Демон Леса. Глава 15

15
 
  У каждого человека был случай, когда он прибывал в растерянности. Когда он не знал куда деться.
  Молодую студентку выселяют из общежития. Казалось бы, такой пустяк. Но первая мысль этой девушки будет: «Куда пойти?». К родителям – исключается. Либо они находятся очень далеко, в Богом забытом месте, где-то в трёх тысячах километров. Или девушка не поедет к ним, потому что её парень не понравился им, и родители, соответственно, ставят выбор: «Либо мы – те, кто вырастил тебя, либо этот кабель», и девушка не поедет туда из принципа.
  С парнем наша героиня разругалась, потому как застала его в постели с какой-то шалавой.
  Можно пойти к другу или подруге, но те уже обзавелись своей половиной, и она там будет чувствовать себя лишней.
  И так девушка отправляется на вокзал.

  Та же проблема застала нас. Мы прибывали в чужом мире, где до ужаса «изгажено» средневековье. Где невесть откуда взялся автомат, где за двумя двенадцатилетними подростками начали охоту инквизиция и кто-то ещё.
  Колено всё ещё кусало болью, но уже не так сильно. Обидно то, что сухожилие моё прострелено. Оно не заживёт. Оно не срастётся заново. И я останусь калекой до конца жизни.
  Соня меня долго не унесёт. Она сейчас выкладывается до предела, чтобы вынести меня за сектор обстрела. Спрятаться за стеной, нырнуть под очередной прилавок, выбить дверь и ворваться в чужой дом. Нам теперь ничего не страшно. За нами гонялся инквизитор со своими громилами. В нас стрелял – бьюсь об заклад – подготовленный человек.
  Меня пугали другие две вещи. Где влюблённая парочка? И как нам вернуться в наш мир.
  Первое – где Алина и Пашка? Должно быть, их выкинуло в другое место. Где они могут оказаться? На тёмной улице, где дорога загажена грязью, отходами и прочим дерьмом? Во дворце местного короля? А что, очень может быть. Скорее всего, так оно и есть. Хотя, не отбрасывается гипотеза, что они могут оказаться в другом… мире.
  Ладно, чёрт с ними, с любовниками. Они волнуют меня меньше всего. Найдёт их инквизиция, станет пытать, в конце отрубят голову, как тому бедолаге, которого мы видели, когда очутились здесь. Или поймают их некие Контролёры. Вероятнее всего, проделывая всё ту же операцию.
  Как нам вернуться обратно?!
  Если честно, если я и представлял себе перемещение в параллельный мир, то оно представлялось мне совершенно другим. Представьте, мы шагаем в красивый, яркий, цветной квадрат огромного размера. Ну, можно заменить квадрат дверью. Изящную, гранитную, украшенную всякими алмазами, всякими алмазами и рубинами. Шагнув в неё, мы оказываемся в месте, где таких дверей тысячи. Где целая станция. Да, где Пересадочная станция.
  Тут – ничего нет! Словно портал открылся, незаметно для всех, выкинул нас и закрылся.
  Мне даже стало как-то грустно, при мысли, что мы можем остаться тут навечно. Вечно бегать от инквизиции. Страшиться каждой тени. Ходить с капюшоном на голове и маской на лице. Носить при себе «спрятанный клинок», который будет выскакивать под ладонью, при едином моём желании.
  А может стоит встретиться с Контролёрами? Может они не желают нам зла. Может они вернут нас обратно, разыщут наших попутчиков и тоже возвратят их в наш мир.
  Мир…
  Как, интересно, называется этот?
  Что говорил тот громила? «You are in Tsintar». Ты в Цинтаре. Вроде бы так. Если какой-нибудь умный английский учёный ещё не придумал такого слова, то так мир и называется. Цинтар.
  Интересно, а что это за мир?
  - Андрей! – чуть ли не закричала Соня.
  И только теперь я понял, что на ноге пробита артерия. И что в меня попала не одна пуля, а две. Одна порвала сухожилие, другая вскрыла артерию. Кровь била фонтанчиком. Слабым, медленно выпивая из меня кровь, но фонтанчиком. За сколько минут человек истечёт кровью при повреждении артерии? Чего не знаю, того не знаю.
  Только вот как я не заметил этого?
  Я, будто прочитав мысли Сони, снял кардиган и оторвал рукав рубашки там, где прошлись пули по моему плечу. Интересно, а хватит ли этой длины, чтобы наложить тугую повязку?
  Я надавил на артерию пальцем, перекрывая ход крови. Боль моментально пронзила ногу. Теперь я увидел, куда попала пуля. От колена вверх это было где-то с ладонь. С мою ладонь.
  Повязка была отвратительная. Рукава еле хватило, чтобы перевязать ногу. И достаточно было только завязать рукав – тот уже служило давящей повязкой.
  Будь у нас бинты, она бы вышла получше.
  Соня присела рядом со мной на землю. Некоторое время мы молчали.
  - Куда дальше? – спросила Соня.
  - Не знаю, - откровенно ответил я и опустил глаза. Неприятно осознавать, что хоть ты и ушёл от неприятностей, они никуда не пропали.
  Мы опять замолчали.
  - Может, - предложила Соня, - отправиться в харчевню, кабак. Или как это называется?
  - Разницы в произношении нет. Но и валюты местной у нас нет, - ответил я. – Предложить им наши рубли? Вызовут опять инквизицию с автоматами. Или этих Контролёров.
  - Может, тогда побродим по городу, осмотримся. – Она замолчала. – Блин, у тебя же нога.
  - Кстати, то, что «у меня нога» радости мне не доставляет. Мы, может её неправильно перевязали. Ещё заражение пойдёт.
