Как я стал заядлым грибником

     Прочитав на Проза.ру «Грибы по- нарьянмарски» Любови Царьковой, вспомнил как сам собирал грибы в Нарьян – Маре в 40- 60 е годы прошлого столетия  и не удержался, добавил в качестве рецензии к написанному ей следующее:
   Уважаемая Любовь Викторовна, позвольте дополнить или уточнить ваш рассказ про грибы: не знаю, кого вы имеете в виду под коренными нарьянмарцами, но те, кто проживали в нем в 40-50е годы собирали в основном не трубчатые, а пластинчатые грибы (волнушки, рыжики и грузди). По причине, что возиться с чисткой и варкой трубчатых времени не имели. Пластинчатые еще во время сбора чистили (собирали заведомо не червивые, и только шляпки), дома в холодной воде промывали, трое суток отмачивали и в ушат солили. В сельхозтехникуме был преподаватель по фамилии Петин, из приезжих. Так, он брал все грибы подряд,  не сварив подосиновики, боровики вместе с пластинчатыми грибами в бочку опрокидывал и тут же солью круто посыпал. Затем всю зиму их ел из этой бочки.
К коренным нарьянмарцам, как строивших его и живших в нем со дня основания, можно отнести выходцев из Усть- Цильмы. Так они самые маленькие (хрустящие) подосиновики собирали и из них варили грибной суп на молоке. Для меня и сегодня это самое любимое блюдо из грибов.
Еще одно уточнение к вашему утверждению, что ненцы грибов не ели.   Ненцы оленеводы, вроде бы, грибов, действительно, не ели. Но, оседлые ненцы, жившие в городе,  абурдали (от ненецкого айбурдать – есть сырое  оленье мясо) - в смысле уплетали во всю  грибы, из-за отсутствия в городе мяса летом. Так как оленеводы со своими олешками  на лето, спасаясь от гнуса, уходили на самый берег океана.
 В качестве подтверждения  приведу байку из Советских времен:
 Узнали ненцы Прошка да Тимофей, что русские грибы едят и решили тоже пойти в тундру за грибами. Собирал, собирал Прошка грибы и увидел лягушку. И спросил у Тимофея: у гриби глази есть -нет? Тимофей подумал и ответил: как же, как же должны быть. Стал Прошка и лягушек в ведро с грибами совать.
 Грибы им понравились, особенно, которые с глазами. И решили они последовать другому примеру русских: поехать рыбу ловить. Перед отъездом, как водится у ненцев, попили чаю, разведя костерок на берегу Печоры. Затем сели в лодку, оттолкнули ее от берега и долго разбирались, как веслами грести. За это время лодку течением унесло далеко вниз по реке. Наконец разобрались и наловчились. Лодка медленно пошла вверх по течению. Гребли Прошка с Тимофеем час, гребли другой, а тони (пологий песчаный берег, где забрасывают невод) все не видать. Притомились уже. Тут Прошка увидел на берегу догорающий костер. И говорит Тимофею: «однако, огонек горит, кто й -то варовал (пищу готовил) и нам пора цаю попить.» Пристали к берегу и увидели, что это они тут утром «цай пили». Так до тони они в тот день не доехали и рыбкой не разговелись.
   Ненцы плохо разбирались в грибах, зато  благодаря врожденным инстинктам  жителей тундры отлично ориентировались в ней. Поэтому первые походы в тундру по ягоду морошку я совершил в возрасте 8 лет в компании ненки- бабушки Федосьи, которая не только хорошо ориентировалась в тундре, но и хорошо знала морошечные места. Морошка росла на болотах, а вокруг болот на возвышенных местах в березнике  всегда можно было  при желании набрать подосиновиков столько, сколько сможешь донести до дома вместе с морошкой. Топать до дома нам было не менее 5 км. Баба Федосья свое 10 литровое ведро наполняла морошкой до верху. По сей причине взвалить на свои натруженные плечи дополнительную тяжесть – грибы не очень стремилась.  А коль скоро мой 3х литровый бидон, обычно был заполнен морошкой не до верху, то я наполнял его  и маленькую авоську до верху грибами.
