Закрытые двери, открытые окна...

   Окна светятся мягкими, влекущими огнями, они показывают самые заветные мечты - то, что есть или то, что могло бы быть. Ты открываешь окна так, словно закрываешь глаза, но какая разница, если весь мир становится только твоим? Светлые улыбки и обещания, цветы раскрывают лепестки в считанные мгновения. Небеса, чередуя звёзды и рассветы, проплывают бурным течением над твоей головой. В широко-распахнутых глазах вспыхивают горячим огнём и тихо гаснут отражения разноцветных картинок, словно острые грани разбитых стёклышек под скользящим лучом солнца или тающие в вечернем воздухе пушистые фонтаны фейерверков. И стрелки часов крутят бешеные спирали где-то в застывшей серой не-реальности, там, где ты забыл своё тело.
   В какой-то момент понимаешь, что нужно вернуться, нужно сосчитать пульс, выпить воды, полить чахлые цветы, опутавшие своими вялыми стеблями стены и потолок, впившиеся в несокрушимую плоть гулкого бетона и медленно крошащие в труху неуступчивый камень твоей темницы. Они опутывают ноги и руки, вплетаются в волосы, обвивают всё тело, они готовы врасти в твои вены и пить твою кровь...Человек за стеной, чертыхаясь, вырывается из проводов. Он нервно выдирает тугие резиновые трубки из портов компьютера, но всё же невольно-бережно сдерживает себя, чтобы не повредить Ма-шину. Я давно наблюдаю за ним - тихо, тайно, прищурившись. Я всё равно что сплю и - вполне возможно - он мой сон. Потому что он единственный, у кого есть дверь. Где-то там, далеко...потерявшись в клубке узких коридоров, словно в сплетении стенок кишечника, она ждёт. Говорят, что её можно найти, привязав красную нить к ноге Ма-шины и идти, осторожно распутывая, клубок. Нить будет питаться твоей кровью и светиться, и Ма решит, что это один из её проводов. Я не знаю, умеет ли Ма думать. Многие говорят, что она не отпускает, но на самом деле ей всё равно. Она просто есть. Также как и дверь. Как и человек за стеной. Как и я. Многие пытаются бежать через окна. Они не верят, что Ма всё равно, и плетут целые паутины историй про то, как Ма наказывает беглецов - и не верят в эти истории также искренне, как и не верят вообще ни во что...нельзя сказать, что я сильно от них отличаюсь, потому что тоже почти не верю в их существование, также как и они не совсем верят или почти не верят в существование меня и друг друга. Иногда мы все вместе сомневаемся и в существовании Ма. Но я верю в человека за стеной. Вполне возможно, что он существует. А если он существует, то и дверь тоже есть. Он ходит к ней. Каждый раз, когда он вырывает провода, встаёт и уходит туда, в глубь, к ней - моё сердце сжимается. И я ненавижу его, потому что он может не вернуться. И как тогда найти дверь?
   Имя человека за стеной - Секрет. Потому что никогда не скажу про него ни в одно, даже самое доверенное, окно. Я не знаю, есть ли кто-то в окнах живой, но я знаю, что Мы-в окнах делаем вместе. Всё начинается так невинно, совсем незаметно...Однажды ты смотришь в окна  и фейерверков становится слишком много, слишком много лёгких, невесомых бабочек с радужными крыльями и слишком яркие, слишком счастливые улыбки. Ты смотришь в окна - и слишком красная, слишком красная кровь и слишком тихие самые громкие крики, и слишком нежные самые жестокие, разрывающие плоть в кровавые ошмётки, удары, и даже становятся сонными чьи-то звериные завывания и почти бесчувственной боль. И уже шутки про ножи и детей становятся слишком мягкими, а кончики пальцев - немеют. И тогда в тебе просыпается волчья, голодная тоска - она похожа на ощеренную челюсть из мёртвой кости. Тоска по живому. Вдруг ты понимаешь, что из всего живого в этом каменном муравейнике на огромной высоте среди ярких электрических огней и пластика, и усыхающих растений в пластиковых горшках, и странно-пахнущей воды из очистителя, и сухого тепла от железных труб - из всего живого здесь у тебя есть только ты.  И тогда окна начинают смотреть на тебя. Тысячи-тысяч твоих отражений смотрят на тебя, и ты перестаёшь понимать, кто из них смотрит на тебя, а кто из них - ты. Нас становится всё больше, но не все из нас существуют. Может быть, никого из нас не существует, и есть только окна...   
   Всё может начаться с неосторожности. Мне захочется рассказать. Не про Дверь - про Дверь я не скажу. Я знаю, что она есть. Но мне нужно верить, что человек за стеной существует. Несмотря ни на что - мне нужно верить, что он есть. Ведь если его нет, то и двери нет. Однажды я начну сомневаться, и тогда я захочу про него рассказать. Чтобы он был. Я подолгу смотрю на него из под опущенных ресниц. Он красивый. Он знает, где дверь. Я люблю его за это. Может быть, он и не красивый, но он красивый, потому что я его люблю. Он мой лучший друг. Или любовница. Или мать. Или брат. Или сестра. Или отец. Или муж. И я рассказываю про Секрет. У Секрета - самые изящные пальцы в мире и самые красивые глаза. Секрет знает выход, Секрет может меня спасти. Я рассказываю про него, и мне отвечают. Мне завидуют и меня поздравляют, меня закидывают фантиками вопросов, меня окружают вихрем конфетти. Мне говорят, что его не существует и что он есть, что его видели буквально минуту назад. Он фантом, он призрак, он фантазия, и он недавно проходил мимо, шелестя юбками и оставляя тонкий запах кубинской сигары. Он двоится, множится, распадается на части, и вот - он уже за чьей-то стеной. Кто-то говорит, что смотрит на Секрет сквозь стёкла солнцезащитных очков, и что Секрет прекрасна, и что у Секрета есть дверь. И растут паутины узоров, и клубки красных пульсирующих светом нитей расплетаются в темноту, и тысячи отражений Секрета смотрят друг на друга, и тысячи дверей прорастают в пустоте. Одна из них настоящая и один из них знает, где она. Однажды я найду его. Потому что этот человек - вовсе не секрет, я просто не знаю, кто он. Между нами стена. Но он знает, где дверь. И однажды он покажет мне выход. Поэтому я люблю его. Потому что Секрет спасёт меня.