Глава 27 Тот, кого нашла

В юности, после долгих поисков спутника жизни, написала в дневнике: «Пусть тот, кого искала, не будет семи пядей во лбу, но все же… А я стану поддержкой ему. Вот и всё». Так нашла ли того, кого искала?

Из дневника 1968 года:
«Платон приехал в наш город из Чернигова, и до нашего знакомства успел уже поработать автоматчиком музыкально-мебельной фабрики (после окончания техникума), в редакции газеты «Заря коммунизма» в Чернигове, корреспондентом в Казахстане и в нашем городе, – в «Комсомольце» и многотиражке Автозавода. И вот, наконец, занесло его в Комитет, где работала я.
Начинался апрель, но уже зеленели березы, трава была… хоть коси, и мы, делая передачу о геологах, приехали на их стоянку в лес, поднялись на буровую вышку и там, над верхушками молодых елей, он впервые сжал мою руку. Да нет, выходить за него замуж не думала, - ведь у него было уже двое детей. Правда, тогда уже с год не жил в семье, скитаясь по квартирам (уж очень разными людьми оказались!), но всё равно… Нет, не думала, - чего-то не хватало в наших отношениях, чтобы… А он, разведясь с женой, приехал со своим другом Николаем Иванцовым в черной «Волге», отвёз меня в небольшой районный городок и там нас зарегистрировали».

А теперь подборкой эпизодов из моих дневниковых записок попытаюсь прорисовать нашу семейную жизнь и творческую - Платона. 

1969-й
«Вчера муж пришел домой поздно, сел ужинать. Молчит. Вижу: что-то случилось. Спросила… Нет, всё, мол, нормально и ушел к себе.
Но позже рассказал, что на собрании местных писателей, когда речь зашла о вводе наших войск в Чехословакию* для подавления  восстания, он сказал: «Эта акция правительства СССР чудовищна!». А ведь для господствующей идеологи такое высказывание - крамола.
Да и на прошлой неделе в прямой передаче на ТВ выдал запретное: взрывать и сносить старую церковь на Набережной престопно. Обкому это не понравилось, - решения Обком вне критики! - и теперь секретарь по идеологии Смирновский давит на моего начальника, чтобы убрал непослушного журналиста.
Думаю, что уволят Платона за то, что «не тем духом дышит», так что   
нашему относительно обеспеченному житью скоро придет конец». 

Из-за постоянных конфликтов с редакторами в последующие годы, журналистика для Платона была почти закрыта, - не хотел писать того, что от него требовали, а, значит, врать. Но оставалось писательство. Первый сборник его рассказов «Добрый город» вышел, когда ему было тридцать три года (в семидесятом), через десять лет - «Минута ясности», и в восемьдесят втором - «Такие разные», в Москве, в «Молодой гвардии». Казалось бы, что для провинциального писателя все шло относительно неплохо, но последующие семь лет станут для него и семьи самыми трудными.
 
1984-й
«Вернули Платону из Москвы его роман «Ожидание настоящего».
- Все понял, паразит!
Это он - о редакторе. И читаю заключение: «Какие бы благие цели ни преследовал автор, но он возвел хулу на нашего современного рабочего, показал его духовное убожество (сам такой!), неспособность жить высокими духовными идеалами (будто бы знает, что это такое!). Когда мы оцениваем произведение о современном рабочем классе, то руководствуемся партийными принципами (вот-вот!), учитывая достижения и разоблачая недостатки (на своих дебильных партийных собраниях). Автор же показывает жизнь завода с позиций, далеких от партийных принципов. Печатать нельзя!»

1985-й
«Радостное событие: Платону прислали договор из московского «Современника»* на издание рассказов «Серебряные сопки». Когда говорил об этом, усы подергивались, маскируя улыбку радости. Еще бы! Ведь почти три года вечерами и в выходные просиживал над ним! В такие дни хлопоты по дому и с детьми ложатся только на меня, хотя зачастую с работы прихожу измочаленная и так хочется забиться в уголок, в тишину, но…  Но всё же рада, когда он пишет». 