  Из принесенных мной подосиновиков мамаша и варила нам молочный суп с грибами, чтобы суп был сытней. Варила суп на молоке, а не на воде, т.к. у нас была корова и летом частенько были излишки молока. Специально за грибами в тундру для заготовки их на зиму мы не ходили, а если и шли за ними то на берег Казенного озера, или ехали на лодке на берега этого озера, где и собирали желтые маслянисто-махровые грузди, оранжевые рыжики и розовые волнушки.      
Я еще в те годы сообразил (а может, кто -то  мне подсказал ), что для прорастания груздей и, особенно, - рыжиков нужен не только хвойный лес, но и плодородная почва. Поэтому и стремился собирать их в хвойном лесу, заливаемом (а значит удобряемом илом) во время половодья весной.
Во время учебы в школе и университете ни одна книжка про грибы на глаза мне не попала. Все мои познания о них ограничивались сказанным выше и убеждением, что растут грибы только на Севере и в Средней полосе. В 1962 г. я впервые оказался на юге нашей необъятной Родины – в нынешней Западной Украине, в г. Виноградове на границе с Румынией. Оказался я там на военных сборах,  после окончания военной кафедры в университете, перед присвоением   офицерского звания. На одном из учений командир дал мне приказ проложить через лесной массив телефонную линию связи, повесив мне на загривок катушку с телефонным кабелем. Лес был сосновый, но подлесок под ним сплошные колючки. Спустив сто потов и изодрав до крови скозь солдатские брюки ноги, кабель я проложил. Осталось дело за малым, соединить его с другим кабелем. Сделать это оказалось совсем не просто. Т.к. для усложнения  задания отцы-командиры, спрятавшись от меня за деревьями в полусотне метров, кабель не только оттягивали от места соединения, но еще подключили его к источнику напряжения, от которого при попытке взять зачищенный от изоляции конец кабеля, чтобы скрутить его с другим, все мое тело содрогалось. Чтобы соединить кабели, я их подтянул и прижал к земле, встав на колени. После чего наклонился в надежде найти сухой листик, чтобы использовать его в качестве изолятора. И тут, вместо листочка, я увидел полянку отличных боровиков.   И забыв про кабель, заорал во всю глотку: грибы…грибы!!! На мой рев примчались отцы командиры, тут же все грибы собрали и объявили мне благодарность. Получилось, что за не выполненный мной приказ, т.к. кабели я так и не соединил.   
 Совсем недавно узнал, что грибы, в том числе и белые, растут не только в лесах Западной Украины, но и в Крыму, и в Сочи. Про сбор боровиков в Крыму рассказали нам соседи по купе в поезде Симферополь – Витебск, бывшие сотрудники службы безопасности М. Горбачева в бытность его Генсеком. Они охраняли его резиденцию в Форосе от нападения с моря, а после развала СССР  осели в Крыму.   Сегодня одним из источников существования бывших охранников нашего Генсека  является рыбная ловля и сбор грибов, которых по их словам, в Крыму  изобилие для тех, кто знает, где их искать.
 О сборе боровиков в районе Красной поляны  до начала строительства там Олимпийского стадиона рассказала  жительница Сочи - бывшая наша одноклассница. При встрече с ней в Сочи,  она сказала, что скучает по Нарьян - Мару, но не по грибам, которых ей и тут, в паре километров от дачи, осенью хватает. 
   В военные и послевоенные годы грибы в  Нарьян- Маре собирали, чтобы сделать из них заготовки на зиму. В конце 50х годов жить стало легче, свободного от забот о пропитании времени стало больше и многие, наша семья в том числе, стали собирать  грибы уже не только ради заготовок на зиму, но и ради удовольствия. Тем более, что у многих появились  механизированные средства передвижения: велосипеды, мотоциклы и моторные лодки. На которых, захотелось  поехать не только на рыбалку и охоту, но и по грибы, по ягоды.
Народу в лесу и тундре стало больше,  соответственно, грибов попадаться стало меньше. Пешочком до настоящих грибов добираться стало затруднительно. Поэтому мы с женой Ниной, приехав в отпуск в Нарьян – Мар  в 1969 г. и отравившись в тундру прогуляться пешком, впервые вернулись домой с грибами, которые наша родня обругала поганками. А были это симпатичные темно-коричневые без единого червяка маслята, которые в других регионах СССР ценились на уровне боровиков.
