Трансгрессия

Трансгрессия.

Пролог.

- Не отступать! – Откинув в сторону корягу, я прижался к скользкому стволу. У дерева был запах пороха. И порохом наполнились все ароматы леса. Слишком неправдоподобного. Лес мог читать чужие мысли, лгать, нашептывать иллюзию. Лианы превращались в змей, а корни норовили завязаться на ногах узлом.
Но я был облачен в чешуйчатую ржавую броню, последнее изобретение науки, рядом находились верные товарищи, и этого хватало. Я схватил зеленый шар и кинул в самые густые заросли. Многоголосый рев оповестил о том, что цель я выбрал правильно.
- Егор, возьми троих бойцов и окружайте тварей, тех, что на четырнадцать часов. Там обезьяны и киты. Прием. – Шепнул я в передатчик рации.
- Не наблюдаю, где? – Ответил задыхающийся голос.
- Подожди, я подсвечу девяткой. – Ультрафиолетовый поток метнулся в сторону кустов.
- Твой луч я вижу. Но кустарник пуст!
- Они парализованы, поэтому не излучают. Господи, да просто выполни приказ! Не задавай вопросов. У меня и без того полно проблем. Атака сверху намечается.
- Помочь?
- Не надо. Разберусь. – Перебежав от одного ствола к другому, я насторожился. Выстрелов со стороны противника не раздавалось, но проклятый лес все время рисовал отчетливые тени за деревьями. Как можно тут работать? Обернешься – справа тень. В другую сторону посмотришь – кто-то подбирается уже из-за спины. И очень редко удается подстрелить кого-нибудь, как будто весь этот проклятый лес – сплошная галлюциногенная проекция. Я опустился около лежащих грудой на земле камней, которые воняли почему-то жженым пластиком, и изучил верхушки псевдо-сосен. Тишина. Однако, что-то все-таки шевелится, едва заметно. Пара выстрелов в ту сторону заставили неведомую тварь перескочить с ветки на ветку. В тот же миг с десяток тварей, выскочив из самых неожиданных укрытий, бросились ко мне. Подростки. Эти существа еще не доросли до массы, при которой не смогли б уже залезть на дерево. Мелькание теней над головой серьезно раздражало, я не мог уйти с позиции, но и вести огонь по тварям оказалось невозможным.
Гадкое предчувствие заныло в подсознании. Доверившись ему, я сделал кувырок вперед, и в тот же миг на только что покинутое место с чавканьем посыпались расплавленные слитки. Падая, они врезались в землю, оставляя черные, похожие на нефть, размывы. Первой мыслью было броситься куда глаза глядят, от этой жути. Но такого не могло существовать, какие слитки? Что за жженый пластик? Бред же. Все это – иллюзия! Не верь – я приказал себе сосредоточиться, и… получилось. Слитки преобразовались, став обычными камнями.
Я прицелился и вбил две пули в подобравшуюся слишком близко обезьяну. Желтое, со слипшейся колючей шерстью, существо свалилось в паре метров рядом. Вновь направив пистолет вверх, я свалил еще одну уродину и понял, что такими методами не управиться и за год. Вытащив из ременного сектора еще одну гранату, я прижал ее к стволу псевдо-сосны и отбежал, упав в канаву. Интересно, может ли ствол дерева усилить мощность этой штуки? Резонатор все-таки.
Физическое воплощенное безумие подобно шторму пронеслось по лесу. Центром этого цунами стал зеленый шарик взрывного устройства. От неожиданности я закрыл глаза. Сквозь мысли прорывалась ядовито-желтая волна, подобно ядерному взрыву разлетаясь в стороны от дерева. Я слышал, как ревет от боли чаща. Синий гриб струился дымом через крону дерева, разбрызгиваясь сквозь каналы листьев в атмосферу. И на этом желто-синем фоне падали повсюду красные фигуры тварей. Две, три, пять, семь… больше… радиусу взрыва словно не было предела.
Оклемавшись, я открыл глаза и встал.
- Передаю всем слышащим. – Сказал я. – Детонаторы к деревьям. На подрыв. – Так, вот где ахиллесова пята всех этих наваждений. Главное оружие Врага – лес, насылающий иллюзии – был палочкой о двух концах. Психическая бомба, прикрепленная к одной из псевдо-сосен, нарушала всю систему, разрушая неустойчивую психику созданий.
Новые удары возвестили о еще как минимум пяти подрывах. Сеть противника ломалась на глазах. Почти победа. Я включил канал начальства:
– Мы освободили путь.
- Отлично. – Грубый хрипловатый голос прозвучал с усмешкой. – Делаешь успехи. Именно такого я и ожидал. Теперь, на лабу. – Я кивнул и рысью ринулся вперед. Деревья проносились мимо, но они уже не угрожали, испугавшись сильного противника.
Вот, наконец, и долгожданная пометка на экране шлема – до объекта меньше километра. Лаба. Эта цель – последняя перед концом. Избавив мир от тварей и их предводителя, мы выполним свою задачу. До победы в целом далеко еще, конечно, но тот факт, что мы достигли некого барьера, что-то значит.
Я остановился на секунду, чтобы отдышаться и с улыбкой глянул на стремительно бегущих прочь созданий. Красные отметки их фигур мелькали где-то на краю обзора. Далеко не убежите. Скоро мы дойдем до лабы, и тогда…
Но, кажется, я сильно забежал вперед в своем повествовании. История не может начинаться эпилогом. Чтобы объяснить происходящее, я расскажу, с чего все начиналось. И тогда, быть может, вы поймете то, за что мы боремся. И, может, даже встанете на нашу сторону. Вы нам нужны.

;
Часть первая. Спасение.

Глава 1. Смерть Арктики.

В две тысячи тринадцатом году правительство одной из Североамериканских стран профинансировало средства на проект так называемого «климатического реструктуризатора».
Спустя пять лет геологи подняли шум. Согласно вычислениям, Срединно-Атлантический хребет с шокирующей скоростью пошел в скачкообразный рост, в десятки, сотни раз превосходящий норму. Стык гигантских тектонических образований – плит – Евразии и Северной Америки, цепочка гор на дне, настолько крупная, что даже незначительный по меркам тектонических процессов рост привел к выталкиванию из океана занимаемой хребтом воды. Исландия, Бермуды и другие острова, являющиеся надводной частью этого хребта, подверглись сильным извержениям вулканов и невиданным землетрясениям, которые заставили людей бежать из поселений, дальше от опасности. Так началась великая миграция.
Обширные американские равнины, часть Европы и любимая всем миром Англия ушли под воду за какие-то несчастные двенадцать лет, процесс же не хотел никак кончаться, несмотря на то, что климатические установки вот уже который год покоились на дне, затопленные вместе с целыми селениями мирных (и не очень) жителей.
Не думаю, что можно с этого момента говорить о человечестве, как чем-то целом. Люди оставались на местах, или бежали от ужасных катаклизмов. Но вторые мало чем могли похвастаться, ведь, в бесконечных путешествиях повсюду эти люди находили только новые  проблемы. Из отрывков журналистского расследования тех храбрецов, что были одержимы мыслью все исправить, появлялись новые пугающие сведения. Те всплывали сами: из затопленных и более несуществующих правительств, тайных мировых организаций, засекреченных полувоенных группировок. Кто-то сбрасывал радиоактивные отходы в Марианский желоб, вызвав там какие-то реакции, кому-то в голову пришло украсть из саркофага мумию принцессы, спровоцировав в горном Алтае цепь землетрясений аномального характера, а кто-то слишком хорошо боролся с теми же землетрясениями на Японских островах. Что стало основной причиной мирового катаклизма, видимо, так и не обнаружится. И хорошо, что есть еще вообще, кому искать.
Но кажется мне вот что. Массовый психоз всех погубил. Укутанное покрывалом интернета, человечество сошло с ума от полного безделья, а в подобном случае синдром идет по четкой колее, усугубляясь с каждым днем. И может, поначалу цель заболевания доподлинно была неведома, однако, сам источник заражения прекрасно знал, к чему стремиться. Он не повернул перед логической стеной, найдя пути обхода там, где им не место в принципе.
Прошло еще десятилетие, и мир земной сосредоточился на маленьком участке суши – на экваторе. Представьте, что за толпы собрались на том пространстве, вспомните ужасную погоду тех широт и наложите на все это трафарет недавних изменений в географии. Я думаю, достаточно, чтобы поежиться и очень расхотеть быть на одном из трех оставшихся тщедушных континентов.
Будучи уже сознательным подростком, я нередко удивлялся, как мы умудрились выжить в дни, когда сам ад гулял по миру, с любознательностью годовалого младенца руша города и возводя уродливые горки из песка. Закупоренное в аквариум планеты, человечество подобно муравьям металось, заново сооружая рубежи и умудряясь даже находить какую-то еду среди трамбуемого толстыми коленками материка.
В условиях тропического климата любой погибший, разлагаясь, был способен спровоцировать очередную эпидемию. Работа гробовщика еще, наверное, ни разу не была настолько ценной и востребованной. Человек с лопатой стал преподноситься, как пример для подражания, и вскоре получил огромное число сторонников.
 «И даже если суждено нам умереть, так похороним человечество с достоинством!» - кричали уцелевшие ораторы.
Одни ученые, пожалуй, сохраняли искру света в так и не доказанных научно душах. Эта повесть начинается с рассказа именно о них.
Мне довелось попасть как раз в один из институтов. Повезло. Ободранный, голодный, я скитался по миру, нигде не находя поддержки. Очутившись возле врат НИИ, я постучал, чтобы просить чего-нибудь поесть – питание объедками давно вошло в привычку большинства людей – но отворивший вход высокий парень с волевым лицом не только накормил, но и оставил на ночь вашего покорного слугу.
На следующий день я встал, чтобы уйти.
- Послушай. А насколько хорошо ты ладишь с механизмами? – Спросил хозяин.
- Ну… - Задумавшись, я вспомнил все свои контакты с техникой. – Жигуль отремонтировать могу. – Вот так я и попал в НИИ Кожевникова.
Очутившись же в оплоте человеческого знания, я сразу стал частичкой коллектива, обладающего твердой волей и конкретной целью. Этот голиаф стоял обеими ногами твердо на дрожащей от землетрясений почве, словно был вообще вне мира, неподвластный физике вещей.
- Сегодня состоится нечто важное. – Сказал однажды мой работодатель. – Мы объединяемся с другими институтами. – В тот день мы подписали соглашение об основании Содружества. Научный Центр словно сердце стал пускать идею общего спасения по венам континента. Люди, что вошли в Совет, являлись хорошо проверенными, зарекомендовавшими себя специалистами. Что примечательно, гробовщики в Совете тоже находились и имели далеко не самый заурядный статус. Говард Джанк был парнем крепкого сложения и духа, но остался при своей, консервативной философии, которая не разрешала оставлять правительство страны без должного присмотра (а Научный Центр стал фактически решающей организацией в любых вопросах). В принципе, серьезных неприятностей совету Джанк не доставлял (хотя любил критиковать научные проекты), и его терпели.
«Всем работы хватит. Главное – желание» - как, помнится, сказал один известный деятель. Желание у Джанка было, и немалое. Он даже умудрился организовать свое подразделение гробовщиков, которые по совместительству работали над устранением биологической угрозы. Люди им активно помогали в этом, и, наверное, такой общественной поддержки мир еще не видывал. Кто знает, может быть, лишь эта коллективная работа и уберегала человечество от массовой депрессии.
Людей по всей Земле осталось после катастрофы больше, чем предполагали «нострадамусы». Четыре миллиарда. Как-то так сложилось, что участок суши, расположенный на месте бывшей Африки и южной Европейской части, стали называть Евразией, по-видимому, в память о своей залитой океаном родине. Помимо нашего материка, среди больших участков суши также уцелели Южная Америка с Австралией. Однако, говорить о них – как будто пересказывать историю Евразии. Одно лишь отличало эти континенты. Там все было, как у нас, но ровно на порядок хуже. Центр преуспел в решении проблем быстрее, чем правительства Австралии и новых США. Да и, признаться, повезло нам. Все, что не ушло под воду от несчастной Африки и умершей Евразии, достаточно устойчиво стояло и, по большей части, ограждалось от ветров горами.
Возле побережья ураганы проносились просто сокрушительные, а контрастный климат убивал растительность и был непредсказуем. Вообще, под небо оказалось выходить достаточно опасно. От нехватки кислорода, содержание которого понизилось, кружилась голова, и то же Солнце словно пробивало организм насквозь точеными лучами.
Но сдаваться люди и не думали. Напротив, с каждым годом в евразийцах укреплялась прежде невозможная надежда. Серединно-Атлантический хребет, похоже, прекратил свой быстрый рост, и океан остановился. Уровень воды даже пошел на спад, но ожиданиям океанологов, возликовавших об открытии, не суждено было осуществиться. Жадный царь Нептун отказывался возвращать захваченную сушу. Странным отступлением воды стал всего-навсего отлив. Первый за двадцать пять лет катастрофы. Но событие заполучило положительный окрас в сознании людей. Отлив был неким символом конца беды. Спокойствие, которое случилось после жесткой климатической бомбардировки. Люди обнимались, плача, а двадцатое июня стало первым днем «второй эпохи человечества», как окрестили ее Евразийцы.
Лишь немного поутихли бури, институты начали активную разведку местности и изучение сменившегося климата. Необходимо было выяснить, что уцелело и какие перспективы человечеству сулит судьба.

***

Демографическая ситуация крепчала. Слишком много нас скопилось на остатках суши. Эмигранты странствовали в поисках оставшихся земель. Конечно, первым делом в голову пришла всем Антарктида. Высоко над океаном простирал мир льда свои границы. И уже которое десятилетие лед этот таял, открывая километры суши. Появились слухи, что за время апокалипсиса материк и вовсе превратился в полностью пригодное для жизни место. Ну, а главное, ведь он совсем недалеко. Необходимо только пересечь пролив…
Немало смельчаков погибло в самовольных странствиях с целью достичь Антарктики. Сильнейшие шторма и многочисленные скалы разбивали корабли подобно щепкам. Те же, кто пересекал-таки пролив, на месте долгожданной суши видели разрозненные горстки островов, со всех сторон омытые водой, безжизненные, острые и совершенно недоступные. Домой им приходилось возвращаться с горькими вестями. Лед действительно растаял. Но под ним нашелся лишь скелет.
В отличие от Арктики. Чудовищный научный казус, парадокс! Там, где десятилетиями люди отмечали только груду льда, внезапно найден был огромный берег.
Некий совершенно сумасшедший плаватель отважился пройти сквозь бурю, дабы выбраться с покинутого острова на севере.  Сначала он решил достичь того, что уцелело от Америки, но буря сильно отклонила курс скитальца. Вдруг он обнаружил землю. Далеко совсем, на горизонте, но там, несомненно, находилась суша. Человек хотел плыть к ней, однако, ураган опять закаруселил маленький кораблик. Путешественник подумал, что ему пришел конец. Однако, через пять дней, когда шторм опять утих, на то, что оставалось от разрушенного корабля, вдруг натолкнулось судно беженцев. Они держали путь в Евразию.
Так оказался Генри Меркель в новом доме. Рассказав историю своих невероятных приключений, он упомянул и сушу, что примерно по его расчетам находилась где-то между Северной Америкой и Скандинавским полуостровом. Все проведенные расчеты уводили в Арктику. И пусть предположение невероятно, но ведь оказалась Антарктида грудой скал. Так, почему бы не случиться чуду, что позволит всплыть материку на севере из-под воды?
Не минуло и месяца, как человеческое любопытство овладело большинством. Им было интересно – что там происходит, в мире, что считался невозможным? Ну, а вдруг туда попали люди? Может быть, им требуется помощь? И тому подобное. Поистине живучая черта в людском характере – тот интерес. «Вокруг пост-апокалипсис, а я шагаю по Москве» - как пел один безумный лирик. Ладно, пусть играются – подумал я тогда – ажиотаж пройдет, и все вернется на круги своя. Однако…
- Было решено отправить экспедицию за северный полярный круг. Для этого необходимо судно. – Произнес наш шеф на заседании. – А строить – это к техотделу. То есть, к нам. – Короче, все понятно стало с первых слов.
Но делать нечего. Отремонтировали мы заказанное судно. Чин по чину, двигатель на сто процентов, дозаправочные баки, крепкая обшивка, снасти, даже упрощенную систему управления соорудили.
Правда, экспедицию им все равно пришлось на время отложить. Лишь после окончательного утихания штормов, к второму лету новой эры, стало можно говорить о плавании. Честно говоря, научное сообщество советовало придержать отбытие на еще год-два, обосновывая мысль необходимостью исследовать проход на рифы и скользящие по океану айсберги. Инициаторы внимательно послушали, кивнули, но корабль таки отправили. Хороший, мощный… прямо как Титаник. Ну, он и ушел ко дну. На третьем часе плавания. Напоролся на какую-то подводную скалу и сгинул в шторме. Нас тогда неслабо отчитали за плохую подготовку техники, но мы-то что. Я лично ни за что не согласился бы на экспедицию. Но кто-то настоял, там, наверху. 
Второй корабль пущен был на следующее лето. Тут уж подготовились на славу. А подумав, прицепили к крейсеру сопровождение из двух военных катеров. И словно предсказали. На четвертый день пути начальник экспедиции по засекреченным частотам передал сообщение о только что отбитом нападении пиратов. Честно говоря, им повезло тогда. Пираты эти были непростые. Обитающие на Уральских островах  переселенцы оказались полностью отрезанными от всего живого робинзонами. На голых скалах не было еды. Жестокие от голода и многочисленные, эти люди нападали на любую цель, пускай те были даже некогда их соотечественниками. Но, к счастью, наш второй корабль оказался для пиратских перехватчиков одним из первых огрызнувшихся суденышек, в огромном множестве болтавшихся по Мировому океану.
Ожидалось, что корабль повернет назад в связи с опасностью вооруженных нападений, по прибытию же снарядится целый флот, и с боем минет милитаризованную зону. Но начальник экспедиции решил не разворачиваться и продолжил курс. Он оказался храбрым человеком, выполнив свою задачу до конца.
Сквозь радиопомехи мы всем Центром слушали, как удивленно голосит команда корабля, а капитан все говорил и говорил о райских пущах и прекрасном мире, встреченном людьми за океаном. Здесь, в почти угаснувших уже лучах хиреющего Солнца, трудно было даже фантазировать о том, что красочно описывал мужчина. И от этих его слов на сердце зарождались доброта с теплом. Хотя и верилось в правдоподобие рассказа капитана слабо. Как ни убеждай себя в красотах Северного Полюса, жестокая реальность все равно берет свое.
Команда встала на зимовку там, на берегу открытой Арктики. Порой, мы получали сообщения от них. А летом экспедиция отправилась в обратный путь. Вот тут-то их и подловила затаившая обиду группа кораблей с Уральских островов. Они убили всех. Мы ничего не сделали, хотя, должны были предвидеть. Но тогда в НИИ забот хватало. Новая волна заболеваний пробежалась по стране, щадя лишь взрослых тренированных мужчин, и то, не всех. Спасатели нередко гибли, извлекая из-под нового завала группу пострадавших. Смерть очередной команды стала лишь очередным мемориалом на незримом кладбище. Но имена погибших навсегда вошли в историю. Их звали: капитан, Иосиф Мужев; навигатор, Петр Стрельников; матросы – Сеня и Егор Оливины (два брата) и Макс Кравич из Болгарии. На катерах сопровождали их эстонцы Еозеф Теэнер и Нигуль Суви, а так же орудийные расчеты, Хельмо Мурро и Олев Лайдонер. Вечная вам память, братья. 
Несмотря на терпящие неудачи экспедиции и прочие несчастья, новоявленный феномен Северного Полюса объял ученые умы. Бесчисленные споры проходили в Центре каждый день. Со временем ученые разбились на два лагеря.
Одни обосновали факт «цветущего мирка» довольно просто и понятно для простых людей, чем и, в итоге, заслужили общее признание. Они так говорили:
- В мире есть всегда полярность, в том или ином из проявлений. Если существует зона катаклизма, где-то непременно будет территория, спокойная от бурь. Таков закон природы. Это, между прочим, замечательно доказывает прежний вид Арктических широт. Когда весь мир дышал зелеными садами, данный материк был мертв (и даже находился под водой). Сейчас же все перевернулось чуть ли не в буквальном смысле. Что-то оказалось в океане, но, согласно общему закону сохранения, что-то и всплыло – В рамках этой же теории был освещен тот факт, что Арктика озеленилась за всего-то пару лет. – Ведь, апокалипсис произошел в такой же, донельзя короткий, срок. – Вещали теоретики.
Другой ученый фронт жестоко отрицал все эти «философствования», и я был среди них. Мы уверяли всех, что экспедиция, скорей всего, наткнулась на случайно уцелевший остров, видимо, одно из не ушедших в океан когда-то европейских возвышений, Арктика  же, доведись ей уцелеть, не только не могла обзавестись растительностью за короткий срок, но и вообще, по климатическим условиям была не в силах сделать это. Северный полярный круг по-прежнему остался северным полярным кругом. И шторма никто не отменял.
На это противоположный фронт слал в нас несодержательные оскорбления с упреками в пессимистичности мировоззрения, приписывая нам психические расстройства разной степени тяжести.
Возможно, разум таки победил бы над фантазией, однако, цветикам пришло вдруг в голову предать свои фантазии общественности. Люди, замерзающие в каменных пещерах зимами и гибнущие от различных лихорадок летом, робко затаившие надежду, ждущие давно уже «чего-то наподобие», схватились за теорию обеими руками.
Экспедиция, которую вначале было решено отправить через пару лет, когда Спасательная Служба (силовая евразийская структура) подготовится к возможным столкновениям с пиратами, а техники изобретут хорошие суда, способные выдерживать шторма, подверглась сильной критике со стороны простых людей. Они желали эти сроки сократить.
И все бы ничего, прошения не в силах были пересилить логику, но в дело встрял зачем-то Говард Джанк. В очередной дискуссии совета он вступил в активный спор с приверженцами нашей точки зрения, и даже председателем, Евгением Стальным. Тот поначалу мало реагировал на доводы гробовщика, но вдруг задумался. Как видно, председатель просто понял, что влечет дальнейший наш конфликт, не понаслышке зная, как народ симпатизирует гробовщикам. Те были государственной структурой наравне с СС .
В итоге, третья экспедиция была назначена на следующий год. Примерно с той поры и началась, как таковая, «миссия Океанариум». Официальное название еще не зародилось, но предположение о том, что в новом мире проще будет плавать не по океану, а внутри него, фактически вошло в концепцию технического оснащения той, третьей экспедиции. Горючее подводных лодок, оснащенных водородными и атомными двигателями, по-прежнему решили экономить, но для всех судов по ГОСТу установлена была необходимость полной герметичности и обязательной возможности ухода на пятнадцать метров ниже уровня воды. Плюс к этому, все корабли были оснащены новейшими системами обнаружения, ведения огня и трехступенчатой броней.
Корабль того времени похож был на все ту же субмарину. Только, двигалась она не на таких огромных скоростях, отдав маневренность и темп взамен разведывательно-диверсионным качествам. Такие лодки, не превосходящие в длине десятка метров, после часто применялись для ведения надводных операций. В шутку были названы Пираньями, хотя, на самом деле, чаще данные подлодочки использовались в целях не военных, а спасательных. Но люди любят яркие названия, а также, постоянное приписывание себе великих подвигов.
Научный Центр никогда не ставил главной целью милитаризацию. Существовало множество проблем, куда как более опасных, чем борьба с пиратами. Но подготовить лодки к отражению возможных нападений в экспедиции, конечно, стоило. Торпеды старых образцов отлично подошли к модернизированным лодкам.
Даже жаль, что пострелять из пушек так и не пришлось. То ли нам нереально повезло, то ли пираты вдруг погрязли в собственных проблемах, но никто не встретился подлодкам на пути.

***

Я был там. Двадцатитрехлетний техник, прикомандированный, как всем казалось, просто для балласта, с мнимой целью помогать Виталию Стригале, главному механику на судне. Наш корабль был венцом ведущего звена Пираний, одного из трех, идущих параллельным курсом.
Помню этот день, как нынешний. Наполненные счастьем и надеждой лица провожающих, рукопожатия, прощальные напутствия. Затем, соленый разряженный воздух горного массива, по которому пришлось спускаться к морю. Птицы, обитавшие в отвесных скалах. Вот она, картина, наблюдаемая мною перед тем, как на, возможно, месяц, а возможно – еще больший промежуток времени, покинуть ставшую родной Евразию, пустившись в плаванье на маленьком кораблике, похожем чем-то на перевернувшуюся лодку.
В недрах судна было душно и довольно жарко, но не хуже, чем мне представлялось из рассказов борт-инструктора. Намного больше, выяснилось позже, утомляло долгое бездействие, которое я вынужден был чем-то занимать во время странствий. Ради улучшения защитных качеств лодка оказалась лишена иллюминаторов, используя локаторы различных спектров и частот. Для визуального обзора предназначен был лишь перископ – старинное приспособление, имевшееся на подводных лодках древности. Вот у него я, собственно, обычно и торчал.
Нет, поначалу я, конечно же, пытался выполнять прямые обязательства, но мой начальник оказался мизантропом, сразу заявившим, что ему не требуется помощь, и чтоб я катился с глаз его долой. Куда катился – данная проблема главмеханика никак не интересовала, но желательно, чтоб я сидел на месте смирно, дабы не мешать дифферентовке  корабля.
Я обратился к капитану судна, Артему Оливину, как можно деликатней рассказав о появившейся проблеме. Он внимательно все выслушал, задумчиво уставил взгляд в стальную переборку рубки, а затем вдруг глянул на меня с такой сердечностью…
- Сынок. – Сказал он. – Береги себя. Не ссорься с членами команды, ты тут – новый человек и должен пообвыкнуться. Виталий, он нормальный парень. Даже добрый. Просто ты… похож на его сына… умершего при ремонте атомной подводной лодки. Это было еще перед окончанием штормов. Подлодка натолкнулась на какие-то обломки. Крышка от реактора была повреждена, и нужно было срочно залатать ее. Вот парень и пошел. Увидел и пошел. Антошка. Витькин сын, единственный. Команда поняла о повреждении намного позже. Крышка к этому моменту уж была заварена. Антон же получил такую дозу радиации, что умер через два часа.
- Но ведь на нашем корабле работа не такая сложная. Реактора так вообще нет.
- Может быть, и нет. Но память… понимаешь, память-то осталась. О потерях. О жестокости судьбы. Ты ведь – такой же чей-то сын. Пойми Виталика. Пойми, и не спеши скоропалительно записывать людей в стереотипы. Пусть пройдет немного времени, и он тебя сам позовет. Увидишь.
Капитан меня тогда уговорил. И правильно. В конце концов, ничем помочь на тот момент Стригале я бы так и так не смог. В обслуживании Пираньи я почти что ничего не понимал, хоть и являлся одним из ее конструкторов. Парадоксально, но ведь факт. Чертежник и ремонтник – разные профессии.
А после я от Бори, армянина, навигатора на судне, выслушал очередной шокирующий факт. Артем Оливин сам, как оказалось, потерял двух сыновей. Причем, они были как раз в той экспедиции, которая подверглась нападению пиратов. Как он мог при этом рассказать практически такую же историю Виталия Стригалы, я не понимал. Что чувствовал он, успокаивая ничего не понимающего юношу, которому на месте не сидится?
Капитан был добрым, мужественным, в то же время строгим и, когда необходимо, донельзя циничным человеком. Как такие качества могли существовать в нем, для меня неведомо. Однако, этот человек мог без сомнений уничтожить вражеское судно, не заметившее маленькую лодку, если это требовалось по заданию. И, в то же время, капитан всегда спасал своих, пусть положение их было безнадежным. Он готов был жертвовать собой ради спасения людей и цели экспедиции. А если приходилось принимать жестокие решения, Артем всегда находил необходимые слова, чтоб объяснить команде смысл таковых поступков. Ну, а главное – мы верили ему. Безоговорочно. От капитана в экспедиции зависело буквально все. И хоть без экипажа миссия навряд ли оказалась б выполненной, но впоследствии Артем Оливин доказал нам, что способен, в одиночку управляя судном, вытащить тот самый экипаж с опасной территории, не потеряв ни человека. Это редкостное качество в последние десятилетия встречалось в людях чаще. Именно поэтому, наверное, мы выжили. 
Корабль двигался на север. Я сидел у перископа и рассматривал окрестности. По большей части, над водой не возвышалось ничего. Лишь изредка виднелись островки, их лодка огибала по параболе. Зато, подводный мир нередко мог повергнуть в шок, особенно когда Пираньи проходили мимо тех же островов. Сквозь узкое окошко перископа мало что было заметно, но и этого хватало. Мир, ушедший некогда под воду, замер в мертвой тишине. Дома, по большей части рухнувшие, обросли зелеными и красными растениями. Груды из автомобилей, притороченные к скалам убегающими от воды водителями, а потом впрессованные в глину массами воды.
Невольно вспоминалась байка о железном саркофаге. Мол, еще во время катастрофы, немцы, выяснив, что наводняющие землю океаны все, в конце концов, затопят, возвели вокруг страны огромные барьеры. Только, уровень воды все поднимался, вскоре обещая миновать преграду. И тогда отважные арийцы собрали последние силы, дыбы сделать из барьеров саркофаг, накрыв себя огромным куполом.
Уж лучше смастерили бы ковчег, и то, немного пользы было бы. Однако, что-то мне подсказывает, что вообще все эти слухи были выдуманы выжившими немцами для пущей важности. Есть где-то, мол, в подводном царстве этакий остаток человечества, могучий и великий, что однажды всех спасет от катастрофы, обнаружив, в чем причина тектонического буйства. Все это, на самом деле, сказки.
В созерцании морских глубин я ощущал не только праздный раж, но и работу – долг исследователя перед по-новой открываемым простором океана. Ожидая обнаружить что-то необычное, я долгими часами вглядывался сквозь усеянную пузырьками и пылинками гидросферу в иногда отчетливые, но намного чаще смазанные очертания ландшафта. Поначалу бодрость духа придавала сил глазам, но вскоре я устал следить за бесконечным однообразием картин, где на две сотни километров мог иметься лишь один значительный объект. Тогда мне в голову пришла идея подключить к окошку перископа камеру, чтоб та вела автоматическую съемку с поиском движений. Если нечто крупное появится в районе видимости, камера подаст сигнал звонком.
Я сделал некоторые расчеты. В принципе, задумку можно было бы осуществить кустарно. В смысле, прямо здесь, сейчас, не беспокоя членов экспедиции насчет материалов и других вопросов. Камер у меня аж три имелось, только, нужно было их к чему-то подключить, питание от собственного компа тратить жалко, а розеток под стандартный USB разъем, увы, предусмотреть на субмаринах не успели. Оставались лишь щитки. Открыв один из них, я мог немножко нелегально присоединиться к общему питанию подводной лодки через переходничок.
Что, собственно, я дерзнул осуществить… и тут же получил по жопе. Главмеханик долго не раздумывал. Увидев, что я разобрал щиток и что-то ковыряю, он с размаху врезал мне с ноги, заставив вашего покорного слугу осесть на пол с уставленными в никуда глазами.
Уже после, через час, придя в себя, весь мокрый я сидел в одном из кубриков, глотая жгучее прозрачное, смущенно глядя на Виталия.
- Дурак ты. – Все, что он сказал мне. И ушел. Но через час вернулся с полным чайником воды, заваркой и двумя стаканами. Налив себе и мне, Виталий неожиданно приветливо окинул меня взглядом и спросил. – Вернулся в чувство-то? – Он вообще был скуп на фразы. Но с тех пор я понял, что переступил какую-то черту в душе мужчины.
Неожиданная перемена в главмеханике неудержимо повлекла за собой волну такого же внезапного добра со стороны команды. Не прошло и пары дней, как я стал частью целого. Своим. Теперь, когда шло совещание, официальное ли, светское ли, кто-то непременно звал меня с собой. В дискуссиях теперь прислушивались к мнению помощника механика, а раз сам капитан вдруг задал мне вопрос! Мне поручали всякие задания, и даже иногда просили дать совет, когда вопрос касался техники… ну, и, конечно, навигации.
Для Бори я своим стал с самого начала. Он не понаслышке знал, что значит быть чужим среди своих. Семь лет успел прожить в России парень, прежде чем случилась катастрофа. Темный цвет землистой кожи и густые брови привлекали в те тяжелые годы «зверей» уже горящего мирка. Оскаленные лысые физиономии и равнодушные взгляды полицейских – вот и все, что помнил Боря из давно покинутого детства. Встретив же меня, уже мужчина, закаленный жизнью, он помог мне не отчаяться в те дни, когда команда отвергала все попытки встроиться в структуру жизнедеятельности Пираньи. Я же, в свою очередь, старался помогать ему, докладывая об увиденном сквозь перископ, сверяя карты и указывая местности, где курс проложен был уж слишком близко от возможных «рифов».
Честно говоря, Виталий с Борей даже вскоре начали бороться за меня. Помощник, все-таки, им был необходим. Пираньи были тестовыми субмаринами, и некоторые моменты в точности приборов стоило улаживать по ходу.
Да и вообще, проблемы на пути лишь прибавлялись с приближением к заветной цели. Словно где-то в этих территориях взорвалась атомная бомба: всюду плавали какие-то обломки, видимость серьезно снизилась, а то, что можно было уловить, являло жуткую картину разрушений. Да и верно, где-то здесь как раз шел Атлантический хребет. Он-то и вызвал столь масштабный катаклизм.
Пришлось понизить скорость вдвое, субмарины выстроились в змейку, аккуратно продвигаясь сквозь кишащие повсюду выступы. Похоже, мы достигли Скандинавских гор. Две долгие недели странствий привели регату к первой точке высадки.
При первом всплытии же стало ясно, что условия для жизни здесь не то, что непригодны, а намеренно приведены в такое состояние. Норвежские хребты были испещрены громадными воронками. Мы подсчитали аж четыре, проплывая на безопасном расстоянии, где норма радиации осталась относительно стабильной. Для кого-то недостаточным уроком стал глобальный катаклизм. Воспользовавшись общим замешательством, они решили отомстить врагу. Наверное, винили их во всем. А может, просто сбрендили. Я ж говорю, вся катастрофа произошла из-за того, что человечество сошло с ума. И вот теперь, немногие из тех, кто сохранил рассудок, наблюдали страшную картину запустения.
Для нас, однако, стал куда как более насущным, чем судьба хребтов, вопрос, случилось ли такое же с искомым нами континентом? Если и по Арктике ударили, то стоит распрощаться с мыслями о новой, более счастливой жизни. Впрочем, я и раньше не особо-то в такое верил.
Экспедиция пошла опять на погружение, чтоб не тянуть судьбу за хвост, и двинулась уже конкретно к Северному Полюсу. Команда погрузилась в молчаливую работу, не хотелось думать и гадать о том, что станет ясным через пару дней.
И вот он, наконец, пришел тот час. Артем Оливин дал приказ на всплытие, и вся команда затаила дыхание в преддверии того, что предстояло нам увидеть. Судя по подводному пейзажу, Арктика и вправду избавилась от снежно-ледяного слоя. Но что будет там, снаружи? Не очередной ли мертвый пласт камней?
Раздался плеск волн, бьющих о корму. Открылся люк, и капитан поднялся первым на поверхность.
- Что там? Что там? – Стали спрашивать наперебой матросы.
- Поднимайтесь и увидите. – Ответил капитан. И он был прав. Такое невозможно передать словами.
Арктика была прекрасна, как картины, выдуманные художниками об эпохе динозавров. Многочисленные неизвестные науке деревья возвышались в небо, свежая трава манила красками цветов, и где-то даже вроде бегали животные. Вдали виднелись снежные вершины гор.
- Похоже на Исландию. – Сказал с отчетливым акцентом, вызванным волнением, Мигель Оттоу, пилот нашей Пираньи. Мы стояли и смотрели на прекрасный мир, благоухающий надеждой. Никому и в голову не приходило осмотреться, чего требовала логика, все мы глядели на великое творение природы, словно это был мираж, и стоит только отвести взгляд, он исчезнет. Рядом с радиоактивными горами, посреди штормов и ураганов, из ничто возникла жизнь.
Прошло немного и немало – полчаса, пока мы наслаждались зрелищем материка. Лишь после этого команда поняла, что надо бы приблизиться и выйти на прекрасный берег, дабы оглядеться. Корабли предусмотрительно поднялись на поверхность вдалеке от берега, и требовалось еще полчаса, чтобы достигнуть побережья. Как же мы томились, ожидая этого момента. Для меня часы еще, пожалуй, никогда так долго не тянулись.
Но в итоге субмарины все-таки пришвартовались к берегу, и люди собрались на маленьком пространстве, дабы провести совет. Короткая разведка без серьезных углублений в материк, сбор данных, расстановка вешек и контакт с возможными туземцами – вот все задачи из спланированной капитаном операции. Артем Оливин, как вы уже поняли, был командиром экспедиции. Распределив людей на три подгруппы (все остались при своем подлодочном звене), он кратко инструктировал двух командиров групп, присвоив позывные правой группе «бета», левой – «гамма».
- Ты останешься на судне. – Приказал он мне, когда закончил инструктировать людей. – Переходишь временно под командование координатора. И никаких мне «но», ты понял? Это не вояж по Золотому Кругу. – Мне пришлось смириться. Несмотря на то, что я стал частью экипажа, никакой военной подготовки ваш слуга покорный не имел. Не до того всем было, чтобы срочников тренировать. Спасатели, ученые и прочие специалисты оказались обществу нужнее.   
В должности координатора был Петр Пересмешников, который полностью оправдывал свою фамилию, бесперебойно щебеча восторженные восклицания и перепархивая от одной панели управления к другой так, что бумаги падали на землю.
Собственно, по большей части, подниманием бумаг мне и пришлось заняться. Устраняя постоянные последствия координаторского хаоса, я поначалу помогал ему расставить на траве аппаратуру, а затем старательно следил, чтоб Петр не запутался во множестве протянутых от лодок проводов.
Над главной из панелей высилась огромная картина Арктики. Та часть, где высадились субмарины, ярко зеленела красками. Границы этой зоны постепенно расширялись – группы «альфа», «бета» с «гаммой» при себе имели маячки, определяющие топографию, температуру, некоторые биологические и физические свойства местности.
- Артем Григорьевич, правей возьмите. Там у вас низина впереди. Скорей всего, болото. – Говорил координатор, целясь пальцем в сетку искревленных линий, словно капитан мог видеть это. А затем смотрел правее и, не обнаружив интересного, сообщал. – Бета, хорошо идете! Так держать. Еще бы километра три, чтобы картинка полная была. Огромное вам будет от меня спасибо.
- Сделаем. – Рапортовал в ответ начальник группы бета.
- Гамма, гамма, стоп! Сейчас же прекратите это. Если вы продвинетесь еще на километр, я вас потеряю.
- Все нормально, парень. – Отвечал Виталий Стригала, единственный назначенный не в свою группу (из-за опыта в ведении десантных операций). – У меня одно предположение, которое проверить нужно. Крайний срок на выполнение – пятнадцать минут.
- Артем Григорьевич, Артем Григорьевич, меня не слушаются. «Гамма»… - Начал жаловаться Петр капитану.
- Знаю. - Оборвал Артем Оливин. – Продолжай координацию, не отвлекайся. Я улажу сам проблему. – На лице Петра отчетливо нарисовалась тень негодования. Сорвав ромашку, быстрыми движениями он лишил ее по очереди лепестков, кивнул, и, тяжело вздохнув, вернулся к созерцанию.
Пытаясь как-то сгладить раздосадованность Пересмешникова, я поднес ему фляжку, но он только отмахнулся, резко углубившись в обработку данных.
- Поразительно… не понимаю, как такое может быть… нет, это, видимо, мираж… но данные, но данные-то… - Слышал я его бурчание. На карте разворачивалась цепь коричневых отметок, там, где продвигалась группа «гамма». – Что вы видите, Виталий? – Не сдержался, наконец, он.
- То же, что вы и подумали. – Ответил командир отряда.
- Но я все-таки хотел бы уточнить…
- Всю мерзость человечества.
- Пожалуйста, Виталий. Расскажите.
- Золото здесь, зо-ло-то. Огромные, наваленные в мусорные баки, чушки, ожерелья, емкости какие-то… и все это блестит что твое Солнце. Возвращаемся на прежний курс.
- Но… неужели вы с собой… - В растерянности Петр даже замер.
- Не возьмем с собой опаснейший для государства вирус? Не присвоим себе горы, с помощью которых можно будет завести себе тысчонку преданных рабов? Извольте, Петр. Я не думал, что у вас появятся такие мысли.
- Я… да нет же! – Запротестовал координатор. – Золото важно в науке. В электронике. У нас же страшная нехватка ископаемых!
- Не кипятись, я понял. Хорошо, возьмем с собой немного… для науки. А потом и остальное переправим. Если вообще понадобится все это переправлять. Могу представить, как Евразия захочет перебраться в Арктику, когда узнает, как тут хорошо. И всем будет плевать, что золото, которое тут сложено, привезено… кем? Кто мог первым делом позаботиться о чертовом металле? Я не удивлюсь, узнав, что господа пираты побывали здесь. А может быть, они по-прежнему скрываются на Полюсе. – Необычайно долгий монолог Виталия открыл всю его ненависть к народу прошлой эры. Как же он хотел сейчас прищучить хоть одно поганое создание из прошлого. И я прекрасно понимал его.
И через полчаса, когда по связи «гаммы» раздались отчетливые выстрелы, я был почти уверен, что Виталий таки обнаружил себе жертву. Но последовавший за стрельбой доклад опроверг те мысли.
- Обезьяны, черт их побери. – Сказал начальник «гаммы».
- Но откуда? – Не сдержал я удивленный возглас. Петр же и вовсе подскочил, сейчас же застучав по управляющей панели.
- Что за вид? Как много? Как они себя ведут? – Засыпал он вопросами докладчика.
- А хрен их разберет. Я не уверен даже, что такие были. Но дерутся как боксеры.
«Альфе» с «бетой» меньше повезло в открытиях, однако, обезьяны встретились и капитану. Вновь пришлось использовать оружие. Наверно, выстрелы перебудили всех хищников в округе, и Артем Оливин приказал командам закругляться.
Закрепив оставшиеся маячки, три группы двинулись друг к другу, чтобы вместе выйти к берегу. И тут община обезьян решила нанести решающий удар. Как рассказал потом Артем Оливин, их насчитывалось больше сотни. Может, даже две. Двух человек серьезно повредило градом из камней, обрушенных лесным народом вниз, с деревьев, еще двое заблудились, оторвавшись от отряда, чтобы прикрывать отступление. Пришлось потратить время на их поиски.
Из леса группа вышла в чуть ошеломленном состоянии, никто не ожидал таких проблем. Пожалуй, против хищников у экспедиции имелось больше шансов выстоять, чем против обезумевшего племени смеющихся животных.
Но, едва мы справились с одной проблемой, и вся экспедиция собралась около Пираний, как по Арктике прошлась куда как более опасная беда. Я ощутил, как почва сдвинулась на метр и упал. Все тело словно поразило током. Чувствуя идущую из недр земли вибрацию, я приподнялся на колени, оглядевшись. Наши все лежали, только капитан был в вертикальном положении. Он отдавал приказы, словно и не замечая тряски. Люди, подчиняясь, на карачках подползали к лодкам и запрыгивали в люки.
Петр хотел тащить с собой аппаратуру, но Артем не дал ему настолько рисковать. Он чуть ли не за шиворот взял Пересмешникова, втиснув в правую от нашей лодку. Рядом, пригибаясь, пробежал Виталий Стригала. Он глянул на меня и лишь кивнул на субмарину. Окончательно не понимая, что случилось, я решил, что разбираться буду после, а сейчас разумно будет поступить, как все. А именно, направиться к своей Пиранье, втиснуть тело в рубку и надеяться, что наш пилот успеет вовремя спасти команду от опасности.
И я уже собрался сделать это все, как вдруг из-за спины раздались крики. Обернувшись, я увидел обезьян, в безумстве скачущих на грани леса, не решаясь выбежать из-под деревьев. Неожиданно одна из них направилась прыжками прямо к нашей лодке. Никогда не видел я таких существ. Большие, желтые, с короткой шерстью, гладким лбом, похожим на яйцо и черными глазами с теннисные шарики размером. Капитан направил пистолет и выстрелил. Потом – еще раз. И еще. Животное упало, а его собратья не хотели повторять судьбу первопроходца.
Новый, пуще прежнего, толчок заставил меня вспомнить об опасности. Но от падения лицом в грязь это все-таки не спасло. На счастье капитан заметил и приблизился, подняв меня за плечи и легонько подтолкнув к подлодке. Я вскарабкался, просунул ноги в люк и оглядел прощальным взглядом материк, как будто знал, что вижу Арктику в последний раз. Лишь здесь, с сравнительно устойчивой платформы, я увидел дым, клубящийся над жерлами вулканов, сразу трех (у одного была оторвана вершина. видимо, тем самым, первым взрывом), и потоки лавы, льющиеся с горных склонов. Извержение еще не значило, что этот мир погибнет, но я понял отчего-то, что для Северного Полюса остались считанные дни. И не ошибся.
Отойдя на километров десять, мы остановились. Океан штормило, и на палубу никто не вышел, но сквозь перископ возможно было наблюдать, как разлетается земля под взрывами чудовищных давлений. Лодки были даже вынуждены отойти еще на километров пять, столь мощные разрывы бороздили Арктику. Над континентом взвилось облако из дыма, смешанного с паром.
За четыре дня внезапный катаклизм разрушил видимую часть материка до полной наготы торчащих из воды кусков породы. Нужно было бы исследовать другую его сторону, а вдруг стихия уничтожила не все, но топлива в Пираньях оставалось слишком мало. Да и очень уж опасно было подходить сейчас к бурлящим от нагрева водам и наполненной гремучей смесью гелия, соляной кислоты и углекислоты, а так же сероводорода атмосфере.
Вскоре капитан отдал приказ идти в обратный путь. Мы возвращались. С неохотой и усталостью, но, черт возьми, домой. Домой…
;
Глава 2. Покорение вулкана

О возвращении скажу немного. Все, что стоит здесь упомянуть – необычайный случай, приключившийся недалеко от Скандинавских гор, которые мы проплывали на пути в Евразию.
Артем Оливин не случайно проложил маршрут недалеко от них. Необходимо было тщательно исследовать трагедию, и если есть возможность, то понять, кто разукрасил эти мрачные места воронками.
Пока велись замеры, я, не слишком заинтересованный их результатами, слонялся по корме, пытаясь разглядеть хоть что-нибудь на горизонте. И внезапно разглядел. Как будто кашалот нырнул вдали.
- Смотри! – Сказал я Боре, тоже занимавшемуся ничегонеделаньем. Вдвоем мы две минуты всматривались в океан, и тут оно опять возникло над водой.
- Что за напасть такая… - Навигатор помрачнел.
- Ты что, ведь это кашалот, наверное. Он безобиден. – Возмутился я, но Боря словно не заметил этого. Он подошел к Артему, что-то доложив ему, и мы теперь уже втроем уставились на черную… машину. Именно машину, в этом Боря и не думал сомневаться. Его зоркий взгляд отчетливо увидел форму, очень близкую к подводной лодке. Странной показалась шаровидная конструкция над рубкой, но кто знает, до чего дошла техническая мысль Америки, Австралии, ну, или кто там этой штукой управляет. Менее всего хотелось, чтоб подлодка оказалась пиратским судном. Вот уж кто реальные пираньи океана. Не желая больше рисковать, мы все вернулись в лодку и отплыли на порядочное расстояние.
Весь путь назад в команде только что и говорили, как о субмарине, обнаруженной у Скандинавских островов. Ну, и об Арктике, понятно.
Говоря о субмарине, тут преобладали две теории: материковая и островная. По материковой выходило, что подлодка сконструирована либо американцами, либо австралийцами, короче, теми, с кем у нас на это время мир. Согласно островной теории, подлодка – вражеская. И хорошего в таком контексте ждать не получается. Хотя, и в первом случае туманно все. Что нам Америка? Живут себе отдельно, планы строят. Кто их знает, что задумали пиндосы? Да и австралийцы (правильней сказать, японцы, основная часть востока перебралась именно туда) не лыком шиты. Ясно же – не доверяют. Две теории, а ясности нет ни в одной.
Ну, и, конечно, как всегда, была еще и третья, неофициальная теория, пропитанная мистикой. Мол, это вообще не люди, а пришельцы, наблюдающие за остатками себя угробившего человечества. Подобная фигня жила лишь по причине общей взбудораженности после виденного в Арктике. Придумал эту чушь Мигель, наш доблестный пилот. Он, несмотря на должность управляющего судном, непонятным образом умудрялся часто ошиваться в «зоне отдыха» и вбрасывал очередную байку об ужасных тварях, обитающих во чреве океана.
С тем же, что произошло на континенте, оказалось еще больше непонятного, чем с неизвестной субмариной. Больше всем хотелось, как ни странно, знать не почему случился катаклизм, а как за три-четыре года вырос целый лес. Я лично вот никак не мог себе представить этого. Ну, ладно, пусть семь лет. Примерно столько времени назад растаяла арктическая шапка по прогнозам НИИ геологии. Но ведь на разморозку почвы тоже  время нужно. Я не говорю уже о том, что семенам такого лиственного разнообразия вообще в том месте неоткуда взяться.
С этими сомнениями я вступил в беседу с Борей.
- Нет, Ванек, не так все просто тут. На самом деле, есть деревья, что до метра и до двух способны в год расти. Я даже лично видел пару представителей из этого семейства. Помню, мы когда от обезьян отбились, прислонился я к… ты не поверишь, тополю. Я понял это только позже, обратив внимание на листья. Огляделся, и увидел еще парочку. А вот у бережка берез немало приютилось. Только, их тебе не видно было, потому что самый край, как будто бы стеной, обвили странные кривые деревца… Никак я не могу припомнить, что это за вид такой. И прочные, заразы, я хотел проплешину в них сделать, так скользят, не поддаются ни ножу, ни сильному удару. Но проблема ведь в другом. Мог лес за это время вырасти. Вполне мог. Только, я когда узнал тот тополь, стал внимательнее флору изучать. И обнаружил кое-что.
- Что именно? – Сквозь переборку к нам просунул голову Мигель.
- Так-так, пилот, ты что здесь делаешь? Кто за рулем? – С фальшивой строгостью уставился на парня навигатор, вспомнив, видимо, момент из старой телепередачи, где на протяжении всех серий самолет пикировал к земле с пробитым двигателем. Экипаж его, наверное, совсем сойдя с ума от страха, извергая черный юмор, совершал какие-нибудь странные ошибки вроде покидания того же кресла пилотирования.
- Артем Григорьевич сказал мне отдохнуть, он сам пока управиться. – Не понял юмора Мигель. – Так, что ты там, в лесу, увидел? – Он, пилот, был, как и я, обязан дожидаться экспедиции у берега, и очень интересовался всем, что видели «десантники».
- А вдруг наш капитан захочет вдруг по-маленькому? Так, что уж совсем невмоготу. – Настаивал мой друг. – Кто сядет за штурвал тогда?
- Ну, Боря. Я прошу… Ну, что ты хочешь? Что? Ну, ладно, дам я поводить тебе. Немного. Под надзором! – Смилостивился пилот. На это навигатор только подмигнул, мол, слово сказано, да при свидетелях, причем.
- И правда. Что ты видел? – Это уже я сказал. А то ведь вызовет Мигеля капитан, на самом деле, и пилот не сможет выслушать заслуженный рассказ.
- Так, я и говорю.  Как тополь этот обнаружил, сразу понял – что-то здесь не сходится. – Продолжил навигатор. –  Собственно, а что не сходится? Внимательно так осмотрелся… вижу, а деревья-то рядками. Как картошка. И ты знаешь… мне тогда так жутко стало вдруг. Ведь, кто все это посадил? Не ясно. Целый континент облагородить – это вам не плюнуть ядерной ракетой. Это знания какие нужно. И рабочих. И… не знаю, что еще.
- А ты уверен, что вы не через естественную просеку тогда шли? – Не поверил я.
- Нет, что ты. Я же весь обратный путь смотрел потом. Все ровненько так, даже чисто, я б сказал. – На этом он замолк, вздохнул, а после просветлел вдруг. – Ну, Мигель, с тебя штурвал. – Задорно потерев ладони, навигатор встал и вышел, напевая что-то на армянском.
- Да, дела… – Присел Мигель. – Выходит, все-таки пришельцы.
- Где пришельцы? – Удивился я.
- Вначале там, в подлодке. А теперь до Арктики добрались.
- Брось. Нет никаких пришельцев. Выпей вот водички, полегчает.
- Есть. – Не согласился парень. – Эх… ради такого и рискнуть рулем не жалко. Вот, теперь моя теория окрепла окончательно. Захват. Колонизация Земли – вот что нам уготовано. – Я понял, что теперь его теория и вправду засияет, как те золотые слитки, что мы обнаружили на Полюсе. Подумал и пошел в свой кубрик отсыпаться. Предстояла долгая дорога, за которую необходимо было многое обмозговать.

Ветер на море гуляет
И кораблик подгоняет;
Он бежит себе в волнах
На раздутых парусах.

Ох, не хотелось все же возвращаться мне к царю Салтану, пусть и с вестью о недавно обнаруженных далеких землях. Крылось нечто мрачное в моем послании, рок, ощущаемый лишь подсознательно, но столь же настоящий, как и гибель Арктики. Не кончился еще тот апокалипсис, а только передышку взял на время. Море он одним огромным залпом выпил, континентом закусил, дыхнул ветрами, сморщился землетрясением… Сейчас глаза откроет, поудобней сядет в своем кресле и закурит трубочку вулканов. И прощай, родное человечество. Никто не объяснит ему ведь, что курение вредит здоровью.
Потому что нечего младенцев в бочках по морю пускать. Из них любая нечисть может вырасти, которая потом вернется и сожрет тебя. Салтаны. Досалтанились .
Когда Пираньи, наконец, достигли берегов Евразии, их уже ждали. Мне хватило взгляда, брошенного на встречающих, дабы понять – произошла беда. Однако, объяснять, в чем дело, нам не торопились. Капитана срочно вызвали в Научный Центр, да и остальные члены экспедиции довольно быстро были вынуждены двинуться к районам основной своей работы.
Мы стояли на причале. Я, Мигель, Виталий Стригала и Боря. Было тяжело прощаться, только познакомившись. За время экспедиции мы сильно подружились, и для полного комплекта не хватало только капитана. Но Артем Григорьевич известен, и его легко найти. А нам вот вряд ли доведется скоро свидеться. Обняв по очереди всех, я даже прослезился, так мне было жалко расставаться с этими отзывчивыми смелыми людьми.
- Не дрейфь. – Виталий потрепал меня легонько за плечо. – Вот выслужишься, может, будешь мной командовать. На всякий случай знай: работаю я во втором подразделении десятки. Может быть, взбредет тебе однажды в голову прийти на чашечку горячего, я буду очень рад. Ну, и мне пора. Удачи вам, друзья. – Спокойной поступью механик скрылся в привокзальных помещениях.
- И я пойду, пожалуй. Ветерка попутного! – Сказал Мигель. – Ты там при случае поведай, что и как, про Арктику. Я тут работаю, подлодками заведую. Скажи, что к контр-адмиралу в гости. Отведут. – Он попрощался за руку с застывшим неподвижно Борей и вразвалочку направился куда-то к докам.
- Он сказал, контр-адмиралу?! – Приоткрыл от удивления рот навигатор. – Господи, да я ж его консервной банкой называл. Ох ты… и не гордится. Я на его месте хвост бы распустил, как пить дать. Но ему ж всего… не больше тридцати, наверное. Совсем еще юнец, кто ж знал. – Почесывая голову, мой друг задумчиво уставился вслед уходящему пилоту.
- Ты-то сам куда? – Спросил я.
- Никуда пока. Но, думаю, в НИИ опять отправят. Я из Геологии. А ты ведь из Кожевникова вроде, да?
- Угу.
- Так, нам пока что по пути. Пойдем, я покажу тебе, где поезд отправляется.
Вокзал был пуст. Нас ждал лишь одинокий тепловоз, в котором, опершись о ржавые перила, покуривал усатый машинист. Я вспомнил неприятную ассоциацию с вулканом и поморщился.
Увидев нас, мужик пожаловался, что давно уже заждался:
- Ну, быстрей, давайте, время не резиновое. Вы одни остались.
Кроме нас на тепловозе разместились некоторые члены экспедиции, которых я не знал. Однако, Боря вдруг нашел знакомого. Они разговорились. Я стоял в сторонке, то прислушиваясь к обсуждению минувшей экспедиции, то к мерному постукиванью рельс.
Машина ехала среди камней, в искусственной канаве, загораживающей дорогу от ветров. Но даже так я разглядел далекий дым, простершийся куда-то к югу, а когда мы таки оказались на возвышенности, взгляд ошеломила страшная картина. Впереди, за озером, чадил вулкан. Пока что он не извергал из жерла лавы, но застывший джин над шапкой был настолько угрожающе-огромным, что загородил собою Солнце.
Все смотрели молча на совсем, казалось бы, недавно виденный пейзаж. И все, наверняка, прокручивали ту же мысль, что и я. Он и сюда добрался. Тот, что уничтожил Арктику.
Мы ехали почти весь день, успев заметить еще два вулкана. Все они пока еще дымили, но уж слишком хорошо запомнилась полярная трагедия. Ругая все на свете, машинист нам объяснил, что это началось совсем недавно. Я заметил возле одного вулкана некую движуху: люди копошились прямо у верхушки, оперируя какими-то приборами, и можно было понадеяться, что доблестная братия придумает, как справиться с бедой.
К перрону тепловоз подъехал ночью. Мы, усталые, проголодавшиеся, двинулись со всеми в привокзальную гостиницу.
Дав в руки постовому паспорт, я прошел к своей кровати и, не раздеваясь, рухнул, тут же провалившись в сон.

