В Круге первом и вокруг него-4

КАК ЭТО БЫЛО...

На объект было завезено демонтированное немецкое оборудование зарубежных фирм Филипс и Лоренц и инструкции к ним.

Библиотеку “шарашки” составляли отечественные и трофейные технические книги, немецкие, английские, французские, американские научные, технические и военные журналы, несколько книг по философии, истории, языкознанию и кое-что из беллетристики.

По инициативе оперуполномоченного майора Шевченко и благодаря его хлопотам в тюрьме была создана довольно богатая художественная библиотека; список книг для неё составляли сами заключённые.

После увольнения Шевченко за жилой сектор стал отвечать оперуполномоченный подполковник Мишин, за производственный - майор Шикин, при этом один другого стоил - оба лезли из кожи вон, пытаясь создать видимость усердной работы и отравляя заключённым и без того не сладкую жизнь.

К лету 1949 г. заключённых обрядили в синие комбинезоны из чёртовой кожи (которые можно увидеть в сериале)*.

Режим для заключенных был установлен сравнительно лёгкий: подъём в семь утра, затем зарядка и завтрак. Рабочий день начинался в 9 часов утра и продолжался до шести часов вечера, обед длился с часа до двух. Прогулки бывали до и после завтрака, после обеда и ужина. Можно было работать и по вечерам. Отбой - в десять вечера.

Свидания с родными разрешались каждые три месяца; также можно было получать любое количество писем, бандеролей, посылок. Но отправлять письма разрешалось только иногородним - москвичи могли трижды в месяц получать передачи и раз в три месяца свидания.

“Шарашечные” харчи в первые послетюремные дни казались заключённым роскошными. За завтраком можно было иногда получить добавку пшённой каши. В обеденном супе — именно супе, а не баланде, — попадались кусочки настоящего мяса; кроме того, к обеду полагалось и масло (40 граммов по первой категории и 20 граммов - по второй).

На второе была густая каша, с видимыми следами мяса. Давалось и третье блюдо — компот или кисель. Но все эти прельстительные яства не слишком насыщали, новоприбывшим всё время хотелось есть. Хлеба — 500 граммов в сутки — в первое время истощённым заключённым не хватало, это потом уже чёрный хлеб свободно лежал на столах - бери не хочу.

Питание делилось по категориям, в зависимости от заслуг заключённого перед начальством. По первой категории заключённый получал к завтраку яйцо, в обед две свиные отбивные, а также папиросы “Казбек”. Те, кто обслуживался по второй категории, получали пшённую кашу с сельдью и “Беломор”.

Кроме того, заключённые получали и зарплату - от 30 до 150 рублей в месяц (опять же, в зависимости от заслуг), правда, безналично; на эту сумму для заключённых по их заказу покупали в магазинах города что-нибудь из товаров (конверты, носки и прочее). Для справки: заработок вольнонаёмной уборщицы составлял полторы тысячи рублей в месяц; зарплата инженер-полковника Васильева исчислялась (как сказано в романе) семью тысячами рублей в месяц.

В умывальнике заключённые стирали платки и носки. В каменном сарае неподалеку от вахты была устроена баня, в которой три раза в месяц обитатели “шарашки” мылись под горячим душем и тут же стирали свое белье.

Два раза в месяц устраивали киносеансы для заключенных. В большой комнате устанавливали экран, показывали фильмы о Ленине, «Мы из Кронштадта», «Великий гражданин», «Цирк», «Волга-Волга», «Кубанские казаки» и другие, показывали и иностранные фильмы.

Почти у каждой койки были пристроены лампочки-ночники, сработанные заключёнными-техниками. Многие устанавливали самодельные радиоточки (с наушниками, чтобы не мешать окружающим). В своей лаборатории Копелев за рабочим столом прослушивал радиоприёмник, постоянно настроенный на радиостанцию Би-Би-Си (конечно, соблюдая строжайшую конспирацию), а заключённые немцы (также втайне) регулярно слушали радиостанции Западной Германии.

Более того: заключённые научились собирать и телевизоры! Изготавливали их из списанных и выбракованных деталей, в нерабочее время. Несколько телевизоров стояло в жилых комнатах и лабораториях.

В дни октябрьских и майских праздников некоторых заключенных полагалось «изолировать». Критерии для отбора были прежде всего чисто формальные: изымались осужденные за «террор», за побеги из мест заключения, те, кого неоднократно судили, — «рецидивисты», а также те, кто слыл слишком общительным и авторитетным в арестантской среде.

Копелев с Паниным и ещё ряд заключённых неизменно попадали в число изолируемых. У Копелева числилось три судимости, — пусть по одному и тому же делу; у Панина была лагерная судимость - за мнимую, выдуманную “гэбэшниками” попытку вооруженного восстания.

Недаром еще в 1940 году заключённые Лубянки организацию под названием “Главное управление государственной безопасности народного комиссариата внутренних дел” (ГУГБ НКВД) расшифровывали как «главное управление, где бьют, народного комиссариата выдуманных дел».

Не нравилось тюремному начальству и то, что у Копелева было много друзей-приятелей и репутация «адвоката» — он часто помогал арестантам писать жалобы, прошения и т. п. Писал за себя и составлял прошения для других - в ЦК, в Верховный суд и даже лично товарищу Сталину.

Почти все персонажи романа Солженицына имеют своих прототипов. По словам Панина, Нержин, Рубин, Кондрашов, Прянчиков списаны как бы с натуры; Бобынин, Иннокентий слеплены из разных людей; Яконов, Ройтман, Шикин, Герасимович, Абакумов, Сталин и другие подверглись творческой обработке автора.

С прототипом Бобынина - инженером Бобровым - Д. Панин познакомился в Воркутлаге. Заключённого Боброва, гениального инженера, по словам Панина, использовали в качестве консультанта по самым сложным вопросам, и он завоевал заслуженное уважение у руководства комбината “Воркутуголь”.

“На меня он произвёл огромное впечатление, - пишет Панин. - Он был рослый, спокойный, с правильным, но грубо вычерченным профилем. Сразу бросалась в глаза его огромная сила ума и воли. У немцев он работал главным инженером на одном из заводов Мессершмитта и рассказывал мне о стычке с маршалом Герингом, из которой вышел победителем".

Об этом сильном духом, умном, волевом человеке Панин рассказал Солженицыну; на “шарашке” таких людей не было.

Хорошо был знаком Панин и с дворником Спиридоном, который не один раз затачивал пилу и топор, и Панин вместе с Солженицыным и Копелевым пилил и колол дрова для кухни.



Примечание*: Чёртова кожа - прочная, изностойкая ткань из хлопчатобумажного волокна, имеет английское происхожение (её название - молескин). Как правило, это однотонная ткань тёмных оттенков.



Продолжение см.
http://www.proza.ru/2015/01/14/1014