Слияние. Пробуждение

Ничто так не угнетает... как вид этой шеренги черных, голых скал. По мнению многих, так должны выглядеть мертвые долины Луны. Тут — только одна смерть. Растительности нет никакой, ни следа живого существа, скалы кажутся только трупами скал, вся площадь — гигантским кладбищем. Иногда приходит в голову, что весь край спит каким-то мертвым, летаргическим сном, что он заклят и проклят злым духом.
Во время поездок по пустыне, туристы делают очень много фотографий, но когда потом, по приезду домой они смотрят их, то понимают, что они все практически одинаковы — местный пейзаж абсолютно одинаков на сотни километров вокруг. Рыжеватая пустыня, покрытая редкой растительностью, да горы — больше здесь ничего нет. Всё вокруг выглядит как заброшенный вчерашний день.

Над пустыней сгущались сумерки. Огромный, ярко-оранжевый шар невадского солнца скрылся за горами. Песок, остывая, отдавал в вечернюю тишину остатки тепла. Жизнь замерла.
На бескрайнем иссиня-чёрном небе зажигались звёзды, огромные, яркие. Казалось, до них можно дотянуться рукой. Большая, круглая, полная луна вылезла на небосвод, освещая своим бледным светом странный то ли холм, то ли курган, как-то слишком естественно выглядящий для этих мест.
Вдалеке завыл койот. Прошелестел по песку скорпион. Жизнь в пустыне замерла.

В бункере, скрывавшимся на глубине почти полутора километров под поверхностью, до этих ночных красот никому не было дела.  Системы жизнеобеспечения, переведенные в автономный режим, уже который месяц работали в замкнутом регенерационном цикле. Мощные двери, блокировавшие выходы и способные выдержать средний ядерный удар, не позволяли кому-либо выбраться наружу. Неиспользуемые во время экспериментов помещения были законсервированы. Связь с внешним миром была полностью заблокирована.
По сути, вся жизнь огромного научно-исследовательского комплекса, сосредоточилась лишь непосредственно в самой лаборатории, казармах охраны да нескольких техпомещениях. Да и персонала в бункере оставалось немного. Восемь человек  учёных, пара техников, десятка полтора охранников. «Минимальный контингент», как говорилось в инструкциях.

По внутреннему времени научной станции была почти полночь. Автоматика погасила большую часть ламп, оставив лишь тусклые желтоватые огоньки «ночного» освещения. Несколько техников, переговариваясь, прошли по коридору, ведущему к лаборатории. Несколько светильников, видимо, не выдержав постоянной работы 24\7, вышли из строя.
Повинуясь команде старшего смены, электропитание коридора было отключено. Техники, включив налобные фонари, приступили к своим непосредственным обязанностям. Один из них, вдруг что-то почувствовав, резко обернулся, шаря лучом света по коридору. Не найдя ничего, он ругнулся про себя, проклиная условия работы в замкнутом пространстве, и вернулся к работе.
На немой вопрос старшего, он лишь устало махнул рукой. Напряжение последних месяцев, в котором все они находились, будучи запертыми в бункере, сказывалось всё чаще и чаще. А как хотелось бы выйти на поверхность, вдохнуть полной грудью раскалённый пустынный воздух… К счастью, до конца вахты оставалось чуть больше суток.

Парочка лаборантов, пользуясь тем, что их непосредственные начальники были слишком заняты, обсуждая какие регалии кто получит, чтобы обращать на них внимание, выскользнули из лаборатории. Прокравшись мимо клюющих носом охранников на КПП лаборатории, они, перешептываясь и хихикая, проскользнули в подсобку, располагающуюся неподалёку от комнаты видеонаблюдения. Молодые собирались предаться тем нехитрым удовольствиям, которыми можно обеспечить себя в замкнутом пространстве при наличии свободного времени.

В столовой комплекса в этот день повар был явно не в духе, приготовив на редкость несъедобные блюда – гороховый суп и рыбные котлеты с перловкой. Запас продуктов позволял находиться в изоляции почти пять лет и вполне сносно питаться. Но, в этот вечер, смена, вернувшаяся с дневной вахты, в итоге, расползлась по койкам в казарме с либо с резью в желудках, либо с бурлящими от голода животами. 

Сотрудники службы охраны ровно в полночь заступали на дежурство. Начальник службы безопасности провёл развод, распределил подчиненных по вахтам и отправился в казарму – отсыпаться. Последние трое суток он провел на ногах, следуя инструкциям, полученным им незадолго до начала эксперимента.

В лаборатории же, в свою очередь, царило веселье и воодушевление. Несколько дней назад был завершен эксперимент, из-за которого всем приходилось так некомфортно. И результат можно было явно назвать научным прорывом. По крайней мере, улыбки на лицах «яйцеголовых» явно говорили о чём-то подобном.