***

 - Ужасно. Безобразие! Такого потрясающего непрофессионализма мне еще не доводилось видеть.
- Но…
- Без «но». Какой был шанс, такую уйму сведений собрать, и все впустую!
- Мне не дали, понимаете, я ведь гражданский, капитан меня оставил у подлодок…
- Я ли должен обучать тебя, как у начальства привилегии выпрашивать?
Смущенный, я уже минут пятнадцать подвергался всяческим упрекам управляющего нашего НИИ, профессора Решаева, Ильи Ивановича. После сна я сразу же направился в технический отдел, где секретарь отправил вашего покорного слугу к начальству на ковер.
- Там все и вправду было очень сложно. – Попытался снова оправдаться я.
- Ты… ты… Так, ладно. – Он утер со лба обильный пот, и уже более спокойно произнес. – Иван. Я знаю, ты старательный сотрудник. Но с какой задачей я тебя отправил в эту экспедицию?
- Проверить в полевых условиях Пираний.
- Это – первый пункт. – Кивнул шеф. – Ты с ним справился. А в чем была вторая, главная цель твоего участия?
-  Прибыв на Полюс, заниматься поиском следов цивилизации. – Понурился я пуще прежнего.
- И что ты мне принес? Какую-то несчастную легенду о стоящих в ряд деревьях и не менее мифические золотые слитки, непонятным образом пропавшие по ходу возвращения? Тебе всего лишь требовалось головой вертеть по сторонам активней. Наши данные уверенно свидетельствуют о наличии на континенте сил противника. Да, ты не знал. Тогда это была секретная информация. Незнание, однако, не освобождает от ответственности. И ты должен был задачу выполнить. – Илья Иванович три раза стукнул пальцем по бумажке, что держал в руках.
- Но Арктике конец. – Подал я голос.
- Что с того? Войска за пару дней собрать и переправить в океан элементарно. Кстати говоря, сейчас потенциальные враги как раз, возможно, ищут новое пристанище. А вдруг они сюда придут?
- Простите. Я не оценил свою задачу должным образом. Я виноват.
- Конечно, виноват. – Шеф и не думал проявлять к смирившемуся подчиненному и капли снисхождения. – Спасает только то, что часть задачи, все-таки, ты выполнил… Да, кстати, вот еще. Не понимаю. Почему про обезьян мне доложил не ты, а мой же лаборант, который вообще в регате не участвовал?
- Так, я не думал, что это настолько важно. – Глянул я в глаза профессору. Чего он, в самом деле, по каким-то пустякам докапываться начал. Ладно, отчитал за дело. Я свою вину осознал. Но что теперь-то. Несолидно даже как-то.
- Это я решаю, что тут важно. Ты же должен выполнять приказы, и вот здесь, - он ткнул в бумажку, - ты, любезный, был подробненько обязан описать как внешний вид существ, так и их действия. Желательно, с предположением о их повадках и другие наблюдения.
- Исправить?
- Уже не надо. – Отмахнулся шеф. – И так все рассказали люди добрые. Но не переживай, свою вину ты отработаешь сполна. Как раз пришел запрос на нового сотрудника. Работа необычная… но ты с ней справишься.
- Исследование? – Предположил я.
- Можно так сказать. НИИ перепрофилируется. Мы теперь не транспорт будем делать, а бурильные машины и электростанции.
- Что?! – Не сдержал я удивления.
- Вулканы видел? Ну, так вот. Геологи сказали, если через месяц что-нибудь не сделаем, хана Евразии.
- А что мы можем сделать?
- Изучай. – Илья Иванович достал из шкафа кучу папок, всунув мне. – Как кончишь, доложись Сергею. Он тебе работу даст. Там все подробненько расписано. А если возникать вопросы будут, смело задавай их братьям по науке. В общем, разберешься. А теперь иди и не мозоль глаза… Сотрудничек.
Из кабинета своего начальника я вышел, чуть шатаясь. Папки норовили ссыпаться на пол, и приходилось постоянно маневрировать, чтоб стопка сохраняла равновесие. Копающийся в холле Квентин, секретарь Решаева, с сочувствием проводил меня взглядом. У него была одна из самых беззаботных должностей в Евразии.
Илья Иванович, конечно, как всегда был прав. Мои «гироскопические» штуки для Пираний рядом не стояли с основной задачей. Нужно было посерьезней отнестись к ней… только, поздно пить боржоми. Все, что я мог сделать – это постараться справиться с очередной задачей лучше, чем с предшествующей миссией. Чем, собственно, я сразу по прибытии домой и занялся.
 Вам доводилось за неделю из конструктора подлодок перепрофилироваться в вулканолога? Для технаря такой вопрос даже не значится. Сказали надо, значит, надо. А напоминание о том, что если не поторопиться, все взлетит на воздух, может разгонять работу мозга вообще до мощностей новейшего процессора.
Хранящиеся в папках данные меня повергли в шок. Оказывается, Научный Центр с самого начала своего существования работал над использованием геотермальных сил природы с целью получения энергии. Практически вся энергетика держалась на добыче электричества из недр Земли. Среди источников использовались как вулканы, так и менее активные хранилища горячих вод, сухого пара, под давлением идущего из почвы, и иных чудес тектоники.
К примеру, вся Евразия отапливалась с помощью тех самых, нагреваемых природой, вод. Трубопроводы тоненькой спиралью от гористых местностей тянулись к центру. Многочисленные ГеоТЭС  питали города, позволив тратить мегаватты на технические цели. Не было ни одного конвейера, завода и перерабатывающего цеха, что испытывал бы недостаток в электроэнергии.
И все же, несмотря на это, страшная угроза надвигалась на страну. Подземные процессы, закружившие громады литосферных плит в безумном танце, растревожили неведомых науке чудищ. Вся Земля зашлась в непрекращающемся кашле, извергая сотни кубокилометров газа, смешанного с пеплом. Тут уже не парникового эффекта нужно было опасаться, а куда как больших неприятностей. Однажды вместо газа из разломов выпростаются столбы расплавленной материи, но даже это будет лишь началом. Арктика наглядно показала истинную сущность тектонических процессов. И, увы, она не подходила под одно из исключений, как надеялся я поначалу. Извергаемая лава на своем пути столкнулась с массами воды, и испарения чудовищным давлением взрывали плоть материка. Пусть Африка намного суше Северного Полюса, но глупо полагать, что разрушение его не повлечет крупномасштабных неприятностей. Уже через неделю после извержений, не успела экспедиция вернуться, как синоптики отметили увеличение активности штормов на море. Предстоял очередной потоп. А мы даже еще не приручили собственные «дымоходы».
Новые вулканы стали проявлять себя недавно – сразу после нашего отъезда. Но едва образовавшись, эти малыши немедля затухали. Ныне их насчитывалось сто тринадцать, и число росло. Пока что более двух раз изверглись только три вулкана, да и то, из старых, расположенных в горах Кавказа, но одновременный «залп» всей этой «артиллерии» мог разом уничтожить жизнь на континенте. Вероятность именно подобного исхода, по прогнозам вулканологов, была весьма большой.
«Научный Центр подготовился к решению проблемы» - эту фразу я прочел раз десять в разных презентациях, предложенных мне шефом, прежде чем понять, что в ней не больше истины, чем в дырке камешка «Куриный Бог». В сравнении с нависшей, а точнее, залегающей под человечеством проблемой, силы на ее решение едва способны были сдерживать опасность даже на начальной стадии.
Чтоб «разрядить» вулканы, с помощью проходческих щитов бурились скважины недалеко от кратеров. На глубине они соприкасались с жерлом, и затем сквозь получившиеся трубы сжатый газ вываливался на поверхность, понижая страшное давление, грозившее поднятием из недр магмы. Кстати говоря, как раз энергию всех этих газов и использовали ГеоТЭС, пуская их через свои турбины.
Но все это было только полумерой. Чтоб существенно понизить атмосферное давление в вулканах, надо было строить «паровыпускатели» в самих их жерлах. Там, где временная пробка из застывшей лавы испускала через трещины горящий газ, где градусник взорвался бы от перегрева, где нельзя вдохнуть, в те жуткие условия необходимо было опуститься, дабы пробурить канал, способный выпустить излишнее давление. Так рисковать Научный Центр все еще не мог.
Но разработки были. Еще до великой катастрофы русские исследователи придумали проект подобной установки. Только вот, правительство не захотело выделять финансовые средства на его реализацию. Проблема встала лишь тогда, когда возникла острая потребность в ее срочном разрешении. Сейчас.
Однако, современные ученые не унывали. К настоящему моменту был изобретен пока что только экспериментальный образец, который собирались протестировать в ближайшую неделю. Оборудование уже стояло около одной из зон активности. Все было подготовлено к тестированию. Нет, все-таки, не появилось еще в мире той проблемы, перед коей наша доблестная братия сложила б руки! И, как говорится, извержение вулкана Эйяфьядлайёкюдль — это всего-навсего лишь плановая профилактика отопительной системы Исландии.
Сложив документацию условной стопкой на столе, я наконец-то разрешил себе расслабиться. Вначале – душ. Горячая вода из горного источника тугой струей смывала накопившуюся грязь и почему-то доставляла больше наслаждения, чем раньше. Все-таки, приятно знать, что все, чем пользуется человек, не с неба рухнуло, а им же сделано. Вот этими руками, этим мозгом. Несомненно, может он найти свой собственный, особенный контакт с природой, проявляющийся, в том числе, и сквозь техническую мысль.
Почистив зубы и проделав все необходимое, я вышел в коридор. Жилые комнаты сотрудников НИИ Кожевникова находились в специально отведенном, защищенном от землетрясений, здании, которое располагалось по соседству с остальными корпусами. Здесь всегда царила атмосфера оживления, но в том была виновна не как таковая деятельность, а банальная перенаселенность, не минувшая и нашу братию.
Я двинулся сквозь лабиринты переходов, лестниц, залов, и спустя минут пятнадцать оказался возле двери Серого. Сергей Сергеевич Можайский посвятил всю свою жизнь науке, а конкретно, авиации. Однако, после катастрофы его знания остались не у дел. Полеты встали на второй план, уступив плацдарм геологическим исследованиям. Но крепкий по характеру, не унывающий ученый, быстро понял расстановку сил и подал заявление в НИИ Кожевникова. Начал лаборантом, но всего за пару лет поднялся до ступени старшего научного сотрудника.
Для всех простых людей, Сергей Сергеевич был богом. Гением науки. Он стал идеологом новейших разработок. Обладая навыком собрать и заключить в один проект всю информацию о сфере деятельности, ученый ловко предугадывал события и вовремя осуществлял решения проблем. Лишь для меня и еще пары человек Сергей Сергеевич был просто Серым. Другом детства и почти что старшим братом, относящимся ко мне с таким радушием, что я, при всей своей серьезности в общении со взрослыми, не мог ему сопротивляться.
- Ванька! – Подскочил из-за стола он, лишь я просочился в дверь. – Ну, здравствуй.
- Каждый раз, когда ты это говоришь, мне кажется, что ты меня в душе уже похоронил. – Сказал я, позволяя заключить себя в объятия.
- А так и есть. Ты знаешь ведь, какая выживаемость сейчас. Я так просил Решаева не отдавать тебя в ту экспедицию, но ты же знаешь, он как скажет. Вот он и сказал, мол, вырос парень. Надо в мир идти. А ты же еще юн совсем. Какой там мир, вон, пятьдесятку даже не поднимешь.
- Сорок пять спокойно поднимаю! – Возмутился я, а сам уже расплылся в непроизвольной улыбке. Серый обладал поистине неисчерпаемым запасом внутренней энергии.
- Вначале покажи. Давай. – Кивнул ученый в угол комнаты, где покоился десяток металлических гантелей. Я без колебаний подошел и взял лежащую посередине. Встал в упор и потянул. – Ага! Не можешь. Вруша. – Усмехнулся Серый. Взяв из моих рук висящую едва на уровне колена дуру, он достаточно непринужденно приподнял ее над головой и тут же опустил.
- А ты, блин, жулик. Ты же раскачал, я видел.
- Ну и что, что раскачал. Знать надо физику. Тогда тебе любые тяжести под силу будут… Ну, давай, рассказывай. Как ты? Что видел, как усвоил выход в мир? Решаев тут сказал, что он тебя ко мне направил, изучать вулканы?
Через полчаса мы мирно пили кофе за миниатюрным столиком. История, поведанная мной, была, наверное, длиннее даже, чем отчет об экспедиции. Особенно ученый заинтересовался представителями фауны, напавшими на наших.
- Знаешь, что. Тебе, наверное, не говорили, новость свежая, но… Обезьяны эти… Кажется, они и нам подпортили дела. – Сказал ученый вдруг.
- Эм… не понял. В смысле, обезьяны? Они что, в Евразию… приплыли что ли? – Глупое совсем предположение, но сказанное Серым было неожиданностью круче, чем вулканы.
- Я не знаю, как они сюда попали. Но, похоже, что действительно приплыли. Было зафиксировано три подобных случая. Животные как будто вылезали из морских глубин и нападали на прибрежные районы. Все попытки, разумеется, отбиты, но макаки умудрились повредить немало оборудования. Они проворны страшно… и еще – их очень много. Тысячи.
- Послушай… это не смешно. Не надо так шутить. – Я вспомнил злобную оскаленную пасть той обезьяны, что рискнула побежать к подводной лодке. Не хотелось бы во тьме столкнуться даже с парочкой таких уродцев.
- Только, удивительно другое, - поднял палец вверх ученый, мол, готовься, брат, сейчас ты офигеешь еще больше, - от разгрома порт спасен был вовсе не охраной. Сразу после нападения, со слов смотрителя, приплыло множество дельфинов, издавая боевые кличи. И представь себе, макаки как с цепи сорвались, начали бросаться в воду и бороться с ними. Обезьяны и дельфины. Я бы не поверил, если б не увидел запись с камер наблюдения. Бой постепенно отдалялся, и потом все стихло. Так происходило каждый раз.
- Какая-то фантастика. – Пробормотал я, глядя в кружку, где на дне плескалось кофе. Около минуты мы сидели молча. Я подумал, что Мигель обрадовался бы подобной новости. Его высокий лоб наверняка б задумчиво наморщился, а серые глаза налились бы свечением. Я даже приблизительно представил ход дальнейших рассуждений о пришельцах. Но не может все это быть просто фарсом. Я сам видел тварей. Не сказать, что очень уж особенные… но приплыть сюда? Шесть тысяч километров… этот подвиг не для всякой рыбы.
Вдруг я вспомнил, как Илья Иванович сказал, что данные уверенно свидетельствуют о наличии на континенте сил противника. И обезьянами он интересовался. Что-то было во всем этом общее. Покрытое гостайной, уходящее корнями в спрятанные за семью замками документы, еще те, что были напечатаны до катастрофы. Подсознательная цепь ассоциаций протянулась далеко в пучины памяти, петляя средь остатков от воспоминаний. Обезьяны… распроклятый дарвинский подвид, отпочковавшийся от человечества на ранней стадии развития. Эксперименты показали, что… По данным археологов… Теория опровергает… Психика – одна из отличительных характеристик… Данные струились, словно океанская вода, и я не в силах был за что-то уцепиться в этом временном потоке… Хватит, хватит – останавливал себя я. Это не твое. Не надо. У тебя земное, оглянись, сейчас полно других проблем. Землетрясения, вулканы. Вспомни, ты ведь должен подчинить вулкан.
- …Вулканы – штука сложная, но, в принципе, понятная. – Вернул меня в реальность голос Серого. Похоже, он уже минут пятнадцать говорил. А я прослушал, углубившись в рассуждения настолько, что буквально выпал из реальности. – Но только аккуратный, неназойливый контакт, какой я описал тебе сейчас, способен разрешить проблему. И решать необходимо быстро. Ты вот, как я понял, прочитал уже документацию, которую я передал через Решаева?
- Да. Но для полного вникания хотя бы в общие черты необходима минимум неделя. – Постарался я не показать, что просто-напросто прослушал все, что было сказано минутой ранее.
- Нет времени. Мы завтра же отправимся к вулкану номер сорок, чтоб проконтролировать бурение. Вникать будешь по ходу. Посвящаю тебя в рыцари, сэр Иоан. Отныне будешь выполнять мои задания и… хм… носить вот этот замечательный секстант. – Вручил он мне прибор размером с меч.
- Тогда не рыцарь, а оруженосец. – Скорректировал идею я. – Чего-нибудь серьезней дать не мог?
- Ну, если хочешь, можешь взять еще портфель с Макбуком.
- Не о том я. Быть посыльным, мальчиком на побегушках… Ты же знаешь, я могу быть более полезен.
- Ах, так, вот в чем дело. Нет, в вулкан тебя не запущу, и не проси.
- Причина?
- Нету практики ношения костюма высшей химзащиты и работы с техникой.
- Ну, Серый…
- Только вот мольбы не надо. Ладно, там, на месте, посмотрю, что можно будет сделать.
Ночевать устроился я прямо у ученого. Наш поезд выезжал под утро, а покорный ваш слуга имеет свойство очень крепко спать.
- Ты разбуди меня. – Сказал я Серому, и он кивнул, причем, нехорошо кивнул так, странно как-то, но в тот миг я не заметил этого – хотелось спать. Причину подозрения я понял лишь под утро: господин Можайский соизволил разбудить меня за час до времени подъема. Я перевернулся на бок, буркнув что-то несуразное, но Серый настоял.
- Чего тебе? Я спать хочу. Еще ведь рано.
- Поднимайся. – Прошептал он. – И иди сюда. Не пожалеешь. – Чтож, пришлось повиноваться. Вместе мы пробрались через почему-то темную квартиру, встав у приоткрытого балкона. – Забирайся. – Оправдал мои опасения ученый.
- Там же холодно!
- Давай, давай. – Он подтолкнул меня легонько, и пришлось переступить порог, встав на бетонный пол.
- И что ты мне хотел там… - Начал, было, возмущаться я, но тут же замер, посмотрев вперед. Там, где барханы заслоняли горизонт, вставало Солнце. Озаряя алыми лучами все вокруг, плывущий диск был больше, чем обычно, в раза три. А небо… небо окунулось в серебро, как будто тысячи монет подбросили, а те не захотели падать.
Я стоял, не замечая холода и ветра. В голове крутились яркие картины, но воспоминания не в силах были удостоиться десятой части данного великолепия.
- Что это? – Голос дрогнул, словно спрашивал я не у Серого, а у самой Вселенной.
- Пепел. Если ты о серебре. Вулканы тоже могут быть красивыми под утро.
- Это так… - Взмахнув руками, я не в силах был дать описание, достойное происходящего.
- Смотри. Смотри внимательно и знай, что прямо в этот миг перед тобой опаснейший враг человечества. Смотри, как он прекрасен и величественен. Ведь, возможно, этот раз последний, и ты больше не увидишь серебристого сияния на горизонте. Мы должны сломить величие всей этой красоты.
- Должны… должны кому? Ведь, умереть, глядя на это, мне совсем не страшно. Это будет храбрая, достойная для человека смерть. Быть побежденным сверхъестественными силами.
- Они совсем не сверхъестественны. В тебе всего лишь говорит инстинкт, прошедший через поколения от первых из людей. Но мы способны влиться в новую природу, усмирить подземных чудищ. Потому, что это правильно. Так надо, человек.
- Так надо… - Эхом повторил я его слова. Так надо. И иначе быть не может. Мы все – дети континентов. И вулканы тоже – дети континентов. Если мы научимся жить в мире, если только вылечим от огненных порезов, от пробитых пулями отверстий, материк… Земля простит нас.
Собираться долго не пришлось. Все, что необходимо, ожидало там, на месте. До вулкана номер сорок, одного из новых, было всего сорок километров.   
В поезд я входил, как будто ехал на войну. Но так и было. Чем, как ни конфликтом двух существ, является она. Конфликтом, неизбежным в темные века.
Но вечно находиться в напряжении нельзя, и через полчаса езды я успокоился. Активный деятель во мне сменился наблюдателем. Пытаясь разглядеть вулкан, к которому мы двигались, я высунулся в форточку, однако, не увидел ничего. Песок на скорости почти что в девяносто километров в час ударил мне в лицо. Пришлось вернуть себя в вагон.
Мой спутник, разгадав причину любопытства, объяснил, что тот вулкан, к которому мы едем, временно бездействует, добавив, что активные вулканы вообще не поддаются способу, который мы начнем сегодня проверять. Ученый всю дорогу вел активные переговоры по спецсвязи. Судя по тому, что я услышал, предприятие и вправду намечалось грандиозное. Когда же поезд оказался на очередной возвышенности, моему внимательному взгляду открылось нечто куда большее, чем можно было бы вообразить.
- Так вот куда на самом деле шли все производственные мощности… - Подумал вслух я, прилепив глаза к окну. Огромное полукольцо в два километра шириной окружено было пожарными машинами. Вторым полукольцом стояли самосвалы, полные каких-то запчастей. В центральной части строя были оборудованы полевые центры управления – сооружения из пластика в пять метров вышиной. Вся эта «внешняя» часть войска, подступающего к склонам широченного вулкана с впадиной-каверной в центре, кишела человеческими волнами, петляющими меж машинами.
Но даже эта мощная колонна и в сравнение не шла с теми махинами, что находились ближе к жерлу. Временно разобранная на четыре составных детали (каждая – по метров триста в поперечнике), покоилась на склоне геоТЭС. Чуть поодаль величественно отражала Солнечные блики, состоящая из суперпрочного металла, конусообразная воронка, разумеется, в таком же, разделенном на детали, виде. Где-то там, среди камней, покоился и бур с турбиной. Краны, каждый чуть ни с километр, грозно нависали над всем этим. Были там и мощные машины, оснащенные захватами. В самом же центре, судя по столбам из пыли, уже шли работы. Из воронки непрестанно доносился дробный стук – рабочие готовили пространство для воронки.
- Мы решили не терять зазря энергию и сразу подключить электростанцию к проделанной успешно скважине в вулкане. – Именно «успешно». Он всегда так говорил, этот великий человек, не сомневаясь в окончании мероприятия. Кому-то это, может быть, покажется надуманным всезнайством, но пока что все прогнозы Серого сбывались.
Поезд встал, и мы покинули вагон, направившись немедля к центру. Чтоб не тратить время на ходьбу, я, как оруженосец командира этой битвы, озаботился, взяв мотоцикл у ребят из автотранспортной бригады.
Вскоре мы подъехали к пластмассовой колонне зданий, но ученый миновал ее и юркнул в неприметный кузов белой фуры, расположенной недалеко от центра управления. Войдя за ним, я словно оказался в фильме про шпионов. Множество компьютерных панелей путали сознание бесчисленными цифрами. В передней стенке на большом экране выводился вид вулкана, по бокам и снизу же был вид из разных комнат полевых лабораторий. Люди, находящиеся там, при входе Серого активно замахали предводителю руками. Подключив миниатюрный микрофон к очкам, Сергей Сергеевич Можайский произнес уверенным и властным голосом:
- Мы начинаем. – Все зааплодировали. Здесь, в фургончике, помимо нас не находилось никого. Лишь люди на экранах и вулкан. Вулкан куда как больше привлекал внимание, как будто бы не замечая копошащихся вокруг него людей. Но эта нерушимость, разумеется, была лишь показной.
Как только пыль над жерлом чуть рассеялась, и все рабочие убрались из опасной зоны, специальные машины за каких-то пол часа соединили пол воронки, а затем могучий кран поднял и закрепил деталь в заранее смонтированные пазы. Вторую часть установили так же, и теперь каверна более напоминала титанических размеров жерло мясорубки, чем вулкан. Замеры показали, что работа сделана успешно, и тогда была смонтирована башенка бурильного станка. Здесь заключалась самая ответственная часть и, что ужасно, самая томительная. Предстояло ждать два дня, пока станок дойдет до магмы.
Но бездействовать все это время не пришлось. Ученый все-таки нашел обещанное мне задание. В процессе разработок обнаружилось, что лава на километровой глубине застыла недостаточно, а это угрожало обрушением воронки. Нужно было срочно пробурить еще две маленькие скважины, пустив туда азот для заморозки. Слежкой за всем этим мне и поручили заниматься. Дело было, в принципе, несложным и напомнило мне лично навигацию подводной лодки. Двигаться вслепую сквозь земные толщи оказалось, правда, чуть сложнее, чем прокладывание маршрута в недрах моря, но расчеты проводились все равно не мной, так что заметных трудностей не обнаружилось.
Однажды, правда, я чуть не угробил дело, слишком быстро подойдя к пластам из неостывшей магмы, но знакомый голос вовремя остановил несчастье.
- Ваня, блин. Ты что творишь! Расплавишь бур. – На мониторе появилось возмущенное лицо.
- И ты здесь? – Удивился я.
- А где мне еще быть. – Самодовольно усмехнулся Боря. – Ты забыл, я же геолог. А теперь давай, сворачивай работы и пускай азот…
Короче говоря, с задачей я успешно справился, за что почетно был отправлен отдыхать  на сутки, остававшиеся до конца бурения. Все это время я, конечно, проводил в компании вновь встреченного навигатора. Его, как и меня, после приезда отчитал начальник за почти такие же проступки и направил в наказание сюда. Мы пили квас и награждали друг друга комплиментами за замечательно проделанные скважины, пообещав, в конце концов, по окончании работ отпраздновать сие событие совместным посещением музея.
Но пришел час возвращаться к покорению вулкана. Попрощавшись с Борей, я явился на поклон к Можайскому (как выражались в шутку лаборанты о явлении к любому старшему научному сотруднику). «Сотрудник» поприветствовал меня радушным восклицанием и тут же поручил огромную работу по раздаче сведений бурильщикам и проработке косвенных причин сейсмической активности.
За время моего отсутствия бур сделал скважину в вулкане, закрепив на ее стенках металлические кольца. Из дыры сочилась тоненькая струйка дыма, коей вскоре предстояло стать мощнейшей паровой струей.
И снова подключили кран. Чтоб закрепить электростанцию, понадобилось множество усилий. Но в итоге это было сделано. Теперь над кратером величественно замер матовый гигант, к которому тянулись провода высоковольтных линий и массивная труба, в которой находилась специальная смесь глины и воды. Осталось малое – произвести финальные расчеты и подать напор.
Однако, даже чтобы сверить данные, давно просчитанные на машинах, нам пришлось затратить еще сутки. Это нагоняло напряжение и заставляло вырабатывать тревожные идеи. Попросив у Серого моральной передышки, я лег спать. Прошло, наверное, еще часов семь-восемь, как внезапно что-то повлияло на немедленное пробуждение. Нелепо вытаращив взгляд на светлую фигуру у экранов, я услышал:
- Активировать подачу! – Поначалу я не понял, что произошло. Земля едва заметно вздрогнула и тут же успокоилась. Минута протекла в молчании. Затем откуда-то раздался крик:
- Все получилось! Он работает! Рабо-та-ет. – И тут же все заголосили, аплодируя. Я встал, нелепо улыбаясь. Тут же чуть не рухнул. Серый обернулся, глянув на меня, и как-то вышло так, что моя заспанная рожа оказалась в центре общего внимания. Ученые с экранов удивленно наблюдали необычное явление, как будто даже позабыв о побежденном только что вулкане. Выпрямившись, я уставился на них. Необходимо было срочно как-то оправдаться. И тогда я, еще полностью не оклемавшись, поддаваясь странному порыву, начал петь.

Я знаю то, что между скал, объеденных водой,
под шапкой спящего вулкана, есть мой край родной.
И даже если океан накроет массой тонн,
Я буду вместе с домом, там, а как – скажу потом.
И даже если край родной в блокаду ввергнет гром,
Я вечность в миг запру собой, а как – скажу потом.

Куплет закончился, а дальше я пока что не придумал, так что я запел по-новой. И тут люди стали подпевать! Улыбка замерла у них на лицах, слезы шли из многих глаз, которые светились непередаваемой надеждой. Даже Серый улыбался, глядя на меня так, словно это я всех спас. И словно даже сам вулкан услышал пение. Протяжно и тоскливо загудев, он уходящим в глубину баском ронял куда-то вглубь себя пылающие слезы. Он был побежден и осознал вину. Нельзя на силу отвечать насилием. Вся жизнь – в гармонии. Вулкан все больше успокаивался, мерно отдавая собственную мощь в турбины ГеоТЭС. И где-то там, в глубинах, сквозь расплавленную мантию на свой лад пролетело эхо песни, призывая прочие вулканы успокаиваться.
;
Глава 3. Миссия «Океанариум».

Победа над вулканом, разумеется, была всего шажком, который положил начало долгой битве за Евразию, чуть больше сотни «вспышек» оказалось лишь на нашем континенте. Мы нередко получали просьбы с отдаленных островков о помощи, но не спешили выручать союзников, отделавшись пакетами документаций, содержащих технологию геотермальной станции. Захочется им выжить – восстановят ГеоТЭС по чертежам, а нет – так, сами виноваты.
Мы, конечно, понимали, что материки нельзя оставить просто так, на произвол судьбы, не говоря уже о множестве подводных кратеров, но делать то, на что способен – долг любого. За неделю мы освоили еще с пяток вулканов. Чтобы сэкономить время, стройотряды парились в три смены, занимаясь подготовкой территорий.
Новая неделя увенчалась удвоением успеха. За нее мы оборудовали сразу десять кратеров, а вскоре прилетели вести из Америки. Отправленные к ним материалы были тщательно изучены, и за четыре дня машины усмирили наиболее опасных представителей семейства «огнедышащих». Австралия ответила чуть позже, но и новости, пришедшие оттуда, оказались посветлее, бывшие японские геологи еще до катастрофы научились усмирять геотермальную активность. Будучи не в силах удержать разлом и затопление самой Японии, они, мигрировав на более спокойные равнины австралийского материка, успешно сохранили человеческие поселения и даже уцелевшую природу от вулканов. Получив же евразийскую машину ГеоТЭС, ученые и вовсе обратили отступление в победу, обогнав, в конце концов, Научный Центр по количеству построенных электростанций.
Жаль, что все эти победы не могли уже помочь исчезнувшей в пучине вод прекрасной Арктике, как невозможно было и предотвратить последствия ее ухода. Медленно, но неуклонно, бури снова начинали угрожать несчастной суше, вызывая страшные торнадо, уровень воды рос каждую неделю от десятка сантиметров двух метров. Приближался час, когда необходимо будет сделать выбор: продолжать бороться за Евразию, вонзая металлические буры в жерла дышащих огнем вулканов, или начинать всемирную эвакуацию, весть о которой, просочившись в массы, получила имя миссии «Океанариум».
Жизнь под водой – уход в пучины, вот в чем заключалась ее суть. И несмотря на то, что о технической ее реализации пока что даже общей схемы не имелось, общество активно обсуждало предстоящее (и якобы уже решенное) переселение. Народ давил на нас через своих посредников – гробовщиков, и вскоре Говард Джанк подал запрос на обсуждение проблемы. Председатель среагировал на это с лишь ему присущей сдержанностью и спокойствием. Он согласился с доводами, объявив о том, что вскоре будет созван важный государственный совет, который и решит дальнейшую судьбу материка.
Тем временем, далекий от политики, рабочий фронт сдвигался все южнее, закрепляя за собой плацдармы в виде ГеоТЭС и специальных зданий, оборудованных сейсмодатчиками всех диапазонов. Войско разделилось на две группы. Первая шла вдоль восточных евразийских берегов, вторая (наша) огибала западные регионы. К счастью, молодых вулканов далеко от побережья бывшей Африки практически не появилось, и строительное войско через пару месяцев готово было полностью замкнуть кольцо.
Потеть в горячем кузове, пусть даже рядом с вечно энергичным Серым, было тяжко, и при первой же возможности я выбирался из машины, чтобы побродить по сумеречным дюнам. Иногда мне удавалось даже, сняв ботинки, окунуть босые ноги в прибрежные воды Атлантического океана. А однажды я увидел их…
Они возникли неожиданно, синхронно вынырнув из недр спокойных в этот вечер вод. Луна прожектором прошлась по обтекаемым телам, как молния вонзилась в складки плавников и яркой звездочкой мигнула с озорством на кончике хвоста. Дельфины. Их узнал бы даже маленький ребенок. От испуга я присел, так близко существа возникли от меня. Я насчитал троих. Семья, наверное. Прекрасные создания проплыли вдоль песчаных берегов, ушли куда-то за косу, а после вновь промчались мимо замершего в ожидании меня. Внезапно, существа одним стремительным движением взлетели на два метра вверх, и я увидел гибкие прекрасные фигуры, не идущие в сравнение со всеми человеческими средствами передвижения по океану. Что там… в этот миг я усомнился даже в том, что человек является красивейшим созданием планеты.
Подождав, я понял, что дельфины больше не появятся. Но не ушел, а еще долго изучал гладь океана в поисках величественных обитателей прибрежных вод.
Потом я все-таки вернулся, рассказав о том, что видел, Серому. Он удивил меня, ответив, что животные давно уже преследуют колонну. Словно охраняют от чего-то. От чего? Ответ на это был получен через пару суток.
В ту ночь я в который раз спустился к берегу в надежде обнаружить странное сопровождение. Но океан разбушевался, и среди накатывающих на берег волн нельзя было увидеть абсолютно ничего. Сгибаясь под соленым ветром, я бродил вдоль кромки и совсем уже отчаялся, а шторм усиливался с каждым мигом. Вдруг совсем недалеко мелькнула тень. При первом рассмотрении она мне показалась человеческой, но приглядевшись, я отпрянул, сжав покрепче металлический фонарик, что держал в руке.
Уродливая пасть оскалилась в улыбке. Встав на четвереньки, обезьяна медленно, но верно стала подползать ко мне. За ней возник еще один уродец, а потом и третий. Твари множились в геометрической прогрессии, рождаясь словно бы из ниоткуда. Осознав, что с этим мне никак не справиться, я кинулся бежать, услышав тут же позади себя нечеловеческое ржание. Тогда я тоже закричал.
Навстречу выбегали из фургонов взбудораженные люди, удивленно глядя на невиданное зрелище. Однако, среди них нашлись и те, кто, быстро оценив угрозу, похватали кто топор, кто нож, а кто даже винтовку, припасенную для отбивания атак опасных хищников саванны.
Поравнявшись с ними, я схватил покрепче свой «Маглайт», который здорово сошел бы за дубинку и, сжав зубы, развернулся, приготовившись ударить в челюсть первой же уродине, которая осмелится напасть.
Над ухом что-то грохнуло и, мельком глянув вправо, я увидел Серого, сжимающего пистолет Макарова. Он, как всегда, куда как больше опасался за меня, чем за свою бесценнейшую жизнь. Увидев, что одна из обезьян несется с явным намерением сбить ученого, я прыгнул, вмазав промеж глаз этой заразе. То есть, я хотел ударить промеж глаз. В последний миг создание перехватило мою руку, и тяжелая конечность двинула мне толи локтем, толи кулаком в поддых. На этом, собственно, для вашего покорного слуги бой и закончился. А через пять минут, когда я приподнялся, сбросив с себя мертвую от дырки в голове уродину (мой ангел с пистолетом постарался), схватка прекратилась вовсе.
Обезьяны отступали, а точнее, опрометью мчались к океану. Я уже догадывался – почему, и все же поспешил проверить. Так и было. В океане завязалась схватка между обезьянами и мечущимися подобно молниям дельфинами. Они не оставляли шансов гуманоидам, кромсая тех свирепей, чем акулы. Я бы и подумал, что это акулы, если бы не характерный зов, присущий лишь прекрасным обитателям морей.
- А я-то думал, враки это все. – Пробормотал детина с ломом, вставший около меня. Я глянул на него. Похоже, этот человек совсем недавно вышел из народа, став сотрудником научного сообщества. Народ вообще предпочитал не верить ни во что. Он мог надеяться, живя легендами и байками. Он мог стараться, обрабатывая сталь в цехах. Он мог выращивать пшеницу на облагороженных полях. Но он не знал… Он ничегошеньки не знал о том, что происходит в мире. Такова цена спасения. Лишь горстка понимала и боролась. Если бы все общество одновременно осознало, что за мир их окружает, наступил бы новый апокалипсис – в сознаниях. В их психике. Вот – самая ужасная из катастроф, которая, на самом деле, и произошла еще задолго до начала мирового затопления планеты.
Шторм утих с последним отголоском боя в океане. Люди наблюдали, как дельфины медленно скользят, покинув место битвы. Ничего не объясняя и как будто бы стыдясь свершенного. Обезьяньих трупов не нашли, куда те делись, мы так и не поняли. Но, видимо, дельфины прихватили их с собой. И вправду, это было чем-то фантастическим. Невероятным. Из далеких детских сказок. Из хороших сновидений. И наутро мы проснулись, вспоминая о той ночи, как о сне. Но многие остались с синяками и укусами, а одному проклятое животное сломало даже ногу. Люди обсуждали схватку, строили предположения, но общей ясности так и не проявилось.
Постепенно и совсем непроизвольно, без договоренности, народ собрался у машины Серого. Рабочие, ученые, все мы смотрели на него. Мы знали, что Сергей Можайский – гений, могущий не только объяснить, что это было – ночью, но и дать точнейшие инструкции к тому, что делать дальше.
Высунувшись из-за занавески, он с недоумением уставился на нас, потом кивнул, поняв причину этого собрания.
- Хотите, чтобы я все объяснил вам, да? – Спросил он, улыбаясь. Все заголосили одобрительно. – Ну, хорошо. – Лукавая улыбка стала шире. – Вот что я отвечу вам, друзья мои. Работать… марш… все… быстренько. – И снова скрылся в кузове. Никто настаивать не стал. Сергей Можайский никогда не отдавал пустых приказов.
Через полчаса я все-таки решился влезть к нему.
- А, это ты. – Устало посмотрел он на меня. Взгляд Серого был полной противоположностью тому, что озарил всех тридцатью минутами ранее. В нем не было ни счастья, ни лукавства. – Знаешь, - произнес он, - почему я ничего не объяснил им? – Мне вдруг страшно расхотелось узнавать совсем недавно столь желаемую тайну, так тяжел был взгляд ученого.
- Догадываюсь. – Буркнул я, надеясь, что на этом все и кончится. Молчание повисло в тесном помещении фургона. Но спустя минуту тишины ученый все-таки сказал.
- Они ведь ничегошеньки не понимают. – Сев на стул, он обхватил руками голову, уставившись куда-то в пол. Я видел Серого таким лишь раз. Тогда он потерял отца. – Ну, ничегошеньки. И учишь их. И помогаешь. В грязь, во всю эту породу лавовую тыкаешь, крича в душе: «Взгляни, дурак, вот он, твой рок!»… молчит, угрюмо глядя в землю, человек. Он держится за твердые слои застывшей почвы, не осознавая, что сама планета тонет. Обезьяны – вот чего страшится он в час скорби. Это ли – то гордое, уверенное человечество, летавшее когда-то в космос? Мы ли это? Расскажи мне, человек, а человек ли ты еще?
- Я – человек. – Ответил я, стараясь сохранять уверенность. – А ты – дурак, хотя и умный. Глупость твоя в том, что ты посмел отчаяться за самое святое. Может быть, мы одержимы призраками древности. Но мы – твое, то самое, которое ты защищаешь. Поднимись. Ты, человек. Встань и расправь свои понуренные плечи. И скажи, кому, как ни тебе разрушить домыслы и байки? Кто еще заставит нас учиться на ошибках? Кто нас поведет? Нет никого другого. – Он поднял взгляд на меня, от неожиданности даже рот открыв. Сергей Можайский знал произнесенные слова, но он никак не мог предположить, что я скажу их. И в его душе вновь засияло пламя.
- Брат… спасибо. – Только и сказал он. А затем поднялся, отряхнулся, и как будто ничего и не было, включил панель, вернувшись к прерванной работе. Нужно было покорять очередной вулкан.
Через неделю наступило первое августа. Та дата оказалась долгожданным днем совета, собранного по просьбе Джанка для того, чтобы решить судьбу Евразии. Она же стала точкой старта миссии «Океанариум».
Мы с Серым мирно пили чай, беседуя о предстоящих трудностях работы. Неожиданно по помещению разнесся свист приема дальнего сигнала, и экран ожил изображением Евгения Стального, председателя совета.
- О, приятного вам аппетита. – Произнес он. – Извините, что не вовремя. Но новость срочная.
- Приятного и вам. – Ответил, не смутившись, Серый.
- Но ведь я не ем.
- Так, я на будущее.
- Ну, раз так… спасибо. – Улыбнулся председатель. Он прокашлялся. – Однако, несмотря на то, что мы по-прежнему имеем время на такие пожелания, я должен известить вас о плохом.
- Другого я не ожидал. – Ученый ни на грамм не погрустнел. – Вы, председатель, слишком предсказуемы. Особенно спустя минуту после совещания, в котором выступал наш всепочтеннейший Говардос Джанкос, император и всея Галактики…
- Так, вам уже известно?
- Все написано на вашем же лице. Очередная катастрофа надвигается на Землю, и великий настоял на том, чтобы собрать совет и вынудить его еще немного расщепить научное сообщество, отправив часть на выполнение особо важного задания.
- Не часть. – Вздохнул Евгений. – Все идет к тому, что нам придется вскоре бросить континент, дабы спасти остатки человечества.
- Океанариум… - Пробормотал в задумчивости Серый. И внезапно встал. – Да что он возомнил?! Проклятый силовик, я не позволю так распоряжаться знанием. Вам ли не знать, что, не остановив вулканы, мы исчезнем. Так, или иначе. На земле, в воде, какая разница? Планета-то одна.
- Вне континента остается шанс. – Ответил председатель. Лицо его осталось полностью невозмутимым. Успокоился и Серый. Так же быстро, как вспылил, что было отличительной чертой ученого.
- Шанс – приблизительно процента два. В условиях миграции. При постоянном сокращении количества людей и почти полной остановке технологий.
- У тебя есть предложения серьезней? – Перешел на откровенный тон Стальной.
- Конечно, целых три. Причем, всех их необходимо претворять в жизнь одновременно.
- Какие же? Я уже слышал от тебя три способа спасения, но, может быть, ты что-нибудь иное изобрел? – Он вовсе не глумился, этот уже старый, сохранивший в голосе всю силу воли, человек. Стальной действительно надеялся, что гений техники, Можайский С. С. что-нибудь придумает, спасет весь мир в последнюю секунду, как герой из мультика.
- Они все те же. – Отвечал надменно Серый. – Первое – вулканы на всех континентах нужно успокоить. Пункт второй – гидротермальную активность снизить до стандартного нуля посредством специальных установок, разрабатываемых сейчас. Пункт третий – реализовать подъем Евразии и Северной Америки над океаном, окончательно восстановив тектонику планеты. Данная задача состоит из нескольких подпунктов, рассмотренных подробно мной в отчете за…
- Я помню. – Выставил ладонь Евгений. – Но, Сергей… я знаю, что ты умный, очень умный человек. Однако…
- Ты в меня не веришь? – Горько усмехнулся Серый.
- Не могу. Такое просто невозможно, понимаешь? Ты построил слишком грандиозные задачи. Миссия «Океанариум» способна все решить куда как менее опасным способом.
- Точнее, менее затратным. Председатель, кто-то снова начал счет процентов в руководстве. Кто-то хочет лучших мест и более высоких положений. Это, разумеется, не Джанк. Но ты обязан присмотреться к окружающим.
Попробуй вспомнить, почему мы все еще стоим на твердой почве. Ты хотел бы этого лишиться и уйти под воду? Если ты прикажешь, я уйду. Послушаюсь. Но знай, что, может быть, ты потеряешь навсегда то, что когда-то так ценил. – Ученый замер, напряженно ожидая, что ответит председатель. Стальной тоже молчал, борясь с собой. Но он был предводителем, и не имел права слишком долго принимать решение. От этого зависела судьба страны. И, наконец, Евгений произнес:
- Совет приказывает прибыть всем сотрудникам НИИ Кожевникова и НИИ геологии в столицу. Срок – неделя. Разрешается оставить заместителей, чтобы продолжить установку ГеоТЭС, однако, постоянно контролировать дистанционно.
- Есть. – Ответил Серый более, чем скупо.
Весь отъезд он был угрюм и молчалив.
Уйти в глубины… я не видел в этом ничего постыдного. Напротив, я всегда симпатизировал морям и океанам. Но ученый зрил намного глубже, видя некую опасность для людей. Он не боялся опуститься в океан, Сергей Можайский думал, а точнее знал, что, раз нырнув, мы больше не поднимемся. Таков был мрачный пессимизм его антиутопии.

***

- Итак, все, наконец-то, в сборе. – Председатель оглядел присутствующих. – Можем начинать… Сегодня я собрал вас. Всех, без исключения. Так получилось, что это второй столь крупный съезд за весь период катастрофы, но и повод к данному событию немалый. Я не буду делать долгих предисловий, предоставив слово Сергею Можайскому. Он освятит свою теорию «кипения», которая прольет свет на события последних лет… Прошу. – На сцену вышел Серый. Он смотрел на собранный совет, и на бесчисленные мониторы за их спинами. С экранов в глубочайшей степени внимания пронзали его взглядом все научные сотрудники Евразии. И я был среди них.
Прошла неделя после нашего отбытия. А более сказать и нечего. Я не хочу упоминать ни мрачности ученого по ходу всей дороги, ни его полнейшей отрешенности в тот миг, когда Стальной сказал, что в качестве вступления Можайский должен зачитать часть из той самой, предлагаемой им для спасения материков, концепции. Он согласился, разумеется. И вышел. И стоял, угрюмо глядя на своих собратьев.
-  Я, пожалуй, тоже буду краток. – Произнес ученый ровным голосом. Звук отразился от стальных перегородок помещения и провалился в вентиляционные ходки. В Можайском, видимо, сейчас боролись гений и достоинство. Ведь, даже то, что Серый скажет, станет новой нишей к пониманию планеты. Несмотря на миссию «Океанариум»… быть может, эти знания способны будут подтолкнуть сообщество к принятию иных решений! Я сейчас как будто бы читал ход его мыслей. Слишком уж знаком был этот взгляд и голос. – Буду краток. – Повторил ученый. И внезапно улыбнулся. – Ну, а может быть, и нет. – Похоже, гений все же победил в нем. – Дело непростое ведь. И сами понимаете. Движение материков, их поднимание и опускание…
- Сергей. – Уставился Стальной на Серого с укором.
- Так… Ну, хорошо. Все знают, я надеюсь, что кора земная движется? Отлично. Это ускоряет монолог наполовину. Остается лишь ответить на вопрос «а почему она, собственно говоря, вдруг… движется». А потому, что эта самая кора является всего лишь навсего поверхностью Земли. Под ней кипит расплавленная мантия. Кипение – процесс серьезный, вызывающий перемещения и выход газа на поверхность. В общем, кто варил пельмени, знает. Можете представить, что материки – те самые пельмени. До кипения они спокойненько лежат себе на водной глади, но лишь стоит нашей замечательной водичке чуть нагреться, как варящееся месиво вдруг начинает двигаться. Наружу рвутся многочисленные пузырьки и пена. А теперь представьте, что один пельмень – Европа, а другой – Америка. До варки континенты преспокойненько себе лежали рядом, но начавшийся процесс их оттолкнул.
Конечно, континенты – не пельмени, все куда сложней. Кора земная потрясающе массивна. Чтобы выйти на поверхность, газу предстояло продавить ее.
Немного углубляясь в прошлое, скажу, что совершенно очевиден факт формирования земной поверхности, как целостного слоя. Корка (остывающая магма) оплела собой планету равномерно. А вот магма под поверхностью по-прежнему осталась раскаленной до температур, подобных жару Солнца. И она кипела, создавая колоссальное давление. Сама же корка, остывая при температуре космоса, все более стремилась вниз, ведь, как известно, все тела с высокой плотностью и низкими температурами притягиваются к Земле сильней, чем, состоящие из того же вещества, породы с менее высокой плотностью и большими температурами. Кора земная поначалу состояла полностью из охлажденной магмы (лишь потом метеоритами была нанесена таблица Менделеева). Она и разломилась.
Расширение Земли в тот раз было достаточно значительным, и между будущими континентами образовались целые моря из лавы, после так же, как и первые, остыв.
Вот тут-то и настал момент так называемого равновесия. Кора теперь была достаточно массивной, и к тому же, состоящей из частей, сквозь щели меж которыми газ проникал наружу, выпуская лишнее давление. Такой период продолжался очень долго.
Но ведь континенты продолжали остывать. Не то, чтобы они срастались, но размер разломов уменьшался. А потом те плиты, что произошли после разлома (молодые) стали проседать под изначальные – материки. Образовались океаны. Снова получилось что-то вроде первой, монолитной корки.
А давление росло. Не находя пути наружу, магма начала повторное продавливание. Но в этот раз она нажала там, где корка оказалась тоньше. Плиты океана содрогнулись. Столб кипящей магмы рвался, поднимая базальт и образуя Серединно-Атлантический хребет. Ну, что случилось дальше, вам известно. – Кончил он на полуслове, спровоцировав тем самым временную паузу в рядах не ожидавших резкого финала слушателей. Некоторое время все обдумывали сказанное. А потом зашевелились разом. На ученого посыпались вопросы.
- Почему материки не утонули вообще, раз тяжелее магмы? – Прочитал один из самых задаваемых вопросов секретарь, который обрабатывал дискуссию, дабы не вызвать массовой неразберихи.
- Сила натяжения поверхности. По-моему, о ней еще на «МИРе» знали первые из космонавтов. Это же элементарно. – Пробурчал Можайский.
- Так, что же движет континентами? Конкретно в наше время. Вы не объяснили.
- Континенты медленно расходятся от точки где активнее всего растет Срединно-Атлантический хребет. Столб магмы, поднимающий его, одновременно давит на кору, толкая плиты в стороны. Подробности движения находятся в открытой базе данных, посмотрите обновления моих статей.
- А что же Арктика? Что вызвало ее подъем? И почему она не оттолкнулась так же, как другие континенты?
- То, что вы зовете Арктикой – не континент. Она – лишь часть поднявшегося на поверхность того самого хребта. Мы до сих пор работаем над изучением возникновения в арктических районах суши, но полученные данные достаточно скупы.
- Выходит, Серединно-Атлантический хребет уже поднялся на поверхность? Там есть суша?
- Есть. Но не советую в ближайшие сто лет планировать стать эмигрантом в теплые края. Приплыв туда, вы сможете увидеть извергаемую в море лаву и огромные объемы пара, только и всего. – Вопросы сыпались лавиной, часто повторяясь, будучи по-детски глупыми, но Серый отвечал всем сдержанно, не реагируя на бурную ответную реакцию. Он ждал, пока народ угомонится, а когда вопросы кончились, дал заключение:
- В итоге мы имеем вытесненные объемы океана, продолжающего поднимать свой уровень. Вулканы – это семечки. Реальное давление идет сквозь трещину хребта. И слава богу. Но для человечества и этого пока достаточно. Расчеты показали, что без усмирения подводных «гейзеров», вода затопит Африку, Америку, Австралию и прочее, оставив разве что вершины гор торчать нагими скалами, подманивая уцелевших птиц. И даже их вода сотрет в труху спустя лет пять. Я предложил решение, но на его осуществление… у нас нет времени. Так что, придется приспосабливаться к новой жизни.
- Я благодарю Сергея за его расчеты и саму теорию. – Взял снова слово председатель. – И, наверное, сейчас вы слышали все, что необходимо было рассказать конкретно на собрании. Совет решил, что миссия «Океанариум» - единственный разумный способ разрешить проблему. Вскоре каждый из присутствующих будет извещен о том, чем он конкретно станет заниматься в ходе этой операции. На этом все. Еще вопросы, возражения? – Они, конечно же, имелись. Но никто всерьез не стал противиться решению, с которым согласился сам Сергей Сергеевич Можайский, и спустя каких-то полчаса собрание окончилось.   
Я встретил Серого на выходе. Он был уставший, но это была усталость от полезной, обещающей успех, работы.
- Я им покажу еще. Пусть убегают, строят станции, мне миссия «Океанариум» лишь на руку. Ведь, все равно придется опускаться в океан, чтоб усмирить подводные источники. Не страшно. На сооружение подводных станций нужно время. На обеспечение снабжения, на разработки новых способов существования, на поднимающиеся платформы и подводные суда. За это время я успею доказать, что мой проект осуществим. – Мы двинулись по коридору к выходу из Центра.
Бесконечный лабиринт сооружения похож был на конструктор «Lego»: столь же разномастный и такой же пластиковый. Многочисленные лампы проступали сквозь хрустальные пятна в полу и потолке. Здесь вечно кто-нибудь ходил туда-сюда, раздумывая о своей работе, потому что коридоры Центра были спроектированы специально так, чтоб вызывать спокойствие, располагая человека к умственной работе (или отдыху, смотря, чем он был занят в этот миг).
На полпути ученого окликнули. Мы обернулись и увидели массивную фигуру Джанка. Подойдя, он улыбнулся.
- Вы не обижайтесь, господин Можайский. Я хотел, как лучше.
- Понимаю. – Произнес невозмутимо Серый. – Вы подвержены общественному мнению. А общество уверено, что миссия «Океанариум» - «как лучше».
- Так оно и есть. Мы – голос общества. Но я хотел поговорить не про «Океанариум».
- Неужто? А о чем тогда?
- Хм… Я не мастер перебранок и дискуссий. – Говард Джанк вздохнул. – Поэтому не стал к вам обращаться там, на съезде.
- Чтож, вы можете сказать сейчас.
- Да. Разумеется. Вопрос относится к геотермальным станциям.  В связи с недавними событиями, мы решили, что геологические трудности сейчас важнее нашей непосредственной работы, и поэтому мы предлагаем вам содействие. У многих из гробовщиков есть навыки в спелеологии, проходческие знания, а те, кто будет бесполезен непосредственно в работе, будут охранять ваши отряды. Мы наслышаны о нападениях… этих существ.
- Что, захотели изучить противника? – С сарказмом глянул Серый на гробовщика.
- Порой, нам кажется, что есть один серьезный Враг, а на других не стоит обращать внимания. Но это – заблуждение. Помимо вулканической активности нас окружает множество проблем. Пираты, обезьяны эти, и еще… другие сущности. Разведка обстановки необходима.
- Ладно. – Серый утвердительно кивнул. – Разведывайте. Но работам не мешайте. А то мы и вправду отстаем от графика. – И, развернувшись, он продолжил путь. Джанк глянул вслед Можайскому, затем я ощутил внимание гробовщика на собственной персоне.
- Ну, а ты что, мелкий? Тоже хочешь стать великим гением науки? – Улыбнулся он огромными зубами. – Знаешь, что каждый второй ученый поступает в качестве биологического топлива в биореактор?
- Что? – Не понял я. – Какой еще биореактор? – Гробовщик лишь усмехнулся.
- Надо знать светил науки прошлого и их прекрасный юмор. Что же ты. Ну, догоняй давай кумира своего. А то, глядишь, отстанешь, и запрут тебя в подвале. До поры, до времени. Пока реактор не освободится. – Я последовал его совету.
Поравнявшись с Серым, я спросил:
- О чем он?
- А, да так… - Махнул рукой ученый. – Старый анекдот. Потом, когда в НИИ вернемся, расскажу. – Мы вышли из-под крыши, а затем покинули и сам научный городок, пройдя сквозь арку в заграждении.
Научный Центр, вопреки названию, располагался на окраине столицы, и когда мы миновали четырехметровый металлический забор, с холма открылся вид наполненного зеленью Санкт-Петербурга . Сколько сил было затрачено, чтоб превратить пустынные окраины материка в красивый город, самый грандиозный по своим масштабам, гармоничности и защищенности от бурь! Вдали, у горизонта, простирались горы, оставляющие маленький зазор, через который вытекала речка, проходящая сквозь всю столицу. Петербург же, словно некое могущественное создание, спокойно возлежал в гигантской котловине, окруженной скалами.
- Куда теперь? – Спросил я, восхищенно глядя на многообразие открывшихся картин. В тот миг я и забыл о всяческой работе, ведь не каждый день увидишь чудо, сотворенное природой и людьми в такой неповторимой гармоничности.
- Заглянем в нефтяной район. Мне нужно лично проследить за кое-чем.  – Ответил Серый. Слово «нефть» ударило по подсознанию, мгновенно вытолкнув меня из легкой эйфории, вызванной красотами столицы.
- Нефтяной? Зачем нам нефть, геотермальной энергетике не требуются вспомогательные комплексы. Ведь, это – грязь…
- Спокойно, Вань. Для миссии «Океанариум» понадобится много керосина. Он необходим для всплытия с больших глубин. Как топливо, нефть более не выступает даже в маленьких масштабах. Если на Пираньях мы еще использовали дизели, то на планируемых мной Пираньях Эпсилон все будет чисто и красиво. Новые аккумуляторы вполне пригодны для использования и действуют до суток.
- Это хорошо. Но извини, похоже, что я плохо слушал лекции, в которых говорилось о глубоководной физике. Так, значит, в батискафы вместо воздуха закачивают керосин? Но для чего?
- Все просто. Воздух на больших глубинах охлаждается, отказываясь расширяться. Батискафы не всплывали бы в таких условиях. Ведь там, куда не проникает Солнце, градусник термометра спускается довольно низко. С керосином же ничто не происходит, и хотя он тяжелее воздуха, однако, все же легче океанских вод. Вот и решение задачи.
 - Остается только поражаться проницательности нашей доблестной науки. – Улыбнулся я.
- Эх, Ванька… знал бы ты, на что способна эта проницательность, на самом деле. Мы таких наворотили б дел, таких высот достигнуть бы могли, кабы не постоянные запреты. Это делать вам нельзя! А это – чересчур опасно! То дорогостояще. Последнее – вообще бессмысленно. Боятся. А чего боятся – непонятно. Разве есть какая-нибудь цель достойней этой?
- Думаю, что нет. – Кивнул я. – Но ведь движется прогресс. Пусть запрещают. Все не запретят.
- Да, движется. – Вздохнул ученый. – Но насколько часто мне приходится оправдывать себя перед собой, давая объяснение очередному принудительному развороту человечества. Я говорю, что миссия «Океанариум» - очередная неисследованная модель. И польза в ней огромная. Однако, отклонение от основных задач… да что я объясняю, ты и сам все понимаешь. – Сев в подъехавший трамвай, мы двинулись на север.
Улицы сменялись широченными проспектами, вливаясь в океаны площадей. Что примечательно, я не заметил ни единой пробки. И вообще, движение было свободным, разряженным. До катастрофы чуть ли не у каждого имелся личный транспорт, от того все мегаполисы пульсировали нескончаемыми волнами автомобилей. В новом мире, помня прошлые ошибки, Центр организовал хорошую систему общественного транспорта. Теперь не требовалось делать десять пересадок, прежде чем доехать до работы. Все кварталы разделялись на экономически различные районы, меж которыми курсировал поток трамваев и троллейбусов. Комфортно и элементарно регулируемо.
Петербург стал символом Евразии, столицей, что должна была показывать величие научной мысли всей страны. Придя сюда, и самый разнесчастный непременно понимал, что его страхи – глупость, и на самом деле человек в итоге победит опасности, вновь воцарившись над природой.
Жаль, что настоящую реальность выражал, на самом деле, не красивый Петербург, а город с противоположной части континента – Кенен, где шторма затапливали улицы, а люди жили впроголодь, и где от извержения вулканов воздух был наполнен вредным веществом, которое выкашивало население районами.
Однако, даже в самой безнадежной ситуации есть выход, и, уставившись задумчиво сквозь толстое стекло трамвая в серое безжизненное небо, я над крышами домов заметил блеск чего-то  очень жизнерадостного, сильного, напомнившего о просмотренном когда-то фильме про полеты в космос. Постепенно это что-то приближалось, и, когда мы выехали на очередную площадь, сквозь просвет в домах я обнаружил металлическую сферу, столь огромную, что вскоре эта штука заслонила половину неба. Я впервые видел данное сооружение, но Серый отказался отвечать на мой вопрос, что это.
- Сам увидишь. Мы туда заглянем. – Подмигнул ученый.
Выйдя из трамвая, мы направились в неброское строение, на входе у которого было написано «ГосНефтьКонтроль». Не стану здесь описывать ни внутренней мебелировки здания, ни прочих надписей на дверцах, просто потому, что я не обращал на все это внимания, которое всецело было в тот момент поглощено иными мыслями. Загадочная сфера не давала вашему покорному слуге покоя.
Оказавшись в главном холле, Серый предложил мне подождать его, так как в его делах, на самом деле, не было особо интересных штук, на что я согласился, бросив:
- Хорошо, давай. – При этом я даже не обернулся на ученого. Мой взгляд прикован был к цепочке окон, сквозь которые отлично открывался вид на металлическую сферу, виденную ранее. Насколько же она была огромна… странно, что я не заметил эту штуку сверху, в миг, когда оглядывал весь город с возвышения, где находился Центр. Сферу опоясывали кольца, из нее торчали многочисленные датчики, а наверху возились крошечные люди, сварочными аппаратами приделывая некую конструкцию. Колосс был словно не из нашей, человеческой, реальности. Покрытый непонятным сплавом, он горел в лучах едва пробившегося через тучи Солнца. В сфере отражался город, измененный до чего-то фантастического на поверхности и без того прекрасного творения.
- Приятель, эй… - Взял кто-то за плечо меня. Конечно, этим кем-то оказался Серый. Я настолько погрузился в созерцание, что не заметил ни шагов, ни тихого смешка, которым одарил меня ученый. – Нравится? – Спросил он.
- Очень. – Не желая отворачиваться ни на миг, я сделал шаг вперед, прильнув к стеклу.
- Ну, будет. Хватит пялиться на оболочку. А то внутреннюю суть не сможешь изучить. У нас немного времени.
- Ты отведешь меня туда? – Сейчас я был похож на пятилетнего ребенка.
- Разумеется. Но ты и так туда однажды попадешь. Идем. Я покажу тебе, что уготовила нам миссия «Океанариум».
Через сто миллионов лет мы, наконец, достигли долгожданного строения. Как оказалось, сфера возлежала на какой-то металлической конструкции, удерживающей ее от качки. Точно это был инопланетный шатл. Верилось с трудом, что в столь величественное сооружение ведет обыкновенный трап, обычно применяемый в посадке пассажиров на гражданский лайнер.
Мы вошли… нет, мы проникли в это чудо техники. Ведь, сфера оказалась целым миром. Городом внутри другого города. По большей части, он еще был не построен. Сфера изнутри напоминала перетянутый паучьей паутиной ход. Однако, кое где на арматуру уже клали пол, а снизу строилось огромное приспособление, похожее на ядерный реактор, только меньше.
Серый, проходя, здоровался с рабочими, учеными, стремительно носящимися меж конструкций, отдающими какие-то приказы и какие-то приказы выполняющими. Он не торопился объяснять, позволив мне нормально изучить конструкцию и хоть наполовину уяснить себе ее величие. В конце концов, я все-таки не выдержал:
- Подводный город? – Произнес я.
- Экспериментальный образец… пока что. Думаю, размер придется увеличить в раза два. Да и технических недоработок масса, но… да, это он. – Ученый изучал придирчиво конструкцию, которую, вне всяческих сомнений, сам и спроектировал.
- А у него… есть имя?
- Имя? – Серый глянул удивленно на меня. – Я как-то не задумывался. «Образец 3013», так указано во всех документациях.
- Но это слишком… слабо. Для такого.
- Может быть. Ну, хочешь, назовем его. Есть предложения?
- Алиса. – Вырвалось непроизвольно у меня. – Хотя, не стоит. – Тут же спохватившись, я залился краской.
- Ну, а что, мне нравится. Алиса… романтично. – Серый не заметил моего смущения. Он чиркнул слово на планшете, что держал в руках. А я решил не возражать, чтоб он не понял чувств, которые при виде столь могучего сооружения непроизвольно высыпались из глубин сознания. Пусть именуется Алиса. Что уж там… А то, что связано в моей душе с тем именем, оно и так со мной.
 
Глава 4. Путь.

Выйти из-под свода станции нам удалось лишь через час. И то лишь потому, что время поджимало. Серому пришлось буквально выносить меня из сферы, так как покидать прекрасное сооружение я отказался наотрез. 
Окинув на прощание новорожденную Алису взглядом, все же, я не удержался и достал миниатюрный фотоаппарат. Всучив какому-то рабочему коробочку, я встал на фоне детища Можайского, обняв создателя за широченное плечо. В итоге, снимок получился донельзя комичный. Серый гордым исполином замер, словно, в самом деле, был гранитным памятником, я же, улыбаясь, чуть ли не висел на нем.
- Довольный?
- Ну. - Расплылся я в очередной улыбке.
- Замечательно. А теперь руки в ноги и вперед, к перрону.
И опять – дорога. Этот новый, неспокойный мир не позволял стоять на месте. Человек в нем должен был все время что-то делать. Я пересекал по паре тысяч километров в месяц, не стремясь ни к путешествиям, ни к бурной деятельности, как таковой. Напротив, в дни затишья я (а впрочем, все мы… кроме, разве что, таких людей, как Серый) позволял себе мечтать о теплом доме и уютном кресле у электропечки, чтобы пить горячий чай и обсуждать с друзьями что-нибудь совсем простое, заурядное, а после сесть за стол и написать вот эту повесть о делах былых. Но время отдыха еще не наступило. Приходилось вновь и вновь затягивать ремень, брать сумку с инструментами, задание от строгого начальника и ехать к черту на рога. Причем, стараясь получать от этого всего еще и удовлетворение, ведь, без него никак. Моральный дух – важнейший фактор, не позволивший Евразии склониться перед трудностями.
Глядя с возвышающейся над столицей станции на город, я вдруг ощутил тоску. Казалось, будто бы я покидаю Петербург навеки. Неужели, так и будет? Неужели бесконечные походы уведут меня, в конце концов, под воду? Человечество стремительно неслось куда-то, покидая только что сооруженные красоты, строя новые, куда как более могучие машины, совершенствуясь. Наверное, оно и хорошо. И все же, жалко оставлять… не технику – саму культуру. Многочисленные памятники, храмы, исторические и картинные музеи. Все это придется ведь отдать проголодавшемуся зверю под названием стихия.
- Не горюй. Нас ожидает еще не одна столица. – Угадал ход моих мыслей Серый. Я кивнул, сознанием с ним соглашаясь, но душа тихонечко вздохнула, и как будто зов тот долетел до неба – страшный грохот разлетелся по окрестностям. Но это не был ни вулкан, ни чудо-техника людей. К столице приближалась грозовая туча .
Поспешив скорей укрыться в поезде, я мрачно изучал стремительно ползущую на нас махину. Вот и осень наступила – промелькнуло в голове.
Сплошной поток обрушился на землю разом, словно пули застрочили, вдалбливая в грязь серебряные капли. Поезд тронулся, и Петербург стремительно стал уноситься вдаль. Однако, где бы мы ни проезжали, нас везде преследовала туча, заслонившая собою Солнце и Луну.
Дождь шел уже три дня. Все это время Серый, отвлекаясь только на еду со сном, просиживал за телефоном и компьютером. Он разговаривал с рабочими, которые остались продолжать оборудование новых ГеоТЭС. Лицо ученого все больше хмурилось, он часто изменял решения, приказывая что-то переделать, что-то упразднить, однако, вскоре стало ясно, что дистанционно контролировать работы не удастся. Нужен был специалист на месте.
И тогда он вышел из купе, и долго говорил о чем-то по спецсвязи. Возвратился Серый удовлетворенный.
- Значит так. – Сказал он. – Я поговорил с Решаевым, и он согласен с тем, что нужно, чтобы кто-то все-таки отправился к вулканам. Но совет отдал приказ о том, что все научные сотрудники обязаны работать только в рамках миссии «Океанариум». Они считают, что рабочие управятся и без специалистов, благо, схема отработана. Однако, лаборанты-экстраординары не являются научными сотрудниками. – Подмигнул он мне. – И…
- И? – Переспросил я.
- Поздравляю с новой должностью! – Воззрился на меня ученый.
- В смысле?
- Ты теперь начальник западного фронта.
- Оу… И что, Илья Иванович вот прямо так меня назначил? Сразу?
- Он сказал, что ты порядком засиделся на халявной должности, и надо бы уже начать работать в пользу общества. Благо, думать ты умеешь. – Я, конечно, в чем-то был согласен со словами Серого, но чтобы так, за раз, доверили настолько трудную,  ответственную должность …
- Ну, и что я должен буду делать? – Недоверчиво спросил я.
- Малость, честно говоря. Но малость важную. Тебе необходимо предусматривать неординарности. – И он подробно описал мне перечень того, с чего нельзя спускать глаз. – Кстати говоря… с тобой отправится отряд гробовщиков. За ними тоже лучше бы приглядывать, но ты не отвлекайся. Сам управлюсь как-нибудь. – Немного помолчав, ученый вытащил из пачки хлебец, откусил и прожевал. – Да, и возьми с собой еды. А то, как вспомню, чем питаться приходилось у вулканов, к горлу подступает ком…  - Он приложил ладони к горлу и поморщился.
Кивнув, я пристально смотрел на то, как Серый ест свой хлебец. Интересно, для чего понадобилось именно меня поставить на начальственную должность? Есть ведь люди и взрослее, и смышленей. Нужен был зачем-то Серому свой, близкий человечек на работах. Для чего? Отдать приказ? такой, который бы не разрешил совет… который только я осмелюсь выполнить. Ой, что-то вы темните, господин ученый.
Серый улыбался, думая о чем-то. На его лице и след простыл от той усталости, с которой он сидел весь путь до Петербурга. Видимо, идея о спасении всего живого процветала с каждым днем. Пока – в уме, однако вскоре, я уверен был, о гениальном плане точно будет знать весь мир. Таков был он, Сергей Сергеевич Можайский, светоч человечества. И я решил, что что бы он ни замышлял, я выполню свою задачу, просто потому, что верю этому достойному ученому.
Состав вращал колеса, сокращая расстояние до новой станции. Одновременно приближалось время расставаться. Серый должен был покинуть поезд в Безымянном – городе, в котором находился и которым управлял НИИ Кожевского. Он состоял практически лишь из цехов, электростанций и вокзалов, где бесчисленные товарняки грузились всем необходимым, развозя по западному побережью Африки последние изобретения науки и простые, нужные в хозяйстве, инструменты.
Выйдя за ученым, чтобы попрощаться, я шагнул на мокрый от едва закончившегося дождя бетон. Глазам предстал привычный вид железа, пронизавшего скалистые уступы гор, прогнувшегося вглубь озер и вгрызшегося в недра твердой, полной трещин, почвы. Дом родной. Я вырос здесь, и, несмотря на то, что Петербург смотрелся живописней, а Алиса просто поразила вашего покорного слугу своим искусственным великолепием, лишь в Безымянном я мог ощутить комфорт, душевное равновесие, которое всегда, где бы ни путешествовал, потянет и вернет домой.
И вот, сейчас, лишь только возвратившись, встав на несколько минут на землю обетованную, я снова должен был ее покинуть, дабы продолжать борьбу за человечество.
Мы долго говорили и стояли, и ходили по перрону, все оттягивая и оттягивая расставание. Я попросил ученого рассказать обещанное объяснение той шутки, про биореактор.
- Ну, уж нет! Я обещал, что расскажу по возвращении в НИИ. – Ответил Серый. – Вот вернешься… - Тут он замолчал. Понурился. Как будто отвечал за что-то, был виновен, но не мог сказать, чтоб не навлечь беды еще сильнее.
- Ты чего, вернусь я, разумеется! И анекдот мне тот не нужен, глупый он, наверняка, как и весь юмор гробовщичий. Ты чего молчишь… эй, Серый.
- Да… - Махнул рукой ученый. – Не хочу я снова расставаться. Надо, знаю. Только, это как с отцом, тогда. Похоже слово в слово. Он со мной прощался здесь, на этой самой станции и улыбался… точно так же. Вы похожи, только, папа был спокойней внешне… а в душе – еще рисковее тебя.
Послушай, Вань. Будь осторожен. Я прошу тебя. – Он на прощание обнял меня, и, более не говоря ни слова, развернулся, скрывшись в утреннем тумане.
Поезд прогудел сигналом отправления, и черный зев дверей опасно дрогнул. Поспешив запрыгнуть внутрь, я прислонился к тамбурной стене.

Четыре, три и два.
Стучат колеса поезда.
За окнами вспотевшими
растет еловый мех.
Четыре, три и два,
Стены металл доносит до
приложенного к стенке
уха тихий детский смех.
Четыре, три и два.
Четыре, три, и два.