1986-й
«Возвратили мужу рассказ из «Огонька и рецензент пишет: «Интересен ваш рассказ подходом к теме. Пожалуй, в современной литературе ещё никто так не подходил. Но вы пишете по-журналистки усреднённо».
- Стиль у меня не хуже, чем у многих писателей, - кладёт свой роман в папку: - Гранин* пишет не лучше, Быков*, Залыгин*...
- Да, конечно, - бросаюсь утешать, а он говорит грустно:
- Но все же иногда теряю веру в себя.
- А чего теряешь-то? Не знаешь, почему из «Огонька» отказ?
Молчит, смотрит в окно.
- Да потому, что…- стараюсь приободрить: - Как там у них?  «В современной литературе ещё никто так не подходил».
Ничего не ответил мне непослушный, вытесненный на задворки коммунистическими «товарищами» писатель.
... Всё реже садится за письменный стол, а иногда и скажет: «Кроме еды, ничего больше и не остается», или: «Стареем, стареем, теперь, кроме одной рубахи да штанов ничего боле не надо». А ведь ему только пятьдесят!»

1987-й
«Теперь Платон - член СОИ, Совета общественных инициатив города. Собираются они в выставочном зале и разговоры ведут об экологии, - о другом не позволяют соглядатаи нашей «руководящей и направляющей». Но под праздник революции* семнадцатого года обсуждали: с какими лозунгами идти на демонстрацию? И решили: «За чистый воздух и чистую совесть!», «Нет строительству фосфористого завода», «Отстоим здоровье наших детей!». 
... Седьмого было холодно, по тротуару вьюжил снежок, и мы на площадь не пошли, а Платон ходил и рассказывал:
- Вначале нас было немного, но по дороге присоединялись люди, - светился радостью: – Ведь наши лозунги на фоне привычных: выполним!.. перевыполним!.. достойно встретим!.. сразу бросались в глаза. Да еще впереди нас шла девочка, твоя племянница Настя с куклой в противогазе, так что смотрели на нас, разинув рты, и когда мы подходили к трибунам, в колонне было уже человек семьсот. - И смеется: - А когда прошли по площади и вышли к дамбе, то подошел какой-то мужик и сказал: «Молодцы! Молодцы, что не побоялись»! И теперь в городе разговоров о колонне «зелёных»!..
... В коммунистическом «Рабочем» большинство сотрудников осуждают Платона, и секретарь райкома партии Дордиева кому-то бросила:
- Надеюсь, вы не запачкались участием в колонне «зеленых»?
Вот так... Даже «зеленым» нельзя быть в нашем соцлагере… красном от крови».

1988-й
«Вчера написал и отнёс в «Рабочий» открытое письмо-ответ на статью преподавателя Пединститута Илларионова, в которой тот зло и нагло облил грязью СОИвцев, и редактор Кузнецов сразу сказал, что едва ли её напечатает.
... Платон приходит домой и прямо от порога слышу:
- Поздравь. Я уже не работаю в «Рабочем». - И рассказывает: - Стал на летучке настаивать на публикации письма, а главный редактор Кузнецов сказал: «Вот теперь ты и показал свое истинное нутро!» И предложил коллегии проголосовать за мое увольнение.
- И проголосовали?
- Единогласно.
Да еще отправили письмо в местную писательскую организацию с такой характеристикой на Качанова: «Не всегда выполняя свои обязанности честно и добросовестно, порой допускал заведомые ошибки… часто в статьях допускал односторонность в анализе фактов, а также явную тенденциозность… присутствуя на редакционных летучках, допускал выпады против Партии и сотрудников газеты… бросил им в лицо: «Вы не коммунисты, а партбилетчики».
Да-а, хорошо же редакция разделалась с инакомыслящим журналистом Качановым»!