Я к тому времени, прожив 6 лет в Литве и прочитав не одну книжку про грибы, уже достаточно хорошо разбирался в них. Знал, как отличить белый гриб от его разновидностей: польского гриба, шил-боровика, широко распространенного в Литве и Западной Беларуси, и ложного боровика. Узнал, что белые грибы,  растущие на мхах, преимущественно в сосновых лесах  называет  боровиками,  более крупных размеров, растущие в ельниках и в траве, называют травяниками.
 Первыми из боровиков в начале сезона вылезают из земли  обычно ложные боровики и становятся добычей неопытных грибников. К счастью, они не ядовиты, а всего лишь горькие. В чем легко убедиться, лизнув нижнию, бледно - розового цвета, поверхность шляпки. Шил-боровиком в Литве называют одну из разновидностей моховиков,  похожих внешне и по вкусовым качествам на боровики. Кроме них, в Литве и Беларуси в изобилии растут желтые моховики, у которых шляпка и корень желтые. Так же можно найти зеленые моховики, которые значительно уступают по вкусовым качествам не только шил-боровикам, но и желтым моховикам.
Наиболее заядлые грибники в Литве и Беларуси открывают сезон по сбору грибов в апреле, когда на солнечных пригорках в сосновых лесах выскакивают на божий свет симпатичные на вид сморчки и строчки. И появляется у любителей, истосковавшихся за зиму по свежим грибам,  возможность вдохнуть их запах. К сожалению, это, пожалуй, единственные  достоинства сморчков и строчков, т.к. их шляпки  похожи на целлулоидные игрушки, полые внутри. Чтобы ими  не отравится, их  желательно выварить в двух- трех водах.  После чего в кастрюле остаются как бы кусочки оболочки детского резинового мяча, разжевывать которые мне большого удовольствия не доставляет. 
   Следующими в июле во время моего проживания в Каунасе появлялись грибы – колосовики, в основном, подберезовики. Появляются они, когда колосится рожь, поэтому и называются колосовиками. Затем  летние маслята и лисички. Летние маслята менее качественные, чем осенние. Они более водянистые и часто червивые. К моменту появления лисичек, в курортные городки Литвы: Бирштонас, Друскининкай и на хутора Зарасайского края приезжали большие любители их - евреи из Москвы и Ленинграда. На мой вопрос, почему они любят лисички, один местный еврей ответил, потому что в них не бывает червей, при этом они не ядовиты и достаточно вкусны. Мои братья евреи, продолжил он, больше любят грибы принимать в пищу, купив их на базаре, чем собирать их в лесу. На базаре каждый гриб на наличие червей проверить затруднительно. Поэтому  они предпочитают покупать для приема в пищу  заведомо не червивые лисички.
Вероятно, по той же причине коммерсанты из Польши летом скупают у жителей Литвы и Беларуси  лисички, хотя и не только их.
  О приближении разгара грибного сезона в Литве  мне сообщали своим появлением ложные боровики и калпокасы (колпаки). Многие считают колпаки вкусными грибами, но я старался обходить их стороной, т.к. они напоминали мне растущие на навозе шампиньоны, да и вкус у них какой то странноватый, для меня не очень грибной.
С появлением ложных боровиков в окрестностях Каунаса, любители грибов начинали смотреть на небо, когда появится растущая луна, чтобы через недельку отправиться  на авто за настоящими грибами на юго-запад Литвы - в самые грибные районы ее. У каждого грибника со стажем там были свои заповедные места. У нашей семьи они были в сосняках, тянущихся вдоль границы Литвы с Белоруссией в районе  упомянутого выше курортного Друскининкая. Чтобы добраться до места сбора грибов нам предстояло преодолеть расстояние   около 150 км, поэтому выезжали обычно в 5 час. утра. Ехали по дороге на Друскининкай. Не доехав  до него,  перед  деревней Грутас сворачивали налево и направлялись  по лесной дороге в обширный массив редколесья из старых сосен и елей.  В котором и находились наши места сбора  боровиков, подосиновиков и шилборовиков.  Если изобилия грибов там не обнаруживали, то продолжали движение по одной из лесных дорог в сторону Белоруссии, до пересечения с гравийной дорогой, идущей вдоль границы. Далее по этой дороге двигались в восточном направлении до более молодых, рукотворной посадки массивов соснового леса. Возраст этого леса был  лет 50, он был достаточно густой, но  разделен на квадраты противопожарными просеками шириной около 10 метров, заросшими молодым березняком.   Вот эти просеки и были местом произрастания белых и польских грибов, а также подосиновиков.