  Мы опять замолчали.
  Как же тягуче и неприятно – ждать чего либо. Ждать внезапного штурма города. Ждать человека, который придёт и либо даст монету, либо убьёт. Ждать новой автоматной очереди. Ждать нового прихода инквизиции.
  - Соня, ты знаешь, почему они напали на меня? – спросил я.
  - Нет.
  - Потому что я сказал то, что увидел. А именно увидел я то, что инквизитор был огненного цвета.
  - И что? – не поняла она.
  - Все, кто за сегодня успели меня ударить – Алина, Пашка и Коля – все они были этого цвета. Я подумал, что от людей такого цвета добра не жди.
  - Допустим, - сказала Соня. – А как ты увидел их цвет?
  - Помнишь тот момент, когда мы искали твоего брата? Там мы набрели на три дерева стоящих треугольником. На каждом были буквы «С» и «Л». Я коснулся. И увидел твой цвет. Голубой. При том, при всём, что глаза у меня были заполнены слезами. Когда Коля залепил мне кулаком по рёбрам, глаза заполнились слезами, и я увидел его цвет. Оранжевый. Такие ж «пироги» были и с Алиной, и с Пашкой.
  - И ты хочешь сказать…
  - Не хочу, - оборвал я её. – При выделении слезной жидкости я вижу, какого цвета люди.
  - Может, - предположила Соня, - это их эмоции?
  - Может быть, - ответил я. – Может это их характер. А может, это отражение их в жизни. Какими они будут. А нет, стой. Алина с Пашкой не могут быть ворчливыми или агрессивными. Скорее всего, да, это эмоции. Знать бы только, что каждый из них значит. Слушай…
  - Что? – заинтересовалась она.
  - Залепи мне пощёчину.
  - За… - Она поняла зачем. И размахнулась. Я закрыл глаза.
  Знаете, сцены в фильмах, когда главный герой должен убить своего друга. Он говорит, что не может зарезать того, с кем знаком с детства. Что он не может убить того, с кем вместе учился, с кем вместе служил в армии, с кем вместе работал.
  Забудьте их! Это не фильмы, это – жизнь!
  Ладонь познакомилась с моей щекой, как и полагается – смачно, хлёстко и больно. Щека налилась огнём и болью.
  Но слёзы я даже не почувствовал.
  - Не действует? – спросила Соня.
  Я помотал головой, держась правой рукой за щёку.
  - Больно, - сказал я. – Но не обидно. Ведь мы сделали это сговорившись. Я уже настроился, что будет больно. И ничего не получилось.
  Мы опять замолкли.
  - Соня, - спросил я. – Как это у тебя получается? В смысле, как у тебя получается «специально» слезиться?
  У сони была странная способность слезиться «без повода». Она могла по своему желанию прослезиться. Вряд ли, вспоминая самые грустные моменты своей жизни. Вряд ли, говоря самой себе фразы пессимиста. Но как-то это у неё получалось.
  - Я сама не знаю, - честно ответила она. – А как там, на плахе, тебе удалось увидеть эмоции инквизитора?
  - Не знаю, - повторил я её фразу. – Глаза как-то резко защипало.
  Я зевнул.
  И понял, что Бог-то видит – не хочется нам оставаться здесь.
  Слезы выделилось мало, но я смог различить мутные силуэты людей. Сквозь стены было видно огромное скопление народа. Все были какого-то зелёного цвета. Это, верно, кабак.
  Дальше три оранжевых цвета. Нет, не оранжевых – огненных. У меня была опаска, что они идут за нами, но всё обошлось. Это была стража. А тот, кого они несли, третьего, был преступник.
  Дальше странный чёрный силуэт.
  - Твою мать! – сказал я.
  - Что такое? – спросила Соня.
  - Там чёрный силуэт. Как думаешь, стоит ли ожидать добра и приветливости от человека, у которого эмоции чёрные?
  - Думаю, точно не стоит, - ответила Соня.
  Я смотрел за силуэтом.
  - Ядрёна вошь! – сказал я с ноткой страха. – Эта штука идёт прямо на нас.
  «Чёрный» не шёл. «Чёрный» «летел» на нас. И ладно, если б он остановился, завернул за угол и продолжил бежать. Он бежал прямо по курсу к нам.
  И кто это теперь?
  Инквизитор? Какой-то бешенный инквизитор-охотник, которого послали убить двух подростков. Не исключено, что это может быть некий Контролёр, которого выслали по такому же приказу.
  А может это очередной вендиго, только чуть подрастерявший свои способности быстрого бега. Или это всё-тот же вендиго, что и в нашем мире, только тут он бегает медленней. А может, это его прототип. Там, где он бегает на Земле, можно увидеть его прототип тут. Убивает он человека там, убивает человека его прототип тут.
  Чёрный силуэт подбежал к нам.
  Нет, совсем это не было похоже ни на инквизитора, ни на Контролёра, ни на вендиго. Это был рослый двадцатилетний мужчина. У него были иссиня-чёрные волосы, яркие, зелёные, прямо как во всяких мультиках, глаза. Щёки были впалые. На левой щеке была недавно поставленная, а может и свежая, отметина толи меча, толи кинжала. Этот шрам занимал всю щёку, проходя вертикально.
  На нём были… обтягивающие джинсы. Ну, да, проведя здесь некоторое время, для меня это стало в диковинку. К кожаному поясу был привязан кинжал, как у меня. Куртка была тёмно-коричневая, кожаная. На «молнии».
  Не смотря на его грозный и воинствующий вид, смотрел он на нас дружелюбно. Его цвет начал мигать. Нет, это случилось по моему желанию, когда я захотел его разглядеть.