1989-й
«Были в гостях у наших друзей Бетовых. За бутылкой водки они рассказывали, как вечерами ходят по подъездам и расклеивают листовки, которые Аристарх отксерокопировал в своем институте: «Черные чернила тем, кто ездит в черных «Волгах!» и «за» кандидатуру Платона». А дело в том, что он в своём институте на собрании предложил Платона кандидатом в местные Советы и собрание проголосовало единогласно.
... Вызывали Платона на коллегию «Рабочего», хотели, чтоб извинился за «партбилетчиков».
- Это вы должны извиниться! – пошел он в наступление. - Извиниться за то, что так долго не печатаете мою кандидатскую платформу. Газета - не ваша собственность, а что засели в ней, так это не значит, что вы - полноправные хозяева».

1990-й
«Теперь Платон - депутат областного Совета и каждый день у него то встречи с избирателями, то митинги, то выступления. Вот и сегодня...
Сидим с дочкой у телевизора, а он опять собирается куда-то:
- Какую насыщенную жизнь веду! – вдруг слышим из коридора: - С утра писал рассказ, а после обеда занимаюсь общественными делами. И семья у меня хорошая.
Выхожу к нему. Стоит, улыбается. А я:
- Плюнь три раза, чтобы не сглазить...
И говорю такое потому, что наш друг-художник Мохов как-то звонит: «По городу слухи ходят, что Качанова арестовали». Вот мы теперь и волнуемся вечерами, когда его долго нет».