Если  в результате поездки убеждались, что грибы уже пошли, то шли в Профком родного НИИ, чтобы взять путевку на недельку в лагерь отдыха, расположенный  на берегу озера в деревне Грутас. Это было одно из любимых нами мест отдыха: купание в озере,  прогулки по лесной дорожке длиной 6 км в курортный Друскининкай, посещение его достопримечательностей,  купание в реке Неман,   приготовление шашлыков вечером на костре  рядом с домиком, в котором обитали. Домой мы  возвращались с  корзинками, наполненными грибами и ягодами, пополняя запасы на зиму.
  Пунктуальные литовцы вели счет собранных грибов не только числом ведер или корзин, ими заполненных, но и количеством собранных боровиков. Если в районе Друскининкай число собранных белых грибов достигало пары сотен, то в районе населенного пункта Варена, их число порой определяли в тысячах, а объем - числом заполненных ими багажников авто.
    С наступлением второй половины сентября грибной сезон на севере и в средней части России, да и  на большей части Беларуси подходит к концу. Но, в Литве он вновь оживал. Еще затемно потоки машин из Вильнюса и Каунаса направлялись все в тех же направлениях – в сторону Друскининкай и Варены, т.к. наступал период сбора зеленок и рядовок. Для тех, кто не знает, что это за грибы, приведу несколько строк  из книги Н.И. Орлова «Съедобные и ядовитые грибы», опубликованной Издательством «Медицина» в 1965 г.: «Зеленка. Шляпка – вначале выпуклая, затем распростертая, клейкая, гладкая….. Пластинки – частые, широкие….серо-желтого цвета. Мякоть – плотная, белая или слегка желтоватая. Запах не выражен. Место и время роста. Растет в песчаных хвойных, чаще сосновых, лесах с сентября до ноября. Употребление в пищу. Съедобный гриб, хорошего вкуса. Употребляется и заготавливается в любом виде.»   Рядовка это почти зеленка, только шляпка серого цвета, да вкусовые качества похуже. Растет в тех же местах, что и зеленка.
  Наш сосед по общежитию в конце 60х годов привозил зеленки по несколько  ведер. Вываливал их в ванну, предварительно заткнув отверстие стока воды из нее. Заливал грибы на полчаса холодной водой. После чего  начинал специальной щеткой каждый гриб драить, чтобы очистить его от песка. Так как, основной, если не единственный, недостаток, зеленки, выросшей на песке, это обилие песчинок между ее пластинками.
      Хотя  грибы под названием зеленка 30 -50 лет тому назад в Литве  росли до ноября, а сейчас в связи с потеплением климата, возможно, и дольше того. Грибной сезон я иногда заканчивал еще позже –  в начале ноября сбором осенних маслят. В моей памяти сохранилась одна из дат сбора их – красный день календаря 7 ноября. Сбежав с обязательной для всех демонстрации трудящихся, я вскочил на своего «Ковровца» - двухколесный мотоцикл и покатил в близлежащий лесной массив. В котором, на лесных дорожках обнаружил целые плантации симпатичных маленьких  маслят с темно-коричневыми шляпками на толстых ножках. Ножа у меня с собой не было, но были краги на руках, не снимая которых я  принялся собирать обильно покрытые слизью  маслята, чтобы не испачкать руки. 
