Ангелы Смерти

АНГЕЛЫ  СМЕРТИ

                Будущее  уже  наступило.
                Роберт  Юнг
       Один мертвец лежал в основательно загаженном мусором газоне на животе, прикрыв от чего-то голову руками, другой закостенело сидел у стены дома, плотно прижавшись к ней спиной и склонив совершенно седую голову на левое плечо. Остекленевшие глаза его были выпучены так, словно попытались покинуть надоевшие глазницы; на лице навечно запечатлелась маска Ужаса.  Посреди тротуара сиротливо разлилась лужа уже свернувшейся крови. Она привлекала к себе внимание тем, что была отдельно от всего, существуя как бы сама по себе.
       — Повезло мужику невероятно! — сказал Воробьёв, задумчиво глядя на лужу. — Прохожие прямо здесь перехватили случайно подвернувшуюся « реанимашку », буквально через пять минут после того, что тут произошло. Тёпленького ещё его взяли, хотя и в состоянии клинической смерти. Медики вовсю колдуют сейчас над ним, говорят, что есть слабенькая, но Надежда. А эти - сразу... Он их даже пережил.
       — Хорошо бы ему повезло до конца. — Листов нагнулся над лежащим на животе трупом, рассматривая его затылок, стиснутый скрюченными пальцами. — И нам тоже. Это в нашем деле была бы пока единственная выжившая жертва. Мне надоело топтаться на одном месте, хотелось бы сделать хоть один шаг вперёд.
       — Я отправил туда Серёжку Уфимцева, - тараторил Воробьёв. - Если  реаниматоры исхитрятся выманить мужика с того света хотя бы ненадолго, и если он хоть на минуту придёт в себя, Серёжка обязательно выжмет из него всё возможное. Хватка у него мёртвая!
       — Это было бы совсем неплохо, — сказал Листов. - Пора нам послушать версии воскресших жертв, а то с живыми свидетелями мы что-то совсем запутались...
       Воробьёв деловито достал из кармана куртки свою рабочую записную книжку.
       — В этом плане у нас конкретно здесь тоже почти ничего интересного. По словам очень даже немногочисленных очевидцев, киллеров было трое. Стреляли только двое из них, как раз вот эти, — он кивнул головой в сторону трупов.
       - А кто жертва?
       - Судя по визитке, которую обнаружили в его кармане, это некто Сормов Борис Сергеевич, тридцати двух лет от роду, генеральный директор предприятия с труднопроизносимым названием и очень ограниченной ответственностью.
       — Понятно, — сказал Листов. — Рэкет. Значит, финансовые возможности у них были менее ограниченными, чем ответственность. Мафия не щиплет облезлых уток. Себе дороже.
       — Похоже... Эти что-то от него требовали, он, по-видимому, отказался платить, и тогда его решили проучить. Далее... — Воробьёв перевернул в записной книжке страницу. — Стреляли в него из пистолетов системы « Браунинг », почти в упор. Было сделано целых шесть выстрелов - многовато для настоящих профессионалов, а этому бедняге хватило бы и половины из них. Две пули в область сердца, одно слепое ранение в голову, одна пуля в брюшную полость, и две — в правое лёгкое.
       — Решетили... — сказал Листов с пониманием. — Очень эффектное дело. Больше дыр, больше крови, больше страха для других и свидетелей. Известный всем приём.
       — Теперь кое-что конкретно об этих... — Воробьёв коротко глянул на мертвецов. — Личности пока не установлены, но профессия обоих предельно ясна. Браунинги у экспертов, документов или удостоверений при них не обнаружено.
       — Причина смерти? Судя по их слишком аккуратному внешнему виду, кровь чужая.
       - Да, кровь жертвы. А у этих паралич сердца или нечто в этом роде. У обоих. Причём, очень быстрый паралич, они даже не пытались покинуть место преступления. И врачи снова утверждают, что у них кровь наверняка свернулась в сосудах ещё при жизни...
       — Мне всё это уже начинает немного надоедать и приедаться, — слегка зло сказал Листов. — И всё же, если глубже вникнуть, что-то во всём этом определённо есть, какая-то высшая справедливость. Убийц хоронят почти в одной могиле с их жертвами, и на одного убитого в среднем приходится хотя бы один его убийца.
       — Если бы такая статистика существовала всегда, то в нашей профессии не было бы нужды. Добрых людей по определению больше, чем отпетых злодеев…
       — Если бы... — Листов вынул из именного портсигара сигарету и закурил. — Ты не торопишься продолжать о свидетелях, и я подозреваю, что это неспроста.
