Первый день после Рождества. Глава 3

Точно и не  припомню, сколько недель мы вышагиваем по раскаленным камням и потрескавшейся, иссушенной почве. Может две недели, может три, а может и целый месяц. Брент упорно уводит нас за собой, строго следуя на север, ничуть не отклоняясь от поставленного маршрута. Что там, впереди. Он знать никак не может, так как и мы. Все население нынешней Америки сосредоточенно на юге. Там есть пара крупных Поселений, именуемые Центрами, там же находится и столица . Центр Уолш, названный так по фамилии президента, который ,придя к власти,  подписал мирный договор с Россией и тем самым остановил эту жестокую, кровопролитную и никому не нужную войну.

 И почему этот умный человек изначально не был избран народом? Тогда бы все сложилось по-другому. И одному Богу известно, как бы мы жили теперь. Наверняка, не было бы этих тихих убийц – раковых опухолей, от которых ежегодно умирает уйма народу. Не было бы этой засухи. Скорее всего, не было бы, ведь именно из-за этой проклятой войны и переменился климат на планете. И тогда, дети могли бы видеть снег. Радоваться ему… Тогда бы и нам не пришлось идти по этой рассыпчатой, безжизненной почве в поисках воды и нового убежища для Поселения 38-0, а может и для целой страны, в дальнейшем.
Брент ориентируется по небольшому компасу, который старательно держит в руках. Надеюсь ,эта штука  все еще, в рабочем состоянии и не подведет нас.
Жара стала постепенно спадать, примерно дня два назад. Это я помню хорошо. Тогда мы нашли первый небольшой ручеек с пресной водой, а не пересохшие русла рек, как ранее. Мы жадно накинулись на тонкую струю мутной воды. Наполнили фляги. Она казалась такой сладкой и необычайно вкусной, будто это была вовсе не вода, а пирог или торт покрытый вкуснейшим кремом.

Примерно  тогда, два дня назад, мы заметили первую траву. Сначала высохшую и вялую, а затем, более зеленою, живую. Это подавало новые надежды. Мы все, были вдохновлены нежданной находкой. И это, безусловно,  означало, что мы идем в правильном направлении.

Сейчас насыщенно зеленная трава, уже прикрывала лодыжки. И я, с удовольствием, наступала на нее своими босыми ступнями.

Приятная, мягкая…

Как же, оказывается, здорово просто идти по мягкой траве и наслаждаться этим.
Солнце, по - прежнему, беспощадно палит, но появился легкий ветерок. Он становился прохладнее и дул именно оттуда, куда мы и направлялись.

Это было еще одним доказательством верного пути.

За множество дней вместе, мы особо не разговаривали. Брент больше не желал доставать меня своими глупыми придирками, а я была и рада этому. Всегда, когда мы с Брентом вступали в перепалку, я замечала, как огорчается Джош. Я все понимала. Брент всегда останется его братом и Джош всегда будет любить его . Как и Коди, и своих родителей. В этом весь Джош. Он умеет любить, а это такое неприлично редкое качество.
 
Я каждый вечер наблюдаю с каким очарованием он смотрит на огонь. Как меняется его лицо, как сияют глаза. Мне кажется, он и есть тот самый огонь. Но не тот, что беспощадно убивает, а тот,  что согревает и дает новую жизнь.
Вчера Джош подарил мне белоснежный цветок. Уж, не знаю, где он разыскал его. Но эти глаза. Этот взгляд. Его просто невозможно описать словами. С такой любовью и добротой он смотрел на меня, держа в руках, и протягивая мне, этот непримечательный, блеклый цветок. Он так радовался ему и мне. Тому, что смог подарить мне его. Сделать приятное. И я, конечно, просто не могла сдержать улыбки, встретив такое добродушие со стороны Джоша.

Впереди небольшой холм, а мне так нестерпимо хочется пить и есть. Желудок неприятно сводит. Последний хлеб кончился еще вчера. А то, что смог поймать Брент – пара ящериц и небольшая мышь – не очень-то утолило аппетит семи молодых организмов. Не знаю, как заберусь на него. Желание, просто упасть и больше никогда не двигаться. Уснуть, что бы больше не чувствовать голода.
Брент шел впереди нас всех и уже скрылся за холмом, покрытым густой зеленой порослью. Похоже, его совсем не заботит голод и усталость. Как будто он не чувствует их. Он всегда выглядит бодрым и собранным. А мы, в свою очередь, похожи на живые трупы. С невероятными синяками под глазами, нездоровым цветом лица и даже расстроенной походкой.

-Эй! Быстрее! Идите сюда! – кричит Брент, находясь по ту сторону холма, своим обычным бодрым голосом.

Парни ринулись к нему, а мы с Самантой, остановились перевести дух.