С 1991-1999-й
«Приходили к Платону «предприимчивые мужички», как назвал их, создавшие «сексуальную газетенку» (опять же - его) и предложили ему взять её «в свои руки», сделать «печатной продукцией для интеллектуалов». Обещали создать при ней издательство, где можно будет печатать все, что Платон сочтет нужным. Конечно, заманчивое предложение, но Платон в таких делах робок и недоверчив, - «А вдруг обманут?». И не согласился. А я потом сказала:
- Знаешь, я так устала от твоей вечной неустроенности, что лучше будет, если пойдешь к Артюхову, когда местный «верховный совет» утвердит его редактором газеты. Ведь собираются же иметь свой орган?
 - Ну да, вроде бы собираются. И даже Артюхов уже предлагал мне стать заместителем, если газету утвердят. - И ухмыльнулся: - А я отказался.   
 - Чего ж ты?.. – опешила.
 - А-а, впрягаться… Может, еще роман начну писать.             
 Подумалось? «Да не станешь ты уже писать». Но сказала:
- Едва ли Артюхов найдет журналиста лучше, чем ты. Да и зря отказался.
Ничего не ответил.
... Через три месяца:
Свершилось! С шестнадцатого апреля Платон работает в газете «Новые известия», - органе первого областного Совета. Утром из окна смотрела на своего наконец-то востребованного журналиста, когда шел к дому, что напротив, - пока там разместилась их редакция, - и думала: неужто идет на службу, которая станет для него последней? До этого-то сколько ж мест сменил! Прямо муж-шатун.
... Вчера был у нас главный редактор Валерий Степанович Артюхов.
В «застойные времена» работал он в Обкоме партии и вчера словно хвалился: «Грызся я со всеми первыми секретарями. И с Построченковым, и с Сизенковым, и с Погожиным.» Наверное, так и было, ведь свои публикации против коммунистов пишет «со знанием материала» и в статье «Наш пострел везде поспел» разбирал парт аппарат по косточкам зло и ехидно. За бутылкой водки мечтали с Платоном о том, какой станет их газета, какие книги при ней будут издавать, а потом мы пели под гитару. Голос-то у Валерия Степановича хороший, но до чего ж громкий!
... Делала я передачи с Львом Соминым, умным журналистом. Но теперь он у нас не работает, - сумел после указа о печати*создать свой «печатный орган» под названием «Новое время». Сегодня пришла домой, а Платон протягивает мне газету: на, мол, почитай. Первый номер свободной газеты Сомина: на странице – его портрет и команды, под ними - кредо каждого журналиста. А пишут о «Школе самоубийц в городе», о «Забастовке в колонии», о СПИДе в области, Чернобыльской* беде, о том, как партаппаратчики распределяют между собой машины.
- Да-а, молодцы они... независимые журналисты! – говорю Платону. 
Ничего не ответил мой... всё же зависимый журналист.
... Пришел на обед хмурый:
- Конечно, много дурацкого делает наш коммунист губернатор, - прожёвывает котлету, поддевает вилкой макароны: - Много и всякой несправедливости творит, так что можно было бы стать в оппозицию.
- Стань, стань, - усмехаюсь: - При социализме ты настоялся... и насиделся без работы, а теперь те, против кого сражался, опять отлично устроились, а ты... Как тянул свою журналистскую лямку, так и... 
- Да и отдавать свои последние силы за народ, - прерывает: - который опять избрал нам в губернаторы коммуниста, охоты нет.
- Вот поэтому и пиши свои статьи, утверждая общечеловеческие моральные ценности, а в остальном... 
Ничего не ответил.
... В «Рабочем» напечатали статью Платона «Почему я стал умеренным». И пишет он в ней о том, что местные демократы выдвигают требования, которые на данном этапе неосуществимы
Вечером подошёл ко мне и слышу:
- Встретил знакомого коммуниста. Начал он хвалить мою статью, а мне так неприятно стало!
- Ну-у… Я ж тебе говорила, - не стерпела, - что так и будет! Так что жди еще поздравлений. 
- Были уже и еще, - вздохнул. - Бывший партаппаратчик Лодкин тоже хвалил, – ухмыльнулся, помолчал. – А самый воинственный демократ Саша Белашов уже пишет ответ на мою статью… для газеты Сомина.
 - Ну что ж, будем читать и Белашова, – только и ответила.
... Ходил мой воитель в воскресенье на митинг партийцев, - решили, так сказать, «сомкнуть ряды и сплоченной колонной ударить» по хлипким демократам.
- Ну и как? – спросила.
- Около двух тысяч собралось! Орали, доказывали своё, нападали на нас. Мы же лозунги свои принесли, так некоторые бабы партийные бросались на них, чтобы вырвать, - засмеялся. – Хотел и я выступить, чтобы перевоспитать их немного, но куда там! Слова не дали сказать, как, впрочем, и другим СОИвцам.
... Сомин в своей газете поместил сердитый ответ Белашова на статью Платона: «Вы предали идеалы демократии и гуманизма, за которые раньше сражались… Вы предали тех, кто верил Вам, шел с Вами в одной колонне, голосовал за вас… у Вас вышла новая книга, (по-видимому намекает, что Платон сотрудничает с КГБ*) я рад за Вас, но только прошу, Платон Борисович: не употребляйте впредь выражения «мой товарищ по «Демократической России», Вы не имеете больше на это права».
Вот так… Платон отнесся к этому выпаду бывшего «соратника по борьбе» вроде бы спокойно, но написал ответ.
... Теперь «Новые известия» разместились на втором этаже Дома политпросвещения и у Платона свой кабинет!.. правда, еще с одним журналистом. Но как-то поугасли его восторги насчет их свободной газеты и иногда возвращается домой напряженно-раздражённым.