       — Да нет тут ничего нового! — Воробьёв захлопнул блокнот. — Выстрелы, потом крики, и - ещё два трупа…
       — Сияние?.. — Листов нервно и глубоко затянулся, заранее зная будущий ответ.
       — Оно самое...
       — Какие-то новые подробности есть? — с надеждой на Чудо спросил Листов.
       — Совершенно несущественные, практически не дополняющие общей картины.
       — Удивительно! — воскликнул Листов, нервно смяв в кулаке сигарету. — Уже шестой такой случай, почти два десятка трупов, и до сих пор полнейший туман! Ну, с жертвами всё более-менее понятно, а этих-то кто убивал?! И как убивал?!
       — Мистика какая-то! — согласился Воробьёв. — Следов нет, оружие неизвестно...
       — Зато причины вроде бы ясны...
       — Возмездие?..
       — Кара!
       — Может, тот, уцелевший, что-нибудь расскажет? - выразил слабенькую надежду Воробьёв. - Свидетели были слишком далеко, а он - рядом, возможно, кое-что и разглядел.
       — Много ли рассмотришь с шестью пулями в теле?.. – засомневался Листов.
       — Не скажите, Михаил Иванович. Вы же прекрасно знаете, что даже после смертельного ранения человек ещё какое-то время живёт, слышит и видит. Пока не умирает его мозг. Меня смущает только ранение в голову - оно могло его безнадёжно отключить. Пуля проникла в мозг и, если она разрушила жизненно важные центры...
       — Надо позвонить в больницу! — нетерпеливо сказал Листов. — Здесь мы всё равно ничего больше не найдём! Я ещё надеялся на что-то после первых трёх случаев, но сейчас... Интуиция подсказывает мне, что чем-то помочь нам сможет только уцелевшая жертва. Это наша удача и нужно будет постараться ею воспользоваться!
       - Серёжка позвонит, он не станет с этим тянуть… - деликатно намекнул Воробьёв.
       — Да знаю я! — Листов нервно оглянулся на толпу кровожадных зевак. — Всё знаю! И, тем не менее, не могу ждать! Не приучен как-то бездействовать, а здесь мой профессионализм ничего не даёт! Обидно, понимаешь! Происходит что-то такое, где обычная логика расследований неприменима, а другой в при-роде попросту не существует! Нужно коренным образом изменить взгляд на происходящее, но для этого нам необходима хотя бы одна подсказка извне! Я уже сам не знаю, кого мы ловим! Тех, кто посылает всех этих киллеров, или тех, кто их убивает?! Спрашивают с нас пока о преступниках, ушедших от правосудия, то бишь о тех, кто угрохал этих мерзавцев! А лично я бы их не искал, хотя это и самосуд. Но мне он почему-то по душе! Смертная казнь за умышленные убийства в нашем законодательстве отменена, а зря... Потенциального убийцу может остановить только сознание неотвратимости эквивалентного наказания.

       …Водитель милицейской « Хонды » гуднул, и яростно замахал рукой.   
       Листов быстро повернулся.
       — Сергей! — сразу определил интуитивно развитый Воробьёв. — Из больницы звонит! Сейчас точно будет что-то новое! Я в этом почти абсолютно уверен!
       Они подбежали к машине; Листов нетерпеливо схватил трубку радиотелефона.
       — Я слушаю! — сказал он, слегка задыхаясь с непривычки после недавнего бега.
       — Товарищ майор, это Уфимцев! Я из больницы!
       — Как он? — Листов пытался осадить мешавшуюся одышку, но с детства прокуренные лёгкие уже плохо справлялись со своими природными обязанностями
       —  Крепкий мужичина, Михаил Иванович, и нам повезло вместе с ним! Медики на наше счастье слегка ошиблись в диагнозе, когда его подобрали. Пуля в голову не была смертельной, она только чиркнула как следует по черепу, и ушла...
       — Он очнулся?
       — Очухался, конечно, а то чего бы я вам сейчас трезвонил! Правда, по моей очень убедительной просьбе... Шансов у него очень и очень мало - есть проникающие ранения в сердце, и это слишком уж серьёзно, поэтому я упросил медиков подарить ему сознание хоть ненадолго. Они вошли в наше тяжёлое положение.
       — Ты с ним говорил?
       — Всего пару минут, Михаил Иванович!
       — Он видел что-нибудь?
       — Видел... — Уфимцев сделал многозначительную паузу. — Уже после выстрелов, уже умирая...