       
      Грибы и ягоды в районе Каунаса

   В 1980 г. нашей семье выделили участок в коллективном саду – так тогда назывались нынешние дачи. Наша дача находилась в лесном массиве на берегу Немана в 5 км от   городка Вилькия, в полутора километрах от шоссе, ведущего в этот городок. Желание и необходимость заняться всевозможными работами на даче от посадки  плодовых деревьев и кустарников, обработки земли до строительства домика,  сократило число наших поездок за грибами в направлении Друскининкая.  Пришлось искать другие места их сбора, находящиеся поблизости.
После бесед на эту тему со знакомыми литовцами, зафиксировал в своей памяти несколько таких мест и решил с наступлением сезона сбора дикорастущих ягод и грибов провести их рекогносцировку. Из проведенных бесед, сделал заключение, что наиболее перспективное  место находится в районе Вевиса, на берегу реки Нярис. Хотя оно располагалось не в районе нашей дачи, но мой знакомый гарантировал, что я там найду не только боровики, но и чернику, и землянику. До этого места было по моим прикидкам около 60 км. Тем не менее, я решил съездить туда, убеждая себя тем, что 60 км это, все таки, не 160. Опять же очень хотелось найти местечко, где можно было бы полакомиться с любимой с детства черникой и еще  земляникой. После того, как только что собранная черника появилась на базаре, мы всем семейством отправились на разведку. И не пожалели об этом, оказавшись в пропитанном солнцем сосновом бору на холмах, разделенных долинами и впадинами. В зеленых долинах в невысокой траве было в изобилии крупной как вишня земляники. Количество собранной там земляники мы измеряли не  стаканами, как  ранее, а литрами. В низинах, покрытых мхом, и на склонах холмов было много черники. Самое главное, что подъехать  вплотную к местам их произрастания,  можно было на машине. К тому же в этом лесу не было комаров, и наши дети могли собирать ягоды в одних трусах и майках.
   Лес в тех местах из-за постоянных санитарных рубок был редким и хорошо просматривался, и мы не опасались, что дети заблудятся. Дети от машины далеко не отходили, поэтому ее оставляли открытой.
Однажды, закончив сбор ягод и грибов, мы сели в машину, чтобы ехать домой. И тут я обнаружил, что потерял ключи от машины. Искать потерянные в лесу ключи дело безнадёжное, поэтому, проклиная всё и вся, я решил разобрать замок зажигания, чтобы напрямую соединить провода систем зажигания и пуска стартёра. После долгой возни мне это удалось, все уселись в машину, я на радостях газанул с места и чуть не врезался в сосну, так как совершенно забыл, что ключ зажигания не только включает и выключает зажигание, но еще включает и выключает механический стопор рулевого управления.
   Ничего не оставалось, как оставить жену  с детьми в лесу, а самому пробежать 10 км до Вевиса, затем  на попутных машинах попытаться добраться до Каунаса, найти дома второй комплект ключей и вернуться назад. Я вышел из машины, в сердцах захлопнув дверь.   И тут услышал бряканье ключей, один из которых поблескивал в замочной скважине двери водителя, а другой, на мое счастье, звякнул на колечке о дверь машины.   
  С того дня я, как только выхожу в лесу из машины, ключи от нее вешаю на шнурке на грудь под рубашку, как нательный крест.
   В один из осенних дней  семейство попросило меня высадить их из машины за километр до дачи, чтобы прогуляться по лесу, а заодно поискать каких-нибудь грибов.  Не прошло и часа, как они заявились на дачу, нагруженные толстыми и скользкими черными груздями, которые они нашли в темном еловом лесу. С тех пор мы стали собирать их там регулярно.