  - Тише, - моментально сказал он. Эта фраза «мигнула», как молния в разгар грозы. – Я свой.
  Что значит свой?
  Я начал медленно пятиться к стене. Тянул своё тело руками, помогал «целой» ногой.
  - И как это понимать – «свой»? – заступилась Соня. Ей тоже было страшно.
  - Я тоже вижу цвета людей, - сказал мужчина, смотря на меня.
  - А с каких пор я должен верить человеку в этом сумасшедшем мире? Если в меня из автоматов палила инквизиция!
  - То было не инквизиция! – оборвал меня мужчина. – То были Контролёры. Это мир Средневековья, здесь автоматов ещё нет.
  - Нет, я понял, что та тройка – Контролёры, - начал спорить я. – А кто по мне палил из окна?
  - Из какого окна? – не понял мужчина. – Контролёры всегда тройкой ходят.
  - Ну, вот, - сказал я, - тем более.
  - Ту не понимаешь, мальчик, - сказал мужчина. – Тебя не насторожило, что когда ты сказал, какого «цвета» инквизитор, по тебе открыли стрельбу?
  Я опустил голову.
  - Получается, - проговорил я, - мы в дефиците?
  Он кивнул.
  Я, наверное, дурак. Если я верю каждому встречному.
  Поглядите сами. На плаху пришёл инквизитор и сказал, что вернёт нас домой. Чем это кончилось? У меня прострелено плечо, порвано сухожилие и вскрыта артерия на ноге.
  Я пошёл в дендропарк, в надежде, что найду ответы на свои вопросы. Чем это кончилось? Погиб Лёха.
  Я наивный дурак.
  Но с другой стороны. Такие, как я в этом мире - редкость. И тут я встретил одного из таких людей. Или не людей, но тут уже совсем другое.
  Он предоставляет нам шанс узнать хоть что-то.
  Инквизитор и Контролёры нам тоже самое говорили.
  - Нет, - твёрдо ответил я.
 
  Что случилось, я так и не понял. Всё произошло моментально, как мигает молния в небе, полном туч. Как поражает пуля, выпущенная подготовленным человеком из снайперской винтовки. Так же моментально, как вспоминает девочка свой первый поцелуй.
  Мужчина обнажил кинжал, пристёгнутый к поясу, и с размаху ударил меня эфесом…
  Куда?
  Да не знаю я, куда.
  Когда я очнулся, не чувствовалась боль. Ни головная, ни физическая. Как будто просто снотворным напоили. Только вот, я помню, что он ударил меня.
  Очнулся я в очень странном месте.
  Я думал, что очнусь в доме этого «видящего цвета». В тёплом, уютном доме. Думал, буду лежать на кровати, поверну голову в сторону, а там микстура от головной боли.
  Гипотеза у меня была и другая.
  Я думал, что очнусь в воняющей сыростью, затхлостью и гнилью темнице. По стенам ползут слизни, в углах пауки. Решётка очень старая, но с моими силами её выбить не получится. Пол в грязи, воде и дерьме.
  А хренушки!
  Я очнулся там же, где меня и вырубили. Всё оставалось таким, каким я помнил это. Мощённая камнем дорога на улице. Дома, стоящие так близко друг к другу, что создаются ощущения, будто это одно здание, вроде квартиры.
  Стоп!
  В окнах горел свет. Свет яркий, не похожий на свечу или факел. Свет был от настоящей люстры или лампы.
  Значит, здесь есть электричество! Значит это уже не отсталое Средневековье.
  Я повернул голову.
  Со мной не было Сони.
  А вот это уже плохо! Куда она могла деться? Уйти куда-то? Её нашла стража и увела в темницу?
  Чувство досады, лёгкое, как пёрышко, и острое, как игла, пронзило меня. Очень досадно терять подругу, когда ты находишься в чужом мире. Очень досадно терять единственного компаньона в этом ужасном скоротечном городе.
  Я повернул голову вперёд.
  И заметил на параллельной стене знак. Пурпурным и кровавым вперемешку цветом сверкал знак «С/Л». Тот самый, что мы видели в дендропарке, перед тем, как переместиться в этот мир. И мы переместились сюда, только когда зашли за дерево, на котором был нарисован этот знак.
  Значит, я смогу вернуться! Значит мне, наконец-то, дают возможность уйти! Значит, не всё потеряно!
  Только вот вопрос, смогу ли я доползти до этого портала? У меня порвано сухожилие и вскрыта артерия. И прострелено плечо.
  Смогу ли я доползти до портала на одной руке? Смогу ли я вернуться домой?
  Я пощупал рукой колено. Чёрт, как же он точно, хоть и наугад, выстрелил. Убил двух зайцев одним выстрелом, скажем так. Хотя, пули он всадил в меня не одну, а целых три.
  Ногу просверлила острая дрель боли.
  И тут до меня дошло, что артерия перевязана не рукавом от моей рубашки, а бинтом, солидно и профессионально. Значит, тот мужчина не желает мне зла. Надо его разыскать, расспросить и сказать «спасибо».
  Я пощупал пальцами сухожилие. Оно болело. Но уже не кровоточило. Я попробовал согнуть ногу.
  Странно, я думал, что ничего не получится. Я думал, что я не смогу согнуть ногу. Я думал, что повязка на артерии – это лишь морок и через несколько минут я истеку кровью. Ошибся я только с повязкой.
  Повязка держалась крепко. Но ногу я согнуть не смог.
  А дырке в плече не было.
  Я попытался подняться на одну ногу.
  Помню, как это было трудно на тренировках, когда Анна Александровна заставляла после растяжки вставать с поднятыми руками на одних ногах.