Охранникам же, по большей части, было наплевать, им платили не за это.  Задача охраны была в том, чтобы этот «прорыв» не вышел в один далеко не прекрасный момент из неприметной двери с надписью «Хранилище материалов. Вход только для сотрудников класса «B» и выше»
Очередной громкий проект, о котором за стенами бункера даже не подозревали. То ли правительственный заказ, то ли ещё что-то. Поговаривали, что незадолго до начала проекта в бункер приезжали несколько странных людей. Они передали какие-то документы заведующему лабораторией и отбыли за пару часов до закрытия.
В любом случае, дежурного смены это не особо волновало. Пусть шифруются, пусть экспериментируют. Его задача – сидеть в комнате видеонаблюдения, да следить за камерами. Архаичный и глупый на его взгляд способ наблюдения. Есть же датчики движения, температуры, влажности, подключенные вместе с камерами к серверам. Вздохнув, дежурный вывел на основной монитор изображение с камеры №18

По соседству, на узкой, но удобной койке лежат спиной к спине  два погруженных в медикаментозный сон существа. Кто они? Разница между ними сразу бросается в глаза: одно из них немного больше другого,  к тому же это — женщина, другое относится к мужскому полу. Женщина во сне слегка приоткрыла рот. У нее ровные белые зубы. Другое существо время от времени злобно скалится, словно ему снится, будто оно запускает свои короткие, но очень острые клыки в трепещущую живую плоть. По-видимому, обе особи — потомки древних хищников. Но если вид, к которому принадлежит женщина, отличается генетической наклонностью к умеренности и терпимости, то второй так и остался существом плотоядным.

В сновидениях у них еще больше различий, чем во внешности. У женщины сон тяжелый и изматывающий. Откуда-то из глубин подсознания просачиваются в него воспоминания о недавно пережитых ужасах, нарушая ровное течение сна. Если бы во сне сознание хищника не контролировало ее движения, она то и дело вскидывала бы голову и беспокойно металась. Однако женщина может вздрагивать и вскрикивать лишь мысленно, хотя и не сознает этого — лекарства надежно отключают сознание. И все же изредка темные глубинные течения памяти всплывают на поверхность, как подземные воды, просачивающиеся на асфальт городской улицы. Тогда женщина начинает стонать, а ее сердце учащенно бьется. Компьютер, подключенный к ним, подобно электронному ангелу-хранителю, следит за каждым ее дыханием. Уловив нарастающее возбуждение, он тут же понижает температуру тела женщины, одновременно вводя стабилизирующие препараты. Стоны стихают. Она успокаивается, погружаясь в подушки. Пройдет некоторое время, прежде чем кошмар повторится.

Странная вещь — эти кошмары. Они подобны время от времени повторяющимся приступам какого-то хронического заболевания.

Какая-то малярия мозга. Тебе кажется, что ты уже победил их, а они вновь наносят удар, подкрадываясь именно в тот момент, когда ты расслабился и меньше всего ждешь. И ты ничего не можешь предпринять. Тут не спасут ни пилюли, ни какие-либо другие средства. Единственное, что возможно — это здоровый крепкий сон, но ведь именно он источник инфекции.

В итоге, остается только не спать. Но в темном пространстве зарытой под землю колоссальной консервной банки у тебя нет выбора. Если попытаешься обойтись без медикаментозно-наркотического сна, то умрешь от скуки. Или, что еще хуже, ты выживешь, отупевший и с трудом произносящий слова после десяти, двадцати, тридцати лет бессмысленного бодрствования. Ты потратишь свою жизнь на созерцание приборов, выискивая глубокий смысл в их ровно горящих огоньках с ограниченной цветовой гаммой. Конечно, можно читать, смотреть видео или делать упражнения, но при этом ты постоянно будешь думать о том, что было бы, если бы ты предпочел этой скуке глубокий сон. На свете не так уж много профессий, когда на работе отдается предпочтение сну. В конце концов, это не такая уж плохая вещь. Хорошая зарплата, к тому же уникальная перспектива наблюдать социальный и технический прогресс. Откладывание смерти — это некое подражание бессмертию.

Вот только эти кошмары. Это неизбежная плата за работу в изолированной среде. Обычное средство от них — проснуться. Но ты не можешь этого, сделать. Этого не допустят машины. Их задача — затормозить функционирование организма, предотвратить пробуждение. Но создатели этих машин не представляли, как можно затормозить сновидения и их незаконное отродье — кошмары.

Единственный сон может длиться год, а то и два. Или же единственный кошмар.

При определенных обстоятельствах предпочтительнее умирать со скуки. Но ты не в состоянии даже выбирать, потому что спишь. Твоим телом управляют прохладная регулируемая атмосфера и иглы, которые берут у тебя анализы и вводят в тебя необходимые вещества согласно последним медицинским программам, но не ты. Погружаясь в глубокий сон, ты вверяешь свою волю машинам, ты доверяешь им. А почему бы и нет? На протяжении многих десятилетий они показали себя чертовски более надежными, чем их создатели. Машины никогда не враждуют и никому не завидуют. Их суждения основываются только на наблюдении и анализе, и при этом никаких эмоций.

Будучи добровольцем и одним из первых людей, женщина когда-то очень давно и далеко отсюда подписала сама себе приговор. Тогда ей казалось, что будущее, в котором она окажется, примет её с распростертыми объятиями. Нужно было только подождать.

