ЩЕЛЬ

                Человечество должно избавиться от войны, иначе война
                избавится от человечества.
                Джон Фицджеральд Кеннеди.
                __________________________________________
               
      Ее разбудил доносившийся с улицы непонятный лязг.  Звук нарастал, и вскоре сделался настолько нестерпимым, что заныли барабанные перепонки.

Сглотнув образовавшийся в горле ком, Анна подбежала к окну. По улице, залитой неправдоподобно ослепительным лунным светом, лязгая гусеницами двигались… танки.

- Ну да… - подумала она, - ведь война…

К лязгу и грохоту примешивался еще какой-то  звук, отдававшийся в ушах легким постукиванием и звоном. Анна поискала глазами  его источник  –  привлеченное светом, в оконное стекло монотонно билось насекомое.

Приглядевшись, Анна увидела странное создание с прозрачными бледнозелеными крылышками, отчаянно пытавшееся пробиться сквозь стекло наружу, к манящему свету.

Она приоткрыла окно, и в него тотчас ворвалось морозное дуновение северного ветра, а вместе с ним, потоком, хлынул…  солнечный свет!

- Этого не может быть, ведь сейчас ночь, - пробормотала Анна.

Стрелки часов показывали самое глухое время  -  два часа ночи, Час Быка.
Тем не менее, комнату пронизывали яркие солнечные лучи, в которых весело плясали разбуженные ими пылинки.

Перестав удивляться происходящему, Анна поглядела за окно и наткнулась на внимательный взгляд черных бусинок-глаз. Создание теперь сидело на ветке березы, напротив окна.

- Я ошиблась, - прошептала Анна, - ты птица?..

Потоптавшись на ветке, странная гостья призывно замигала блестящими  бусинами глаз и, расправив крылья, нетерпеливо тряхнула ими, словно приглашая Анну присоединиться к ней. Бледнозеленое оперение блеснуло в солнечном свете и Анна, повинуясь непонятному порыву, шагнула на подоконник.

Внизу, шаркая вращающимися щетинистыми валами, одна за другой двигались снегоуборочные машины.

- Танки… - подумала она, - танки мне только привиделись? Но ведь война? Или все это сон?..

Птица, расправив крылья, вдруг резко оттолкнулась от ветки и закружилась в странном танце,  то взмывая к небу, то приближаясь к самому окну.

Непреодолимая сила повлекла Анну, и немного постояв на краю, она шагнула в открытое окно успев подумать, что вот и все, девятый этаж, и это уже непоправимо.

***

Легкий туман оседая микроскопическими каплями на коже, облачил ее тело в сверкающие под солнцем одежды. Воздушные струи мягко обтекали ее,  солнечные лучи окутывали мягким теплом…

Она летела, ощущая себя внутри невидимой волшебной спирали, сотканной из весенних ароматов и ветров. И спираль эта, раскручиваясь, стирала снежный покров с земли и возносила Анну все выше и выше, туда, где полыхало слепящими лучами солнце…

Внизу зеленели поля, деревья, повинуясь воле ветров, качали кудрявыми кронами. Немного снизившись, она даже смогла разглядеть бегущую меж кустарников лису. 

Впереди показалась чаша некогда плескавшегося здесь древнего моря. На дне этой чаши, словно в колыбели, мирно спал городок, по самые маковки церквей утонувший в тумане. Со всех сторон его окружали меловые холмы, поросшие негустым лесом, а у самого подножия белых холмов, тихо шепча струями, серебрилась узенькая, но глубокая, наполненная родниковыми водами речушка.

Сердце Анны забилось вдруг от неясного предвкушения чего-то необыкновенного и вместе с тем так давно ожидаемого…

Птица, державшаяся впереди, вдруг издала призывный клекот и, сверкнув  черными бусинами глаз, повела Анну вглубь тихих безлюдных улиц.

Вот и знакомый пустырь, заросшая деревьями заброшенная узкоколейка, по которой Анна когда-то ходила в школу. А вот  и улица, родная улица, которая так часто виделась ей во сне, и на которую она уже не чаяла возвратиться.

Сквозь серые штакетины  забора, тянула к ней свои душистые ветви сирень, словно хотела обнять после долгой разлуки...

- Как же так? Ведь сейчас зима, - вспомнила Анна. Разве может сейчас цвести сирень?

Птица, издав напоследок тонкий мелодичный свист, и сделав круг над садом, растаяла меж перистых облаков.

Анна увидела, что стоит у знакомой с детства, отделанной затейливой резьбой калитки.
Ощущая под босыми ногами шероховатую прохладу тропинки, она медленно пошла к дому меж свисающими  с обеих сторон ветвями яблонь и груш обильно покрытых  сочными плодами. Ее ноздри ловили ни с чем не сравнимый аромат родного сада, пальцы осязали гладкость и теплоту согретых солнцем плодов.

В саду, за дощатым столом, на сколоченной из гладко оструганых досок скамейке, сидел улыбаясь в усы ее дед. Чуть поодаль, с ситом наполненным алыми вишнями, стояла и улыбалась бабушка.

- Не может быть… - прошептала задыхаясь Анна. Ведь этого всего нет…

- Этого всего  б о л ь ш е  н е т,  - повторило эхо.

В то же мгновение, картина резко поменялась – деревья согнулись, словно под яростным дуновением урагана, и стали распадаться и сворачиваться, как сворачивается бумага от огня, превращаясь в серый пепел. Анна с ужасом смотрела, как с воем и грохотом летели  стекла и рушились стены родного дома.

Почва разломилась, и под ногами у Анны вдруг разверзлась  щ е л ь. Она росла, ширилась, с оглушительным ревом втягивая в себя обломки ветвей, стекол, и стен.

- Не бойся, - вдруг явственно прозвучал дедов голос, и она ощутила свою руку в его руке.
- Не бойся, - эхом вторил голос бабушки, теперь мы всегда будем вместе.
- Идем!

Ощутив тепло их родных ладоней,  Анна без страха шагнула за ними в разверзшуюся пасть темноты.

***

Обстрел начался внезапно, в два часа ночи.  Никто не ожидал, что ударят по городу. Два снаряда попали в высотку и напрочь снесли угол дома и два верхних этажа.

Разобрав завалы, и вытащив трупы двух стариков и ребенка, в третьей квартире, где оставалась еще одна жиличка, нашли лишь обожженную тушку невесть как попавшей туда птицы. Уцелевшие соседи рассказывали, что видели, как Анна возвращалась поздно вечером домой. А значит, во время обстрела была в квартире, выгоревшей теперь дотла.
 
Но под завалами ее не нашли. Она исчезла без следа…

Вскоре, истерзанный ежедневными обстрелами городок практически опустел. Остались лишь обгоревшие остовы зданий, да ютившиеся по подвалам люди. Те, кому некуда было бежать от ужаса братоубийственной войны.

____________________
Час Быка  -  самое тревожное время суток между часом и тремя часами ночи, когда всё живое защищено наименее всего. Данный промежуток времени также называют  ЩЕЛЬ, или Час Демона. В это время чаще всего наступает смерть.
Фото картины Пабло Пикассо “Герника”.
Герника – город в Испании. Тема картины, исполненной в манере кубизма и в чёрно-белой гамме, - бомбардировка Герники 26 апреля 1937 года, а также ужас испанской революции (1931-1939 годов) и Гражданской войны в Испании.