  Должен признать, что труднее вставать, помогая себе руками, но, не используя одну ногу, которая в моём случае отказала навсегда.
  Дополз до этого знака я минут за пять. Дополз. Дальше-то что делать? Что я делал тогда? Нажал на буквы. Тогда этого не получилось, но если это другой мир, то может получиться.
  Я протянул руку к буквам.
  - Чё ты делаешь?- Спросил тот, кто меня вырубил и доставил сюда. Слово «чё» он произнёс пискляво. – Здесь моя Линия. Не бойся.
  - Я и не боюсь, - буркнул я. – Ты кто? – Я решил отбросить в сторону все элементы вежливости и перешёл на «ты».
  - В смысле? – не понял он. – Как меня зовут?
  - Это потом, - сказал я. – Кто ты?
  - Ревьюче, - ответил он. – Как и ты.
  - А можно понятнее. Кто такой Ревьюче?
  - А ты пока не догадываешься?
  Я помотал головой.
  Он подошёл ближе.
  - Пацан, - сказал он, - давай зайдём в здание, выпьем, я всё объясню.
  - Мне пить ещё рано, - буркнул я.
  - Тогда просто всё объясню, - настаивал мужчина.
  - Я ходить не могу.
  Он помолчал.
  - Это дело поправимое.
  Он прочертил круг кончиками пальцев левой руки. Затем, сжав кулак, потянул руку на себя. Он тряхнул рукой в мою сторону. Нет, именно в сторону моей ноги.
  - Помогло? – спросил он.
  Я, толкая руками землю, упираясь ногой, попытался встать. Не получилось.
  На что он рассчитывал? Он тряхнул рукою в мою сторону. Мне, почему-то показалось, что он вытянул энергию из кого-то, как я из громилы той троицы. Только вот, когда тряхнул рукой я, мою цель разорвало на части.
  А он сделал это в надежде вылечить мою ногу.
  - Да мать твою, - выругался мужик. – Пацан, где твоя линия?
  - Знать бы ещё, что это такое, - огрызнулся я.
  - Вставай, пошли в хату, - сказал он. И тут мне почудилось, что он коренной русский. Даже нет, не так. Мне почудилось, что он не прилежный воспитанник ВУЗа, который в жизни мата не слышал. А «натуральный» сельский мужик.
  Он помог мне встать. Нога, куда угодила пуля, уже не отзывалась болью, но и встать я на неё не мог. Эта нога была мне лишним грузом. Она не помогала идти, а наоборот, усложняла всё.
  На удивление быстро мы дошли до «хаты». Она находилась не далеко. Как я и предполагал, дом оказался прямо за стеной, где был вычерчен знак «С/Л».
  В доме было скудно для нашего времени и удивительно богато для Средневековья. В каждых углах, возле каждой стены располагалась роскошная мебель из красного дерева. Все стулья, все столы, все полки.
  Мы уселись за стол.
  Мужчина посидел несколько секунд, а потом, будто умирая от жажды, подошёл к пузатому бочонку и налил себе пива.
  И так, - сказал он, усаживаясь за стол. – Для облегчения беседы представлюсь: я – Валентин. Назовёшь Валей – получишь затрещину.
  Я кивнул.
  - Так вот, - продолжал он. – Ты оказался, как ты уже понял, в параллельном мире. – Он кивнул. – Мир называется «Цинтар». И, как ты понял, здесь Средневековье.
  - «Мутировавшее» донельзя, - добавил я. Валентин не обратил внимания.
  - Цинтар – центральный мир отдела «А». Таких отделов всего два. Так вот, Цинтар…
  Автоматная очередь с треском разбила стекло, раздробила Валентину череп.
  Вот гад, стрелок успел сменить место обстрела.
  Я даже не стал смотреть на медленно оседающего, точно тонущего, Валентина.
  Я в ужасе вскочил со стула.
  Губы дрожали. Сердце колотилось. Кровь пульсировала в висках. Странно. Очень странно. Если я всё-таки ранил стрелка, то, логичнее всего, я попал ему, либо в ногу, либо в поясницу. Он не мог даже доползти до нас.
  Так, если он стрельнул в Валентина, то может выпустить очередь и в меня.
  Мгновенно упав на пол, я пополз вперёд. Туда, где нет окон. Туда, где я выйду из сектора обстрела.
  Или туда, откуда я смогу выстрелить в убийцу. Хотя, если ещё смогу…
  Я лежал на полу и ждал.
  Ждал, когда в дверь вломится стрелок, продырявит меня пулями, схватит, свяжет и будет пытать. Ждал, когда, неизвестно откуда, появится портал. А что? Если мы появились на плахе, где портал открыться не мог, то сможет открыться и здесь.
  Я ждал.
  Нет. Надо мыслить логически. Мы попали сюда, зайдя в портал, помеченный знаком. Так? Сейчас я нахожусь в помещении, которое помечено там же знаком. Так? То есть, где-то должен находиться портал.
  Стрелок за окном сидел пока «тише воды, ниже травы». Чего он ждёт? Пока я встану с поднятыми руками, мол, не стреляйте, я сдаюсь. Ждёт, пока будет шанс застрелить меня так же, как и Валентина. Ждёт момента, когда сможет размазать мои мозги по стене.
  Я медленно пополз к первой, попавшейся на глаза, двери. Дверь никак не походила на портал. Однако, три дерева в дендропарке тоже не обещали нам путешествие в другой мир.
  Валентин с глубоким вздохом и стоном приподнялся.
  Убиться ботинком!!!