Вот и сегодня пришел обиженным: главный редактор, де, вначале сказал, что напечатает его ответ коммунистическому «Рабочему» за пасквиль на их «Новые известия», а потом отдал читать своим заместителям и те решили, что не надо, мол, отвечать.
Из-за этого весь вечер снова придирался к детям, ко мне.
... Напечатал Сомин ответ Платона Белашову, и в тот же вечер снова начали звонить коммунисты и благодарить моего умеренного демократа.
- Я ж тебе говорила! – снова не стерпела.
Ощетинился: нет, всё, мол, написал правильно, всё правда!.. но если каждый ищет в статье то, что хочет найти, то он, мол, не виноват.
 - Да не скажи, - не унялась. – Не всегда правда бывает права, она может вызывать и нехорошие чувства, поэтому с ней нужно обращаться осторожно. Не зря и Тютчев* предупреждал: «Мысль изреченная есть лож», а ты всегда и всюду ломишься со своей правдой напропалую, вот и… 
Ушел к себе, закрыл за собой дверь. Зловещий признак!
Ну и, правда, - на другой день цеплялся ко мне, к детям.
... Да-а, неприязнь Сомина к Платону зашла слишком далеко, - в своей свободной газете напечатал побасёнки, и вот одна из них: кормил кто-то свинью под именем Платон Арнольдович, но однажды соседи зазвали эту свинью к себе и накормили еще лучше, вот с тех пор она и живет у них.
- Ну и ну… - обалдела. – Это ж он о тебе! – Да, он знает. – Видать, здорово ты его задел. - И взглянула: лицо красное, глаза злые. – Тогда поддержала: - Нельзя было Сомину опускаться до такой степени…
- Это еще что! – блеснул очками. – Встретил его сегодня и говорю: «Лев Ильич, это правда, что у Вас в кабинете портрет мой висит и Вы в него дротики мечете?» А он: «Ну знаете… Что касается Вас, то я пренебрегаю всеми моральными нормами».
- Зря он так… - снова тихо возмутилась. -  Ведь своё же достоинство этим пачкает. Вожди мировой революции» Ленин* и Троцкий* тоже пренебрегали моральными нормами, и что натворили?..   
... Три дня ходил на областную Сессию народных депутатов в своей темно-синей тройке, в белой рубахе… как на праздник, а сегодня пришел оттуда взвинченный:
 - Представляешь! Немцов, теперешний лидер нашей СОИ, зачитал список демократов, - сверкнул очками: - а меня в этом списке и не оказалось. Вот наглец! 
И пришлось ему встать и сказать, что он еще своих позиций не менял, хотя и писал об умеренности.
Да-а, похоже Сомин и «иже с ним» нагло мстят Платону.
... Семнадцатого марта – всесоюзный референдум: «за» или «против» Союза ССР; «за» или «против» избрания Президента России.
А сегодня на Кургане Бессмертия собралось на всероссийский митинг в поддержку демократов аж около двух тысяч человек! Плакаты весело трепещут на весеннем ветру: «Горбачеву* - нет! Ельцину* – да!», «Кровь Литвы* на совести Горбачева!», «Ельцину отступать некуда, за ним – Россия!», «Долой монополию КПСС!», «КПСС - к ответу!». Выступал и Платон, хрипловатым голосом почти кричал: советовать, мол, не будет, за что голосовать, но:
- Вот недавно съездил я в Белоруссию и привез оттуда целую сумку колбасы, мяса. А что это значит? - надрывает голос. - А то, что когда малая республика сама управляется без указок сверху, то и живет богаче. Если бы и Россия жила одна, а не в этом огромном и неуправляемом Союзе, то, наверное, и у нас стало бы не хуже, чем в Белоруссии.
«Схватил аплодисмент».
... Платон вбегает в зал:
- Переворот в стране!*
И снова - на кухню, к приемнику, из которого уже неслись призывы новой власти и Янаяева. Повеяло холодом, стало сжиматься сердце… а потом и вовсе накрыл страх: что если сразу аресты начнутся?
Потом на экране «поплыли лебеди», - как всегда, во дни похорон очередного нашего правителя и стали показывать балет «Лебединое озеро».
Платон уходит на работу. На всякий случай крещу его, прощаемся. 
Через час звоню в «Новые известия» - никто не отвечает. Что, уже забрали? Звонит и дочка в редакцию минут через десять:
- Где папа?
И на этот раз отвечает журналист Новиков:
- В Облисполкоме. Вместе с Артюховым.
 Настраиваю коротковолновый приемник, нахожу «Свободу*», - утром-то оттуда только и сообщили, что в Москве путч, а вот сейчас идет беседа с юристом Афанасьевым*... И только в половине первого позвонил Артюхов: Платон все еще в Облисполкоме на заседании Президиума. Отлегло от сердца.
Через час пришел Платон и рассказал: убеждал участников заседания не подчиняться решениям путчистов и осудить их, но Президиум хоть и не вынес такого решения, но и не одобрил.  Потом пообедал и снова ушел, но часа в четыре опять забежал: с согласия Артюхова ездил готовить к печати призыв Ельцина, - решился все же тот дать его в утренней газете. А путчисты уже издали указ о закрытии шестидесяти газет и радиостанции «Эхо Москвы», в остальных же намерены посадить цензоров. Успеет ли проскочить в «Новых известиях» призыв Ельцина?
И утром, в семь часов, Платон побежал в киоск. Ура! Все же вышла их газета с призывом против путчистов... И понемногу начал отпускать страх: значит, что-то у новой власти не сработало, раз не стали сразу закручивать гайки.
Ну, а в среду, в три часа дня, при очень плохом приеме «Свободы», все же расслышала: «Только что поступило радостное сообщение: вся шайка путчистов прорывается в лимузинах в аэропорт Шереметьево». Господи, слава тебе!
Вечером прибежал Платон, схватил кусок сала, бутылку водки:
- Отметим победу в редакции! 
А по телевизору уже шла трансляция Чрезвычайной сессии Верховного Совета.
