Эмиграция в Америку

             


 Оставленная прибалтами Рига , в момент освобождения Советскими войсками, и в первые послевоенные годы, стала объектом пристального внимания  уклонистов всех мастей, где бы представители  этой политической категории не находились, не проживали на территории СССР.
   Со смертью Сталина опустел Биробиджан.
   Временные жители Бухары, Самарканда, Термеза, Алма-Аты, Архангельска, Колымы и Магадана приезжали в Ригу и находили здесь великое множество брошенных на произвол судьбы, обустроенных квартир
  Бегая по улицам, заглядывали а подворотни, разговаривали с дворниками, в поисках комнат, с большими коридорами, опочивальнями, комнатой прислуги и детскими апартаментами.
   Первые волны такой стихийной внутренней миграции что-то от своей мечты находили.
   Семье Клёпальщицких,  пришлась по душе квартира на улице Мичурина.
Добротный, ещё не старый дом полувековой постройки, с арчатыми окнами, закрытыми балконами. Парадный подъезд, украшенный цветным витражом.
   Теперь, впервые и уже в своей комнате обосновалась Дэри, девчушка десяти лет, резвая и жизнерадостная.
 В прошлом остались воспоминания о Бауске. О коммунальной квартире. О ссорах с соседями, родственниками.
  Особенно досаждала Дэри её же тётка, мамина сестра. У сестёр давно шла вражда. Не на жизнь, а на смерть.
   Мужчины в семье Клёпальщицких - жестянщики. Обыкновенные рабочие, неприхотливые, молчаливые, даже застенчивые.
   Но вот женщины - комиссарши. Уже в юности Дэри увидела фильм о комиссарше русского флота, роль которой исполняла Маргарита Володина. Как две капли воды похожая на маму. Девочка даже спросила у матери, а вы с сестрой не родственники Володиной?
   Мать усмехнулась, отрицательно покачала головой. Но даже по разговору, по взгляду, по жестикуляции Дэри показалось, что всё-таки есть немало общего между ними.
   И не напрасно. С возрастом проявлялись какие-то биографические подробности. Так Дэри случайно узнаёт, что её мать в девичетве - Гершанович , - сотрудник НКВД, теперь она уже в чине капитана. А её сестра в своё время тоже работала в районной ЧК, но потом была арестована за жестокое обращение с заключёнными, отбывала ссылку в Туруханском крае, любимом месте "отдыха" товарища Сталина.
   Мать писала письма Берии. Она напоминала ему о совместной службе в органах ВЧКа в Грузии, о том, что выполняла задания Родины на оккупированной фашистами территории, просила отпустить сестру.
Помогли письма или нет, не знает, но сестра была отпущена, вернулась в Латвию и села на шею Клёпальщицким.
   Через некоторое время мать была досрочно отправлена на пенсию и теперь они уже все жили в одной квартире.
   Тут и началось.
   Сестра вульгарная, курящая женщина.
   Неряшливая и грубая. Её ругань слышна даже на улице.
  Сморкалась она в шторы, смачно плевала на пол, долго растирая плевок обшарпанными старыми отцовскими тапочками.
   Сестра считала мать Дэри виновной в своём аресте, потому что, прежде матери она гуляла с отцом Дэри, но женился он на Кате.
   Такая несправедливость.
   Часто разборки происходили в присутствии девочки и, хотя женщины закрывали ей уши, она всё прекрасно слышала.
  Уже догадывалась, что есть отношения, особые отношения между мужчиной и женщиной, правда ещё не ясно, в чём они выражались.
   В квартире есть удобства. Есть даже ванная комната. Она там, в конце коридора. Там на возвышении стоит круглая металлическая бочка, под ней чугунная топка. В бочку наливается вода, в зев печки закладываются чурочки. Они горят и скоро можно мыться.
   Мама разоблачалась, раздевала  дочку, намыливала ей голову, тёрла спинку, приказывала хорошенько вымыть своё малое девчачество, потом блаженствовала лёжа в горячей воде, подогнув ноги и вытянув по швам руки.
  Дэри садилась на дно ванны у матери в ногах, дурачилась и шлёпала ладошками по материнской груди, которые смешно всплывали на поверхность, несмотря на все попытки утопить их.
   Скоро маме надоедала эта игра. Она поднималась, открывала душ, и тщательно смывала мыло с тела.
   - Какая мама красивая! - думала Дэри.
   - Грудь тяжёлая, соски упрямо торчат. Живот как резиновый, упругий, не то, что, у тётки, весь в складках и оползнях.
  Дэри не любила фигуру тётки, а когда та поворачивалась задом - кошмар!
  Волосы лезли из всех щелей, из всех впадин и трещин. Особенно спереди, густые, жёсткие, рыжие, длиннющие.
   Дэри сказала: Тёть, давай я тебе косички заплету. - На что тётка буркнула и больше с девочкой в ванну не лезла.
   Другое дело, мама. Она все беленькая, гладенькая. У неё всё как у девочки.
   Папа очень любил дочурку. Часто баловал её. Покупал ей конфеты фабрики "Лайма". Шептал ей ласковые слова.
   Дети в школе смеялись над Дэри, называли её Дарьей, Дашей, но Дэри обижалась и настаивала, что её настоящее имя именно Дэри. Почему? Она не объяснялась. Папа и мама запрещали ей говорить правду, тем более посвящать посторонних в семейные секреты.
   А папа мечтал, что когда-нибудь все они уедут в Америку. Америка - это страна за океаном. В той стране любят евреев, потому что евреи трудолюбивы и приносят счастье той стране, в которой живут.
   А здесь нам разве плохо, папа?
   Нам здесь хорошо, дочка. Мы любим нашего вождя, Иосифа Виссарионовича, но он не разрешает нам жить там, где мы хотим.
  А мы хотим в Америку?
  Да, мы хотим в Америку.
  Но…Боюсь, маму не выпустят. Она у нас слишком долго работала в органах Госбезопасности. Не дай-то Бог посчитают предателем.
   Напротив окна детской комнаты другие окна. И за этими окнами живёт знаменитый музыкант. Так все говорят во дворе. За музыкантом приезжает машина, он спускается по лестнице, в своём длинном плаще, застёгнутом до ворота. Не смотрит ни на кого.
   Однажды лишь, бросил взгляд на Мэри и, вроде искорка пробежала у него из одного уголка глаза в другой.
   Смотрите, смотрите, сказали подружки, он нашу Дэри заметил. Как ей повезло!
   Евреям всегда везёт - прошипел долговязый мальчик, сын дворничихи. Про него говорили, что он спортсмен, активист, комсомолец и потому держится независимо, в своей среде имеет даже собственное мнение.
   Однажды утром Дэри не спалось. Она подошла к окну. Было начало лета. Чирикали синички - невелички. Скакали воробушки. Под крышей ворковали голуби.
   Она высунулась в полуоткрытое окошко. Вдруг, напротив, в окне, раздвинулись шторы и, в проёме окна появился музыкант.
  Он был без плаща. Он был вообще голый, как папа в ванной. Но у музыканта на виду было такое, чего Дэри никак не могла не заметить. То, чего она никогда не замечала у папы. Из живота музыканта торчал штырь со шляпкой, музыкант держал этот штырь двумя руками. Он подался навстречу Дэри и из штыря брызнуло молокообразная влага..
   Ещё не так давно, такое же молоко брызгало из маминой сиськи, когда Дэри насытившись, слишком усердно сжимала ртом сосок.
   Скулы Дэри свело как судорогой и, непроизвольно, она сделала глотательное движение.
   На всю оставшуюся жизнь Дэри запомнила Ирвинга, так звали музыканта, но она никому ничего не сказала, даже маме. Хотя уже в пожилые годы, иногда во сне, обнимала Ирвинга и пила, пила его горячее молоко, которое не кончалось в нём, до момента её пробуждения.
   Школа. Институт. Работа в проектном КБ. Знакомство с мужем, молчаливым, как и её отец. Замужество.
  Шестидесятые годы. Никита Хрущёв
  И первая волна евреев - изгоев из СССР.