Слова из вспомнившегося стихотворения стучали в ритм с неспешно набирающими ход колесами. Я тихо пел, закрыв глаза, и грусть от расставания перетекала в безмятежное спокойствие.
За окнами скалистые уступы постепенно перешли в зеленые отроги, а затем и вовсе рухнули в простершееся море диких джунглей. Вскоре мы пересекли через плавучий мост неспешно движущую свои воды реку Конго. Здесь, в самом сердце континента, жизнь бурлила многочисленными листьями столпившихся вокруг воды растений всех сортов и видов. Что бы ни происходило в мире, джунгли год от года сохраняли свое главное сокровище с тигриной настороженностью. Даже если мир таки опустится под воду, это место, как и прежде, будет процветать, пусть заросли абачей сменят рифы, а лианы превратятся в длинные веревки тины, для природы это несущественно.
 Но джунгли вовсе не располагали к созерцанию. В тени деревьев затаилась дикая опасность. Я не говорю о фауне, среди которой числятся опаснейшие хищники. Во мраке джунглей сохранившей древнюю натуру Африки (а в этом месте континент иначе и не называли) прятались остатки коренного населения, которые упрямо отказалось следовать за обществом, не веря в то, что Северные Люди изменились, перестав вредить природе и самим себе. Еще в начале всепланетного переселения они стояли насмерть, защищая свою родину от иммигрантов, нападая на пришельцев словно те же хищники, вгрызаясь людям в глотки острыми железными зубами. Я не мог винить их, потому что эти люди жили здесь, и это был их дом. Однако, постепенно становилось жутко изучать глубокую густую черноту, среди которой иногда мелькали тени, движущиеся наперерез движению состава. Иногда казалось, что сейчас они все разом прыгнут и повиснут на вагоне, облепив своими черными телами стекла, забираясь в форточки и надвигаясь, надвигаясь на меня. Скорей всего, я не успею убежать, или хотя бы спрятаться. Да и куда здесь прятаться? Для дикарей из тьмы я был как на ладони – маленькая жалкая фигурка, замершая в свете бледных ламп на фоне опустевшего вагона.
- Сядь на попу ровно, парень. Все нормально. – Прозвучал знакомый голос. Я подпрыгнул от испуга, резко развернувшись. – Нас, во-первых, больше, ну, а во-вторых, у нас есть пушки. – Джанк стоял в проеме, ухмыляясь своей фирменной улыбкой. Он невозмутимо ждал, покуда я приду в себя.
- Вы… как сюда попали? – Наконец, подал я голос, но из горла вместо звука вырвалось какое-то сипение. Однако, гробовщик все понял и ответил:
- Мы и никуда не исчезали. С самого начала едем. Ты же слышал, как я разговаривал с Можайским.
- Но я не заметил, чтоб гробовщики садились в поезд. И на станциях, когда мы останавливались, вы не выходили. – Наконец, решившись сесть, я вытащил из рюкзака бутылку. Родниковая вода немного успокоила и отрезвила.
- А зачем нам выходить? Мы ж не туристы. – Джанк непонимающе качнул плечами.
- Ладно. Ну, а почему сейчас решили появиться?
- А то ты не рад.
- Я… - Я окинул снова взглядом череду деревьев, тени, и непроизвольно чуть отъехал от окна. Сейчас любое общество б сгодилось, только бы не оставаться с глазу на глаз с мраком.
- В принципе, я мог бы и уйти.
- Нет! Стойте… Или, если можно, я пойду за вами. – Джанк изобразил повторную усмешку.
- Никуда ходить не нужно. Нас Можайский попросил, чтоб приглядели за тобой и прочими гражданскими, пока мы проезжаем джунгли. Это место стало чересчур опасным.  – Словно ненароком, он встал боком, дав мне разглядеть висящий за спиной Калашников. Джанк был таким огромным, что когда стоял ко мне лицом, ствол не торчал из-за его спины.
Война меж иммигрантами и коренными африканцами велась с начала катастрофы, но не афишировалась. Стычки были редкими, локальными, и не перерастали в столкновение народов. Были люди и был ужас из глубин. Как день и ночь, они существовали параллельными мирами и почти не трогали друг друга.
Иногда нам удавалось интегрироваться мирным способом, но это были, в основном, районы, где и до потопа обитало много европейцев. Там же, где по-прежнему земля была «инкогнитой», кишащей теми, кто не принял новый мир, нам удалось занять совсем немного территории, чтоб проложить железную дорогу, да и то, лишь потому, что в паре километров от реки недавно родилось аж три вулкана сразу, и народ бежал вглубь континента.
Было время, Говард Джанк настаивал на принудительном вмешательстве, или хотя бы оборудовании границ в местах, неподконтрольных Центру, но совет не дал согласия. «И верно. Нужно время. Может, вскоре нам удастся помириться.» – думал я когда-то, сидя дома, в Безымянном, за прочтением очередной газеты. Но теперь, воочию узрив неподконтрольный вечный мрак, я понял опасения гробовщика.
Джанк, сев напротив, оставался молчалив и будто постоянно находился в сосредоточении. Лишь раз он обратился, известив меня о том, что скоро явятся еще два парня. И опять умолк, как будто бы меня не существовало вообще. Его зрачки все время двигались подобно камерам, то замирая на моей персоне, то стреляя в окна, то зачем-то изучая крышу. Я не знаю, почему взгляд профессионального военного считается холодным. В Джанке я читал, скорее, постоянную работу мысли. Но не так, как у ученых, одержимых жаждой нового познания. Он контролировал себя. Казалось, интересам Джанка подчинился даже ритм дыхания гробовщика.   
Однако, время шло, а люди, что были обещаны, не появлялись. Я забеспокоился. Но Говард Джанк сидел невозмутимо, и когда два здоровенных парня аж спустя час втиснулись в вагон, он только одобрительно кивнул, продолжив созерцание.
- Туземцы капельку шалят. – Уселся около меня один из только что вошедших. – Видел, что они соорудили?
- Бочки? Да. – Кивнул Джанк. – Видимо, ребята что-то замышляют. Но сюрпризом это станет не для нас, а следующего состава.
- Может быть, предупредить?
- Не надо. Справятся. – Ответил командир. И снова поезд погрузился в тишину, которую помимо перестука сдвоенных колес пронзали лишь далекие раскаты грома. Три массивные фигуры молчаливо замерли вокруг меня. По желтым в свете ламп невозмутимым лицам пробегали тени проносящихся столбов, тянущих линии высоковольтных передач. Дождь вновь забарабанил по составу. Тучи надвигались черным фронтом с севера на юг, охватывая всю центральную часть континента.
- Вон, еще одна. – Нарушил тишину все тот же парень. Джанк кивнул. Они, было, опять хотели замолчать, но я не выдержал:
- Что там такое? – Я смотрел во все глаза, однако, кроме движущейся тьмы не видел ничего.
- Те подозрительные тени, что ты замечаешь – не обман воображения. Народы Конго подбираются к дороге, и, насколько можно догадаться, замышляют гадость. Обгорелые тела, повисшие на проводах, нам приходилось стаскивать уже раз двадцать. Скоро местные поймут, как повредить составам, проезжающим бессовестно в пределах ареала, и тогда, надеюсь, господин Стальной позволит нам хотя бы обеспечить боевое охранение вагонов.
- Ну, а обезьяны? – Вспомнил вдруг я. – Те, по поводу которых Се… то есть, Можайский говорил, когда общался с вами. Разве эти твари не отсюда нападают?
- Как ни странно, нет. – Ответил вместо Джанка разговорчивый боец. – Мы, собственно, и собираемся проверить данную…
- Егор. – Джанк посмотрел испепеляющее на своего бойца и тот умолк.
- Секретность? – Улыбнулся я.
- Предосторожность. – Коротко ответил Говард. Более он не сказал ни слова.
Время шло. Ночь превратилась в день, а день опять свалился в ночь. В конце концов, деревья начали редеть, и вдруг состав из джунглей выскочил на бесконечные равнинные саванны, омываемые «желтым океаном» расположенной чуть северней пустыни. Где-то там, на горизонте, высились и холмики вулканов, облицованные металлическим каркасом ГеоТЭС. Поезд приближался к месту разработок.
Впереди нас ждал зыбучий лик Сахары, где земля была погружена в моря, но не воды, а желтого мельчайшего песка, который непрестанно поднимался и скачками рушил свои тонны на пожухлую траву, пытаясь покорить столь же могущественный фронт раскинувшихся джунглей. У пустыни были веские мотивы для такого вероломства – океан, расширившись, пожрал почти что половину территории Сахары, да еще и затопил огромное сухое море посреди песков, которое она хранила долгие века, как собственную достопримечательность. Теперь пустыня уменьшалась, окруженная водой и зеленью. Она краснела в бешенстве воронками вулканов и метала белый пепел на людей, которые являлись основной причиной резких перемен, но не спешили уходить, бессовестно орудуя какими-то машинами и продолжая убивать пески.
Как только мы покинули опасные леса, Джанк вышел из вагона, взяв с собой гробовщика. Остался только я и разговорчивый боец. В отсутствии начальника он чуть расслабился, и постепенно завязался диалог. Тем, кто не знает дисциплины в обществе гробовщиков, наверное, покажется со стороны, что эти парни ничего и никому не говорят, храня секретность по всем грифам с тщательностью земляных червей. На самом деле, это не совсем так. Думаю, Егор был в разговоре столь же честен, как и я. Тех тайн, которые могли навлечь беду, он просто-напросто не знал. В организации гробовщиков был центр, из которого заведовали всеми операциями. Там как раз и находились планы С, СС и даже государственные тайны, а простым бойцам давали самый минимум – необходимые для выполнения конкретного задания указы, из которых невозможно было выведать чего-либо существенного.
Но и тех крох информации, которые доверили Егору, оказалось предостаточно, чтобы понять, что нужно в этой экспедиции гробовщикам. Как оказалось, Говард Джанк не столько беспокоился об обезьянах, сколько о пиратах. Парень рассказал о нападениях, произошедших за минувший год. Там, к северу от континента, посреди затопленной Евразии, осталась горстка островов, среди которых были бывшие Кавказские возвышенности, Урал, Тибет, Чукотка… Все это вошло в Кольцо – содружество стран, сохранивших чисто буржуазный строй.
- И вся эта проголодавшаяся, полная демократично-либеральной псевдо-философии, отара глупых, сохранивших старые обычаи, людей, с оружием и жадным, полным ненависти, взглядом, рыщет в поисках наживы. А когда находит, раскаляется настолько, что уничтожает больше, чем могла бы своровать. Евразию, Австралию, а иногда Америку (конечно, северные, малонаселенные районы), эти люди атакуют редко, но уж если атакуют, выжигают город полностью. – Произнося все это, он жестикулировал руками столь активно, что однажды ненароком уронил рюкзак, и из открывшегося зева показалось основание лопаты. Парень водрузил портфель на место, застегнув открывшуюся молнию. – По слухам, их агенты просочились уже в северную часть материка и собирают информацию для предстоящей операции захвата. – Продолжал Егор. – Такого допустить нельзя! – Идейным человеком был он. Да и поступал идейно. – Провести крупномасштабный рейд, взять их столицы и начать вербовку мирных граждан. Все враждебное – искоренять. Достаточно нам старой эры, больше не должно существовать всей этой дряни… - Я кивал, но внутренне не соглашался. Глупо сразу убивать, когда возможно подарить тот разум, от отсутствия которого и занимались саморазрушением пираты. Разумеется, легко сказать – «возможно подарить», попробуй, подари им… но я был уверен – выход есть. И даже пусть шпионов засылают! Ведь, когда они увидят наши ГеоТЭС, когда кольцо услышит про Алису, им захочется стать частью замечательного чуда новой жизни.
К этому моменту мы как раз подъехали к одной из станций. Показав на ГеоТЭС, я высказал Егору то, что думаю.
- Наивный. Разумеется, они все это захотят. Но захотят не мирной интеграцией, а присвоением. Насильственным и беспощадным.
- Вы же точно то же самое хотите сделать.
- Мы не уничтожим тех, кто хочет новой жизни.
- Хочет… Как ты различишь их? Существуют ведь обманутые, верящие в мрак лишь потому, что их с рождения учили ложной философии.
- Война не может быть без жертв. Невинные, порой, уходят вместе с виноватыми. Их даже больше. Но иначе – невозможно. По-другому – это идеологические сопли, понимаешь? – Я не понимал, но продолжать настаивать не стал. Зачем? У времени свои законы, и оно покажет, кто был прав. Скорей всего, мы оба в чем-то ошибались. Потому я поспешил перевести беседу в более спокойный ракурс.
- Значит, получается, у нас сейчас три основных противника: пираты, обезьяны и туземцы. Это все? – Спросил я.
- Хах… сейчас. Америка с Австралией, по-твоему, уже друзья? Они же вечно зарятся на наши разработки. Это щас мы их спонсируем, а как «товарищи» поймут всю обреченность ситуации… у них, в отличие от нас, вооруженные войска не упразднялись. Впрочем, даже это все – фигня. С Американцами договоримся как-нибудь. Япошки тоже справятся. Но есть ведь и другая сила, неизвестная. Враги повсюду. Кто атаковал порт Мирный, вырезав все население? Чьи субмарины мы все время засекаем вдалеке от континента? Наконец, что стало с экспедицией в Америку, перевозившей инструменты для постройки ГеоТЭС? Ты помнишь этот случай? Океан был так спокоен, связь – отличная! И вдруг – они пропали. Словно не существовало аж пятидесяти кораблей.
- Ну, мало ли. Я вот читал из староэрской географии про некий треугольник… то ли Бермский, то ли Бермианский. Там нередко исчезали корабли. А связь утрачивалась от магнитных аномалий. Может быть, и с нашими судами что-нибудь подобное произошло.
- Вань, ты ж прекрасно понимаешь. Слишком много совпадений, чтоб считать их совпадениями. Более того. События взаимосвязаны. Вот, есть та неизвестная нам сила. Но ты знаешь, что, к примеру, нападение на Мирный произошло одновременно с разорением портов, которое устроили обезьяны. Из-за этого не получилось вовремя отправить субмарины на подмогу, и когда Пираньи, наконец, добрались, то увидели лишь мертвый опустевший город.
- Я не знал об этом. – Покачал я головой. – Но не Кольцо же это все устроило?
- Не думаю. Пираты действуют по более простым и глупым схемам. К счастью. Но и их использует неведомая сила. Большинство атак Евразии им, честно говоря, не выгодно. Мы, все-таки, сильнее. Да и что возьмешь с какого-то окраинного городка? Ну, украдут они немного инструментов, пищи, что с того? Зато, все эти нападения рассредоточивают силы Центра, отвлекая нас от миссии «Океанариум».
- Вот! Это точно. – Загорелся я, задетый за живое. – Мы уже не знаем, что спасать в первую очередь. И вроде как продумали хороший план, и начали осуществлять его… Чуть-чуть осталось до того, чтобы оставшиеся станции установить. Как вдруг, начальство отзывает всех сотрудников в столицу. Оказалось, все труды бессмысленны, и континент затопит все равно.
- Ну, ты не дуйся слишком сильно, это ж командир наш настоял на миссии «Океанариум», а он не совершает необдуманных поступков. Но, смотря на ситуацию со стороны, ты прав. Мы оба, я и ты, стоим на собственных фронтах, пусть у тебя вулканы, у меня – живые существа, однако, все это имеет общий корень. И какая-то скотина корень тот сейчас подпиливает.
Взять хотя бы тех же обезьян. Они, на самом деле, может быть, до катастрофы были мирными зверушками. Спокойно жили себе в океане, или где там… Но как только начался потоп, неведомая сила ткнула их электрошоком, мол, давайте, живо за работу, твари, и бедняги ринулись на абордаж.
- Из океана? Значит, уже точно выяснили, что это за существа? – На эту тему я нередко думал. Времени исследовать проблему, к сожалению, фактически не появлялось, но запомнившаяся еще с той экспедиции оскаленная рожа часто возвращала вашего покорного слугу к созданиям, столь близким по обличию к приматам.
Обезьяны интересовали всех. Но до поры о них известно было крайне мало. Разве что, сотрудники из НИИ биологии нашли немного времени, чтобы исследовать созданий. И добились крайне любопытных результатов, обнаружив уйму всяческих причуд в тех препарированных тушках тварей, коих получилось подстрелить.
Во-первых, обезьяны оказались жаброносцами, что по себе уже неведомое чудо. Это подтвердило факт того, что появлялись твари именно из океана.
Во-вторых, на самом деле, это были вообще не обезьяны, а неведомый науке вид, который сочетал в себе приметы земноводных, гуманоидов и рыб.
И в-третьих, что повергло в шок еще сильней, у тварей вместо кровообращения под кожей находилась странная система расширяющихся трубок, предназначенная, судя по всему, для регулирования давления на глубине до чуть ли не пяти тысяч метров. Значит, эти существа могли жить даже в некоторых океанических желобах. Неслыханно!
Конечно, это не могло повлечь и трудностей с существованием при низком уровне давления. На суше «обезьяны» находились максимум два дня, иначе тело начинало быструю потерю веса, а затем и разложение. Из-за того, что пойманные существа буквально распадались на глазах, исследовать их так нормально и не удалось.
Едва успев попасть в народ, полученная информация мгновенно обрела развитие. Создания, которые при каждом нападении ответно истреблялись стаями дельфинов, получили, по закону дьявола, обратное название «ынифлед», вскоре, впрочем, эстетически подредактированное до прозвища «инфледы».
- Представляешь? Значит, все эти века, пока земляне жили преспокойненько на континентах, где-то под водой, на глубине, таились существа, по разуму превосходящие тех обезьян, которые известны, в сотни раз. И, что существенно, ведь кто-то знал о них… иначе, кто сейчас инфледов гонит на убой? – Я мог бы возразить ему. Сказать, что тектонические сдвиги сами по себе уже являлись сильным стимулом для столь активной деятельности, но та закономерность, о которой говорил Егор, немало настораживала. Сила… неизвестная, могучая, осведомленная.
- Ну, может, враг тогда среди людей и есть? Быть может, США или Австралия… но для чего им это?
- Вот, чего не знаю, то не знаю. Цель гробовщиков сейчас, по сути, в том и состоит, чтобы узнать, кто прячется за спинами пиратов. Кто ведет инфледов на убой. Теперь ты понимаешь, почему недопустимо нюни разводить? Пиратов мы не будем убивать, покажем им устройства, и тогда они поймут… Да, не поймут! Не то у них сейчас в мозгах.
- Хм… над этим нужно думать. – Согласился я. – А ты вообще откуда столько знаешь про инфледов?
- Нахватался у биологов. Они ведь с нами едут. Прикрепили в качестве балласта. День и ночь болтают про своих макак, тут не такое выяснишь.
- А для чего они вообще? Что будут делать?
- Разумеется, исследовать инфледов. Ты чем слушал? Я же говорю, они не больше пары дней способны оставаться без давления. Поэтому, до НИИ биологии доставить обезьян не получается. Вот, и исследуют на месте.
- Ясно… Честно говоря, я не особо контактирую с биологами. 
- Оно и видно. Ты вообще на них ни капли не похож. Биологи, они все важные такие, и все время сыплют терминами. Ты же больше на конструктора какого-нибудь смахиваешь.
- Так и есть, по сути. – Улыбнулся я. – А вообще, чем только я не занимался за пять лет всей этой кутерьмы.
- Поведай… времени-то много, все равно. – Он глянул на часы, и я автоматически сделал то же самое. До пункта назначения еще было часа четыре.
- Хорошо, сейчас. – Собрав в рассказ всю информацию, я выложил ее Егору.
- Ну, дела. – Он почесал затылок, обрабатывая массу информации. – Ты знаешь, я вот говорю про эту силу неизвестную, которая всех сталкивает, но ведь сам не представляю даже, что она такое. Вся эта арктическая аномалия, которую вы видели… в такое даже верить трудно.
- Я о чем и говорю. – Кивнул я.
Наконец, состав приблизился к вулкану №203. Когда мы въехали на территорию работ, глазам открылось зрелище довольно хаотичной суеты. Рабочие носились от поста к посту, отчаянно командуя, но реже – выполняя эти самые приказы. Над вулканом, все время раскачиваясь, то приподнимался, то вновь опускался остов металлической воронки. Люди не могли скоординировать усилия и чуть ни плакали от безнадежности.
- Ох, е… - Открыл я рот.
- Да, не завидую тому, кто должен будет это все урегулировать. – Поддакнул парень. Я скосился на него, Егор, однако, видимо, и вправду не подозревал, что именно меня направили «все это» исправлять.
- А ты мне про неведомую силу говоришь. – Решил напомнить я. – Здесь самые простые и понятные проблемы, те не решены.
- Ну… - Парень лишь развел руками. – Есть терпение и труд, которые все перетрут. А как иначе? Только мозг и только руки, никаких мистических союзников, волшебных палочек и ламп. 
Когда состав остановился, я уже стоял на выходе. Егор пошел докладываться к Джанку, у гробовщиков теперь была другая цель, а Серый настоятельно советовал не вмешиваться в их дела. Хотя, и без того забот хватало.
Сразу же на выходе со станции ко мне приблизился какой-то мальчик в пиджачке. Он выглядел достаточно зализанно, и я узнал секретаря. Их братия и в джунгли только после одевания костюмчика полезет.
- О, ты ж пел, когда мы первую воронку сделали! – Сказал он вместо «добрый день». И лишь потом, припомнив, что хотел сказать вначале, произнес. – Иван Некрасов?
- Именно. – Ответил я. – Давайте постараемся без промедлений. Предстоит огромная работа.
- Да, да, да, конечно. – Он засеменил вперед. – Прошу за мной. – По ходу я спросил, как в целом продвигаются работы. Оказалось, что на деле все гораздо даже хуже, чем увиденное на подходе к станции.
Едва сотрудники НИИ покинули свои места, все полетело в Тартар. Два вулкана вдруг активизировались, их пришлось оставить. После извержения рабочие вернулись, подморозив кратер. Но теперь воронки для электростанций оказались слишком маленькими, утопая в жерле (после извержения оно расширилось). Пришлось заказывать другую партию, а эти приспособить под иные станции. Однако, только злополучные воронки были установлены, земля качнулась под ногами у строителей, и ГеоТЭС буквально пулей вылетела из извергшегося снова кратера.
Другие ГеоТЭС пока что не попали под угрозу, но необходимо было срочно что-то делать. Люди думали, что приближается то самое Великое Извержение, которое было предсказано самим Можайским. Все старались поскорей законопатить дыры, и чем больше, как они считали, тем скорее все получится. Но выходило до наоборот. Некачественно, наскоро сооруженные электростанции сбоили, постоянно образовывая трещины. Рабочие, не будучи знакомы с высшими науками, считали это проявлением усилившейся ярости подземных чудищ. Постепенно хаос возрастал.
Тут Серый, наконец, дошел до связи и, поняв, что происходит, быстренько исправил ситуацию. Рабочие вернулись и почти под корень переделали плохие ГеоТЭС. Однако, к этому моменту появилась новая проблема. По Сахаре прокатилась череда мощнейших бурь. Песок не позволял подолгу находиться без укрытия. Он резал кожу, бил в глаза, а диск палящего в затылок Солнца только прибавлял проблем. К тому же, засыпающий все на своем пути песок мешал вести работы по выравниванию площадок для установления воронок.
Но ученый даже тут не оплошал. Он организовал проект по установке специальных тентов, взяв идею у кочевников, живущих странствиями по Сахаре. Кроме этого, пожарные машины маневрировали между океаном и вулканами, опрыскивая струями воды районы установки ГеоТЭС. Последнее, на самом деле, помогало мало, но хотя бы придавало некую моральную поддержку.
После этого опять пришлось лишиться связи с установщиками, потому что весь отныне он был нужен в миссии «Океанариум». Велось сооружение Алисы и другие тестовые разработки. От отсутствия на связи их спасителя и идола, рабочие немного приуныли. Но они держались, постаравшись оправдать надежды Серого… до той поры, пока на горизонте океана вдруг не показались мачты кораблей.
Пираты часто возникали вдалеке, и тут же исчезали восвояси. Но тот факт, что это – именно они, был точен. С черным флагом в наше время плавали лишь страны островного государства. Правда, до сих пор никто из них не приближался к берегу, но, видимо, враг опасался скрытых сил противника.
Рабочие заволновались. Начались тревожные шепотки и мысли поскорей свернуть работы, дабы не быть взятыми в плен иноземцами. Производительность труда упала, люди чаще озирались по окрестностям, чем делали свою работу. А теперь, когда из Центра, наконец, прислали «подкрепление», которое насчитывало тридцать (всего тридцать!) человек, пять из которых были безоружны, а еще три – оказались посланными чисто для командования, рабочие забеспокоились еще сильней. Во мне они не видели спасителя.
- Песчаный ураган закончился как раз вчера. Теперь пиратам вряд ли что-то помешает высадиться и схватить всех нас. – С тревогой в голосе закончил секретарь. Мы подошли к машине Серого, которая, похоже, так и пустовала с тех пор, как ученый отбыл в Центр. – Сэр. – Спросил парнишка неуверенно.
- Мм? – Я задумчиво оглядывал окрестности, раздумывая, как начать работу.
- Вы… У вас ведь есть какой-то план? Быть может, вам Сергей Сергеевич сказал о чем-нибудь?
- Сергей Сергеевич… Да нет, не говорил. Но план есть. – Бросив на него последний взгляд, я заскочил одним движением в фургон. – Найди мне Борю Авояна. – Бросил напоследок я, и тут же вспомнил, что ведь мой приятель тоже из НИИ. Его со мной отправили в столицу. «Стой…» - Хотел я бросить парню, но тот уже скрылся. Ладно. Я махнул рукой и всунулся обратно.
В помещении и вправду после нашего отбытия ничто не изменилось. Тот же столик, два матраса на полу, панели, чуточку покрывшиеся пылью. Даже незаконченная пачка хлебцев возлежала на одном из одеял, подманивая тараканов аппетитным ароматом. Вытащив один, я захрустел, настраиваясь на работу.
- Ванька! – Занавеска чуть отдернулась, и столь знакомая физиономия, открыто улыбаясь, помахала мне рукой. Куда как с меньшей ловкостью, чем я, зато с таким радушием, что можно смело вкручивать в патрон заместо лампочки, тот самый Боря влез в фургон. Он был еще темнее, чем обычно, на лице же проступила легкая щетина.
- Ты откуда? – С удивлением спросил я после дружеских объятий.
- Так, прибыл же, поездом. Начальник мне сказал, что нужен человек, чтоб контролировать геологическую часть работ… а ты какими судьбами?
- Я… - Я внезапно осознал всю необычность и комичность ситуации. – Я тоже. Только по техническим вопросам.
- Но ты же малец. – Недоуменно покачал он головой. – Небось, и двадцати еще нет?
- Двадцать три, вообще-то. На себя, блин, посмотри. – И мы расхохотались. Этот смех услышал секретарь. Он с любопытством глянул на в который уже раз по воле обстоятельств встретившихся вместе двух друзей, просунув голову под занавеской. Мы не обращали на него внимания. Такие совпадения не происходят просто так. Теперь я был уверен – все у нас получится. Пираты, обезьяны, пресловутые туземцы – все это ничто, когда с тобою рядом друг.
- Ну, что, тандем. – Сказал я после прохождения волны начальной радости.
- Тандем. – Поддакнул Боря. – Впрочем, нет. Давай, командуй… ты ведь – представитель самого Можайского. Почти как брат ему. Тебе поверят больше. – Я не стал на это возражать, а просто подошел к приборам.
Активировав панели, первым делом я включил изображение вулкана. Ну, привет, любезный. Ты скучал по мне? Как нет? А я-то думал… Ну, да ладно. Это ведь не важно. У меня в гостях любой вулкан почувствует себя, как дома.
- Господа. – Сказал я, подражая Серому. – Мы начинаем.
;
Глава 5. Трудности логистики.
 
С Серым удалось связаться далеко не сразу, так что, большинство восстановительных работ пришлось обдумывать мне самому. И если кто-то думает, что это просто – управлять людьми – идите в баню.
Первым делом, сразу после срочных и не требующих отлагательства работ, я организовал совет. В него вошли помимо Бори и меня еще, конечно, Говард Джанк, Эмиль Дюкло – руководитель экспедиции биологов, и как-то затесавшийся среди рабочих вулканолог Мао с очень сложной для произношения фамилией, поэтому все называли его просто Мао. Он руководил работами с тех пор, как всем ученым приказали отбывать в столицу, и с огромным облегчением сдал пост начальства в мою пользу. Серый говорил, что парень, в принципе, смышленый и советовал прислушиваться, если что, к его словам.
Начальный съезд совета проходил буквально посреди песков – на разработках просто-напросто не оказалось помещения, которое вместило бы с комфортом пятерых. Пришлось нам удовлетвориться ограждением из парусины и брезента, защищающим от ветра. Против солнечных лучей же не спасали даже шапки, приходилось постоянно смачивать лицо водой. И все равно, пустынная жара гнела, попеременно вызывая споры и конфликты. Мы хотели поскорей решить вопросы, лишь бы скрыться поскорее в тень прохладных помещений собственных фургончиков.
Конечно, первым выступившим оказался Говард Джанк, который больше всех был приспособлен к переменам климата и сохранял уверенность в своих задумках. Жаль, что Джанковы идеи слишком часто шли наперекор моим делам. Он сразу же потребовал, чтоб я дал часть рабочих для сооружения защитных баррикад и постоянного дозора. Он настаивал на том, что безопасность – главное на данный день, в связи с увеличением активности пиратов возле берегов. Еще бы. Безопасность. Ну, а то, что мы на целую неделю отстаем от графика – лишь временные трудности. Что интересно, гробовщик и не подумал взять с собой бойцов побольше, он все рассчитал. Свободных рук, мол, и среди рабочих масса. Нужно просто сделать так, чтоб остальные выполняли лучше свою норму. Как? Ну, это уж мои проблемы. Что я, зря свой хлеб ем?
Рассуждения гробовщика являлись чистой формы провокацией в попытке узурпации реальной власти. Он не верил, что «какой-то мальчик» сможет адекватно контролировать угрозу нападения. Я это понял, но разбрасываться подчиненными настроен не был.
- Слушайте, Некрасов. – Джанк, в конце концов, не выдержал. – Вы явно не имеете понятия, что может тут произойти. Уже сейчас проигран первый бой. За время пребывания на разработках мы должны были устроить как пассивную, так и активную защиту берега. Но до сих пор второе еле теплится, а первое и начинать-то не с чего. У нас нет ни одной машины флота, я уже не говорю о самолетах. Разработки тянутся по побережью на два километра, эту территорию не могут контролировать две дюжины бойцов. Я не прошу с вас невозможного. Можайский извещен уже о том, что нам необходимы его новые Пираньи. Но до их прибытия еще неделя. Мне потребуются дополнительные руки до того момента, как прибудет флот.
- Я не могу разбрасываться так рабочими… – Утер я пот с лица, в который раз уже пытаясь объяснить причину этой скупости, и лишь спустя секунд пятнадцать осознал слова гробовщика. – Постойте. Вы связались с ним? С Можайским? – Самому мне до сих пор не удалось добраться до ученого, и факт того, что это сделал Говард, сильно удивил меня. – Но почему тогда вы у него насчет рабочих не спросили, раз уж это важно так? – Тут Джанк нахмурился.
- Сергей сказал, что вы до окончания работ являетесь начальником, и сами, без его участия, должны отдать приказ, если сочтете нужным. – Произнес он с легким раздражением. С тех пор, как мы  приехали на разработки, Джанк был почему-то донельзя официальным в отношениях со мной и обращался лишь на «Вы». Не знаю, чем он это обосновывал, но после каждой из таких официальностей я чувствовал себя неловко. Словно староста, который в первый раз попал на школьное собрание, где взрослые учителя, как с равным, обсуждают с ним насущные дела. Ответственность – вот что я ощущал.
- Я буду вам давать по двадцать пять людей на сутки. После смены – новые заменят их. – Вложив в слова как можно большую уверенность, я посмотрел в упор на Говарда.
- Как минимум, необходимо сорок человек. И те, которых я сам выберу.
- У нас тут не торговый зал. – Сказал я. – Двадцать пять. Ни человеком больше. – Джанк нахмурился. Он недовольствовал и, в общем-то, был прав. Однако, правды существует две… как минимум. Работы было останавливать нельзя, от этого зависела судьба материка.
Не знаю, чем закончился б в итоге спор, но тут вмешался представитель экспедиции биологов, Эмиль Дюкло.
- Мы, если надо, можем оказать вам помощь. Все равно биологи пока ничем не занимаются, помочь же братьям будет нам не difficile… не трудно, я хотел сказать. – Он посмотрел на Джанка, добродушно улыбаясь. – Может быть, я выгляжу не слишком fort… не слишком сильным, опытным в процессах обороны, но… Nous sommes complets de l'enthousiasme. Мы будем… ээ… стараться.
- Хорошо. – Джанк и действительно расслабился. Француз, ему, похоже, нравился. Само собой, через день-два, от силы – три, гробовщики опять потребуют рабочих, но до этого момента я успею обсудить проблему с Серым.
Кроме боевых задач на совещании был обсужден дальнейший фронт работ. Увы, но даже тут особой радости не намечалось. Наступала осень, а за ней придет зима. Тогда, скорей всего, из-за штормов придется прекратить дела. А оставалось ведь совсем немного! Мы уже имели связь с восточным фронтом разработок. Те дошли до северного берега и повернули в нашу сторону. Порядка сорока вулканов разделяло нас. Но даже самый быстрый темп работ позволил б установку за три дня одной лишь станции. Четыре месяца, как минимум, необходимо было для подобной миссии.
В итоге, было решено идти по схеме шахмат, закупоривая жерла через раз. Так мы могли бы усмирить подземную активность на значительный период, подождать до утихания штормов, а после быстренько закрыть прорехи. Если все получится, материковая плита войдет в стабильность. Это, разумеется, не сильно повлияет на потоп, который по расчетам через пару лет зальет весь материк, однако, новая проблема уже ляжет не на наши плечи, став заботой миссии «Океанариум», и оставалось лишь надеяться, что Серый выполнит свою часть операции столь же усердно, как и покорители вулканов. Только общий труд мог привести к успеху.
 Разобравшись с планами, участники совета разошлись, чтобы начать немедленно осуществление своих заданий. Я и Боря, вместе с Мао, управляли установкой ГеоТЭС, биологи активно помогали Джанку сваривать какие-то конструкции из чугуна, и временно мы погрузились в деловые будни.
Но необычайное произошло уже на следующий день. Согласно графику, на разработки утром должен был придти состав с различными деталями для проведения работ. И он пришел. Вначале все было нормально: не подозревая ни малейшего подвоха, я распорядился разгружать вагоны, но спустя минуту после этого, весь взмыленный, примчался секретарь, сказав, что я «все это должен видеть сам»! Почуяв нехорошее, я выскочил на улицу и заспешил к перрону.
То, что вашему покорному слуге открылось после появления на станции, являло из себя не просто странное, а очень даже фантастическое зрелище. В открытых кузовах товарняка гнездилось, словно лук на грядке, множество людей. Все – черные, что деготь, с обязательными кучеряшками на головах. Они таращились на высящуюся электростанцию с огромным восхищением, а те, кто опускал взгляд ниже, видели, казалось, в нас богов – такое уважение и страх читалось в лицах местных жителей при виде евразийцев.
Проводив взгляд к первому вагону, я увидел находившегося там правителя. Он не был как-то по-особому одет или вооружен, но то, что этот человек среди народа главный, становилось ясно при одном лишь взгляде на него. Величественный, гордый, он стоял, бесстрашно устремив взгляд в будущее.
Не успел состав остановиться, предводитель соскочил на землю и направился к стоящему неподалеку от меня гробовщику, который тоже прибежал, услышав о невиданном событии. Джанк изучал вождя с внимательной предосторожностью. Он был один – все прочие гробовщики, скорей всего, попрятались на случай непредвиденной атаки. Вождь не задавал вопросов, кто здесь главный. В Джанке он мгновенно обнаружил равного по рангу. Этот воин, ростом и осанкой столь похожий на титанов древности, вне всяческих сомнений управлял могучими железными машинами.
Когда чернокожий командир приблизился, его народ зашевелился от волнения и стал внимательно прислушиваться к разговору. Но, увы, слова, произнесенные им, были на каком-то странном языке, который из присутствующих знал лишь он сам.
Я не торопился вмешиваться, было интересно, как поступит Говард. Развернувшись, Джанк немыми жестами отдал приказ куда-то в пустоту. Спустя секунд пятнадцать дверца одного из пластиковых зданий распахнулась. На пороге показался, вместе со своим помощником, Эмиль Дюкло. Он чисто по-французски заспешил к нам, улыбаясь во весь рот, и было видно, что биолог крайне рад открывшейся возможности.
Приблизившись, он протянул вождю ладонь, и тот сомкнул ее в рукопожатии. Народы Африки успели ознакомиться со многими пришедшими к ним из Европы жестами.
- Je vous salue, mon cher! – Воскликнул он, и вождь (о чудо!) тот же час ответил на французском. Он представился (что было ясно и без перевода). Имя оказалось сложным, мне запомнилось его начало – Бонго. Так вождя в дальнейшем, впрочем, мы и называли. Далее пошла восторженная фраза, видимо, описывающая некие события, предшествовавшие их появлению у нас.
Ученый с предводителем беседовали долго, и Эмиль определенно не намерен был заканчивать в ближайшие сто лет. Его лицо изображало крайний интерес, француз то разводил руками, то вдруг морщился, то начинал ходить кругами, то зачем-то хлопал негра по плечу. Через минут пять нашим это надоело. Инициативу взял на себя снова Джанк.
- Любезный наш, прошу, переведите хоть немного. А то скоро мне начнет казаться, что вы что-то замышляете. – Сказал он, развернув к себе биолога.
- О, это крайне интересно! Люди, позаимствовавшие наш поезд – население Габона, все, что от него осталось после беспощадных африканских войн. Они живут на западном побережье континента, по-соседству с Конго. Кстати говоря, граница стран как раз проходит вдоль нашей дороги. И вот, храбро защищая родину, наш доблестный глава Габона получил внезапно знак о том, что их спасение находится на севере, среди огромных цилиндрических конструкций, называющихся ГеоТЭС. Увы, я все еще не понял, как вождь получил тот знак, однако, он немедленно, уверенный в пророчестве, повел народ к спасению. Они, согласно этому же предсказанию, уселись на несущийся к спасению состав и через трое суток, наконец, достигли цели.
- Чтож они, родимый дом оставили без должного надзора? – Удивился Джанк, который подчинялся собственному кодексу морали.
- О, нет, нет, прошу прощения за оговорку. – Произнес спустя очередной короткий диалог с вождем, Эмиль. – В Габоне до сих пор стоят на страже храбрецы, решившиеся до последнего бойца бороться, ожидая помощи, с которой возвратится экспедиция. Вождь восхищен вашей любовью к родине, и с этих пор он еще больше убедился в том, что знак был верным, и что белые народы выручат их из беды.
- Выходит, эти люди к нам пришли не помогать, а сами просят помощи? – Вопрос гробовщика, переведенный, долго оставался без ответа. Наконец, вождь произнес.
- Видение ему сказало, что однажды мы спасем Габон. Но нынче помощь требуется и самим богам… Aux dieux… богам, да, именно так он нас и назвал.
- Причуды местной веры. – Отмахнулся гробовщик. – Так, значит, все-таки помогут? – Джанка интересовало главное.
- Да. Вождь сказал, что белые народы могут полностью compter… рассчитывать на них. У воинов есть огнестрельное оружие. Они обучены стратегии и тактике. Они… храбры…
- Я понял. – Улыбнулся Джанк. – Ну, чтож, добро пожаловать, друзья. – И, глянув на туземцев, Говард сделал взмах рукой. Габонцы тут же стали одобрительно кричать, как будто только этого и ждали.
После некоторых незначительных формальностей и объяснений, предводитель Бонго был препровожден к той самой, огражденной от ветров, полупалатке, где днем ранее прошел совет. Его народу разрешили высадиться и устроить лагерь рядом с поездом.
Джанк, чуть ли не светясь от радости, забыв все наши споры, отдал мне вождя на выяснение подробностей, а сам пошел искать себе «француза номер два» в среде рабочих. Это я ему позволил сразу же, ведь, если б Говард прихватил с собой Эмиля, у меня бы не было того, кто мог перевести историю вождя. А, как я позже убедился, в том рассказе оказалось много крайне важной информации, хотя все это и попахивало слишком неприкрытой мистикой…
Габон когда-то был одной из самых процветающих стран Африки, но после катастрофы многое переменилось. Материк объяли воины, но не только между иммигрантами и местными. Народы Африки, спасаясь в джунглях, постоянно ссорились, им не хватало места, пищи. Те, кто жил комфортнее других, мгновенно становились целями для нападений. Долго население Габона защищало территорию, но множество катастрофических случайностей вернули их в средневековье из сравнительно благополучной жизни. Экономику добили окончательно три выросших на берегу вулкана, уничтоживших столицу Либревиль, Макоку и другие поселения. Соседи, видя это, начали масштабный штурм, но из последних сил габонцы выбили врага.
Потом уже Научный Центр проложил железную дорогу, отделив Габон от прочих стран. Граница не являла из себя существенной преграды, но туземцы все еще побаивались мощи иммигрантов, помня прошлую колонизацию своих земель заморскими людьми.
С тех пор Габон жил мирно, но затишье не могло быть вечным. Вот уже крадется враг опять к границам государства, прячутся шпионы у дороги, что-то замышляют и готовят новый штурм.
Однажды Бонго в поисках спасения провел религиозный ритуал. Согласно вере бвити, человек был должен съесть кору растения ибога, обладающего психотропным действием. Видение, которое придет ему, и будет долгожданным откровением, ответом на вопросы.
Бонго сел на берегу, чтоб видеть глубину небес и океана. Проглотив пилюлю, он стал ждать. Морские волны шевелились, словно щупальца растений, и внезапно океан разверзся. Из его глубин, верхом на дельфине, показалось существо, похожее на человека. Вождь подумал, что в таком обличии решил придти к нему великий дух, и встал, склонившись. Соскочив с дельфина, дух ступил на землю и, не оставляя отпечатков, подошел к трепещущему человеку. Он смотрел, казалось, вечность, словно размышляя, стоит ли доверить истину вождю, затем взял Бонго за руку, и человек увидел несколько картин, среди которых были люди, их машины, черный флот и многое, что до сих пор лежало под пологом неизведанного.
Даже из того, что понял, вождь не сразу смог собрать картину, а когда таки собрал, без промедления стал действовать. И вот, сейчас, он здесь, с великими богами, ибо сам дух повелел так звать людей, повелевающих вулканами. Он ждет приказов и надеется на помощь.
Я внимательно все выслушал, кивая, уточняя, а в конце спросил, нельзя ли поподробней описать явившегося духа. Вождь обрадовался почему-то этому вопросу и, активно жестикулируя, стал перечислять цвета, размеры, формы… Не успел он и наполовину описать создание, как в голове уже сформировалась точная проекция. Она была похожа на инфледа, как одна макака может быть похожа на другую. То есть, это он и был – инфлед… Верхом на собственном убийце – на дельфине, что в реальности грозило б смертью одному из них.
Мне оставалось только удивляться, как сознание вождя могло родить подобное. Реально достоверных фактов эта повесть содержала хорошо, если процентов десять, но дельфиний и инфледов образы откуда-то должны ведь были появиться в голове туземца. Это стоило обдумать тщательней, ну, а пока что я покинул Бонго, дав его на растерзание Эмилю. Нужно было продолжать работы, сколь бы странные события вокруг ни проходили.
Выйдя из-за тента, я увидел, что туземцы организовали лагерь, и теперь внимательно выслушивают, что им говорит Джанк через переводчика. Определенно, у гробовщика был грандиозный план насчет чуть более, чем тысячи бойцов. Я даже позавидовал ему. Хотя, моя работа тоже, в принципе, вполне укладывалась в график. Если не случится непредвиденных событий (а они, конечно же, случатся), через пару-тройку месяцев работы можно будет останавливать.
Но до того момента я обязан был пахать, как мул, подстегивая остальных к усердному труду. Так, кстати говоря, про остальных. Куда запропастился Боря?
Заглянув в палатку, где обычно отдыхал мой друг, я обнаружил армянина в обществе рабочих. Сидя по-турецки с миской между ног, он вспоминал свои бесчисленные байки о геологах. Что характерно, главным персонажем в них всегда был сам рассказчик:
- Случай приключился летом. – Говорил он. – Так сложилось, что на целую неделю градусник термометра возрос аж до тридцатки. Жарко… жуть! В кабине вездехода, где я ехал, было душно, ну, я и открыл все дверцы настежь. Чтоб не хлопали почем зря, я их проволочкой привязал к машине, ну, и дальше двинулся. Несусь себе во весь опор, кабина что твой вентилятор. Но у речки сбавить ход пришлось. Объеду, думаю, то место, и опять ускорюсь.
- Ну, и как, ускорился? – Спросил один рабочий.
- О, еще как! Но ты слушай, слушай. Еду, значит, я вдоль речки. Начал миновать какой-то куст, совсем невзрачный… куст и куст… Как вдруг, среди листвы я замечаю морду. Там медведь! Ну, и, понятно, я хочу захлопнуть дверь. Орясина! Она не поддается… Братья. Я клянусь вам, что подумал в тот момент, что дверь держал второй медведь.
- Ну, ты даешь. Забыл про проволоку что ли? – Улыбнулся тот же парень.
- А вот ты попробуй в ситуации подобной оказаться. Не такое сфантазируешь. Однако, дверцы я с тех пор стараюсь не заклинивать. Медведей и других животных в нашем деле много попадается. А то и человеки пошалят.
Вот, например, еще до катастрофы, мне рассказывал Иван Сергеевич, они с какой-то экспедицией Чукотку изучали. Там людей почти что нет, и русская граница проходила чисто номинально, северо-восточный угол «на замке» был лишь отчасти (а точнее, от уж слишком малой части). И, ночуя у солдатиков, геологи воочию успели насмотреться на проделки иностранцев. Например, однажды на поверхность, прямо возле части, всплыла субмарина, и на палубу, радушно улыбаясь, стали вылезать американцы. Улюлюкая, маша руками, гоблины с улыбкой наблюдали за метанием солдатиков, а после скрылись под водой, пока не прилетело подкрепление.
Но вообще-то, даже подкрепления чукотский бастион не скоро бы дождался. Вертолеты в эту местность долетали крайне редко, с неохотой и поломками. Опять же, из рассказов своего начальника (прекрасный человек!) припоминаю, как все те же господа пиндосы, но уже на вертолете, а не субмарине, сбросили им ящики с провизией, узнав, что пропитание запаздывает.
- Врешь ты все. – Не верили рабочие.
- Не вру. Ей богу. Сам в подобной ситуации оказывался пару раз. Вот, говорят, американцы – гады. Презирают за оружие биологическое… Но ведь не все же. Многие из них – нормальные ребята, а правительство до катастрофы где хорошее имелось? То-то же. Не знаю, как у вас, а вот меня однажды спас американец. Это было год назад…
- Прошу прощения, но, думаю, что данную историю тебе придется рассказать потом. – Прервал я их беседу, наконец. Когда мой друг входил в раж, все его истории плелись подобно паутине, только расширяясь с каждым новым поворотом. Это угрожало продолжаться бесконечно, а судок с едой давно был пуст. – Нам нужно продолжать работу. – Глянув на меня, как будто только что заметил (впрочем, так оно и было), Боря встал по стойке смирно и фальшиво козырнул. Он поглядел на обескураженных рабочих и качнул плечами.
- Командир сказал, работать. Надо, значит, надо. – И мы вместе вышли из палатки под разочарованное уканье.
- Что думаешь насчет габонцев? – Начал я без предисловия, когда глазам открылся лагерь чернокожих.
- А чего мне думать? Знаешь, я и не такое видел в жизни.
- Да, я слышал. Кое-что из твоих баек даже смахивает на реальность…
- Все они – реальность!
- Крысы трехметровые, живущие в метро – особенно.
- А что такого в трехметровых крысах? – Возмутился Боря.
- В вентиляционный ствол не пролезают. Так... давай сосредоточимся. Я с удовольствием с тобой поговорю об этих милых существах, когда появится свободная минутка, но сейчас меня интересуют представители иного вида.
- Эм… насколько можно догадаться, ты уже не о габонцах? – Уточнил он.
- Нет. Я об инфледах. Дело в том, что выяснилась новая деталь, пока я разговаривал с вождем. Она приоткрывает тайну на причины появления у нас столь неожиданных союзников. – И я пересказал приятелю услышанную только что историю.
- Инфледы, говоришь? Да, это странно. Но особо утверждать чего-либо я бы не взялся. Слишком мало информации, да и не спец я по инфледам. То, что у вождя была галлюцинация – понятно. Но откуда он вообще о них узнал, и как все это связано с последовавшей экспедицией… Нет, лучше ты спроси у этого, Дюкло-Мукло, биологи, они такие – разбираются в животных. Может, объяснит.
- Не стоит отвлекать ученого. Но, кажется, я знаю одного гробовщика, который разбирается в инфледах даже больше, чем биологи.
- И кто же? – Удивленно поднял брови Боря.
- Я с ним ехал в поезде сюда. Довольно любознателен, а главное – умеет воедино собирать разрозненную информацию.
- Не очень-то я доверяю данному сообществу, но раз ты говоришь, что человек хороший – верю… Вань… да ты чего-то замышляешь! Ну-ка, ну-ка. – Заглянул он мне в глаза.
- Сейчас ты мне напоминаешь Мигеля. – Отмахнулся я. – Однако, огорчу тебя. Я не намерен строить фантастических теорий. Просто наработки, так сказать, на будущее.
- Все равно. Когда устроишь свой секретный штаб, включи меня в него. Я требую!
- Какой штаб? Ты о чем? Борис. У нас работа стынет. – Указал я на вулкан.
- Ну, нет, теперь ты не отвертишься. Я вижу. Вижу. Вертятся мыслишки в голове исследователя, и скоро ты поймешь, что для дальнейших изысканий нужен штаб. Ведь, Центр все равно нам не расскажет ничего о собственных работах. А инфледы столь загадочны, что невозможно просто выкинуть из головы, забыв, зудящую мыслишку.
- Ладно. Если что-нибудь придумаю, скажу тебе. – Вздохнул я. Боря был, конечно, прав. Инфледы оказались слишком лакомым куском, чтоб выбросить его.
Но выполнять работу тоже было нужно. Потому, собрав усилия, я приказал себе вернуться в управляющий фургон. Приятеля я посадил туда, куда когда-то разместил меня же Серый – к дополнительной панели, отвечающей за охлаждение вулкана. 
Целый день мы проработали, не покладая рук. А вечером, усталый, Боря завалился спать, не в силах даже доползти до собственной палатки. Я не стал его будить. Отдернув тент, я спрыгнул на песок. В Евразии стояла ночь. Она манила свежим ветром, что просачивался даже внутрь фургона, а теперь пробрал насквозь. Но отчего-то это не морозило, а расслабляло. Я направился к вулкану.
Пар валил из широченных труб по обе стороны от цилиндрической конструкции. Электростанция два раза в сутки выпускала лишнее давление сквозь выхлопные трубы. Если спуск был утром, в трубы помещался специальный, издающий свист, «будильник», возвещавший о подъеме. Этим утром звук поднимет нас, и фронт отправится к другому, неогеотэсенному, спящему вулкану.
Я смотрел на возвышающуюся махину станции, на чудо мысли, покорившее своим простым великолепием саму планету. С каждым днем я все сильнее уверялся в мысли, что произошедший (или же происходящий) апокалипсис – всего лишь процедура, самая обычная в земных процессах. Ну и что, что кто-то подтолкнул ее, ускорив рост хребта. Возможно, так оно и требовалось. Несмотря ни на какие сложности: на всех этих пиратов и инфледов, на зловредных неизвестных тварей, на проголодавшихся туземцев-людоедов, человечество как будто очищалось, избавляясь от ненужной, накопившейся с годами, шелухи. Мы становились крепче и умнее, чувствуя ответственность за собственные жизни и за организм Земли. Для этого не требовалось долгих воспитательных занятий, оказавшись в диком, первозданном мире, мы все понимали на каком-то высшем уровне. Ломались социальные ошибки, укреплялась воля. Разумеется, не все переживут очистку, много замечательных творений в ней погибнет, но у замечательного есть особенность – оно способно восставать из пепла.
- Думаешь о главном? – Все гробовщики имели свойство появляться неожиданно. Я развернулся, обнаружив рослую фигуру. Это был Егор. Забавная случайность – именно его я собирался поискать в ближайшем времени.
- Ну, что-то вроде этого. – Я улыбнулся.
- А не страшно вот так просто шастать по пустому лагерю, среди Сахары, ночью?
- Нет. Считаешь, что должно быть?
- Честно говоря, не знаю. Просто интересно.
- А тебе – не страшно?
- У меня есть автомат.
- А если б автомата не было?
- Хм… без автомата остается нож. Но если и его убрать, то все равно… я подготовлен. Знаешь, нас инструктор обучал, как змей хватать, волкам камнями черепа ломать, ловить руками рыбу.
- Вот, поэтому и я спокоен.
- Почему? – Не понял он.
- Ты охраняешь лагерь. – Улыбнулся я. Егор нахмурился. Похоже, он уже готовился поведать страшненькую байку об ужасных обитателях пустыни. Сказанное очень просто, хоть и глупо, обрубило на корню весь ход его коварных мыслей. – Кстати говоря, насчет охраны… - Поспешил я хоть чуть-чуть разбавить грусть Егора интересной темой для него (не только как гробовщика, но и исследователя). – Что предусмотрено инструкцией насчет инфледов? Вы должны их всех поймать? Или поймать лишь одного, а остальных убить? Ну, если нападут.
- А, все же проняло. – Изобразил улыбку парень. – Вообще-то, эти данные секретные…
- Меняю информацию на информацию.
- О, что-то новенькое про инфледов? – Догадался он. – Откуда?
- От вождя. Но первый – ты.
- Идет. – Егор вздохнул. На самом деле, он и так бы все сказал, однако, то, на что я намекнул, предрасположит парня к более подробным описаниям. – На самом деле, все достаточно условно. Обезьяны – крайне буйные создания. Одна попытка повязать такую кончилась тяжелой травмой двум фаш… я хотел сказать, эсесовцам. – Я знал, что про себя гробовщики зовут сотрудников СС фашистами, а те, в ответ, гробовщиков – гэбней, хотя, на самом деле, отношения к фашизму или коммунизму не имели ни одни из них, но заострять внимание сейчас на этом не хотелось. У СС с гробовщиками свой менталитет, а я – ученый. Я сотрудничаю с теми и другими.
- Значит, вам приказано уничтожать их? Или брать живьем, но с крайней осторожностью?
- Скорей, второе. Джанк планирует устроить серию ловушек. К сожалению, сейчас он занят, и не может заниматься обезьянами. Случись им совершить атаку этой ночью, например, придется всех перестрелять.
- Как жалко.
- Почему? В биологи решил податься? Или ты гринписовец?
- Боже упаси. – Я и действительно перекрестился. -  Просто, я считаю, что инфледы куда более опасны, чем нам кажется сейчас. Во всяком случае, необходимо их исследовать.
- Ты говоришь так, словно выяснил недавно то, что в корни повернуло все твое мировоззрение. Давай, колись, что это? Что не так с инфледами? Неужто есть догадки насчет силы, управляющей этой машиной разрушения?
- На самом деле, я не стал бы все конкретизировать. Так, просто новый настораживающий момент. – И я поведал то, что слышал от вождя Габона.
- Необычно, но вполне укладывается в мою теорию. – Сказал Егор, внимательно все выслушав.
- Как? – Удивился я. – Но ведь видение, которое явилось Бонго, помогло нам. А инфледы только тем и занимаются, что человечеству вредят.
- А вот и нет. Инфледы – это просто сила. Вектор придает ей кто-то… скажем, более разумный. Я успел немного изучить их поведение и думаю, что обезьяны по развитию, конечно, неожиданно организованны, но если сравнивать с людьми, то я не дал бы им и уровня средневековья. Тактика банальна, часто – безоружны, ну, а если и имеют что-нибудь в руках, то это просто палка… Иногда – какой-нибудь гарпун из стали, или найденный на дне карданный вал. – Он улыбнулся, вспомнив что-то. – Но пока что все указывает на отсталость обезьян, как общества. Хотя, я повторюсь, они достаточно разумны.
- Раньше ты не говорил таких подробностей. – Услышанное было маленьким сюрпризом для меня. Я, все-таки, не ожидал, что существа из океана отличаются настолько сильно от все тех же обезьян.
- Да я и сам узнал недавно. Но послушай, я немного не о том сейчас. Инфледы умные… но та стратегия, при помощи которой обезьяны отвлекали наших моряков, когда пираты разрушали города, никак не может быть спланирована ими. Это сделал… сделало… не знаю, что. Но точно не инфледы. И поэтому, я допускаю то, что кроме первой силы обезьянами, возможно, управляет и другая, та, что помогает людям. Эта сила и послала одного инфледа, дабы он сказал вождю о подступающей беде.
- А как тогда с дельфином быть, который тоже находился в том видении?
- Ну, мало ли… - Качнул плечами гробовщик. – Вождь, все-таки, был под наркотиком. Хотя и тут имеются довольно интересные догадки, но пока что я оставлю их на доработку. – Я не стал настаивать. Сказав спасибо за полученную информацию, я постоял еще немного, глядя в звездный, свойственный лишь югу, небосвод. Спать не хотелось, мысли головокружительно метались в голове. Им нужно было встать на место, переконопатив массу операций, заключить идею в некий совершенный пазл. Но одновременно я прекрасно понимал – додумать не получится. Нехватка элементов, может быть, не повлияет на картинку в целом, но отдельные детали, вырезанные из пазла, станут абсолютной баррикадой на пути к практическому исполнению задачи. Долго еще тайна обитателей глубин останется загадкой. А вулканов и сейчас полно, и кое-кто из них не собирается пить кофе, ожидая моего прихода. Он закурит сразу. Хорошо, если не трубку, а всего лишь сигарету. Эти господа брутальны жуть как.
Я представил, что вулкан вдруг превращается в здорового такого мужика с сигарой. Почему-то выглядел он в точности, как Говард Джанк. Я усмехнулся и, сказав «пока» Егору, двинулся по направлению к фургону, где, едва успев стащить ботинки, тот час же заснул.

***

- Вставай, страна народная! Вставай на смертный бой. – Продрав глаза, я огляделся. Голос прозвучал над ухом, но откуда он конкретно долетает, я не понимал. Лишь через полминуты, окончательно придя в себя, я обратил внимание на монитор. Улыбка Серого была как никогда широкой.
- Прекрати. Накаркаешь. – Пробормотал я, все же, не сдержав ответного радушия и тоже улыбнувшись.
- Ванька… знал бы ты, чего мы за прошедшую неделю сделали, не говорил бы так. Теперь мы все, наверное, способны совершить. – Он на секунду отвернулся от экрана, что-то произнес кому-то, я же в это время поспешил надеть ботинки и заправить одеяло. Бори в кузове уже, конечно, не было. Он не слоняется ночами по пустыням.
- Да и мы не лыком шиты. – Заступился я за всех, работающих на вулканах.
- Знаю. Молодцы. Хотя, будь у меня побольше времени, я бы помог вам справиться до холодов. Но, в принципе, и так нормально. Получаешь плюсик, лично передам Решаеву отчет со всеми комментариями. Думаю, что вскоре твоя должность станет постоянной.
- Но я же имею только специальное образование.
- Считай, аспирантуру ты прошел, когда работал на вулканах. – Серый подмигнул. – А докторскую вместе сделаем. Короче, с бюрократией проблем не будет, успокойся. Разве что, еще один экзамен ты обязан сдать…
- Какой? – Воззрился я недоуменно на него. Достав из пачки хлебец, Серый захрустел, неторопливо пережевывая обожаемый им продукт. В конце концов, он понял, что с меня достаточно и произнес:
- Поднимешь пятьдесят кг – свободен.
- Блин, а я уж думал. Ты все со своими гирями. Ну, в этот раз я подготовлен. Физику освоил. – Я ответно подмигнул ученому.
- Раскачивать не разрешается.
- Но ты ж раскачивал!
- То я. Я – гений вообще-то. Мне все можно.
- Вот, всегда ты так. – Про себя я обозвал его заносчивым засранцем, понимая, впрочем, что ученый вовсе не кривит душой, а просто издевается. С позиции сильнейшего, нахально устанавливает правила игры. И я не мог поделать ничего.
Однако, даже гении владеют безгранично только знанием. На информацию лимит даже у них стоит, и я решил сыграть на этом.
- Про инфледов слышал? – Я забросил пробные крючки.
- Что ты хотел узнать? О силе, контролирующей их? Или о том, что движет обезьянами, когда они нам же и помогают? – Вот же черт! Все, что я выведал по ходу экспедиции, он знал. Причем, я почему-то был уверен, что ученый не работал над вопросом специально. Просто поглядел по ходу что-то, данные какие-то, и без труда составил сводку.
- Понял. Я молчу. – Развел руками я.
- Отбрось печаль. Ты тоже станешь умным и догадливым когда-нибудь. Когда поднаберешься опыта. И, Вань, поверь, оно тебе не принесет особой радости. Я тут, пока работал, так устал… представь себе, я даже раз задумался об отдыхе! Но эта глупость быстро вылетела из сознания, лишь только стоило гробовщику добраться до связного аппарата…
- Кстати, вот об этом поподробней. Почему тебя на связи не было? – Спросил я.
- Занят был. Я бросил все усилия на оборону. К вам уже идут на всех парах Пираньи Эпсилон, и вместе с ними – прототип подводного линкора. Я надеюсь, этого окажется достаточно. Пираты очень многочисленны, но чисто в человеческом эквиваленте. Данные разведки сообщают о трех миллионах членах экипажей. Но на каждое их судно требуется тысяча, а то и две людей, в итоге численность морского флота составляет около двух с половиной тысяч кораблей (понятно, не считая мелочь, но она до наших берегов не доплывет из-за штормов). Но даже этого пираты не используют обычно, будучи довольно разобщенной силой. Максимум, на нас сейчас идет пятьсот судов большого водоизмещения.
- Постой, постой… Уже идет? Пятьсот судов? Но ты уверен?
- Мы работаем. Работаем усердно. Так что, сам суди.
- Но даже если их пять сотен… это войско нас сметет. А если высадится, так и вовсе…
- Не переживай, они не высадятся. Я отправил двести образцов. С новейшей разработкой экипаж Пираний недостаточно, увы, пока еще обвыкся, но характеристики у аппаратов превосходные. Технический отдел снабдил их специальными магнитными ловушками…  Довольно интересная штуковина, хотя придумана не мной. Избыток электричества от ГеоТЭС позволил нам распоряжаться им практически бессовестно, расходуя такие мощности, что раньше требовались, чтобы освещать неделю город.
- Думаешь, ребята справятся? – Я усомнился. Все же, двести и пятьсот… не нужно было разбираться в военном искусстве, чтобы видеть явный дисбаланс.
- Зависит от того, насколько мастерски они успели овладеть Пираньями. Теоретически, мои игрушки могут уничтожить флот в два раза больше. И к тому же, я уже успел понаблюдать за капитаном Оливиным, который будет этой операцией руководить. Он неплохой стратег и тактик.
- Что? Артем Григорьевич там будет?
- Это и неудивительно. Сейчас все  силы на счету. – Кивнул он. – Но ты можешь не переживать. Пусть даже все окажется намного хуже ожиданий… это ведь подлодки. Мы устроим господам пиратам перископную болезнь  такого уровня, что только пятки засверкают – так перепугаются они неведомой угрозы. – За спиной у Серого замельтешили люди. Развернувшись, он обмолвился с одним из проходивших. – Так… Ну, ладно, Вань. Нам нужно закругляться. Все, что было важного у вас, я знаю. Делаешь ты тоже, в принципе, свою работу правильно. Осталось лишь добавить несколько моментов… - Он задумался, перебирая что-то в памяти. – Во-первых, разумеется, не суйся в бой. Вас вообще должны эвакуировать на время. Не геройствуй. Если Джанк попросит только, разве что… там, дать рабочих… дай. Случись что с ними, он ответит, будь уверен. И второе. У меня есть небольшая миссия. – Тут он склонился к монитору и вполголоса продолжил. – В тот момент, когда все будут заняты сражением, возьми кого-нибудь и дуйте вместе к близлежащей ГеоТЭС. Вас не должны заметить ни гробовщики, ни кто-либо еще. Тебе прислали (или же пришлют) в ближайшие часы такой железный чемоданчик… в нем есть колба. Я и сам бы сделал все, но время поджимает. Аккуратно вставишь по инструкции, приложенной к ней, колбу в черный бак для проб. Мне от тебя необходимо лишь узнать, какого цвета станет индикатор на панели бака – красный или желтый. Кто-то должен будет наблюдать за запасным прибором, это должен быть твой человек… ну, в общем, ты все понял?
- Разберусь. – Кивнул я.
- Объяснять, зачем и что, не надо? Ты потерпишь до приезда в Безымянный?
- Все в порядке. Если нужно, я все сделаю. – Я понимающе кивнул. Но Серый все еще не успокоился.
- Послушай… если что-нибудь пойдет не так, хоть что-нибудь, немедленно беги оттуда. Шанс невероятно низкий, но будь осторожен.
- Я не верю, что ты стал бы рисковать мной, даже если шанс был бы всего один процент.
- Одна десятитысячная от процента. Но…
- Я буду осторожен. – Выставил ладонь я, постаравшись сделать это убедительно.
- Ну, хорошо. – Поверил Серый, наконец. – Тогда, до связи. Думаю, я доберусь до монитора через пару дней. Начнется ли к тому моменту бой, не знаю. Только, он начнется все равно. И потому, не расслабляйся. Нам осталось пережить всего лишь год. – На этом Серый отключился. Я уставился на мертвую панель, обдумывая смысл его финальной фразы. Нам осталось пережить всего лишь год… Год до чего? До погружения материка? Но, по расчетам, этому необходимо года два, как минимум. До усмирения вулканов? Тоже не подходит. ГеоТЭС почти закончили свое сражение, осталась малость.
Чемоданчик и действительно нашелся, он стоял в углу кабины, раньше почему-то мною незамеченный. Наверно, секретарь принес контейнер в тот момент, когда я спал. Засунув чемодан в рюкзак, я, все еще в задумчивости, вылез из фургончика.
Довольно странным было и задание ученого. Я знал, что этот чудик приготовил мне подобное, но… тайно, никому не говоря, вести какие-то эксперименты? Почему нельзя открыто предложить совету свою новую задумку? И внезапно меня осенило. Теория «кипения»! Часть из того отчета, что рассказывал ученый в Центре. Запрещенный план восстановления материков. Конечно, все это имело отношение к нему!
Теперь я еще больше возжелал помочь ученому. Не сдался Серый, продолжал свои работы, вопреки всему, рискуя быть наказанным, боролся за Евразию и за Австралию с Америкой, и даже за пиратов. Он хотел спасти все человечество. Безумная теория, которую возможно было претворить в реальность. Вот же, хитрый лис. Ну, Серый!
Полный мыслей, я не сразу смог вернуть в себя в реальность. Но внезапный выстрел протрезвил сознание мгновенно. Оглядевшись, я увидел, что по лагерю гуляет бурная активность. Люди что-то перетаскивали, устанавливали, взгляд их постоянно устремлялся к океану в явном беспокойстве. Посмотрев на то, что привлекло всеобщее внимание, я обнаружил корабли. Бесчисленную тучу кораблей, раскачивающихся на волнах совсем недалеко от берега. Десятки, сотни металлических громадин, палубы которых заполняли люди.
- Вот вам и Беда. – Пробормотал я, вспоминая капитана Врунгеля  из детской книжки. Лодка названа была Победой, но достаточно всего лишь пары букв, которые случайно оторвались от кормы, несчастных пары дней, которые Пираньи Эпсилон плывут сюда, чтобы весь смысл оказался искажен до противоположного. – Победа. – Произнес я в пустоту, и эхо, отразившись от судьбы, ответило:
- Беда…
;
Глава 6. Трехдневная война.