Наши знакомые, не имеющие собственного авто для поездок в Варену и Друскининкай,  вынуждены были собирать грибы в окрестностях Каунаса. Поэтому домой частенько приносили не только черных, но и белых груздей. Так они называли грибы, похожие на грибы, именуемые в книжках скрипицей. Один знакомый литовец обожал шампиньоны полевые, и знал, где их найти в 2 км от дома.  А знакомая Нина предпочитала собирать сыроежки, горькушки и свинушки. К сбору свинушек, которые выскакивали на божий свет одними из первых в июле, она приохотила и нас. Тем более, что целые плантации их я обнаружил в лесном урочище Турженай, всего лишь в 15 км от дома. Молодые,  на толстой ножке, свинушки оказались приятны  для сбора и  вкусны  в употреблении.  До тех  пор пока мама Нина не прочитала где – то,  что свинушки запретили употреблять в пищу в Германии из-за того, что они накапливают в себе радиоактивные элементы. Я, как  физик по образованию, понимал, что для того, чтобы свинушка накопила в себе радиоактивность, она должна произрастать на зараженной ею почве.  О наличии таких почв  в окрестностях Каунаса в печати ни разу не сообщалось. Но, убедившись на собственном опыте, что с женщинами гораздо проще согласиться, чем переубедить их.  Привозить свинушки домой перестал, а после аварии на Чернобыльской АЭС, вообще стал обходить их стороной.
  Радиофобия в Литве  тогда приняла массовой характер.  Тем более, что выпадение радиоактивных осадков от Чернобыля было зафиксировано не только в Белоруссии, но и в Польше, и в странах Скандинавии. Но ЦК Компартии Литвы по неофициальным каналам передачи информации (через райкомы партии и парткомы предприятий), как могло,  успокоило население  своей Республики. Узнав из передач «Голоса Америки» и других голосов об аварии, они не стали дожидаться каких либо сообщений и указаний из Москвы. А тут же (дело было в пятницу) негласно спустили команду выборочно измерить уровень радиоактивности обуви студентов из различных районов Литвы, отбывающих на субботу - воскресения из Каунаса и Вильнюса домой, до  отъезда и после возвращения их в понедельник. Таким образом, уже к среде была составлена карта радиоактивного заражения Литвы, позволившая руководству ЦК Компартии республики с облегчением вздохнуть: слава богу,  радиоактивность пронесло мимо нас. 
 В Литве мне так и не удалось обнаружить места произрастания  волнушек и желтых груздей.  Вернее, волнушки иногда попадались, но какие то хилые и в единичных экземплярах.
 Со второй половины августа, если мы ночевали на даче, то, позавтракав, я  иногда садился в авто и отправлялся в молодой  густой ельник, росший на высоком крутом берегу Немана, за рыжиками. Внутри этого ельника была небольшая поляна, которую кабаны превратили в грязное черное болото, используя ее в качестве лежбища. Судя по всему, валяние в этой грязи им доставляло большое удовольствие, т.к. они самодовольно похрюкивали.    Вот вокруг этого лежбища, на земле обильно удобренной кабанами и нашел я плантацию  рыжиков. Когда бы я туда ни приехал, всегда находил  там грибы, но не только их, а и кабанов тоже.  Рыжики росли буквально в паре десятков метров от хрюкающих животных. Если на лежбище присутствовало не все кабанье стадо, а только молодняк, то они при моем приближении пугливо убегали в противоположную сторону от меня.
 Если же все кабанье семейство было в сборе во главе с матерым секачом, то при моем приближении самодовольное похрюкивание  превращалось в угрожающее хрюканье. Поэтому собирать рыжики приходилось осторожно, чтобы не спровоцировать на решительные действия главу кабаньего семейства.   
Однажды я решил взять с собой в поездку за рыжиками жену и дочек, одной из которых было 13 лет, а другой 7. По прибытии на место, старшей из них – Ирине, я предложил, не спеша подниматься вверх по склону до появления грибов  - с левой стороны от лежбища кабанов, но  не приближаться  к нему до тех пор, пока я не крикну ей об этом. Сказав, что сам буду подниматься - с правой. Маму Нину с младшей дочкой попросил пока подождать внизу склона.  На мою беду, Ирина поспешила с подъемом и оказалась у лежбища раньше меня. Услышав или учуяв ее, кабаны бросились от нее в мою сторону. Дочка, увидав их, от страха сломя голову бросилась в другую сторону.  Раздавшийся при этом треск ломающихся ветвей и топот кабанов привели меня в ужас. Я понял, что случилось, что -то, не предвиденное мной. Еще в больший ужас пришли ;жена с младшей дочкой.