   АМЕРИКА! АМЕРИКА! АМЕРИКА!
  Люди бесновались, плакали, не верили, что вот она, пришла удача!
  Но оказалось, и в Америке существовал антисемитизм.
  Который был достаточно сильным и открытым до того самого момента, как евреи вышли на первые роли в государстве. Когда они победили в либеральном движении 1970 годов.
  Сегодня обнаруживать антисемитизм в Америке опасно. Особенно в деловой среде, в которой евреи многочисленны и влиятельны.
   Папа объяснял взрослой дочери: когда евреи  самоизолируются, они вызывают гораздо меньше антисемитских настроений, чем когда они с открытой душой устремляются в окружающее общество.
   Поэтому евреи испокон предпочитали селиться в гетто. Но сейчас другое время.
   Общение, проведение планов и взглядов в жизнь, в чужеродных обществах, вызывает отторжение еврейского населения от собственно граждан любой страны. Так повелось издревле. И никто не может понять почему.
  Где бы, еврей не жил, он всюду чужеродный элемент. И потому, еврею приходится вылезать из собственной шкуры, стараться изо всех сил, творить, творить, творить, чтобы доказать людям необходимость собственного существования.
   Евреи считают, что ассимилировались, но окружающие видят в них тех, кем они являются - то есть евреев, просто  людей.
  Когда человек отказывается от своих корней, ненавидит собственное наследие, выбрасывает мечту, ради которой поколения его предков восходили на христианские костры и виселицы, - такой человек не может быть хорошим. Таково общее суждение.
   Как бы ни были ассимилированы евреи, они никогда не смогут интегрироваться в языческие общества: знают, что в этих обществах их традиционно угнетали и угнетают, сообщества боятся не собственно евреев, а ту силу, которая руководит ими.
   Осознанно или неосознанно пытаются разрушить общественную целостность еврейского содружества.
  Евреи же, сопротивляясь, разваливают традиционную мораль каждого общества в отдельности.
   При Сталине евреи в России усиленно ассимилировались. Крещённый еврей, как бы не еврей уже. Но в атеистическом обществе религиозные формы оказались неэффективными и бессильными.
   Поэтому, смена фамилий и смена национальности в нужной графе стали почти обязательными.-
   Другое дело Америка. Загадочная страна. Страна сказочного Эльдорадо. Но только сокровища здесь не только в земле. Сокровища в Америке в Американской мечте. В свободе творчества и в дисциплине труда.
   Так думал и так говорил отец  Дэри. Муж Дэри, всё больше молчал, что согласно русскому поверию, означало - либо одобрение сказанному, либо полное согласие   с человеком, выразившим своё мнение.
   Муж,  из другой семьи. Из семьи портных. Портные имеют дело с заказчиками, с клиентами. У хороших портных заказчики состоятельные, но при них говорить как с родными  нельзя.
  Особое мнение иметь нельзя. Хороший еврей-портной всегда молчит, а говорить - то хочется.. Поэтому портной берёт в зубы нитку и держит её крепко, не отпускает. Только бурчит иногда, когда его слишком достаёт какое-то противоречие в разговорах заказчиков.
  Богатые люди - свободные люди. Бедные люди всегда рабы, даже если у них самый умный вождь на свете.
   Иногда отец супруга забывал про нитку, но мать -то строго следила за правилами и тут как тут, всовывала, чуть ли не клубок в рот мужу.
Потому и пережили они две революции и две оккупации.
   Бенцион, так звали отца мужа, и в Риге хорошо устроился, хотя до ВОВ жил в аж Ивановской области. В Риге  он работал в ателье на углу Алфреда Калныня, напротив Верманского парка.
   Супруг мальчиком бегал смотреть, как в парке сооружали памятник С.М. Кирову на месте, где стоял памятник И.В. Сталину.
   Сталина снесли ночью, а Кирова сооружали днём. Было интересно. Латыши фыркали и брезгливо отворачивались от строителей, потому что Кирова они не любили. Потому что рассказывали, что Кирова убил прибалтийский немец, в кровать к жене которого и залез этот самый не сгибаемый ленинец Киров.
  Но в школе говорили другое. И конечно, супруг как сын портного верил официальной версии, а не сплетням, а когда спрашивали его мнение, он засовывал себе в рот воображаемую ниточку и молчал.
  Бенцион мог быть довольным своим сыном. На восемнадцатилетие сынка он даже сшил ему курточку из производственных отходов. Комиссары уже не ходили в кожанках, но нет, нет, что-то заказывали.
   С Дэри,  Борис встретился уже будучи выпускником технического ВУЗа. Парень способный. Его взяли в КБ, где и работала молоденькая стажёрка Дэри.
  Борис опасался её глаз, застывал как мумия, забывая обо всём на свете, даже о том, как его зовут.
   Дэри нравился другой мужчина. Начальник оргбюро, некий Аркадий.
  Аркадий, с правильными чертами лица, молодой человек и не скажешь даже, что еврей.
  Но он женат. У него жена. Невыразительная женщина, однако,  деловая, быстрая на язык.
  Поговаривали, что Аркадий боится её. Хотя по нему не скажешь, что он труслив.
   Борис понемногу осмелел и о чудо! Предложил ей руку и сердце. Мама Дэрина не против. Отец тоже "за".
  Сыграли свадьбу.
   Оказалось Борис  тоже мечтает об Америке. Говорят, мечтать нужно. Мечтать полезно. Мечты сбываются.
   В марте 1980т года обе семьи, приезжают в Америку.   
   
   
   Истребление евреев в 20 веке последовало за их эмансипацией. На Украине евреи выбрались из черты оседлости, которую назначило для них царское правительство, и уже через два года 200 тысяч евреев были зверски убиты.
 В Германии реформистский иудаизм и коммунизм призывали к ассимиляции евреев в германское общество; уже через десять лет после Веймарской республики евреев ожидала перспектива истребления.
  Сталин готовился истребить советское еврейство в 1953 году, когда в советском обществе усилилось еврейское влияние.
  Между ассимиляцией евреев и погромами имеется взаимосвязь. Язычники терпят евреев, пока они сидят в своих гетто, но набрасываются на них, как только те начинают наводнять их христианские общества.
Евреев изгнали из Испании в значительной мере из-за марранов - крещеных евреев. Те не были скованны институциональными ограничениями, прописанными христианами для евреев, и быстро взяли под контроль испанскую экономику и государственные учреждения.
  В Америке евреи ассимилировались до беспрецедентного уровня. Они пользуются огромным влиянием: евреи и люди с еврейскими корнями непропорционально сосредоточились в сегменте высшего общества, а также, что важнее, в среде ненавидимых либералов.
  Ксенофобия    - это естественная, положительная реакция, призванная противостоять вторжению чужаков.
   Общества стремятся уберечь свои ценности от нашествия внешних сил. До прихода к власти нацистов немцы боялись евреев, поскольку считали их коммунистами и врагами общества; эту же роль либеральные евреи исполняли в Америке.
  Американские еврейские либералы всегда были на переднем крае борьбы против расизма и дискриминации, за права гомосексуалистов, однополые браки и многие другие идеи, которые обычные американцы, так называемого "морального большинства" считают спорными.
  Антисемитизм не исчез из мира. Опросы показывают, что в Европе, включая Германию, антисемитизм держится на уровне 35-35%.
  Опросы Антиклеветнической Лиги показывают, что в Америке в целом этот уровень несколько ниже, зато он высок среди негров и мексиканцев, которые больше всех склонны к насилию.
   Полиция США сохраняла нейтралитет во время волны нападений негров на еврейские кварталы в 1960 годах; сегодня полиция еще меньше склонна ополчаться против чернокожего населения. Белые антисемитские группы широко распространены, многочисленны, вооружены и не скрывают своих целей.
   