-Ну, что там еще? Очередной ручей или пересохшее русло? – устало выдыхаю я, без эмоционально глядя на Саманту.

-Нам надо идти. – твердо заявляет она и уверенно вышагивает вверх, по зеленому холму.

Ну, да. Она привыкла верно следовать за Брентом и беспрекословно выполнять все его приказы, поручения и даже прихоти. Раньше, это здорово раздражало. Хотелось закричать, обращаясь к ним обоим: «Ты не рабовладелец! А ты не рабыня!» Но что толку. Была бы очередная ссора. Видимо, любовь Саманты она такая. А вот от Брента любовью и не пахнет. Сдается впечатление, что он ее использует. Или что-то типа этого, но это точно не любовь. Впрочем, это мое субъективное мнение. Оно, в принципе, никому из них не интересно. Поэтому, оставлю его при себе.

Добираюсь до верхушки холма и не верю собственным глазам.

Это лес.

Буквально, в километре от нас виднеется лес. Он тянется по всей длине доступной моему взору.

-Там наверняка есть вода! – радостно восклицает Джош.

-Ну, конечно! Конечно, есть! – оживляюсь я, и хватая Джоша за руку мчусь в сторону великолепных елей.

Отсюда чувствую, как потрясающе пахнет хвоей и мхом. Мне кажется, я даже слышу крики воронов. Скорее всего, это только иллюзия. Воспоминание о доме. Но этот лес. Он настоящий. И в нем есть жизнь. И я рада ему. Я бегу к нему.
У самого входа во владение раскидистых елей, кажется, что этот лес стал еще больше. Не видно конца и края ему. И выглядит он, гораздо величественнее и внушительнее, чем тот лес, в котором я проводила так много времени.
 
Мы бережно пробираемся между деревьями. Я прикасаюсь ладонью к коре, трогаю колючие ветки.
 
Он потрясает меня.

Здесь тепло и сыро.

Но приятно.

Запах хвои кружит голову. И мне хочется танцевать, петь, радоваться.

Обвожу взглядом Джоша и остальных. Каждый из них впервые в лесу. Впервые видит ели. Ощущает запах. И каждый из них, сейчас невероятно расслаблен, при виде зеленого великолепия. Каждый из них радуется, смене обстановки, растениям, деревьям, цветам, щебетанию маленьких птиц. Каждый, но не Брент. Он настороженно смотрит по сторонам. Ищет подвох. Но, разве не этого он хотел? Разве ни к этому стремился и так долго шел?

Лес – это жизнь. Здесь можно охотиться. Мы обязательно разыщем воду. Добудем ягоды и грибы, с этим помогу я, некоторые из них мне знакомы. Не составит труда и разжечь костер.

Мне так хочется подойти к нему и тихо спросить: «Что не так, Брент?». 
Но я этого не сделаю. Боже упаси! Он снова выплеснет на меня ковш своей агрессии. Вот, что я получу взамен.

***

С наступлением темноты, мы  устраиваемся между двух огромных елей. Их нижние ветки здорово наклонены к земле, а мы, устроившись под ними, оказываемся, почти невидны.

Джош уже давно разжег костер.

Мы плотно поужинали. Бренту удалось поймать двух крупных зайцев. Уж, не знаю как. Из оружия у него был всего лишь небольшой нож ,крепко привязанной к длинной еловой ветке. Неужели он настолько меткий, что смог метнуть ее в зайцев?

Я, конечно, не спросила его об этом. А остальных, похоже, это и вовсе не интересовала.

Саманта мастерски справилась с тушками ушастых пушистиков. Джош умело поджарил их на костре. Так, что не одна сторона не подгорела, и мясо получилось сочным, но пропеченным. Я, еще в доме Андерсенов, заметила, что у Джоша талант к кулинарии. Да и матери он всегда рад был помочь.

Насытивши, все забрались под натуральный навес и погрузились в глубокий сон. Джош закутал меня в свою куртку, накрыл сверху моей и ласково прижал к себе.
 
Все уже давно спали.
 
Но не он.

Брент сидел у костра, задумчиво и строго глядя на огонь.

Мне тоже не спалось.

Я, все это время, наблюдала за Брентом и не одна эмоция, не посетила его лица. Он о чем-то напряженно думал. А может, его мучила обычная бессонница? Даже не знаю, бывает ли бессонница в нашем случаи, когда целыми днями вышагиваешь немыслимое количество километров.

Джош сладко посапывал мне на ухо, когда я, аккуратно и тихо высвободилась из его объятий.

Брент услышал шорох и уже смотрел в нашу сторону, когда я выползла из под ветки.

На секунду меня атаковал страх.
 
В его синих глазах, вновь горели искры, но на этот раз насыщенно – красные.