Я едва успел упасть на землю. Что-то просвистело, грохнуло, земля подбросила меня на пару сантиметров, сильно треснув по лицу, а в метрах десяти поднялся желтый гриб песка. Закрыв руками голову, я, не решаясь приподняться, даже чтобы просто оглядеться, распластался по земле, укрывшись за конструкцией из ящиков с провизией. Визжание и взрывы повторились, а затем затарахтели, словно пулемет. Пираты не жалели боевых припасов. Щеки неприятно жег песок, а ссадины, полученные при ударе, только увеличивали боль. Ужасным оказалось то, что я лежал на линии огня и был бессилен что-то сделать. То есть, вообще! Я ничего не видел, слышал в половину уха, на дрожащей от бомбежки почве, осыпаемый песком, психически подавленный и чуть ли ни молящийся, встречая каждый новый взрыв восторженным «спасибо» в знак того, что этот выстрел был по чью-нибудь другую душу. Страх на несколько минут всецело вытеснил сознательные мысли.
«Бджкхрр!» - взорвалось что-то на порядок громче, нежели все прежние подрывы. Видимо, снаряд попал в бульдозер. Я зажмурился, взрыв был настолько близким, что волна тепла обдала правый бок, заставив съежиться еще сильнее. «Бджкхрр! Взжжз!» - на этот раз рвануло слева, и огромный кран чуть накренился. Груз на нем, качаясь, стал скрипеть железным тросом, норовя обрушиться на чью-то голову. «Боогрдждоооммм!» - нечто уж совсем немыслимое всколыхнуло почву так, что я опять подпрыгнул, в этот раз разбив в кровь нос.
Да, в чем же дело, почему я так бессилен? Нужно встать и побежать на помощь братьям, или поползти – хотя бы что-то сделать – думал я. Но тело отказалось подчиниться мыслям, атрофировались мышцы, судорога приказала им застыть, как камень, в напряжении. Проклятые инстинкты необученного бою человека. Я не трус, во мне достаточно отваги, чтобы не лежать вот так – я заставлял вскипать в себе негодование. Я сильный. Человек, который покорил вулканы, не умрет сейчас, когда так мало остается до победы.
Силой воли я заставил себя оглядеться, впрочем, тут же снова рухнув. То, что я увидел, убедило если не остаться в этом положении до окончания обстрела, то, по крайней мере, переждать атаку с воздуха. А именно звено военных самолетов я успел заметить в небе до того, как вновь упасть, зажав руками уши.
Просвистела и обрушилась пылающая смерть. Однако, характерный взрыв упавшей бомбы почему-то был всего один. Я удивленно глянул вверх и обнаружил дымный след. Один из самолетов не пошел на разворот, а продолжал снижаться, падая куда-то вглубь пустыни. За всеобщей канонадой, видимо, я не расслышал выстрелов, подбивших истребитель. Две оставшихся машины разлетелись в стороны и по большой дуге ушли к флотилии.
Произошедшее придало сил, и я на четвереньках, словно таракан, пополз к ближайшей группе наших. Люди залегли в окопе. Это были граждане Габона. Сжав в руках кто автомат, кто пистолет, а кто и просто нож, они спокойно ждали, не высовываясь. Вряд ли кто-либо из них знал русский, но сейчас я был безумно рад и этим людям, столь далеким по мышлению, но столь родным духовно.
Еле удержавшись, чтобы не прижаться к первому попавшемуся негру, я облокотился о песчаный вал, безумно улыбаясь в пустоту. Но расслабляться было бы недопустимо. Нет! Ни в коем случае не расслабляться. Встав, я устремился вдоль окопа в поисках кого-нибудь знакомого.
Невдалеке послышались хлопки, как будто кто-то раскупорил две громадные бутылки от шампанского. Через секунды три один из кораблей заполыхал: в нем что-то звонко треснуло. Вторая серия хлопков произвела два новых очага пожара, и могучий флагман типа «монитор» пошел ко дну.
Насторожившись, я сейчас же устремился к тем, кто выстрелил по кораблю. Наверняка там были и гробовщики, а через них представится возможным обнаружить Джанка. Мне пришлось довольно долго маневрировать в окопах, словно лабиринт оплетших побережье. Наконец, гранатометчики нашлись.
Все оказалось даже лучше, чем хотелось. Джанк командовал артиллерийской точкой лично. Он был весь в сражении, гробовщики вокруг командующего курсировали, словно роботы. Мужчина повторял магическую фразу «двести двадцать два», после которой раздавался новый «хлюп» – снаряды били в цель один раз на четыре выстрела, не оставляя шансов кораблям противника. Процесс был так налажен, что я не осмелился мешать ему своим присутствием сейчас. Глазами поискав кого-нибудь еще, внезапно я нашел широколицего мужчину, волочившего израненного человека.
- Мао. – Пригибаясь, я приблизился к нему, и вместе мы оттранспортировали раненого в наиболее глубокий ров, где было что-то вроде временного госпиталя. Люди здесь лежали на подстилках, и на всех – один лишь санинструктор. Взгляд его был холоден и хмур, тяжелораненых он словно вообще не замечал, а тем, кто был задет осколком в ногу или руку, разве что кидал бинты и ножницы. Лишь иногда хирург склонялся, дабы окатить из баночки очередную рану, от чего глаза больного вылезали из орбит, или помочь перевязать особенно широкие порезы. По всему окопу шла отвратнейшая вонь, захлебываясь в собственной крови и мучаясь, больные даже не стонали – плакали, смотря просящими глазами на способных двигаться.
Я отводил глаза, стараясь не встречаться взглядом с ними. Чувства страха и стыда переполняли болью, что была еще сильнее той, которую испытывали истекающие кровью люди. Что это? Зачем? Я думал, что заплачу, но, рождаясь, слезы тут же высыхали на глазах. Необходимо было действовать, а не корить себя за неизвестные грехи. И я тащил, стараясь быть как можно бережней, того, кого впервые видел в жизни, а японец Мао помогал.
- Вы что, придурки?  - Санинструктор, только мельком глянув на того, кого мы принесли, схватил израненное тело и откинул к стенке. – Он же мертвый. – Вот и все. Он даже не прощупал пульс, хотя, на бессознательно лежащем человеке не было заметно сильных повреждений. – Мао, ассистируй. Ты… ты кто еще? Не важно. Будешь перевязывать. – Хирург мгновенно роздал нам необходимое, и я не стал сопротивляться. Все равно, сейчас я мало смог бы чем помочь.
Минут пятнадцать (впрочем, я могу и ошибаться – время в боевых условиях текло по некой совершенно обезумевшей спирали) мы лишь тем и занимались, что осматривали раненых. Над головой свистели ядра, но я уже давно не обращал на них внимания. Перед глазами рисовалась алая картина крови, вылезающих костей, пропитанной насквозь одежды, тут же рвущейся, чтобы добраться до пореза, игл шприцов, вздувающихся вен, прерывистых дыханий, дергающихся конечностей и глаз… ужасно человечных, по-младенчески наивных, добрых глаз, которым невозможно было отказать.
А после что-то изменилось. Выстрелы почти утихли, но от этого мне стало почему-то еще хуже. Словно сердце провалилось в пятки, как в тот раз, когда над нами пролетели истребители. Но небо оставалось чистым.
Через несколько минут над берегом громоподобно разнеслось многоголосое «Ура!» и загремели автоматы. Десантировались – понял я. Пираты высадили экипаж на берег. Вот теперь – действительно беда.
Засобирались люди, я заметил, что обороняющиеся неспешно, планомерно отступают. Новые хлопки послышались на берегу. Не знаю, что случилось, но, похоже, Джанк успел и минные поля устроить. Это снова укрепило дух. Возможно, все еще не кончено. Наверняка у Говарда есть план, как переждать эти два дня, пока не явятся Пираньи.
Вскоре к нам приблизился какой-то человек. Он приказал оттаскивать всех раненных к тылам, и я опять ушел в работу. Приходилось в одиночку и довольно грубо транспортировать больных, что вызывало в их глазах испуг, как будто я пришел, чтобы добить и закопать живьем в песке всех этих несчастных. Рядом бегал Мао. Мы успели с ним обмолвиться едва ли парой слов. На это не было ни времени, ни сил.
Потом, когда перетащили всех, кто оставался жив, к грузовикам, когда весь берег был уже окутан гомонящими пиратами, когда бойцы ушли к второму рубежу защиты, Джанк подал команду «отступление». Стараясь соблюдать порядок, люди забирались в кузова, а кто не поместился, уцеплялись за какие-нибудь выступы на крыше, или становились на подножки. Наконец-то, завели моторы вездеходы и рванули с места, увозя часть уцелевших вглубь пустыни. Я был вместе с ними и смотрел с печалью и постыдным страхом на оставшихся бойцов, долженствовавших обеспечивать прикрытие. Там были многие габонцы и немного наших. Эти люди оставались, чтобы дать шанс раненым и тем, кто не умел сражаться. А за ними набирало обороты черное пиратское цунами. Истребители решились повторить заход, однако, Говард Джанк, забравшись в пулеметное гнездо, уже готовил своего «Максима» к бою. Он не собирался умирать, а если это и придется сделать, гробовщик с собой захватит столько, сколько сможет выдержать горячий ствол и двигатели вездехода.
С каждым мигом берег отдалялся, и стихали звуки перестрелки. Самолеты, словно обленившись, повернули вспять. Колонна оказалась в полном одиночестве среди пустыни. Вездеходы ехали по становящемуся вязким светлому песку, уже преодолев два с лишним километра, но по-прежнему не убавляли темп. Куда мы ехали? Ответ на это скоро предоставил Джанк, который вырвался вперед колонны и направил наш поток куда-то в сторону, по кругу огибая место боя.
Думаю, что цель столь странного маршрута интересовала всех. И большинство из нас сейчас, конечно, думали о тех, кто доблестно остался прикрывать все это отступление. Нет, Говард Джанк не мог их лицемерно бросить, у него наверняка готов план их эвакуации – я в этом был уверен. На войне нельзя без жертв, но жертв оправданных, а не таких безумных, да и разве то, что происходит, можно было вообще назвать войной? Циничная продуманная бойня, отголосок двадцать первого столетия из прошлой эры. Информационное бесчинство, порожденное психозом основной верхушки власти стран-противников. На растерзание подобным тварям было в десять раз отвратней отдавать ребят, которые не запятнали свои души мерзостью.
Спустя минут пятнадцать уже не было сомнений в том, что мы теперь не отдаляемся, а сходимся с пиратами, подкрадываясь к ним с правого фланга. Подтверждая ожидания, из-за барханов вскоре показался остов ГеоТЭС (не той, которую мы строили недавно, а предшествовавшей ей). Здесь был уже заметен берег, но пиратские суда стояли вдалеке, почти невидимые и, скорей всего, не видели нас сами. Я смотрел вперед, пытаясь разгадать план Джанка. Что он ищет тут, у спящего вулкана, в километре от пиратской высадочной зоны? Металлический цилиндр гордо возвышался над оплавленной воронкой, окруженный маленьким заборчиком. В картине было нечто новое, чего я раньше здесь не видел, это становилось сразу ясно при одном лишь взгляде на электростанцию, однако, после пережитых потрясений я не мог сосредоточиться, понять, что именно переменилось в окружении геотермальной станции.
Мы переехали железную дорогу. Не дойдя десятка метров до пристанционного забора, первый вездеход остановился. Тут я догадался, наконец, какая именно деталь внесла корректировку в окружающие станцию места. Неподалеку от забора по песку шли борозды, кончающиеся воронками. Из трехметровых дыр торчали остовы знакомых мне из техотделовских документаций аппараты.
- Я не знал, что технология Буравчика уже запущена в процесс… - Пробормотал я, глядя на миниатюрные копатели. Такие штуки, словно черви, были приспособлены для продвижения на глубине в пять-десять метров под землей. Технически они необходимы были для проверки состояния вулканов, всевозможных сейсмоизмерений, а в дальнейшем – погружения на много километров вглубь земной коры.
- Они, на самом деле, и не запускались. Здесь лишь экспериментальники, которые приехали с вчерашним поездом. – Уставившись на аппараты, Мао, ехавший со мной, в недоумении пожал плечами. – Но не понимаю, почему они работают. Вон, видишь, подзарядка включена. – Кивнул он на один Буравчик. – В том же так и вовсе человек копается. Я никому не отдавал команды собирать машины.
- Ну, а я, как видишь, вообще не знал о них. – Мы посмотрели друг на друга. – Боря? – Наконец, предположил я.
- Может быть. Но думается мне, без Джанка тут не обошлось.
- Ну, это ясно. – Наше транспортное средство, наконец, остановилось. Быстро осмотрев двух раненых, мы помогли им выбраться из вездехода. Санинструктор, ехавший в соседнем автомобиле, было, вновь хотел запрячь меня и Мао, но тут вновь явился человек (который приказал мне отступать еще тогда, в окопах), и пришлось оставить вулканолога с хирургом одного. Джанк собирал совет, и я был должен находиться там.
  Штаб размещался в дальней части лагеря. Протиснувшись в организованную наскоро палатку, я увидел кроме Говарда еще двух незнакомых рослых, облаченных в камуфляж, людей, Егора и, к большому облегченью, Борю. В центре, на полу, лежала карта с топографией и геологией ландшафта.
- Наконец-то. – Гробовщик, нахмурившись, обвел меня глазами, а затем кивнул на карту. – Приобщайся. – Это его возвращение от формы «Вы» к общению на «Ты» меня обрадовало. – Повторяю специально для отставших. – Продолжал Джанк. – Так, как всякая открытая атака на пиратов невозможна из-за дисбаланса сил, а удержать противника в пределах зоны высадки необходимо до прибытия Пираний, решено прорыть подземный ход к захваченному берегу и организовать неразбериху меж войсками неприятеля, проделывая неожиданные вылазки-диверсии и тут же возвращаясь вниз. Для этой цели мы используем Буравчики. Конкретно, здесь и здесь – он указал на обведенные проходы, - нужно проложить два основных тоннеля, от которых будет сделано четыре ответвления сюда, сюда, сюда и вот сюда. Все ответвления должны кончаться…
- Стойте, погодите. – Я скрестил в протесте руки.
- Что такое? – Недовольно обернулся гробовщик.
- Вы собираетесь копать тоннели под расположением противника?
- Я что, неясно выразился? – Удивленно приподнял бровь Говард.
- Это невозможно. – Обрубив ладонью воздух, я стал объяснять. – Во-первых, технология Буравчика не предусматривает оставлять тоннели. Это не проходческий щит и не бур. Буравчик, как подлодка, продвигается по наиболее свободным, мягким, влажным, словом – проходимым почвам. Это позволяет ему маневрировать довольно быстро, потому и глубина движения определяется десятком метров, там песок предельно влажный в зоне побережья. Но после прохода аппарата не останется тоннеля – тот обвалится почти мгновенно!
- Вот, и я о том же. – Боря, видимо, продолжил прерванную до моего прихода речь. - Не проще ли банально переждать, пока прибудет флот?
- Пока прибудет флот, пираты углубятся в материк, а корабли уйдут. – Задумавшись, начальник операции опять уставился в разложенную карту. – Мы должны отвлечь противника. Есть способ как-то укрепить проходы? – Задал он вопрос. Мы с Борей посмотрели друг на друга, я кивнул. Тогда геолог произнес:
- По старой схеме можно, в принципе. Шахтеры прошлого крепили потолок при помощи обычных балок, перетянутых веревочными сетками. Однако, эта мера простоит не больше пары дней. Само собой, если вообще удастся раздобыть те сети с балками.
- Двух дней вполне достаточно. – Кивнул Джанк. – За материалами иди к Артисту, он заведует складами. Что-нибудь придумает… Работай. Видишь схему? Проложи маршрут хотя бы близко к ней.
- Попробую, конечно, уложиться в эти рамки, но не обещаю. Все зависит от фарватеров… от проходимых почв, хочу сказать… - Задумавшись, геолог изучал картинку. – Здесь, возможно, слишком плотные породы. Нужно будет сделать крюк. – Ткнул пальцем он куда-то.
- Хорошо. – Кивнул на это гробовщик.
- И тут еще… не знаю, нужно измерять.
- Послушай, парень. Дело ты свое, уверен, знаешь. – Начал раздражаться Джанк. – Ты, главное, маршрут нам проложи. А мы уж разберемся. Все, вперед. Работай.
- Есть. – Геолог выскочил из штаба как ошпаренный. Он понял, что не стоит провоцировать и без того уже готовую взорваться обстановку.
- Дальше… - Гробовщик продолжил созерцание ландшафта. – Скоро прикрывавшие вернутся к нам. Они должны прибыть на поезде, и я почти уверен, люди приведут с собой погоню, но сомнительно, что враг поймет целенаправленность их отступления. Пираты думают, что мы все разбежались кто куда. Необходимо перебить все цели, чтобы те не доложили… Так, Егор, Кристалл, организуйте им засаду. Начали. – Две мощных, облаченных в камуфляж, фигуры, вышли из палатки, не сказав ни слова.
Нас осталось трое: я, Джанк и еще один из починенных Говарда. Мужчина лет примерно сорока был занят делом. Он орудовал прибором, что, насколько я мог догадаться, обеспечивал связь.
- Как успехи? – Гробовщик осведомился у бойца уже без той командной формы речи. Он вздохнул, массируя виски, скорей всего, уже не ожидая ничего хорошего.
- Зараза, барахлит. – Ответил тот. – Но пять минут назад я получил опять шифровку.
- То же самое?
- Идут на полном. Срок прибытия – в пределах сорока часов. Да, все как раньше.
- Массаракш . – Пробормотал командующий, и насколько я мог вспомнить, это было первое его ругательство за все мое знакомство с Джанком. Становилось ясно, как-то сразу и без возражений, что происходящее грозит серьезным бедствием, которое, пожалуй, может оказаться даже хуже, чем вулканы. Все, что мы успели сделать за прошедший год, грозило стать бессмысленным. Когда Егор рассказывал о нападениях пиратов, я не думал, что все так ужасно, и угроза эта, в принципе, казалась столь далекой, что не стоило и заострять на ней внимания. Прочувствовав воочию же всю жестокость бойни, я теперь был полностью согласен с Джанком. Слишком мало уделяли мы внимания противнику, и вот, теперь… что будет? Как решить задачу? Где взять силы, чтобы защитить Евразию?
Мне не хотелось больше раздражать внимание гробовщика, поэтому я начал пробираться к выходу. Здесь делать было больше нечего, а Боре требовалась помощь.
Выскользнув наружу, я направился к Буравчикам. Вокруг курсировали люди. Все, кто мог передвигаться, помогали в установке временного лагеря. Чтобы укрыться от палящего полуденного Солнца, был раскинут тент, укрепленный на крышах вездеходов. Меж машинами устраивались боевые точки типа амбразур, единственный серьезный пулемет, стоящий на бульдозере, сурово развернулся к северу, туда, где высадился враг. Пиратов не было отсюда видно, их закрыла череда барханов, но над светло-желтыми песками в небе взвилась черная густая туча дыма, обозначившая место нападения.
Как близко, все-таки, остановились мы от сил противника. Их самолеты каждый миг могли, ведя разведку, обнаружить партизанскую стоянку. Но, наверное, прав тот мудрец, что заявил о самом темном месте, расположенном под пламенем свечи. Никто не ожидал, что, удирая со всех ног, рабочие вернутся и попробуют устроить контратаку, да и как! проникнув под землей аж в самый центр лагеря пиратов, невозможная, безумная затея.
Десантировавшись, враг уверенно сметал преграду за преградой. Кто-то явно подсказал им, где, когда и как атаковать рабочих. Это наводило на плохие мысли о шпионах, но теперь что уж гадать. Будь у пиратов свой в рядах рабочих, он наверняка отпочковался еще там, у разработок. Новый план никто врагу не выдаст. Даже если и остались засланные казачки, у них не будет шанса передать важные сведения до самой атаки. Операция готовилась настолько быстро, хоть и было видно, что Джанк все продумывает на ходу, что вероятнее мы сами выдадим себя какой-нибудь сейсмической активностью, которую случайно засечет геолог, непонятным образом вдруг оказавшийся среди пиратов и ведущий именно в тот миг свои замеры.
Словом, я, как и другие, возлагал немалые надежды на готовящийся план. Никто не сомневался больше, не хотел ждать появления Пираний. В нас кипела ненависть за искалеченных, убитых, взятых в плен друзей, за тех, кто все еще сражался, отступая в нашу сторону по полотну железной дороги. И к тому же, все прекрасно понимали – временное избежание опасности не принесет нам в будущем спасения. Никто за нас не уничтожит высадившихся и рассосавшихся по континенту неприятелей, которые начнут шпионскую, пропагандистскую и прочую вредящую всем деятельность. Да, нас меньше. Много меньше. Но за нами неожиданность. Я вспомнил партизанские отряды из старинных книжек. Люди месяцами причиняли массу неприятностей вторгающимся на их территорию превосходящим силам армии другой страны.
Буравчики лежали посреди нашего лагеря, готовясь к тяжкому труду. Вокруг сновали люди, а у плазменных панелей что-то набирал на клавишах мой друг. Я подошел к нему, и дело двинулось быстрее. Вскоре загудели тихие моторы, и Буравчики пошли на старт. За ними тут же двинулись рабочие, таща тяжелые конструкции при помощи небольших радиоуправляемых гусеничных роботов и эсесовских экзоскелетов, что обычно применялись при вытаскивании из-под завалов пострадавших.
Боря управлял движением Буравчиков, а я руководил работами по установке балок и иных конструкций. Поначалу дело продвигалось очень быстро, за часа четыре мы проделали почти полкилометра. Но тут, наконец, вернулись прикрывавшие.
Почти разваливаясь на ходу и волоча один вагон вне рельс, подъехал поезд, из которого сейчас же начали выскакивать бойцы. Их догоняла, сидя на одном из наших вездеходов, группа неприятелей. Пираты и действительно не проявляли сильного желания преследовать кого-то. И вообще, сложилось впечатление, что те, кто ехал по пятам за поездом, решили сделать это сами, вопреки приказу. С гиканьем и смехом эти люди, находясь на слишком дальней для такого подвига дистанции, стреляли по составу из чего-то вроде РПГ, причем, попали, судя по всему, лишь раз, и то, наверняка, случайно. Прочие снаряды пролетали либо выше, либо вообще в другую сторону.
Противник, впав в азарт, заметил лагерь далеко не сразу, а увидев нас, возликовал. Тот, что держал в руках гранатомет, прицелился. Снаряд, конечно же, не долетел. Тогда этот дебил решил приблизиться, и почти сразу был застрелен. Видимо, среди гробовщиков имелся снайпер. В тот же миг песок за спинами пиратов взбился, и бойцы, которые до той поры скрывались в тщательно замаскированных секретах, расстреляли всех пиратов за секунд пять. Десять против двадцати – нормально, если ты напал внезапно.
Те, кто выбегал из поезда, насчитывали меньше половины от количества, которое осталось прикрывать нас там, на разработках. Это были жалкие, побитые остатки. Но и то, что кто-то вообще смог уцелеть, являлось, на мой взгляд, удачей. Я еще сильней возненавидел вражеских захватчиков.
Продолжив прерванное на период возвращения состава прохождение тоннеля, два Буравчика, идущие пока что друг за другом, снова загудели, разгребая мягкую, податливую почву. Самым сложным было организовать транспортировку отработанной породы из тоннеля. Постоянно приходилось уплотнять сползающие стенки, замораживая их азотом, что буквально превращало ход в огромный холодильник. Люди мерзли, не могли работать от обилия толщ пыли в воздухе, а оползни все чаще подавали знать о страшной ненадежности тоннеля. Вскоре нам пришлось остановить работы, дабы укрепить уже имеющийся ход.
Прошло еще аж три часа, пока я не решился дать команду к продолжению. Но тут к нам с Борей подошел Джанк и отдал приказ заканчивать.
- Пусть люди отоспятся. Завтра все закончите. – Сказал он. И действительно. За этот день я так устал, что был готов свалиться прямо у панели управления. Что чувствовали те, кто находился под землей? Тем же, кто пилотировал Буравчики, и вовсе приходилось постоянно оставаться в недрах корабля. И даже сон придется им перенести в железной скорлупе.
Отдав приказ заканчивать, я лично влез в тоннель и осмотрел его. Похоже, стенки выдержат до завтра. Ну, и ладненько. За день мы миновали семь из девяти сот метров, и остановились прямо под границей вражеского (раньше – нашего) лагеря.
Разведка доложила, что пираты не планируют сегодня продвигаться вглубь материка. Они остановились на ночлег и чувствовали себя абсолютными хозяевами ситуации. Противника на берегу, на самом деле, десантировалось не особо-то и много. Тысячи четыре. Но атаковать в открытую, со слов начальника гробовщиков, никак было нельзя. Другое дело – пара партизанских нападений. И откуда. Прямо из-под земли! Пираты и понять-то не успеют, что произошло, а мы, произведя переполох, уже вернемся в ход, закрыв песком дыру. Хотя я и не разбирался в тактике, стратегии и всем подобном, связанном с войной, сомнений в гениальности готовящейся операции не возникало.
Спать мы разместились прямо под открытым небом. Джанк раздал всем спальные мешки – в пустыне ночью холодно – и люди начали ложиться. Лишь со стороны больничного отсека слышались болезненные всхлипы. Там горели ночники и все еще работали немногочисленные медики. Вначале я хотел помочь им, но глаза слипались на ходу, и потому я, не успев даже додумать эту мысль, провалился в сон.

***

Проснувшись утром, я довольно долго провалялся, глядя сквозь прореху в тенте в синее, по-летнему радушное безоблачное небо. Весь кошмар вчерашней перестрелки показался мне в тот миг бредовым сном. Вот только, если это был бы сон, то и очнуться, по идее, следовало мне в фургончике, а не среди других людей, лежащих в спальниках бок о бок, словно согревающиеся пингвины.
Над стоянкой лагеря царила тишина, лишь вдалеке, со стороны раскинувшихся океанских вод, едва заметно доносился плач беспутных чаек, да от места высадки пиратов пару раз совсем уж тихо долетели отголоски пистолетных выстрелов.
Лежать и ни о чем не думать оказалось тем единственным решением, которое я мог принять, чтоб избежать нападок психики, которая подобно силе Архимеда поднимала на поверхность моря моих мыслей доски только что затопленного корабля беды. Но отрешенность состояния все чаще обрывалась посторонними шумами: вот пошевелился рядом Боря, на его лице застыло выражение усталости – наверное, плохой сон; вот проснулся, застонав, один из раненых, и я не мог его винить за то, что этот парень вскоре перебудит половину лагеря. Но были средь шумов и теплые, напомнившие о хорошей мирной жизни, что осталась где-то там, за тысячи далеких километров: повара, поднявшиеся раньше всех, деловито застучали мисками, тарелками, от полевой кухни потянуло чем-то крайне аппетитным. Ни один солдат не будет брошен в бой голодным.
Приподнявшись, я сквозь муть, вызванную сотней новых запахов и звуков, огляделся, а затем встал и пошел бродить по стану. Место для зарядки обнаружилось довольно быстро, и, не обращая на людей внимания, я начал делать упражнения. Уже через минуту к физразминке присоединился Боря, а потом и многие другие. После ледяной Евразийской ночи нужно было растревожить кровь в сосудах и размять затекшие суставы.
Джанк, увидев это зрелище, скептично хмыкнул, но мешать не стал, лишь попросив не подходить нас близко к океану. Там, с дрейфующих судов людей могли заметить.
- Ясно, что орава полуголых европейцев, скачущая по песку, не очень-то походит на шпионов Петербурга, но внимание пиратов привлечет. А господа свободного Кольца, как можно было убедиться из вчерашнего, страсть как обожают всяческие тиры. Могут и пальнуть. – Сказал он. Я это учел, и через полчаса разминка завершилась. В качестве итога я наглядно показал, как нужно обливаться с помощью ведра, взяв воду из запасов ГеоТЭС.
Зарядка укрепила дух людей, и, пообедав, все готовы были к продолжению работ. Такой настрой бы нам вчера… до ночи б справились! Хотя, теперь уже без разницы, в том, чтобы подгонять проходчиков, нужда пропала. Целый день нам оставался, чтобы прокопать всего лишь пару сотен метров, плюс – четыре ответвления от основных тоннелей. Это уже дело посложней, необходимо соблюдать как можно больше осторожности, работая под лагерем. Но в целом – на часа четыре. Остальное время все равно придется ждать, ведь совершать атаку посреди дня – глупо. Джанк на сборе долго объяснял, как время суток может изменить ход боя до наоборот, в условиях хорошей маскировки. Честно говоря, я не особо слушал лекции на эту тему. Я ведь не военный, у меня задача – прокопать тоннель. А дальше, подадут команду, и начнется операция, в которой мне что при участии, что без него, понять не сильно что представится возможным. Я и за тактическими зарисовками на карте-то следил из одного лишь любопытства.
Приблизительно расклад был таковым: предполагалось прокопать четыре выхода в различных точках лагеря пиратов (позиционирование которого заранее установили с точностью до метра через оптику разведчики). И если все пойдет по плану, точки будут совершать по очереди или вразнобой атаки с изначальной целью не уничтожения как можно больших сил противника, а установки паники в его рядах и провокации на то, чтобы пираты подтянули дополнительные силы с кораблей и окончательно увязли в схватке с неизвестными противниками. Все это должно было вестись вплоть до прихода флота.
Разумеется, дыра в песке немедля привлечет внимание, и сразу же устроить маскировку входа не получится, поэтому, ударив раз, отряд А должен был вернуться к месту вылазки, а в тот момент, когда противник подойдет на близкую дистанцию, в игру вступала группа Б, которая устраивала «бум» и «бамы», отвлекая на себя внимание. Тогда враг, по идее, должен был бы оттянуть все основные силы к провокаторам, но в миг, когда они появятся у точки Б, начнет стрелять отряд В, и так далее. В связи с внезапностью и тщательно продуманным расположением проходов, враг наверняка подумает, что окружен превосходящими силами противника и позовет подмогу.
С этого момента группы А, Б, В и Г на время прекратят атаку, тщательно замаскировав проходы. Обозленные пираты тут же станут их искать, и, не найдя следов противника в пределах лагеря, отправятся прочесывать окрестности. Чтоб оправдать их ожидания, отряд габонцев, затаившийся заблаговременно чуть к северу от лагеря, откроет беглый огонь по вражеским позициям и постарается как можно дальше отвести как можно большее число противников, а, выполнив задачу, погрузится в ожидающие вездеходы, постаравшись скрыться в глубине пустыни. Главное, чтобы пираты не отправились на юг, где находился партизанский лагерь. С этой целью группы А, Б, В и Г должны (как только негры отведут часть сил противника на север), вновь продолжить вылазки.
Конечно, долго так обманывать противника не выйдет, но часов шесть партизаны точно выиграют. Ну, а к тому моменту в риске будет уже мало смысла, враг увязнет в зоне высадки. Нам нужно будет просто ждать.
Вообще, ужасная организация пиратов позволяла провести и более простые штуки с ними. Потрясающая безответственность ни каплю не вязалась с теми страшненькими слухами, которые ходили о вторженцах. Взять хотя бы то, что флотские еще даже не вспомнили о той десятке человек, которая отправилась в погоню за составом с беженцами, но так и не возвратились. Никого не волновала участь уничтоженных пиратов. Чувствуя себя полнейшими хозяевами территории, захватчики спокойно наслаждались жизнью.
После окончания совета, я вернул людей к работам, и уже спустя назначенное время все горизонтальные ходы были прорыты. После этого рабочие вручную сделали надкоп, оставив в каждом из образовавшихся колодцев крышки по два метра толщиной.
Еще через примерно полчаса я подал в штаб отчет о завершении работ. Джанк осмотрел тоннели и остался в целом удовлетворен. Оставив несколько рабочих для проверки состояния проходов, я мог отдыхать до вечера. Но оставаться не при деле было как-то некомфортно, и поэтому я двинул стопы к медицинской зоне, где и предложил свои услуги. Дело в том, что я немного врач, еще во время катастрофы тема медицинской техники была довольно актуальной, и учителя нередко заставляли нас зубрить все эти биохимиополя и прочую совсем не интересную дизоксирибонуклииновую хрень. Но, несмотря на нелюбовь к науке «о живом», я сохранил немало знаний.
- Знаешь, что такое биорезонанс? – Поинтересовался санинструктор тем же тоном, что и упомянутые лекторы, когда услышал предложение.
- Примерно. Есть такая технология. При помощи полей идет взаимодействие с живыми организмами. Оказывается терапевтический эффект… - Я вспоминал заученные фразы.
- Я не твой экзаменатор. – Он поморщился. – Работать с этой штукой сможешь? – Указал мужчина на прибор, усеянный рядами красных огоньков. – Все просто. Сам процесс лечения проходит без вмешательства, тебе необходимо лишь следить, переключая зоны организма, на которые воздействует прибор. Вот, видишь, кнопки, а под ними подписи. ЛЕ – это легкие, ну, и так далее…
- Так… ясно… ясно… - Я сосредоточенно кивал на указания. – А что такое ПЧ? – Санинструктор с укоризной глянул на меня, как будто я сморозил глупую изъеденную шутку.
- Обойдемся без дурацких анекдотов. – Произнес он. – Вы же взрослый человек уже. – Я лишь качнул плечами. Кто их знает, этих медиков, о чем они там шутят.
В целом, биорезонансный аппарат и вправду оказался прост. От основной коробочки шел провод, прикрепляющийся к маленькой пластинке (их обычно было две). Пластинку нужно было приложить к участку кожи и, переключая кнопочки, время от времени спрашивать больного, что он чувствует.
Работать посадили меня сразу с четырьмя улыбчивыми господами, сохранившими всю бодрость духа несмотря на то, что каждый оказался забинтован чуть ли ни на половину, а с одним я так и вовсе долго мучился, не зная, куда вставить ту несчастную пластинку. В самом разговорчивом из обозначенной четверки я с огромным удивлением узнал руководителя биологов – Дюкло Эмиля. Потрясая кулаками, он в пылу описывал, как вставил автомат по самое ; la gorg;e ужасному пирату, и как тут же взрывом их отбросило в самую гущу сил противника. История была насыщена кровавыми подробностями на французском, я никак не ожидал такого от общительного доброго Эмиля. А уж храбрость, им проявленная в битве, и в сравнение не шла с моими жалкими потугами. Сам я лежал пол битвы на земле, вторую половину же и вовсе просидел в тылах, а он, Эмиль, остался прикрывать, не дав себя засунуть Джанку в кузов, и таки вернулся!
Несмотря на повреждения, Эмиль Дюкло хотел участвовать в атаке на пиратов. Я не представляю, кто ему вообще о ней сказал, но санинструктор еле сдерживал биолога, чтоб тот сию секунду же не встал и не пошел искать свой автомат. Он возмущался тем, что эти les avortons ранили его и очень люто собирался убивать всех до последнего. Как объяснил мне после санинструктор, эти настроения случайно были вызваны превышенной дозой наркотического препарата, ослабляющего боль.
Я пробыл три часа в больничном отделении, затем, пришлось вернуться к продолжению работ. Ученый, слава Перуну, к тому моменту уже спал здоровым сном.
Когда я вышел из палатки, вечер загребал ночное небо под свои знамена. Возле входа в подземелье собралась довольно маленькая группа – основной костяк – гробовщики, которым предстояло выполнять всю самую ответственную часть задания. У тех панелей, где стоял недавно я, возился человек, который отвечал за связь. Сам Джанк вносил последние штрихи в план операции, рассматривая вновь разложенную карту. Интересно, кстати, почему он пользуется старой и давно уже ненужной картой из бумаги, если несколько десятков лет, как существуют электронные планшеты – промелькнула мысль в голове, и тут же оказалась вытеснена предстоящей операцией.
Я подошел к панелям. Топосъемка нашего тоннеля малость изменилась. Там, где находились выходы, теперь горели красным индикаторы с приписанными циферками «2,3», что означало глубину песчаной пробки в метрах.
- Скоро начинаем? – Глянул я на Говарда.
- В 00:15. – Бросил гробовщик, не оборачиваясь. Я присел на землю рядом, запустив ладони в еще теплый после дня песок. Ну, чтож. Вот и настал один из тех решающих моментов, могущих переменить всю твою жизнь, а если быть точней – лишить тебя вышеуказанной. Прислушавшись к себе, я не нашел волнения, которое испытывал при бегстве с разработок. Целиком отсутствовал и страх. Напротив – душу согревала радость от проделанной работы: все-таки, и тут наука оказалась на одном из первых планов. Без тоннелей Джанк не смог бы организовать хорошей операции. Мы очень рисковали, проводя подобную аферу, но отсутствие Буравчиков, а также тех, кто ими управляет, попросту свело б на нет усилия. Кто знает, чем бы это кончилось? Возможно, флот таки настигнул бы пиратов, но возможно – нет. И редкие облавы превратились бы в нашествие, а так, продемонстрировав стратегию и мощь Евразии, возможно, мы заставим сразу подписать капитуляцию Кольцо, позарившееся на слишком жирную добычу.
Впрочем, все это пока лишь мысли, и кто знает, как судьба распорядится ситуацией… скорей бы уже началась спецоперация, а то сил нет вот так сидеть, бездействуя. Спустя минут пять тихая нервозность начала одолевать меня. Чтоб не свихнуться в одиночестве, я чуть приблизился к сидящим в круге людям.
- А вот… слышали про заповедник? – Донеслось от тихо разговаривающих между собой гробовщиков. – Ну, кто не слышал, слушайте… Еще до апокалипсиса жил такой мужчина, свято веривший в пророчества из Библии. И вот, когда вся эта кутерьма над климатом пошла по новостным каналам, он решил, что начался второй потоп. У мужика немалые финансы от отца остались, и на эти деньги он соорудил ковчег, в который начал завозить зверей. Кого купил, кого украл… а для чтобы у людей не возникало всяческих вопросов вроде «что это за здание такое странное», мужчина организовал там зоопарк. Ну, типа стиль такой, библейский.
- Знаю, как же. – Вставил кто-то из парней. – Тот зоопарк имел название «Nov house corporation». Я ребенком был еще, и все просил маманю отвезти. А мама говорила, что он в США находится, дороговато обойдется нам поездка.
- Ну, не знаю, как он звался… - Отвечал рассказчик. – Но известно то, что как потоп всерьез уже стал окружать Америку, владелец запер шлюзы и, когда ковчег объяли волны, тот не утонул, а начал дрейфовать среди штормов.
Прошло недели три, запасы стали подходить уже к концу, и парень, кажется, отчаявшись уже во всех пророчествах, был близок к поеданию своих животных, но в тот день ковчег прибило к берегу. Земля, которую нашел он, оказалась райским уголком, где не было штормов, деревья зеленели и приятным ароматом звали сочные побеги. Одного на острове недоставало – фауны. Тогда мужик тот понял, что сбылось пророчество, и выпустил зверей из клеток.
Разумеется, проголодавшиеся хищники его мгновенно разодрали на кусочки, но это не важно. Ведь, животные, покинув временный приют, немедля разбрелись по острову и сохранили в нем всю прелесть затонувших континентов. Говорят, что это место и по сей день прячется за тысячей непроходимых скал, через которые, случайно не разбившись, смог проплыть ковчег. И в день, когда материки опять всплывут, животные вернутся, возвратив природу к прежнему великолепию.
- Ну, это уже точно сказка. – Заявил все тот же слушатель. – Ведь, если слух об острове идет, то значит, кто-то побывал на нем. А кто захочет возвращаться из такого места распрекрасного?
- Ну, мало ли. На самом деле, Заповедник просочился в множество историй. Есть одна, в которой, например, рассказывается о том, как именно родился этот остров. Мол, его намеренно соорудили силы некого правительства, предусмотрев потоп. Как немцы саркофаг свой сделали, так эти на возвышенность забрались. Говорят, деревья в заповеднике стоят ровнехонько, рядами, сразу видно, что посажены. И пастухи среди деревьев тех гуляют.
- Значит, там и люди есть? – Спросивший это даже не скрывал улыбки. Из всех слушавших никто не верил в байку о зеленом острове. Наверное, лишь я один внимательно прислушивался к говорившему. Но я-то знал и даже видел то, о чем велось повествование, во всяком случае, я видел что-то очень на него похожее.
- Нет. Вы, конечно, не поверите, но пастухи – не люди. Я и сам все это так воспринимаю, чисто ради байки, но по слухам в Заповеднике живут похожие на обезьян создания.
- Инфледы? – Тут уже вмешался третий гробовщик.
- Наверное. – Качнул плечами первый. – Слухи всякие гуляют.
- Так, отставить разговоры. – Оторвался от работы Джанк. Приблизившись к бойцам, он глянул на часы. – Всем – приготовиться. – Гробовщики немедля замолчали и сосредоточились. – Проверить обмундирование. – Джанк встал и поманил меня к панели. – Будешь помогать. – Сказал он. Я кивнул.
Когда часы остановились на пятнадцати минутах первого, начальник операции взмахнул рукой, и люди погрузились в жерло входа. Все шло в точности по плану. Связь работала отлично, точки на панели приближались к четырем отверстиям. Вот, наконец, бойцы остановились, и секунды превратились в долгие минуты, мое сердце бухало в груди подобно губке, сквозь которую сочилась мощная струя воды. Четыре, три и два, четыре, три и два…
И вот она – команда, долгожданная, решающая, всем знакомая. Я слышу Говарда, как он сквозь толщу времени, помех радиосвязи и сгустившейся в преддверье взрыва атмосферы раздвигает челюсти, произнося:
- Отряду А – пошел. – И тут же, словно пробка вылетела из сосуда – треск! Одна из красных точек выхода становится зеленой, а на самом деле там сейчас проваливается песок, и из дыры наружу лезет смерть, и оглушает светошумовой гранатой замерших от ужаса пиратов, а затем нещадно разрезает их очередями. Брызжет кровь и смачными густыми каплями летит в песок, оставив черные, как будто нефтяные, пятна. Люди корчатся от боли, а гробовщики уверенно и хладнокровно сеют панику и хаос в лагере противника…
Что вам еще сказать… На самом деле, операция прошла отлично, без задоринки. Часа три наши путали пиратов, разделяя их и заставляя в панике носиться от одной дыры к другой. Габонцы тоже среагировали хорошо, успешно оттянув новоприбывшие войска. Еще пару часов ушло на то, чтобы пираты догадались об уловке, на которую они попались, ринувшись за неграми в погоню. Но и после этого еще довольно долго враг не мог понять, что происходит. А потом гробовщики вернулись в основной тоннель, обрушив ответвления, и преспокойно добрались до нас. Осталось лишь отсчитывать минуты до прибытия Пираний.
Наконец, связист сообщил о том, что флот добрался до квадрата высадки, и все мы с любопытством залегли на берегу, глядя на замершее в предрассветной дымке корабли пиратов.
Это было тихо и торжественно. Пиратский флот степенно и без всяких потрясений просто стал тонуть. Огромные фрегаты и малюсенькие яхточки секунда за секундой погружались в океан. Массивные орудия, в последний миг начав вращаться в тщетном поиске противника, забарахлили, пошли дымом и остановились. Люди спешно возвращались на покинутые палубы, но было поздно. Сев на мель, суда торчали из воды громоздкими и некрасивыми кабинами, не в силах сдвинуться. Капитаны зря старались, отдавая злобные приказы, надрывая глотки, ни одна машина не хотела слушаться хозяев.
Джанк поднялся и собрал вокруг себя людей. Он приказал всем двигаться к пиратам. Нужно было не позволить убежать оставшимся на берегу захватчикам.
Мы шли по берегу, все, от рабочих до гробовщиков, и те, кто нас заметил, не отважились открыть огонь. Пираты поняли, кто здесь хозяин. Это был наш дом, наша Евразия. А слева чинно поднимались на поверхность синие подлодки. Мне они напомнили дельфинов. Это были небольшие и прекрасные суда, которые, на самом деле, не предназначались для убийства, но когда страна в опасности, любой готов встать на ее защиту. Гордые знамена взвились на идущих впереди подлодках.
Приступ счастья охватил людей, они заголосили, и, подобно боевому рогу, загудела ГеоТЭС, пуская белые пары в рассветный небосвод., вещая о победе, загудела ГеоТЭС, пуская белые пары в рассветный небосвод.
;
Глава 7. Последствия.

Сражение окончилось, почти и не успев начаться. Всех оставшихся в живых пиратов мы пленили, транспортировав их поездом к местам добычи горных руд. Угрюмые и грязные, они покорно забирались в серые вагоны, словно дети, пойманные взрослыми за шалостью и понимающие всю бессмысленность сопротивления. Локомотив издал протяжный свист и тронулся, чтобы доставить арестованных туда, где те сполна ответят за все совершенные проступки. Некоторые из пленных выскочили из состава по дороге в тень простершихся на много сотен километров джунглей. Их судьба доселе неизвестна, но никто с тех пор так и не видел беженцев.
Все командиры вражеского флота были тщательно допрошены, но ни о чем существенном они не рассказали. Бесполезно было задавать вопросы исполнителям, которым их правительства наобещали множество наград, богатые трофеи и другие заманухи. Флот работал по конкретной цели, но никто из атакующих не знал – в чем настоящая причина данной вылазки.
Попытки установки связи непосредственно с Кольцом окончились провалом. Может, виновато было множество помех, а может, враг намеренно блокировал контакт. Я слышал, что до катастрофы по всему земному шару был раскинут Интернет. Связь континентов проходила с помощью курсирующих по орбите спутников, однако, в новом мире человек не мог себе позволить роскоши, подобной этой. Электричества у нас навалом, но рабочих рук на запуск и контроль за аппаратами по-прежнему недоставало. Дальняя же связь частенько барахлила из-за мощных радиопомех.
Допрошенные изъявили сильное желание отправиться домой и передать любое сообщение Евразии. «Ужасно беспокоясь» о судьбе своих матросов, эти люди говорили, что необходимо срочно передать Кольцу известия о поражении, после чего пираты, несомненно, будут нас просить о перемирии. Законченные эгоисты. Я не верил ни единому их заверению. По одному лишь взгляду было видно, что все эти мужики банально перетрусили и пользуются первой же возможностью, чтоб унести от берегов Евразии свои накачанные бицепсы и больше никогда не возвращаться.
Те, кто вел допрос, все это быстро просекли, и ни один из капитанов не был выпущен на волю. Пусть противник сомневается, гадает, что произошло. Теперь мы заимели мощный флот, явись кто снова, чтобы посягнуть на родину, Пираньи Эпсилон потопят их с такой же эффективностью, как потопили этих. И к тому же, все равно никто уже не сомневался, что пиратские шпионы прячутся среди евразийцев. Все доложат. Через месяц-два Кольцо само придет к нам, если хочет получить обратно пленных. Оставалось лишь надеяться, что у правительств буржуазных стран не завалялось лишних ядерных ракет. Удар-то мы, конечно, отразим, но ведь тогда придется отвечать. Погибнет множество людей, не говоря уже о том вреде, который принесет природе совокупная атака всех этих радиоактивных рассадников. Я вспоминаю, как мы проплывали мимо Скандинавских гор, еще тогда, у Арктики. На много километров океан фонил продуктами распада.
Впрочем, вероятнее всего, пираты вообще появятся лишь после окончания зимы – критично рассуждал я. Ведь, до времени штормов осталась пара месяцев, от декабря и до апреля же водою правит ужас разрушения, никто в подобную погоду не отважится рискнуть и совершить хотя бы суточное плавание. Так что, настороженность рабочих перед нападением уже спустя два дня переросла в томительное ожидание. Как будут дальше развиваться отношения Евразии с Кольцом, пока было неясно.
Чтож… Настал момент, когда необходимо подвести какие-то итоги. Только вот, озвучивать их мне совсем не хочется. Ведь, эти чертовы итоги обладают свойством излагаться в цифрах. Раненные и убитые… число их с нашей стороны огромно, даже если только данное сражение учитывать. Посмотришь сводки гробовщичьи, тошно на душе становится. И дернул же меня какой-то черт спросить Егора, что имеется в виду под этими «двухсотыми» с «трехсотыми» … Конечно, техника серьезно пострадала. На неделю все работы встали прочно. Серый вообще хотел всех, было, отозвать. Когда он о случившемся узнал, ученый целый час меня у монитора продержал. Не мог все успокоиться. В итоге я его насилу убедил, сказал, что все нормально, и не стоит принимать скоропалительных решений, что он, между прочим, это должен понимать не хуже, и что будь, в конце концов, Сергей Можайский мужиком, не распускай тут глупостей мне всяких…
В общем, кое-как поладили мы с ним. Ученый успокоился и даже вспомнил о задании, которое мне поручил. Я же как раз успел успешно позабыть о до сих пор носимом в рюкзаке контейнере, но обещал немедленно заняться этим.
Распрощались мы на благосклонных нотках, пусть и каждый затаил в душе какую-то свою, совсем уж незначительную, жучку. Но это была действительно малюсенькая жучка, чуть ли ни прозрачная, такая, что и замечать, наверное, не стоит… Или, все же, стоит? В разговоре с Серым я почувствовал невиданное прежде недопонимание. Нас словно разделял не только омут расстояний, но и что-то внутреннее, темное. Во мне. Вся эта бойня оборвала пару ниточек в душе и вновь стянула. И хоть узелок казался прочным, но он был уже не ровной нитью, а хитросплетением комочков, заставляющим задуматься перед принятием решений.
Интересно, сколько узелков в душе у Джанка? У него, наверное, вся жизнь плетется, обвивается, затягивается, и если мне пока известен лишь один из видов, Говард знает их немало. Я вдруг начал понимать, что мне действительно хочется узнать, как вяжутся другие узелки. Но это же… постойте – ужаснувшись мрачной мысли, я попробовал остановить дальнейший ход суждений, только было поздно. Кем я становлюсь? Гробовщиком? Всегда был против этого и ненавидел смерть, тем более – убийства. Что с того, что я теперь могу смотреть на трупы и не прятать глаз? Я тот же человек, Иван Некрасов. Я ученый, это то же самое, что врач, мы просто лечим по-другому… А проклятый демон подсознания подкидывал мне тут же новый факт: но Джанк ведь – тоже медик, если так судить. Ведь, он уничтожает вирусы – всех вредоносных паразитов общества, своей отравленной моралью заражающих здоровых. Фагоцит.
Я долго думал, запершись в фургоне, редко выходя наружу. Разработки постепенно принимали благородный вид, освобождаясь от следов бомбежки, но… на сердце оставался след. Я наблюдал за тем, как лица тех рабочих, кто участвовал в войне, со временем приобретают прежний румянец, люди все живей общались меж собой, затягивался их порез. Так, почему не уходила боль во мне? Я – тот же человек, не хуже и не лучше.
Зная, что потом еще не раз об этом пожалею, я, в конце концов, не выдержал и заявился к Джанку, прямо в его спальную палатку.
- С чем пожаловал? – Спросил он у меня радушно. Я замялся, начал что-то мямлить, а затем, подбадривая сам себя, все больше говоря о деле и все меньше лишних слов, поведал о своей проблеме. – Эк… как здорово тебя, брат, вштырило. – Осклабился, дослушав, он. – Рецепт подскажешь?
- Ладно, я пойду. – Сказал я.
- Погоди. Садись. – Остановил меня боец. Я сел. – Глотни вот. – Протянул он фляжку.
- Я не пью.
- Ну, ладно. Каждый сам наркотик выбирает. Кто-то явно, кто-то тайно… – Запрокинув голову, он сделал несколько глотков, поморщился. С минуту мы сидели молча. Я не торопил. – Я знаю… у тебя отца нет. – Произнес, как будто продолжая мысль, Говард. – А Можайский – он хороший человек… но слишком увлеченный уж, он многого не может объяснить из-за того, что полностью принадлежит науке.
- У него немного времени. – Вздохнул я. – Но, порой, совет необходим. Ведь, это все так сложно.
- Да, да. – Джанк причмокнул, думая о чем-то. – Значит, хочешь получить совет от опытного человека? – Я кивнул. – Желаешь, чтобы я тебя наставил, точно?
- Да.
- Уверен? Сто процентов? Обещаешь внять ему, не отвергая сразу?
- Обещаю. – Я не понимал, чего он медлит. Неужели сложно просто взять, да…
Говард размахнулся и, чуть взвесив руку, словно примеряясь, от предплечия шарахнул мощным кулаком мне по лицу. Я не успел ни уклониться, ни поставить блок, удар нещадно повалил на землю, в голове загрохотали выстрелы, а взгляд с минуту мог фиксировать лишь черный блеск, колышущийся, словно волны океана.
- Ну, ты как? – Склонилась надо мной слегка смущенная физиономия. – Прости, переборщил немного. Ну, да ничего. Так даже лучше. – Я лежал, обдумывая только что произошедшее. Затем, скомпоновав трясущиеся мысли, произнес:
- Похоже, я вас понял, Говард.
- Что, даже не будешь спрашивать, за что я тебя треснул? – Притворно удивился гробовщик.
- А разве вы за это не дадите мне второй раз в морду?
- Ну… - Он почесал макушку. – Так, как ты пообещал не возмущаться… дам.
- Вот, то-то и оно. – Я улыбнулся.
- Знаешь… ты мне еще больше нравишься теперь, пацан! Никто так быстро не усваивал мои уроки, даже новобранцы. Так держать. Ну, а теперь, давай за это выпьем!
- Я не пью. – Тихонько застонав, я провалился в обморок.
Очнулся от того, что кто-то лил мне воду на лицо. Едва я приоткрыл глаза (точнее, глаз, второй отказывался вообще работать), кто-то вставил в рот металл, и горло опалил огонь. Джанк продолжал вливать в меня свою гремучую субстанцию, пока я с силой не освободился из его объятий, тот час же закашлявшись.
- А вот теперь, пожалуй, я спрошу: за что?! – Язык ворочался, пытаясь слизать жжение хотя бы с области гортани. Водка не давала мне дышать.
- А это помощь. Так сказать, чтоб проще было пережить. Еще спасибо скажешь. – Джанк победно улыбался, словно я был неким сотворенным им шедевром.
- Да уж. Слизистой теперь конец. Спасибо. – Буркнул я.
- Зато, теперь ты полностью готов к работе, и не будешь днями мизантропничать в фургоне. И давай, давай, на выход быстренько, а то мне по делам пора. – Он вытолкнул меня из собственной палатки.
О методике гробовщика я бы не стал, наверное, судить, но вот финальные его слова определенно оказались правдой. После той затрещины покорный ваш слуга не просто разрешил вопрос о смерти, он вообще не думал более о чем-либо подобном, словно воспитательная мера Говарда каким-то образом буквально вбила в мою голову ту высшую мораль. Конечно, были те, кто интересовался, почему я обзавелся огроменным фингалом под глазом, что размером с руку самого начальника гробовщиков, но я старался уклоняться от таких вопросов. Я был вновь в строю, а это – главное.
Тем более, что дел на нашу голову к тому моменту столько навалилось, что приход мой оказался очень своевременным. Бурильные станки, бульдозеры, разрушенную часть дороги, краны, сборные лаборатории – все это, пострадавшее в войне, необходимо было как-то восстанавливать, заказывать, теряя драгоценные недели, остающиеся до зимы. Носясь как угорелый, я порой задумывался, а не стоит ли перечитать жизнь Цезаря, дабы понять, как тот мог сразу делать аж семь дел, и попытаться применить сие умение на практике.
В одном лишь разработки не испытывали дефицита – грубой силе. Вместо пострадавших и убитых при пиратском нападении рабочих прибыл целый батальон готовых к трудовой активности людей. Демографической и воспитательно-образовательной проблемы, благо, в этой сфере не имелось, да и не могло быть – кушать все хотят, а в мире, где есть только три серьезные профессии, две из которых (силовые и ученые структуры) требуют образования не меньше высшего, процентов пятьдесят людей шло на тот, третий, род занятий. Продолбить воронку в кратере вулкана, разгрузить состав, собрать цилиндр ГеоТЭС – все это, при хорошем управлении, не требует серьезной подготовки. Год-два обучения рабочего уже не то, что пятилетка для эсесовца или семь лет копчения над книгами до звания научного сотрудника. При этом, пай трудяг достаточно велик, чтоб содержать семью. А большего никто из них обычно и не требует.
Следя за тем, как множество фигурок мечется в квадратах мониторов, каждый выполняя некую свою задачу, я мечтал лишь о десятке техотделовцев, которые бы помогли отрегулировать весь этот хаос.
Установку ГеоТЭС нам удалось продолжить только через месяц. Разумеется, помимо чинки и наладки сломанного оборудования имелись и другие задержавшие нас трудности, но обо всех проблемах смысла говорить я попросту не вижу. Каждый, кто заинтересовался, может посмотреть брошюру «Как мы шли по западному берегу», написанную прямо в ходе разработок совокупными трудами Бори и Егора. Там все замечательно рассказано простым, понятным языком.
Ну, разве что упомяну о нападении бродячей стаи диких псов, которое закончилось прокушенной ногой рабочего, покинувшего лагерь по каким-то там своим причинам, и спустя минуту прибежавшего назад, с примерно сотней скалящихся глоток на хвосте. Ребята Джанка, как всегда, мгновенно среагировали на угрозу, так что пир собакам обломился. Самое опасное в том прецеденте было вовсе и не в нападении собак, как таковом, а в трупном яде, источаемом застреленными тварями. Пришлось гробовщикам припомнить, при каких условиях брала начало их организация. Лопатки, что теперь носились больше как своеобразный знак отличия, успешно показали себя в деле, и спустя полдня собак похоронили.
В общем, будни. Это все не стоит должного внимания. А вот что стоит, так это события, случившиеся после продолжения работ.
Все началось с того, что нас покинули габонцы. Ранним утром Бонго, как всегда поднявшись на час раньше остальных, вошел в палатку к Джанку, заявив ему о том, что граждане Габона должны срочно возвращаться в джунгли, потому как при недавней медитации вождю явилось зрелище горящих зданий и страдающих людей, которые стояли из последних сил на рубежах своей страны и били, били недругов...
Джанк предложил военную поддержку, но габонец отказался:
- Каждый должен защитить свой дом в минуту скорби. – Произнес он фразу, смысл которой нам еще лишь предстояло осознать. Настаивать, конечно, гробовщик не стал, однако, попросив меня договориться с Серым, он в итоге сделал маленький подарок неграм – двадцать пять вагонов техники, которая поможет организовать промышленную ветку и поднять народ из ямы бедности.
В противовес покинувшим нас воинам к разработкам прикрепили пару рот спасателей, а так же три звена Пираний Эпсилон, и Джанк, расчувствовавшийся после прощания с вождем, даже не стал протестовать, хотя и не любил, когда Спасательная Служба вмешивалась в его деятельность.
А спустя два дня на лагерь совершили нападение инфледы.