________________________________________
  Семья Клёпальщицких не знала, что ровно год назад в марте 1979 года на атомной станции, что распололожилась недалеко от столицы штата Пенсильвания, города Харисбурга, произошёл мощнейший выброс  компонентов ядерного взрыва.
   Гамма - излучение распространилось на многие километры вокруг, а наиболее опасные альфа и бета излучения, засеяли близлежащие земли невидимой, но с огромным поражающим эффектом, виртуальной шрапнелью.
   Если при аварии на Чернобыльской АЭС в СССР советская власть проявила халатность и полное неуважение к местному населению, то в Пенсильвании американские власти срочно выселили местное население и с гостеприимными объятиями срочно встречали русскоязычных эмигрантов, выделяя им земельные наделы в окружности города Харисбург.
   Клёпральщицких  в Америке встретили хорошо.
   Местные активисты еврейской общины на своих автомобилях везли вновь прибывших по дорогам штата, показывали достопримечательности, советуя как вести себя в дальнейшем. Рассказывали, на что могут рассчитывать эмигранты, показывали подробные карты местности, перспективные места застройки, но ни слова об атомной катастрофе.
   Первое время пришлось жить на квартирах, что обходилось не дёшево, еврейская община помогала, хотя и не охотно.
   Работа - какая придётся.
   Борис сдал минимум и со знанием английского языка был принят в какой-то кооператив. Скоро его дела пошли настолько успешно, что его переманил другой предприниматель, владеющий конструкторским бюро, занимающийся проектированием дорог, мостов, акведуков и в некотором роде, созданием новых образцов экспериментальной дорожной техники.
  Дэри поначалу устроилась в магазин. Затем её пригласили в аналитическоё бюро, которое прогнозировало сбыт и потребление продукции производимой местными предприятиями.
  С работой она справлялась хорошо. Хозяин был доволен новой сотрудницей. Даже пытался флиртовать, но осторожно. Эмигранты - народ не предсказуемый. Весьма опасный.
   Дэри - белая женщина. Сотрудники - представители негроидной расы. Были и индейцы. Но индейцы на работе долго не задерживались.
   Пенсильвания - индейская земля. Индейцы чувствовали себя здесь хозяевами. Они получали государственные субсидии за то, что якобы их предки сдали эти земли США в аренду.
  Приработок был им не очень нужен. А вот темнокожие граждане сражались за место под солнцем. Всякий эмигрант был им конкурентом и главным своим счастьем, они считали всякую возможность досадить эмигрантам и выставить их вон из учреждения или предприятия.
   Дэри сидела в своём "кубике". Внимательно вчитывалась в отчёты мелких фирм, пытаясь сопоставить между собой самые разные взгляды разных менеджеров на одни и те же негативные или позитивные события.
   Когда итоговый результат достигнут, нужно сбросить данные на компьютер и суммировать их с предыдущими результатами исследований. Затем ввести в базу данных на компьютер удалённый. Глядь, произошло внезапное отключение от сети. Она не успела запомнить всех данных, что не особенно её встревожило. Все исчисления автоматически передаются на центральный компьютер и, не желая отрываться от работы, Дэри продолжала от руки писать обыкновенным пером свой анализ.
   Через некоторое время, когда поднялась из-за стола,  удивилась. В комнате семь кубиков и в каждом работал компьютер и в каждом трудились чернокожие женщины , можно сказать, увлечённо, если не самозабвенно. Только на её столе агрегат был мёртв. Монитор не светился.
   Прошла к руководителю. Тот не поверил. Сбоев в электричестве не было. Дэри попросила сбросить ей на "флешку" последние данные за три дня работы. Ей они необходимы, чтобы восстановить логику её суждений и рассуждений, так как время отчёта поджимает не на шутку.
   Руководитель, белый человек, ирландец по происхождению, Дик Дрэйк, мужчина в возрасте, с седыми прядями волос в причёске а ля "Битлс", открыл нужную папку и сообщил Мэри, что никаких данных о её работе в компьютере нет.
  Либо вы плохо освоили компьютерный минимум и,  данные не передавались, либо Вы их не передавали, потому что не работали над поставленными задачами.
   Что тут скажешь? Труд трёх дней насмарку. Мэри поспешила в свой кубик. Скоро туда пришёл и Дик, а с ним наладчик.
   Резюме:  Госпожа Дэри Клёпальщицкая не соответствует той категории работников, на которую предъявила документы и потому не может работать аналитиком кампании.
   Муж, Борис был в ярости. Они строили дом. Он работал по полторы смены в другом городе штата. Выезжал в половине седьмого утра, а возвращался после семи вечера. Он хорошо зарабатывал, но строить дом занятие не из лёгких. Банковские кредиты съедают львиную долю наличности.
   Так надеялся на помощь Мэри. Так хорошо всё начиналось.
   Мэри проплакала всю ночь. Утром муж уехал, а она решила вновь попытать счастья, попроситься, чтобы её взяли обратно. Ведь всё же не её вина в происшедшем.
   Вошла в вестибюль конторы, поднялась на второй этаж, услышала гомон . Чернокожие женщины стояли в своих кубиках, громко смеялись, перекрикивали друг друга, обсуждая какую-то новость.
  При виде Дэри они притихли, но скоро опять оживились.
  Оказывается на место Дэри уже взяли молодую чернокожую женщину и она принесла торт домашней выпечки, ещё что-то и потому коллектив оживился.
  Господин Брэйк при виде Клёпальщицкой, поманил её пальцем из-за стекла своей конторки, а когда она вошла, тихо сказал на ухо:
  Дэри, прости! Ты хорошая работница, но мы с тобой живём среди этих чернокожих обезьян. А они делают что хотят. Я не смею им перечить, иначе меня ждёт твоя судьба.
  С тем и расстались.
   Теперь Дэри перебивалась случайными заработками. Прирабатывала в магазинах, переставляя залежалый товар на видные места. Иногда стояла в дверях, зазывая покупателей.
   Всё это было так не похоже на жизнь в Союзе, где человек с высшим образованием был уважаем и, даже,  непролазные антисемиты,  не смели оскорблять человека с "поплавком" на лацкане пиджака или на отвороте женского делового костюма.
   Дэри читала "Хижину дяди Тома" Гарриет Бичер Стоу и  "Гроздья гнева" читала. Она с детства прониклась жалостью к бедным чернокожим людям, испытывала к ним симпатию и не могла понять, как так можно подставить человека, женщину, эмигрантку, едва сводящую концы с концами из-за пресловутой расовой неприязни.
   Негры сами преследовались в Америке, сами были рабами. Кому как не им понимать бедствующего человека?
   Еврей - тоже "негр" в своём роде. Евреи тоже изгои.
   За что?
   Ей объяснил это Амин Сирэй. Швейцар в ресторанчике, что напротив продуктового магазина, в который Дэри зазывала покупателей.
   - Нет хуже угнетателей и притеснителей рода человеческого, чем бывшие рабы.
  Именно бывшие рабы и бывшие заключённые являются злом на планете. Они - самые ужасные преступники и насильники над родом человеческим.
  Ведь согласись Дэри, и вы, евреи, познавшие лихо на этом свете, делаете всё, чтобы возвыситься над обществом, применяете любые способы, чтобы унизить людей, чтобы изгаляться над людьми.
  Для этого евреи весь свой тысячелетний опыт обращают на службу своему национальному Молоху, - Золотому Тельцу.
  Отнимая у людей имущество и неимоверно обогащаясь, называя свои мошеннические операции перераспределением богатств, предпринимательством и банковским делом, евреи взрастили всеобщую ненависть против самих себя.
   "Негры" именно так и поступают. "Негры" агрессивны. "Негры" безжалостны. "Негры" мстительны.
   Дэри смотрела на этого чернокожего человека, разговаривающего с ней на хорошем английском языке. По выправке заметно, что предки его не работали на хлопковых плантациях, а откровения в адрес своей расы звучали более чем странно.
   Амин Сирэй, бывший начальник охраны незабвенного Иди Амина, того самого, который слыл людоедом, поедал человечину, уже будучи президентом страны, теперь служил простым охранником в продуктовом магазине..
  Встречаясь с Амином изредка, на улице,  Дэри многое узнала из жизни выдающего политического деятеля Уганды.
  Да, действительно тому готовили пищу из человеческого мяса. Но для стола не всякое мясо годилось. Если на разделочный стол попадали мальчики, то обязательно в возрасте нежном, до наступления половой зрелости, потому что от юноши познавшем женщину, запах как от бродячей собаки.
   Тело же молодой женщины, прежде чем попасть на стол должно пройти обряд оплодотворения. Её познают сразу несколько мужчин. При этом железы женщины опоражниваются, а их место занимает мужская клетка.
  Кощунственно звучит, но только при этих условиях мясо женщины становится весьма нежным и вкусным. У его шефа, Иди Амина, слюнки бежали не от запаха пищи, а от предвкушения поглощения пищи.
   Мясо белых женщин Иди Амину не нравилось. Он предпочитал чернокожих существ. Мясо белой женщины бледное, на подобии телятины, почти безвкусное. Нужно хорошенько его просолить, выдержать в специях предварительно. Но тогда собственно женщина уже на зубах не ощущается.
   Амин говорил, что когда поедает свежее  мясо, слегка поджаренное, с некоторым количеством крови, то вонзая зубы в плоть он реально слышит крики жертвы; это возбуждает его, нагоняет аппетит. Поднимает настроение.
   Иногда он идёт на кухню и сам помогает повару готовить. Иногда вдруг хватается за нож и начинает снимать кожу с туши. Только он это делает не профессионально и портит нежное мясо порезами. Этого делать ни в коем случае нельзя. Сок, вытекая из тела, выносит за собой запахи самцов, владевших этой женщиной несколько минут назад.
  Иди Амин бережно вынимает влагалище и матку. Это его фирменное блюдо.
   Деликатес.
   Нужно заслужить особенное признание, чтобы получить кусочек запеканочки на пробу. Влагалище и матка это не только символ женщины и плодородия, это центр Вселенной - дом Бога.
   Дэри боялась возражать. Была вынуждена слушать, видя, как по уголкам губ этого цивилизованного негра, сбегают струйки слюны и была рада верить, что белые женщины людоедам не по вкусу.
   Из магазина она ушла. Никому ничего не говорила. С дочерью, с которой у неё были прекрасные отношения, на эту тему вообще не разговаривала, всегда боялось лишь одного, чтобы дочь не вышла замуж за чернокожего гражданина США.   
   