... В «Новых известиях» Артюхов напечатал свою статью «Миллион за предательство» после того, как «Рабочий» открестился от своего учредителя Обкома КПСС на другой день, как только его закрыли, а здание опечатали. Да, свершилось!  Двадцать второго августа Ельцин издал указ: приостановить деятельность компартии, а Обкомы распустить. И вот стоит теперь наш «белый дом» тихий и безлюдный, с темными провалами окон... но все еще под красным флагом.
... Платон пришел на обед, сидит, ест щи: 
- Ходят среди журналистов слухи, что в дни путча в КГБ список на аресты демократов составлялся, - пригладил усы: – И как ты думаешь, с чьей помощью? – Нет, не знаю «с чьей». - А с помощью коллег из «Рабочего», и самого главного из них, редактора Кузнецова, который никогда и не скрывал, что он – гэбист.
Ну что ж, так и случилось бы, если б победили.
... Сегодня, в день «великого праздника Октября», Платон пошел на Площадь Ленина «посмотреть на коммуняк» и что-то уж очень быстро возвратился.
- Ну жена, - слышу прямо с порога, - говори Богу спасибо, что муж живым вернулся. - Рздевается, вешает пальто: - Как полезли на меня коммуняки, как замахали руками! Да в глаза растопыренными пальцами тычут, в плечо толкают! Кричу им: «Что ж вы это делаете! Как уголовники какие!» А они… - Давно не видела таким распалённым своего мужа! - И ведь просто стоял, ни слова не говорил, а узнали, - расшнуровывает ботинки, ставит под вешалку. - Не думал, что так популярен среди этой…
И пришлось мне в «светлый праздник» поднести ему в утешение стопку водки, чтобы сошла в его душу благодать прощения.
... Теперь Платон все чаще и чаще ворчит на Артюхова:
- Нет, ни-ичего с ним не поделаешь! Как привык в Обкоме ничего не делать, а только болтать, так и теперь...
А дело в том, что редакция сэкономила сто тонн бумаги. Ну и прекрасно. Почему бы не издать хорошие книги? Ан нет, Валерий Степанович хочет отказаться от неё в пользу коммуниста Поскова, - то-то уже «перестроился» и, пользуясь появившейся относительной свободой, издает бульварные книжонки.
.., Уже две недели Платон уламывает своего редактора, чтобы самим издать что-либо, как и мечтали вначале, но удастся ли? Сомневаюсь. 
... Сегодня снова пришел хмурый и теперь молча ужинает. Сижу напротив и тоже молчу, - пусть сам расскажет.
- Сегодня Артюхов с Теребовым, - наконец раскалывается: - уехали куда-то пить, а меня не пригласили...
- Ну и чего ты переживаешь-то?
- Да я не переживаю, но все ж...
И замолкает, жует, опустив глаза. Становится его жалко. Чем утешить? Мягко, очень мягко говорю:
- Платон, ты не для таких компаний. Ты не светской болтовни человек. С тобой всегда напряженно, ответственно, - стараюсь польстить, и он вместе с яичницей пока проглатывает это. Тогда крадусь дальше: - Отдыхать с тобой в одной компании опасно, вот-вот переведешь всех на серьезные разговоры, поэтому люди и сторонятся тебя, - завариваю чай. - Я сама такая. Но разница между нами в том, что я - кошка, гуляющая сама по себе, а ты вечно стремишься сбить вокруг себя коллективчик. Ну, нет таких людей, которых можно было бы объединить твоими моральными принципами, нет!
Выслушал… Потом стал рассказывать, что, мол, коммуняки совсем обнаглели и на сегодняшней встрече с депутатом-демократом Верховного Совета все кричали: «Этот козел Ельцин!..», да и самого депутата оскорбляли.
- Ну, что оскорбляли, это еще не страшно, - тихо сказала. - Вон, когда Прасолов собирал в Карачеве подписи за референдум о земле, то ему звонили домой и даже убить грозились.
- Да брось ты! - прервал. - Это он все врёт.
- Думаю, что не врёт, - терпеливо возразила. -  Я еще с детских лет его знаю, очень прямой человек. Помню, все стихи свои Виктору носил...
- Все равно сомневаюсь, что говорил правду.
- Вот-вот, еще эти твои вечные сомнения... Жалуешься, что не берут в компании. А как тебя брать, если даже я!.. и то, разговаривая с тобой, вечно на стороже: поверишь или не поверишь? И уж если согласишься, то аж сердце от радости ёкнет. - Смотрит на меня, чуть улыбаясь. - Чего лыбишься? Да-да, именно так. А как ты думаешь, приятно ли говорить с человеком, который сомневается в каждом твоем слове? Вот так и им, твоим коллегам, - говорю все это мягко, улыбаясь и наливая чай в кружки: - Ну неужели так уж трудно хотя бы промолчать, если не веришь? Нет, тебе обязательно надо опровергнуть! 
- Да, все так, - кивает головой, но тут же цитирует: - «Платон мне друг, а истина – дороже*».
- Ну, раз истина тебе дороже, то и оставайся с ней. - Что ответит? Нет, пока молчит. Тогда продолжаю: - Но учти, не зря люди создают мифы, легенды. Значит, нужно это людям… значит, живет в них  потребность в неправде и чтобы в неё верили. – Замолкаю, искоса наблюдаю за ним: не взорвется ли? Нет, слушает спокойно. И делаю последний аккорд: - А ты еще и пропорцию не соблюдаешь, что-то, конечно, надо опровергать, а что-то и нет. Ну, отстаивай большую правду, где это необходимо, а в мелочах...
Нет, как раз в этом не соглашается и уходит смотреть «Вести», а я, домывая посуду, закругляю свои соображения для себя: истина ему видите ли дороже. Смотря какая истина!.. Раскладываю на поддоне вилки, ложки… Вон, для Павлика Морозова* истиной было строить колхозы, поэтому и на отца донес… Вытираю руки, снимаю фартук... Нет, уж лучше наоборот: истина - истиной, но отец мне дороже… но друг мне дороже… но человек».