  К счастью, все закончилось вполне благополучно. Только Ирина, вместо рыжиков насобирала с десяток царапин и синяков. Я поблагодарил Всевышнего за то, что главы кабаньего семейства  не оказалось на месте, который бы, скорей всего, ринулся на  Иру, а не от  нее. 
После этого свое семейство возить за рыжиками  не стал. Тем более, что в двухстах метрах от дачи протекал ручей. Противоположный от нас  берег его был покрыт могучими соснами и дубами. Наиболее старые из них лесники регулярно спиливали, оставляя огромные пни.  Некоторые из них в сентябре  покрывались шапкой из молодых опят. Чтобы наполнить ведро опятами, было достаточно найти и срезать такие  шапки с пары  пней. С этой целью мы и отправились однажды с младшей дочкой Олей. Когда, перейдя ручей, углубились в лес не более, чем на пару сотен метров, дочка остановилась и сказала, посмотри, папа, коровы. Я глянул,  метрах в 30 от нас увидел плохо различимых в кустах кабанов, которые, похоже, как и мы пришли за опятами.  Не зная, есть ли среди них секач, я, во избежание худшего,  потянул Олю назад. Решив уступить опята кабанам. Коль скоро, они опередили нас, то пусть и лопают их. Если, конечно, они за ними сюда пожаловали.
   Первое, что мы сделали, получив участок в коллективном саду, посадили ряд кустиков малины у границы нашего участка с соседним. За пару лет кусты разрослись, малины стало хватать на всю зиму. Но, возникла проблема, связанная с ней. Пришел наш сосед и сказал, что наша малина стремительно вторгается на его участок. Попробовали преградить ей путь с помощью остатков  от  шифера, которым покрыли   крышу дома. Не помогло. Поняли, что проблему надо решать более радикально, выбросили со своего участка всю малину.  В километре от нашего сада я нашел заросли дикой малины и стал собирать лесную вместо садовой.
 В противоположной от малины стороне, менее чем в километре от нас, на берегу Немана, оказались заросли другой целебной для здоровья ягоды – облепихи.  Ягод хватало не только нам, но и всем желающим собирать ее. Некоторые из наиболее шустрых сборщиков  отрезали ветки вместе с ягодами, укладывали их в мешок, ускоряя тем самым процесс сбора. К следующему урожаю облепихи  ветки заново отрастали.
Завершу повествование только что полученным письмом жительницы  столицы Литвы Вильнюса:

«ИГОРЬ, ДОБРЫЙ ДЕНЬ.
ПРОЧЛА ВАШУ ПОВЕСТЬ О ГРИБАХ, ОЧЕНЬ ПОНРАВИЛАСЬ. НАДО БУДЕТ ОБЯЗАТЕЛЬНО СВАРИТЬ СУП С ГРИБАМИ – БОРОВИКАМИ  В МОЛОКЕ. НИКОГДА НЕ ЕЛА. А СУП С БОРОВИКАМИ ОЧЕНЬ ЛЮБЛЮ.
У НАС ЖИТЕЛИ ЗА ГРИБАМИ ЛЮБЯТ ЕЗДИТЬ НА ПОЕЗДЕ В МАРЦИНКОНИС, ЭТО 99 КМ ОТ НАС. ПРИЕЗЖАЮТ ОТТУДА С ЦЕЛЫМИ КОРЗИНАМИ ЛИСИЧЕК.
 НА БАЗАРАХ ОЧЕНЬ МНОГО ГРИБОВ ПРОДАЮТ, Я НИКОГДА РАНЬШЕ СТОЛЬКО НЕ ВИДЕЛА В ПРОДАЖЕ ВСЕВОЗМОЖНЫХ ГРИБОВ.
 В СОВЕТСКОЕ ВРЕМЯ ЛЮДИ ЛЕНИЛИСЬ ПО ЛЕСАМ БРОДИТЬ В ПОИСКАХ ГРИБОВ, А СЕЙЧАС ВСЕ ПОМЕНЯЛОСЬ. ОЧЕНЬ МНОГО ПРОДАЮТ ЛЕСНЫХ ЯГОД – БРУСНИКИ, ЧЕРНИКИ, ЛЕСНОЙ МАЛИНЫ, ГОЛУБИКИ. ТАТЬЯНА»