   
   Пенсильвания - сказочная страна. Нужно видеть эту холмистую местность. Эти старые взгорья и низменности, эти лесные массивы и весенние разливы голосистых ручьёв, это бездонное пенное небо, хор птиц, стремительный бег оленей.
   Красивейшую реку Делавер и озеро Эри.
   Город Харисбург, как на лубочной картинке, развернулся вдоль реки Делавер, купая в ней отображения своих прекрасных зданий, отмывая улицы от случайной пыли, поражая туриста идеальным порядком своих площадей, стадионов, палисадников и парков.
   Олень на улицах маленьких городков и посёлков Пенсильвании такое же обычное явление как лось или зубр в Беловежской Пуще на другом конце света.
   Плох отец.
   Дэри устроилась на работу в дом престарелых. Она никогда не думала, что ей придётся ходить за стариками. Она работала медсестрой, но иногда приходилось исполнять работу и волонтёров. То есть делать всё самое не привлекательное и грязное. Потому что человек так создан. Природа всё продумала, создавая живой мир. Любая пташка, насекомое, зверь живёт по общим законам своего биологического звена. Он ест, пьёт и испражняется.
   Природа наделила всех их, способностью самоочищения и только человек, нацепив на себя тысячу одёжек со всевозможными застёжками, стал уязвим. Стал жертвой собственных желаний и, запах человека отныне стал невыносим для любой другой животной твари.
   Это очень тяжёлый труд быть ассенизатором, цистерной - насосом у существа, называющего себя человеком.
  Но Мэри исполняла любое поручение. Она любила отца. Она, возможно, любила его даже больше, чем родную мать. Отец был добр, доступен, понятен.
  Мать жестоковыйна, непреклонна. Знала и верила лишь в один педагогический приём: дисциплину.
   Врач-резидент рассматривала рентгеновский снимок.
   
  Дэри терпеливо ждала, пока она объяснит ей, что происходит с её отцом, находящимся в отделении неотложной помощи. Потом ей объявили, что перевозят отца в реанимацию.   
   
  "Сердечная недостаточность", - сказал врач.
   
  Дэри поднялась на пятый этаж зашла в палату реанимации. Отца почти не было видно из-за всяких трубочек, уходящих в разных от него направлениях. Она обратила внимание на шумевший аппарат, который "дышал" за отца.
   
  "Давайте будем осторожно-оптимистичными, состояние крайне серьёзное, сердце работает только на 23%", -сказал кардиолог.
   
   Находясь на работе  Дэри добросовестно исполняла свои обязанности, но перестала со всеми разговаривать, уйдя в себя. После работы, сидя у постели отца, она брала его мягкую руку в свою и не отпускала её до самого конца визита:
   "У нас совершенно одинаковые руки", - отметила она про себя. "Хоть бы он открыл глаза, хоть бы он услышал меня, я так много хочу ему сказать, о многом хочу его спросить. Я хочу, чтобы судьба дала мне этот один, последний шанс поговорить с папой", - молила она про себя".   
   
   
  Вдруг он очнулся. "Дэрочка, дорогая, давай обнимемся и поцелуемся, я умираю. Дэрочка, я тебя люблю!" "Я тебя люблю, папа!", - вскричала Дэри,  уже сквозь рыдания.
   
   "Я считаю, что мы должны снять вашего отца с аппаратов и дать ему умереть. Сколько ему осталось жить? Месяц, неделю?- сказал ей главный специалист.
   
   
  Дэри ехала домой как- будто на автопилоте. Дома всё отдавало госпиталем, и кушать ничего не хотелось.
   
  На следующий день к Дэри подошла социальная работница Ассоциации и стала уговаривать подписать документ, разрешающий отключить отца от аппаратов. Каждый день она подходила к Дэри с сочувствующим лицом и начинала разговор на эту тему.   
   
   
  Когда пришёл "тот" момент в жизни, отец посмотрел на Дэри и неожиданно сказал: "Ты молодец... Люблю тебя ..."
________________________________________


 Подметает Женечка
  Комнатушку венечком.
  Маленькая девочка
  Любит чистоту.
  Солнышко над темечком,.
  Пыль сметает времечком…
  Ах, не выбрось, Женечка
  С мусором, мечту.
   