***

 Это был прекрасный летний вечер, обещавший стать такой же ласковой, баюкающей ночью. Люди расходились после тяжкого труда, и я решил, что лучшего момента не сыскать.
Перехватив на полпути к палатке Борю, я потянул его за грубую ткань рукава и, приказав молчать, повел к электростанции.
- Чего ты, в самом деле? Я устал и спать хочу. – Пробормотал он, когда мы добрались до электростанции. Не отвечая, я перескочил заборчик и вскарабкался подобно горному барану на один из выступов вулкана. Обернувшись, помахал ему рукой. – Ну, нет. Я не пойду. – В протесте Боря выставил ладони.
- Еще как пойдешь. – Сказал я. – Сам Можайский приказал.
- Можайский приказал тебе играть в шпионов посреди Сахары?
- Нет. Идем со мной, увидишь сам все.
- Почему нельзя все это сделать днем? – Не унимался парень. – Слушай, Вань. А может, ты шпион Кольца и попросту дуришь меня? А как закончим, сразу же приставишь пистолет к затылку и… того? – Конечно, он шутил, но я вдруг осознал, что выгляжу и вправду подозрительно. Не для геолога, а для случайного дозорного, который мог меня заметить каждую секунду. Что подумает он о вскарабкавшейся на вулкан фигуре?
- Черт с тобой. – Пробормотал я и полез наверх.
- Постой… - Услышав за спиной железный скрип, я даже не подумал обернуться. Время дорого.
Взобравшись на вершину (И зачем я это делал, если к ГеоТЭС ведет пристроенная лестница?), я вставил электронный ключ в замок двери, и тот, тихонько пискнув, приоткрылся. Ничего не предвещало неожиданной сирены, да и не должно, на самом деле, ее было предвещать. Я в совершенстве знал строение электростанции. Магнитка отключала автоматом все сигнальные устройства от герконов до видеокамер с инфракрасным зрением. Недоработочка, как оказалось. Нужно бы исправить этот недостаток – взял я на заметку мысль.
Вместе с Борей мы проникли в тесный, предназначенный для техобслуживания, ходок. Помимо коридора на электростанции имелось всего два отсека: управляющий и экспериментальный. Нам необходимо было во второй.
Железный пол гудел от прущей из земли энергии, которая вводила в резонанс всю ГеоТЭС, шаги взрывались многократным эхом, и казалось, что за много километров слышно, как мы пробираемся по коридору. Я старался наступать как можно мягче, только, это мало что меняло.
Наконец, пройдя до поворота, я сказал геологу, чтоб он стоял на стреме.
- Эй! Чего, ты мне уже не веришь что ли? Свой эксперимент устроишь, да, а другу не покажешь?
- Специально для тебя сниму на камеру.
- Так не пойдет. Я должен приглядеть. Намудришь чего-нибудь опять, как при бурении вулкана номер сорок, кто поможет? Вот и не командуй. Раскомандовался тут. Пойдем, посмотрим, сам все сделаешь, я лезть не буду.
- Ты мне больше нужен тут. Борь, как же ты не понимаешь? Если кто-нибудь войдет, отсюда все прекрасно слышно, а за поворотом – хуже. Так мы сможем к запасному выходу спуститься, в крайнем случае. – Приятель озадаченно прилип спиной к стене, обдумывая аргументы.
- Ладно. – Согласился, наконец, он. – Сколько тебе нужно?
- Пять минут. Нет, десять.
- Ну, так, пять или десять? Смотри, я буду ведь считать. Как время кончится, пойду искать. Считалочку такую знаешь? Три, четыре пять…
- Успею я, не беспокойся. Десяти минут мне точно хватит. – Развернувшись, я постарался поскорей уйти подальше. Что-то он не в меру разговорчив стал. Как бы действительно не двинулся за мной. На всякий случай.
Дверь была в коне ходка. Большая, металлическая – все как полагается. Массивные затворы чинно разошлись, всосавшись в стены, и я, наконец, вошел. Глаза привычно изучили мониторы, занимающие пол стены, затем я поглядел на секцию шкафов, вмонтированных почему-то в потолок, спустил взгляд на хрустальный пол и только после этого нашел в углу совсем на первый взгляд непримечательный контейнер. Я бы вообще подумал, что сие сооружение является обычной урной, если бы заранее не знал изображения «гермоконтейнера» (так называлась эта штука в книжечке-инструкции).
Присев у бака, я поставил на пол свой рюкзак и, вжикнув молнией, достал коробку с колбой. Специальное отверстие имелось тут же, скрытое резиновой прокладкой. Вставив колбу, я нажал на кнопочку, услышав тихое шипение.
Вначале, жидкость, содержащаяся там, чуть-чуть запузырилась. Я почувствовал тепло, идущее от аппарата, и, сочтя за лучшее немного отойти, приблизился ко входу. После этого сработал некий механизм, и содержимое, бурля, ушло в открывшийся лючок черного ящика.  Вернувшись к аппарату, по инструкции я вытащил пустую колбу, аккуратно поместив ее в коробку. Многочисленные кнопочки и лампочки на маленькой панели замигали.
- Что там Серый говорил? – Припомнил я. – Необходимо лишь узнать, какого цвета станет индикатор на панели бака – красный или желтый… и какого же? – Полоска, проходящая по правой грани блока, обнаружилась мгновенно. Это была самая, наверно, яркая полоска в мире. То ли в детстве ей давали слишком много радиоактивных шоколадок, то ли эта личность просто возомнила себя богом индикаторных полосок, но не обнаружить ее оказалось невозможно. Столбик света постепенно удлинялся, превратившись под воздействием каких-то сил из едва теплящегося коричневого в алый, а затем, светлея на глазах, он стал лучился уже словно Солнце, но и эта грань была для индикатора не окончательной. Зажмурившись, я был не в силах более смотреть на чертов градусник, и только ждал, надеясь, что пугающее светопреставление сейчас не жахнет.
Ничего не жахнуло. Спустя минуту градусник потух. Вздохнув от облегчения, я тут же вспомнил, что необходимо торопиться и покинул экспериментальный блок. После свечения полоски темный коридор казался непроглядным. Лишь спустя минуту я стал различать текстуру.
- Как прошло? – Спросил геолог. Я пробормотал в ответ какую-то банальщину и подтолкнул его вперед. Давай, мол, двигай, расскажу в спокойной обстановке. Он не стал на этот раз сопротивляться и направил стопы к выходу.
Однако, там нас уже ждали. Говард Джанк стоял, скрестивши руки на груди. Его фигура мрачно вырисовывалась на фоне отворенной двери. Я, было, хотел немедля смыться, но мужчина нас уже заметил.
- Ну, и что мы тут забыли? – Ухмыльнулся он.
- Так это… проверяем… ээ… стабильность… позитронных волн. – Пробормотал геолог, видимо, придумывая на ходу.
- Волн, говоришь…
- Ага. Шалят чего-то. – Я поддакнул, думая, как бы продолжить версию. – Скопление ионов крайне нестабильно и… - Я замолчал на полуслове. Гробовщик, задумавшись о чем-то, продолжал смотреть на нас.
- Вы только не подумайте, что мы запутать вас пытаемся. – Перехватил роль отвечающего Боря. – Если подождете несколько минут, все разъяснится. Я вам схему набросаю, как, да что…
- Пожалуй, этого не требуется, – оборвал его на полуслове Говард, – потому что в нашем с вами диссонансе, с точки зрения банальной эрудиции, имеется куда как более опасная тенденция, не относящаяся к тонкой пунктуации корпускулярно-волновой теории, а также ее более глубоким проявлениям из квантовой механики. – С минуту над ходком висела тишина. Речь Джанка, поразительно преобразившись, сразу и бесповоротно показала нам, что дальнейшие попытки мямлить приведут лишь к еще большей его уверенности в том, что мы с геологом замыслили что-то нехорошее. – …Ну, а раз вы не торопитесь с рассказом или, может быть, не знаете, с чего начать, я подскажу. – Сказал он, так и не дождавшись объяснений. – Эти ваши… как вы их назвали? волны? Да, да. Ну, так вот. Они случайно не исходят… изо рта Можайского? – Ловушка окончательно захлопнулась. Поймавший нас прекрасно разобрался в ситуации. Он словно бы заранее продумал все ходы, нарисовав на карте (на все той же грязной, мятой и замызганной бумажной карте) путь, которым злоумышленники вроде нас воспользуются, дабы просочиться в станцию. И даже о задании он знал еще до получения мной злополучного контейнера с инструкцией! так показалось мне в тот миг.
Потупив взгляд, я сожалел о том, сколь сильно только что подвел ученого. Что будет Серому, когда Стальной узнает об эксперименте? Да и Борю тоже вот подставил.
 – Так… - Вздохнул мужчина. – Господа мои. Вещички вы свои положите ко мне в палатку, а потом детально и без умных словосочетаний объясните, кой черт всполошили весь дозор своими выходками. – Тут он замолчал, обдумывая что-то, но продолжить гробовщик не смог. Над разработками разнесся клич, сигналящий о нападении.
- Вы слышали? – Насторожился Боря. – Вроде как не время для учебной тревоги… - В подтверждение его словам раздался выстрел.
– Этого еще недоставало… - Произнес Джанк, резко принимая изготовку к бегу. Обернувшись мимоходом в нашу сторону, он произнес. – Считай, что повезло тебе. Но больше так не делай. Мне плевать, что замышляет ваш любимый гений, но есть дисциплина. – Обращался гробовщик уже ко мне. Он знал, что я припомню тот фингал. Пойму. И я действительно все понял.
Говард соскочил по лестнице на землю и рванул куда-то к берегу. Мы – тот час же за ним, однако, опустившись вниз, я повернул, чтобы укрыться возле трансформатора – единственной большой конструкции в районе ГеоТЭС. Бетонный ящик метров трех в диаметре был весь опутан проводами, и к тому же, он удачно находился с противоположной стороны от берега, где в данную минуту находилось большинство гробовщиков. Хорошее местечко, чтобы что-то спрятать. Да и ветер здесь неслабый, все следы мгновенно сдует.
Вместе с Борей мы отрыли ямку, где и погребли контейнер. Дважды я оглядывал со стороны закопанный предмет, внося корректировки в скрытность спрятанной улики. Хорошо, что у гробовщиков собак нет. Если нас никто не видел, можно понадеяться, что колбу не найдут. Хотя, конечно, если Джанк захочет, он узнает то, что нужно.
Повздыхав, мы все-таки решились выйти за пределы ГеоТЭС. Жилая территория людьми не изобиловала, многие рванулись на защиту берега, лишь пара часовых внимательно оглядывала тихо завывающий простор пустыни – не подкрался ли противник с тыла, пока основные силы защищают пляж.
Чтобы не привлекать излишнего внимания, мы с Борей, не задерживаясь, миновали эту область разработок и направились туда, откуда все еще звучали выстрелы и донельзя знакомые смеющиеся кличи. Что является причиной совершенного переполоха, догадаться не составило проблемы. Только для инфледов характерен почерк неожиданных атак со стороны воды. А уж их вой я точно не забуду никогда.
Мы вышли к океану под конец атаки… то есть, даже не атаки, а активных действий вообще. Все побережье было устлано большими желтыми телами, половина из которых еще дергалась и дико ржала. Их расстреливали люди, с расстояния и неохотно, словно понадеявшись, что твари самовольно уползут в пучину, дабы никогда не возвращаться более.
Сам океан был безмятежен. Ни дельфинов – вечного врага инфледов, ни самих существ, спасающихся бегством или вылезающих из-под воды, заметно не было. Да и атака эта выглядела странной. По сравнению с другими, данный бой закончился полнейшим поражением для обезьян, тогда как в прошлых схватках им все время удавалось что-нибудь сломать.
Уже потом мне объяснили, что инфледов засекли локаторы подводных лодок, загодя предупредив охрану. Джанк, увы, тогда был занят мной и Борей, но гробовщики и без начальника отлично справились с задачей.
- Осторожно. – Боря взял меня за пояс, указав на север. Там, вокруг какой-то сферы, собралась толпа людей, и там же находился Говард Джанк, организовывая этот хаос. Я кивнул – не стоило сейчас особо попадаться на глаза гробовщику. Но что это за сфера там… она была похожа на подводный аппарат доисторических времен и излучала изнутри голубоватый свет.
- Скажи, - спросил я у геолога, - вот, почему я, представитель техотдела, ничего не знаю о наличии технических устройств, которые имеются в распоряжении у нас? И ведь не первый уже случай…
- Если ты о сфере, - указал он на сооружение, - то это – установка, специально разработанная по заказу НИИ биологии. Она поддерживает сильное давление внутри себя и вроде как не позволяет умереть инфледу. Ну, ты ж знаешь, им давление необходимо.
- Знаю. – Улыбнулся я и зашагал к толпе. – Так значит, там, внутри, сейчас одна из этих тварей?
- Ты куда? Стой, Джанк же… Да, скорей всего, они поймали обезьяну… Вань, постой.
- Плевать на Говарда, я должен это видеть. – Произнес я, не сбавляя темп. – Слушай, а зачем им вообще нужен живой инфлед, не знаешь? То есть, я, конечно, понимаю, это – важно, но конкретно, ожидаемые результаты? Ну, допустим, анатомию нормально изучить, пока не разложился, это верно. Всяческими сканерами там просветят… Ну, а дальше? С обезьянами ведь по душам не поболтаешь. Вряд ли у инфледов в обиходе евразийское наречие используется. Если, разумеется, у них вообще есть речь. И базу, как ты ни старайся, обезьянью так не выведать… Ты тут вообще? – Я обернулся, убедившись, что геолог следует за мной. – Что хмурый? – Боря пробурчал невнятную отмазку, снова предложив пойти к палаткам, потому как вряд ли что-то интересное откроется сейчас, а Джанку он решительно не хочет более показываться на глаза сегодня… Ничего, я знал, геолог тот час же растормошится, как поймет, что мы не зря пришли.
Вокруг устройства и действительно орудовала экспедиция биологов. Их лица так лучились счастьем, что не оставалось и сомнений в результатах «ловли». Сферу обступило много любопытствующих, всем хотелось посмотреть на пойманное существо. Мы с Борей встали во второй ряд, понадеявшись укрыться от внимательного взгляда Джанка за массивными фигурами рабочих.
Возле сферы, при детальном рассмотрении, нашлось окошко, сквозь которое вполне отчетливо был виден силуэт инфледа. Он сидел на дне, скрестив длинные скользкие ноги подобно буддистскому монаху, ошарашено взирая на толпу. Я бы решил, что существо испытывает явное давление со стороны, но с интересом изучающий его Эмиль Дюкло, был несколько иного мнения.
- Вы только посмотрите на святую простоту его мордашки! Не должно возникнуть и сомнений, что наш гость увидел человека в первый раз. И вообще, он тихий, мирный, да, да. Отпустите бедное создание, жестокие. Однако, гость еще не знает о просторе потрясающих возможностей, предоставляемых нам этой сферой…
- Господин биолог в раж вошел. – Прокомментировал я ситуацию. На это Боря не ответил ничего. Мы продолжали наблюдать. Эмиль все время что-то нажимал на многочисленных панелях, установленных вокруг окошка. Визуально ничего не изменялось кроме редких вспышек света, но порой инфлед вдруг начинал раскачиваться взад-вперед, тогда биолог прекращал эксперимент и чиркал что-то на планшете.
- Он с таким энтузиазмом пишет в свой блокнот, что я уже почти уверовал в возможность прямо здесь и сейчас разгадать все тайны гостя из глубин. – Похлопал по плечу я продолжающего молча созерцать происходящее геолога. С костюма Бори тот час же посыпался песок, которого за день работ накапливается такая уйма, что приходится вытряхивать трусы. В носках же иногда на мячик для фристайл футбэга  можно подкопить.
Непроизвольно друг провел ладонью по щеке, вычесывая из щетины тот же нескончаемый песок, а после вновь уставился на сферу, не выказывая сильных чувств.
- Тебе совсем не интересно? – Удивился я. Геолог тяжело вздохнул.
- Да все мне интересно, Вань. Вот только неприятно мне смотреть на то, как этот твой садист ликует, издеваясь над действительно не понимающей, в чем дело, тварью. – Произнес он с расстановкой. – Все биологи относятся к живым созданиям еще циничней, чем гробовщики. У ГБ даже есть мораль какая-то особая на данный счет. А этот тип, наверняка, родную кошку в детстве мучил.
- Ты чего? – Я посмотрел недоуменно на приятеля. – Эмиль – специалист, он занимается своей работой. Я и сам не очень их наукой увлекаюсь, но кому-то ж надо…
- Этот кто-то больше, чем вся прочая наука вместе взятая, исторг за пару сотен лет такую уйму отвратительных теорий, претворенных в жизнь, что человечество не может выбраться из грязного болота собственных ошибок до сих пор. Одно из этих творчеств, кстати, можно наблюдать сейчас.
- Ты… - Проследив взгляд Бори, я продолжил мысль. – Ты думаешь, инфледы как-то связаны с экспериментами биологов?
- Биологов, генетиков, хренэтиков, безумных теоретиков, сегодняшних, вчерашних, древних, злых, хороших… - Он наморщил лоб, при этом взгляд геолога упал куда-то вдаль, и я увидел в этом человеке одного из тех, ушедших в омут катастрофы, обитателей Кавказа, со своих вершин способных видеть мощь Востока и внезапность Запада, живущих на вершине мира, пусть и не способных что-то изменить, но помогающих советом проходящим путникам. – Все в мире связано, и эта связь взаимна. – Произнес геолог. – Если б мы когда-то не пришли к инфледам, то сейчас инфледы не вернулись бы, чтоб уравнять счет. Я не знаю ничего об этих существах, чего не знаешь ты, но вижу, как биолог смотрит на инфледа, и как тот бросает взгляд в ответ. Они враги, хотя, возможно, и не понимают этого сознанием.
- А что, мы, значит, не враги?
- Мы – нет.
- Ты интересно рассуждаешь. – Прозвучал вдруг из-за наших спин знакомый голос. Это был Егор. Перепугавшись поначалу, я заставил сердце успокоиться. Геолог в тот момент еще не знал гробовщика, и, разумеется, подумал о плохом (о том, что Джанк таки решил закончить следствие насчет экспериментов в ГеоТЭС), однако, я успел остановить приятеля от нежелательных поступков.
- Все нормально, это мой знакомый, – произнес я тихо, - я около месяца назад его упоминал, когда мы говорили о габонцах. – а затем потратил время, чтобы рассказать про то, как мы с гробовщиком вели беседы и какие выводы насчет инфледов сделали. На середине повести геолог оборвал меня:
- Конечно, я предполагал, что нападения инфледов и пиратов как-то связаны, но не так явно же! Ты почему мне раньше не сказал об этом? – Глянул он с укором на меня.
- Так, ты не спрашивал… и вообще, упоминал, что не особо этим увлекаешься. К тому же, времени, сам помнишь, не особо-то и много было.
- Ладно… Ну, а сколько зафиксировано операций, походящих на совместные? Здесь что-то не стыкуется. Инфледы – всяко не изобретение Кольца. Те слишком, извините уж, обделены учеными умами.
- Десять явных совпадений. – За меня ответил гробовщик. – Да, тоже сомневаюсь в этом. Но пиратам и необязательно их было создавать. Инфледы тыщу лет могли существовать на глубине, скрываясь в зарослях подводных джунглей и коралловых пещерах… много неизведанных районов мирового океана существует и сейчас. Но вот использовать…
- Исключено. Пираты не располагают масштабными программами исследования глубин, как миссия «Океанариум», к примеру. Даже мы пока что не нашли, где прячутся создания.
- Вы слишком хорошо думаете о нашей разведке, уважаемый. Я – гробовщик, и не могу при всем желании назвать даже количества имеющихся у противника боевых единиц крупного тоннажа. Что уж говорить об уровне ученой мысли… мы связаться-то с Кольцом не можем до сих пор.
- И все же, глядя на их корабли…
Короче говоря, начав дискуссию, Егор и Боря моментально позабыли обо всем на свете. Я мог просто слушать их и поражаться ауре энтузиазма, чуть ли не физически сформировавшейся вокруг жестикулирующих, восклицающих и что-то чертящих на влажном от прибрежных волн песке людей. И хоть они пока что даже не приблизились к причине, побуждающей инфледов вылезать из-под воды, внимание присутствующих все чаще и чаще стало останавливаться на Егоре с Борей.
Этому способствовало то, что постепенно опыты Эмиля становились все однообразней, а лицо его – скучней. Сидящий в сфере образец конкретно не желал сдаваться и хоть как-то реагировать на действия ученого. Толпа, которой надоело зрелище зеленых, голубых и желтых вспышек, либо расходилась, либо продолжала слушать, но уже – других ораторов.
- Борь… слышь… - Я оторвал приятеля от спора, раскалившегося между собеседниками за последние минуты до такого состояния, что почти все присутствующие теперь смотрели лишь на них. – Пора нам, ну!
- Еще немного. – Отмахнулся он.
- Эй, парень… лучше бы сейчас нам остеречься.
- Две минуты. – Выставил ладонь геолог.
Но и по прошествии пяти минут все продолжалось в том же духе. Даже гробовщик, заметив мой порыв, стал отвечать короче и все больше уходил от продолжения дискуссии. Не знаю, что нашло на Борю, никогда не замечал за ним настолько мощного желания поставить точку в теме.
Я уже аж дергал друга за рукав, без всякого стеснения вещая свои просьбы параллельно разговору, и какой-то из зевак даже попробовал меня одернуть, мол, не прерывай беседу интересную. Я глянул на него испепеляюще и снова стал зудить над ухом Бори. Наконец, геолог успокоился, позволив возвратить себя в реальность.
- Что-то я заговорился. – Произнес он. – Ладно, мы пойдем. Удачи вам, Егор. – Геолог развернулся, чтобы двинуться от берега, но, к сожалению, за эту ночь нас угораздило попасть под черный час удачи дважды. Словно наблюдая дежавю, я обнаружил черные фигуры в камуфляже, незаметно окружившие нас во время всей этой дискуссии. Однако, против ситуации у выхода из ГеоТЭС, на этот раз мной с Борей увлеклись не Джанковы ребята, а сотрудники СС.
Впервые я почувствовал серьезное различие в работе этих двух структур. Не говоря ни слова, люди в форме сузили кольцо так, что мы оказались на совсем уж малом пятачке, и приказали двигаться вперед.
Насколько мне известно, командиром этих молчунов был сам Данила Чернышев, начальник прикомандированной к рабочим группы СС, подполковник и, по слухам, исполнительный, а так же очень ответственный человек. При ином раскладе дел подобный факт обрадовал б любого, только вряд ли охраняемый конвой был предназначен для какого-нибудь супер-важного задания, где без моей персоны ну, никак не обойтись.
Короче, отвели нас под арест, по всем понятиям. Я даже и не знал, что в лагере есть эти маленькие тюрьмы, переделанные из фургонов-вездеходов, их, наверно, привезли с собой эсесовцы. Сквозь маленькие зарешеченные форточки под потолком не видно было даже звезд. Там козырьки такие, специальные, не знаю, правда, для чего. Наверное, как раз чтоб дух моральный из преступников вытягивать. Кто ж долго проживет без звезд?
Ну, вот мы и сидели. День, потом другой. Еду давали вовремя, да и удобства всяческие в кузове имелись. Но наружу не пускали. Днем фургончик раскалялся, становилось тяжело дышать, а ночью приходилось стаскивать кровати, накрываясь парой одеял. Не все предусмотрели все-таки тюремщики. И поделом мне, нарушителю. Вот только, Борю-то за что? Он вообще не виноват, по сути.
Я не раз пытался объяснить охраннику произошедшее, прося его хотя бы ненадолго выпустить, дабы прочистить легкие, но тот отказывался, говоря, что на допросе я смогу все высказать.
Допрос произошел на пятый день. Он оказался донельзя скупым и даже, в некотором смысле, бюрократизированным. В комнате с тремя столами, куда меня привели ранним утром, находились три похожих человека в штатском. Первый задавал вопросы, совершенно очевидные, и я, не видя смысла врать, давал на них ответы. Рядом с ним сидящий парень с ноутбуком тщательно записывал мои ответы. Третий тип в костюме говорил «допрос начать» и «хватит». Данные слова являлись знаками к началу и концу приема. Вот и все. Ни лишнего сказать, ни попросить чего-нибудь, мне не давали. Все вопросы эти люди игнорировали, изредка лишь успокаивая мягким предостережением. Когда я слишком уж навязчиво пытался настоять на Борином освобождении, тот, что был третьим, произнес:
- Спокойно, гражданин. Уверен, вы бы не хотели, чтобы до Евгения Стального ненароком дошел слух… - Тут он вдруг замолкал, предоставляя мне додумать самому, что там за слух еще они в СС хотят пустить и как это заденет Серого.
Так миновало два допроса…
Все же, я свалял такого дурака! Настолько по-дурацки сделать дело… этого ли ожидал Можайский, поручая мне задание? Спасательная Служба наравне с гробовщиками засекла проникновение в электростанцию, а после, по своим каналам, выяснила у ГБ подробности. Контейнер наш нашли, отрыли, сопоставили все факты, выложив на стол их перед Джанком. Ну, а тот что мог поделать? Разумеется, все рассказал. Расследование прошло мгновенно, виноватых (всех, включая даже курьера, доставившего контейнер) вычислили, и теперь готовые к отправке выводы уже хранились в базе данных СС.
Все это, конечно, я узнал уже потом. Однако, догадаться о произошедшем можно было и томясь в железной камере без капли информации.
Спустя еще неделю, ничего не объясняя, мне вручили предписание, в котором говорилось, что Некрасов И. И. с этих пор считается освобожденным от ареста, но отныне не является руководителем работ, и что ему необходимо сим же днем сесть на Пиранью Эпсилон под бортовым номером 404 и прибыть на новое место назначения, в город Безымянный. Все дальнейшие инструкции – по прибытию.
Борю же и вовсе просто отпустили. В тот же день. Наверное, его участие в эксперименте было сочтено случайным, совершенным под моим влиянием. Во всяком случае, я говорил геологу, чтоб он настаивал на этой версии событий. Может, поругает кто-то там его с начальственных высот, лишит очередной ненужной премии, но в целом – для геолога ничто не предвещало сильных неприятностей.
Мы попрощались, и при этом каждый произнес куда как больше ценных слов, чем слезных фраз и сожалений. Но в итоге все-таки пришлось пожать друг другу руки, разойдясь в две разных стороны.
Он, Боря, продолжал нести знамена ГеоТЭС, ведя их установку по уже спланированному маршруту и прекрасно зная, что ждет впереди, надеясь лишь на то, что времени и сил окажется достаточно для завершения работ.
А вот меня ждал омут неизвестности.
В смущенных чувствах я покинул лагерь, не оглядывая даже напоследок зону разработок. Мысли о последствиях, которые могли сказаться на зачинщике всей этой кутерьмы, не покидали вашего покорного слугу. Хотя… конечно, Серый справится. Ну, что ему – великому ученому – какой-то там эксперимент, не из таких проблем выкручивался Серый. Он незаменим, Стальной в итоге все равно простит, забудет. Поругает для начала, но потом закроет на проделки экспериментатора глаза.
Я зашагал быстрее.
Субмарина мерно колыхалась на волнах, когда я вышел к берегу. Из люка высунулся Петр Пересмешников (из памяти мгновенно всплыла эта полная энергии и обаяния натура), помахав рукой. Вот совпадение! А может, и не совпадение. Мир, все же, тесен.   
Лишь уже спустившись в люк на половину корпуса, я проводил прощальным взглядом металлический цилиндр ГеоТЭС. Что изменилось в нем с тех пор, как мы все это начали? Нет, я не о конструкции самой электростанции, она достаточно удачна, и не о машинах, устанавливающих гигантские детали в пазы. Чувствовалась перемена на совсем ином, житейском уровне. И вскоре я ее заметил.
Под миниатюрным козырьком электростанции, прицепленные к бортикам, висели два гнезда. Из одного даже торчало любопытное лицо птенца, чей писк, едва заметный даже в утренней тишине разработок, и навел меня, наверное, на мысль об обжитости. Всего неделя миновала от конца работ над этим кратером, а предприимчивая семейка уже позаботилась над оборудованием жилища под защитой станции.
Поняв, в чем дело, я вздохнул и тихо улыбнулся. Все-таки, природа приняла нас, и она на нашей стороне. Пусть Центр ограничивает Серого и не дает ему осуществить иные из задумок, это временно.


;
Глава 8. Серебряный кашалот.
 
- Не, ну, шо ти делаешь, цыпленок фаршированный, пиндосская ти рожа. Це ж не честно. Ти ладьей уже ходил, теперь нельзя с ней рокировку делать. Не, ну, поглядите на него, а! Еще лыбится. Переходи давай.
- Нормальный ход. По правилам, которые известны мне, до рокировки только короля нельзя передвигать.
- Да это же чушня, не, не, переходи.
- Переходить через дорогу будешь. Просто ты признать не можешь, что не тебе со мной тягаться в шахматах. Вот и придумываешь отговорки разные.
- Ти правила весь час поршуешь! Никакого проку от такой игры.
- Да ничего не нарушаю я. И вообще, играть на чувствах – тон плохой. Ты лучше эти навыки по назначению используй. Вон, стоял же конь. Чего ты не пошел? Такой хороших ход профукал.
Фразы долетали из жилого уровня, в который я уже с минуту как пытался втиснуться. Чтобы достигнуть нужных мне кают, необходимо было миновать машинное и грузовое отделение, и если с первой частью у меня заметных трудностей не возникало, то отсек для перевозки грузов оказался оккупирован громоздким ящиком, так, что пройти вперед возможно было разве как вдоль стеночки, чем, собственно, сейчас я занимался, став невольным слушателем перебранки игроков. То был не ящик даже, а какая-то большая сфера… Неожиданная мысль появилась в голове на полпути. А если это – то устройство, куда спрятали инфледа? По размерам-то подходит. Фу, нет, прочь такие жуткие догадки. Чтоб так близко находиться к этой гадости…
И все-таки, я заглянул под накрывавший сферу тент. И тут же опустил, в два раза ускорив темп передвиженья к выходу. Под тентом был действительно тот самый агрегат. Я не успел заметить существо через прозрачное окошко сферы… но и не особо-то хотелось.
- Мат! – Воскликнул тот, который обвинял соперника в неверной рокировке, и сейчас же запротестовал опять. – Ни, так не робиться! а… орясина! Забыл про пат.
- Не пат. Ты можешь продолжать. Играем.
Наконец, я выбрался из грузового помещения. И как здесь Пересмешников так быстро просочился? Как вообще такой тяжелый груз не потопил Пиранью?
Петр Пересмешников сидел на возвышении второго яруса, следя за ходом шахматной игры с глубоким интересом. Сами игроки мне были незнакомы. Первый – человек в тельняшке и бандане, тот, что восклицал, сидел сейчас, нахмурившись. В одной руке он держал занесенную над шахматной доской фигуру, кисть второй руки сжимала маленькое блюдце с чем-то белым и мясным, нарезанным кусочками. Второй был полной противоположностью – в рубашке, толстый и счастливый, он с улыбкой наблюдал за шахматой, как кот следит за рыбкой.
- Я, пожалуй, зроблю так. – Сказал тельняшчатый, переместив слона на пол доски. Его рука, освободившись, тут же потянулась к блюдцу с белыми кусочками, но замерла на полпути. – А может, и не зроблю. –  Выставил он руку над доской.
- Ход сделан. – Безразлично улыбнулся полный. – Ладно, можешь изменить его. – Махнул он на тельняшчатого. Тут активный Пересмешников заметил мой приход.
- Аа, господин Некрасов, здравствуйте, товарищ, и добро пожаловать на борт нашего маленького судна. – Оба шахматиста тут же обернулись на меня и, позабыв о партии, приветливо протянули руки.
- Я Сашко. – Тельняшчатый изобразил широкую улыбку.
- Гена. – Поздоровался второй.
- Технический отдел? – Осведомился я, заметив при ближайшем рассмотрении на рукаве его рубашки специальную нашивку, прикрепляемую всем сотрудникам НИИ Кожевникова.
- Приходилось. – Сдержанно ответил полный человек. – Но вообще, я многими вопросами заведую.
- А что на судне делаешь? – Невольно я пропитался уважением к соратнику. Не так уж часто в наше время встретишь брата техотделовца, мы нарасхват по всей Евразии.
- Доставка груза. – Гена, видно, не хотел в подробности вдаваться. Я, конечно, понял, о каком грузе речь идет, но комментировать не стал. Работает человек и пусть работает. Я знаю, что такое государственная тайна, и хотя недавно пойманный инфлед ни от чьего внимания на разработках не укрылся, и, наверное, любой теперь знал даже самые мельчайшие подробности исследования Эмиля, все-таки, секретность есть секретность. 
 - Как-то необычно тут у вас. – Сказал, присаживаясь, я. - В подлодке – никого почти. Три человека на одну Пиранью… или я кого-то не учел?
- Ти майже прав. – Откликнулся Сашко. Он все-таки добрался до своей тарелки, и сейчас жевал продукт, облизывая пальцы. – Тут – четыре члена экипажа. Ти став пятым. А окроме нас еще пилот есть, он щас там, готовит лодку к старту. – Указал рукой куда-то в нос Пираньи он.
- Выходит, на подлодке только трое флотских. – Заключил я. – Странно. Как вы управляетесь со всем… На старом прототипе плавали командами по десять человек.
- О, это очень просто. – Петр свесился с второго яруса и вскоре оказался на полу. – У нашего пилота редкостный талант, он может, впав в особый резонанс, соединиться с разумом подлодки и вести ее, как будто сам несется сквозь глубины океана… Что ты на меня так смотришь? Я серьезно. Сам спроси, когда Мигель закончит показатели настраивать.
- Мигель? Контр-адмирал Мигель Оттоу?!
- Он, родимый. Ты откуда знаешь? Аа… в той экспедиции вы ж вместе плыли. Ну, тогда тебе попроще будет свыкнуться с той истиной, что боги моря существуют, и они хранят нашу Пиранью. Главное – не спорь с ним о Зеленых островах, иначе лодка может на весь день остаться вообще без управления. – При этом Пересмешников не улыбнулся даже, словно допускал всерьез, что опытный пилот, пусть даже увлекающийся мистикой, оставит судно ради разговора без присмотра.   
Экипаж Пираньи оказался доброй и простой в общении компанией. Не слишком, может быть, серьезной для работы на подлодке, но вполне уверенной в успешности своих деяний. Из дальнейшего расспроса я узнал, что субмарина вскоре отправляется, и что такие рейсы, в принципе, для них вполне обычны. Пересмешников, к примеру, пару месяцев уже так точно плавал по заданиям, начав еще аж с одного из экспериментальных экземпляров новой субмарины.  Он рассказывал про потрясающие качества подлодки, про необычайные экскурсии вглубь океана.
Петр мне поведал, как под явно сфабрикованным предлогом теста некоторых качеств новой разработки техотдел направил их в район Срединно-Атлантического хребта, туда, где он поднялся над водой, и экипаж часа четыре наблюдал за огненным материком, очерченном кровавыми потеками ветвящейся по склонам лавы и укутанным гигантским серым облаком. Там, средь рокочущих уступов, провонявших серой, собиралось нечто жуткое, готовое к мгновенному удару, дабы уничтожить многое из все еще живущего. Но это был пока что спящий монстр. Люди начали шептаться о каких-то трех шагах, однако, данные суждения пока не выходили за границы слухов и легенд. Услышал кто-то что-то от кого-то, понял для себя по-своему, сказал другому, и поехало. А в чем там дело и что значат эти странные шаги – никто не знает.
Я, однако, для себя подметил явную активность Серого. Работает ученый, молодец, не устаешь удивляться, как он успевает столько делать сразу.
Через час задвижка люка отворилась, и в жилом отсеке показалась голова Мигеля.
- Что-то изменился ты. – Сказал он мне вместо приветствия. – Здоровый больно стал. – Я улыбнулся и пожал плечами. Вновь увидеть я пилота, честно говоря, не ожидал. – Так, ладно. Эй, народ, кончай сидеть. Давайте, собираемся. Сашко, сходи в машинный, присмотри за силовой и генератором. А то я этой новой технике не очень доверяю что-то. Слишком уж высокий КПД она дает, не верится мне… Пересмешников, со мной. Вань, если хочешь, тоже присоединяйся. В рубке места хватит. – Все повскакивали, только Гена продолжал сидеть, облокотившись о подушку. – Господин заведующий складом, если вы намерены опять бездельничать, то я…
- То вы? – Прервал толстяк пилота, глянув на него с немалым интересом.
- Ничего не сделаю. Но рассержусь. – Развел Мигель руками.
-  Ну, тогда я постараюсь чем-нибудь занять себя. Определенно. Чтоб не рассердить… Расслабься, друг эстонец. Ты прекрасно водишь, но, как капитан ты никакой. И звание тут не поможет. Извини, если обидел.
- А… - Махнул рукой пилот. – Ты прав. Но что поделаешь. Двух капитанов больше на один корабль нельзя. Сказали, экономить нужно офицеров. Хорошо еще, что у меня такая смирная команда.
- Вечная нехватка высококвалифицированных кадров. – Покивал толстяк. – А что поделаешь? Я сам работаю на трех различных должностях. Ну, ладно, так и быть. – Привстал он. – Слазаю в багаж, хотя, уверен, что там все нормально. Но учти. Застряну – сам будешь потом вытаскивать. – Он сделал вилку пальцами. Я, пользуясь возможностью, спросил.
- Как вы вообще туда смогли инфледовскую сферу запихнуть? Не через люк же. – Гена с подозрительностью покосился на меня.
- Объект был установлен через специальный грузовой люк. – Первое он слово подчеркнул, как будто бы прося меня не раскрывать секретов груза. – Честно говоря, я сам не понимаю, для чего. Намного проще было бы доставить эту штуку кораблем или на поезде. Зачем такие трудности…
- Секретность, может быть? – Предположил я.
- Может. – Тут же стал еще скупее в объяснениях мой собеседник. – Ладно, я пойду. Удачного вам старта. – Перед выходом, однако, Гена не забыл сложить и аккуратно поместить на полочке коробку с шахматами. Койку, где сидел, он тоже подравнял, расправив складки покрывала. Аккуратный человек, однако.
Наконец, Мигель отвел меня в святая всех святых – пилотскую кабину (или рубку управления, что, в принципе, одно и то же). И сказать, что это помещение было просторным – значит, ничего, на самом деле, не сказать. В сравнении со всеми прочими отсеками пилотская кабина оказалась несравнимо велика. Представив внутренности лодки, можно было бы увидеть помещения Пираньи в виде клизмы, задней частью выходящей в нос, а носиком – к машинным отделениям. Покрытые полусферическим по своей форме хрусталем, наполовину стены рубки состояли из обзорного стекла. Другая половина (нижняя) напоминала раковину. В центре находился жемчуг кресла управления, под ним к самому носу распростерся розовый язык какой-то установки. Из-за этого под языком имелось место, где располагалось кресло номер два, с обзором на три монитора. Там уже возился Петр Пересмешников, включая операционную систему.
Подойдя к жемчужине, Мигель привычно плюхнулся в пилотское сидение.
- Тебе придется вообще-то постоять. – Сказал он мне. – Держись за поручни на всякий случай. – Я последовал совету. Вид из-за «окна» – двоякое изображение подводной мути и синеющего неба (полусфера на две трети находилась под водой) – изображал береговую линию. Отсюда не было заметно разработок, словно я пытался разглядеть высотки зданий из-под моста.
Подлодка, кстати, оказалась удивительно сухой. Когда я в прошлый раз плыл на Пиранье, в атмосфере постоянно ощущались влага и давление, а здесь – как будто и не субмарина, а родной дом в Безымянном. Впрочем, может быть, пока что мы не под водой, а трудности потом начнутся…
Как заправский летчик из крутого фильма, угнездившийся в жемчужине пилот стал поворачивать какие-то конфорки, щелкать рычажками… обожаю наблюдать за этим. Непонятно ничего, но выглядит эффектно.
Наконец, Мигель схватился за штурвал.
- Команда – погружение. – Сказал он сам себе. Вода немедленно надвинулась на борт. Почувствовав, как падаю вперед, я ухватился за периллу. – Ничего, держись, - Мигель, не оборачиваясь, угадал мою проблему, - временный конфуз. Я чуть переборщил, взял слишком уж высокий дифферент. Привычка. – Судно падало вдоль дна, достаточно рискованно на мой взгляд близко от земли, но у пилота был свой опыт, так что оставалось лишь смотреть безумными глазами на стремительно проносящиеся мимо нас подводные булыжники и ждать, не мог ведь он все время так нестись.
Пиранья Эпсилон разительно по всем характеристикам превосходила предыдущий образец. Такой маневренности я даже теоретически не мог предположить, пожалуй, коренные обитатели глубин не все могли с ней потягаться в салочках. Представив себе салочки Пираньи и инфледа, я невольно усмехнулся. Никогда не видел, кстати, как они передвигаются в воде.
- Вот ты смеешься, а когда я в первый раз за руль сел, чуть, пардон, от страха не обделался. – Пожаловался парень, разворачивая лодку влево. – На американских горках я не ездил, но уверен, ощущения похожие.
- А кстати, где у вас тут это самое? – Спросил я к слову.
- Это что? Гальюн?
- Ага.
- По коридору, сразу за жилым отсеком, справа. Но советую особо не частить с походами туда.
- А что такое?
- Засосет.
- Смешно. – Я улыбнулся.
- Разве? Хм… а вот погибший командир шотландской лодки Шлях Адольф совсем чего-то не улыбчив был, когда прилип тем самым местом к фановой системе. А потом… - Но что было потом с неведомым мне капитаном, так и кануло в историю. В тот миг, когда Мигель вдыхал очередную порцию воздуха в грудь, чтобы продолжить свой рассказ, его прервал сидящий снизу Пересмешников.
- Товарищ контр-адмирал, Семен Семенович явился в гости. – Подал голос Петр.
- Шутишь! – Обратив взгляд на радар, Мигель внимательно его исследовал. При этом лодка накренилась вбок, начав съезжать куда-то в сторону «большого» океана. – Ой. – Пилот немедленно вернулся к управлению и вывел субмарину из гигантской впадины. Затем нажал какую-то из кнопок, и изображение на маленьком экранчике локатора окрасилось цветами. – А ты прав, действительно, Семен пожаловал. – Кивнул Мигель.
- Какой еще Семен? – Не выдержал я, наконец. Ответом послужил протяжный гуд, похожий на сирену проносящегося поезда. От неожиданности я присел. И тут же над Пираньей пронеслась огромная серая тень. Могучий хвост махнул перед кабиной и животное пошло на разворот.
- Семен Семенович биологически является одним из редких представителей почти исчезнувшего в катастрофе вида. Сеня – синий кит. – Мигель поддал газку, и лодка нагнала прекрасное создание. Он специально снизил скорость, проплывая мимо титанического тела, чтобы я смог оценить размер и красоту животного.
- Я думал, что они поменьше… - Я прилип к прозрачной оболочке субмарины. На меня уставился добрейший глаз, в котором явственно читалась мысль.
- Уцелели только самые могучие их представители. Сам понимаешь. Жизнь китов обязывает их все время подниматься на поверхность, а в условиях чудовищных штормов нужна порядочная масса, чтобы не быть выброшенным на какие-нибудь скалы. Сеня – классный парень. Он нас спас однажды. Я тогда еще не очень с новым прототипом лодки управлялся, ну, и угодил на мель. Все, думаю, провалено задание. И тут в корму нам что-то ка-ак упрется! соскочили, слава Нептуну. А Сеня нас с тех пор преследует. Когда свободное есть время, я играю с ним… эм… в догонялки.
- Врете вы все! – Возмутился Пересмешников. – Вот, вечно вы, товарищ контр-адмирал, придумываете. Мы сами с мели соскочили, а Семен Семенович вообще спустя минут пятнадцать появился.
- Ничего ты, Петька, не понимаешь. Он толкнул нас, а потом отплыл, стеснялся потому что. – Наставительно сказал Мигель.
- Конечно. Вот, всегда так. Труд реально постаравшихся всегда в тени досужих вымыслов. А я, между прочим, целый день тогда корпел, рассчитывая угол приложения. – Пожаловался Пересмешников.
Кит снова вырвался вперед, победно загудев. Достав из рюкзака свой фотик, я навел машинку на кита и сделал пару снимков.
- Кажется, он что-то говорит. – Я улыбнулся.
- За собой зовет. Играться хочет. Видишь, солнышко как светит, вот Семен Семенович и разрезвился. – Пояснил Мигель. – Ты, кстати говоря, давай, рассказывай, как жизнь и все такое. У меня к тебе полно вопросов, еще с прошлой нашей встречи. – Вспомнил он, включая вновь форсаж. Я почему-то в этот миг представил, каково сейчас ведущему проверку груза Гене и следящему за состоянием машин Сашко. Вот, у меня перилла есть хотя бы, чтоб держаться, да и то, едва стою, а там я что-то не заметил никаких перилл. Хотя, наверное, за месяц плаваний привыкнешь не к такому.
- Многое произошло… ты задавай конкретные вопросы, я отвечу. – Произнес я.
- Ладно. Расскажи тогда об этих существах. Инфледах. Это правда, что они способны по земле передвигаться как пантеры и даже летать? у них вообще есть легкие? и сколько? говорят, что обезьяны могут выворачиваться наизнанку, жуть, конечно, но, возможно, даже тут есть доля истины? а что они едят?..
Короче, через пол часа он вытряс из меня, переиначив на свой лад, такую уйму информации, что можно было сочинять новый ужастик об огромных тварях из глубин, которые хотят сожрать все человеческие волосы (по мнению Мигеля это – самая приятная часть тела человека для питания инфледов), выпить кровь и оторвать (опять же, по неясной до конца причине) уши.  Честно говоря, пилот, наверное, придумал даже больше, чем услышал от меня. Но он был так доволен, что я не рискнул прервать своими комментариями это торжество.
Тем временем, немного пропетляв вокруг Пираньи, синий кит Семен уплыл куда-то восвояси, на прощание махнув нам длинным плавником.
- Удачного пути! – Махнул ему Мигель. – Так… что там про оружие инфледов? Я так и не понял. – Обратился он уже ко мне. – Ведь, это же иные существа, чужой нам разум. Извращенная натура несомненно породила или конструирует сейчас особые приспособления.
- Да, ничего они не конструируют. Кто с арматурой, найденной в руинах затонувших городов, кто с камнем, а обычно обезьяны вообще не носят при себе оружия. – Развел руками я. Пилота безнадежно было убедить в обыкновенности вселенной. Но попытка все-таки не пытка.
- Ты же сам сказал, что странно выглядят все эти нападения. Спланированы точно. Неужели у инфледов нет приспособлений специальных? Как они такие повреждения портам и докам наносили?.. Слушай, может, это бомбы? Просто, вы не замечали, потому что против человека обезьяны только врукопашную идут.
- Есть экспертиза… - Монотонно начал я. И тут раздался гонг сирены.
- Пуск торпеды! зафиксирован на шесть часов и пять минут. Маневр уклонения, быстрей! – Воскликнул Петр Пересмешников, и тут же забубнил в динамик. – Боевая тревога, боевая тревога, экипажу по местам. – Мигель мгновенно перешел от разговора к делу. Он одним движением направил лодку вправо, и Пиранья ринулась куда-то вниз, проваливаясь в бездну. Я едва смог удержаться, и сейчас почти висел, держась за хрупкую перилку.
- Что еще за черти в тихом омуте… - Пробормотал Мигель.
- Подлодка неизвестной комплектации. Локаторы ее не засекли. – Оправдывался Петр. – Но идет довольно медленно. Нам нет нужды вступать в бой, можем, маневрируя, уйти.
- Так и поступим. – Утвердительно кивнул пилот. Нажав на кнопку связи, он отдал приказ. – Сашко, дай полную загрузку в двигатель. – Услышав положительный ответ, мужчина тут же надавил на ручки, и Пиранья ринулась вперед.
- Похоже, отрываемся… Фиксирую повторный пуск!
- Да вижу, вижу… - Бормотал пилот, орудуя штурвалом. Мы проделали еще один сложнейший разворот, но в этот раз, похоже, у торпеды было меньше шансов.
- Видели его? Вы видели его? – Почти шептал, стуча по клавишам, Петя. – Это же совсем не наш. Серебряный такой и толстый, словно кашалот.
- А у него случайно сферы сверху нет? – Спросил я, чувствуя, как сердце тяжело колотится в груди.
- Откуда знаешь?
- Мы у скандинавских берегов издалека подлодку типа этой видели. Ну, не берусь сказать на сто процентов, но за кашалота я ее вначале принял.
- Это та, которую мы всю дорогу обсуждали? – Встрял Мигель. Одной рукой пилот держал штурвал, другой водил по монитору, выбирая данные для нового маневра.
- Да.
- Как плохо… - Произнес задумчиво Мигель. – Она куда быстрей, чем кажется. – И в подтвержденье этому сейчас же снова подал голос Пересмешников:
- Противник набирает обороты. Может, погружение?
- Нет смысла. – Отмахнулся командир. – Придется в бой вступать.
- Самоубийство. – Констатировал факт Петр. – Мы, по сути, безоружны. Магнитная ловушка бесполезна, если нет второй Пираньи. Предлагаю завести противника на мель.
- Есть смысл. – Изменил решение Пилот. Очередной опасный разворот прижал меня к стене. Подлодка ринулась обратно, огибая по дуге серебряного кашалота. Новая торпеда все же зацепила малость борт, но корпуса Пираний сделаны из прочного титана, и обшивка выдержала. Лодку, правда, так тряхнуло, что я выпустил перилку, грохнувшись на пол. Рука сейчас же запылала адской болью. Я схватился за ушибленные пальцы, приподнялся и в подобном скрюченном состоянии стал ждать, что будет дальше.
Субмарина каждый миг все ближе подходила к берегу, рискуя оказаться попросту прижатой к этому препятствию. Я вдруг подумал – что, если взять и банально выскочить на сушу? Разве вражеская лодка станет нас преследовать, раскрыв свое инкогнито? Хотя, и так противник начал отставать. Вначале кашалот шел справа сзади, по глубокому фарватеру ведя нашу Пиранью, но потом, скорей всего, прибрежное мелководье расширилось, и лодка окончательно от нас отстала.
- Кажется, оторвались. – Прощебетал из-за панелей Пересмешников.
- Не радуйся. Там, впереди, порты заброшенного города, и если враг об этом знает, он там будет ждать нас. – Осадил Мигель. Потом он развернулся и с сочувствием спросил. – Ты как там, Вань?
- Терпимо. – Посмотрев на кисть, я обнаружил небольшую опухоль на пальцах. – Руку малость повредил.
- Сходи в жилой, там есть аптечка. Пусть тебя осмотрит Гена, он умеет. И давай быстрей, пока что мы идем на малом, но потом начнем прорыв, тогда опять качать, возможно, будет.
- Может, мне тогда в жилом отсеке и остаться? Там хоть есть, на чем сидеть. – Я тер ушибленные при падении коленки.
- Нет, не стоит. Лучше здесь побудь. – Мигель махнул рукой, указывая вдаль. – Сейчас, наверное, мы остановимся вон там. Тогда соорудим тебе сидение. – На это я пожал плечами, мол, ты капитан на корабле – тебе решать, как лучше. Ковыляющей походкой я покинул рубку.
Гена оказался неожиданно спокоен. Он степенно ожидал, когда утихнет тряска, пристегнув себя ремнями к спинке перегрузочного кресла (их имелось целых пять). Когда я очутился около него и объяснил, что, собственно, произошло, смотритель груза лишь кивнул. Он попросил меня немного подождать с рукой, необходимо было срочно осмотреть на повреждения контейнер. Вместе мы проникли в грузовой отсек, и Гена не протестовал, когда я наблюдал за тем, как он, откинув тент, исследует какие-то замеры на панели сферы. Все равно я знал, что там. И потому, когда шар чуть сотрясся, а из недр прозвучал глухой смеющийся призыв, я принял это без особого смущения, лишь приготовился к возможной обороне. Но контейнер оказался цел и невредим. Инфлед не мог сбежать.
- Похоже, образец в порядке. – Буркнул Гена, на которого из прочного окна смотрели дикие глаза оскалившейся твари. – Вань, подай вон те два ящика, которые подписаны «питание». – Я взял тяжелый дипломат одной рукой, с трудом перетащил его, вручив мужчине. Тот с натугой поднял груз и вставил в специальный паз, нажав на кнопку. Загудел, напомнив мне стиральную машинку, механизм приема. Атмосфера в шаре изменилась. Уловив знакомый звук, инфлед набросился на кушанье, проникшее в его обитель. Эту операцию мы повторили дважды.
Через несколько минут, когда животное закончило кормежку, Гена произнес:
- Так, а теперь почистим камеру. – Он вставил два больших железных шланга в специальные отверстия и крутанул колесико. Жужжание и маленькие пузырьки дали понять, что действо началось. – Ну, хорошо. Пошли. – Сказал мне Гена. – Тут процесс довольно долгий. – Мы вернулись в обитаемую зону.
- Чем-то недоволен наш глубинный гость. Небось, когда приедем, накатает кучу жалоб в Центр об ужасном содержании в пути и тряске на колдобинах. – Я улыбнулся, протянув мужчине кисть, которую ушиб.
- Иван. Я понимаю, интерес кипит в тебе подобно чайнику с водой, поставленному на конфорку, но… гос тайна – тема не для шуток. Понимаешь? Разглашение иного рода информации, порой, способно привести к последствиям, которые тебе и мне, на самом деле, не нужны. Да, это может показаться глупым, но поверь, огромный опыт в данной сфере научил меня следить за тем, что говоришь.
- Я понимаю. – Я кивнул. – Прошу прощения. Считай, что я не видел ничего. – Толстяк взял руку и ощупал аккуратно пальцы.
- Дело тут не в том, кто, что и как увидел. Главное – осознавать ответственность за сказанное. Если ты научишься подобному, проблемы сами исчерпают свой лимит… Рука не сломана. Простой ушиб, но нужно приложить чего-нибудь холодное и зафиксировать на всякий случай. – Он подумал и достал бинт из аптечки, а затем большую ложку из посудной полки. – Пусть пока что так. – Мужчина приложил предмет к опухшим пальцам, обмотав бинтами импровизированный лубок.
- Но об инфледах знают все и ценность информации про одного из них низка. – Я покачал плечами.
- А вот это уже дело Центра и СС. Раз было решено подвергнуть засекречиванию всю информацию касательно какой-либо тематики, на то есть веские причины. – Гена затянул бинт так, что я поморщился. – Готово. – Произнес он. – Можешь возвращаться.
- Я подумаю над этим, обязательно. – Сказал я перед тем, как выйти из жилого помещения.
- Подумай. – Отсалютовал ладонью Гена. Только тут я понял, что хранитель груза не задал мне ни единого вопроса о недавнем нападении, тогда как я засыпал б ими каждого в подобной ситуации. Что это? Он действительно настолько соблюдает конфиденциальность информации, или же в Гене говорит природное нелюбопытство? Впрочем, по нему не скажешь, что мужчина начисто лишен такого чувства. Взять хотя бы интерес, с которым изучал меня он в первые мгновения знакомства.
Собираясь обсудить проблему конфиденциальности с Мигелем, я вошел в кабину, из которой доносилась оживленная беседа.
- …А потом вдруг как шарахнет! Пересмешников кричит, что кто-то в нас торпедами швыряется. Я на педали налегаю и во весь опор несусь прочь от заразы этой… Но проклятый враг нас нагоняет и пускает новую торпеду. Я в тот миг подумал, честно, все, хана! Прием. – Мигель держал в руках большую рацию, в которую и говорил. Подлодка дрейфовала над водой, у самой грани берега, и можно было разглядеть завесу джунглей, распростершуюся слева.
- Как он выглядел? Прием. – Спросил радист на том конце.
- Да, в точности как тот, у Скандинавских. Помнишь, я рассказывал? Серебряный такой, похож на кашалота, и со сферой наверху. Прием.
- Ага! Я так и знал. Уверен, это штатская подлодка! Все следы ведут в Америку. Теперь уж точно… - Слушая переговоры, я лишь покачал с улыбкой головой. Уж если с кем и стоило всерьез пытаться обсуждать секретность и доступность данных, это точно не Мигель. Он разболтает что угодно, поперчив при этом информацию такими сочными подробностями, что через два дня о ней весь континент узнает.
- Ладно. Нам тут нужно дело сделать. - Произнес Мигель, заметив мой приход. – Из командиров все еще никто не подошел? Прием.
- Нет. – Огорченно отрапортовал радист. – Давай, удачи там тебе. Как офицер появится, я тут же доложу. Не совершайте глупостей. Мы вышлем подкрепление. Прием.
- У нас тут срочный груз, Леон. Не выйдет подождать вас, извиняйте. Не переживай, мы справимся. Начальству доложи, конечно. Все. Конец связи. – Нажав на кнопку, парень сунул рацию в паз подзарядки и освободился от ремней. – Как твой ушиб? – Спросил он. Я поднял кисть так, чтобы Мигель увидел творчество Геннадия во всей красе. – Оригинально. – Ухмыльнулся парень. – Ложка… Ладно, ща мы сделаем тебе сидение.
- А Петя где? – Спросил я.
- Спит. Пусть отдохнет немного. Я пока на энергетиках. Нормально, сутки протяну. Потом мы встанем на ночь в безопасной зоне.
Вместе мы открыли люк в стене, попав в кладовку, где имелось множество различных штук, уложенных на полках. В самом дальнем из углов стояло кресло. Вспомнилась картинка из учебника, в которой схематически изображался легковой автомобиль. Точная копия водительской сидушки находилась в кладовой Пираньи.
- Это здесь еще зачем? – Я усмехнулся.
- В данном случае – для ситуаций вроде нашей. Помоги, пролезь с той стороны.
Водительское кресло оказалось тяжеленным. Чтобы вытащить его (используя лишь три руки – одну мою и две Мигеля), утекло минут пятнадцать. Дальше дело стало продвигаться проще. Опустив сидение под рубку, к самому окну, мы закрепили его справа от гнезда, в котором спал сейчас, откинув спинку собственного кресла, Пересмешников. Там оказалась специальная крепежная подставка. Сразу, к сожалению, она не подошла по недосмотру «распроклятых, вашу мать, конструкторов», но пара лишних тросов с фомкой быстро помогли исправить этот недостаток.
Собственной возней мы разбудили Петю. Пробурчав какое-то уж очень нежное ругательство, он развернулся на другой бок и опять уснул.
Спустя час все работы были кончены. Усевшись вновь в жемчужину, Мигель включил усиленное кондиционирование, платочком вытирая пот с лица. Я в свою очередь облюбовал водительское кресло, обмотав живот и грудь ремнями. Впереди простерся бесконечный океан. Наверное, отсюда продвижение Пираньи будет мне казаться еще более опасным.
- Пересмешников, подъем. – Скомандовал Мигель. – Готовься к отправлению. – Он повторил свою команду остальным через подлодочную рацию. Смотритель груза подтвердил свою готовность, а Сашко внезапно заартачился:
- Ну, почекай, начальник. Мне еще доесть немного треба.
-Что?! Какой еще доесть, нам враг на пятки наступает. – Возмутился командир.
- По-перше, не на пятки наступает, а ждет где-то впереди, в других, це ще вообще не факт. А сало кто доест? Никто. От так-то.
- Уши надеру. – Пообещал Мигель.
- Не надерешь. – Парировал Сашко. - Хто слухать, як мотор работает, тады возьмется? Хто предупредит тебя о поломавшихся деталях?
- Аа… - Махнул рукой пилот. – Бессмысленно… Ок. Пять минут тебе. Давай. – Механик уложился в срок, указанный начальником. Наверное, и вправду доедал. И наконец-то лодка снова погрузилась в воду, чтоб продолжить свой маршрут.
- Как ты, конечно, догадался, я не просто так тебя сюда переместил. – Сказал Мигель мне. – Так как серебряного кашалота ни одно из наших средств обнаружения не засекает, остается лишь одно орудие – глаза. Когда мы будем приближаться к порту, я замедлю ход, пойдем буквально возле дна, и очень тихо. У тебя задача – наблюдать за правой полусферой. Обращай особое внимание на утонувшие постройки. Все, поехали. – Пиранья стала ускоряться, и на этот раз я ощутил ее возможности на всю катушку. Под ногами, словно взлетно-посадочная полоса, стремительно мелькало каменное дно. Его усеивала тина, и среди особенно больших булыжников я даже различал так называемых Нептунов – обросшие, как будто бородатые, похожие на голову валуны провожали субмарину грустным взглядом.
Вскоре дно пошло куда-то вглубь. Теперь оно почти на берегу отвесно обрывалось на примерно тридцать метров вниз. А через полчаса Пиранья Эпсилон пересекла границу брошенного порта.
Это был огромный город, из-за наводнения уже наполовину скрытый под водой. Мы продвигались там, где илистое дно почти скрывало субмарину от чужих глаз. Впрочем, наш же взгляд от этого немало пострадал, ведь члены экипажа тоже ничего почти не видели. Мигель вел судно чуть ли ни вслепую.
Справа, слева высились лежащие на дне ржавеющие корабли, полоски пирсов обросли подводными растениями, разный крупный хлам усеивал морское дно. Прожекторы подлодки, пущенные через красный, менее заметный, спектр светофильтра, освещали борт за бортом, борт за бортом. Мы как будто плыли по кровавому бассейну, полному железных трупов. Снизу черной пылью постоянно поднимались илистые тучи, освещая деятельность неких тварей, обитающих в пучине. Что за дикое местечко – думал я, какая же поганая цивилизация оставила все это? Неужели мы? Повсюду надписи на непонятном языке, похожем на какие-то иероглифы, иные из табличек начинали вдруг люминесцировать в луче прожектора.
Один из кораблей был больше остальных в разы. Наполненный контейнерами, он даже не соизволил завалиться на бок. Прямо так, как был застигнут океаном, с недоделанной обшивкой днища, почему-то все еще нагруженный, корабль гордо возвышался на массивных штабелях, прикрученных к бетонному покрытию. Хотя, пожалуй, слово «гордо» тут не подойдет. Из одного контейнера сочилась тоненькой струей какая-то зеленая зараза. На воде уже сформировалось четырехметровое пятно. Гордыня – вот что излучал корабль. Наглая, не позволяющая никому пройти насквозь проклятое препятствие и заставляющая огибать стоящий танкер по внушительной дуге. Будь он хотя бы на боку, Мигель, наверное, рискнул бы проскользнуть вдоль киля. Но не так… махина корабля могла обрушиться в любой момент, пусть даже он стоит в воде.
И мы пошли на крюк. Подлодка двигалась по полностью открытой зоне, здесь нам даже негде было спрятаться. Накручивая все сильней себя с очередной минутой ожидания, я начал видеть подозрительные шевеления и тени. Их я тщательно отслеживал, стараясь отметать ненужные догадки. Но одна фигура показалась слишком подозрительной. Она не двигалась, однако, блеск обшивки был уж слишком новым. Это был один из кораблей, покоящихся мертвыми на дне. Он оказался полон дыр, и я не понимал, что так блестит в проклятом судне. А потом пришла догадка. Сквозь одну из этих дыр и был заметен корпус спрятавшейся там, за мертвой ржавчиной, подлодки.
- Вон она! – Я указал рукой.
- Не вижу. Направление скажи. – Мигель не видел жеста, он был сверху, отгороженный центральной установкой. К счастью, Пересмешников меня мог видеть.
- Два часа. – Сказал он. – Тоже вижу. Серебрится так за бортом, да?
- Всем приготовиться. – Мигель напрягся. – По команде старт я прыгаю. Следить за действиями кашалота… Старт! – Воскликнул почти сразу он. Подлодка так рванулась, что я вжался в кресло от безумной скорости и резкого толчка.
- Он стартовал за нами. – Выдавил я все же из себя, в последний миг заметив, что подлодка дернулась.
- Попробуем уйти через препятствия. – Пробормотал Мигель. Мы закружили в дьявольской подводной гонке. Порт стал многомерной магистралью, по которой несся голубой миниатюрный аппарат, похожий больше не на страшную пиранью, а на рыбу-ангела, за ним огромными скачками, постоянно настигая и промахиваясь, несся серебристый хищник.
Наконец, порт кончился, и берег снова стал мельчать, однако, было слишком поздно. Две торпеды пролетели совсем рядом. Не успеем – понял я.
- Мы не успеем! – Повторил ход мыслей Петр Пересмешников.
- Прорвемся, Петька! – Рассмеялся командир. Он был сейчас на грани, но не оставлял штурвала, продолжая плыть вперед, спасая всех нас. – Как там, в этой песне… 

Я знаю то, что между скал, объеденных водой,
под шапкой спящего вулкана, есть мой край родной.
И даже если океан накроет массой тонн,
Я буду вместе с домом, там, а как – скажу потом.
И даже если край родной в блокаду ввергнет гром,
Я вечность в миг запру собой, а как – скажу потом.

Мигель пел грубо, больше говорил, но в интонациях была такая храбрость и порыв, что окончание мы с ним уже тянули вместе. Разумеется, никто не знал, как дальше, потому второй куплет я допевал в прощальном одиночестве. Совсем недавно сочинив, я и не знал, что он так сильно подойдет к событию.

Нептун ко мне прислал коварный ужас из глубин,
Но он не знал, что меж камней я мерзну не один.
Друзья, возьмемся за штурвал! последним кораблем
свой мир убережем от зла, а дальше как – потом.
Последний остров смел уж вал, мир вод нам незнаком,
Не стой на мачте, прыгай вглубь, а дальше как – потом.

И тут, подобно чуду, мы услышали протяжный гуд живого существа. Вдали мелькнула мощная фигура и направилась наперерез подлодке-кашалоту.
- Сеня! Так и знал, что ты придешь на помощь. – Произнес Мигель, как будто он почти не сомневался в таковом исходе. Синий кит и вправду несся прямо на серебряную лодку. Видимо, заметив существо, сигара приостановилась, разворачиваясь в сторону угрозы. Только, было поздно. Мощным лбом животное ударило в борт лодки. Тут Пиранья снова повернула, и происходящее укрылось от моих глаз. Когда вид открылся снова, я увидел медленно спускающуюся на дно серебряную субмарину. У нее был сильно вмят один бок, из другого же шел пузырями воздух.
- Ну и силища… - Пробормотал я, не сдержавшись. Синий кит победоносно миновал подлодку, и сейчас плыл к нам. Я испугался, что животное и нас, как говорится, под горячий хвост сомнет, но опасения не оправдались. У Семен-Семеныча были хорошие понятия о дружбе.
Мы понаблюдали за подлодкой неприятеля, и, убедившись, что плыть далее она не сможет, двинулись в дальнейший путь. Вообще-то, хорошо бы было взять кого-нибудь оттуда в плен, но кто его поймет, как «этих» выковыривать и сколько там их. Пересмешников пометил место на планшете карты, данным действом мы и ограничились.
- Ты молодец, спасибо, друг. – Мигель без устали благодарил кита, а тот, как будто слушая пилота, величаво плыл около лодки. – Без тебя нам ни за что б не справиться. Хм… - Похоже, благодарственные речи он на этом исчерпал. – Так, надо бы тебя поощрить. Ну, что, сыграем наперегонки? – Пилот чуть-чуть ускорился, и кит взревел, обрадовано поведя широким плавником. Подлодка ринулась вперед! наверное, она плыла даже быстрей, чем убегая от серебряного кашалота. У меня перехватило дух. Зачем так гнать? Еще не отдохнув от первого забега, начинать второй… Миге-ель! Прекрати, зараза – думал я, вжимаясь в кресло. Все это не стоит моих нервов! Но пилот не слышал. Он стремительно летел к воображаемому финишу, забыв о человеческой вселенной. Этот парень в прошлой жизни был, конечно же, кометой. И не он один. Болея за Пиранью, Петр Пересмешников все время голосил, давая разные советы и скандируя подбадривающие слоганы. Один я лишь сидел и думал, черт, когда же это кончится? Когда?! Нет, все, с меня достаточно – решил я, никогда не стану больше плавать на Пираньях.
Разумеется, все это было лишь порывом, необдуманным и полным страха. После я еще не раз садился на борт этого прекрасного устройства, а потом и вовсе получил права на пилотирование. Но в тот момент я перетрусил до того, что после гонки, выкарабкавшись из кресла, подошел к Мигелю и так отмутузил парня, что на целый день Пиранья вообще осталась без пилота. Он простил и понял. Весть об этом маленьком конфликте не покинула пределов субмарины. Честно говоря, с тех пор мы подружились даже больше.
А спустя еще два дня Пиранья Эпсилон достигла Безымянного.

;
Глава 9. Во имя науки.