Годы шли, бункер расширялся, а о ней практически забыли. Женщина-доброволец, участник эксперимента по длительному анабиозу была бы заживо похоронена в глубине нагромождений коридоров, лабораторий, складов и техпомещений. Если бы не её нынешний странный сосед.

Лежащий рядом с женщиной хищник откликался на ее стоны редкими подрагиваниями, как бы разделяя тревогу соседки. Потом он тоже успокаивался, и ему снились испуганные теплые тела и ручейки горячей крови. Еще он видел во сне себя в обществе себе подобных и нутром чуял, что когда-нибудь этот сон сбудется. Каким-то непостижимым образом он знал, что они проснутся вместе, либо не проснутся совсем. По-видимому, клыкастое существо было терпеливее женщины и обладало более реалистичным восприятием мира и своего положения в нем. Сейчас хищник был обречен на сон и ожидание, но знал, что, когда к нему вернется сознание, он снова будет подкрадываться и убивать. Пока же он отдыхал. Время проходит. Ужас — нет.
 
За всё это время ничего не изменилось. Обитатели камеры №18 спали, а дежурные были вынуждены каждый час за этим наблюдать и сообщать «наверх». Скучнейшая работа.

Так прошло ещё несколько часов. Смена уже должна была подходить к концу, когда охранник в последний раз вывел на основной монитор надоевшую картинку. Судорога растеклась по корням волос, он уже было дернулся к рации, чтобы поднять тревогу, но не успел. Сильная рука схватила его сзади за затылок и тщательно выверенным и рассчитанным ударом приложила лицом о край стола. Носовая перегородка несчастного вошла в мозг, он умер мгновенно. 
Чудовище издало какой-то хриплый, булькающий звук, означавший удовлетворение и, бросив взгляд на мониторы, вышло, оставив свою первую жертву этой бесконечной ночи. На основном экране, помаргивая, транслировалось изображение пустой камеры №18. До открытия бункера оставалось двадцать семь часов.

Двое, что заперлись в подсобке, пока ещё даже не подозревали о том, что аварийное освещение этой части бункера, мигнув, отключилось. Они не слышали вскрик старшего техника, недолгим эхом прокатившийся по пустым коридорам. Не подозревали, что совсем рядом, в жалких ста метрах от них, кто-то с сочным хрустом разрывает на куски живую плоть, стремясь насытиться ещё тёплыми внутренностями. Им было не до этого.

Два молодых горячих тела извивались в экстазе на заранее припасенном для подобных «отлучек» надувном матрасе. Их не волновало то, что творится вокруг, двое слились в один многорукий и многоногий организм, форменные комбинезоны и лабораторные халаты были отброшены в сторону,  они предавались любви.
Он для себя давно решил – после того, как бункер откроется, он уволится ко всем чертям, сделает ей предложение и они рванут к солнечному лазурному побережью в медовый месяц.

Она же, в свою очередь, боялась сообщить ему о том, что с некоторых пор их в подсобке было трое. Нет, она знала о его чувствах и намерениях. Но знал ли он о заведующем лабораторией, поваре и нескольких охранниках?

Вряд ли кто-то вообще об этом узнает. Дверь подсобки с грохотом распахнулась, обдав любовников ужасающим смрадом – смеси запахов пота, крови, смерти и безумия. Крик застрял в мгновенно пересохшем горле, когда она увидела застывшую в красном свете аварийных ламп высокую, гротескно-гуманоидную фигуру с растрепанными волосами. 

Монстр хмыкнул и шагнул вперед. Два куска сладкого мяса перед ним не шевелились, лишь самец тихонько подвывал. Забавное зрелище – катящиеся по лицу слёзы вперемежку с соплями и стоящий торчком член. Ещё шаг.

Они сразу поняли, что перед ними. Тварь, которую создали учёные комплекса, то, чем закончился проект «Слияние». Животное, настолько похожее на человека, что вызывало отвращение и ужас одним только своим видом. Живое воплощение термина «зловещая долина». Чем более человечным кажется тебе создание, тем более оно поначалу симпатично. Но лишь до определенного предела.

Бледная кожа слишком туго обтягивала его мускулы и жилы. Волосы монстра были черные, блестящие и длинные, а зубы белые как жемчуг. Но тем страшнее был их контраст с водянистыми глазами, почти неотличимыми по цвету от глазниц, а так же пухлыми чувственными губами. На него невозможно было смотреть без содрогания. Никакая мумия, возвращенная к жизни, не могла быть ужаснее этого чудовища. Только теперь они увидели творение во всем его пугающем великолепии -  оно и тогда было уродливо, когда неподвижно лежало на операционном столе в лаборатории, но когда его суставы и мускулы пришли в движение, получилось нечто более страшное, чем все вымыслы Данте.

Оно было живое, голодное, очень злое и не остановилось бы ни перед чем в своем стремлении к свободе. До открытия бункера оставалось двадцать три часа. Охота продолжается.