Она нужна мне, – с прежним медлительным спокойствием оборвал Дольгар, снова превращаясь в самого себя. – А ты потерпишь, не развалишься.
Я вздохнула и решила промолчать. Я ему ничего не докажу, слишком уж отличный образ мышления.
  — Замужество за лордом – почет и жизнь, княжна. – Дольгар усмехнулся. – Сытая, спокойная и безопасная жизнь. Считай, что тебе сказочно повезло.
  — А ты – всего-навсего лорд. – Я чувствовала, что снова начинаю злиться. – Чего ж сразу не король? Совсем выгодная партия была бы.
  — Главное, что не простолюдин, – не обиделся Дольгар – и вдруг посмотрел мне в глаза. – Откуда ты на самом деле, Аретейни? Скажи честно.
Повисла пауза. Что ему ответить? А черт его знает, что ему ответить, в том и проблема. Правду?.. А какую правду – если я ее не помню? Врать тоже больше не хотелось – да и бесполезно. Это Олькмеру достаточно показать чистые руки, Дольгара этим не убедишь. Дольгар умнее. И не был бы он лордом, если бы так легко верил всем на слово.
Я глубоко вздохнула и уселась на край бадьи – в горячей воде становилось плохо.
  — Ладно, ты прав. Я не княжна. Там, откуда я родом, таких понятий, как лорды, князья и простолюдины давным-давно нет. Там классовое разделение осталось далеко в прошлом, и все люди равны.
  — Чушь, – возмущенно прервал господин, которого ничуть не смущало разговаривать с голой женщиной. – Так не бывает.
  — Ты просил сказать честно – я тебе говорю честно, – как можно спокойнее, возразила я. – А чего и где не бывает – это не тебе судить, господин местного масштаба.
  — Не делай из меня идиота. – Дольгар порывисто встал со скамейки. – Холоповы сказки! Если каждый забудет свое место – не будет никакого порядка.
  — Мы знаем свое место! – Я тоже вскочила, и сама не заметила, как перемахнула край бадьи и шагнула навстречу собеседнику. Меня охватила злость: не ему, этому бесчеловечному буржую, рассуждать о порядках, не ему оскорблять мой мир! С его искаженными, изувеченными понятиями справедливости, согласно которым женщину можно оторвать от семьи и детей просто потому, что не нашлось более подходящей кандидатуры для спасения своих богатств, говорить мне о чьих-то там местах! – У нас с порядками все в порядке, не то, что у вас тут!
  — В порядке? Простолюдинов равнять с чистокровными – это, по-вашему, порядок? Так, кто же у вас на полях работает?
  — А кто хочет – тот и работает! Человек сам выбирает, где ему работать и как ему жить, и никакие «господа» не указывают ему, что ему делать и как причесываться, ясно тебе, феодал?
  — Крестьяне работают только из-под палки, – заявил Дольгар таким тоном, будто озвучивал непреложную истину.
  — А вот, и нет, – улыбнулась я. – Люди хорошо работают тогда, когда им нравится их работа. Если человеку не нравится пахать – так его никто и не заставляет. Он может быть строителем, пастухом, слесарем или токарем. А если дать ему субсидии, достойную заработную плату, обеспечить условия труда – так он будет работать с удовольствием долгие годы. Это и есть настоящий порядок, и он нерушим – потому что люди соблюдают его добровольно, по собственному желанию. Вот и вся премудрость.
  — Интересно ты рассказываешь, – усмехнулся Дольгар. – И никто за твоими людьми не присматривает?
Он мне не верил. Ни единому слову. Он слишком завяз в своем феодальном мирке, чтобы допустить мысль о равенстве и свободном труде. Но ведь и раньше люди не могли ее допустить – а потом перевоспитались!
  — Конечно, присматривают. Существует милиция. Если кто-то поступил плохо, милиция берет его под стражу и предает народному суду.
  — А как определить, что он поступил плохо?
  — Если он навредил другому человеку – он, однозначно, поступил плохо. Другое дело – какие мотивации. Если этот человек, скажем, домогался его жены, а тот ему нос разбил, то это, конечно, мелочи, сами разобрались и разбежались. А вот, если убить кого-нибудь ни за что, оскорбить, или, там, украсть… тогда будет наказание. Решает суд.
  — Во-от, – торжествующе сказал Дольгар. – А ты говоришь, все равны.
  — В милицию идут служить тоже по собственному желанию, – я упрямо тряхнула мокрыми волосами. Его, разумеется, не убедить – но вот заставить задуматься очень даже можно.
  — И как называется твоя страна?
И вот тут я зависла. Во-первых – откуда я все это помню, об устройстве мира, и так далее? Может, память возвращается фрагментарно? Дольгар затронул эту тему, и она послушно выдала нужные сведения. Ну, а дальше что? Действительно, а где я жила раньше?..
Господин истолковал мое замешательство по-своему.
  — Я понял, кто ты, – сообщил он. – Ты менестрель.
Что?!.. Это бродяга-тунеядец, который за еду на лютне тренькает и льстивые песенки сочиняет на отглагольных рифмах?..
  — Никакой я не менестрель! – возмутилась я. – Я просто не помню…
  — Охотно верю. – Дольгар холодно оглядел меня. – Для женщины ты слишком много болтаешь. Как бы ни пришлось вырвать тебе язык.
  — Я тебе тогда тоже чего-нибудь вырву! – зашипела я, но господин просто развернулся и вышел.
Паскуда средневековая.

Тадеуш оказался на редкость выносливым – может, травма, в самом деле, была не такой уж серьезной, а может, просто привык получать по голове. В ответ на мое удивление он так и сказал:
  — Я живучий.
  — Вижу, – согласилась я, но голову ему все-таки перебинтовала. Охотник щурился от моего слабого фонарика, да и выглядел, конечно, неважно. Всю следующую неделю я доставала Дольгара, чтобы его перевели в лучшие условия, но господин успешно прикидывался глухонемым.
  — Так, что они решили? – поинтересовался Тадеуш, осторожно щупая льняную повязку. – Спасибо…
  — Не за что, я у тебя в долгу. – Я уселась рядышком. – Вначале они хотели тебя казнить, а потом Дольгар решил меня тобой шантажировать.
  — Чего?..
  — Ну, если я не буду дергаться, он сохранит тебе жизнь.
  — В подземелье?
  — Угу… – Я совершенно расстроилась, поняв, что для охотника это далеко не самое желанное известие. Но он только выругался и спросил о другом:
  — А ты ему зачем?
  — Хочет на мне жениться и наследником обзавестись.
  — Повезло тебе.
  — И ты туда же?! – От обиды я даже подпрыгнула, резко обернувшись, но Тадеуш не смутился.
  — Конечно, повезло. Будешь в замке жить, под защитой, есть каждый день и на перине спать…
  — Ага, с Дольгаром мне на перине спать придется! Об этом ты позабыл?
  — Нет, спать ты будешь на своей кровати, в своей комнате, – терпеливо разъяснил охотник. – Дольгар только приходить к тебе будет.
Я застонала и обхватила руками колени. Холодный пол, прелая солома, тесное платье, душный замок, Дольгар – скотина та еще… Ну, ладно, нечего ныть – все равно от нытья ничего не изменится.
  — И на том спасибо, – просто ответила я. Дверь распахнулась, снаружи заглянул незнакомый солдат.
  — Ну, вы там долго еще?
  — Уже закончили. – Я быстро пожала холодные пальцы охотника. – Держись, Тадеуш. Я постараюсь тебя отсюда вытащить.
  — Зачем?..
  — Дурак ты, – не удержалась я и подхватила фонарик.