Огромный выбор разновидностей подводных городов был выдуман за многие века существования фантастики, как жанра творчества. Полет фантазии писателей, художников и архитекторов, порой, настолько живо и естественно сооружал все эти купола, вентшахты, баржи с лифтовой кабиной, всевозможные системы для откачки и рециркуляции воды, что даже инженер со стажем мог поверить – да, возможно и такое. Пусть в далеком будущем, материалов ведь и технологий столь продвинутого уровня пока что не изобрели, однако, не стоит прогресс на месте, может быть, появятся однажды титанические станции с системой замкнутого цикла, гордо возлежащие на самом дне.
Когда Мигель поведал мне о том, что точкой окончания маршрута значится не Безымянный, а организованное около него «подводное сооружение 3014», сознание невольно начало вытаскивать из памяти загадочные образы волшебных башен. Разумеется, я понимал – реальная картина будет резко расходиться с грезами фантастов, но хотелось повоображать, пусть напоследок. И хотя словечко «нерентабельно» всплывало всякий раз контрастной надписью поверх могучих миражей, я долго не хотел открыть глаз, чтобы вместо выдумки увидеть настоящую картину. А когда я все-таки открыл их, так и замер… Город был действительно волшебным. Слева от Пираньи высилась почти отвесная подводная скала, мерцающая в голубом свечении люминесцентных ламп. Под лампами, напоминая о пятиэтажном доме, ровными рядами размещались окна. Слева от жилого сектора гранит украсили чуть выпуклые гермолюки. Судя по их габаритам, эти штуки были предназначены для шлюзования подводных лодок. Чуть пониже из того же горного массива вылезала целая система труб. Одни из них, чуть пропетляв, вонзались снова в грунт, другие опускались вниз и шли уже по дну. Там, между небом и землей, располагались, оседлав протянутую арматуру, сферы и гиперболоиды, спиралевидные и конусообразные постройки. Все это предназначалось явно для научных целей, я отчетливо читал идеи Серого в на первый взгляд довольно хаотичном микромире.
Но такое ведь бывает только в сказке – разум тщательно искал изъяны и не находил их. Грандиозность нового проекта не являлась тщательной подделкой, это было настоящее произведение умов и рук. Очередное доказательство того, что человек не только может выживать, но и существовать в гармонии с вселенной, окружающей его.
Как только мы приблизились к «подводному сооружению 3014», сердитый голос по радиосвязи возвестил о том, что «неопознанное судно с маскируемыми данными обязано назваться и сообщить о цели своего прибытия, не двигаясь при этом с места; в случае же неповиновения…», что будет в данном случае, однако, мы так и не выяснили, так как в этот миг дежурный выключил автоответчик, извинился за системные помехи и сказал, что борт 404 может следовать в док №5, располагающийся в верхнем ярусе. Мигель направил лодку к одному из шлюзов.
Вскоре мы уже вплывали в камеру с двумя гермодверьми, которые стояли вместо задней и передней стенок помещения. Люк за спиной закрылся. Думая, что сразу же начнется спуск воды, я начал с интересом озираться, но примерно две минуты визуально не происходило ничего. Возможно, восстанавливался уровень давления, а может, пропускающие все-таки решили нас обследовать в попытке выяснить, не враг ли мы, замаскированный под дружеское судно. Так или иначе, но в итоге воздух таки стал выталкивать морскую воду, и через еще минуты три ее уровень упал до двух метров. После этого вторая дверь открылась, пропуская субмарину в док.
Пришвартовавшись в узком стойбище, мы, наконец, расслабились. Маршрут был завершен, опасности остались позади. Однако, при попытке выбраться из лодки экипаж постигла неудача. Люк Пираньи так заклинило, что даже инструменты не смогли его открыть. Похоже, краешком задевшая наш борт торпеда все же навредила судну.
Вызвали по связи группу техников. Те повздыхали, повздыхали, да и вырвали люк с мясом. Главный техник, выяснив, что приключилось, только головой качал, дивясь, как субмарина вообще не развалилась после этой стычки. Весь верх лодки оказался черным, краска выгорела, прочные металлы вмялись. Ничего нет странного в том факте, что даже свои не сразу нас признали. После стычки субмарина походила на обугленную головешку. Самым удивительным был факт, что ничего не сталось с лобовым стеклом. Оно хрустальное, конечно, специальное, но все-таки… Короче, чудо, да и только.
С Геной и Сашко я попрощался еще в доке. На их плечи взваливалась тяжкая работа по разгрузке и ремонту судна. А вот Пересмешников, хоть и остался тоже на борту Пираньи, не имел возможности сказать свое «до встречи». Он был очень занят важным делом – Петя спал. Теоретически за это парню предстояло получить взыскание. На практике его даже будить не стали, чтобы вытащить хотя бы из подлодки. Сам проснется… где уж там – на рампах, или при прямо в миг транспортировки субмарины, как судьба положит.
- Это что! Вот, было дело, Петька умудрился дрыхнуть прямо на начальственном приеме. – Отвечал Мигель на удивленные вопросы. – Свойство у него такое – засыпать, когда не надо. И поделать с этим ничего нельзя, как видишь.
Возле выхода из дока нас проверили на паспорта и бортовые документы. Парень в спецкостюме не особо интересовался посетителями. Скупо уточнив формальности, он всунул каждому по маленькой коробочке и сел обратно за свой столик, словно так и надо.
- Это что? – Спросил я у Мигеля.
- Кислородка. Разве ты не знаешь? Мне казалось, что на разработках эту вещь уже внедрили…
- Кислородка? Маска что ли кислородная? – Мы иногда действительно использовали данные устройства, если приходилось устанавливать электростанцию на высоте. Разряженная атмосфера плохо сказывалась на работе мозга. Но уж слишком маленькой для кислородной маски оказалась врученная мне коробочка. Пенал для ручек, даже тот побольше будет.
- Не совсем. – Сказал пилот. – В коробке – шесть таблеток. Там же есть инструкция, сам можешь прочитать. Про маску утверждать не буду, но предназначение, походу, то же самое.
- Выходит, в Безымянном все так плохо, что людей уже медикаментами пичкают? - Я глянул на пилота, уж не шутит ли он? Не хотелось верить в то, что зверь беды добрался и сюда. Домой. Ведь, я был дома.
- Ну, пока народ обходится и без спецсредств. Таблетки так, на всякий случай. Но вполне возможно резкое снижение процента кислорода в атмосфере, если подтвердится версия о трех шагах… - Мигель наморщил лоб.
- Да что еще за версия о трех шагах?! Уже который раз про это слышу, а конкретно ничего так и не понял. – Возмутился я.
- О, это – очень интересная теория. Она гласит о том, что в недрах происходят некие процессы. Из-за них в ближайшем будущем возможен резкий приступ океана, состоящий из всего-то трех шагов. На каждый шаг – от месяца до двух, и еще месяц перерыва между каждым катаклизмом. После этой вакханалии вся суша будет окончательно затоплена. Но самый неприятный, говорят, именно первый шаг. Оставшаяся на поверхности растительность после него уйдет под воду. Кислород, который вырабатывали все эти деревья, перестанет поступать, и вскоре содержание его заметно снизится. Начнется нечто жуткое…
- Вот чушь. – Пробормотал я, даже не дослушав до конца. – Тот грамотей, который этот бред придумал, знает хоть, какие элементы составляют атмосферу в наши дни?
- Совсем не чушь. – Мигель нахмурился. Теория ему определенно нравилась. - А вообще, раз ты такой ужасно грамотный, скажи, как правильно. Давай. - Вздохнув, я посмотрел вперед. Нам предстояло миновать еще немало коридоров, так что, почему бы не потратить это время, дабы втолковать простым понятным языком пилоту кое-что полезное.
- Тебя учили, что деревья вырабатывают кислород… и это верно… лишь отчасти. – Начал я. – На самом деле, в новом мире основная его доля пополняется от извержений. Именно вулканы, те, что причинили столько бед, спасают уцелевших от того, чтобы не задохнуться, выделяя кубокилометры кислорода каждый день.
- Вулканы? – Парень даже прекратил идти вперед, остановившись посреди прохода. – Но вулканы – это ж… пшшш! – Не зная, как сказать, Мигель взмахнул руками.
- Именно. Как ты сказал, вулканы – это пшш. При каждом извержении помимо лавы из воронки кратера наружу поступает уйма всевозможных испарений. Думаешь, откуда на Земле возникла атмосфера? Упреждая твою мысль, скажу, что кислород на нашей маленькой планете появился много раньше, чем любая жизнь (деревья в том числе). А вот вулканы… в те века они имели даже большую активность, чем сейчас, выбрасывая тучи вещества наружу.
Правда, кроме кислорода извержения приносят в атмосферу уйму бесполезных, а в больших количествах и вовсе вредных для людей соединений. Содержание азота в наши дни, к примеру, от былых 78 перевалило аж за 80 процентов. К счастью, многие из газов очень легкие и быстро вытесняются из атмосферы в космос, так что, ситуация стабильна… но ни о каком внезапном спаде уровня чего-то там и речи быть не может до того момента, пока не утихомирятся вулканы. – Я умолк, дав спутнику время обдумать сказанное.
- Но ведь мы как раз сейчас и затыкаем все эти вулканы. – Наконец, сказал он, куда менее уверенно, чем прежде.
- Вряд ли слово «затыкаем» здесь подходит. – Опроверг я. – Мы их контролируем. Нормализуем уровень подачи, избегая лишней агрессивности.
- И все же, кислорода с каждым днем все меньше.
- Дело тут совсем не в этом. Спады и подъемы неизбежны, вот они как раз – и есть последствие исчезновения растительности. Флора регулировала и уравновешивала атмосферу, равномерно размещая газы около поверхности. Теперь все эти массы хаотично мечутся по шарику планеты, разве что над океаном кое-где, у берегов, царит стабильность. – Вновь повисла тишина. Пилот всерьез задумался.
- Я понял! – Вдруг воскликнул он. – Как происходит.
- Ну?
- Все эти извержения… Они и спровоцируют три шага! Кратеры ка-ак бахнут. Океан вскипит, разгневается и пойдет на приступ. – С героическим лицом Мигель обвел окрестности победоносным взглядом. Я лишь испустил повторный вздох. Что взять с него? Легенды, байки – этим он питался. Юный офицер буквально жил за счет фантазий, но он хорошо при этом выполнял свою работу. Мог ли я винить его за то, что еще сотня вот таких же фантазеров станет верить с этих пор в очередной досужий вымысел? Конечно, нет. 
Дойдя до лифта, мы простились. У пилота было новое задание, начальство вызвало его наверх, а я… меня ждал Серый, где-то там, внизу, среди подводных конусов и сфер.
- И все же, если ты найдешь минутку, загляни. – Еще раз попросил Мигель. – О многом бы еще хотелось поболтать. – Так, видимо, заканчиваться будет каждая из наших встреч теперь.
- Конечно, если будет время, обязательно. – Я улыбнулся. Сам я никогда не приглашаю в гости, потому что знаю на процентов девяносто – в тот момент, когда приятель выкроит минутку, чтобы заглянуть ко мне, хозяина не будет дома. Вечно на задании, я так нечасто заходил в свою квартирку в Безымянном, что и не считал ее почти своей. Вот город – это да. Он полностью принадлежал мне, так же, как и я принадлежал ему.
Кабина лифта распахнулась. Я шагнул в нее и ткнул зеленый треугольник. Вниз.

***

- Не понимаю. – Я прильнул губами к кружке, сделав небольшой глоток. Горячий чай приятно заструился внутрь. Вот уже как полчаса мы с Серым праздновали непонятно что.
Я думал, что ученый сразу по приходу станет на меня орать, виня в провале операции и уж, во всяком случае, навряд ли дружески похлопает, как раньше, по плечу. Но я ошибся. Вопреки всему он усадил меня за стол, налил воды в огромный чайник, заварил какие-то особые приятные листочки, благовония зажег зачем-то… словом, сделал все, чтобы создать приятную и расслабляющую обстановку. Я сидел в удобном кресле, словно именинник в день рождения, а Серый подливал горячий чай, и все расспрашивал о чем-то несущественном… Он не касался никаких серьезных тем, как будто потакая правилам восточного или какого-то другого этикета.
Поначалу мне казалось, что все это предрасполагает к тем, решительным, вопросам, на которые я должен был ответить. Про эксперимент, инфледов и так далее. Но Серый и не думал говорить на эти темы. Даже начатый рассказ про вражескую субмарину, встреченную нами в океане, он как-то замял, весь теплый и любвеобильный, словно бы стремящийся к тому, чтоб оградить меня от злых воспоминаний.
– Нет… решительно не понимаю. – Повторил я.
- А? – Ученый, покопавшись в тумбе, положил передо мной пакетик с хлебцами, и, будто, наконец, достигнув некого Фен-Шуя, успокоился, сев рядом. – Ты решительно не понимаешь… дальше-то чего?
- А все. – Ответил я. – Что происходит?
- Как. – Поправил он.
- Эм?
- Первое, что должен спрашивать ученый – «как». Вопрос «что» несущественен и состоит лишь в том, чтобы сравнить одно название с другим. Когда ты спрашиваешь «как», ответ выходит хоть, возможно, и не столь красивым, но намного достовернее, чем если б ты спросил «что».
Например, ты видишь три отверстия в асфальте. Человек простой немедля спросит «что это», и вряд ли сможет дать ответ. Ученый же начнет исследовать – КАК данные отверстия тут оказались. Он заглянет в дырку, он потрогает ее, поймет, что применялся механизм. КАК применялся? Видит наш ученый – все отверстия просверлены совсем недавно, сразу после асфальтирования дороги. Видимо, все это связано. Но КАК? Строителями. Эти парни явно занимались и дорогой, и отверстиями. Так, ага… Раскрыв учебник по строительству дорог, он ищет (лишь теперь, когда уже проделал уйму уточняющей работы) – ЧТО за штука, эти три отверстия.
- А кстати, что это за штука? Видел их не раз, но так и не додумался.
- Все потому, что ты неправильно ответ искал. Наверняка стоял и думал: «Интересно, что тут происходит» - прямо как сейчас. В то время, как другой интересующийся сам, без справочников, выяснил диаметр, состав, дату бурения, устройство, время резки, глубину и многое другое. Все это – благодаря вопросу «как». «Что» не способно прогрессировать. Оно придумано лишь для удобства – Говоря все это, Серый конструировал из хлебцев что-то вроде карточного домика. Как раз когда он кончил, домик был готов.
- Тогда меняю свой вопрос. – Я улыбнулся. Нет, на этот раз тебе не убежать от темы разговора, друг мой. Ты отлично говоришь, но я ведь тоже не дурак. – Как происходит? – Произнес я по слогам, сдувая хлебный домик.
- Происходит что? – Недоуменно покосился на меня ученый. В два движения он заново соорудил конструкцию.
- Блин, вот ты издеваешься? Ты ж сам сейчас вещал про это свое «как»…
- Хорошие вопросы нужно укреплять хорошими наводками. Когда ты спрашиваешь «как», ты должен точно знать, «что» ты имел в виду. Иначе, это же бессмыслица выходит.
- Точно, издеваешься. – Подвел итог я. – Ладно. Раз не хочешь отвечать, не надо. Все равно я выясню. И ЧТО, и КАК, и ПОЧЕМУ.
- А это – верное решение! – Достав из пачки новый хлебец, Серый с удовольствием стал есть. – Хотя, по-моему, причины волноваться нет. Я очень рад, что ты вернулся. Это главное, и потому мне захотелось, чтоб ты чувствовал себя комфортно. Мы еще успеем обсудить дела, я понимаю, что ты хочешь рассказать о многом. Но вначале отдохни. На разработках ведь нормально даже и помыться негде было. Наслаждайся благодарностью отечества, которому помог. – Ученый улыбнулся, словно лис. – Сейчас поешь, я быстренько тебя обследую, и… словом, дальше будет видно. – Как бы невзначай добавил он.
- Обследуешь? На что? – Я уцепился за пророненную фразу.
- Вот, опять ты чтокаешь. На облучение в омега фазе. Эта фраза объяснила тебе суть явления?
- Нет.
- Ну и вот.
- Но кое-что она мне все же говорит. – Задумавшись, я повертел в руках эмалированную кружку. – Облучение в омега фазе… Что-то раньше не было таких проверок. Облучение. Я облучен, возможно – ты сказал. Но зададимся этим замечательным вопросом: собственно, а КАК я облучен? И почему ты вообще предположил подобную возможность? Связи, связи, Серый, чуешь? Ты меня отпаиваешь чаем (кстати, что в него насыпано, впервые пробую подобный вкус), ты философствуешь на совершенно левые тематики, не позволяя мне и слова вставить. А потом ты говоришь – сейчас обследуем по-быстрому… и это подозрительно. Быть может, все же стоит рассказать мне что-нибудь из правды? Просто для успокоения души. – С минуту парень изучал меня. Затем он произнес:
- Ну, хорошо. Я расскажу тебе. Дедуктор, блин… Но только, после прохождения обследования. Согласен?
- Без проблем, готов.
- Допей сначала чай. И съешь хоть что-нибудь. Смотреть противно на твой истощавший организм.
- Нормальный организм. – Я осмотрел себя. – Вполне теперь способен потягать сорокапятку. Может, даже пятьдесят смогу поднять.
- И сам стал легче перышка. – Парировал, вставая из-за стула, он. – Короче, жду тебя в лаборатории. – Ученый вышел в комнату напротив. На пороге он слегка запнулся, раньше я такого за приятелем не замечал. Нет, все же, странно. Темные делишки делает Можайский. Даже от меня скрывает часть идей, хотя, казалось, тут-то что скрывать…
Вздохнув, я посмотрел с тоской в иллюминатор. Океан был тих и мрачен. Никаких тебе рыбешек, даже водорослей нет. Тоска.
Взяв хлебец, я поднялся, сделал несколько шагов по кухне, откусил кусочек, прожевал и положил оставшуюся часть на стол. Ну, что за гадость он ест, а? Сейчас бы мяса… да с картошечкой. Нормальная еда все реже попадает, к сожаленью, на столы. Научный Центр говорит, что экономить надо. Надо, значит, надо. Не спеша я двинулся в лабораторию.
 - Ты, кстати, про три шага ничего не знаешь? – Задал я вопрос с порога. Просто так, не ожидая ничего существенного.
- Трехступенчатый потоп? – Осведомился Серый. Он стоял, настраивая что-то вроде рентгеновского аппарата.
- Ну, наверное… теория о том, что океан за девять месяцев затопит сушу, мол какие-то процессы в недрах начались, и все такое.
- Как же, знаю. Собственно, я и предположил подобную возможность. – Ошарашил меня Серый.
- Ты?! Но это же… Такое и действительно возможно?
- Что тебя в том удивляет?
- Да… по сути, все. Особенно период. По два месяца на каждый шаг? Но катастрофа длилась тридцать лет, и то, лишь половину континентов затопить успела. Как возможна столь невероятная прогрессия? – Тут Серый почему-то замер. Его палец нервно дернулся на кнопке, и мужчина тот же час отвел кисть от панели. Голова ученого была опущена, а зубы сжаты.
- Понимаешь. – Голос прозвучал так тихо, что едва преодолел шипение системы вентиляции. – Здесь кроется моя вина.
- Твоя? – Я улыбнулся, растерявшись. – Ты-то тут причем? Ты ж не изобретал всех этих климатоконтроллеров, из-за которых Серединно-Атлантический хребет пошел в скачкообразный рост.
- Нет. Но причина новой аномалии не в них. Постройка ГеоТЭС проведена, как оказалось, слишком быстро. Мы аккумулировали много тектонической энергии. Теперь она готова вырваться наружу. Год, не больше остается у материков.
- Но без электростанций все бы было в сто раз хуже!
- Да, я знаю. – Серый перестал подрагивать и вроде как расслабился. – Но я мог сделать лучше, предсказать такой итог.
- Выходит, Джанк был прав, когда настаивал на том, чтоб больше уделять внимания «Океанариуму», бросив силы с разработок на сооружение подводных городов?
- Ну, он, само собой, не знал, как дело обстоит на самом деле, руководствуясь совсем другими побуждениями, - усмехнулся Серый, - но выходит, да, гробовщики нам подарили пару лишних месяцев, замедлив разработки. Я же опростоволосился.
- Да ладно. Все мы ошибаемся. Уверен, ты уже нашел пути решения. Ведь, разработка плана по поднятию материков идет на всех парах, да? Многие тебе поверили, и я поверил тоже. Все эти эксперименты… приведут к успеху.
- Да. - Ответил Серый коротко, и я увидел, как он помрачнел опять. И снова промелькнуло в голове – темнит. Спустя секунду навождение прошло. Ученый сбросил тень с лица и улыбнулся. Только вот, теперь его улыбка не могла ввести меня, как раньше, в заблуждение. – Мы многого достигли. – Серый говорил, как будто убеждая сам себя. – Ты веришь не напрасно. Я сказал бы, что успех огромен. Он невероятен даже исходя из самых приблизительных расчетов и давно бы перекрыл собой эффект потопа, если бы совет позволил разрабатывать науку в этой области. Увы, пока что нам приходится довольствоваться тайными экспериментами, но даже данные, которые сейчас будут получены… после обследования… Скорей всего, они станут решающими.
- Облучение? – Спросил с сарказмом я. Проговорившись, Серый окончательно сложил мозаику в моем сознании. – Омега волны, да, да… ну, конечно! Кстати, ты просил сказать, какого цвета станет индикатор. Серый. Помнится, тебе была необходима эта информация.
- А? Да… Ну, и какого же? – Спросил он, даже не стараясь имитировать энтузиазм. Похоже, парень вообще забыл об индикаторах.
- Я так и знал. – Ударил я в ладони. – Цвет – лишь отговорка. Где реальный результат? Здесь? – Ткнул я себя в грудь. И, более не сдерживаясь, произнес догадку, что уже давно пришла мне в голову, но окончательно оформилась лишь только что. – Ты облучил меня той гадостью, и это – результат эксперимента. Волны! – Серый промолчал, но данное молчание и было для меня ответом. – Чтож. Спасибо, мастер. И куда я должен встать, чтоб ты меня обследовал? – Мне стало так противно вдруг. Он же меня использовал. Цинично и вслепую. Как лабораторного мыша. Сергей Можайский, я же думал, что ты друг, что я – один из самых близких для тебя людей. А ты?
- Вань. Я догадываюсь, что ты думаешь сейчас. Но все не так.
- Да нет, как раз, все правильно. – Я усмехнулся, выставив вперед ладонь. – Ученые, обязаны служить науке всеми способами. Каждый отдает себя: дух, тело, ум, желания и силы, до последней капли. Жертва ради дела полностью оправдана. Сознание, что ты рискуешь ради миллионов беззащитных… Разве это не прекрасно? Лучше вечной жизни! Мне не нужно долгих лет, которые заставят опротиветь разум к собственному телу, перестать считать его какой-то ценностью, я понимаю и сейчас – жизнь единицы ничего не стоит перед обществом, но ее подвиг может всех спасти. Я рад, что послужил науке. – Несколько секунд в лаборатории царила тишина. Потом ученый повернулся, глянул мне в глаза и произнес:
- Я рад, что ты это понял. – У него был ясный взгляд. Глаза блестели. Поначалу я подумал, что такой эффект идет от лампы, но затем мелькнула новая догадка – да ведь это слезы. Впрочем, парень тут же их смахнул и, посерьезнев, указал на свой прибор. – Давай закончим начатое. – Я в каком-то трансе встал на постамент, исполнив те движения, которые просил проделать Серый.
Значит, все это всерьез, не всплеск эмоций, чтобы показать ему безумие происходящего. Я правда так считаю. Я сознательно признал готовность умереть ради науки? Умереть не самой лучшей смертью, у ученых с этим делом редко по-обычному бывает… Странно. Никогда не думал.
Но, если подумать, собственно… А почему и нет? Ведь, если посмотреть, ученые живут куда как лучше остальных. Иные люди умирают от болезней и природных катаклизмов. Я все время окружен охраной, металлическими стенками, заставами. Такая жизнь обязывает сделать что-нибудь решительное. Ну, а Серый… вовсе он не циник. Просто он – один из нас, объединенных тайной жертвы. Это знает каждый. Всякий подписал контракт, вступая в должность.
Серый, сделав первые замеры, просиял лицом. Он бормотал какие-то заклятия, манипулируя над «волноизучателем», затем опять сканировал меня.
- Я хоть полгода проживу еще? – Спросил я, глядя на все эти действия.
- Что? – Оторвался от панели он. – А, ты об этом. Ну, конечно, проживешь. Ты что, всерьез подумал, что я помещу тебя под что-нибудь опасное? Дурында. Альфа излучение немногим разрушительнее окружающей среды. Возможно, в нем есть даже положительный эффект, но данное предположение пока не подтвердилось… Так, ты можешь выходить.
- Жить буду, говоришь?
- Еще как! Мы тебе пропишем санаторий, так сказать, за все заслуги, полежишь там, наберешься сил…
- Да ладно, обойдусь. Не старики, чтоб в санаториях лежать. – Озлобленность на Серого сама собой куда-то улетучилась. Я слез на пол, из любопытства глянув на экран прибора. Совершенно жуткие наборы цифр умещались в еще более ужасные порядки формул. Сразу не понять. Хотя… вот этот интегральчик я уже когда-то видел. А химические формулы внизу – продукт распада ряда элементов, связанных с вулканами. Я начал увлеченно изучать, все больше понимая, кое-где догадываясь, а в иных местах сопоставляя данные с уже известными…
- Совсем забыл! – Всплеснул руками Серый, обрывая мои мысли. – У меня же для тебя сюрприз.
- Какой еще сюрприз? – Я недовольно глянул на него. Одна из формул ускользнула в самую последнюю секунду, и теперь придется заново ее додумывать.
- Хороший. Он тебе понравится. Я специально отложил до окончания проверки эту новость. Правда… может быть, ты будешь недоволен тем, что я вмешался в твою личную жизнь.
- Ты сам – часть моей личной жизни. Серый, не томи. Что у тебя там? – Я решительно не верил, что после всего, произошедшего сегодня, парень сможет чем-то удивить меня.
- Но это – очень личное, наверное… не знаю… в общем, я заранее прошу прощения.
- Да что ты скажешь! Что ты там наделал? Говори уже.
- Я разбирал твои бумажки… ну, там, дело личное и прочее… и наткнулся на то имя. Помнишь, ты назвал Алисой станцию, которую мы посещали в Петербурге? Это имя, встреченное снова, привлекло мое внимание. Я стал копать еще…
- Эм… Серый. Я не думаю, что эту тему стоит поднимать. – Я понял, что сейчас услышу, и от этого по сердцу прокатился сгусток жидкого азота. Парень поднял ту единственную тему, которая являлась для меня клеймом, способным выжечь льдом любые чувства, даже если это были очень сильные эмоции. Он все-таки, узнал. Надежда, что никто так и не выяснит ту тайну, не сбылась. Можайский докопался, и теперь хотел устроить что-то вроде помощи психолога. Но я вполне мог обойтись. Ведь, обходился до сего момента.
- Стоит! – Запротестовал он. – Потому что это важно…
- Ты не понимаешь. Каждое воспоминание о ней как… как… - Не найдя подходящих слов, я положил ладонь на грудь.
- Я знаю, как тебя спасти от этого. Есть способ… - Начал он.
- Нет способа. Все. Прекрати. Замолкни, я прошу, не нагнетай.
- Но дай же мне сказать.
- Пожалуйста, достаточно. Еще немного, и я…
- Добрый вечер. – Произнес приятный женский голос у меня из-за спины. Я замер. Не решаясь обернуться, я смотрел на Серого, а он лишь улыбался и глядел поверх меня, туда, откуда прозвучали сокровенные слова. Чудесные слова. Невероятные.
- Алиса. – Прошептал я. Медленно, боясь, что это – наваждение, я развернулся. Белая пижама, темные свалявшиеся волосы, уставшее лицо. Она стояла, утопая в тапочках сорок второго размера. Видно, утащила первое, что под руку попалось.
- Сергей Сергеевич, вы часом фен не видели? А то куда-то задевался, не могу найти. И… Ой. А кто это у нас в гостях? Пардон, я пять минут, переоденусь… - Девушка хотела выскочить обратно, но я сделал несколько шагов вперед, схватив ее за талию.
- Что, я так сильно изменился, да? – Спросил я, более не сдерживая счастья. – Не узнала? – Девушка с минуту изучала неожиданное тело, не позволившее ей уйти.
- Вань… – Неуверенно спросила и чуть вздрогнула. – Шесть лет прошло… - Я отпустил Алису, но теперь она уже сама прижалась, головой упав на грудь. Я ощутил, как девушка всем телом, словно кошка, прижимается ко мне. – И вправду, не узнала. Дура. Ты узнал, а я – нет.
- Это и неудивительно. Я каждую неделю навещал тебя.
- Да? Блин. А я гадала, что у меня в тумбочке забыли двадцать пачек с шоколадными конфетами. – Мы оба рассмеялись. Я услышал тихие шаги. Похоже, Серый собирался смыться.
- Ну, уж нет. – Я обернулся. – Не уйдешь, зараза. Ты вернул мое великое сокровище. За это полагается.
- Что полагается? – Он замер уже на пороге.
- Месть! – Воскликнула Алиса. Выскочив из тапочек, девчонка босиком куда-то убежала, но уже спустя минуту вновь вернулась, с бо-ольшой такой подушкой. Эту самую подушку моя радость тут же запустила в Серого, чуть не смахнув один из размещенных на столе приборов.
- Боже, снова! – Запрокинул голову ученый. – Это кончится когда-нибудь? – Алиса колотила его так, что перья разлетелись по всей комнате.
Устав, она подошла ко мне и вновь прижалась, всем своим видом выражая счастье. Впрочем, я заметил тут же, что Алиса чуть ли не висит на мне. Грудь девушки вздымалась слишком сильно. Подхватив легкое тело, я откинул волосы с болезненно-белесого лица. Алиса умиротворенно изучала пуговицы на моей рубашке, не пытаясь выбраться. Она была в какой-то странной дреме.
- Сколько раз я повторял. – Ученый подошел ко мне. – Не надо так активничать. И вот, опять. Неси ее в медблок. Я провожу. – И мы направились по коридору.
Вы, конечно, ничего почти не поняли из только что описанного. Но теперь, когда я знаю, что все хорошо, что девушка проснулась, можно рассказать немного правды. Я знаком с Алисой с ранних лет, мы вместе обучались. Но последний курс закончился для девушки трагедией. Во время практики она упала со скалы и получила травму позвоночника. Доставлена в больницу без сознания. С тех пор она так и не просыпалась. Кома. Операцию никто Алисе делать не решался, травма оказалась слишком сложной.
Я платил за то, чтобы больница содержала девушку. На это уходили чуть ли не все средства, но надежда на выздоровление мерцала теплым талисманом, робко кутаясь в больничные перины. Серому я ничего не говорил. Ведь, он не врач, что сделает ученый с этим? Только наживет себе проблем.
Как выяснилось, Серый очень даже мог помочь. Пока мы шли по коридору, он со скромным выражением лица рассказывал, чего добилась медицина за последние три года. Труд Можайского и вправду оказался не решающим, но это он нашел Алису и немедля перевел ее в свой блок. Он настоял на том, чтобы один из лучших медиков провел ту операцию, а после организовал курс долгого лечения. Спустя какой-то месяц девушка пришла в себя. Как раз в тот день я убегал от пуль пиратов, вместе с остальными маневрируя на вездеходах прочь от берега.
Однако, пробуждение стало лишь первым боем в столкновении болезни с организмом. Девушка лежала, отключаясь на периоды до суток, у нее все время проявлялись нехорошие симптомы. Медики боролись, побеждая бой за боем, но лишь в крайнюю неделю удалось стабилизировать проблему. Девушка едва могла подняться, мышцы, хоть и подвергались постоянной профилактике, ослабли, поначалу не давая даже сесть. Она, наверно, раз за разом повторяла эти упражнения, и, наконец, смогла ходить. Подобную энергию нечасто доведется в ком-нибудь увидеть, и врачи лишь удивлялись невозможной силе воле, опасаясь, что начнется, когда девушка придет в себя окончательно. К их счастью, я вернулся вовремя. Теперь ей будет куда тратить неуемную энергию.
Конечно, я любил Алису. Этого не стоит и упоминать. Столь неразумно тратить силы может только безнадежно, по уши влюбленный человек. И девушка ко мне тянулась… словом, говорить тут не о чем. Я только рад, что все закончилось так хорошо.
Я бережно донес ее до койки и накрыл одеялом. Девушка уже спала и только промурчала что-то, завернувшись в теплую материю.
- Теперь уйдем. Пусть спит. – Сказал ученый. – Вы еще успеете наговориться. – Я кивнул, не отводя глаз от Алисы. Серый потянул меня за отворот рубашки. – Если ты теперь зависнешь, я сочту старания напрасными. – Сказал он. – Я не для того тебе помог, чтоб ты ушел от мира. Нас ждут важные дела.
- Ты прав. – Вздохнул я. – Понимаю. Только, все равно, не хочется. Такое ощущение, что это ненадолго, что я скоро снова потеряю.
- В мире не бывает постоянства. Все меняется. А люди, ты же знаешь, как они способны быстро уходить и возвращаться. Ты сегодня здесь, а завтра будешь в сотне километров, и на это я могу сказать одно – крепись. Все только начинается, приятель. Основной этап спасения за нашими плечами, но я вижу, как в глубокой темноте наращивает силу враг. Он ждал, пока Евразия устанет в бесконечных стычках с катаклизмами, ослабнет духом после нападений тварей, островных пиратов, коренного населения, пока вся эта травля не достигнет апогея. Он уже стоит там, на пороге и приветливо нам машет ручкой, враг прикинулся спасителем от бед. Но это мы – спасители. И мы должны найти предателя.
- Я это знаю. – Я вздохнул. – Похоже, мы действительно окружены, раз даже я вернулся в Безымянный.
- Мы объединим усилия. – Сказал уверенно ученый. – И тогда ничто не сможет противостоять содружеству. Уж слишком долго мы сражались, чтобы просто сдаться.
- Хорошо. Пусть так и будет. – Я кивнул. – Тогда пошли. Куда там долг зовет на этот раз?
- У долга чрезвычайно грандиозный план на твой счет! Будем разрабатывать форсунки, запасайся самогоном.
- Что? – Непонимающе я глянул на него.
- Да так, один из старых анекдотов… Ты на месте все увидишь и поймешь. Пошли!
Короче говоря, весь этот день и весь последующий мы с ним провели, копаясь в схемах, чертежах, расчетах и тому подобном хламе, интересном лишь для нас двоих. Потом Можайский отпустил меня немного отдохнуть, и я, конечно же, пошел к Алисе. Девушка наверняка успела двести раз соскучиться.
А неизвестный враг… он подождет. В конце концов, действительно, не все же думать о делах.

***

- Ты простудишься. – Вздохнул в который раз я. Мы сидели на холодном выступе скалы. В лицо дул каверзный мерзавчик – то ли ветер, то ли дождь, поганая причуда Безымянного, которая любила посещать эти районы осенью. Алиса, прижимаясь к моему плечу, укутанная в теплый плед, мурчала без стеснения над самым ухом что-то теплое. Стараясь, чтоб мерзавчик не особо сильно падал на нее, я наклонял под разными углами черный зонт, в зависимости от меняющего направление потока. – Если завтра будет потеплей, мы на весь день пойдем гулять. Но только не сейчас. Ты снова сляжешь.
- Вань, я не могу. Там душно. Душно так! Я пролежала в этом саркофаге шесть лет, три недели, пять часов и три минуты. Мне так хочется на волю. Вот сейчас сидим, и, может быть, переживаем самые последние недели. Представляешь? Скоро все уйдут под воду, люди не увидят больше Солнца, только тонны океана. Он такой соленый и весь сыплется, когда выходишь из воды. Приходится час отмываться. В медотсеке чистенько, но у меня такое ощущение, что кто-то пару дней назад снял грязные соленые бинты. У меня тело чешется порой, так жарко, а сейчас, сидим… мне очень хорошо. Я чувствую, как ветер, словно твои пальцы, бегает по коже, и зовет куда-то далеко, вне времени. Ведь, впереди – тюрьма и позади – тюрьма, остался лишь момент, лишь этот миг… и память.
Жаль, что практику я так и не закончила. Теперь, наверно, поздно. Ты… шесть лет, все это время ты ведь жил и что-то делал. Смотришь на меня сейчас, наверное и думаешь, что глупая, что не забочусь о своем здоровье. Я живая, Вань. Я просто… жить хочу. Питаться через трубочку так отвратительно. Наверное, ты думаешь, что время для меня прошло, как миг, реальность же намного хуже. Теплое тягучее ничто тянулось, где-то там был ты, но слишком слабо, слишком неразборчиво. И где-то там был ветер. Ветер… - Выговорившись, она поцеловала меня в шею и зажмурилась.
- Еще немного посидим. Раз уж такое дело. – Разрешил я. – Но потом вернемся.
- Мрр... - Пробормотала, словно в полудреме, девушка. – Мой генерал. Ведь, ты теперь начальник там какой-то, да?
- Какой начальник. – Я вздохнул, уставившись на купол одного из зданий. – В наши дни начальник – это самое ужасное проклятие. Его выдерживают только гении и гады.
- Та ты не гад… - Она пощекотала руку.
- Да. Не гад. А должен бы им быть.
- Зачем?
- А как иначе? Только гад способен выбрать между жизнью одного и гибелью другого. В наши дни подобные решения – рутина. Только настоящий гад способен защитить страну от нападения орд дикарей. Как по-другому, кроме как не тем же окровавленным мечом, заставить неприятелей уйти с родной земли?
- А ты их закидай подушками. – Сказала беззаботно девушка.
- И няками оранжевыми? – Испустил протяжный вздох я.
- Что такое няка? – Настороженно приподняла она миниатюрную головку.
- Это страшное оружие. Оно охотится за маленькими непослушными девчонками, которые больными бегают на улицу.
- Тогда ты тоже будешь някой поражен! Ты ведь сообщник. – Я подумал и решил, что в данной фразе много правды.
- Ну, тогда, я, как сообщник, утащу тебя в пещеру и закрою там.
- Нее, это похититель. Ты мой генерал, ты должен защищать меня. – На это оставалось лишь вздохнуть. Алиса чувствовала, что уходит время человечества и наступает хаос. У нее была вообще на редкость замечательная интуиция. То, до чего я доходил шесть лет, она прекрасно поняла за пару месяцев.
Чуть отодвинув зонтик, я подставил голову под моросящий дождик. Капли неприятно окропили кожу. Спрятавшись обратно, я поморщился. Ну, что за гадостный феномен? Как возможно получать от этой дряни наслаждение? Я понимаю, если жарко, но ведь Безымянный – мокрый город.
- Вот ты где! – Раздался голос сзади. – Я ищу тебя, ищу, а ты уже девчонок соблазнять пошел, забыв о долге дружбы? – На пороге входа в бункер замер, подбоченившись, Мигель. Он почему-то был в комбинезоне химзащиты – голубом, просторном и похожем на чехол. Держа в руке шлем, как у космонавта, парень улыбался во весь рот.
- А колесо где? – Поинтересовался я.
- Какое колесо?
- Всем космонавтам нужно колесо. Пилотам так вообще без этого не обойтись.
- Ээ… аа! – Он догадался. – Ты пошляк, Вань. Тут же женщина!
- Ага. – Я равнодушно перевел взгляд на Алису. Девушка погладила меня по голове. Быть пошляком не так уж плохо, если этой пошлости никто не понимает.
- Ладно, я чего хотел. Ты же свободен? Ну, так, может, это, в гости, а? И девушку бери. Как, кстати, звать красавицу твою?
- Алиса. – Посмотрела моя радость на пилота своим фирменным, способным разрезать железо, взглядом.
- Оу… приятно. – Парень сделал шаг назад, как будто бы готовясь отскочить от приготовившейся к нападению змеи.
- Пойдем. – Сказал я, улыбаясь. Это был хороший повод затащить ее в тепло. Взяв на руки Алису, умудрившись не уронить при этом зонт и удержать плед, я кивнул. – Веди.
Спустившись по ступенькам вниз, мы запетляли между тесно вставшими строениями. Грязь мешалась под ногами, почему-то это мне безумно нравилось, как будто я – еще ребенок, совершающий свои первые шаги и жутко радующийся данному процессу. Я старательно вминал грязь в землю. Руки, правда, затекали все сильней, Алиса легкая, конечно, но не легче, чем по три канистры в каждую из рук.
Спустя минут пять мы достигли корпуса, в котором жил Мигель. Отсюда, с небольшого плаца, я увидел возвышающиеся над Безымянным вышки часовых. Их раньше не было. Предвестники войны – подумал я. Здесь же располагалась вертолетная площадка, скрытая от глаз огромным тентом. Парень, указав рукой в том направлении, шепнул, что сам Можайский взялся разрабатывать новейшее летательное средство, могущее совершать полеты в современных грозовых условиях. Серьезно покивав на сказанное, внутренне я хохотал, ведь, именно под этим тентом находилось то устройство, над которым мы сейчас трудились с Серым. Если бы оно являлось вертолетом, то под мощными винтами рвалась б на куски земля.
Он вообще о многом говорил. От болтовни Мигеля девушка уснула. Я забеспокоился о самочувствии Алисы, но похоже, что все было хорошо. Войдя под своды помещения, мы быстро миновали пропускную и направились по лестнице наверх.
 - …Так вот, и эти острова везде, представь себе! Зеленые-зеленые, как старая Исландия. Уже до десяти таких кусочков суши найдено. Они не слишком велики, но все находятся в таких местах, которые не подвергаются нападкам бурь. Животные, невиданные ранее, блуждают меж ветвей, оставшиеся птицы возвращаются на эти острова в периоды серьезных катаклизмов. Словно некие мистические силы охраняют маленькие уголки, бурлящие переполняющей их жизнью! – Восклицал пилот, копаясь в стареньком подсумке, перекинутом через плечо. Он вытащил ключи, и мы попали, наконец, в квартиру. Нет, квартира – слишком громко сказано. Всего лишь маленькая комнатка с единственной кроватью, столиком в углу и глазом лампы, изучающее приветствующим посетителей, как будто осьминог, прилипший к потолку.
Я положил Алису на кровать. Она все еще дрыхла, это поначалу удивило, раньше девушка была куда активней, но затем я глянул на часы. Час ночи. Упс. Похоже, кто-то окончательно забыл режим. Но на дворе было светло, ведь, равноденствие прошло совсем недавно, и я слишком сильно погрузился в этот чудный вечер…
- Можете заночевать здесь. У меня есть раскладушка и еще матрас. – Сказал Мигель, угадывая мои мысли.
- А поместимся? – Я озадаченно измерил взглядом территорию, прикидывая, где пилот мог спрятать упомянутые агрегаты.
- Как-нибудь. Не привыкать. – Пилот оставил нас одних, покинув комнату, но через пять минут вернулся, волоча огромный сверток. Вместе мы расправили, надув, матрас. Потом пилот смахнул в один из ящиков тетради, завалившие весь стол, принес стаканы, минералку, чай и старый добрый кипятильник, чем-то мне напоминающий большую скрепку.
- Ну, так вот… - Он дал мне стул, а сам уселся на кровать. – Ты можешь называть меня одним из цветиков, пусть… Я не спорю, что все эти байки про ковчег довольно сильно приукрашены. Но факты, факты! Арктику ты видел сам. Другие острова засняты, внесены в географическую базу данных. Разве что, существ поймать не удалось, лишь об инфледах нам известно достоверно, но деревья взяли. Необычные такие, словно бы инопланетные деревья.
- Из тебя бы получился неплохой ученый. – Усмехнулся я. – Энтузиазма – море. Но пилотская жемчужина тебе подходит, все же, больше.
- Зря ты так. Ведь, это важно. – Покосился на меня Мигель. – Кто знает, почему те острова возникли? Вдруг они имеют некий смысл. Если разгадать загадку, может быть, удастся… я не знаю… что-нибудь понять. Особенное.
- Кое-что я понимаю точно и уже сейчас.
- И что же? – Навострил Мигель свои большие уши.
- То, что после нашего ночного разговора я просплю совет, назначенный на завтра. – Улыбнулся я. На это парень скорчил недовольную физиономию, пробормотал, что все эти ученые «совсем лишились от делов фантазии», и что-то там еще… но уже скоро, позабыв обиду, он продолжил прерванную речь об островах.
Наверное, я начинал уже задремывать. Мигель, не замечая этого, все говорил и говорил, не оставалось ничего, как только слушать этот треп. Потом я от него отделался и завалился спать, обняв Алису. Дождик тихо капал по стеклу, перемежаясь с отдаленным гудом поезда вдали. И где-то за плечом звенел комар.

;
Часть вторая. Враг.

Глава 1. Интриги.

Порой, нам снятся поразительно подробные картины.
Я лежал на дне. Рот заткнут был резиновой прозрачной трубкой, сквозь которую струилась синяя субстанция. Она была довольно вязкой, горло рефлекторно дергалось при каждой новой порции, стараясь вытолкнуть обратно непривычную для легких смесь. Живот противно вздулся, синяя вода попала и туда, а сердце ударяло в такт неведомому аппарату, подающему напор всей этой циркулирующей гадости. Железная коробка справа булькала, хрустела, тикала, дрожала и тихонько выла, словно имитируя работу организма.
Я попробовал пошевелиться, но не смог почувствовать ни ног, ни рук, лишь стало больно где-то в зоне пресса. Кто-то притащил меня сюда и подключил к системе жизнеобеспечения. Кто-то очень захотел, чтоб я попал в подводный мир. Но для чего? И кто? 
Свет лился справа. Подсознательно я чувствовал – он там стоит. Неведомый. Внимательно следит за каждым жестом, каждым новым вдохом. Почему ты смотришь? Что ты хочешь от меня? 
Тихий всплеск. Неведомый пошевелился, я заметил тень, мелькнувшую неподалеку. Свет на время заслонил высокий силуэт. Он приближался. Оттолкнувшись от поверхности, подводный обитатель взмыл, хватаясь ластами за жидкий воздух.
Дернувшись, я отвернулся, не желая видеть, понимать. Страх обуял сознание. Но сильная рука схватила голову, вернув ее на место. Морда… нет, лицо. Лицо… Нет, не лицо. Сквозь запотевшую мгновенно маску я увидел существо, которое когда-то называл инфледом. Черные огромные глаза смотрели без агрессии. Он был разумен, этот странный обитатель океана.
Проведя рукой по обнаженной коже, он остановился на моей груди и будто бы прилип ладонью к зоне сердца. Я почувствовал усталость. Словно кто-то стал вытягивать из тела жидкость, но, скорее, это расслабляло, чем причиняло боль. Внутренности перестали ощущать ужасное давление, а горло успокоилось.
Клянусь, он улыбнулся в этот миг. Инфлед убрал ладонь с груди и взял меня за руку. Ремешки ослабли, а затем и вовсе спали. Более ничто меня не сдерживало. Медленно, расталкивая воду, я поднялся, тут же оказавшись в метре над кроватью. Захотелось всплыть еще повыше, но мешала трубка. И тогда я вытащил ее, но не почувствовал нехватки кислорода. Я дышал водой.
Инфлед стоял на дне, не говоря ни слова, да и разве можно было выразить всю легкость состояния, которое окутало меня? Во сне не важен смысл происходящего, я просто взмыл подобно птице, совершив огромный кувырок, и с высоты увидел город. Это был горящий синим пламенем гигантский лес, иное описание придумать невозможно, да и смысла нет. Такое нужно видеть. Меж ветвей, в пылающей листве, лежали, словно загорая, существа. Они, наверно, спали… некоторые инфледы, опустившись ниже, плавали у дна, ведя какую-то свою хозяйственную деятельность.
Снизу булькнуло, и тот, неведомый, поднялся на один со мною уровень, взяв за плечо. Глаза инфледа указали в сторону от города. Я подчинился, посмотрев туда. Картина резко контрастировала с виденным до этого. Живую тьму, сгущающуюся уже в десятке метров от инфледового города, ежесекундно рассекали желтые и красные разряды. Дно было разрезано напополам, и сквозь зияющую трещину валил густой дым вместе с вырывающейся лавой. Лава застывала, падая на землю валунами, превращаясь в холм, грозящий развалиться от огромной тяжести, давящей на него.
Я глянул на инфледа. Он беспомощно смотрел на огненную бурю, понимая, что поделать ничего нельзя. Мне захотелось что-нибудь сказать, и в тот же миг подводный обитатель перевел взгляд на меня. Надежда и призыв читались в ртутных плачущих глазах.
Ужасный грохот разорвал окрестности. Ударная волна отбросила меня на метр. Закружившись в сальто, я лишь через полминуты смог восстановить баланс. К тому моменту город уже гиб. Инфледы, просыпаясь, молнией бросались прочь, а мрачная лавина падала на лес, и тот предсмертно испускал из себя порции серебряного дыма, создавая еще больший хаос.
Новый взрыв отбросил меня вновь, от дикого вращения кружилась голова, все краски слились в нечто неразборчивое, дрожь пробрала тело… Хватит, больше не могу – достаточно!
И я проснулся.
Шесть часов утра. Я спал всего лишь пять часов и тридцать две минуты, если верить взгляду, брошенному на часы случайно перед тем, как окончательно закрыть глаза. Под одеялом было жарко, и я слез с кровати, постаравшись ненароком не задеть Алису. Девушка еще спала, а я никак не мог себя заставить снова погрузиться в эти жуткие картины. Что за странности я видел?
По-привычке вытащив из рюкзака ай-пад, я активировал его, вошел в редактор и на полторы странички описал весь сон. Пересмотрев его, серьезно усомнился в том, что ничего не приукрасил, но переправлять не стал. Получится лишь хуже.
Здесь, в редакторе, уже хранилась уйма разных записей, включающих в себя реальные рассказы, сны и просто выдумки. Последних было больше, разумеется. Однако, в данную минуту мне была нужна лишь правда.
Папочка «инфледы» содержала десять записей. Из них пять – разговоры, рассуждения и прочее в подобном духе. Только две записки содержали факты: «биология инфледов» и «события». В оставшихся трех находилась вообще какая-то бессмыслица, которая, на мой взгляд, косвенно свидетельствовала о присутствии существ.
Я затаил дыхание и щелкнул по одной из этих трех записок. Абсолютный бред, на первый взгляд, но…
«Сумасшедший Брайен М. из городской больницы №3 поведал мне одну из интереснейших историй. Правда или бред – судить не мне, но вам известно, что в далеком прошлом многие любили прятать в психбольницах тех, кто слишком много знает.
Брайена поймал сотрудник СС, когда тот проник на территорию объекта, охраняемого государством. При аресте (согласно официальному докладу) преступник оказал сопротивление. Мужчина должен был попасть в тюрьму на срок от года до пяти, однако, медицинская комиссия постановила – арестованный имеет ярко выраженную шизофрению, полагая, что является агентом некой тайной службы. Бедолага был (как видно, до конца дней) заключен в больничную палату. Мне с трудом, посредством связей, удалось к нему пробраться. Брайен крайне рад был посетителю и живописно рассказал мне обо всем, что приключилось с ним до заточения.
- Что вас заставило пойти на этот шаг и почему, когда ССовец заметил вас, вы стали вырываться, причиняя телесные повреждения, ведь, просидеть пятнадцать суток за проникновение на спецобъект – совсем не то, что оказаться на пять лет лишенным прав за нападение на служащего? – Задал я ему вопрос.
- Во-первых, нужно начинать не с доводов, а с фактов. Никому я не сопротивлялся. Это все вранье. Но суть в другом. Проникнув на объект, я выполнял секретное задание. Согласно предоставленной мне информации, имелся факт контакта человека и инфледа. Доказательства тому лежали именно в том спецобъекте. Я нашел их, но на выходе случайно зацепил сигналку. Прибежал солдатик, взял меня на мушку, говорит, не двигайся, мол. Ну, я и стою. Потом пришел их главный. Видит, что я данные нашел и понимаю все. Взял автомат у первого и дал ему прикладом в челюсть со словами: «Нападение на служащего, значит… такс…». ССовец, меня поймавший, так испуганно на шефа посмотрел, схватился за разбитое лицо, а главный говорит ему: «Нормально, заживет, я премию тебе за это выпишу, а на суде ты скажешь, что был атакован этим вот шпионом» - улыбнулся он так гаденько и удалился. После, видимо, они решили, что и пары лет в тюрьме мне недостаточно. Пришли (когда я уже в карцере сидел), сказали – правду нам поведаешь, отпустим. Я и рассказал. А после… сами знаете, как вышло.
- Кто же нанял вас? Мятежная организация какая-нибудь? Те, кто усомнился в действиях СС?
- Да, именно! Ведь, тот контакт, который данная организация наладила с инфледами, и стал причиной их последних нападений на порты. Не знаю, для чего, но СС очень нужно организовать проблемы для научного содружества. А нанимателя я своего не знаю. Я могу лишь рассказать, как все произошло.
Я по профессии охранник. Вел учет сотрудников на вот таком же спецобъекте. И однажды как-то стал задумываться над происходящим. Накопал какие-то бумаги, изучил поставки… словом, стала в голове моей формироваться общая картина тех делишек, что творит Спасательная Служба в тайне ото всех. Но дело продвигалось медленно, я был один. Чтоб как-нибудь себя открыть для тех, кто также в одиночку мучается над загадкой СС, я отдал в редакцию газеты «Правда» несколько заметок. Если друг прочтет их, он поймет, разыщет, и мы общими усилиями станем продолжать расследование – предполагал я.
Все произошло куда как лучше, чем я ожидал. Тут мой рассказ пересекает грань реального и переходит в жанр фантастики, но уверяю вас, все было так. Я знаю, что в один прекрасный день проснуться под водой, дыша через резиновую трубку жидким кислородом – это нечто, кажущееся безумием, но все было таким отчетливым…
- Проснуться под водой?
- Да. Это произошло в августе. Я будто бы уснул, но все было настолько… жизненным. Уставившись в бездну небесного океана, я слышал голос. Исходил он сзади…
- Разве можно говорить в воде?
- Выходит, можно… я не помню, вроде как слова имели странные оттенки, но я четко различал ту речь. Мужской, немного басовитый, голос. Он сказал мне, что узнал о проводимом мной расследовании и обладает информацией о местоположении доказательств контакта СС с некоторыми инфледами. Он называл их почему-то Найя. Вроде как инфледы – это два народа. Говоривший не особо посвящал меня в подобные подробности. Он объяснил, что тоже хочет, чтобы истина всплыла на человеческое обозрение, но сам не может провести необходимой операции…
- И вы проснулись?
- Да. Проснулся. С отпечатком карты в голове. Я подготовился к проникновению, а после операции намеревался опубликовать в газете сведения… или же отдать их в Центр. Но итог вы сами видите. Никто не верит, да и некому… сюда ведь никого не пропускают. Остается лишь на вас надеяться.
- Я постараюсь, чтобы ваш рассказ привлек внимание читателей. – Ответил я ему. На этом интервью было закончено…»
Я озадаченно перечитал последние абзацы. Данную заметку я скачал достаточно давно, тогда она казалась сущим вымыслом, теперь же… Слишком уж похож был сон на сказанное этим парнем. Или же, случайное воспоминание о некогда прочитанной статье и стало побудителем подобного видения? Гадать я мог до бесконечности. Но так правдоподобно, столь отчетливо все это было!
Встав с кровати, я прошел к окну. Отсюда хорошо виднелась вышка часового. Из-за бортика торчал стоящий вертикально ствол. Сам часовой устало прислонился к стенке и смотрел куда-то вдаль.
Я обратил взгляд ниже. Улицы не изобиловали человеческими массами, лишь вдалеке прочапали по мокрой от дождя земле охранники, спеша куда-то.
Вновь уставившись на вышку, я протер глаза и замер. Там стоял уже другой мужчина. Странно. Семь часов… насколько мне известно, смена часовых обычно происходит либо раньше – в пять-шесть, либо позже – в восемь-девять. Но не в семь. Хотя, кто знает их, военных этих. Может, не хватает личного состава на несение дежурства, или что еще…
Уже спустя минуту я почти забыл об этой странности. Инфледы интересовали вашего покорного слугу намного больше. Связь с СС, как интересно… а ведь, судя по последним результатам деятельности спасателей, и вправду подозрения насчет них появляются. Точней, насчет безрезультатности их действий. Интересно, что сказал бы Серый, поинтересуйся я об этом у него? И что еще за Найя… впрочем, кое-что, возможно, тот мужик придумал, я ведь тоже приукрасил свой сон. Но ведь, даже если опустить всю фантастическую часть, теперь я видел, что рассказ – не выдумка, что он имеет истинный подтекст. Определенно, нужно расспросить Можайского. Ученый точно что-нибудь об этом знает.
Развернувшись, я прошел к кровати и стал одеваться.
- Что, уже уходишь? – В голосе Мигеля не было ни капли дремоты. Но лишь мгновение назад я мог поклясться, что он крепко спит.
- Мне нужно срочно кое-что узнать. – Сказал я.
- Не советую сейчас ходить на улицу. Там неспокойно. Ну, а впрочем, ты же друг Можайского… наверняка он первым делом именно тебя внес в базу. Так что, двигай. Только не забудь закрыть дверь.
- Неспокойно? Ты о чем? – Насторожился я.
- А… так, перевороты всякие. Не обращай внимания. Тебе ничто не угрожает.
- Перечто? Перевороты? Слушай, шутки шутками, но…
- Я серьезно. Все. Иди. Ты ведь хотел к Можайскому, да? Ну, так он расскажет обо всем. Хотя, я думаю, ты сам поймешь. – Я понял, что дальнейшие расспросы ни к чему не приведут. Прощальным взглядом одарив Алису, я не удержался и поцеловал ее. Девчонка улыбнулась и пробормотала что-то теплое сквозь сон.
Надев ботинки, я покинул комнату.

***

Несмотря на ранний час, Можайский и не думал спать. Курсируя по помещениям подводной станции, он постоянно с кем-то связывался, что-то говорил, ругался, поощрял. На мой приход Серый лишь кивнул и удалился, попросив немного подождать.
- Ты молодец, что встал пораньше. – Произнес он, наконец, вернувшись. И ни слова про вчерашний мой побег с Алисой, словно это совершенно не имело более значения. А впрочем, так, наверное, оно и было. – Скоро начинается совет. Я думал, что придется отправлять курьера за тобой… но получилось просто замечательно.
- Совет перенесли? – Спросил я. Дело в том, что известив меня вчера о намечающемся предприятии, ученый говорил про 10:30, ну, а может, и 11 часов. Сейчас еще и пол восьмого-то не наступило.
- Да. – Он взял большую папку, огляделся и, кивнув, направился на выход. – Все, идем. У нас немного времени. – Я заспешил вслед за ученым.
- Но что происходит? Я не понимаю.
- Скоро все узнаешь. – Уклонился от ответа Серый. Мы направились по коридору к выходу. Там, впереди, покоилась скала, в ней находилась основная часть подводной станции.
На стыке внешнего и внутреннего блока размещался пост охраны. В помещения лабораторий вход был строго ограничен.
Я вручил свой паспорт человеку в форме. Несколько минут назад, когда я в первый раз прошел здесь, направляясь к Серому, у входа находились два других охранника. И это не смутило бы меня, когда б ни случай с часовыми, виденный мной из окна Мигеля. Слишком много странных смен. И то, что произнес пилот… переворот… словечко старое, но явно как-то связанное с часовыми. Я еще немного был спросонья, мысли плохо стыковались в голове, но суть надежно укрепилась, требуя дальнейших размышлений.
И в итоге, кое-что я все же обнаружил. Изучив тайком охранника, который в тот момент был занят Серым, я заметил, что на нем одета та же куртка, что и у его предшественника. То есть, абсолютно. Не похожая, а именно она. Я понял это по пятну от кофе на боку. Такое же пятно я видел на том парне, что стоял здесь несколько минут назад.
Возможно, сменщик потерял или забыл свою куртку. Вот, мужик и попросил на время у напарника его одежку. Но на фоне прочих подозрений слишком странно уж вся эта эпидемия испорченной спецформы выглядит.
Покинув же охранный пост, я обнаружил новую деталь. Общупав нас и сверив документы, ЧОПовцы не занесли фамилии в реестр. Это было непростительной ошибкой, ведь, контроль количества людей в лаборатории – одна из главных, не сказать, первостепенная из их задач. Иначе, никакого смысла нет в подобной деятельности.
Я стал поглядывать на Серого. Он реагировал на все происходящее спокойно. Но ученый точно должен был заметить, если что не так, ведь он давно здесь и наверняка уже охранников в лицо всех знает. Есть, конечно, вероятность, что один действительно посеял куртку, а другой неловким жестом уронил горячий кофе. Но мне почему-то все яснее представлялась страшная картина, как в отсек врываются неведомые люди с автоматами, берут всех на прицел, от неожиданности первый из охранников роняет кружку на себя, а может быть, отброшенный ударом… впрочем, ведь пятно от кофе появилось раньше… но, на самом деле, это и не важно. Важно то, что подсознание отчаянно сигнализировало мне – здесь что-то происходит, осторожно! Только, почему был безразличен Серый… Ладно, поживем, увидим. Я решил пока не говорить об этом.
Мы покинули лабораторный корпус и почти уже достигли обитаемых отсеков. Тихие шаги по резиновому покрытию перемежались с человеческими голосами впереди. Людей, похоже, было там немало.
Повернув очередной раз за угол и отворив большую дверь, я понял, что людей не просто много, а полным полно. Мы оказались в низком, но широком помещении. Здесь находилось что-то вроде коридора, совмещенного со складом. Меж паллетными рядами, на которых размещались металлические ящики, сновали люди. Иногда один из ящиков снимала пара человек (а если груз был слишком высоко, работу делала машина) и поклажа покидала помещение через одну из черных дверец. Далеко не все присутствующие имели отношение к устроенному складу: коридор пересекали флотские, гробовщики, какие-то мужчины в пиджаках – на фоне странности с охранниками это показалось мне не просто нелогичным, а конкретно подозрительным.
Люди перешептывались и сновали взад-вперед, смотрели друг на друга, да не просто так смотрели, а выискивали нечто тайное, объединяющее их. Но что это, я все еще не мог понять. Переворот…
Пройдя тот коридор насквозь, мы оказались в новом. Тут уж я не выдержал и удивленно замер, глядя на происходящее. Через все помещение четыре рослых человека в гробовщичьей форме волокли повязанных охранников. Присутствующие не обращали ни малейшего внимания на это.
- Что тут происходит? – Дернул за рукав я Серого. Один из той четверки глянул вдруг на нас, и ученый одобрительно ему кивнул. Кивнул?
- Ты все узнаешь скоро. Здесь не место для таких бесед. – Ответил парень.
- Это настоящие гробовщики, скажи хотя бы?
- О… – Он удивленно глянул на меня. – А ты догадливый. Заметил, что охрану подменили? Как?
- Пятно от кофе, регистрация, да и иные факты… долго объяснять.
- Забавно. Из тебя бы вышел детектив. – Ученый улыбнулся.
- Я доволен и своей работой. Заполнять рутинные отчеты об арестах, обысках и прочем у меня нет ни малейшего желания.
- Ну, может быть… - Задумался ученый. – Но насчет гробовщиков, тут ты не прав. Они – именно те, кого ты видишь. Настоящие. Однако, это все, что я могу сказать сейчас. – Он отворил очередную дверь. – Иди за мной. Почти пришли уже.
Спустя еще три перехода мы достигли необычно аккуратной алюминиевой двери, у которой замерло уже четыре человека в форме. Я готов был дать на отсечение язык, что эти парни – тоже подставные.
Серый предъявил свой паспорт, я – свой. И уж тут нас обыскали по всем правилам. Охранник сверился со списком, несмотря на то, что явно знал Можайского в лицо. Другой мужчина щелкнул маленьким приборчиком, поднес его к одежде. Что-то пискнуло. Не говоря ни слова, он взял новую игрушку и прищепкой прикрепил ее к моей рубашке. Снова писк.
- Вы – проходите. – Человек посторонился, я открыл дверь. На пороге обернулся. – Стойте. – Произнес охранник, обращаясь к Серому.
- Что это значит? – Глянул тот недоуменно на мужчину. Пропускающий, не отвечая, начал тихо совещаться со своим напарником, указывая что-то на детекторе. – Возможно, я могу помочь? – Осведомился Серый.
- Градиент показывает странное. – Ответил, наконец, охранник. Он был донельзя смущен.
- Я посмотрю? – Можайский взял прибор, набрал на нем какую-то комбинацию. – Проверь теперь. – Вернул он аппарат.
- Нормально. – Просиял охранник.
- Ты настройки сбил. Не нажимай на эту кнопку больше. – Указал ученый на прибор.
- Простите. Вы же знаете… мы час всего на новой должности. Еще не пообвыклись.
- Ну, так, обвыкайтесь.
- Есть. – Охранник козырнул, как будто Серый был каким-нибудь полковником. Хотя, кто его знает, может быть, и был… теперь я опасался вообще что-либо утверждать.
Мы, наконец, смогли войти в зал. Это был не очень-то большой, но обустроенный со всем комфортом, кабинет. Пятиметровый длинный стол, шкафы – все в старом добром ретро стиле.
За столом сидели люди. Как ни странно, я знаком был более, чем с половиной из присутствующих. Про другую половину слышал или знал из новостей.
- Приветствую. Прошу прощения за опоздание. – Сказал Можайский. Мы с ним сели около главы стола, на два последних пустовавших стула.
- Наконец, все в сборе. – Произнес Илья Иванович Решаев, шеф НИИ Кожевникова, мой начальник. Он, похоже, был здесь главным, несмотря на то, что некоторые из присутствующих занимали должности столь же значительные. Впрочем, это и не удивительно, ведь мы сидели в лоне техотдела, и логично, что в отсутствие Стального возглавлять Совет был должен именно Решаев.
Я сказал Совет, и это не фигура речи. Половину членов группы, возглавляющей Научный Центр, я мог наблюдать сейчас. Здесь был начальник НИИ Космонавтики – высоколобый, чем-то схожий с марсианами из мультиков, Андрей Гагарин; рядом с ним сидел наморщивший лоб заместитель шефа НИИ Геологии – Иван Балков; а в самом дальнем из углов стола буквально врос в свой стул руководитель НИИ Океанологии, седой, с огромными бровями, старичок – Арсений Афанасьевич Ракушкин. Были и другие, менее известные сотрудники. Из самого высокого начальства не хватало шефов НИИ Биологии и Геологии (но даже от геологов имелся заместитель), и, конечно же, Евгения Стального – председателя научного содружества. Все страньше. По какому поводу собрались столь высокие умы, и почему Решаев произнес «все в сборе», если очевидно, что не все?
- Ребята, - произнес Решаев, - нету времени на глупые формальности. Я буду, может быть, не слишком точен, но предельно откровенен и советую всем остальным работать в том же духе. Ситуация серьезна. – Люди закивали, соглашаясь. В кабинете воцарилась гробовая тишина. Она пугала, предвещая новости не из хороших, а скорей всего, совеем плохие, потому что я еще не слышал, чтоб Решаев разговаривал в подобном тоне с равными по рангу. Панибратская харизма заставляла думать, что Илья Иванович скрывает что-то горькое, непоправимое за этой теплотой. – Как вам уже известно, председателя убили. – Произнес он, подтвердив самые худшие из опасений. – Знаю, что комиссия не подтвердила это, списывая на несчастный случай. Но комиссия, скорей всего, подкуплена, ведь, не свести двух очевидных фактов в целое – тут нужно быть совсем наивным. Так что, я со всей уверенностью и ответственностью утверждаю – смерть подстроена. У Джанка есть куда как более подробные отчеты, но увы, пока он вынуждено пребывает на задании и не может рассказать о проведенном следствии.
Стальной 26.09 участвовал в инспекции подводных укреплений Петербурга. Он успел проверить сферостанцию Алиса и переместился к секционным блокам… это маленькие станции такие, метров пять в диаметре, они соединяются между собой довольно уязвимой сетью труб… и вот, когда инспекция дошла до крайнего отсека, задняя из этих труб буквально разорвалась пополам, и океанская вода проникла в помещение.
Насколько мне известно, после этого Стальной не умер. Оказавшись на двадцатиметровой глубине, он начал подниматься, и в итоге выплыл. Даже вытащил оттуда одного из проверяющих, который находился без сознания. Скорей всего, от этого мужчина обессилел и лежал на берегу, переводя дыхание. Он бы мог выжить, сообщение о катастрофе сразу же достигло медиков, но тут произошла еще одна трагедия – на петербуржский порт напала целая орда инфледов. В суматохе председатель потерялся, а когда его хватились, человек был уже мертв. Он захлебнулся. Но на теле обнаружен явный отпечаток схватки, а следы на берегу показывают то, что я вам осветил. Причем, Стального утопила не паршивая макака, отпечатки ног того, кто первым обнаружил председателя и утащил его обратно в воду, начинаются не в океане, а ведут от города. Причем, убийца специально снял ботинки, дабы мы списали на инфледов этот случай, если догадаемся, что вообще имело место быть убийство. – Говоривший помолчал немного, предлагая слушателям сделать комментарии, но видя, что Совет молчит, ошеломленный (видимо, «как вам уже известно» стало для иных услышанным впервые),  он продолжил. – Я не стану заострять внимание и углубляться в лишние подробности. Возьмите на заметку эту новость и послушайте, что я скажу еще.
Вторая новость непосредственно относится к шпионской деятельности противника в Евразии. О ней давно известно каждому ребенку, но почему-то никто так и не обнаружил до сих пор ни одного шпиона. Все, что удалось добиться контрразведке СС за три года, это отловить двух трех компьютерных воришек и еще – работающего на техотдел по спецзаданию Некрасова Ивана – юношу, который здесь сейчас присутствует. Он, уверяю вас, ни коим образом не может быть шпионом.
Вам не кажется подобная неэффективность СС подозрительной? Ну, ладно. Пусть. Бывают идиоты даже в наше время. Но что, если я скажу вам о секретной лабе в НИИ Биологии, про существование которой не было известно никому помимо шефа института и (о чудеса!) Данилы Чернышева, заступившего на пост начальника СС совсем недавно.
- Это вы к чему щас клоните? – Воскликнул кто-то из руководителей непрофилирующих НИИ. Это был довольно молодой и пылкий человек. По-моему, он занимался чем-то вроде ксенологии … короче, чем-то пафосным, но совершенно не необходимым в жизни. – И вообще, что происходит? Почему гробовщики связали всех охранников и всех спасателей? Я прибыл в Безымянный по делам, как вдруг меня хватают и куда-то тащат. Это возмутительно, я требую, чтоб мне сейчас же объяснили, для чего понадобились столь пренебрежительные меры? И, в конце концов, где новый председатель? Мы ведь выбрали его, так, почему он сам не разберется, это что, секрет?!
- Вы успокойтесь. Выпейте водички. – Тихо и совсем не реагируя на грубость, произнес Решаев.
- Что, пытаетесь меня заткнуть? но ничего не выйдет. – Парень даже приподнялся в кресле.
- А хотите чаю?.. Квентин, будьте так любезны, молодому человеку сделайте, как я люблю, с малиновым вареньем. – Обратился шеф к сидящему отдельно ото всех секретарю. – Вы знаете, я обожаю чай с малиновым вареньем. Мы когда в деревне жили, еще в детстве, мама каждый раз поила меня этим замечательным напитком, если я вдруг захвораю. И болезнь сама собою проходила. Поначалу ты кричишь, ведь, больно же, а выпьешь чаю – все проходит, тело успокаивается… и можно продолжать в спокойной обстановке разговор… - Закончил он, и все прекрасно поняли, на что Решаев намекал. Что удивительно, кричавший юноша притих. Ему действительно подали чай, и парень углубился в болеутоляющий процесс, как будто загипнотизированный монологом шефа. – Хм… Лаборатория. – Продолжил прерванную речь Илья Иванович. – Доселе мало что о ней известно было, если не сказать, что ничего совсем. Я и узнал об этом-то лишь только потому, что ненароком заглянул в транзитные документы груза №22-413. Сфера с пойманным инфледом (о которой мы беседовали в прошлый раз) – вот что по накладной шло в этом ящике. Заинтересовавшись, я прочел сей документ, и вот оказия, согласно данным, сфера исчезала сразу после выезда из Безымянного. Вначале я хотел осведомиться у биологов, в чем дело, почему дальнейший путь не был указан, но в связи с последними событиями я решил немного обождать. Приехала курьерская дрезина, а на ней – отряд СС в десяток человек. Мне это не понравилось, но сферу все-таки пришлось отдать. И слежку организовать не получилось тоже. Но существование лаборатории – факт, не нуждающийся в доказательствах. Есть документы, в них подробно все прописано. Всего пару часов назад смотрел. Исследования лаборатории, их цель… все это несущественно. Важнее то, что НИИ Биологии объединились с СС и ведут какую-то совместную работу, засекреченную от других НИИ. Вот это – уже кость. Серьезная такая кость, которая застряла в горле, но способна привести к летальному исходу организма, как системы. Понимаете, о чем я? Вижу, понимаете.
Теперь поговорим о третьем, замыкающей кольцо, событии. О выборах, прошедших накануне. Я предоставляю слово политологу НИИ Кожевникова, профессионалу в данной сфере – Дебетову Геннадию. - По кабинету прокатилась легкая волна из шепотков.
- Всем добрый день. – Услышал я знакомый голос. Он звучал из дальнего конца стола. Вглядевшись в мрачную часть помещения, я обнаружил Гену. Того самого, с которым попрощался несколько часов назад у субмарины. Он-то что тут делает? Смотритель груза – политолог? Впрочем… вспомнив, как мужчина говорил мне про гос. тайну, внутренне я согласился с тем, что он наверняка неплохо разбирается в таких делах. – Илья Иванович, мне рассказать немного о системе или сразу к делу? – Обратился он к Решаеву.
- Немножко в курс введи, давай. А то, не все, похоже, из присутствующих понимают, почему мы собрались. – При этом шеф с таким сарказмом посмотрел на возникавшего недавно юношу, что тут немедля подавился своим чаем.
- Хорошо. – Ответил Гена. – Выборы главы научного содружества проходят по простой и в то же время ранее не применявшейся другими странами модели. Председателя Совета назначает сам Совет путем голосования. В нем состоят пять профилирующих НИИ, десять непрофилирующих и две силовых структуры. Все они имеют разные проценты голосов, но лишь единственного представителя.
Теперь насчет голосования, в чем, так сказать, особенность всей технологии… Проходит выборный процесс всего лишь в два этапа. Первый – голосуют все научные сотрудники (от лаборантов до руководителей отделов). Специальная машина выдает начальникам НИИ процентный результат голосования по каждому из им подвластных институтов. То есть, например, шеф НИИ Биологии получит результаты по голосованию биологов, начальник…
- Покороче, Гена. – Попросил Илья Иванович.
- В итоге, каждый член Совета получает эти результаты. – Подытожил политолог. – Далее он смотрит. Если кто-нибудь из избираемых набрал 50% или больше, то руководитель отдает свой голос за него. От 30% до 50, то же самое, но он имеет право выбирать между примерно равными, а если ни один из кандидатов не набрал и 30%, шеф и вовсе волен выбрать кандидата независимо от результатов. Далее все просто. Баллы представителей Совета складываются, выносится решение.
Так вот… второй этап в огромной мере опирается на понимание ответственности и благонадежность управляющих. Его контроль практически отсутствует. И, в принципе, достаточно всего лишь трех голосовавших (если те являются начальниками профилирующих НИИ или шефами служб), сговорившихся для продвижения им нужной личности, чтоб выборы окончились победой этой троицы.
- Ты говори конкретно, кто предатель. Впрочем, я и сам щас угадаю. Судя по присутствующим в кабинете людям (а допущены, насколько можно понимать, лишь те, в ком господин Решаев полностью уверен), троица – это Спасательная Служба, НИИ Биологии и Геологии? – Я удивленно посмотрел на произнесшего эти слова. Иван Балков был заместителем начальника одной из только что им перечисленных организаций. Почему он катит бочку против собственного института? – Я давно подозревал, что шеф… прошу прощения… что Гостислав Сухи попал под мощное влияние этого выскочки – Дюкло. – Он треснул кулаками по столу.
- И я ужасно рад, что не ошибся, пригласив вас на совет. – Сказал Решаев. – Но давайте успокоимся, позволив политологу закончить. Нам нужна картина целостная, а не эмоциональная. Геннадий, я прошу вас, продолжайте.
- Как уже сказал Иван Сергеевич, действительно, при проведении последних выборов, внесрочных из-за преждевременной кончины председателя, имелся сговор некоторых кандидатов. Личность их не может быть документально установлена, ведь, данные голосования закрыты, дабы избежать ненужной ссоры между кандидатами, а по прошествии инаугурации они и вовсе были уничтожены. Однако, по согласию присутствующих представителей Совета выбор каждого из них был сказан в устной форме и подсчитан. Исходя из этих результатов, можно утверждать с огромной долей вероятности, что именно руководители геологов, биологов и СС проголосовали за того, кто в данную минуту находится в должности председателя.
- А кто находится-то? – Прошептал я Серому на ухо, но, похоже, получилось это слишком громко. Шеф, во всяком случае, мои слова услышал.
- Среди нас есть человек, который до сих пор не знает даже имени главы Совета. То есть, имени руководителя преступной группировки, захватившей власть в Научном Центре. Вот как обстоят дела на самом деле, братцы. – Произнес он. Я хотел сказать, что не имел возможности, что я был на задании, в пустыне, но Решаев вдруг смягчился сам. – Я знаю, Вань, что ты был очень занят и не мог вникать в политику Совета. Твоя помощь для отдела очень велика. Я не успел сказать спасибо... – Ох… такого даже я не ожидал. Чтобы Илья Иванович благодарил? Неслыханно! Ведь, он ругал меня аж с института, и за это время не сказал ни разу даже «справился». Лишь «плохо», «недостаточно», «ужасно» я и слышал от него. Видать, действительно настали гадостные времена, такие черные, что даже шеф вдруг изменился. Или, может… изменился я?
- Важно ли имя? – Серый, до того сидевший, тихо слушая, внезапно выпрямился. Его голос прозвучал подобно грому в мире, состоящем из железа. Резонанс был столь убойным, что присутствующие раскрыли рты от неожиданности. – Многие народы погорели, обсуждая личности. Они кричали, ненавидели, боролись… с личностями. Только, личность очень часто – лишь прикрытие. Нам нужно обнаружить первым делом цель и средства. Что мы знаем? Смерть Стального. Связано ли это как-то с выборами? Было ли убийство специально сделано, чтоб после победить в голосовании посредством сговора? На мой взгляд, это самый важный из вопросов, потому что если связь имеется, то троица владеет тайной управления инфледами. Их нападение произошло, напомню, именно в тот миг, когда Стального кто-то мог найти еще живым.  И человек, который утопил… убийца, кто он? Не пират – наверняка. Я допускаю, это может быть шпион Кольца… но то, что агентура, столь масштабно укрепившаяся в нашем обществе, принадлежит островитянам – не доказано, и, честно говоря, я в этом сильно сомневаюсь. Куда больше вероятным кажется предположение, что агентурную работу организовала СС. Именно поэтому доселе ни один шпион не пойман. Детективы и преступники – одно лицо.
- Но вы забыли, что помимо островных пиратов есть другие… страны. – Возразил руководитель НИИ Ксенологии, который, видимо, уже пришел в себя после моральной атаки Решаева. Тарелочка с малиновым варением была уже пуста, что характерно для активных критиков, тогда как чашка все еще покоилась в его руках, тихонько испуская струйки пара. – Есть еще Америка с Австралией. – Сказал он, озираясь в поисках поддержки. – Разве на наш счет у них нет планов?
- Может быть. – Кивнул Можайский. – Только, СС все равно участвует. Факт зафиксирован. А это значит, что воздействовать на неприятеля необходимо все равно внутри страны, а не снаружи.
- Как вы молвили… воздействовать? – Сказавший это подал голос в первый раз за совещание. Не слишком примечательный, как будто даже дремлющий в своем глубоком кресле, руководитель НИИ Океанологии, Арсений Афанасьевич, смотрел на Серого с сарказмом мудреца. Такого я еще не видел. Чтобы гения науки так вот просто спрашивали «как вы молвили…», недоставало лишь добавить «может быть, вам стоит выйти вон?». Тем временем, океанолог продолжал. – Чтобы воздействовать, необходимо минимум иметь орудие воздействия. Сергей, у вас оно есть? То орудие?
- Гробовщики помогут нам.
- Их в пять раз меньше, чем сотрудников СС. А может быть, и в десять. Вы же знаете, как любят некоторые хранить секреты. Безымянный вы, допустим, захватили. Но что дальше? Будете идти войной на Петербург?
- А почему бы не попробовать добиться честных перевыборов? – Внес предложение руководитель НИИ Ксенологии.
- Какие к черту честные, когда иные избиратели забыли слово честь?! – Воскликнул Иван Балков. – Уничтожить всех. И лабу эту чертову найти, разрушить, а предателей к стене. – Вот тут уже загомонили все. Как будто град заколотил по своду помещения. Упреки, предложения, опровержения, идеи, ссоры, споры – все это гремело и шипело, пенясь, набухая, норовя начать сочиться из дверей. И вот уже один из заседающих встает, направившись на выход. Он устал, не в силах выносить безумный гомон. Этот выходящий – я.
Я вытекаю незамеченным сквозь маленькую щель в проеме, оборачиваюсь на охранников, смотрящих с пониманием. Они все слышали и не завидуют советчикам. Один из людей в форме предлагает мне цилиндрик из бумаги. Я впервые вижу сигарету. Нет, пожалуй, откажусь. Охранник снова понимающе кивает. Он стоит и смотрит вдаль прохода, я уподобляюсь этому движению и понимаю – если взгляд сосредоточить на тьме уходящего вдаль коридора, звуки за спиной как будто приглушаются, становятся бессмысленной и ровной какофонией, не будоражащей сознание… Вот так-то лучше.
Я стою минуту, две, потом все время превращается в спираль, отныне не подвластную подсчетам.
Наконец, шум за спиной стихает. Кто-то задает отчетливый вопрос:
- А где парнишка-то? – Все, надо возвращаться. Открываю дверь, вхожу и направляюсь на положенное место.
- Видимо, среди нас всех здесь лишь один рассудок сохранил. – Проговорил Решаев. Обращался он при этом вроде как ко всем, но я почувствовал, что все внимание Ильи Ивановича в этот миг сосредоточено на мне. – А значит, именно ему решать, как поступить. Согласны? – Некоторое время в комнате царила тишина. – Ну, и отлично. Вань, я повторю вопрос, который задал в ходе этой перепалки, на который так и не услышал умного ответа. Что нам делать? – Все молчали. Люди слушали, что я скажу, как будто дуэлянты, ожидающие выстрела в ответ.
Всего лишь несколько секунд я думал над словами. А затем поднял взгляд от стола и посмотрел на шефа.
- Как. – Сказал я. – Надо спрашивать не ЧТО, а КАК.