       — Сияние?.. — Листов потянул из кармана портсигар, но пальцы дрожали, и он упал обратно.
       — Да, и не только это... Он говорит, что очень чётко видел, как это сияние за спинами ещё живых бандитов возникло из ярко вспыхнувшей светящейся точки, а потом сформировалось в ярчайшую, совершенно белую человеческую фигуру...
       — А ему всё это, случаем, не померещилось?.. – с надеждой спросил Листов.
        — Нет, он утверждает и настаивает, что видел всё это дело очень чётко. Говорит, что даже успел увидеть, как бандиты, что-то явно почувствовав, повернулись к этому человеку, и тот тут же занёс над их головами светящийся меч...
       — Лицо он разглядел?
       — Нет, Михаил Иванович, он говорит, что человек был ослепительно ярок, угадывались лишь общие контуры.
       — Значит, подробностей никаких?
       — Есть подробности... — сказал Уфимцев и замялся. – Если можно так сказать…
       — Не тяни резину, лейтенант! — не выдержал взведённый Листов. – А то порвётся!
       — Михаил Иванович, он клянётся, что видел у светящегося человека крылья за спиной и нимб над головой...
       — Это всё?
       — Пока да, если вам этого ещё мало. Он снова потерял сознание и у меня не поворачивается язык просить медиков о повторной услуге. Это может его добить.
       — Не надо. Нам и так повезло, так что не будем злоупотреблять. Пока оставайтесь там, может, он очнётся сам и по собственной инициативе захочет продолжить ваш разговор.
       Листов отдал трубку шофёру.
      — Что там нового? — осторожно спросил Воробьёв. – Или хотя бы старого?..
       Листов посмотрел на место недавнего происшествия. Одного из убитых уже спрятали в сером « рафике » без окон в Жизнь и даже Смерть, другого мешком укладывали на носилки, рассчитанные на непритязательность мертвецов.
       — Пойдём пешком, — предложил Листов. — Тут ведь недалеко, да и погода, вроде, способствует...
       — Пройдёмся, — сразу согласился Воробьёв. — Я сегодня уже наездился до отвала.
       — Вадик, — сказал Листов водителю машины. — Поезжай прямо в Управление, а мы через полчаса придём туда своим ходом. Спешить теперь уже некуда...

       Они неторопливо пошли по улице. Листов не начинал разговора, а Воробьёв, приученный не лезть поперёк батьки, терпеливо и дисциплинированно ждал.
       — Ангелы Смерти... — сказал вдруг Листов, доставая портсигар. — Дождались, блин! Мы уже не справляемся в борьбе с разрастающимся Злом, так нам подмогу прислали...
       — Вы это о чём, Михаил Иванович?
       — Ты помнишь, с чего всё это началось?
       — Да, с заказного убийства известного тележурналиста. Два месяца тому назад.
       — Вот тогда мы с тобой впервые и услышали от свидетелей об этом Сиянии...
       — Уфимцев всё-таки что-то узнал от того в больнице? – обрадовался Воробьёв.
       — Он разговаривал с этим бизнесменом, родившимся в золотой рубашке. Тот видел не просто сияние, но светящегося человека с нимбом, крыльями и мечом в руках...
       — Померещилось ему всё это, — недоверчиво сказал Воробьёв. — Галлюцинации умирающего.
       — А если нет?..
       — Тогда почему этого не видели свидетели? Только неразборчивое сияние и ничего больше.
       — А может, живым этого видеть и не дано?.. ЭТИ вот тоже увидели что-то перед самой своей смертью... Один испугался, другой закрылся... От чего?.. От меча?..
       — Вы верите в мистику, Михаил Иванович? – скептически улыбнулся Воробьёв.
       — Пока нет, но зато я давно и привычно верю фактам. Многие видели Сияние и совершенно беспричинно, одной и той же смертью, гибнут наёмные убийцы. Есть над чем задуматься...
       — Почему же всё это началось только два месяца назад? - упирался Воробьёв перед почти фактами. - Где были эти Ангелы Смерти прежде, когда тоже убивали?
       — Я думаю над этим... — сказал Листов, поднимая воротник плаща. — Уже давно думаю, минут десять...
       — Вы считаете, что их карает Бог? Но его же нет, товарищ майор, и это известно давно.
       — Почему же именно Бог, каковым его рисует церковь? Возможно ведь и другое. Допустим, со смертью того журналиста переполнилась некая чаша терпения Зла, и включились какие-то силы, призванные если не восстановить баланс, то хотя бы не дать Злу окончательно восторжествовать в нашем мире над Добром...