   
   Восьмидесятый год прошлого столетия. Год построения коммунизма в СССР. Бесплатный хлеб в столовых. Студенчество ощущает себя избранной кастой. Нет, не зря произошла пролетарская революция. Мечта человечества осуществилась.
   Вот, вот объявят бесплатный проезд на общественном транспорте. Жить да радоваться.
   Но, вдруг, в одночасье рай земной исчезает. Хлеба нет вовсе. Коров и быков  перерезали на мясо. Мясо ушло поставками за границу. Во Францию, Бельгию, Германию и т.д.
   В магазинах шаром покати. Мгновенно люди понимают, что коммунизм - утопия. Что коммунизм - есть первобытное состояние советского человека, когда даже мужских носков в продаже нет.
  В колхозах голод. Учитывается каждая курица в приусадебном хозяйстве и лично Первый секретарь ЦК КПСС тов. Н. Хрущёв озабочен урожаем кукурузы в Магаданской области, а ведь поверил американскому президенту Эйзенхауэру на слово, что кукуруза растёт везде и всюду.
   В таких условиях наступает политическая реакция.
 Кто виноват? Ну, разве не ясно?
 Виновата пятая колонна. Только она  виновата в разрухе. Подумаешь, Никита Сергеевич сделал бесплатным хлеб. История знает примеры. Римская империя кормила бесплатным хлебом многие народы и собственную голытьбу и пришлых.
   Великий Август считал, что любая власть, если она хочет удержаться на плаву должна удовлетворять  два требования народа: хлеба и зрелищ.
   Народ пока помалкивает. Ужимает пояса, но помалкивает. Временные трудности. Империализм использовал в своих преступных целях внутреннего врага.
   Ох уж эти  национальные меньшинства!
  Эти Евтушенко, Бродские, Вознесенские, Бейны, Галичи, Некрасовы и многие, многие другие не только в литературе, но и в экономике, промышленности, военно-промышленном комплексе.
   Н. Хрущёв топает ногами в Кремлёвском дворце. Перед ним вытянулись в струнку министры всех рангов, генералы и адмиралы.
   - Пятую колонну вон! Сейчас же вон из страны!
   Вон,  немедленно!
 Без имущества, без пенсий и субсидий. Изъять всё, что они украли у народа!
   Март 1980 года. Клёпальщицкие в Пенсильвании.
   Клёпальщицким повезло.
  Растерянные чиновники уже не смотрели и не копали глубоко биографии отъезжающих. Так и выскочили из Союза бывшие работники НКВД и КГБ. Никто уже не думал об их заслуженном прошлом на поприще избиения русского народа.
   Передовые революционеры своего времени в одночасье превратились просто в эмигрантов.
   Клёпальщицкие, просто  эмигранты.
   Дэри с метёлкой в руке, сметает за день накопившуюся грязь с крыльца местного учреждения. С нею рядом дочь. Женечке одиннадцать лет.
   Это очень жизнерадостная девочка. В школе хорошо учится. Дома помогает маме. Мечтает стать президентом США, на худой конец, директором департамента искусств.
   Летом дочку определилили  в лагерь от Еврейского Центра. Вручили и сертификат в обувной магазин для покупки кроссовок для Женечки, и волонтёр отвезла их в магазин обуви.
   Магазин был дорогим, и продавец окружил дочку вниманием, перепробовал несколько фасонов, пока не нашёл именно то, что ей подходило.
   Дэри могла бы и сама купить обувь, но так решили в еврейском центре. Дети должны быть равными и по способностям, и по возможностям.
   Клёпальщицкие строили дом. Строительство подходило к завершению. Дом, конечно же, щитовой, не из кирпича, но хорошо утеплённый, двухэтажный, с двумя гаражами - типовой американский дом сельского типа.
   До Харрисбурга езды - двадцать километров.
  У неё и у супруга свои машины. У неё подержанная, за двести долларов, но ей и этого вполне достаточно. Куда ездить?
   У мужа почти новая. Ему до работы шестьдесят километров ехать, ежедневно.
   Не малое расстояние.
   Деньги текут.
Борис работает как вол. Извёлся весь. Стал нервным. Любовь между ними сохранилась, но приобрела новые формы, которые теперь называются не любовью, а сексуальными отношениями. Да и те на глазах вырождались.
   Дэри тоже не та. Американское быстрое некачественное питание, несмотря на оголтелую рекламу естественных биологических жиров, делало своё чёрное дело. Дэри полнела не по дням, а по часам.
   Дома готовить некогда, хотя  Борис требует домашней пищи. Сварит Дэри, по рижскому обычаю, суп или борщ на три дня, а муж бунтует, вчерашнюю пищу есть не хочет. Видишь ли, стал американцем.
   Ну, так и жуй чисбургеры!
   Приходилось терпеть.
  Друзей у мужа не было, встречался лишь с соседом, тоже евреем из России, который прежде работал подмастерьем у сапожника.
   В Америке открыл свою сапожную мастерскую, а затем и магазин. Мэри обувалась у него, но на этот раз " Еврейский центр" сам назначил магазин и перевёл деньги за обувь для девочки совсем другому предпринимателю.
   
   Оказалось, что Михаэль, так звали соседа, нелицеприятно отзывался об американском президенте и вообще многое в Америке ему не нравится.
   Он забыл, что в Америке все люди живут если не по Талмуду то по крайней мере по совести.
   Михаэль не долго пробыл в Пенсильвании, куда-то переехал, а дом его купил чернокожий гражданин. Развёл собак, кошек ещё какую-то живность, которая теперь с удовольствием гуляла на участке Клёпальщицких и гадила, как можно дальше от собственного дома, а значит, опять-таки на участке Клёпальщицких.
   Даже Женечка не выдержала как-то и, встретив соседа, стала с ним переругиваться. Женечка в бабушку пошла.  В рот палец не клади, откусит.
   Но негр оказался вредным человеком. Он слушал, слушал, а потом взял и ущипнул своими чёрными пальцами Женю за едва наметившуюся грудь.
   Женя побежала жаловаться матери. Дэри позвонила соседу. Трубку сняла его жена, необъятных размеров женщина и в ответ на угрозы Дэри обратиться в суд, жёстко заметила:
   - У нас тут не так много белых женщин. Всякий чёрный мужчина хочет познать белую женщину, хотя бы и еврейку. Будете докучать нам, пожалеете все.-
   Дэри знала, что "негры" слов на ветер не бросают. Преступность в Пенсильвании ужасающая. Негры агрессивны и самое отвратительное, что их гены сохранили племенную память.
   Негры любят жить родовой общиной, где все женщины принадлежат всем мужчинам. Они терпеть не могут женщину, если она не беременна. Любой негр посчитает за честь обрюхатить такую женщину. А негр, обрюхативший белую девицу,  становится героем своего племени.
   Еврейская община помогла супругам Клёпальщицким устроить Женечку в колледж в Филадельфии.
   Филадельфия - Город любви. История возникновения Филадельфии известна. Но вот сохранить свою самобытность не всякому городу под силу. А Филадельфия смогла.
   Любовь в Филадельфии далека от расхожего понятия сексуальных потребностей. Любовь - герб Филадельфии.
  Любовь - гимн Филадельфии и потому любовь расцветает в Филадельфии во все времена года.
   Этого не знали не Борис, не Дэри. Они жили в старомодных прибалтийских городах, где еврейский менталитет диктовал воздержанность.
  Чистоту расы могут гарантировать только чистые супружеские отношения.
  Ни одна еврейская девочка г. Бауска и не помышляла о добрачных связях Ни один еврейский мальчик без дозволения родителей не покушался на девственность своей избранницы.
  Таковы принципы Великого народа.
   Дэри знала, что в Филадельфии находится Пенсильванский университет. Технологический институт Дрекслера, институт Франклина. Academy of Natural Scieces .
  И ещё 88 университетов и колледжей.
   Вторая образовательная столица Соединённых Штатов Америки.
   
   В доме стало тихо. Мэри чувствовала себя одинокой. Муж, захваченный собственными проектами, всё чаще вечерами не возвращался домой, экономя на бензине, экономя время и пытаясь продвинуться выше по карьерной лестнице, которая, несмотря на все его усилия, была довольно шаткой и хрупкой.
  Конкуренция.
  Еврейские мозги заполонили Америку.
   Конечно, Америка могла переварить всё, что ей предлагалось, но также Америка умела считать и деньги. Каждый вложенный доллар должен приносить прибыль. Не ту грошовую прибыль, которую получали в России портные, жестянщики и башмачники, а прибыль, способную самовоспроизводиться и расширяться в геометрической прогрессии.
   Известно, что небольшие деньги так и остаются небольшими, хоть ты их выжимай, хоть выкручивай, хоть накручивай тысячу процентов.
   Небольшие деньги приносят только разочарования. Они даже не окупаются.
   Деньги должны быть конкурентоспособными, оборотистыми, с хорошей проникающей способностью; самодостаточные. Деньги должны привлекать к себе внимание красивых женщин, которые стоят дорого, потому что существует рынок красоты.
   Красота может существовать сама по себе, но под неё уже получают проценты.
   Так деньги и растут, пухнут не работая, а только заявляя о себе, привлекая вкладчиков, используя чужие накопления, чтобы собственный капитал мог почивать на лаврах и являться тем резервом, под который ссужает деньги весь мир.
   Кто-то ждёт нового кризиса. Кто-то ждёт, когда же мировая цитадель наживы Америка,  рухнет под натиском голодных и обездоленных, но этого не произойдёт никогда.
  Плюрализм хорош, когда кладовые пусты, когда голодные рвутся к власти, чтобы хоть что-то урвать от лохмотьев прежнего благосостояния страны.
   Деньги - это всегда диктатура. Но диктатура не человека, а денег нет и нет перспективы..
   Диктаторами становятся, когда жаждут денег. Слабые государственные образования могут насыщать своих диктаторов лишь в одном случае, когда диктаторы кормят народ хлебом, но отбирают масло, икру, мясо.
   Тогда диктаторы пухнут от денег. Но эти деньги случайные. Они как сиротки в этом мире. Они не из той пачки денег, которые правят миром. Они бедные родственники капитала Америки и Америка решает, быть им или не быть.
   Америка демократична. Америка разрешает всякую деятельность, если эта деятельность не направлена против Америки.
   