  В этом мире что, окончательная смерть наступает, только когда в сердце вгонят осиновый кол, а голову отсекут к чертям. Неужели, в этом мире возможно выйти из бесконечного Ничто, встать и пойти, как ни в чём не бывало? Смерть необратима! Смерть бесконечна! Вернуться после смерти нельзя!
  Валентин, держа руки у виска, присел под самым окном. И ждал.
  Он сделал то же движение, что делал, когда пытался вылечить меня. Провёл кончиками пальцев левой руки круг, схватил невидимую верёвку и дёрнул на себя.
  Он выскочил из укрытия и в мгновение ока выкинул руку вперёд. Эффект был потрясающий. Как только Валентин встал из-за укрытия, я сразу же кинулся к окну и увидел.
  Две огромные руки с когтями схватили стрелка за оба предплечья. И дёрнул, разрывая пополам. Выплёскивая густой и вязкий на вид кисель из крови и внутренностей. Две половины стрелка упали на землю.
  Руки схватили эти две половины. Сзади этих «карателей» открылся небольшой круглый фиолетовый портал. И они утащили эти половину непонятно куда.
  А что, очень удобно. Если на таких Ревьюче, как мы идёт охота, то это идеальный способ заметать следы. Разве что кровь. Но кровь, как мне кажется, на улицах Средневековья не редкость. Даже столько.
  Я поглядел на Валентина. Кровь из его виска уже не шла. Дыра полностью исчезла. Вот это я бы назвал Феномен (с большой буквы). Человек получил очередь чуть ли не в упор. Внутренность его головы стекает по стене, а на нём ни царапины.
  Валентин заметил мой недоумённый взгляд и пояснил:
  - Здесь моя Линия.
  Что мне сказали эти слова? Понял ли я что-нибудь? Его, наверное, это не интересовало.
  - Пошли к порталам, - сказал он. – Там всё объясню. Тем более, там безопаснее.
  Дверь, в которую я хотел спуститься, вела именно к порталам. Вот, как в воду глядел!
  Мы спустились по винтовой лестнице в подвал.
  Если я называл прежде обиталище Валентина скудным, то про подвал я вообще помолчу. Стены там были абсолютно голыми. Ну, наверное, для Средневековья это норма. Кроме порталов там не было ничего.
  Я представлял порталы в другое измерение иначе. Я представлял себе непробиваемые стальные двери, которые открываются не «Сим-сим откройся», а ключом, который подделать невозможно. Или, например, электрическое оборудование. Шлемы, присоски, компьютеры, которые лишь подталкивают ваш мозг открыть портал.
  «Хренушки», - сказала мне реальность.
  Там были те же три дерева, что мы видели в дендропарке, только они стояли треугольником, как те, а в ряд. Одной линией. То есть, «дверей» было не три, а две. А значит, они ведут в два центральных мира.
  Валентин неизвестно откуда достал стулья.         
  - И так, - начал он присаживаясь на одно из них. – На чём я там остановился?
  Я пожал плечами.
  - Ах да. Значит, гляди. – Он извлёк неизвестно откуда листок и прочертил прямую линию. – Это ваш мир. А это, - он прочертил другую линию напротив, - мир ему параллельный. Точнее, это две параллельных вселенных. Вратами в эти параллельные миры являются центральные миры. Центральный мир отдела «А» - это мир Цинтар. Мы с тобой прибываем в нём. А центральный мир вашего отдела, «Б», - это Аквитар. Проще говоря, Земля.
  Он достал из кармана сигарету и зажигалку. Закурил.
  - Так вот, - продолжил он. – Только попав в один из этих миров, ты сможешь путешествовать в другие, его ответвления. То есть, понимаешь, если наши два отдела параллельны, то и «лепестки», которые окружают центральный мир, параллельны им. И у тебя не получится из этого мира попасть, например, в Архот, мир из отдела «Б». Ты меня понимаешь?
  Я кивнул.
  - Так вот, - продолжал он. – Миров-«лепестков» от центрального очень много. Пока нам известно двести в отделе «А» и сто девяносто один в отделе «Б». Так, стоп, я тебе хотел что-то сказать. Ах да. Значит, отдел «А», там, где мы сейчас находимся, это миры, отставшие по развитию от вашего Аквитара. То есть, самые «продвинутые» миры в этом отделе – это миры, отстающие от Земли на две сотни лет.
  - Ё-моё, - только и проговорил я.
  Он кивнул:
  - Да. В отделе «Б» все миры идут по развитию дальше этих двухсот лет. Самые продвинутые миры там – это миры, идущие с Аквитаром в одном времени. Понимаешь, нет мира, который был бы выше по развитию, чем ваша Земля. Ну эта вероятность составляет девяносто восемь процентов. Кстати, все миры отдела «А» похожи на средневековье. Но нет мира, который бы в точности копировал Средневековье. В этом мире, например, Крестовые походы начались не с целью «освободить гроб Господень», а с целью всех обратить к Христианству. Так, вроде ничего не забыл. Задавай вопросы. Может тебя что-то непонятно.
  Я подумал. Потёр лоб. Что же ему задать?
  - Кого позвал палач, когда мы прибыли сюда? Кто такие Контролёры?
  - Контролёры? – Он почесал в затылке. – Упыри одним словом. Дрянь!
  - И всё же? – настаивал я.
  - Контролёры – это люди, которые контролируют перемещение из мира в мир. Помогают перемещаться между мирами. Их станции можно назвать пересадочными. За плату они проведут, кого хочешь через портал.
  - Это они гнались за нами? – спросил я.
  - Да, - лаконично ответил мне Валентин.
  - Ты сказал, что это Средневековье. Так почему же здесь столько огнестрельного оружия? И почему Средневековье так «испорчено»? Не знаю почему, но мне кажется, что средневековье должно выглядеть по-другому.