Я ,не спеша ,подошла к костру и села прямо напротив Брента.

Странно, но мне безумно хочется поговорит с ним. Причем не рассказывать, а слушать.

-Чего не спишь? – пробурчал он, глядя на огонь.

-Не знаю. А чего ты? – пытаясь сыграть в дружелюбие, спросила я.

-Ничего.

-Знаешь. В детстве, мы часто ходили в лес. Это очень спокойное место, хоть и очень живое. Здесь много зверей и птиц, но они не станут говорить и перебивать, если ты начнешь рассказывать им свои тайны. Они выслушают…

-Я учту. – перебил меня Брент.

Какой же он, все таки, черствый, грубый, неотесанный мужлан.

-А еще, мы пели песни, собираясь вокруг костра. Каждый пел свою, которая ему больше по душе. И это было здорово. И все они были хороши, по- своему.
Я не отводила взгляда от Брента, а он, как ненормальный сидел уставившись на огонь. Так же без эмоционально, так же сухо.

Я не верю, что он такой.

- Ведь необязательно уметь петь, что бы исполнить любимую песню. – нарушила неудобное молчание я.

Хм. И кому я это все говорю? Перед кем распинаюсь? Это же Брент. Он даже не соизволил посмотреть на меня.

Отвлекшись от созерцания этого напыщенного идиота, протягиваю ладони к огню.
 Языки пламени стремятся задеть  мою белую, тонкую кожу, но я лишь подразниваю их, держа ладони на безопасном расстоянии.

-Так спой. – спустя несколько минут, ответил Брент.

Теперь он смотрел прямо на меня.
 
И в его голосе, в этом его единовременном » Так спой», звучали какие-то другие, доселе неизвестные мне нотки.

Тут же в голове зазвучал знакомый мотив одной из песен. Она очень старая, уже никто не помнит ,кто и когда исполнял ее на самом деле, но она стала народной. Каждый в нашем Поселке знал ее. Она звучала во времена Великой войны. И в те темные времена, люди находили в ней спасение и силы. От этого, я всегда исполняла ее с особой дрожью в голосе.

По телу гурьбой пронеслись мурашки и я начала:

Легкий ветра вздох - смерти нет.
Тот, кто пламя сам, не сгорит в огне.
Бьется на ветру, словно знамя, плащ.
Ветер, верный друг, обо мне не плачь.

Все, что было - не было,
Все в огне сгорит,
Пламя рыжей птицею к небу полетит.
Имя мое прежнее здесь забудут пусть,
Долог путь в бессмертие -
Я еще вернусь...

Только долгий путь - смерти нет.
Пламени цветок - ярко-рыжий цвет.
Искры рвутся вверх - россыпь янтаря.
Свой короткий путь я прошла не зря.

Все, что было - не было,
Все в огне сгорит,
Пламя рыжей птицею к небу полетит.
Имя мое прежнее здесь забудут пусть,
Долог путь в бессмертие -
Я еще вернусь...

Искра на ветру - смерти нет.
Отблеск на лице - странно жаркий свет.
Тихий наговор - ворожу огонь:
Брат, сестру свою младшую не тронь!
 
Все, что было – не было,
Все в огне сгорит,
Пламя рыжей птицею к небу полетит.
Имя мое прежнее здесь забудут пусть,
Долог путь в бессмертие -
Я еще вернусь...

Горечь на губах - смерти нет.
В чем моя вина - тишина в ответ.
Не сверну с пути - умирает вздох.
Не спасет меня ни судьба, ни Бог...
Все, что было – не было,

Все в огне сгорит,
Пламя рыжей птицею к небу полетит.
Имя мое прежнее здесь забудут пусть,
Долог путь в бессмертие -
Я еще вернусь...

Глазами полными слез смотрю на огонь. Он играет, резвится, злится. Сейчас он слаб и не сможет причинить боль никому в этом лесу. Но не будет никому пощады, если хоть одна искра его вырвется из рукотворного плена.

И я улыбаюсь. Ведь мы заточили его в клетку ,из которой ему не вырваться.
Я, наверное, сейчас выгляжу обезумевшей. Этот стеклянный взгляд, направленный в костер, полный лез  и обиды, и эта кривая ухмылка. Точно сумасшедшая.

Глубоко вдыхаю и беру себя в руки.

Сейчас не время распускать нюни.
 
Вытираю слезы рукавом своей же кофты и поднимаюсь на ноги. Кажется, теперь я точно усну.

Даже не смотрю в сторону Брента. Не хочу, еще раз встретится с его кислой физиономией.

Без слов. Иду на свое место, рядом с Джошем. Где тепло и уютно. Где так сладко посапывает он –  тот, ради кого стоит совершать глупости.