   Молодёжь хочет подвижности. Молодёжь ищет развлечений. Молодёжь Америки сыта. Одета в джинсы. Не стоит в очередях за варёной колбасой. Не торгует из-под полы жвачкой.
   Русские "штатники". Мелкие торговцы в разнос дешёвым американ ским товаром мечтают об Америке, потому что Америка для евреев - земля обетованная.
  Русским  не дают заниматься политикой. Тогда они выпрашивают у иностранцев ношенные джинсы, начатые пачки сигарет, недопитую кока-колу и распродают из - подтишка, под крышей райкомов комсомола всю эту дребедень, в надежде накопить первоначальный капитал.
   Некоторым это удаётся. Одни комсомольцы едут на целину, чтобы через неделю-другую сбежать домой, другие околачиваются в порту, обслуживая иностранную матросню, вплоть до торговли своим телом.
   Дэри знала такого "Штатника". В школе, он идейно убеждённый борец с вражеской идеологией и пережитками прошлого, вечерами его можно было встретить в Верманском парке на скамейке или в кустах с полуспущенными брюками под оседлавшим его очередным клиентом.
   Смешно? Нет, не смешно. Потому что сегодня этот "Штатник" не в пример её супругу уважаемый член американского сообщества прибалтийских евреев.
  Известный продюсер нескольких третьесортных певичек, имеющий квартиры в нескольких городах Европы.
   Респектабельный господин, правда, страдающий выпадением прямой кишки, что является недешёвой платой за сколачивание первичного капитала.
   Каждому своё. У каждого своё прошлое и каждый идёт по жизни тем путём, который избрал самостоятельно иногда вразрез с общественным мнением и общественной моралью.
   Пришло время цветов.
   Хиппи - цветы жизни.
  Полное раскрепощение нравов. Новые взгляды на жизнь. Новое прочтение божьих заветов.
   Студенческие спулки. Чтение стихов, посвящённых любви. Эмансипация женщин.
  Лекции лесбиянок, доказывающих, что женщина рождена для любви, а не для использования её как детородной машинки.
   Любовь - великое чувство! В любви женщина растворяется как жемчуг в вине.
   Аксиома, - единственный мужчина не может удовлетворить женщину. Никогда.
   Отсюда: женщина должна иметь то количество мужчин, которое бы давало не только физическое удовлетворение, плотское, но и духовное.
   Мужчины должны конкурировать между собой за обладание женщиной. И конкуренция эта должна проявляться не только в спорте, искусстве или карьере, а и в любви. В любви и качество такой любви будет определять женщина.
   Такова философия Хиппи.
   Филадельфия - город любви.
   
   Женечке четырнадцать лет. У неё два поклонника. Она ловит на себе взгляды многих парней. Ещё не решается. Когда целуется взасос, вдруг, вспоминает, что она еврейка.
 Мама всегда говорила: мы. Евреи, не такие. Мы, избранный народ. Мы не должны смущать нашего Яхве, который любит нас, а любя, наказывает нас, как не смышлёных детей.
   Поехали на пикник. Разбили палатки. Мальчишки стали играть в игру, "кто последним кончит".
   Девочки болели за них, возбуждённо разглядывали действо, перебегая глазами с одних мальчишеских бёдер на другие. Наконец выявились победители. Фамилии тщательно записывались девочками, распределялись места.
   Теперь нужно было определить кто из них самый сильный, кто тут же сможет поиметь девчонку, но не ту которую он хочет, а ту, которую ему определит жребий.
  Жребий выпал на Женечку. Она испугалась. Стала отнекиваться. Девчонки ей пригрозили.
  А вдруг, забеременею?
  Так он же всю сперму на себя выбросил!
  Пришлось подчиниться. Ребята и девочки в тесном кругу сопели, двигались и скоро, не дожидаясь завершения акта любви, разбились на мелкие группы, послышались стоны, взвизгивания, вскрики.
   Мы, хиппи! Мы хиппи! Танцевали подростки вокруг костра. Пели, дурачились, любовались друг другом.
   
   Женя приехала на каникулы повзрослевшая, осунувшаяся, но такая же жизнерадостная, как и прежде.
  - Знаешь - сказала она матери - Я влюбилась.
  Дэри всплеснула руками. - Женечка, ведь рано тебе ещё.
   И кто он?-
   -Один мальчик из мексиканской семьи. Другой, из семьи квакеров.-
  - Как это? - Не поняла Мэри? - В кого же из них -?
   -Да, в обоих мама! В обоих. Что из того? Они оба хороши в постели.-
  Слёзы посыпались из глаз матери.
  - Прошу тебя, дочка, только не говори отцу.-
   