  - Про оружие ты не прав, - сказал мужчина. – Оружием располагают Контролёры. Им это для облегчения работы. Они обычно ходят тройкой. Ты же видел, там был мужик-громила с мечом, другой – с автоматом. Третий – с посохом. Он – маг. 
  - Как маг. – У меня глаза на лоб полезли. – Как это так – маг? А почему он в меня файерболл не кинул? Почему он не сжёг меня изнутри?
  - Потому что его способности действую только в том мире, где не действуют автоматы и мечи. А берут таких в тройку только для устрашения.
  Я помолчал, шаря своими мозгами, ища подходящий вопрос.
  - Где моя подруга? – спросил я резко.
  Некоторое время он молчал. Потом осмелился сказать:
  - Она исчезла, как только я вырубил тебя.
  - А вот это брехня! – огрызнулся я. – Как она может исчезнуть? Она этот упырь Контролёр?
  - Я не знаю, как она исчезла, - повысил голос Валентин. – Это не моя забота! Отыщешь её, как только сможешь…
  Он не договорил.
  - Ядрёна вошь! – воскликнул он. – Чуть не забыл! Вот так всегда.
  Я не понял.
  - Тебе не интересно, почему ты видишь цвета людей? Назовём их пока эмоциями. Интересно?
  Я кивнул.
  - Ты видишь эмоции людей, потому что ты Спектровой.
  Я опять не понял.
  - Начнём всё сначала. И так, в мозгу людей есть клетка, которая хранит в себе огромный заряд энергии. Эта клетка есть во всех людях. И так. – Он взял паузу. – Если человек научился по-настоящему отличать, что хорошо, что плохо. Когда он научился понимать эмоции людей, страх, ненависть, радость, он становится Спектровым. Ты знаешь, что такое спектр?
  Я помотал головой:
  - Нет. Я в шестом классе. Физики ещё нет. Что-то, наверное, связанное с… - и тут до меня дошло. - С цветами.
  Он кивнул.
  - Скажу тебе просто: спектр – это набор цветов. Цветов радуги. И так. Человек научился понимать настроение и эмоции людей. Но понимает он это условно. Он это предполагает. Он точно не знает, ошибся он или сказал правду. Такая простота. Скажешь ещё, что таких людей должно быть много. Да нифига! Помнишь, я тебе говорил про клетку в мозгу? Так вот, при контакте человека с параллельным миром, эта клетка оживает, выбрасывает накопленную энергию и начинает работать. Знаешь, куда уходит энергия? В твои глаза.
  - Разве, не в слезную жидкость? – возразил я.
  - Это поначалу так. Потом ты сможешь видеть эмоции людей по собственному желанию. У тебя, кстати, как и у всех Спектровых, откроется способность открывать порталы в другие миры. Следующая деталь – это цвет Спектрового. Ты заметил, что когда я подошёл к тебе, у меня был чёрный цвет?
  - Дайте-ка догадаюсь, - сказал я. – Цвет чёрный за счёт той накапливаемой энергии в клетке мозга.
  Валентин поглядел на меня как-то странно.
  - Угадал, - сказал он. – А знаешь, почему на тебя кинулись Контролёры? Потому что ты Спектровой. Ревьюче – это Спектровой, на межмирогом языке. Видишь ли… – Он взял нервирующую паузу. – Ты сам убедился, что мы можем высасывать эмоции из человека. Мы можем сделать человека, от которого струится радость, грустным. А человека, который испытывает страх, сделать спокойным, что он будет как удав. Но если мы выпьем весь «цвет» из человека – он умрёт. Заметь, что цвет всасывается в нашу руку. И сохраняется там. Не дай Бог, махнёшь рукой, попадёшь в человека – того на части разорвёт. Кстати, убийство противника таким способом у половины Спектровых разное. От обычного разрывания на куски, вплоть до того, что появиться из неоткуда великан и… ну ты сам понимаешь.
  Я поморщился.
  - Так вот, - продолжал он, закуривая уже третью сигарету. – Контролёров, да и правителей разных миров, стало это страшить. Они объявили войну Спектровым. И за десять лет вырезали половину наших. Заметь, всё это делали Контролёры. Они ещё, гады, обзавелись одеждой, под которой невозможно увидеть из эмоции.
  Так вот почему я не видел ни стрелка, ни тех троих громил-Контролёров.
  - Ещё из-за финансовой невыгодности, - сказал Валентин. – Видишь два портала? – Он мотнул головой в сторону порталов. - Один выкинет тебя обратно в Аквитар. А другой выведет тебя в коридор, где будет видно семь дверей в разные другие миры. Знаешь, почему семь?
  - Догадываюсь, - проговорил я.
  - Цветовой спектр состоит из семи цветов. И каждая дверь выбрасывает в определённый мир, в определённое место. Горит дверь красным, значит, тебя выкинет в место, где самое большое скопление злости. Будет дверь зелёная – выкинет тебя в место скопления радости. Ну ты понял. И если Контролёры могут провести в три-четыре мира, то мы можем провести в семь. Если они проводят в место, где находится их станция, то мы можем провести в нужное для человека место.
  Я попробовал встать. Я забыл, что моё сухожилие порвано, что кости на моей ноге раздроблены. Но я смог встать. Начал ходить из стороны в сторону.
  Как же было отрадно, что теперь я снова могу ходить. Что я не останусь инвалидом.