       — Сложно, Михаил Иванович, слишком сложно. В Природе всё гораздо примитивнее.
       — Отчего же? Мир держится на равновесии, и в Природе существует масса механизмов, поддерживающих его. Я уже почти готов поверить, что в Духовном Мире тоже существуют регулирующие силы. Силы Морали, Силы Нравственности...
       — Это мы с вами напишем в нашем отчёте для начальства? — едко спросил Воробьёв.
       — Пока воздержимся, Коля, – задумчиво сказал Листов. - Пока… Если я слишком глубоко не заблуждаюсь, лучше помолчать об этом до поры... Не думаю, что всё кончится сегодняшним происшествием, уверен, что это лишь один из эпизодов чего-то большего. Пусть по городу расползаются слухи, пусть накапливается информация, а когда начальство проглотит её и будет морально готово к нашему обстоятельному докладу, вот тогда мы ему его и представим. В лучшем виде.
       — А как тогда быть с неукротимыми газетчиками? Они и так уже едят нас поедом.
       — Думаю, в интересах нашего дела надо будет кинуть им большой кусок сырого мяса. Скажем о Сиянии, которое убивает киллеров, и пусть они муссируют эту идею.
       — Вы полагаете, что информация дойдёт до мафии, и она перестанет убивать?
       — Надеюсь...
       — А мне кажется, что если это и произойдёт, то не скоро. Мафия просто начнёт искать лазейки.
       — Какие тут могут быть лазейки, Коля! — фыркнул Листов. — Убивший да умрёт сам!
       — Тогда они будут нанимать камикадзе, и платить деньги их родственникам.
       — А много ли таких желающих найдётся? Раз, два и обчёлся!.. Киллеры – такие же люди, как и все, они тоже любят получать удовольствия за заработанные ими гонорары…
       — Значит, они с помощью одного будут убивать многих... — в голосе Воробьёва появилась неуверенность.
       — Это уже абсурд! Каким образом они смогут собрать в одном месте всех тех, кого им следует убрать?..
       Воробьёв почесал зарастающий подбородок, выискивая атеистические контраргументы.
       — А вы сами всерьёз верите во всё то, о чем сейчас мне говорили? Если честно?..
       — Я пришел к этой версии, Коля, и буду её придерживаться до тех пор, пока не появится другая. Но мне, честно говоря, кажется, что другой версии уже не будет. Эта - окончательная.
       — Нас пасут... — сказал Воробьёв, посмотрев на темнеющее небо. — Стадо Господне... И отстреливают волков...
       Он вдруг встрепенулся.
       — А почему тогда гибнут не все киллеры? Здесь ведь тоже один успел смотаться...
       — Свидетели сказали, что он в жертву не стрелял, может, именно это его и спасло...
       — Весёленькое дельце! — сказал Воробьёв. — Значит, теперь за каждое посягательство на чью-нибудь жизнь полагается кара? Сразу вышка, без суда и следствия?
       — Думаю, это касается только злонамеренных посягательств на жизнь людей. Если бы это было не так, все наши мясокомбинаты уже стояли бы два месяца.
       — ПОКА касается... — поправил Воробьёв. — А потом дойдёт очередь и до остального... « Гринпис », как говорится... Кто знает, сколько у них там переполнившихся чаш...
       — Тогда станем вегетарианцами. — Листов не улыбался. — Лично я к этому уже морально готов — мясо мне всё равно не всегда по карману. Я готов жрать траву c газонов, но чтобы не было больше войн, не было убийств! Мы с тобой захлебнулись в этом кровавом болоте, и к нам пришли на помощь. Радоваться надо!
       — Дайте-ка и мне сигарету! — некурящий Воробьёв залез к шефу в полупустой портсигар, неумело прикурил. Затягивался он осторожно, по-мальчишески.
       — Что же это получается? — продолжил он.— Выходит, нас отстранили от дел? Упразднили, так сказать?..
       — Значит, вплотную займёмся кражами и прочими бескровными проблемами. Честно говоря, я не против.
       — И что же теперь такое с нами будет?.. — Воробьёв сделал неосторожный вдох и закашлялся. Листов отнял у него сигарету и выбросил в ближайшую урну.
       — Пусть это тебя совершенно не волнует, как не волнует и меня! Теперь это уже совсем не наши насущные проблемы, Коля, а заботы тех, КОГО  ЭТО КАСАЕТСЯ...

                Жизнь  уходит
                и  на  преступления
                даже  в  ожидании
                Страшного  Суда…