  - Какие вы у меня старорежимные. –

Болонка по кличке Макс, тихая, незаметная, добрая и ласковая, не любила только одного человека в доме,  Борис, мужа Дери.
   Муж раздражал Макса.
   Борис едва успевал подъехать к дому, а Макс уже скалил зубы и привередливо рычал. Дэри поднималась со стула, медленно, очень медленно спускалась со второго этажа на кухню, где зажигала газ, чтобы разогреть супругу ужин.
   Супруг, человек старой школы воспитания. Он на дух не переносил быструю американскую кухню. Утром, уезжая на работу, даёт задание Дэри приготовить то - то и то - то. И не дай бог, она забудет или перепутает. Скандал.
  Постоянная гонка, нацеленная на выживание, размочалила его нервы. Чуть чего - в крик.
  На днях приехал домой как будто в радужном настроении. Сослуживцы на день рождения подарили ему коробку шоколадных конфет в клубнике. Кто пробовал шоколадные конфеты в клубнике? Или клубнику в шоколаде?
   Дэри не пробовала. И Борис не попробовал.
  Потому что конфеты сожрал Макс.
   Негодяй дотянулся до верхней открытой полки тумбочки, разодрал коробку и все, все конфетки, все до единой, сожрал.
   Супруг мог и забыть о подарочной коробке, но поднимаясь по лестнице в гостиную, наступил на собачье дерьмо, подскользнулся, упал. А лестница крутая. Падение болезненное.
  И Макса и Дэри спасло лишь именно это падение. От боли муж стонал и плакал. Пришлось вызывать неотложку.
  С тех пор Макс ещё больше невзлюбил Бориса. Он как бы чувствовал, что отвечать за содеянное придётся. И злился впрок.
   А Борисс перенёс ненависть к Максу на Дэри и, теперь, ссоры стали постоянными.
  Дэри не работала.
  Нет для неё работы.
   Она непочтительно отзывалась о чернокожих, называла их неграми, а сегодня, в Америке подобное своеволие непростительно. Все тёмные дамы в округе, включая соседей стали относиться к ней как к представителю низшей расы.
   И не белая она вовсе, судачили афроамериканские дамы, а еврейка. Причём восточноевропейская еврейка, что совсем плохо.
   Дэри сидела дома.
  Она обзванивала за день десятки фирм и фирмочек, предлагая им товары других фирм или сбывая их товары таким же образом третьим лицам. Работа утомительная. Оплата по реализации. А народ пошёл привередливый, больше намучаешься, чем продашь.
  Язык болит, а денег в кошельке - кот наплакал. Одна надежда на мужа. И не любит его уже Дэри, да что поделаешь?
   Куда идти. Родных никого. Только дочь.
   Но дочь своенравная, упрямая, вся в бабушку. Жестокая в отношениях с матерью, хотя не глупая, делающая карьеру в крупной посреднической фирме.
   С отцом у дочери общего языка совсем нет. Отец считает дочь взбаламошной, развратницей. Модницей, проматывающей родительские деньги. Ухажёров меняет чаще, чем перчатки. Живы были бы родители, дед Бенцион - так и умерли бы на месте, узнав какой стала их внучка.
   А внучка стала такой как её тётка и сестра тётки. Безжалостной к окружающим. Ненавидящей не только среду в которой живёт, но и среду, которая их всех окружает, унижая их своим окружением.
   Все эти латиноамериканцы и американские негры, вся эта шваль узколобая и узкоглазая, присосалась к Америке, к американскому континенту только чтобы мешать жить хорошим людям и в первую очередь, конечно же, евреям, которых в Америке абсолютное меньшинство, но за счёт этого абсолютного меньшинства живут все другие нации мира.
   В этом смысле Евгения Клёпальщицкая была явной нацисткой. Живи она в Германии во времена Гитлера, охотно вступила бы в нацистскую партию и преследовала бы граждан Германии, загрязняющих белую расу.
   А кожа у Жени была настолько белой, что и сомневаться нельзя было в её происхождении. Мать это понимала. Мать позволяла Евгении жить так, как она этого хотела.
  Отец, с его постоянными экскурсами в историю еврейского народа и в частности иллюстрируя на словах исторические картины их рода, вызывал у Женьки аллергию. Она перестала с отцом общаться, благосклонно принимала от него лишь энную сумму денег, передаваемых ей матерью.
   Сегодня она жила в Вашингтоне. Занимала хорошую должность в фирме, занимающейся посредничеством в сбыте имущества, земельных участков и строений.
  Получала определённое не малое вознаграждение вышла замуж за мексиканца, работающего по найму в Белом доме, резиденции Американских президентов.
   Муж, красивый малый. Очень ласковый, добрый к окружающим, запомнился ей своей обходительностью ещё во времена Буша - старшего, когда она студенткой посещала, в составе группы, знаменитый комплекс зданий.
   Тогда она познакомилась и с Бушем - младшим и с секретарём Буша - младшего, Ортегой.
  Ортега - начитанный парень. Без комплексов. Тут же в костюмерной президента он повалил Женечку на ковровую дорожку и овладел ею в мексиканском стиле, в то отверстие, которое нашёл более узким и приспособленным к физическому воздействию.
  Противиться тому она не могла. Но сочла нужным узаконить их отношения посредством традиционного брака.
  Отец не понял. Отец был против их сочетания. Отец предостерегал дочь от необдуманных поступков, но в ответ та, нарушив пуританские взгляды их семьи на брачные узы, которые известно заключаются на небесах, сошлась с мексиканским негодяем, как оказалось, временно; нашла с ним своё, временное, счастье.
   Счастье - мгновение, которое как туман рассеивается при всяком встречном ветре.
  Да, мексиканец был в любовных утехах неутомим. Он знал множество способов вливать в молодую женщину гранулы настроения, постоянно дарил ей безделушки, приглашал на празднества в Белый дом. Празднества проводились и в честь прислуги, и в честь преданной
  личной охраны и в честь великих артистов, как Американских, так и зарубежных.
   Избалованная вниманием сильных мира сего, Женечка будучи дома в Пенсильваании, секретничала с матерью, не желая встречаться с отцом.
  Тот отвечал ей безразличием и постепенно лишил дочь ежемесячного субсидирования.
  Последний шаг не понравился Женькиному мужу - мексиканцу, явно рассчитывавшему на эти, пусть небольшие, но живые деньги.
   Возник новый конфликт, положивший начало, полному дискомфорту в их отношениях. Супруг, требовавший абсолютного подчинения жены мужу, лишил Женечку своих обязательных ласк и той любви, к формам которой она уже привыкла.
  Как обычно мама смотрела на всё сквозь пальцы, а отец упёрся и на все уговоры, только фыркал, по - русски ругался, но денег не давал.
  В Белом доме всегда было много практиканток, стажёрок, переводчиц и другой клиентуры для обязательных и не обязательных услуг.
  Токовой оказалась и Моника Левинская, приласкавшая Била Клинтона и Сара Менсон, сестра известного шарлатана и убийцы, выдававшего себя за "Мессию".
  Таковой оказалась и Женечка Клёпальщицкая, супруга теперь уже старшего уборщика в Белом доме Самуила Ортеги.
  Для несведущих: старший уборщик - лицо в Белом доме значительное. Это всё равно, что в ЦК КПСС, поверенный в дела партии. Особенно в таких делах, куда посторонним вход воспрещён.
  Ортега знал, в какие дни, кому что нужно и брался за организацию таких дел охотно, с настроением и особым пристрастием.
   Приобщил он к таким делам и Женечку, подкладывая её под нужных людей, не забывая включать аппаратуру и продавая интересующимся клиентам клипы с исполнителями главных ролей, исполняющими выборные высокие должности в США.
   Подвело маленькое незначительное обстоятельство.
  Ортега отсутствовал несколько дней и не знал, что многие подсобки, ранее не просматриваемые спец службой Белого дома уже оснащены специальной аппаратурой.
  Как всегда он перекопал корресподенцию, вскрыл некоторые коробки и коробочки обнаружил маленькие записные книжицы с монограммой Буша - младшего. Тогдашнего президента.
   Кроме того книжицы имели функцию фотосъёмки и обладали записывающим голоса устройством.
   Хороший подарок дамам - решил Ортега и изъял какое-то количество для личного пользования
  На другой день его вызвали в ФСБ. Назад на работу он ужен не вернулся.
  Эра Ортега закончилась. Он ещё пользовался правом бесплатного проезда в общественном транспорте, но самолёт и поезд уже были для него недосягаемыми.
   Так многие думали. Так и жена думала. Но Ортега не отступал. В Париже его сняли с Боинга и суть - да дело обвинили в проделке документов.
   Теперь Ортега безработный. О сохранении какого брака могла идти речь?
  Он стал требовать денег на проживание.
   У кого? У жены, естественно.
  "Теперь ты корми меня" безапелляционно заявлял ей.
  Мать отдала Женечке все накопления. Мало. Ох, как мало.
  "Я хочу завести собственное дело" - кричал Ортега.
  Мать раз взяла взаймы из общего семейного "котла". Два. И, попалась.
  Муж швырял кастрюли на пол, вопил.
  Пришлось признаться и объяснить ситуацию.
  Уж досталось Женьке. Пока на словах.
  Дэри просила дочь повременить с объяснениями перед отцом, но та рвалась в драку и, как-то приехав в Харисбург, учинила склоку с угрозами в адрес отца; поставила перед ним вопрос ребром: либо деньги на стол, либо её нога никогда больше не ступит на порог родного дома.
   В ответ Борис стал бросаться стульями и один из них задел-таки дочь.
  Что вконец вывело Женечку из себя. Обозвав отца "Русской свиньёй" Женя уехала в Вашингтон.
  Забыл сказать, что теперь она жила в Вашингтоне. Ортега  сразу же после свадьбы получил новую квартиру и они свили там уютное семейное гнёздышко.
   Но счастье кратковременно. Счастье - как Жар - птица. Ухватишь, только руки обожжёшь. И вот уже и пера в руке нет.
  Начался судебный бракоразводный процесс.
  Развода хотела Женечка. Она и платила адвокатам за услуги. Ортега упёрся и не хотел отдавать бывшей жене квартиру. Детей ведь нет. Адвокатам заплатил. Они держали его сторону.
   Нв суде Ортега заявил, что именно супруга надоумила его красть в Белом доме сувениры. Она же научила его подделывать проездные документы.
  Сказал, что Женечка русская шлюха. Её ещё нужно проверять, достойна ли она называться гражданкой США.
   