2000-й
«В заасфальтированном прямоугольнике, что виден из кухонного окна и так уютно распластался под плакучей ивой, опираясь на бамбуковую палку, медленно и прихрамывая прогуливается Платон.
- А ты не страдаешь оттого, что не пишешь статьи, не ходишь на службу? - спросила его сегодня.
- Не-а, - ответил… и ве-есело так!
- Ну что ж, и слава Богу, - выдохнула и я.
А ведь не зря спросила...
Два месяца назад встречали мы Новый год у дочки. Внучка кувыркалась на полу среди разбросанных подарков, мы пили шампанское, потом - кофе с тортом… Ну, а около часа ночи дочка повезла всех в парк. Взрывались и взрывались петарды, дед пританцовывал под елкой с Машкой на плечах, а где-то около двух пошли мы к машине, чтоб ехать домой... Нет, и до сих пор не могу выбросить из памяти картинку: Платон взлетает над капотом машины, падает на дорогу... лежит, голова в крови... глаза открыты, но нас не видит... люди вокруг, Галя возле него, ее вскрик: «Папа, держись! Папочка, не уходи от нас, держись!»… скорая помощь, носилки…  Потом - несколько дней ежеминутного ожидания: как он теперь, что будет?
Но, слава Богу, всё позади. И синяк под глазом понемногу светлеет, и ребра срастаются, и только - полусогнутая нога, костыль из бамбуковой палки... Смешной он с ним! И стареньким кажется… с седой-то бородой. Предложила как-то: давай, мол, покрашу, будешь как огурчик! Нет, не хочет «как огурчик»... Ну, не хочет, так и не надо, - не в бороде дело. Главное, что не страдает, отойдя от своей общественной деятельности. Да и из своих «Известий» уволился и теперь сидит в своей комнате, читает, смотрит новости и только иногда выходит на прогулки.
А совсем скоро пригреет солнышко, растает снег и на даче начнется для него «весенняя страда». Может, и надо жить, как советовал Федор Иванович Тютчев?
Не рассуждай, не хлопочи!
Безумство ищет, глупость судит;
Дневные раны сном лечи,
А завтра быть чему, то будет.
          Живя, умей все пережить:
Печаль, и радость, и тревогу.
Чего желать? О чем тужить?
День пережит и - слава богу!»