  - И понимаешь, - продолжал Валентин, - если запустить злодея в зелёную дверь, то место, куда переносит дверь, поменяется. Ведь там, где было весело, станет грустно или страшно. Соответственно и переправится назад, ему будет трудно. Да, кстати, место, куда переправляет дверь, раз в день меняется. Ну ты понимаешь из-за чего. Так вот, это просто нарушение. Чего? Да не знаю! Просто, если ты в место скопление зла пропустишь батальон вооружённых солдат, то, соответственно, всё пойдёт наперекосяк. Кстати, такое уже было когда-то. – Он помолчал. – Ну, ты понял, из-за чего мы в дефиците.
  - Да, - ответил я. – А что это за место? В смысле, ты называешь это Линией. А что это за Линия? Почему, когда тебе очередь в голову выпустили, ты поднялся, как ни в чём не бывало?
  - Если я – Спектровой, то это – моя Спектральная Линия. Это место, где мне легче всего даётся открытие порталов. Мы, Спектровые, между собой это называем это «исполнитель желаний». Знаешь почему? Потому что здесь порталы стоят открытыми. И они воздействуют на тебя. Я забыл сказать, что та клетка мозга, которая сделала из тебя Спектрового, она открывает и чувствует порталы. Эти порталы в своё время подпитывают клетку эмоциями. Такой вот симбиоз. Эмоции от порталов поступают регулярно. Представь, что клетка – это натянутая струна. Эмоции из порталов дёргают эту струну. Благодаря этому, клетка ускоряет тебя, твой срок жизни, твою силу и твою регенерацию в сто раз. То есть, если ты на своей Спектральной Линии, то убить тебя практически не возможно. Отрежь голову, авось прирастёт. Но стоит тебе отойти на километров одиннадцать, твоя скорость, все твои мега-способности становятся шиком. Отойдёшь от Линии ещё на пять километров, не сможешь вернуться обратно. Порталы открываться на ней не будут. Вместо базы-бункера это станет твоей ареной.
  - Что же тогда делать? – не выдержал я.
  - Делать новую.
  - Строить?
  - Нет. Я тебе попозже расскажу, как это всё сделать. Ядрёна вошь, опять забыл сказать, что к Спектровым повышенная агрессия.
  - Забыл? – разозлился я. – Забыл?! Меня сегодня лупили все, кому не лень, а ты об это говоришь, как будто это вообще значения не имеет.
  - Это, кстати, совсем не мешает.
  Я помолчал. Гнев прошёл.
  - Как делать Спектральную Линию? – спросил я.
  - Гляди, - улыбнулся он. – Я тебе сейчас дам листок, - он достал из-за пазухи хрупкий, как стекло, листок, - ты должен выучить весь цветовой спектр. Ты должен знать, какому цвету соответствует какая эмоция. Так вот, высасываешь из каждого человека немножко эмоции. Всего ты должен выпить семь, как ты уже понял, цветов. Красный, оранжевый, жёлтый, зелёный, голубой, синий, фиолетовый. Только чуть-чуть! Не хватало ещё, чтоб ты невинного человека убил. Потом берёшь меленькую баночку или фляжку. Прорезаешь палец. И потихоньку выливаешь кровь вместе с накопленными эмоциями. Баночку либо прячешь куда-нибудь. Либо, так надёжнее, выбиваешь дыру в поле здания, ставишь туда банку и заливаешь туда бетон.
  Настало молчание.
  Я подошёл, сел на стул.
  Что бы сейчас спросить? Он, сам тоге не зная, ответил на все мои вопросы. Нет, не на все, но по крайней мере – на те, которые меня интересовали больше всего.
  - Сейчас мало Спектровых? – наконец спросил я.
  - Как по-твоему? – вопросом ответил Валентин.
  - Всё также. В дефиците.
  - Хрен там, - ответил Валентин. – Хоть за ними и идёт охота, Спектровых стало больше. Они с самого начала поняли свои преимущества. Я имею в виду перемещения через миры, Спектральные Линии, в которых мы бессмертны, взгляд, позволяющий видеть сквозь разные предметы. Ну, за исключением одежды Контролёров. Так вот, поняли Спектровые, что за ними идёт охота. Двадцать лет мидели – тише воды, ниже травы. Двадцать лет, представляешь? За это время можно стать дедом. Ну, кто-то им и стал, а кто и нет. Кстати, как ты понял, способности Спектрового не передаются по наследству. Так вот, танками Контролёры не обзавелись. Потому что есть миры, где эти танки настолько в диковину, что сам Мир, сама реальность этого мира уничтожит танк. Автомат – ещё как-то, а танк сразу копыта протянет.
  Теперь встал Валентин. Размять кости.
  - Представляешь, в некоторых мирах все Линии Спектральные в радиусе одиннадцати километров от одной, принадлежащей очень влиятельному Спектровому, огородили. Сначала просто сеткой – кто-то из ваших миров отдела «Б» припёр. Потом – частоколом. В итоге построили город. Хм… город Спектровых. А что, не дурно звучит. Только они это Спектральной Станцией назвали. Но это был реально город. Там были и люди хорошие, дружные. И Контролёры доброжелательные. Таких станций было, кстати, очень мало.
  - В Цинтаре есть? – спросил я, ожидая, когда Валентин сядет.
  - Спектровой, не строй из себя дурака. Цинтар – центральный мир отдела «А». Понимаешь, - он снова взял листок, где чертил две параллельные линии, - вот – отдел «А». – Он начертил что-то вроде ромашки. – Вот – Цинтар. – Он указал на середину цветка. – А все остальные миры – это лепестки. То есть, прежде, чем попасть например в Аристар – это мир, повторяющий Древнюю Грецию – надо попасть именно в Цинтар. То есть, сюда прибывают новые люди. Находя таких, Контролёры вербуют их себе. Ну, или вербуем мы, если человек Спектровой. Ты понимаешь?