   Суд постановил квартиру разделить поровну. В случае, если Ортега сможет выкупить долю Жени, ныне опять Клёпальщицкой, он должен внести соответствующую сумму денег в банк и написать заявление. Тогда ему достанется всё.
   Ежедневно его машина останавливалась перед окнами их бывшей общей квартиры, где они некоторое время совместно проживали и они, через стёкла, изучали физиономии друг друга. Однажды ей почудилось, что он провёл лезвием своей ладони по своему же горлу.
  Евгения поняла, что это прямая угроза.
  Однако суд не признал её доводы убедительными. Но запретил Ортеге приближаться к дому ближе, чем на триста метров.
   Однажды Дэри договорилась встретиться с дочерью между Харисбаргом и Вашингтоном, в одном облюбованном ими местечке. Недавно только Ортега возвратил машину бывшей Жене. Он не любил обслуживать технику и постоянно пользовался чужими автомобилями.
   Только Женя въехала в холмистую Пенсильванию как у автомашины отказали тормоза и она едва не съехала в кювет. А кювет в том месте глубокий и по каменистому руслу кювета бежал быстрый шумный ручей.
   Хорошо, что мать не дождавшись дочери, поехала навстречу и тем спасла Женю от осложнений. Они вместе уехали в Хрисбург и оттуда вызвали спецслужбу для транспортировки неисправного автомобиля.
   В другой раз неизвестный грузовик протаранил ограду палисадника и въехал во двор дома. Жила тогда Женя на первом этаже. По счастливой случайности в палисаднике её не было. Недавно высаженный кустарник пострадал очень сильно, а забор пришлось срочно менять.
   В третий раз на неё напал чернокожий парень. Угрожая ножом, велел опустить вниз трусики и нагнуться. От нахлынувшего страха Женя потеряла контроль над собой, что происходило дальше не помнила.
  Она, конечно же, обратилась в полицию, но установить имя насильника полиции не удалось. Тем более, что он сорвал трусики с ног девушки и исчез вместе с трофеем.
   Из этого, они с мамой сделали заключение, что Ортега не угомонился и не угомонится. Пошло следствие, которое заключило, что всё происшедшее с ней лишь цепь случайностей.
   Мама требовала, чтобы дочь вернулась домой, но Евгения, помня отношение к ней отца, решила бороться с Ортегой не на жизнь, а на смерть.
  Лучшее лекарство от любви - новая любовь.
  Ей часто встречался на пути один парень. Не красавец и взгляд исподлобья, но крепкий, мужественный, находчивый.
  И вот, однажды она встретила этого парня среди коллег в фирме.
  Нужно сказать, что Евгения была ответственной женщиной. Недавно ей предложили возглавить серьёзный отдел. Предложение она приняла, тем более, что занялась строительством собственного дома. Фирма приняла участие и обеспечила ей беспроцентный кредит.
   Парень оказался ирландцем. Немногословен, но порядочен. Слово за слово и вот уже любовь.
  В любви он не Ортега, но Жене второй Ортега уже не нужен. Женя прошла хорошую школу. Теперь она мечтает о муже и детях.
   Ирландцы своеобразный народ. Они закомплексованы собственным менталитетом, семья для них, понятие священное. Узы семейные незыблемы. Измена немыслима.
  Женя эти условия приняла не раздумывая, понимая, что за таким человеком она будет как за каменной стеной.
  Вот только отец не хотел ничего понимать и принимать новые условия игры.
  Ирландец беден. Борьба с Ортегой извела много средств. Женя залезла в долги. Долги нужно отдавать.
   Мать беспомощна. Сидя на втором этаже своего сборного типового дома, она совсем отключилась от жизни и, считала все приходящие из - вне события, незначительными и виртуальными.
  У неё свой круг знакомств. Она переписывается и переговаривается по Skaipu c десятками мужиков, каждый из которых во много раз лучше её мужа. Которые говорят ей только комплементы и называют её по детски романтично, "Дорогой Дырочкой".
  Мать Евгении в том возрасте, когда не замечаются годы, когда фальшь жизни уже въелась в кожу и служит надёжным панцирем для пресловутой души, когда стареющее рыхлое, порой жирное тело ещё ощущает потребность в ласке, в мужской ласке. И это надрывает душу ожиданием.
  А мужчины, наоборот, с возрастом становятся всё более женственными, ищут в женщине убежище для своей несостоятельности. Она открывает им женские секреты. Они давятся этими секретами, пытаются переварить. Не переваривая, запутавшись в отношениях с жизнью, уходят к другим женщинам, имя которым "легион" и продолжают флиртовать, обманывая самих себя и своих близких.
  Таким оказался и Цвик из Израиля, врач - невропатолог. Он живо интересовался подробностями жизни Дэри. Её наклонностями. Склонял её к супружеской измене. Советовал, как и какими способами самоудовлетворяться, а когда она ему уже поверила, вывел её в одной из своих книг по психопатии как жертву времени, как одну из своих клиенток.
  Он изучал её тело по Skaipu через видео. Внушал многие развратные мысли до тех пор, пока супруг Дэри, ненавистный  Борис не прекратил их общение и не побил Дэри.
   Увидев синяки на лице матери, Женя потребовала её немедленного переезда в новую квартиру и плюнула в сторону отца, заявив, что лучше ему не показываться ей на глаза.
   Однако отец напротив не стал возражать дочери, а даже выделил деньги на их поездку в Италию для свадебного путешествия.
  Ох, Италия! Страна грёз. Страна немыслимых наслаждений и прекрасных людей, для которых женская любовь - Суть самой жизни. Для этого итальянцы живут. Там женщины от мысли о соитии не краснеют.
   Ирландец вопил от восторга, когда узнал, что билеты уже приобретены. Да и свадьба в Америке обойдётся гораздо дороже, чем в Италии или даже в Израиле. Как минимум в два раза.
   Мать обязательно будет присутствовать, а отец как хочет.
  И гостей можно будет побольше пригласить. Хорошие гости - гости денежные. Свадьба окупится. Это не как у мамы. Пригласит гостей, а они едут в Америку с подарками: апельсины мандарины и прочая фигня.
  А таможенные барьеры не учитывают. Нельзя везти в Америку фрукты. Это удар по местному производителю. Вот и являются с пустыми руками. Опустошают Америку, а за приём не платят. Только обходительное "спасибо".
  Женя запретила матери принимать ходоков. Как бы они не просились, какие бы доводы не предъявляли.
  В её друзьях некто Клевицкий из Москвы. Композитор. Малоизвестный. Раскрутка нужна.
  Писатели, поэты и прочие авантюристы. Есть и состоявшиеся на поприще искусств деятели. Выходцы из России, бывшие мошенники и воры.
   Всем Дэри нужна. Все её знают.
   Но мать стала более осторожной. Она слушает свою дочку. Она правоверная еврейка. Она почитает законы нации. Постепенно такой становится и Евгения.
   
   Дорога петляла между холмов. Серпантин дороги блестел под солнцем как дёготь, разлившийся из бочки. А дороги в Америке везде. Скорость не регламентирована. Ирландец с виду спокойный, а за рулём он зверь.
  Иногда дорогу перебегают олени. Олени не заметны на чёрном полотне дорог. Они не боятся людей и машин. Они вездесущи.
  Ирландец нажимает на газ. Автомобиль, следовавший за ними, вначале отстал, но стал скоро набирать и, вот уже поравнялся с ними, вот уже выдвигается вперёд.
  За рулём мексиканцы и один из них Ортега.
   Мексиканские пули из американского оружия поражают водителя. Машина движется под уклон. Нога мёртвого ирландца на педали газа. Женя ощущает, как свербит в груди. Как вместе с дыханием бегут по костюму струйки крови.
   Она возмущена. Ведь суд определил Ортеге ", не приближаться".
   Она видит отчий дом. Она видит мать. Видит резиденцию американских президентов. Она поднимается всё выше и видит, как её автомобиль обрушивается в пропасть.
   А на крыше Белого Дома в Вашингтоне пляшет самбу её бывший муж, её враг, Ортега.
   Видит Женя Италию и скорбное лицо ОТЦА.
   
   Конец