***

Нет, все же, зря мы не учли подобную возможность. Ведь, вполне логично ожидать прихода крыс, когда в хранилищах есть что поесть. Враг не исчез с приходом катастрофы. Затаившись, он лишь ждал момента и однажды непременно должен был начать атаку. Информационную атаку. А важнейшей из задач подобной техники является захват контроля над любой (подчеркиваю) информацией. В итоге, неприятель получил не только агентурно-провокационную машину в виде СС, но и власть в Совете. А все потому, что он владел всей тщательно и не особо тщательно скрываемой, открытой, или даже выброшенной информацией, активно этим пользуясь в то время, как порядочные люди честно защищали свою родину от нападений внешнего противника. На самом деле, все: от островных пиратов до инфледов, и от извержений до демографического кризиса являлось просто отвлекающим маневром, дабы некие субъекты снова взяли власть под свой контроль. Конечно, далеко не все эти проблемы враг подстроил сам, вулканы-то уж точно он не смог бы спровоцировать, и рост хребта произошел по недосмотру. Но использовать все средства, что есть под рукой – давнишняя традиция всех подлецов .
 Меня немало удивил тот факт, что, в общем-то, достаточно благожелательный, хотя и кровожадный капельку, Эмиль Дюкло (начальник НИИ Биологии) являлся членом троицы, решившей захватить власть в Центре. На мой взгляд, он не похож был на предателя. Хотя, у Бори, например, на этот счет совсем другое мнение, как оказалось. А ведь он совсем не знал Эмиля.
Но чтобы принять решение – как дальше всем нам поступить, мне не особо требовался навык разбираться в людях. Тут, скорее, был вопрос по части экономики. Ну, может быть, еще логистики немного, и совсем чуть-чуть – социологии. Я не добился окончательных успехов ни в одной из перечисленных наук, однако, говорить Решаеву об этом в столь ответственный момент было неловко, да и смысл? Мне был предоставлен шанс помочь своей стране, и упускать его – верх глупости. А если я сморожу бред, найдутся люди, подсобят – поправят. Но я уж попробую не оплошать.
- Насколько можно догадаться, Центр уже знает о перевороте в Безымянном? – Глянул я на шефа.
- Или будет знать об этом в скором времени. – Кивнул Решаев. – Два охранника смогли угнать один из тепловозов. Путь до Петербурга – трое суток. Но у них, возможно, есть связь. Кроме этого, переворот произошел не только здесь. Так что, не стоит при дальнейших операциях рассчитывать на неожиданность.
- Хм… странно, что охранники так обреченно противостоят сопротивлению. Они могли бы и примкнуть к нам.
- Вся охрана: ЧОП, СО и ПОО финансируется из источников СС. Так что... – Илья Иванович развел руками, улыбаясь.
- Ясно. Это ясно. Непонятно мне, что будет делать, например, СС на разработках. Там сейчас гробовщики. Как только информация достигнет Чернышева…
- Разумеется, гробовщиков там уже нет. – Похоже, что Решаев стал жалеть о том, что предоставил слово мне. – И, упреждая все оставшиеся у тебя вопросы дислокационного характера – Совет предусмотрел подобные проблемы. В данную минуту никого из наших нет ни в Петербурге, ни в Париже, ни в Брюсселе. Эти города сейчас полны сотрудников СС. У нас есть Безымянный, Кенен, Политех, Воронеж… словом, вся центральная часть континента.
- А народ?
- Народ бастует. Только, всем на них плевать. СС разгонит демонстрацию, назначит штрафы, и толпа вернется по домам. Никто нам не поможет, Вань, пойми ты, наконец, помимо нас нет никого, и только мы способны все исправить. Власть захвачена, и с ней способна биться лишь другая власть. Рабочие… они бы, может, помогли. Но лучше пусть работают, потоп никто не отменял. Вулканы продолжают извергаться. Мы должны решить этот конфликт между собой. Ты так красиво произнес… «Не что, а как»… И это хорошо. Но нужно ведь уметь не только задавать вопросы, но и отвечать на них. Тебе есть, что ответить?
- Да. – Кивнул поспешно я. – Конечно, есть. Иначе вы не попросили бы меня сюда.
- Тогда… прошу, озвучь. – Скрестив под подбородком пальцы, он печальным взглядом оглядел молчащий кабинет. Все слишком утомились после перебранки и, похоже, не хотели больше ничего сегодня обсуждать.
Я думал, что сейчас скажу, но сформированные несколько минут назад идеи как-то сами улетучились, став невозможными под гнетом новой информации. Была бы у Совета армия… но армия давно ушла в историю, необходимость в ней отсутствовала до сих пор. Кто знал, что враг намеренно разваливает все военные структуры кроме СС? Хорошо еще, что флот не упразднили, и что Джанк не доверял правительству, создав машину чрезвычайных ситуаций – гробовщичье братство. Но идти войной на Петербург? Не знаю… Я попробовал представить, как бы поступил на моем месте Говард. Почему-то вспомнилась его затрещина.
«Людей нельзя жалеть. Их вообще необходимо уничтожать, для профилактики. Природа это делает тысячелетиями. Значит, так заведено» - ответил бы мне гробовщик, спроси я у него, а стоит ли осада Петербурга тысяч жизней мирных граждан, что погибнут неизбежно в стычке.   
-  Предлагаю захватить Научный Центр. – Произнес я. Тяжело вздохнув, Решаев словно вышел из прострации.
- Выходит, даже ты так думаешь. – Он встал из-за стола. – Джанк предложил мне то же самое. И мне не остается ничего, как согласиться. Я надеялся на менее кровавое решение, однако, видимо, его и вправду нет. Ну, чтож… попробуем. А там посмотрим, кто был прав. На этом предлагаю завершить совет. – Все повставали, стали собираться. – Завтра Говард возвратится в Безымянный. Мы обсудим все детали плана, так что, буду ждать вас в то же время, здесь. – Добавил шеф. Он тоже взял свой чемоданчик и покинул кабинет одним из первых.
Вскоре в помещении остались только я и Серый.
- Что, наворотил я чепухи, да? – Подозрительно я глянул на ученого.
- Напротив. – Удивился он. – Ты быстро разобрался, что к чему и сделал правильные выводы. Да и в глазах Решаева поднялся.
- Почему тогда никто не высказал того, что произнес я? Даже ты?
- Ну, почему же. Если ты наивно полагаешь, что единственный из всех являешься пророком, стоит только посочувствовать такому самомнению. Все знали, что подобное решение единственно. Но… знаешь, почему Решаев именно тебя спросил? – Я покачал на это головой. – Да потому, что ты единственный здесь не предвзят. Все мы работаем в какой-то сфере и стремимся отстоять ее развитие, пусть подсознательно, порой, мы сами этого не понимаем, но любой начальник первым делом станет печься о своем отделе, а потом уж – о благополучии страны, как целого. Ты же пока что не запятнан этим чувством, подростковая жестокость помогла тебе отбросить мелочные за и против, принеся все в жертву ради общей цели.
- Как возвышенно. – Пробормотал я.
- Так и есть. – Ученый улыбнулся. – Ладно, хватит размышлений. Я проголодался страшно. – И, покинув кабинет, мы с ним направились в столовую.
;
Глава 2. В строю.
 
Кто-то борется с пиратами, кого-то мучает вопрос – откуда появляются инфледы, кто-то усмиряет страшные вулканы, а кому-то не дают покоя политические махинации предателей, но все мы устаем. Всем нужен отдых, сон, ну, и, конечно же, питание.
Я расскажу вам кое-что о евразийской кухне. Маленькая слабость каждого трудяги и единственная радость, полностью распространенная по всей стране. Наш мирный символ. Он немного странный, потому что евразийское обслуживание имеет сильное отличие от прочих кухонь, наделенное атмосферой этакого коллективизма.
Повара в подобных общепитах могут запросто меняться с посетителями, если человек желает приготовить что-нибудь себе или друзьям самостоятельно. Он даже моет за собой посуду. Это не считается чем-то, выходящим из ряда вон и не имеет никакого отношения к гурманам, извращенцам и тому подобным людям, обожающим все странное. Мы просто так живем. Так проще. Ты спокоен за свою еду, ты можешь добавлять в нее сколько угодно соли и, конечно, только ты в ответе за то блюдо, что получится в итоге.
Многие активно пользуются замечательной услугой и с охотой выполняют все обязанности «самоприготовочной покупки». Между прочим, это избавляет граждан от необходимости обзаводиться в магазинах техникой, продуктами, а так же прочей утварью для кухни. Магазинов вообще немного в наши дни.
Конечно, в общепите можно и заказывать еду, так поступает половина посетителей, но в большинстве своем не по причине лени, а из-за того, что попросту торопятся. Подобная покупка обойдется в раза два дороже самоприготовки, но уверен, тяга подойти к плите и собственными силами состряпать что-нибудь преобладает. Может быть, такая мода, я не стану спорить с маркетолагами-журналистами, твердящими о разрушении традиции. На мой взгляд, что, как ни такая кухня, обладающая аурой сближения людей, является традиционной.
Бросив макароны на сковороду, я вылил сливки. Зашипев, «спагетти болонез» пошли приятным паром. Я перемешал почти готовое блюдо, наблюдая, как густеющие сливки постепенно превращаются во что-то вроде плавленого сыра.
Разложив по порциям на три тарелки получившийся деликатес, я облизнулся и пошел скорее к столику, который занял Серый. Порций было три… Ему, мне и Алисе. Я буквально натолкнулся на нее, когда входил в столовую. Проснувшись, девушка пошла меня искать, однако, аппетитный аромат перехватил ее на полпути в зал совещаний и привел сюда.
- Та-дам! – Алиса, прекратив щипать ученого, чем, видимо, и занималась все те полчаса, пока я кулинарил, обернулась на меня и подняла приветственно ручонки, словно бы желая обхватить за шею. Вместо этого она взяла одну тарелку и, не дожидаясь, пока я усядусь, приступила к трапезе. Недолго думая, я поспешил последовать примеру девушки. Всучив второе блюдо Серому, я сел и, намотав на вилку макароны, сунул их в открытый рот. Ученый наблюдал с недоумением за нашим как бы поединком. Никогда ему не доводилось видеть девушку, которая так быстро уплетает завтраки. Потом он перестал на это обращать внимание и принялся за свою порцию.
- Прекрасно. Обожаю твои блюда. – Все нахваливал ученый, будто специально искажая наши действия до противоположных. Медленно и чинно, как в старинных фильмах… Он за это поплатился.
- Ибо нечего рот разевать. – Прокомментировал я удивленный взгляд Можайского, когда Алиса выгребла полпорции из Серовской тарелки.
- Этот факт мне не был, к сожалению, известен. – Произнес он огорченно, но не потеряв достоинства, и вытащил из папочки планшет. – Так… потребление еды. Графа «Алиса», показатель – выше нормы.
- Ну-ка, ну-ка! – Попыталась вырвать девушка устройство у ученого из рук. – Ничто я не такая… - Буркнула она, когда отчаялась пытаться это сделать. – Буки.
- Я-то тут причем? – Приподнял бровь я, подчищая то, что оставалось от спагетти.
- Не, ты-то нормальный. Принесешь мне шоколадку, будешь вообще чудесным… А с тобой мы разберемся. – Повернулась девушка к ученому.
- Похоже, что со всеми нами скоро разберутся. Окончательно, причем. – Услышал я знакомый хрипловатый голос. Говард Джанк был как всегда внезапен.
- Вы уже вернулись? Рановато. – Удивился Серый. Он насторожился. – Что-нибудь произошло?
- Нет ничего, что требует внимания столь важного для общества ученого. Вы и без этого загружены. Я бы хотел поговорить с Иваном, если можно.
- От него мне нечего скрывать. – Я улыбнулся, а заметив взгляд гробовщика, повернутый на девушку, продолжил. – От Алисы тоже.
 - Все же, думаю, нам стоит отойти. Потом ты сам расскажешь все, что сочтешь нужным.
- Хорошо. Прямо сейчас?
- Да. У меня нет времени. – Пожав плечами, я поднялся. Джанк, по сути, никогда особо и не отличался высокими манерами. Что уж теперь его корить? Мы отошли к пустующему столику.
- Ты должен принять участие в спецоперации. – Сказал без предисловий он, когда мы сели.
- Что?! – Я постарался скрыть то изумление, которое меня немедля охватило. Девушка с ученым сто процентов наблюдали в этот миг за нами. – Вы имеете в виду атаку Центра? Для чего я нужен там…
- Есть вероятность, что под Петербург заложена геотермальная фугасно-зажигательная бомба, именно на случай нападения. Твоя цель в том, чтобы сопровождать взрывотехнический отряд – саперов, проще говоря, так как среди них нет специалиста по устройствам данного характера.
- Вы думаете, я специалист?
- Сейчас лучше тебя нет никого из тех, кто занимается геотермальной техникой. Я говорю так, потому что знаю тебя в деле. Я уверен, ты не растеряешься в опасной ситуации и справишься с задачей. О других я так сказать пока что не могу, а на проверку нет ни времени, ни подходящей обстановки.
- Но поймите, бомбы и электростанции – совсем не то же самое. – Развел руками я.
- Для этого с тобой пойдут другие профессионалы. Мои люди объяснят тебе известные им принципы работы данной бомбы и они же, если что, прикроют. Без охраны не останешься. Решайся, Вань. Ты миллионы можешь уберечь от гибели. – Он словно заглянул мне в душу.
- Я согласен… Я и не хотел отказываться. Просто, так, предупредил на всякий случай. Если не получится…
- Ты не имеешь права на ошибку. Ты солдат. – Отрезал Джанк. – Мобилизую тебя именем сопротивления. Отныне ты – специалист по разминированию геотермальных бомб. Осталось только получить необходимые рекомендации, вот адрес. – Он вручил мне загодя написанную ровным почерком записку. Даже не предполагал, что я отвергну предложение? Хотя, слова гробовщика куда как более походят на приказ. – Иди, готовься. Я надеюсь на тебя. – Он встал.
- Есть. – Произнес на автомате я.
- Да, и еще. Мы выдвигаемся в 11:00. Завтра. Так что, поспеши. – Добавил Говард напоследок.
Он покинул помещение, а я, слегка смущенным взглядом проводив гробовщика, вернулся к Серому с Алисой.
- Ну? – Спросила девушка.
- Теперь работать буду на два фронта. – Я вздохнул.
- Как это?
- Очень просто. Одна нога здесь, другая там .
- Ты не томи, рассказывай. – Поддакнул Серый. Я подумал несколько секунд. Наверное, не стоило особо откровенничать, Джанк прав. И все-таки, я передал почти весь разговор с гробовщиком, скрыв лишь конкретику касательно задания – тот факт, что мне придется действовать в саперной группе, ограничившись словами о необходимости специалиста по геотермальным станциям.
Закончив на словах «так что, теперь мне нужно собираться с мыслями и двигать в ГБ» я, не дожидаясь их реакции, «вдруг вспомнил», что на самом деле времени намного меньше, чем казалось, глянув на часы же, так и вовсе озадаченно всплеснул руками.
- Мне пора, ребят. Иначе не успею ознакомиться с инструкцией. Джанк говорил, она серьезная такая.
- Чтож… иди. – Задумчиво ответил Серый. Он смотрел с какой-то необычной для его характера улыбкой, словно знал заранее, чем все закончится. А вот Алиса встала.
Развернувшись, я пошел на выход из столовой.
Иногда нам и представить страшно, что придется воевать. Но если понимать свою необходимость коллективу, фобия рассасывается. Ты словно говоришь жене: «родная, я поехал в город, буду поздно», закрываешь дверь, накидываешь вещмешок, спускаешься, выходишь… а спустя какой-то промежуток времени и вправду возвращаешься, живой, здоровый. Ты – частичка механизма, на войне ты не останешься один. И это успокаивает.
Беспокоятся лишь те, кто остается дома, для кого ты (подсознательно) – и есть вся армия, кто полагает, что сражение идет между тобой, одним единственным тобой, и злой многоголовой тварью. Кажется, что нет надежды.
- Не пущу тебя. – Она схватила меня прямо возле выхода.
- Тебе бы лучше отпустить, я все равно пойду. Алис. – Я аккуратно вывернулся из ее руки, но девушка схватила вновь.
- Тогда возьми меня с собой.
- Зачем ты там нужна? Ты будешь заслонять меня собой от пуль?
- Да, буду!
- Глупая… я мог, конечно, бы тебе сказать, что риски минимальны и так далее, но в эту байку мало кто поверит. Так что, я скажу иначе. Да, опасность будет угрожать на каждом шаге, да, сражение, вполне возможно, превратится в бойню, да, пусть я не буду в нем участвовать, но окажусь при этом в эпицентре всех событий. Но представь, что будет, если я останусь, а тебя убьют. И хватит плакать, ты уже не маленькая.
- Но ведь, если мы вдвоем останемся…
- Мне будет тоже очень плохо. Или ты решила, что народ Евразии (те люди, что примут участие в спецоперации и жители Санкт-Петербурга) вместе взятые не в силах своей смертью заморозить то тепло, которое мне хочешь дать ты? Если это так, тогда ты сильно ошибаешься. Меня печалит факт, что, столько сил потратив на тебя, я так и не добился ничего.
- Ты тоже должен понимать меня… - Она уже не плакала, стояла просто, тяжело понурив голову.
- Я понимаю. И ты сможешь защитить меня однажды, но не так. – Прижав ее к себе, я тут же отстранил Алису. – Не сейчас. Жди… я вернусь. – И, более не в силах выносить прощание, отвел взгляд. Быстрым шагом я направился на выход. Девушка молчала. Если бы я развернулся в тот момент, наверное, на этом все бы и закончилось, но я не развернулся. Я продолжил путь, пока не удалился на такое расстояние, с которого Алиса не могла меня услышать. – Ложь. – Пробормотал я. – Как же мы привыкли врать.

***

Искусственный свет ламп покорно распластался по земле перед лучами Солнца в тот момент, когда я выбрался из бункера на улицу. Безветрие и чистый глубокий небосвод, похожий на огромный синий купол, создавали впечатление, что я из маленькой подводной станции попал в большую. Почему-то захотелось сесть и присмотреться к окружающим меня вещам внимательней. Я опустил взгляд под ноги и обнаружил черную дорожку муравьев, тянущуюся под фундамент здания. Сегодня насекомых было больше, чем обычно. Муравьи тащили целое разнообразие вещей, среди которых я заметил мелкие осколки бисера, кусочки дерева, бетона, иногда перед глазами пробегала целая процессия с жуком или какой-нибудь сороконожкой на могучих спинах. Что-то надвигается – подумал я. Зима. Но это будет необычная зима. Смотри, как носятся, туда, сюда, туда, сюда… один из муравьев свалился в лужу и едва не утонул, но остальные словно не заметили произошедшего, курсируя от точки к точке, исчезая под бетонной крышкой бункера и снова появляясь. Муравей живет от 28 до 42 суток. Многие из этих маленьких работников ведь даже и не доживут до той зимы, однако, ни один из них не прекращает операции спасения колонии.
Алиса… почему она не замечает истин? Вот же, прямо под ногами, бегает одна из них, старается, живет и выживает. Нет, не слышит девушка. Кричит, себя не слыша и не слыша голоса природы, даже то, что я ей говорю, ломается под паникерскими барьерами. Она и бурная такая неспроста. Стремится не упасть обратно в саркофаг, в ужасный беспросветный мрак веков. Хватается за ниточки из прошлого.
Но я не прав, когда отталкиваю. Вру. Необходимо объяснить: как, что и почему. Вот только, нет на это времени. Совсем. А жаль…
Я обошел дорожку муравьев и двинулся вперед по тротуару. Безымянный – город небольшой, за час его пересекаешь (если быстрым шагом) из конца в конец. Гробовщики располагались в южной его части, там у них еще лет пять назад была организована учебка. Постепенно маленькое здание переросло в самую настоящую военную базу. Вот туда-то и направил меня Говард.
Подойдя к воротам, встроенным в забор, я позвонил.
- Пароль – дисперсия. – Пробормотал я чуть ли ни себе под нос, стесняясь странных гробовщичьих правил. В правой створке отворилась небольшая дверь, и парень с красной звездочкой-нашивкой поманил рукой, мол, проходи. Когда калитка вновь закрылась, я вручил охраннику свой паспорт. – Говард Джанк меня прислал на подготовку. Где у вас саперное подразделение? – Спросил я. Парень посмотрел оценивающе, задумался на миг. Его рука сначала потянулась в сторону широкого проезда за моей спиной, но под конец вдруг изогнулась, так, что вытянутый палец указал на маленькую грязную тропинку вдоль забора. – Там? – Переспросил на всякий случай я.
- Да, да. Идите, не сходя с дорожки. – Произнес он, тут же потеряв малейший интерес к персоне вашего покорного слуги. Чтож...
Узкая тропинка огибала угол дома, а за ним и вовсе превращалась в тонкую полоску, обрастая пышными кустами и каким-то странным маленьким заборчиком с натянутой колючей проволокой. Это недоограждение невольно навевало нехорошие предположения, и я старался следовать совету парня, опустив взгляд под ноги и наступая четко на утоптанную землю.
Заросли кустов поднялись до груди, до шеи и, в конце концов, окутали меня раскидистыми лапами с головой. Идя, я слышал только хруст ветвей и шорох листьев, все это довольно сильно раздражало. В третий раз задев ногой натянутую проволоку, я хотел было уже вернуться, но тут впереди наметился просвет. Ускорившись, я полностью ушел в движение, не слыша с этого момента ничего помимо треска. Хркр… крр… хрр… тщщ… крррамм!
Я вывалился из кустов. И тот час же над ухом загремел собачий лай. Огромная немецкая овчарка натянула цепь в каком-то метре слева. Жилистая шея дернула ошейник, но тот крепко сдерживал животное, и, встав на задние конечности, собака выла от досады, не способная преодолеть столь незначительное расстояние. Однако, мне и этого хватило. Инстинктивно отшатнувшись, я чуть не свалился, но в последнюю секунду умудрился все-таки присесть, тем самым сохранив баланс. Однако, снизу вид на существо был еще более ужасен. Я так и сидел, боясь пошевелиться. Подсознание твердило – сдвинься ты на метр вперед, собака дернет как-то по-особому ошейник и таки сумеет выбраться. Мне оставалось лишь одно – переступить заборчик и идти назад. Так сохранится положение собаки. Отдалившись же на метров пять, появится хотя бы простор действий, можно будет попытаться улизнуть. И я уже поднялся даже, собираясь выполнить задумку, но внезапно что-то стукнуло: «Замри!» - как будто голос внутренний приказ отдал. Я встал как вкопанный и обернулся, медленно, так часто происходит в страшном сне. Да… вот она, вторая псина. Замерла, как будто бы и нет ее. Вся сжалась, приготовившись к последнему прыжку, и тоже – на цепи. Приехали.
Второй пес почему-то не усилил, а наоборот, ослабил страх, как будто существа уравновесили друг друга, наседая с двух сторон. Открылся путь вперед, вполне нормальный и единственный. «Идите, не сходя с дорожки» – говорил охранник. Он не просто так прибавил это «не сходя», тот парень знал и про собак, и про их тактику. Но для чего такие шутки? Или в этом больший смысл, чем просто черный гробовщичий юмор? Я сказал – иду на подготовку. Паренек раздумывал, куда направить… может, это испытание… Так, ладно, думать будем после, надо выбираться. Я бочком продолжил путь, и только через те условные пять метров, наконец, смог чуть расслабиться.
Дом снова кончился углом, и вновь я повернул. Глазам предстала приколоченная к дереву табличка «Главная черта характера сапера – абсолютное спокойствие». За деревом заборчик из колючей проволоки обрывался. Впереди раскинулась спортивная площадка. На высоких перекладинах, барьерах, брусьях и других приспособлениях тренировались люди в гробовщичьей форме. Главный их меня заметил, глянул на часы и поманил рукой.
- Иван? – Осведомился он. Приблизившись, я разглядел получше этого мужчину. Он был неожиданно худым, со впалыми щеками и большими серыми глазами, под которыми сформировались синяки. Волос на полове было немного, половина – словно инеем покрыта. Поначалу я списал на краску, парень оказался очень молодым для командира – лет так 30-35, но при ближайшем рассмотрении сомнения исчезли – волосы действительно покрылись сединой.
- Да. – Накопившееся после каверзной тропинки возмущение само собой куда-то улетучилось. – Иван Некрасов – это я.
- Не знаю, как вас по фамилии… и отчеству, раз уж на то пошло. Я буду называть вас Лаг. Таков ваш позывной отныне.
- Хм… а я-то думал, как их получают… - Я задумчиво потрогал подбородок.
- Упражнение закончить. – Обернулся парень на гробовщиков. – В шеренгу по порядку стройся. – Отдавал приказы он неспешно, тихо, исполнение же превзошло любые ожидания. Спустя каких-то пять секунд образовалась длинная шеренга.
Впередистоящий гробовщик скомандовал:
- Равняйсь! Смирно! – И парни монолитным жестом выполнили все, что полагается. Недоуменно глянув на меня, начальник приподнял бровь. – Встать в строй, солдат… Ну, в чем проблема?
- А куда вставать-то? – Я озадаченно оглядел ребят, сверлящих пустоту перед собой глазами.
- Разумеется, в конец. Все, кто без формы, независимо от звания, стоят в конце.
- Понятно. – Произнес, сорвавшись с места, я. Шутить, похоже, здесь вообще не собирались.
- Капрал номер два, проверьте строй. – Сурово глянул на стоящего перпендикулярно к остальным гробовщика начальник. Я к тому моменту уже занял свое место и, конечно, стал объектом той проверки первым делом. Мои ноги были сведены толчком подошвы сапога. Второй капрал помог еще кому-то, а затем вернулся в строй.
- Итак. – Усталый взгляд прошелся вдоль шеренги. – К нам явилось пополнение. Сапер, специалист по геобомбам, радиопозывной – Лаг.
Небольшая информация новоприбывшему. Меня зовут Статист, и я – координатор рейда. Основной задачей нашей группы в операции является Научный Центр и заложенные в нем заряды. Информацию о технологии сработки, разминировании и устройстве данных бомб получите у… - Он задумался. – Да вот у Тальво. Вы все слышали, капрал? – Статист остановил взгляд на втором капрале.
- Есть. – Стоящий слева от меня еще старательнее выпятил грудь, глупо улыбаясь. Почему-то вспомнился Мигель. Наверное, причиной было то, что этот парень оказался схож с ним внешне. Но и внутреннее что-то сказывалось.
- Господа, товарищи… мы отработали всю операцию предельно достоверно. – Командир прохаживался взад вперед, поглядывая на гробовщиков. – Но я прошу вас помнить, неожиданности – часть нашей профессии. Готовьтесь. Ситуация нелегкая, помимо нас в рейд входят еще тридцать семь отрядов. Сами можете судить, что будет, если кто-то ошибется. Подготовки, проведенной за последнюю неделю, недостаточно. Предполагайте трудности в три раза больше, чем предполагается. Не забывайте – против нас работает СС, серьезная структура. Это не пираты. Обвести Данилу Чернышева вокруг пальца не получится. И главное. Я повторяю это перед каждой операцией и повторю сейчас. Запомните важнейшие законы, по которым вы должны работать, без которых выжить невозможно.
Первое – спокойствие, внимание, сосредоточенность.
Второе – слушай командира, не перечь ему.
И третье правило – нельзя бросать товарища в беде.
Вот эти самые…
- Товарищ командир, четвертое! Нельзя все время назначать вторым капралом одного гробовщика. Разрешите принимать участие в спецоперации! – Встрял Тальво.
- Пятое. Нельзя перебивать командующего. Останешься капралом на еще один раз. – Произнес Статист.
- Есть! – Козырнул второй капрал, нахмурившись. Ну, что за идиот – подумал я. Не будучи военным, даже я прекрасно понимал, что старшего перебивать нельзя. Тем более, в таких вещах. Нет, все же было в этом парне что-то от Мигеля.
Командир прошел по строю строгим взглядом, и я постарался выпрямиться, чтоб Статист вдруг не решил, что я хочу задать такой же глупый и бессмысленный вопрос.
- Капрал номер один, заканчивайте. – Приказал Статист.
- Строй! Вольно, разойдись. – Скомандовал стоящий в изголовье гробовщик. Расслабившись, я посмотрел на Тальво. Странно… парень будто бы забыл о только что произошедшем. Глянув на меня, он бодро произнес:
- Ну, что, солдат. Готов к пробежке?

***

Честно говоря, я думал, что вся подготовка будет заключаться в изучении различных схем устройств и описании маршрута. Тальво приказал мне нацепить увесистый жилет и полчаса гонял потом по стадиону. Он бежал в двух метрах позади и прямо так, по ходу, объяснял, какую вашему покорному слуге работу предстоит осуществлять. Зачем все это, понимал я слабо. Но похоже, что Статист намеренно отправил самого паршивого бойца в учителя, дабы зазря не тратить силы подготовленных гробовщиков. Он попросту в меня не верил. Так я думал, из последних сил трамбуя жесткое покрытие уставшими ногами.
- А устройство, в принципе, простое. – Продолжал внушать мне Тальво. – Бомбы наших дней все оборудованы сложными компьютерами, запаролены и прочее, и прочее… Однако, если влезть в системный блок руками, иногда достаточно лишь отключить оперативку. – Как ни странно, все, что он произносил, запоминалось быстро. То ли объяснять капрал умел, а может быть, и вправду что-то было в этом «маршбросковом» обучении. Но главное достоинство подобного урока оказалось в том, что я не мог перебивать учителя. Отдышка не позволила бы. – Но, на самом деле, главная проблема разминирования – не сложность бомбы, а ее обнаружение. У нас есть чисто приблизительные данные о местоположении пяти зарядов. Ладно. Их достанем. Ну, а что, если есть бомба номер шесть, которая угробит миллионы? Ведь, ничто с ней не поделаешь, чтоб убедиться, нужно прочесать весь город. Есть и противоположная проблема. Что, если среди пяти указанных взрывных устройств одно – фальшивка, фейк. На поиски несуществующей пугалки столько времени уйдет… и это может тоже стать причиной недосмотров.
Слышал же наверняка историю про трех свиней? Детишки пошутить решили – написали на трех хряках номера 1, 2 и 4, запустив их в школу. Долго после этого учителя пытались обнаружить хряка №3. В подвале посмотрели, на чердак залезли – нет его. Они даже на кухню заглянули… А в тот вечер на обед как раз подали сало. Бедный повар… - Гробовщик попробовал изобразить печальный вздох, но из-за бега вместо вздоха получился всхлип. Прокашлявшись, он сплюнул. - Ладно… хватит на сегодня мышцы мучить. Стой. – Сказал он, громко высморкавшись. – Подготовка оставляет лучшего желать, конечно…
- Мы ж не кроссом по горам рванем. Ты сам сказал, что субмарины привезут отряд к Санкт-Петербургским берегам. А там уже рукой подать… – Остановившись, я упер в колени руки, тяжело дыша.
- То да, конечно. Но война, она война и есть. А вдруг инфледы нападут, как только мы на берег выйдем. В бой ввязаться, значит, проиграть серьезному противнику, подставить ему спины. Так что, в этой ситуации придется драпать. И возможно – именно по тем горам, которые ты только что упомянул.
- И там, в горах, нас прямо так, в упор и расстреляют.
- Разумеется. Но голова тебе на что?.. Эхех… Да не переживай! Прорвемся. Это как открытие Зеленых островов – не веришь только поначалу.
- Слушай, Тальво… у тебя случайно брата нет? – Спросил, невольно улыбнувшись, я.
- Нет. Но когда-то был. – Ответил, не меняя выражения, второй капрал. Мою улыбку смыло словно ветром.
- Ясно. Извини.
- Пошли в казармы. – Словно не заметил сказанного он. Похоже, Тальво не любил на эту тему говорить. А я не стал настаивать. Мы двинулись со стадиона прочь.
Я, взявшись оценить хотя бы приблизительно, что представляет из себя идущий рядом парень, неожиданно столкнулся с поразительным противоречием. На первый взгляд, капрал был глуп. Вмешался в командирский монолог, все время укорял меня за слабые физические качества, хотя и сам был, в общем-то, не столь силен. Но если приглядеться, то за два часа его урока я освоил уйму знаний, я не говорю уже о скрытом смысле той пробежки. Что-то он же выяснил в итоге. Джанк, к примеру, прямо так и заявил, беру тебя, мол, потому что видел в действии и знаю, на что ты способен. Так и Тальво, видимо… Однако, догадавшись о намерениях парня, я опять встал перед парадоксом. Умный бы не стал перечить командиру, это-то уж точно.
Словом, Тальво оказался для меня загадкой с первых же минут знакомства. По дороге я решился пару раз его спросить на отвлеченную тематику, но даже в этом гробовщик смог удивить меня внезапными познаниями.
- Ты сказал, нас могут вдруг атаковать инфледы. – Вспомнил я. – Но почему? Ведь это – наша операция. Ты думаешь, среди сопротивления присутствуют шпионы?
- Чьи? Инфледов что ли? – Удивился парень.
- Нет, Врага. Того, который в Центре. Ведь, СС каким-то образом способно управлять инфледами.
- «Какой-то образ» называется посыльным. Каждый месяц (или что-то около того) в Санкт-Петербург является инфлед, который получает все инструкции по операциям. На передачу информации подобным способом ему понадобятся сутки, при условии, что это будет день посылки.
- Как же… Неужели Враг не предоставил им спецсвязь? Какие-нибудь рации.
- Инфледы не используют при разговоре речь. Они воспринимают мир единым органом, сосредоточенном в глазах. Но даже мониторы с передачей сообщений через них не помогли бы. Наши выкрали немного информации у СС. Собственно… общение существ идет на уровне обмена мыслями. Все действия в физической реальности сознанием почти не контролируются.
- Так… я что-то плохо понимаю. Объясни, с чего вдруг ты решил, что твари нападут на нас при высадке? Раз связи нет.
- Элементарно. Мысли. Я ведь специально указал тебе на них. Инфледы ощущают их, как запах. Кстати… чем это там пахнет? – Тальво настороженно принюхался. – А… это из лаборатории. – Он улыбнулся и продолжил продвижение. Я поспешил за ним.
- Послушай, а мне обязательно сегодня ночевать в казарме? Вообще-то, я хотел доделать кое-что на мирном фронте…
- Обязательно, само собой. Ты воин или тряпка?
- Я ученый… то есть думал, что ученый. А теперь уже не знаю.
- Воин – это не профессия. Любой мужчина должен защищать свою страну.
- То да, конечно… - Я задумчиво уставился на здание казармы впереди, но продолжать начатый монолог не стал. Я все равно совсем не разбирался в этом. Поначалу наберусь хотя бы опыта, затем уже начну судить.
Функции казармы выполнял одноэтажный сборный домик. Размещались в нем одни кровати с тумбочками. Все отлажено, расставлено по полочкам, без лишних благ и сверхмассивных агрегатов в центре. Людям просто дали стены, крышу и железный прочный пол, иного в гробовщичьем братстве не приемлели. Да парни в этом, в принципе, и не нуждались.
- Командиру ты понравился. – Сказал вдруг Тальво, когда мы с ним вышли из прихожей и направились куда-то в заднюю часть помещения.
- Что? – Удивился я. – Но он же…
- Разрешил тебе встать в строй! – Закончил парень так, как будто это было некое редчайшее явление и суперпоощрение со стороны Статиста. – Видимо, все дело в тропке… да и Джанк свои пять центов вставил, а уж если Говард доверяет… разумеется, Статист ему поверил.
- Ты о чем вообще?
- Да так. Не обращай внимания. Идем, идем. – Он указал мою кровать. – Располагайся. Чуть попозже принесу тебе кое-какие интересные бумаги, почитаешь для образования.
- Аа, Тальвик, наконец-то ты вернулся. – Ухмыльнулся кто-то из ребят, сидящих кругом на соседних койках. – График перевыполнен, товарищ. Поздравляю! – Раздалось хихиканье. Смеялось человека два.
- Хороший анекдот. Но кто работает, тот ест. – Второй капрал окинул взглядом говорившего. – Мишань, ты тоже ешь, я знаю. Но не все же трескать.
- Намекаешь, что я жирный? Весовую категорию, случайно, не боишься не осилить? – Посуровел тот. Он был действительно достаточно здоровым, но размеры эти не смешили, а скорей внушали опасение.
- Вес… - Протянул задумчиво второй капрал. – Вес – это сила воздействия тела на опору, возникающая в поле тяготения. В саперской практике есть две опоры – почва и механический детонатор. Задевая или наступая на второй, сапер почти неумолимо гибнет. Предположим, что необходимо разминировать заросшее травой по пояс поле. Чтобы это сделать, а тем более, с учетом боевых условий, нужно лечь на землю. Маленький худой сапер пройдет такое испытание. Объемному саперу это сделать будет в десять раз сложнее. Я даже сказал бы – это непосильная задача для него.
- Так вот ты как. – Поднялся названный Мишаней. – Щас я покажу тебе такое поле… притяжение замучаешься отскребать от стенки!
- Ом. Похоже, мне пора отсюда убираться. – Тальво выскочил на улицу, а разозленный гробовщик помчался вслед за ним.
- Не обращай внимания. Такие представления здесь происходят каждый день. – Сказал мне кто-то из компании знакомым голосом. Я пригляделся и узнал Егора.
- О, привет… ты что тут делаешь? – Я подошел, пожав гробовщику, с которым познакомился еще на разработках, руку. Кажется, в строю Егор отсутствовал.
- Да так. На подработке. – Улыбнулся парень. – Это – Ваня, бывший командир геотермальных разработок. – Объяснил он остальным. Ребята закивали, стали руки мне протягивать.
- Так вот кто тот загадочный сапер. – Егор кивнул на место выскочившего Мишани, предлагая сесть. Спустя секунду размышлений, я таки решился это сделать. – Лаг… – Он снова усмехнулся. – Нет, нормальный позывной, короткий, главное, но почему…
- Да он на тренировку опоздал. – Прокомментировал один из тех, которые смеялись над недавним юмором Мишани. – Вот и Лаг. Подвесил типа механизм нашей машины.
- Ну, ну. – Парень глянул на него с каким-то странным выражением, но предлагать свое собственное объяснение не стал. Вместо этого он произнес. – Добро пожаловать в наш коллектив, друг. Я уверен, ты здесь обретешь положенное место. – Я кивнул. Приятно все-таки найти кого-то своего. Так проще стать «одним из» –  Исчезает недоверие.
Спустя каких-то полтора часа досуга я уже мог дать оценку большинству из членов группы. Было их всего семнадцать человек, включая командира. В круге отдыхало семеро. Присутствующих я условно поделил на «дискутеров», «шутов», «инициаторов» и «понимающих».
Три «дискутера», так сказать, формировали шумовую часть беседы. Эти парни обсуждали все, о чем шла речь, давая разную оценку тем или иным событиям. К примеру, очень часто обсуждался предстоящий рейд. Но разговоры эти, начинаясь с обобщающего факта вроде «Первым делом, в Центр проникнут не саперы, а спецназовцы» довольно быстро скатывались в обсуждение различных специфических тем, как, к примеру, «Можно ли предотвратить взрыв Пентаэритриттетранитратовой кустарной бомбы с помощью закачивания в нее ста миллилитров ацетона». Словом, хрень полнейшая, я чувствовал себя последним школьником на фоне этих профессионалов, а ведь здесь сидели, судя по словам Егора, чуть ли ни салаги, отслужившие всего лишь год после училища, и, несмотря на реверансы Джанка, я все больше сомневался в том, что чем-либо смогу помочь им.
В том, что «дискутеры» – самые салажные салаги из других, я убедился быстро. Болтовню предпочитают именно они. По делу или нет – без разницы. Однако, интересным было то, что чаще люди говорили все-таки по делу. Я задумался над этим и попробовал найти причину. Оказалось, что она действительно имеется. Как только разговор перерастал в пустопорожний юмор (этому способствовали два «шута», подтрунивающие всех), не слишком разговорчивый «инициатор» разворачивал беседу в нужном направлении. Подобным образом обычная рутинная отлежка после тренировки превращалась в обсуждение спецоперации. «Инициатор» как бы подготавливал людей к завтрашнему рейду, а те даже об этом не подозревали.
«Понимающие» (к их числу я относил себя с Егором) знали о системе управления и слушали «инициатора», пытаясь разгадать его загадку. Собственно, «инициатором» был Леший. Он единственный служил в саперной группе уже третий год, да и по возрасту был старше всех присутствующих. Леший походил на сумасшедшего профессора. Всклокоченные волосы, очки и легкая, но очень выделяющаяся щетина. Этакий остриженный каракуль. Говорил он односложно, словно заикаясь. Думаю, у многих складывалось ощущение, что Леший просто спит, а раз в минут пятнадцать просыпается и, не поняв происходящего, вставляет некую ну, абсолютно неуместную для данной темы фразу вроде: «Что, взрывается через секунду? Кто же изобрел такую гениальную модель…», а после снова засыпает. Но при этом разговор о предстоящем поиске опасного устройства от почти что нереального решения «исследовать глазами» вдруг переходил в совсем иное русло – «Ну, а что, если попробовать прослушать помещение?». И группа снова начинала проявлять энтузиазм, придумывая способы прослушки.
- Леший – молодец. – Шепнул Егор мне. – Он трех наших спас недавно. Странный парень, но всегда такой… не знаю… правильный.
- Сто к одному, командующим станет. – Я кивнул.
- А это вряд ли. За три года Леший мог бы выслужиться. Только, не берут таких в командующие. Не потому, что плохо управлять умеет. Просто, для чего-то он другого предназначен. Темный лидер, понимаешь?
- Вроде как. – Задумчиво я глянул на «инициатора» и встретился со взглядом, отражающим набор богатых мыслей. Неужели Леший слышал? Но отсюда это невозможно.
- О, а вот Мишаня возвращается. – Егор изобразил улыбку. – Надо бы нам потесниться. Предлагаю организовать прогулку. Все равно до построения осталось семь минут.
- Пошли. – Кивнул я, больше опасаясь не Мишани, а пронзительного взгляда Лешего. Какой типаж… одним лишь взглядом показал: «Я знаю, что ты думаешь, товарищ Лаг».
На выходе мы встретились с вспотевшим, но довольным Мишей. Он осклабился и показал мне жест «Окей». Я, разумеется, подумал нехорошее.
- Похоже, Тальво перевыполнил повторно за сегодня норму по пробежкам. – Произнес задумчиво Егор. – А может быть, и рукопашной подготовке. Только, если первое Мишане только впрок пойдет, насчет второго пункта я бы усомнился.
Выйдя казарм, мы оказались под смеркающимся небом. Теплый и спокойный вечер. Не сырой, не мокрый. Только, воет что-то вдалеке, нехорошо так, словно стая диких псов, но далеко ведь воет, да и не опасно, вроде как. Короче, можно жить.
- Как думаешь, второй капрал в порядке?
- Тальво что ли? Хм… Не знаю. Честно. В этот раз Мишаня разозлился как-то по-особенному. Он обычно просто шутит, в драку лишь грозится влезть. Но… - Замолчав на полуслове, он направился вперед, по маленькой дорожке, огибающей казармы. Я – вслед за Егором. Тень ложилась под ноги, вращаясь, словно часовая стрелка от прожектора к прожектору. Идти в молчании было невыносимо. Но мой спутник почему-то не произносил ни слова. Он был хмур, как будто ожидая нечто нехорошее.
- Что думаешь о завтрашнем? – Спросил я, разрывая тишину.
- А что я должен думать? – Удивился парень.
- Ну, не знаю. Все-таки, война. Я как-то представлял всегда ее… иначе. Знаешь, удивление и шок, ажиотаж, народные волнения. Но я смотрю сейчас по сторонам и вижу –  все спокойны, сдержаны, как будто будни на дворе и не случилось ничего. Мы завтра будем убивать. Ведь, смерть… она ведь не рутина.
- Если б ты спросил спецназовца, он бы ответил: «Волноваться? Ты совсем с ума сошел? Моя работа – убивать. Волнуюсь, значит, плохо делаю свою работу». Но я не спецназовец. Моя профессия – опасные устройства. Есть такая в гробовщичьей сфере… что-то между должностью охранника и теми же саперами. Но главное – я не уничтожитель. И, как не уничтожитель, я отвечу на вопрос… Вот, видишь, ты немного познакомился с ребятами, да?
- Есть такое. – Я кивнул.
- И вроде бы они как не волнуются.
- Ну, да.
- На самом деле, это – ложь. Боящихся преобладающее большинство. Практически все виденные только что тобой ребята внутренне готовы лезть на дерево от страха. Их переполняет дикий ужас от того, что наши люди понимают всю чудовищную силу разрушения войны. Но есть и те, которые перебороли страх. Они следят за тем, чтобы среди людей не воцарился хаос.
- Вроде Лешего.
- Да, именно. Ты понимаешь. Главное условие существования всех армий, силовых структур и прочих группировок… да и всей страны, как целого – не допустить всеобщей паники. А эту панику способен закатить всего один единственный Мишаня. Потому таких, как он, ребята вроде Тальво ставят на положенное место.
- Ставят? Я не думаю, что парень сможет потягаться с этим бугаем. – Засомневался я.
- Теоретически способен. Но не в этом суть. Увы, Мишаня туп непроходимо. Так что, приложить его об стенку не поможет. Тальво очень грамотно развел сегодня бугая, и если тот и этого урока не поймет, для остальных произошедшее окажется хорошим поучением.
- А мне казалось, что второй капрал… как бы сказать помягче…
- Неудачник? Вечный кап два? – Парень улыбнулся. – Просто, ты еще не слишком хорошо устройство гробовщичьих спецотрядов понимаешь. Второй капрал поддерживает дисциплину в группе. Это редко принимается всерьез обычными ребятами, но командир, конечно, понимает важность назначения на роль капрала номер два хорошего психолога. У Тальво два образования: педагогическое и военное. И можешь мне поверить, в первом парень разумеет уж никак не хуже, чем в саперском мастерстве. – Остановившись, он прислушался.
- Что? – Я насторожился.
- Там. – Егор ткнул пальцем в сторону кустов и заспешил туда. Раздвинув ветки, он склонился и сейчас же влез в самую гущу. – Помоги мне. – Произнес он. Я услышал тихий стон.
Приблизившись, я обнаружил, что Егор сидит, поддерживая Тальво за плечо. Тот ошарашено смотрел куда-то в пустоту, держась за челюсть.
- Больно. – Произнес он.
- Ничего. Давай, пошли. Сейчас тебя подправим в медицинском блоке, станет все как раньше. Ты свою задачу выполнил. – Как будто утешал ребенка парень. Тальво глянул на него с усмешкой.
- Всем бы так учить. – Он грустно почесал покрытый грязью бок, обвел окрестности глазами, словно видит их впервые, а потом попробовал подняться. Я встал с правой стороны, Егор поддерживал капрала слева. – А, зеленый. – Глянул на меня побитый. – Я хотел тебе дать на удачу собственную форму. Извини, не получилось. – Перевел он взгляд на грязный камуфляж. – Хотя, я все равно хотел ее в химчистку кинуть. Если донесешь меня до туда, забирай.
- Не разговаривай. – Сказал Егор. – Тебе нельзя.
- Да, знаю… Но помочь солдату для меня важнее.
- Что ему твои вонючие штаны?
- Но, но! Хорошие штаны, я, между прочим, подгонял их на заказ. Три раза заставлял перешивать портного.
- Ладно… блин, помощничек… я лично передам Ивану форму. Все равно с тебя в медблоке ее снимут. Даже в стирку брошу.
- О, вот это – дело. А то нюни распускает мне… не говори, тебе нельзя… ну, что за чушь? Ты воин или кто?
- Эх, Тальво, Тальво… Все-таки, ребенок ты. Магистр, а ребенок.;
Глава 3. Рейд.