И снова - в 87-й:
«В молодые-то годы как мечтается? Стоит только её (любовь) долгожданную найти и всё! Поселится в душе нав-сег-да! Но, увы. Оказалась, что правда – у Владимира Маяковского*: «лодка любви разбилась о быт». Вот и наша разбивалась не однажды, давая течь, и надо было её латать, латать...
Впрочем, любовь моя всегда была каким-то душевным надрывом.
А, может, другой и не бывает?»

Да нет, бывает. Но моя любовь перетекла в какую-то каждодневную работу души, когда надо было думать о выборе следующего шага в наших отношениях, «подставлять плечо» при очередных увольнениях мужа, сносить постоянную нехватку денег... И порою всё это становилось настолько тягостным, что мираж любви рассеивался, а вместе с ним - и радость бытия. 
Пока Платон писал рассказы, повести, последний роман «Недостойный» и пока работал в газете, у нас оставалась много общего в восприятии мира, - было о чём поговорить, поспорить.
Но дети выросли, создали свои семьи. Муж стал простым пенсионером, а писать об этом…
Да нет, можно - и об этом. Но то была бы уже совсем другая повесть.   


*Ввод войск Варшавского договора в Чехословакию 21 августа 1968 года. 
*«Современник» - советское, а затем и российское издательство.
*«Огонёк» - общественно-политический и литературно-художественный журнал.
*Данииил Гранин (1919-2017) - писатель, киносценарист.
*Василь Быков (1924-2003) – белорусский писатель, участник войны.
*Сергей Залыгин (1913-2000) - писатель и общественный деятель.
*7 ноября – праздник большевистского переворота 1917 года. 
*1990-й год.
*В декабре 1991 года был принят Закон РФ "О средствах массовой информации", в котором разрешалось создавать газеты частным лицам.
*Чернобыльская авария на АЭС – 26 апреля 1986 года.
*КГБ - Комитет государственной безопасности CCCP.
*Фёдор Тютчев (1803-1873) - лирик, поэт-мыслитель, дипломат.
*Владимир Ленин (1870-1924) - глава советского правительства (1917-1924).   
*Лев Троцкий (1879-1940) – самый близкий к Ленину организатор Октябрьской революции 1917 года, активный создатель Красной армии.
*Михаил Горбачёв (1931) - Генеральный секретарь ЦК КПСС в 1985-91, президент СССР в 1990-1991 годах.      
*Борис Ельцин (1931-2007) - Первый Президент Российской Федерации. 
*Столкновения в Литве.
*Попытка государственного переворота 18-21 августа 1991 года. 
*«Радио Свобода» - радиовещательная организация, финансируемая Конгрессом США.
*Авторство приписывается греческому философу Сократу, который произнес: «Следуя мне, меньше думай о Сократе, а больше об истине».
*Павлик Морозов – мальчик, донёсший на своего отца в годы раскулачивания крестьян (с 1928 года).
*Владимир Маяковский (1893-1930) - русский и советский поэт.

Фото: Платон (Борис Платонович Каченовский 1937-2017).
Повесть можно купить: https://ridero.ru/books/igry_s_minuvshim