  Я помотал головой.
  - Цинтар – мир, где Контролёров – хоть залейся. Начни ядерную войну против них, останется ещё тысяч пять в конце.
  Теперь я понял.
  Мы опять замолчали.
  Такое молчание, обычно, испытывают парень и девушка, когда они встретились на очередном свидании, но сказать им друг другу больше нечего.
  - Я был сорвиголовой, - вдруг сказал Валентин. – У нас в Цинтаре есть место, где слишком много радиации. У вас такое место в Аквитаре есть?
  - Да, - ответил я. – Припятью называется. Там в одна тысяча девятьсот восемьдесят шестом году взрыв произошёл. Взорвалась атомная электростанция. АЭС, проще говоря. И вот, когда АЭС взорвалась, в окружающую среду выбросило огромное количество радиации.
  - Ясно. Это, наверное, тот элемент, что делает наш мир и твой параллельными. Так вот, место, где много радиации. Там толком никто не знал, откуда взялась радиация, и что было раньше на этом месте. Мы с друзьями отправились туда. Нас было трое.
  - Там же радиация, - сказал я. – Вам что, тогда жить не хотелось? Вы же облучиться могли.
  - Именно, что не хотелось, - сказал Валентин, с ноткой горести. – Мои родители умерли, жена бросила. Из-за нищеты стража посадила в тюрьму. Я оттуда сбежал, меня в розыск объявили. А люди здесь такие, что родственник может сдать какому-нибудь инквизитору. С «напарниками» было то же самое. Я, считай, их с собой из тюрьмы забрал. Нам нечего было терять. А узнаешь, откуда радиация, или что это за место, авось снимут обвинения и присвоят титул. Мы приехали туда. Разошлись в поисках всяких там предметов. Любых.
  - Сталкеры, блин, - сказал я.
  - Мужики куда-то пропали, уроды. А я стоял на одном месте около минуты. Глядь, а тут всё меняется. Из чистого поля, где стоят ограды с надписью «Радиация», место превратилось в какой-то город. Да, кажется, то была Припять. Со мной начала происходить та же фигня, что и со всеми Спектровыми. Видел эмоции людей. Но это было попозже. Потом я узнал, что вообще грань между мирами очень тонкая. А в… как он называется?
  - Чернобыль, - сказал я.
  - В Чернобыле, после взрыва АЭС, в некоторых местах эта грань вообще отсутствует. Меня нашёл первым Спектровой Игорь. Рассказал, что да как. Помог вернуться обратно. Сказал, как сделать Спектральную Линию. Человеком он был хорошим. Ну, я ж прибываю обратно в Цинтар. А там столпились Контролёры. Все дулом автомата на меня целятся. Что-то говорят на межмирогом языке. И тут мне на помощь приходят земляки Спектровые. Откуда они были, не помню, расстреляли Контролёров, увели меня подальше и ушли.
  Он взял паузу.
  - Вот, живу я тут как бы один. Конечно, в радиусе одиннадцати километров есть Спектральные Линии, но никто в гости не ходит, никто не пытается Станцию построить. А всё из-за этих Контролёров. А так… приглашают меня из других миров на вечеринки всякие, на пиры-трапезы. Но всё равно мне одиноко.
  - Обзаведись подругой, - весело предложил я.
  - Да я после сегодняшнего на улицу выйти боюсь.
  Я опустил глаза.
  - Да едрить-колотить! – вдруг сказал он. – Меня, кажется, склероз коснулся. Забываю всё на ходу. Я сказал, как открывать порталы?
  - Нет, - помотал головой я.
  - Гляди, - сказал он. – Порталы ты, вернее клетка твоего мозга, может открывать в любом месте. Абсолютно. Но это очень трудно. Вместе с энергией, что вырабатывает клетка мозга, из тебя может уйти жизненная энергия. Поэтому, порталы ты открываешь на Спектральной Линии. Знаешь, почему там? Ты сейчас скажешь, что там нет ещё порталов, которые бы помогали тебе в этом деле. И отчасти ты прав. Только вот баночка, что ты спрятал на Линии, ну та баночка с энергией, она подпитывает тебя силами. Потом, как ты открываешь первый портал, он начинает питать силами и тебя, и ту банку с энергией. Поэтому на своей Линии ты бессмертный. Так вот, ты набираешь энергию определённого цвета. Только понемногу из разных людей. Ясно? А то рано тебе ещё убивать людей. Собираешь энергию. Потом приходишь на Спектральную Линию. Там ты становишься в просторной комнате, чертишь кончиками пальцев круг в воздухе. Потом обхватываешь воздух, точно верёвку невидимую схватил, и тянешь на себя. Понял?
  Я кивнул:
  - Понял. Это так ты пытался вылечить меня. Стой, так цвет – это энергия человека или эмоции?
  - Это энергия.
  - А почему она всё время меняется.
  - У всего на земле есть энергия. Даже у травинки, но энергию травинки ты не почувствуешь. Так вот, энергия она, подобно воде может течь спокойным ручейком или разрушать скалы своими штормами. Она, подобно воде может ласкать мягкими волнами или топить своими цунами. Энергия постоянно меняется.
  - Красиво сказано, - только и выдавил я. – Ладно, мне надо возвращаться. На Аквитаре меня ждёт семья, и, ещё не материальные, Спектральная Линия и порталы.
   - Хорошо, - сказал он.
   - А нет, стой, - сказал я. – А можно вернуть всех четверых - мы сюда вчетвером попали – обратно домой?
  Этот вопрос поставил его в тупик.
  Некоторое время он стоял и смотрел в пол, а потом сказал:
  - Нет.