Зачем человеку мама

               
                Мой маленький пятилетний малыш однажды
                спросил меня: «Зачем ребенку мама, если
                у него есть папа?»
                Улыбнувшись, я поинтересовалась: «А сам-то
                ты что думаешь по этому поводу?»
                «Думаю, чтобы целовать и обнимать», - сказал
                он на полном серьезе...

По воскресеньям мы с сыном ходим в творческую студию рисования, цель -провести время вместе с пользой, и психологически совместная деятельность очень объединяет.
 
Так случилось, что нас сразу определили в одну художественную группу с героями этого рассказа.  Девочка лет восьми, обладательница золотистых волос и голубых глаз, и мужчина, напротив, брюнет с черными глазами. Оба совершенно не похожи друг на друга, и оба по-своему красивые.

Геля покорила сразу нас обоих, меня и сына. Редко встречаются дети, лишенные детскости, такая серьезная, вдумчивая, спокойная. Мужчина никогда ничего не делал, он просто молча сидел рядом с дочкой, и меня всегда удивляла эта его немая бесполезность.

Таким образом, по странной случайности, мы стали рисовать втроем, под наблюдением Гелиного папы. Ангелинка сразу стала звать меня неформально, просто по имени, папа же, напротив, очень официально и всегда держал дистанцию.

Геля мне нравилась, она одаренная. Когда ребенок рисует, сразу можно понять,  есть у него к этому способности или нет. Кроме того, с ней можно было совершенно на равных обсудить то, что делаешь и даже заручиться мнением. Поэтому скоро я перестала обращать внимание на молчаливого папу Мишу, имя которого, в рамках его то ли скромности, то ли не особой жажды к диалогу, выяснилось не сразу.

Из всех детей в группе ее работы - самые интересные, в них какая-то зрелость, несвойственная ее возрасту. Откровенно я не понимала, зачем он приводит ее в эту группу, при условии, что она самодостаточная и может заниматься с педагогом отдельно, и развиваться.

После нескольких таких занятий, глядя на теплые отношения Гели и моего сына, Миша пригласил нас вместе попить чай в детском кафе рядом со школой. В итоге, мы так здорово и весело провели время втроем, так как Миша-то помалкивал в большей части, что это стало почти традицией - уютно пить чай в обществе юных дарований и молчаливого зрителя.

Несколько слов о Мише. Он, конечно, иногда говорил, преимущественно с кем-то по телефону,  вежливо, внятно, используя сложноподчиненные предложения. Было понятно, что он хорошо образован. Я видела, что он обеспеченный человек, и дело даже не в его одежде и аксессуарах, и даже не в машине, а в какой-то внутренней уверенности, подавляющей харизме, присущей только состоявшимся мужчинам.

И вот однажды мы с ребенком прогуляли занятие, и в тот же вечер мне позвонил Миша и офисным тоном директора поинтересовался, что у нас случилось. Меня удивило то обстоятельство, что мой номер телефона Гелиному папе не был известен, и что, видимо, он затруднил себя узнать его у организаторов мастер-классов. Мало того, я поймала себя на мысли, что я, поддаваясь на подсознании этому руководящему тону, оправдываюсь…

И тут вся моя женская природа завелась, честно, я умирала от любопытства и какого-то азарта. На следующем занятии я устроила нашему педагогу практически допрос с пристрастием: «Кто он?». Кто этот человек, который всегда молчит, который ни фига не умеет рисовать и ходит в творческую мастерскую просто смотреть, и даже не пытается взять в руки кисточку, этот человек, который ездит на эскалэйде, четко отдает указания по телефону и почти никогда не смотрит в глаза? Кто он?

Наталья подтвердила факт того, что дала ему мой телефон на прошлой неделе. А потом, вздохнув, рассказала  мне о ряде обстоятельств из Ангелининой и Мишиной жизни.

Ангелина пришла в студию около трех лет назад со своей мамой. Со слов Наташи, ее мама здорово рисовала и была, вообще, очень творческой личностью. У них с Гелей получались отличные совместные работы. Полтора года назад, Гелина мама умерла от рака, очень скоропостижно, и Миша стал возить дочку сам на эти мастер-классы. Он адвокат, юрист, совершенно не поэтическая, серая натура.  Наталья пыталась вразумить его, объясняла, что цель мастер-классов направлена на совместное творчество, и что ему необходимо хотя бы попробовать… Он вежливо отказался, но твердо сказал ей, что они будут заниматься именно тут. Наталья сказала мне, что когда она увидела, как у нас втроем так отлично складываются отношения, и что Ангелина очень тепло относится к моему сыну, и он к ней, меня одной вполне хватает на двух детей, то она подумала, что это отличный выход и стала намеренно определять нас всегда в одну команду.

