раньше

И ничего, что всё проходит и не возвращается, пусть.
Даже усталость становится спасением, поводом к рассматриванию мира сквозь пальцы,
ещё прищурившись при этом,
забросив к чёртовой матери мелкоскоп,
забыв слова негодования,
экспрессию  заменить на бубнёж и шёпот…
А раньше…
О, раньше!
Раньше...  лет так с...
 «раззудись  плечо, размахнись рука»...
Сколько этой рукой наворочено,
сколько сделано и не сделано,
но ведь хотелось, 
очень, страстно хотелось
и верилось, что ещё немного, ещё чуть усилий и получится…
И получалось, часто получалось, редко не получалось.
Но уныния не наступало.
Почесала затылок, приостановилась, взяла дыхание и опять… 
Как в пении
главное не терять дыхания - опоры.
Да, дыхания нет,
нет дыхания -
нет опоры,
какое уж к чёрту пение – шепоток разве что.
Забудешься иной раз,
сделаешь в порыве пару - тройку прыжков,
кольнёт где не надо, и сразу понимание наступает, кто ты и где.
Хороший возраст - возраст мудрости, основательности,
обстоятельности, неспешности.
Иногда сама себя начинаю за всё вышеперечисленное уважать,
ну на фоне себя прошлой, той которая «шашки наголо».
«Всему своё время, - это я так сама себе объясняю. 
Возраст разговоров задушевных...
с собой.
Нет, не вслух ещё,  так - внутренний диалог…
Иногда долгие тёплые беседы,
иногда морализаторством занимаюсь, сама себя ставлю на место,
чтобы не забывалась…
Чтобы не забывалось!
Память, память…
нет, она ещё,  слава Богу не подводит,
но ввергает иной раз в воспоминания,
после которых почему – то не становится легко, как раньше.
Слово это кстати ненавижу, -  «раньше»,
но всё чаще и чаще слышу себя, произносящую это не любимое, -
раньше,  тогда,  давно,  в прошлом... 
в том, что не возвратится, 
в том, что не вдохнуть, не обонять,
не взять на руки,  не потрогать,  не обнять, 
не приголубить,  не поцеловать, 
во что не уткнуться, не  поплакать светлыми и горькими  -  всякими слезами 
как раньше...