Меня сразу просто затопило чувство сострадания к дочке и папе, до слез. Во-первых, мне жалко всех детей, у которых нет мамы, а Геля она совершенно необыкновенный и милый ребенок, к которому я за полгода страшно привязалась.
 Я в миг осознала, откуда в ней эта серьезность и недетская мудрость - душевная и физическая боль всегда оставляет огромный отпечаток в сознании детей.  Во-вторых, мне жалко всех людей, которые теряют своих родных. А особенно таких вот мужиков, здоровых, с нормальным характером,  с деньгами и с желанием жить в семье. Сразу стало понятно, собственно, почему Миша так молчалив.

Честно, в тот день на занятии и потом за чаем, мне было трудно делать вид, что я ничего не знаю и продолжать общаться с Гелей, как раньше. Я держалась из последних сил, чтобы никак не дать почувствовать ей, что я ее жалею, мне хотелось сохранить то достигнутое между нами откровение на почве художественного созидания и просто симпатии.

Через неделю стало чуть проще уложить в себе эмоции и слезы на нужные полки. Так и продолжалось еще какое-то время: мы втроем рисуем, папа Миша молча смотрит.

Совершенно недавно, на очередном мастер-классе рисовали деревья. Наши творцы, как говориться, ваяли. Особенно мой креативный сын, который уверял меня, что морковь растет на дереве. Находясь в творческом процессе, который часто сопровождается смехом, выкриками и таким стабильным гулом в аудитории, вдруг Геля, не справляясь, по ее мнению, с кроной, говорит, посмотрев на меня в упор: «Мама, как мне ветки нарисовать???»
У меня душа провалилась в пятки.

Я молча взяла кисть и, стараясь вообще никак не менять выражение лица, стала предлагать ей варианты веток. При этом, несмотря на улыбку и спокойный голос, нещадно тряслись руки. Ангелинка мне говорит: «Настя, а почему у тебя руки дрожат?»

Я ей ответила, что боюсь испортить ее шедевр.

Она улыбнулась, было видно, что ей до жути приятно, и сказала, уже очень серьезно: «Ты хорошо рисуешь».

В этом диалоге больше никого не было, не было Миши, если честно, я даже взглянуть на него не решилась, не знаю, какое было выражение его лица, не было моего сына, который увлеченно в этот момент выводил кистью наикривейшую морковь. Только мы вдвоем, две художницы.

Когда мы ехали с сыном домой, я сама серьезность, в качестве водителя, и он сзади, мой бесстрашный пассажир, вдруг мне говорит: «Мама, а ты что - Гелина мама?»

Я внутренне собираюсь и готовлюсь к серьезному разговору, отвечаю, что нет, пока я только его мама.

Он продолжает с любопытством дознаваться: «А почему тебя Геля назвала мамой?»
Я, вспоминая о детском максимализме, дивилась, как пятилетнему ребенку хватило ума, не задавать мне этих вопросов там и не кричать: «Это не твоя мама!» Наверно, это такое детское чутье нетронутой временем чистой души.

- А ты возражаешь относительно того, если Геля будет называть меня иногда мамой? - спросила я его, несколько переворачивая ситуацию.
- Нет, не возражаю, - ответил он очень обдуманно и тут добавил, - а у Гели есть мама?

Я, понимая, что если не отвечу на его вопрос правдиво, то последствиями могут быть те же вопросы, но уже непосредственно Геле, сказала ему, что у Ангелины была мама, но она умерла, так как сильно болела, и попросила с Гелей на эту тему не разговаривать, потому что она расстроится.

Тогда он мне сказал, что теперь Гелина мама, тоже, как и наша бабушка, на небе  звездочка…

Выяснилось, что разговор с сыном был не самым серьезным испытанием для моей впечатлительной натуры.

Вечером мне позвонил Миша, он говорил минут тридцать. Подозреваю, что был он не совсем трезв. Как может рассказать молчаливый, серьезный, далеко не поэтичный  мужчина о любимой женщине?  Так, что я слова не могла вымолвить и задыхалась от слез. Как там один из представителей шоу-бизнеса сказал, Хабенский, по-моему:  «Кому-то не хватает одной женщины, и он находит пятую… десятую… А кому-то не хватает целой жизни, чтобы любить одну».  В завершение своего монолога Миша мне сказал: «Спасибо тебе», - тем самым, первый раз за год, обратившись ко мне «на ты».

В следующее воскресенье мы опять были в студии и рисовали птиц. И Миша взял кисть, и принялся вдохновенно рисовать снегиря, такого примитивного снегиря, с красной грудью и черным клювом, на кривых черных лапах-черточках. Мы с Гелькой молча посмотрели друг на друга, подавив улыбку, и продолжили трудиться над своими птицами, и вот тут выступил мой сын, который радостно воскликнул: «О! Миша тоже умеет рисовать!»

 - Только снегирей, малыш, - ответил Миша очень трогательно, по-детски улыбнувшись…