Я стоял в строю, одетый в старенькую форму. Утренняя свежесть наполняла легкие колючим воздухом, хотелось взяться за нос и хорошенько растереть его. Прохладный ветерок неторопливо гнал мурашки по привыкшей за ночь к одеялу коже. Брр, а не погодка, поскорей бы началась уже разминка – думал я.
- Равняйсь! – Скомандовал капрал номер один. Егор, который заменял сегодня Тальво, пробежался вдоль шеренги, приводя в порядок строй. – Сми-рно! – Синхронный поворот, глазами в небо, на пятнадцать градусов от горизонта. – Напра-во! За мной шагом марш… Бегом марш! – Сапоги заколотили по бетону плаца. Сразу стало потеплее.
- Как там Тальво? – Прошептал я, обернувшись на Егора.
- Разговорчики! – Повысил голос он и стрельнул взглядом в сторону казарм. Я посмотрел туда. Статист внимательно следил за строем, и сейчас как раз глядел на нас.
Еще вчера, узнав о травме Тальво, командир, не выясняя, что произошло, назначил заменяющего и как будто бы забыл об инциденте. Ни на ужине, ни к завтраку второй капрал не появился.
- Повторяй за мной! – Скомандовал капрал номер один и, развернувшись, побежал спиной вперед. Егор, конечно, этого задания не выполнил, он должен был следить за строем.
- Блин, вот гад, Мишаня этот ваш. Как вы такого терпите? Не понимаю… почему никто за Тальво… даже слова не сказал. – Я все не мог умолкнуть. Инцидент был непонятен, жесткое решение вертелось в голове, как правильный ответ. Егор не отвечал вообще, как будто в рот воды набрал. – Ну, хоть вы сами. Вместе бы собрались, да и проучили. Этот человек опасен для ребят. Для всех.
- Продолжишь разговаривать в строю, заставлю отжиматься до конца занятия. – Ответил, наконец, второй капрал. Ускорившись, он убежал вперед.
Когда закончилась зарядка, все остановились, и Статист приблизился к шеренге.
- Нале-во! – В одно движение мы развернулись к командиру. Раскрасневшиеся, бодрые и свежие, готовые хоть в пекло, хоть под лед. Элитное саперное подразделение, а не отряд никчемных первогодок. Только я один, наверное, сейчас был занят не заданием, а мыслями о том, из-за чего Статист так холодно отнесся к происшествию. И зря. Не мое дело. Надо не об этом думать, а о том, что скоро предстоит работать. Может быть, в том и была причина безнаказанности? Нет на воспитание ни сил, ни времени.
- Неплохо… в принципе. – Статист задумчиво поглядывал на нас. – Настрой хороший. Бодрый. Главное, чтоб сохранили это все до операции. Путь долгий, два дня на подлодках. Ладно… все, что надо, я скажу вам перед боем. А сейчас – давайте, по машинам. Ничего никто не позабыл? Не потерял?
- Никак нет. – Отозвался строй.
- Тогда вперед.
- Строй. Вольно! Разойдись. Приказ командира выполнять. Начали! – Скомандовал капрал один, и все мы, подтянув лямки рюкзаков, направились ко входу в бункер.
Я поглядывал наверх, пытаясь разгадать сегодняшнее настроение погоды. Небо сонно дуло облака из трубки горизонта и ничто не предвещало никакой опасности. Вот же… обманчивая жизнь. Она всегда такая чистая. А крови незаметно под одеждой. Кстати, насчет крови под одеждой.
Из медблока вышел Тальво. Чуть ли ни в одной футболке с шортами, он торопился и от этого хромал на одну ногу. Парень подошел ко мне и оглядел критичным взглядом.
- Маловат костюмчик. – Произнес он. – Ладно, это лучше, чем неношеная форма с натирающими кирзачами.
- Да… намного лучше. Я тебе за это очень благодарен. И вообще… за все. – Я посмотрел на Тальво. Даже в шортах и футболке парень выглядел солиднее меня, одетого, но не умеющего правильно носить ту форму. – Ты останешься на базе?
- Нет. С чего взял вдруг? Из-за травмы что ли? Ха! Подумаешь, царапина. Я с вами. Кто-то ж должен дожидаться всех в подлодке. Инструктировать, ворчать и говорить: «Попробуй только не вернуться мне из боя, я тебя из-под земли потом достану и глаза на ногу натяну. – Изобразил он подозрительно знакомый тон. Мы оба рассмеялись.
- Да, учитель из тебя что надо. – Произнес я. А потом вдруг как-то сразу погрустнел. – Но, видимо, не все учебе поддаются… Этот ваш Мишаня, он совсем придурок, сдвинутый. – Пробормотал я, глядя на синяк под нижней челюстью гробовщика.
- Процесс образования и воспитания, порой, нуждается во времени. Но данный индивид, похоже, не успеет пропитаться знанием. – Ответил парень. Странно так ответил, взгляд его при этом обращен был в будущее, словно Тальво знал уже конец этой истории.
- Не очень понимаю…
- И не надо! – Оборвал он, хлопнув весело меня ладонью по плечу. – Ты сам все скоро уяснишь.
- Наверное… Не, ну, в одном ты точно прав. Чего-то я на этой теме залипаю. Есть куда как более насущные дела. Ребята вон уже куда ушли. Сейчас вообще без нас подлодки уплывут, давай за ними. Кстати говоря, когда до доков доберемся, если повезет, я постараюсь выпросить для нас одну хорошую подлодку.
- Что значит, хорошую?
- Там… ну, на месте расскажу, короче. – Тальво лишь качнул плечами.
- Ну, тогда пошли. – И мы направились за удалившимся вперед отрядом.
- Нагоняем, нагоняем. Отстающих в плен берут. – Скомандовал Статист, который почему-то тоже задержался, и сейчас шел позади нас.
- Я травмирован, товарищ командир! Нельзя мне быстро.
- Ну, и сдохнешь как собака. – Безразличным взглядом посмотрел начальник на больного. Грубовато… но ведь верно.
Я взял руку Тальво, перекинул через шею. Он стал двигаться быстрее. Мы доковыляли до гермодвери, нагнав ребят, и начали спускаться вниз.
Когда добрались, до отсека доков, я стал вспоминать, куда пришвартовался борт 404 – субмарина, на которой я сюда приплыл. Ах, да… на верхнем ярусе есть пятый док. Или шестой… нет, все же, пятый.
Вообще-то, все отряды были строго распределены по докам. Мне, наверно, просто повезло. Саперное подразделение как раз направили в док номер пять. Идя вдоль пришвартованных подлодок, я внимательно исследовал их номера. Гробовщики уже влезали в люки.
- Вот он. – Наконец, нашел я нужную Пиранью. Обгоревший борт закрасили, сейчас он радовал глаз свежей матовой голубоватой краской.
- Ну, и что особенного в этой лодке? – Удивился Тальво.
- Это судно пилотирует мой друг, Мигель Оттоу. – Я остановился. Тут из люка показалась полная физиономия. Мишаня изощренно улыбнулся, глядя на меня и Тальво.
- Здравствуйте, товарищи. – Сказал он.
- Знаешь… я, пожалуй, сяду на другой борт. – Тальво глянул, извиняясь, на меня. Я понимающе кивнул. Он зашагал к другой подлодке, я же посмотрел с открытой злобой на Мишаню.
- Не боись, влезай. – Осклабился он. – Парень напросился сам, а ты пока что ничего не сделал мне. Пока что. – Не произнося ни слова, я забрался в люк вслед за гробовщиком.
- Ого, кто к нам пожаловал. – Обрадовался Петр Пересмешников, когда я появился в жилом блоке. Парень, как всегда, сидел на верхней полке, словно птица из гнезда следя за происходящим.
- Утро доброе. – Я снял рюкзак. Жить сразу стало легче. Ноша у сапера тяжелей, чем даже у радиста. Только после этого я обменялся с Петей рукопожатием. – Кто на борту сегодня?
- Кроме жирного? Статист забил местечко, ты… Пока что все. Еще пять человек должны взять по инструкции, но видишь, что-то не хотят идти. Все на 402 лодку двинули, как будто медом там намазано.
- С Мишаней не хотят, наверно, ехать. – Буркнул я себе под нос.
- Что? – Не расслышал он.
- Да так. Не важно. Сколько их всего вообще? подлодок?
- Вообще – 150 Пираний Эпсилон и два линкора. Ну, а если ты саперное подразделение имел в виду – три судна. Наш, четыреста второй и двести двадцать первый.
- Про линкоры где-то я уже, похоже, слышал. Ах, да, Серый говорил на этот счет. Какая-то из новых разработок, да?
-  Ну, ясно, что не та неповоротливая колымага, на которой в прошлом веке плавали. – Всплеснул руками Петя. – Впрочем, между нами, из линкора и Пираньи я бы выбрал все-таки второе. На крупнотоннажках многое не предусмотрено пока что. Медленный, неповоротливый, а из-за установленной на днях системы, добывающей из океана воздух, в помещениях воняет серой.
- Серой, говоришь… - Потупился смущенно я. С самим линкором ладно, кто-то постарался, он пусть исправляет, но насчет системы воздуходобычи… Ну, не смог придумать я другого способа! Подумаешь, на одну сотую процента больше сернистого ангидрида выделяется, его и так полно из-за вулканов – думал я. Однако, вот, чего-то не учел. А ведь Можайский мне доверил именно ту часть устройства просчитать.
- Чего так погрустнел? Да ты не бойся, на линкор не попадешь, там штурмовая группа, места мало.
- Почему же? Может и попасть. Для топлива биореакторного. – Усмехнулся только что покинувший гальюн Мишаня. – Слышал я об этом случае. Нормально Говард подколол тебя тогда. – Он рассмеялся словно лошадь. Но никто гробовщику не подражал, так что Мишаня быстро понял, что его ржач выглядит здесь глупо, и притих. С его приходом говорить мне как-то расхотелось, да и Пересмешников не торопился продолжать беседу. 
- Бросьте, парни. Все равно свои. – Мишаня примиряющее приподнял уголки той щели, что должна была считаться ртом. – Давайте дружно жить. Кто первый анекдот рассказывает?
- Я. – В отсек вошел Мигель. Я поразился изменениям, произошедшим с ним. Пилот был в строгой форме, взгляд сосредоточенный, уверенный. Теперь передо мной стоял действительно контр-адмирал, а не веселый офицер, пристрастный к всяческого рода слухам и легендам. Этот человек мог повести звено и даже отделение подводных лодок, при необходимости встать вместо командира взвода, роты, а в совсем тяжелой ситуации – возглавить батальон! Быть может, это даже не Мигель был, а уже другой, рождающийся каждый раз перед сражением, великий воин.
- Капитан, приятно с вами познакомиться. – Мишаня протянул здоровую ладонь, но не нашел ответного рукопожатия. Пилот не бросил даже взгляда на него. Я, впрочем, тоже не особо удостоился внимания.
- Команда, по местам. – Скомандовал Мигель. – Десантникам – занять жилое помещение. Вас почему так мало?
- Ну… - Замялся гробовщик. – Мы ж в том не виноваты.
- Я определяю здесь, кто виноват. Идите и найдите еще пять бойцов.
- Есть. – Вяло козырнул Мишаня и направился по коридору к центру лодки.
- Пересмешников, проверить управление. – Продолжил раздавать пинки Мигель. Спорхнув на землю, Петя выскочил в пилотскую кабину.
Капитан окинул строгим взглядом помещение, по-прежнему меня не замечая, а через секунду вдруг преобразился. Скинув всю начальственную строгость, парень улыбнулся и спросил:
- Ну, как я, а? – Он подмигнул мне и, не дожидаясь, вышел вон. Я в полном офигении таращился на переборку. Вот тебе и сказочник-легендоплет.
Спустя минут пять лодка окончательно была готова к отправлению. Последним на борт сел Статист.
И наконец, был отдан общебортовой приказ – выходим! Субмарина тихо зашипела, проверяя холостыми оборотами работу двигателя, а затем направилась к двери, ведущей в шлюзовую камеру.
- Проверить снаряжение. – Сказал Статист, когда подлодка вышла за пределы станции. Поставив на пол тяжеленный (килограммов пятьдесят) рюкзак, я заглянул в него. Келларовая куртка, шлем и разные устройства словно улыбались, ровно сложенные в ожидании того, что их наденут. Хорошо еще, бронежилет не дали (как необходимо по инструкции). Но этого я точно бы уже не выдержал. – А почему молчим? – Поинтересовался командир, когда осмотр был закончен. – Что, у всех все в идеальном состоянии? Не верю. Где второй капрал? Проверить инвентарь бойцов. – Чего он раскомандовался вдруг? Я удивленно наблюдал, за тем, как, повинуясь старшему, Егор досматривает вещи. – Снаряжение сапера – самая опасная ловушка среди мин, растяжек и иных оставленных врагом устройств. Кто скажет, почему?
- Внушает ложную самоуверенность. – Ответил кто-то из гробовщиков.
- Плохой сапер наивно верит показаниям детектора и попадается на простенькую нажимную мину, верно… – Протянул задумчиво Статист. – Причины этому: плохая подготовка или наглость. Если с первым я вложился в вас достаточно, то у второго есть свои лимиты. Главное, что вы должны усвоить – сколько может ошибиться раз сапер?
- Один раз. – Произнес все тот же парень. Кажется, он был из тех, что потакали юмору Мишани.
- Нет, неверно. Правильный сапер не ошибается. Кто не согласен, лучше остается пусть на судне. Наглость, эгоизм… Саперы не работают поодиночке. Если ты погибнешь, подведешь товарища. Он без тебя, скорей всего, не выполнит задание. Понятно?
- Да.
- Отлично… Кстати, я надеюсь, что на этот раз никто не догадался сунуть в свой рюкзак предметы личного характера? Айпады, телефоны.
- Я взял. – Подал голос я. – Простите, я не знал, что их…
- Убрать. Накроешь всю аппаратуру. – Оглядев меня печальным взглядом, командир вздохнул. Немного помолчал, как будто принимая некое решение. – Не понимаю… Вот, я искренне не понимаю, для чего тебя приставили к отряду. Ничего не знаешь. Правила элементарные не соблюдаешь. Может, на борту тебя оставить?
- Я сейчас же уберу все. – Моментально вытащив из рюкзака устройства, я засунул их в коробку под кроватью.
- Ладно. Ты усвоил это правило, допустим. Но ведь существует еще более трехсот таких же непреложных догм, часть из которых даже на словах не объяснишь. На практике показывать необходимо. Нет, наверное, оставлю все-таки тебя на судне.
- Я… - Попробовав придумать оправдание, я понял вдруг, что командир, на самом деле, прав. Еще бы. Командирами не назначают просто так. Как можно было вообще посметь не согласиться с профессионалом? – Есть, остаться. – Произнес я. Несколько секунд Статист внимательно смотрел на мой потупившийся профиль.
- Не было дано команды оставаться. – Произнес он, усмехнувшись. – И такие нам нужны.
- Так точно! – Я невольно улыбнулся, осознав смысл его слов.
- А я бы все-таки оставил. – Произнесшим это был, конечно же, Мишаня. «А тупицам слова не давали» - захотелось огрызнуться мне, но командир ответил совершенно по-другому.
- Верно говорите, Михаил. Возможно, я и ошибаюсь, взяв его с собой. Я, честно говоря, немало удивлен прогрессом в вашей эрудированности. Хотите идти первым в этом рейде? Я вам доверяю.
- Это честь, товарищ командир! – Взревел Мишаня.
Я с минуту после этого таращился на командира, но Статист не отвечал на этот жест. Он даже головы не повернул. Происходило нечто важное, я должен был это понять, но только больше путался, анализируя полученный урок. Ну, ладно, я ужасно подготовлен, тут и думать нечего, логично усомниться в эффективности подобного бойца. Но явно выраженный депрессант Мишаня всяко не способен быть ведущим. Даже если он имеет нюх на мины, как собака. У собак всегда есть поводок, а поводок в руках хозяина. Статист же предоставил абсолютную свободу. Да еще так обратился… вежливо.
Я наблюдал за тем, как командир вытаскивает ноутбук из сумки. По его лицу нельзя было прочесть эмоций. Не по той причине, что Статист был скуп в движениях. Он просто находился как бы на одной единственной волне. По частоте и силе вздохов, озадаченных покачиваний головой нельзя было понять, что думает на самом деле этот человек.
- Так, Михаил, присядьте тут. – Он подозвал к себе Мишаню. – Вот предполагаемый маршрут. Смотрите, нужно гор держаться. Твердой почвы, понимаете? Там скалы голые и меньше шанс нарваться на сюрприз, и с бронетехникой попроще. – Бронетехникой? Я навострил мгновенно уши. Неужели Джанк додумался, как прихватить с собою танки? Но в Пиранью-то они уж точно не поместятся. – Вот тут вам предстоит ползти. Не забывайте, что разведывать необходимо весь фарватер, а не только путь, который вы проходите. Ребята, вы все тоже слушайте. Не ровен час, понадобятся знания. – Он поднял взгляд от ноутбука.
- Так, не видно ж ничего. – Пожаловался кто-то. Глянув на него, Статист лишь что-то неразборчиво пробормотал себе под нос. Ругательство какое-то, наверное.
- Согласен! Этот точно сдохнет. – На лице Мишани отразилась кровожадная улыбка.
- Продолжаем. – Командир оставил данные слова без комментариев. – Вы поняли, куда идти? Да, эта линия. Возможные уклоны, вправо – десять метров, влево – пять. Проход короткий, в случае неординарной ситуации вернитесь и сообщите мне. Враг заминировал подходы, форт простреливает берег. Наша главная задача – проложить путь основным войскам до форта. Далее работают спецы.
Пока саперы будут разминировать проход, линкоры малость постреляют, чтобы форт особо не наглел. Когда возьмем береговую оборону, открываем путь Пираньям в город, сняв барьер реки Оранжевой. Пираньи занимают ключевые точки – с этого момента каждое подразделение работает отдельно. Наша цель – дойти до Центра вместе со спецами и двумя коробочками. Там спецы захватывают помещения, развязывая руки нашему подразделению.
Как только Центр взят, работаем со скоростью торпеды… Нечего смеяться. Если Враг успеет запустить одну из штучек, спрятанных под городом, конец наступит всем. – Он покосился на гробовщика, который не сдержал ухмылки. – Господи, десятое подразделение, и снова – в ту же лужу…  Ладно. Так. Всем отдыхать. Капрал, займите чем-нибудь вот этого. – Ткнул пальцем он в меня. – Пусть хоть, не знаю, кодекс почитает. Ничего не понимает парень, ну, совсем.
- Есть. – Козырнул Егор. – И, уверяю вас, к концу пути наш Лаг будет заполнен под завязку информацией.
- Сказал красиво, но неверно. Под завязку пусть жулье пакуется, когда из дома вещи тащит. Впрочем, даже вор берет лишь ценности. Дай новенькому то, что нужно дать.
- Так точно. – Парень подманил меня. – Ну, что, готов к учебе? – Я вздохнул. За всю последнюю неделю я такую уже уйму получил этих уроков, что был не уверен, в силах ли переварить еще. И все же, я ответил:
- Подавай свою учебу. Ну, а я уж постараюсь все понять… Хотя, я не имею права не понять. Как и любой из рода человеческого. Верно?

***

Это оказалось тяжелее, чем я думал, и одновременно – эффективнее в разы. Я даже не предполагал, что можно выучиться столькому за столь короткий срок. Егор то сыпал терминами, то вдруг начинал их объяснять, то спрашивал какие-то на первый взгляд не относящиеся к делу вещи. Было в этом нечто, схожее с уроком Тальво. Видимо, у гробовщичьего сообщества имелась некая единая система.
Но усталость эти упражнения, конечно, нагоняли страшную. Я успевал лишь есть во время перерывов. Ну, и спать, конечно. Сны, наверное, были единственным спасением, когда я мог действительно расслабиться. Входил я в них мгновенно.
Погружаясь в тихое небытие, перестаешь воспринимать реальность эмоционально. Чувства остаются: запах, вкус, картинка – но они не вызывают страха, недоверия, лишь мозг работает. А мозг – устройство совершенное. Он приспосабливается к законам сна, как к настоящему. Для мозга все равно, кто ты и где ты. Действует он, исходя из ситуации.
И потому, открыв глаза на океанском дне, я даже не подумал удивиться. Это был привычный мир, который следовало просто познавать.
Видение брало начало около торчащих из земли кораобразных труб, дымящих струями горячей белой жидкости. Курильщики – так люди называют это живописное явление. Они напоминали некое устройство, сделанное человеком. Но курильщики – сооружение природы.
Возле труб, зависнув словно джины, выстроились в очередь инфледы. Приближаясь к дымным струям, каждый новый посетитель опускал голову в поток, потом происходило нечто непонятное, и он как будто растворялся.
Я вдруг осознал себя стоящим в очереди к «дымоходу». Ожидание окутало все тело. Тихие мурашки и уколы тока направляли, помогая двигаться вперед. Вся очередь как будто замерла во времени, но я знал точно, что количество инфледов до финала сокращается.
И вот, настал тот долгожданный миг. Я оказался возле трубки. Заглянув в отверстие, я не увидел ничего. Весь мир окрасился в цвет дыма – серый, ничего не значащий, пустой. В лицо дохнуло горечью. Открыв рот, я позволил газу проникать свободно в организм. Вдруг что-то изменилось. Слабость придавила тело. Мир преобразился, став тяжелым, шатким.
Выпрямившись, я почувствовал, как сила притяжения не позволяет оттолкнуться от земли. Всплыть было невозможно, словно я не в океане, а на суше. И еще – исчезла вся растительность. Пропал голубоватый цвет воды из гидросферы, только чувство плотной массы, затормаживающей движения, напоминало о подводном мире.
Обернувшись, я не обнаружил очереди. Вместо этого, зависнув над землей, в трех метрах от меня парил инфлед. Я точно знал, что это тот, из прошлого видения. Он был особенным.
- Как ты так делаешь? – Спросил я, не услышав собственного голоса. – Нельзя висеть в двух метрах от земли, не падая.
  - Нельзя – на суше. Мы – в воде. – Он не произносил словами, да и мысленным контактом я бы не назвал подобное общение. Я просто встретился глазами с этим существом, и словно, взявшись за невидимую руку, сделал шаг к ответу. Это было непривычно, и пока что я мог осознать лишь общий смысл фраз, но чувствовалось, что в словах инфледа скрыто много большее, чем то, что понял я.
- Тогда, как я стою? Ведь, мы в воде. – Спросил я.
- Мы в воде. Но мы – Явь Найя. Посмотри. Узри себя реального. И ты найдешь ответ.
- Как это сделать? Как понять, что происходит?
- Победить – пройти путь посвящения.
- Не понимаю… победить кого? – Я снизу вверх смотрел в синильно-черные зрачки.
- Ты знаешь. Враг на всех один. – Он стал вдруг ближе, словно я упал в эти огромные глаза.
- Враг… да. Мы боремся с ним. Но победа не близка. Возможно ли иначе получить ответ?
- Нет. Знание обретший может стать лишь Найя. В Явь он не войдет. А значит – не способен будет победить. Явь Найя – победитель. Он способен замыкать свою победу в знании, а знание – в победе.
- Но без знания не будет победителя. Врага необходимо изучить, тогда лишь он будет сражен. А знания берутся, в свою очередь, в победе. Что же делать? Как войти в круг?
- Твой вопрос. Твой и ответ. Я в силах указать лишь путь.
- Мой путь? И в чем же он?
- Ты должен победить Врага.
- Я что, какой-то уникальный?
- Нет.
- Тогда с чего вдруг я?
- Ты – человек.
- Людей полно.
- Ты – человек. Ты – человек. Ты – человек. – Картинка стала расплываться. Сон терял отчетливость. Я сделал над собой усилие, чтобы последний раз взглянуть на этот мир, запомнить и, проснувшись, попытаться передать его… и тут же подскочил в кровати, мокрый, испугавшийся, нелепый. А потом я сел и записал, как мог, увиденное. Несмотря на все старания, картина все равно вышла не той, которую хотелось бы изобразить. Все это было тускло и не отражало даже двадцати процентов смысла действа. Действа странного, запомнившегося надолго.
Может быть, фантазия опять, конечно, разыгралась – думал я – и все же, что-то было в странном сне. Что-то знакомое. Ах, да… опять это словечко – Найя. Так безумец из газеты называл инфледов, управляемых Врагом. Но что такое Явь? Другой народ? Или приставка, дополняющая Найя некими особенностями…
Подумать над вопросом в полной мере не давала подготовка к операции. Егор рассказывал мне об устройствах, тактике, реакции на разные опасности… Сны, разумеется, мешали восприятию всех этих знаний… То есть, размышления о снах мешали. Сами же видения напротив – расслабляли. Каждый раз я просыпался в удивительно хорошем самочувствии и был готов к учебе… Если б в голову не лезли мысли об инфледах, было бы вообще чудесно, и в итоге я таки себя заставил оборвать не относящиеся к делу рассуждения. Пусть полежат пока что в памяти компьютера, на субмарине. А Мигель Пиранью сохранит, уж будь уверен. И когда закончится спецоперация, я, наконец, возьмусь за изучение всех этих снов. Пойму, что они значат. А пока – работать. Это главное сейчас.
И я работал. За период нахождения на субмарине я заметил интересную деталь. Пока ты ждешь прибытия, невольно проявляешь все черты характера, которые несешь в себе. Во время перехода стало ясно, кто чего здесь стоит. В основном гробовщики вели себя спокойно. Твердые ребята, хоть и первогодки. Отличились лишь Мишаня (он ходил павлином, корча из себя не то начальника, не то героя) и его подлизы – два худющих парня, обожающих поддакивать гробовщику. Хотя, один из них в конце пути таки притих.
Но вот мы, наконец, почти достигли побережья Петербурга. Командир отдал приказ готовить робота-сапера и настраивать устройства. Крайняя готовность. Напряженка охватила всех.
- Ну, как твой парень? Подготовил хорошо? – Спросил Статист, приблизившись к Егору.
- Никак нет, товарищ командир. Ужасно подготовил. Разрешите не пустить его. – Услышав это, командир перевел взгляд на меня. Хотелось возразить, но я молчал. Я знал, что прав Егор.
- А ведь ты врешь, капрал. Ты выжал все, что мог, и даже больше. Ладно, я готов забыть твои слова и спрашиваю снова… Лаг готов к спецоперации?
- Так точно! – Произнес Егор.
- Вот то-то же. Ну, хорошо. Натягивай снарягу и другим с ней помоги. – Статист направился в пилотскую кабину, получать распоряжения от руководства.
Вытащив из рюкзака келларовую куртку, я надел ее. Дышать стало намного тяжелее.
- Ничего, привыкнешь. – Глянул на меня Егор сочувственно. – Для этого ее пораньше и необходимо одевать. Со шлемом погоди, он ни к чему… Ребята, одеваемся, не тормозим! Двадцать минут до высадки. – Гробовщики уже влезали в рукава своих тяжелых курток, оставалось только поспешить за ними.
Словно выражая общее волнение перед началом рейда, борт Пираньи стал подрагивать, как при землетрясении.
- Внимание десанту. – Прозвучал из микрофонов, установленных под потолком, знакомый голос Пересмешникова. – До контакта – пять минут. Не знаю, как у вас, а у меня трясучка, но Мигель сказал, что это вся Пиранья так дрожит. Не я, мол, испугался, а она. И это верно, господа, скажу я вам, в бой отправляться надо храбро. Кстати, если кружится головка или тошнота накатывает – это тоже временно. Всплываем на форсунках, небольшая перегрузочка выходит… Да заканчиваю я, заканчиваю! Дайте хоть напутствовать ребят… Короче, после всплытия откроются ворота грузового люка, двигайте туда, но чтобы без толкучки, по порядку, ладно? Лодка, все же, не такая уж и прочная, а вам, саперам, только дай какую-нибудь штуку, разнесете в две секунды… Эх, друзья, ни пуха вам! – Тут слово взял Статист.
- Ребята. Мы всплываем под обстрелом форта, так что после высадки без остановки и не втягиваясь в перестрелки делаем бросок до мертвой зоны. – Он умолк, а через две минуты появился в нашем блоке. – Встать в шеренгу по два.
- Встать в шеренгу по два. – Повторил Егор. Мы выстроились, как было приказано. Я чувствовал, что тело все сильнее пробирает дрожь. Коленки подгибались. Объяснение Петра тут было ни при чем, трясучка началась от страха. Страшно. Страшно, черт возьми. Я обернулся, встретившись с Егором взглядом.  – Главное – держись ребят и повторяй их действия. – Сказал он.
- Бегом! Марш! – По судну словно прокатился взрыв. Статист умел орать, когда необходимо.
- Бегом марш! – Ответ капрала номер два стал эхом этому удару. Замаршировав на месте, мы почти мгновенно перешли на бег. Мелькнули справа, слева койки, трубы, металлические дверцы, снова трубы… наконец, широкое пространство грузового помещения, заполненного непривычно ярким светом. Это от просвета, что в стене, за ним – реальный мир, откуда рвется мокрый ветер, приносящий отголоски первых перестрелок. Не стоять, вперед, вперед, через порог – наружу…
На секунду я завис в двух метрах от воды, увидев всю картину высадки: пляж, горы, каменная крепость справа, около нее – какие-то сооружения, ССовцы… И тот час же свалился в воду, погрузившись с головой. Встав на ноги, я оказался над поверхностью по шею и стал продвигаться к берегу, держа рюкзак с вещами у себя над головой.
Я видел, как Мишаня первым выбрался на берег. Встав, он сплюнул, огляделся, целя автоматом в сторону противника… и тут же рухнул. Пуля угодила в голову, на вылете взорвав пол черепа. На то, что гробовщик останется в живых, надеяться было бессмысленно.
Увидев это, я немедленно пригнулся и пополз, не обращая ни малейшего внимания на грязь и дождь снарядов, пролетающих над головой. Там, впереди, ползло еще с десяток человек. Заместо мертвого Мишани встал другой боец, он полз в десятке метров ото всех, флажками помечая найденные мины. Ничего не изменилось от того, что умер впередиидущий. Группа продолжала двигаться к траве, которая росла у горных склонов. Я не знал, что это за трава. Она была высокой, и такой факт все решал.
На полпути до мертвой зоны я услышал сзади странное шипение. Снаряд пронесся от района высадки к ССовской заставе и взорвался. Обернувшись, я увидел, что ракеты вылетают прямо из воды. У берега стояло около пятидесяти субмарин, но все они были десантными и не вели огня. Стреляли, видимо, линкоры, сами оставаясь под водой. А может быть, в атаке приняли участие подлодки старой (атомной) конструкции. Как хорошо, что весь флот – наш. Иначе, были бы проблемы… Но не забывать о том, что ты в сражении, ползи, скорей ползи, брат, к этой гребаной траве, иначе так же, как Мишаня кончишь. Вон, ребята далеко уже, а ты лежишь – разлегся.
В доказательство тому какая-то зараза просвистела прямо у меня над ухом, угодив в рюкзак. Одна из лямок натянулась, больно впившись в сочленение плеча. Ах ты ж… пришлось затратить множество усилий, чтоб вернуть рюкзак на место.
Заработав всеми четырьмя, я мигом оказался возле остальных. Через минуту, передвинувшись до зарослей травы, отряд преодолел натянутое перед ними заграждение колючей проволоки. Хоть какое-то прикрытие теперь скрывало нас от вражеских бойниц. Но на траве, конечно, все не кончилось. Мы стали продвигаться дальше, метр за метром. Думаю, не стоит говорить, что пули сыпались, как град (из поля зрения гранатометчиков мы к этому моменту, правда, уже выбрались). Еще двух наших застрелили насмерть. Проползая мимо них, я понял, что это – те самые Мишанины друзья. От вида распростершихся среди примятой зелени ребят, которыми живые прикрывались, проползая мимо, я стал думать. Знаю, что при выполнении приказа думать – смерть, но все-таки…
Статист сказал о технике. Но где та техника? Пусть не коробочка, пусть хоть саперный робот… Но ползущий впереди орудовал простым детектором и щупом, каждую секунду он мог совершить ошибку! Совершить ошибку… Это я о чем? Сапер не ошибается! Развел тут демагогию, а ну вперед. И чтобы больше не было такого, ясно – приказал себе я.
Мы ползли вперед. Песок, который хоть и забивался под одежду, но хотя бы был довольно мягким, перешел в колючий каменистый склон. Вставать по-прежнему было нельзя. Я разодрал в кровь руки, сзади полз Егор и подгонял, ему перечить – все равно, что отказаться от существования, и хорошо еще, келлар спасал немного от ушибов, да уколов.
Наконец, Статист скомандовал остановиться. Я перевернулся на спину и, тяжело дыша, уставился предутреннее небо.
- Где коробочка, прием? – Спросил он в рацию.
- Коробочка не может десантироваться, слишком сильный артобстрел. Рискуем повредить линкор. Прием. – Ответил кто-то по ту сторону. Статист убрал подальше рацию и тихо что-то произнес, сжав зубы.
- Что нам делать?
- Попытайтесь с помощью спецов взять форт. Но для начала спрячьте всех. За вашей ротой двигается половина рейда. Предоставьте им укрытие. Прием.
- И как я, интересно, должен это сделать? – Было сказано уже не в рацию. Статист секунды две оглядывал малюсенький укрытый от снарядов кусок суши, а затем перевел взгляд наверх. В трех метрах возвышалась чуть ли ни отвесная скала. Встав, командир схватился за один уступ и подтянулся. Обезьяньими движениями он вскарабкался наверх. Семиметровая скала была покорена за две минуты. Под конец Статист чуть не сорвался, но сумел таки схватиться за какой-то корень и вскарабкался на выступ. Дальше начиналась, видимо, естественная тропка. Непонятно, почему ее не заняли ССовцы, но размышлять об этом не было ни времени, ни сил.
Еще через минуту сверху была скинута веревка, а потом оттуда же послышались два одиночных выстрела. Гробовщики полезли по канату, лишь немногим уступая командиру в ловкости. А вот и мой черед. Сначала – вещмешок. Его я привязал к второй, чуть позже скинутой, веревке. После этого, схватившись, я попробовал чуть подтянуться… и внезапно понял – не могу! Я пропустил двух человек вперед, настала очередь Егора.
- Лезь. – Сказал он.
- Не могу!
- Нет фразы «не могу» в уставе. – Взявшись за веревку, он забрался вверх. Последний взгляд изображал почти презрение. Ах так… Повторно ухватившись, я сковал всю волю в продвижение наверх… и смог. С отдышкой и вконец растертыми руками, но ведь смог. Второй капрал, увидев это, лишь кивнул.
Тропа, идущая вглубь гор, напоминала мясорубку изнутри, или конвейер, заготавливающий колбасы, или что-нибудь еще, куда бы не хотелось лезть. Обрыв разрезал тропку в нескольких местах, колючие уступы, подлые кусты, которые наверняка порвутся, если взяться за тщедушный ствол, над пропастью как будто специально оставались маленькие каменные бортики, такие ненадежные, что даже птицы бы на них не сели, и в придачу ко всему, сама скала была ужасно гладкой, а предутренний туман ее еще и скользкой сделал. И туда нам предстояло… я не знаю, видимо, лететь. Иначе я не верил, что возможно перебраться через перевал. Вот почему никто ее не занял.
Я уставился вдаль тропки, но конец ее скрывался за одним из выступов. Когда я снова посмотрел на ближнюю часть горного массива, командир уже карабкался вперед. Статитст тянул еще одну веревку вдоль стены. Он приколачивал к ней необычные зажимы, укрепляющие импровизированные перилла.
Эта его помощь укрепила дух, но далеко не сразу я решился сделать первый шаг к тропинке. С расстоянием в десяток метров, мы перебирались часть за частью, метр за метром, перешагивая ямы, прячась там, где камни не скрывали группу от внимательного взгляда амбразур противника.
Спуск был уже недалеко. Войдя под своды сделанного не иначе, как самой природой хода, группа встала. Высунувшись, командир внимательно окинул взглядом то, что находилось дальше.
- Замечательно. – Сказал он. – Так… Внимание, отряд В, мы нашли проход. Тот самый. Повторяю, мы нашли проход, тот самый. Двигайтесь сюда. Статист. Прием. – Склонился он над рацией.
- Вас понял. Это Джанк. Идем. - Мы стали ждать.
Устал я страшно. Донельзя хотелось прямо здесь усесться и с часа так два не подниматься. А еще – воды. И руки чем-нибудь перевязать, щипали жутко. Бой – это не перестрелка. Бой – это оборванные, полные песка, штаны, разодранные руки, жажда, пот и куча страха. Отвращение к себе не сковывало разум только потому, что рядом находились люди, ставшие товарищами. Я не мог так просто бросить их, сев на пол и заплакав. Не имел на это права.
Прибежал отряд спецназа. Говард Джанк лишь мельком глянул на меня, но не остановился. Подойдя к Статисту, он заговорил о чем-то с нашим командиром.
- Ладно, ждите. – Произнес он в завершение. Джанк сообщил своим ребятам что-то, я не слышал из их разговора ни словечка, и гробовщики рванули к выходу. Стрельбы было не слышно.
- Так, теперь ждем. – Приказал Статист… А долго, интересно?
Выяснилось – долго. Около пятнадцати минут понадобилось Джанку. После этого он дал по рации команду выдвигаться. Форт был взят.
На самом деле, план спецоперации на пятьдесят процентов отличался от того, что получилось в жизни. По идее, рейд был должен, высадившись, двигаться вдоль скал под тщательным прикрытием как артиллерии подводной, так и нескольких машин. Он, разделенный на две части, окружил бы боевые силы СС, организовав громадную «подкову» (проще говоря, заставив защищаться неприятеля аж на три фронта сразу).
А на самом деле вышло так, что правая часть рейда полностью увязла в перестрелке, наши же отряды были вынуждены двигаться по запасному плану, через скалы. Петербург был крепостью, естественной, как Мордор из известной книжки Толкиена, взять его возможно было лишь со стороны, где протекала речка, да и то, лишь при условии немедленного нападения, не дав противнику возможности устроить грамотную крепость.
Форт разбили просто потому, что он по своему техническому назначению и не был предназначен для подобной функции. Строение когда-то выполняло назначение простой котельной. Укрепив его, ССовцы особо не добились ничего. Зато, их было много, и они умели воевать. Гробовщики несли потери, и немалые. Но после взятия их основного укрепления процесс наладился. Защита побережья оказалась сломлена, осталось только выбить вражеские силы с правых возвышений, этим, собственно, сейчас и занималась та часть рейда, что увязла в перестрелке.
Джанк, взяв форт, вошел в тыл спрятавшимся меж уступов силам неприятеля и уничтожил их. Ну, вот теперь и вправду – все.
Статист отправил половину роты разминировать подходы основным подразделениям, вторая же часть группы двинулась на город, обзаведшись, наконец, двумя коробочками. БТРы бодро колесили впереди, опасность заминированных улиц в городе, заполненном людьми, была ничтожна.
Я успел заметить, как проходят через дамбу речки первые Пираньи. Мощные железные ворота разошлись, и десять субмарин проникли в шлюз. Затем поднялся уровень воды, открылась переборка номер два, и лодки двинулись вперед, не встретив ни малейшего сопротивления. Последние ССовцы сидели в роли снайперов (довольно неумелых снайперов) на зданиях, ну, может быть, еще и в Центре прятались. Идя по опустевшему Санкт-Петербургу, я все больше чувствовал, что что-то здесь не так. Не может так легко все получиться. Неужели все-таки Джанк прав, и Враг установил под город бомбу?
  Жители встречались редко. Половина выехала из столицы загодя, оставшиеся прятались в своих квартирах. Вряд ли многие из них хотя бы понимали то, что происходит. Ведь, события развились моментально. Не прошло недели с мирных дней, когда никто и не подозревал о вероятности восстания. Хотя, оно и не восстание, на самом деле. Организм выдавливал из тела паразитов. Вот и все.
За весь путь через город я ни разу не воспользовался пистолетом, врученным мне вместе с снаряжением. Приборчиками, кстати, пользоваться тоже не пришлось. Всю основную миссию осуществлял идущий впереди. Он не сменялся с самых гор. Когда коробочка присоединилась к группе, из нее на землю выскочил здоровый пес, и парень взял его с собой. Овчарка постоянно что-то нюхала, куда-то рыскала и не могла сосредоточиться. В итоге ее все же получилось кое-как настроить, и спустя минут так пятьдесят подразделение достигло Центра.
Группа подошла к воротам. Прилепив взрыватель, впередиидущий отошел, укрывшись за броней коробочки.
- Давай. – Кивнул Статист. От грохота я вздрогнул. Сила взрыва оказалась явно больше, чем от той взрывчатки «для открытия замков». Я вообще не понял поначалу, почему ребята просто не прожгли замок термитом , но потом увидел, что взорвав его, сапер решил две неприятности в один подход: открыл ворота и заставил сдетонировать ловушку, сделанную специально против нас.
Гробовщики рванули к входу, но Статист остановил их.
- Всем лежать! – Он выполнил и сам команду.
- Говард, нужно подкрепление. Я думаю, что в Центре залегли значительные силы неприятеля. Прием. – Сказал, нажав на кнопку радиосистемы, командир. Пустынный двор, который наблюдался через щель, между чуть приоткрывшимися створами ворот, и вправду показался подозрительным. Да и минируют ворота ведь не просто так.
Через минуту подошел отряд спецов. Джанк оценил всю обстановку и задумчиво стал что-то вырисовывать в блокноте.
- Ладно. – Наконец, сказал он и, поднявшись в полный рост, направился вперед.
- Вы что! – Воскликнул кто-то из саперов. А вот парни Говарда молчали, понимающе кивая. Джанк прошел в ворота, отодвинув створку, осторожно зашагал по ровному асфальту, изучая обстановку… но никто даже не думал по нему стрелять. Вторым поднялся командир. Статист, куда быстрей, чем Говард, зашагал к гробовщику.
- За мной. – Скомандовал он.
Центр оказался пуст. Он был весь заминирован, но ни единая душа не защищала это место. Люди, кажется, уже давно его покинули. Статист все больше хмурился. Переживал и я. Ловушка – это точно западня.
Исследуя проходы, я неслабо нервничал. От каждого очередного взрыва волосы вставали дыбом. Стараясь ничего не трогать, я шел вместе с группой, чуть ли ни след в след ступая за идущим впереди. А если это все сейчас взлетит на воздух? Мы ведь даже и не знаем, где заложены заряды. Впрочем, нет… о четырех известно. На их разминирование Статист отправил двух бойцов. Ребята доложились, что функционируют машинки по системе таймера, и до конца обратного отсчета еще больше, чем четыре часа времени. Короче, справятся.
- Да что ж такое… – Это еще больше омрачило командира. – Ну, не может быть такого. Как-то слишком просто. – Он задумчиво остановился посреди прохода, а потом вдруг глянул на меня. – Где может находиться детонатор геобомбы?
- Хм… Не знаю, может быть, я и скажу бред, но… в компьютерной сети? Сейчас ведь многое через нее проходит, так что…
- Может быть… - Кивнул Статист. – Но где бы ты расположил ее физически? – На этот раз я думал дольше.
- У геотермальной станции. Она как раз пристроена к лабораториям НЦ. Процессы-то наверняка похожие. – Хотелось, честно говоря, воскликнуть «Ну, откуда мне знать, где находится мифологическая бомба, неизвестно, существующая ли вообще!», но я держался. Нет, нельзя мне было отвечать так. Слишком важной представлялась ситуация.
- Так, ладно. Леший – двигай к ГеоТЭС. Обследуй, прочеши ее, переверни хоть вверх ногами, но устройство чтоб нашел.
- Есть. – Гробовщик, не спрашивая командира, взял с собой оставшихся помимо нас двоих саперов, заспешив назад по коридору. Я остался вместе со Статистом в одиночестве.
- Пошли к твоей компьютерной сети. – Сказал он.
Вскоре мы достигли сердца Центра – вычислительной лаборатории. Здесь находилось всего две панели. Обе – мертвые. И что теперь… Остановившись в нерешительности, я зарыскал взглядом в поисках каких-нибудь включателей.
Похожий на необходимое рычаг нашелся на стене. Я дернул за него.
- Отставить! – Крикнул командир, но было поздно. Активировавшись, обе вычислительных панели засверкали синими экранами. Один из них показывал веселый череп (сверху окруженный, словно ореолом, схематическим изображением подковы), а под ним – четыре циферки. Осталось три минуты до… чего-то. Череп подмигнул.
Статист мгновенно подскочил к клавиатуре и попробовал включить систему, но прибор не реагировал на его действия. Тогда мужчина подошел к другой панели, но она была такой же бесполезной.
- Дерни тумблер. – Приказал он мне. Я дернул, только, ничего не изменилось. Странное бездействие окутало меня. Я почему-то сразу понял, что только что своими руками убил десяток миллионов человек. Дурацкий юмор был наверняка идеей самого Дюкло Эмиля, кровожадного по-настоящему. Урода, а не человека. Оставалось только поражаться этой изощренности.
Статист носился, что-то делал, я стоял, не прилагая никаких усилий к своему спасению, но вдруг… ТЫ ДОЛЖЕН ПОБЕДИТЬ – сотряс сознание неведомый посыл.
- Я должен победить. – Сказал я. Механически и даже не задумываясь над поступками, приблизился к панели, сел, открыл один из ящиков – глазам предстала пластиковая коробка, проводами скрепленная с блоком. Нет, конечно, это не было той самой бомбой. Это был всего лишь навсего винчестер. – Есть магнит? – Спросил я. Взгляд Статиста просветлел и тот час же угас.
- Нет… Оторвать проводку…
- Не получится. Замкнется контур.
- Верно. Так. Так. Так. Так.
- Тридцатисекундная задержка – крайняя. – Я указал на монитор.
- Да, знаю! – Отмахнулся он. На таймере была минута. Где взять гребаный магнит за тридцать гребаных секунд? Я вновь впал в ступор, взгляд остановился на какой-то точке, мысли организовали очередь, не успевая отметаться… Стоп. А ведь ответ – как раз перед глазами. Вот она – колонка.
Подбежав к второй панели, я стащил с нее огромные динамики и с помощью ножа сорвал с них сеточку. Магнит. Последние винчестеры еще чувствительнее к ним, чем даже те, из прошлого столетия. В колонках есть магнит. А вдруг получится?
Я приложил динамик к жесткому диску. Поначалу ничего не получилось, но экран внезапно дрогнул. Он остановился на числе 31, и больше не показывал. Но сам процесс еще возможно, не окончился, и нужно было время, чтобы все перемешалось там, внутри. Мы ждали затаив дыхание… секунда, две, три… десять, двадцать… и последние мгновения… а может, не последние… еще секунда, и еще… но ничего. Все было в норме. А спустя минуту вся система вовсе отключилась.
Тяжело вздохнув, я сел на пол.
- А говорили, нужен спец по геобомбам. Где ж тут эти ваши геобомбы-то… тут хакер требуется. Эх…;
Глава 4. Возвращение.
 
Джанк объявил об окончании спецоперации. Ну, наконец-то. Встретив во дворе Егора, я пересказал ему произошедшее, а парень поделился новостями с нижних этажей. Мы согласились с тем, что операция прошла на удивление легко, но о причинах рассуждать пока что было трудно.
Выйдя за ворота Центра, мы решили сократить дорогу с помощью троллейбуса технической поддержки, он как раз готовился к отбытию в район плотины. Дружная бригада с радостью пустила нас на борт, ребята оказались разговорчивее некуда, сначала я обрадовался этому, но непонятный лексикон и страшная навязчивость (вопросы а ля "как попасть в гробовщики") наскучили довольно быстро. И, когда на полпути Егор заметил сквозь стекло кого-то, став махать ему рукой, я лишь обрадовался шансу шансу улизнуть из злачного местечка. Мой товарищ даже пару раз ударил по стеклу, увы, особого эффекта это не произвело.
- Останови. - Он подошел к водителю.
- Простите, господа, приятно было пообщаться, но дела не дремлют. - Извинился я, вслед за Егором покидая транспорт. Но бригада не расстроилась. Закрылись металлические створки за спиной. Теперь идти пешком придется, впрочем, глянуть на красоты Питера еще разок - куда приятней, чем сидеть в глубоком бункере.
Егор догнал того, кому столь яростно махал рукой и подманил меня.
- Знакомься, это мой друг детства – Вереск. – Гробовщик кивнул на рыжего веснушчатого парня в форме.
- И не только твой. – Ответил рыжий парень. – Мы соратники, дружище! Летное подразделение ГБ.
- А что, есть и такие? – Удивился я.
- Пока что нет, но будет обязательно.
- Понятно… - Уточнять я не решился. – Ну, нам по пути хоть? Джанк дал полчаса на сборы, надо бы поторопиться.
- Джанк дал, Джанк взял, Джанк то, Джанк се… не боись, успеем. Миссия завершена, а остальное подождет. – Махнул рукой он. Глянув на Егора, я увидел на лице гробовщика смущенную улыбку. Да, друзей не выбирают. Знаю по себе. Однако, даже на старуху есть своя проруха.
- Говард, кстати говоря, обмолвился: неплохо было бы сыграть кому-нибудь перед собранием «геройскую». – Сказал Егор задумчиво.
- Что?! – Вереск изменился прямо на глазах.
- Уже есть претенденты, кстати. Просят, чтоб ты одолжил свою гитару.
- Та-ак, пошли! Пошли, пошли, чего стоим? Ребята, ну… Я не позволю, чтобы кто-то там испортил мою песню своим неумелым треньканьем. – Он зашагал вперед. Я удивленно глянул на Егора, тот лишь подмигнул в ответ. – Чего ж ты раньше не сказал? – Все возмущался Вереск на Егора. – Я настроить не успею, ай-яй-яй.- Ну, извини, друг. Дело тут такое. Воевал я. Понимаешь, как-то не до песен было.
- Тьфу… война? Смешно. У нас когда учения шли, и то сложнее было. Кто-то сильно прокололся, я скажу вам. Нас ведь провели, друзья. Не замечаете? Как складно рейд прошел. А если приглядеться, то серьезное сопротивление мы встретили лишь на подходах.
- Вообще-то, был еще один момент. – Я в двух словах пересказал историю о приключениях саперной группы. Вереск одобрительно кивнул.
- О, это только подтверждает фейковость всей операции. Нас заманили и хотели разом тут прихлопнуть.
- Но убийство миллионов мирных жителей взбесило бы страну.
- Бла-бла… страна утрется. Только, возвращать плевок не станет. Потому, что им нормально. Черт, подумаешь, убили там кого-то. Их не тронули, и ладно.
- Ты, надеюсь, не серьезно?
- Я? Серьезно? Никогда. Оно мне надо?
- Вань. - Егор перетянул меня к себе. - Послушай, ты не помнишь, помещение, в котором вы деактивировали бомбу, что это за место? Как оно зовется? – Аккуратно сбросив его руку с своего плеча, я посмотрел на парня.
- Вычислительный отсек. А что?
- Ты раньше был в нем?
- Пару раз. Давно. В чем дело-то?
- Я вот тут подумал… Может быть, колонок этих раньше не было? Что им там делать? Непорядок, вроде как.
- Не помню… Ты что, намекаешь, их минер оставил? Специально?
- Именно. К примеру, оказавшийся среди врагов доброжелатель.
- Подозрительно – встрял Вереск, – то, что вы сказали. – Он был явно недоволен тем, что парень оторвал меня от разговора.
- Вереск верно говорит, не думаю, что этот призрачный намек мог сделать друг. Скорее, извращенный враг.
- Я ни на что не намекал. Но я уверен. Рассуждая так, вы скоро апокалипсис предскажете. Ребята, да вы о чем вообще? Какое специально? Ваня догадался. Есть же логика. Ей Лаг и пользовался, разминируя заряд. И нечего тут мне. А то, придумают невесть что. О, я представляю, чем в итоге станет для народа этот рейд. Оно же как обычно происходит. Факт берут – колонка, мол, винчестер, мол – переиначивают до наоборот, и получается такое, что и во бреду не сфантазируешь. Как только что у вас, к примеру.
- Главное, Мигелю ничего не говори. – Сказал Егор, ничуть не обижаясь. – Впрочем, думаю, об этом уже знает весь десант. И флотские, и кто там еще есть…
- Но раз эта версия ошибочна, тогда какая – верная? – Я посмотрел на Вереска, но он  лишь усмехнулся, выражая безразличие.
- Колонку мог оставить кто угодно. – Согласился, наконец, Егор. – Уборщица, сынишка управляющего… Ладно. Я согласен – намудрили мы.
- И полностью забыли о реальных результатах этой операции! Ведь, все нормально завершилось почему? Кто спас нас из ловушки, кто деактивировал заряд? В деталях пусть копаются статисты, а героев забывать – нехорошо. Ты вспомни, кто сегодня спас всех? – Вереск ненавязчиво ткнул пальцем в мою сторону.
- Да, Вань… ты молодец.
- Еще какой! Всамделешний герой. Ты лучше научись, как стать таким героем.
- Бросьте вы. – Смутился я.
- А командир хотел его еще не брать! – Припомнил Вереск то, что проскользнуло в ходе разговора. Позади послышались шаги, и мимо нас прошел, посмеиваясь, Леший. Обернувшись на мгновение, он глянул на меня и подмигнул.
- Герой. – Сказал он так, что сердце екнуло. Ребята не заметили, но я прочел в секундном выражении лица разоблачение. И в самом деле, что же это я? Егор нашел аж пять растяжек, на которых я мог подорваться, а потом и вовсе отключил две мощных бомбы, в каждой из которых столько взрывчатого вещества нашли, что четверть города на воздух бы взлетело. Я же самолично активировал мощнейшее устройство, а потом едва успел его остановить. И где тут героизм?
- Забудьте. Я не сделал ничего. И кстати, до победы далеко пока что, праздновать будем потом, когда страну освободим. Сейчас война лишь начинается. – Сказал я хмуро.
- Ой, да ладно… отдыхай, пока возможность есть. Ты заслужил. Сейчас у костерка рассядемся, гитарой успокоимся, подлечимся вином и спать… А уж потом начальство разберется, куда двигать дальше.
- А, по-моему, Лаг прав. – Задумался Егор. – Молчи, приятель. Думай то, что хочешь думать, но молчи. Сегодня день особенный и он за нами, но война не прерывается на чаепития. Она одна и не закончится, пока противники (и тот, и этот) живы.
- Вон, у женщины спроси, - ткнул пальцем Вереск в робко изучающую нас гражданку, - хочет ли она войны? Всем нужен мир, осталось только переубедить заблудших и убить безумцев. Уверяю тебя, так считает большинство.
- А почему считает, знаешь? Нет уж, сам их спрашивай, я опыта на этот счет и так достаточно имею. О, они тебе такого скажут! Слышал, например, про демократию? Существовал такой режим когда-то. Суть его была в том, что чем больше голосующих желает, например, есть гамбургеры, тем скорее выберут правителя, который все финансы государства будет тратить на буфеты быстрого питания.
- И что? Нормально! Был бы в наши дни такой режим, давно гробовщики пришли бы к власти. Кстати, зря его не сделали.
- Дурак ты, Вереск. Думаешь, что каждый знает то, что нужно для страны? Ты знаешь вот?
- Ну… нас учили. Вроде, не дурак.
- Вот видишь. А ведь нас, гробовщиков, всего один процент от населения страны. Пожалуй, даже меньше. Остальные – просто люди. Им бы демократию, они свои проблемы бы решили… кошечку, собачку завели бы… или дом себе построили. Нет, ты спроси ее, давай, о жизни тяжкой. Я даже готов помочь с подбором слов. Скажи ей: «А вы понимаете, что происходит вообще?», и если тот ответ тебя устроит, хорошо, я лично буду пить с тобой до ночи и вину возьму всю на себя, если последствия какие будут от того.
- А я спрошу! – Потер ладони Вереск. – Так что, к вечеру уже ты, брат, познаешь все блаженство отдыха и мира. – Парень даже сделал несколько шагов к девчонке. Та, заметив это, нерешительно изобразила добродушие.
- О, поглядите, ковыляет! – Произнес я громко, так, чтобы ребята оторвались от дурацкого занятия. – Вон, там. – К нам направлялся Тальво. Левая рука его держала палочку и опиралась каждый раз, когда тот наступал на ногу.
- Чтож… второй капрал вернулся на поле, пусть и немного опоздал к сражению. – Сказал Егор, протягивая Тальво жезл. – А это значит, что настало время возвратить капральские обязанности.
- Принимаю пост. – Взял Тальво жезл в свободную от палки руку. – А теперь, товарищи, мне не хотелось бы приказывать, и знаете, вот, как-то, эвон, так… - Он сделал круговой жест, словно правильный гаишник на дороге, пропускающий машины.
- Понял, понял. – Вереск заспешил вперед, и мы – за ним.
- Постой… - Окликнул меня Тальво. Я вернулся. – Как ты? Ранен? Все нормально?
- Вроде бы.
- Ну, с боевым крещением тогда.
- Спасибо.
- Это, ты сними погоны-то, забыл сказать. Ты ведь не лейтенант. Статист ругаться будет. – Указал он на одолженную форму. Она вся была в грязи, и через пятна трудно было разглядеть не только звезды на погонах, но и сами лычки. – А хотя… не надо. Заслужил. Я слышал про твой подвиг, интересненько. Но тут одна мыслишка… я немного разбираюсь в электронике, и ну, совсем случайно знаю, что не хватит одного магнита от динамика чувствительностью в сотню децибел, чтоб так вот запросто нарушить механизм программы. Я не буду углубляться в цифры…
- Я и сам их не люблю. Но ведь бывают исключения, случайности.
- Бывают… в книжках, фильмах и чиновничьих отчетах.
- Словом, бомбу отключил не я. Ты это подразумеваешь?
- В том-то и загвоздка – ты. Но точно не так, как рассказывают. Ладно, это будет тебе темой для раздумий, а пока что – топай, опоздаешь на костер. – Он улыбнулся. – Кстати… - Произнес капрал, когда я отошел уже на метров пять. – Тебе не снятся странные видения случайно?
- Что? – Я замер. Плазменный разряд прошелся от ступней до сердца. Словно наяву, перед глазами появился образ дна, висящий в паре метров над землей инфлед и серый нескончаемый туман.
- Понятно. – Усмехнулся парень. – Просто, у тебя как у Статиста начали формироваться синяки. Свидетельство плохого сна. Наш командир, он трудоголик, но тебе я бы советовал не мучиться вселенскими вопросами и больше уделять внимания здоровому режиму.
- Постараюсь. – Произнес я, не решаясь даже обернуться – я боялся, что капрал поймет. А он всего-то обнаружил синяки… так можно получить не только сонные глаза но и седые волосы Статиста. Паранойя.
Я нагнал ребят.
- Хвалил? – Поинтересовался Вереск.
- Да. Хвалил. – Я улыбнулся и обнял их. – Зря вы спорите про отдых, мир и все такое, оба правы. Есть война, она не прекращается. Но есть и жизнь. Забыв о жизни, можно умереть. Тогда, какой же смысл воевать? – Гробовщики, что удивительно, не стали возражать. Ребята одобрительно кивнули, а затем нашли другую тему для беседы, и уже другой спор начал набирать свои бессмысленные обороты. Я уже на третей фразе перестал их слушать. Мысли занимали более существенные вещи, о которых, наконец, я мог подумать в временно спокойной обстановке.
Тайны. Непонятные загадки глубины, избравшие меня, как одного из слушателей. Есть одна деталь, которую я не упоминал ни разу в разговоре, и которая была ответом на вопрос – как я смог разминировать заряд. «Ты должен победить» – сказал инфлед. Я слышал это словно наяву. И нечто тут же подтолкнуло мысли, вырастило силы, обострило чувства. Знаки из видения как будто управляли мной тогда.
Конечно, можно фантазировать о якобы подсказках неизвестного минера, но такая версия не вяжется с сомненьями, которые озвучил Тальво. И он прав – ну, не хватило б у магнита мощности. Необходим был некий дополнительный приток. Возможно ли, что эту силу пропустил через меня инфлед? Я не осмелюсь выразить догадку вслух, но вряд ли мысли принесут серьезный вред.
Да… многое еще мне предстояло осознать и многого достичь. Победа оказалась шагом, давшим лишь возможность обнаружить ранее невидимую лестницу реальной жизни. И ведь даже эти выводы я сделал только потому, что подсказали, намекнули те, кто в этом деле не одну собаку съел. Я лишь дошел до первой из огромного числа ступеней. На второй остановился Тальво, с третьей улыбался Леший, между пятой и четвертой замер в постоянном напряжении уставший до смерти Статист, над ним, копаясь в необычном агрегате, занимался делом Серый. Ну, а где-то уж совсем вверху, где лестница смывалась серой мутью, хмуро созерцал всех Говард Джанк, своей фигурой заслоняя яркий свет, идущий от конца пути. На этом можно было бы закончить, в принципе, перечисление, но вдруг, как будто вне моей же воли, мозг дорисовал еще одну фигуру. Он сидел, опершись о периллу, и спокойно протирал очки. Илья Иванович Решаев, шеф НИИ Кожевникова. Мой начальник.
Только если миновать все эти стадии, подняться по гигантской лестнице, возможно, обретешь ответ. Победу. Так что, сон лишь подтолкнул… совсем немного. Указал дорогу. А ведь победить я должен не один. Чтож это, всех тащить по лестнице? Весь мир?
 - Ты что задумался? – Егор потряс меня. – Смотри, пропустишь. – Я поднял взгляд к небу. Медленно и величаво сверху падал пенопласт. Клянусь вам, пенопласт! Подставив руку, я поймал одну из маленьких горошин и почувствовал едва заметный холодок. Кусочек вдруг растаял, превратившись в ослепительную каплю.
- Что это? – Спросил я, боязливо стряхивая странную штуковину с руки.
- Снег. – Тихо произнес Егор. Он замер, подняв руки к небу.
- Снег… - Я повторил приятные слова. Они шуршали и переливались мягкими тонами, успокаивая, принося блаженство. – Снег… А знаешь. Я забыл… ты не поверишь… я забыл, что он бывает. – Хлопья падали и падали. Соприкасаясь с мостовой, они теряли цвет, размазывались по асфальту, превращаясь в лужи. Жаль. Я вспомнил из учебника, что снег способен образовывать сугробы. А еще, если залить его водой, родится лед. Он жесткий, но зато – скользит, и можно мчаться на огромной скорости вперед, как будто ты летишь…
- Наверное, мы спим. Какой снег, к черту, на экваторе? – Залез рукой под шлем и почесал задумчиво затылок Вереск.
- Вань, к тебе вопрос. Ты тут у нас ученый. – Перепасовал Егор.
- Возможно, дело в ГеоТЭС. Мы перекрыли извержения вулканов и температура резко снизилась. Хотя, я не могу понять, причем здесь снег, он совершенно от других вещей зависит, например, размера тропосферы… И к тому же, организм природы так взаимосвязан… - Я смотрел на необычное явление. – Одно скажу. Снег – это хорошо.
- Ну, нет. Уж лучше бы жара замучила. – Не согласился Вереск. – И вообще, пойдем уже. Так и замерзнуть можно. К костерку давайте. – Возражать никто не стал, и мы опять пошли вперед. Спустившись по бетонной лестнице, мы миновали дамбу и направились вдоль скал к району десантирования.
Когда мы вышли к побережью, я увидел страшную картину растраншеенной, изборожденной взрывами земли, песка, пропитанного кровью, скелетообразной рощицы, оставшийся от форта, трупы, трупы, и еще раз трупы. Данным описанием, скорей всего, и ограничился бы просто человек. Но я невольно замечал иные вещи, более подробные, я мог представить, что произошло здесь в те минуты, пока наша группа продвигалась через горы.
Артиллерия при каждом попадании буквально выгрызала стены из сооружений. Изрешеченный, сквозящий форт – это последствие ударов электронной пушки, рейлгана, мощностью под сорок мегаджоулей. Такой снаряд способен бить на сотни километров, и стреляющие больше думали над тем, как не задеть случайно город, чем над тем, чтоб уничтожить поскорее форт. Но ведь линкоры выпускали самые обычные снаряды, я сам видел это еще там, на пляже, значит, рейлган использовал десант.
Я поискал глазами что-нибудь массивное – такую пушку не уместишь в миномет. И точно – пять похожих на танкетки агрегатов замерли у самой кромки. Каждая – по тонны три, наверное. Но где гробовщики все это взяли? Неужели легендарные линкоры столь огромны, чтобы погрузить к себе на борт такую массу?
Миновав развалины, я, наконец, увидел всю картину побережья… И нашел ответ на свой вопрос. Действительно, размерчик не из малых. Он стоял примерно в полукилометре от береговой черты. Наверно, более всего линкор напоминал Алису. В смысле – ту Алису, сконструированную Можайским. Станцию. Ее приплюснули, конечно, для маневренности, но по горизонтальному радиусу линкор едва мог уступить подводной станции. Неудивительно, что эти штуки столь медлительны.
Я перевел взгляд ниже. Похоронная команда убрала уже почти всех мертвых. Странно было видеть, как гробовщики уносят трупы. Эту, положившую начало гробовщичьему сообществу, работу люди выполняли медленно, как будто с неохотой. Но я видел бережность, присущую всем жестам, связанным с процессией. Была в них… церемониальность что ли. Наших умерло немного, ранило едва ли два десятка, но даже тела врагов гробовщики несли с той же торжественностью, с тем же уважением. А вот с пиратскими телами – вспомнил я – Джанк поступил иначе. В кучу, на сожжение. Он даже не позволил пленным осмотреть тогда двухсотых. 
Лагерь был стандартным. Пластиковые коморки, тенты, ящики с провизией. Костры действительно горели. Два огромных – вдалеке и множество малюсеньких, раскинутых по лагерю.
- Эх, кочевое наше племя. – Вереск двинул стопы к одному из огоньков. Он обменялся с кем-то там рукопожатием и вытащил гитару. – Присоединяйтесь. – Улыбнулся парень. Мы расселись около костра.
Снег тихо падал на песок. Теперь он таял меньше, успевая оставлять покров, который превращал пляж в тундру. Тундра… что это такое? Я не знаю, где-то в книжке прочитал, наверное, и вот сейчас, всплыло из подсознания. Как все-таки спокоен он… Снег заметал следы прошедшей битвы.
Тихо тренькнули настроенные струны, мелодичный перебор заставил замереть всех, кто его услышал. Вереск пел, притягивая новых слушателей. Его голос был не столь красивым, как мелодия, зато душевным. Я запомнил эту песню, потому что в ней есть много памятного. Потому, что отразила всю суть этой только еще начинающейся, но уже оставившей след копоти на лицах бойни.

Известно, что герои никогда не плачут,
Но, может быть, я просто не герой.
Героям не нужна ни доблесть, ни удача,
Они дадут надежду нам с тобой,
а сами будут биться до последней капли,
чужой забрызгав кровью китель свой.
Талантов, чтобы подвиг совершить, не надо.
Герои просто плакать
не умеют, или загодя
забыли, как рыдать на поле боя.
Забыли, как рыдать на поле боя.

А завтра в перестрелке вновь погибнет кто-то,
Стоит над ним в молчании другой.
Расколется на части сердце патриота,
Но ни слезинки не проронит он.
Спустя еще три битвы обнаружат тело,
По форме опознают – это свой.
Он был героем – плачут люди неумело.
Герои просто плакать
не умеют, или загодя
забыли, как рыдать на поле боя.
Забыли, как рыдать на поле боя.

- Теперь давайте помолчим немного в память об ушедших. – Произнес стоявший до сих пор в тени костра Джанк. Все и так молчали, но теперь над пляжем воцарилась гробовая тишина. Лишь треск костра и тихое гудение приборов из палатки рядом слышались, перекрывая мерное дыхание двух тысяч человек.
Когда шум тишины стал до того отчетливым, что уши переполнил тихий звон, Джанк счел молчание достаточным и начал говорить:
- Я объявляю, что с сегодняшнего дня ГБ будет иметь официальный статус – рейдовая армия Евразии. – Провозгласил он так, что было слышно даже в самых дальних уголках стоянки. – Армия нужна, когда идет война. Война за правду. Паразиты думают, что можно жить за счет других, но это – ложь, которую они диктуют и себе, и остальным. Их предводители: Данила Чернышев, начальник СС и Эмиль Дюкло – биолог. Третий лидер – шеф НИИ Геологии – был, к счастью, ликвидирован, сейчас главой геологов назначен его бывший заместитель, Иван Балков, человек, который подчиняется Совету.
Враг успел собрать достаточные силы для активного сопротивления. Известно, что СС вела последнюю неделю пропаганду бреда, выдуманного Дюкло Эмилем – главным в этой паре. Наши электронщики уже работают над новостным каналом, чтобы показать народу правду.
В стане неприятеля достаточно союзников научного содружества. Хотя ССовцы и выявляют наших, всех взять невозможно. Формируются отряды партизан. У нас огромный опыт и потенциал, усилия по подготовке ГБ полностью оправданы. Флот нам поможет, увеличив мобильность армии в разы, а через две недели в серию поступят вертолеты новой технологии, способные летать в тяжелой атмосферной обстановке на большие расстояния. 
Иные шепчутся, что Враг нас окружил. На самом деле, это мы разбили вражеские силы на две части. Юг Евразии взят под контроль СС, на Северо-востоке продолжает проводить чудовищные опыты Эмиль Дюкло. Две армии соединяются лишь маленькой восточной нитью, и ее мы скоро разорвем.
Взяв под контроль столицу, армия решила сразу несколько проблем, в числе которых идеологическое преимущество, а так же стратегическое – в каждый миг мы можем двинуться к любому городу, подмятому эсесовскими прихвостнями. Партизанские отряды нам помогут. Враг, по сути, и не контролирует ни метра территорий кроме тех, где расположены их базы. Главное сейчас – не быть дезинформированным, сохранять спокойствие и верить своему командованию. Своим товарищам. – Закончил он. Над берегом три раза прогремело многозвучное «Ура!». 
Джанк удалился в командирскую палатку, а гитара снова заиграла, уже более веселую и простенькую музыку, подбадривая дух, рожденный речью Говарда. Иные песни знали все, их пели хором, редкую же лирику тянули только Вереск и еще два парня, занимавшиеся пением.
Тот день прошел как сон. Мы, окружив костры, сидели, прижимаясь, чтобы не замерзнуть. Градус падал каждый час, термометры спустились до нуля и поползли к отметке -5, а к вечеру перевалили и через нее. Гитара согревала, но не полностью.
Ночь оказалась еще более холодной. Океан заметно нервничал, кидая белые барашки на покрытый снегом берег. Вскоре волны доползли до лагеря.
Подняв всех, Говард приказал вернуться на подлодки. Но в дорогу отправляться все-таки пока не стали. В городе еще работали связные и пропагандисты.
Странно… в те минуты я даже не вспоминал, что был когда-то не военным. Джанк меня взял только для конкретного задания. Я мог вернуться со спокойной совестью к Можайскому, к Алисе. Так успел соскучиться по ней. Но приходилось подавлять все эти мысли, потому что я прекрасно понимал – сейчас важнее защитить свою страну. Иначе все мечты исчезнут, не успев родиться. Если враг одержит верх, тогда… Я чувствовал, что нужен здесь. И вскоре это подтвердилось фактами.
Наутро Джанк стал вызывать к себе командующих подразделениями. Со всеми вышел и Статист. Вернувшись, он построил нас и роздал красные коробочки с медалями. За храбрость, за проявленные качества… Мне вместо красной дали черную коробочку, в которой обнаружились две лычки. Лейтенантские нашивки.
- Почему она тяжелая такая? - Взвесив на ладони дар, я удивленно глянул на Егора.
- Подними прокладку. – Подсказал он. Выполнив совет, я обнаружил на дне две свинцовых чушки.
- Для чего это? – Я озадаченно уставился на странные бруски.
- Чтоб помнил. Лейтенант – не статус, а ответственность. Чем выше звание, тем меньше должен думать о себе боец и больше о других.
- Понятно. – Я кивнул.
- Товарищи саперы. – Командир привлек наше внимание. – Друзья. Мы возвращаемся. Недавно поступило сообщение из Безымянного. Зима идет. В такое время невозможны массовые операции. Мы будем ждать весны.
- А как же Враг? – Спросил какой-то паренек.
- Война – не шахматы, Ферзь. Я тебе уже не раз об этом говорил. Тактическое преимущество – еще не все. 
- Но для чего тогда вся эта операция? Какой в ней смысл, если, захватив Санкт-Петербург, мы тут же покидаем город?
- Смысл есть. В СС не дураки работают, они не станут штурмовать столицу в бурю. На заслон оставлены три сотни профессиональных служащих ГБ. Они возьмут на обучение еще как минимум три тысячи призывников, которые, вне всяческих сомнений, согласятся поступить на службу.
- Но за зиму СС подготовится… - Не унимался парень. Командир вздохнул и помолчал немного.
- Навоюетесь еще. – Сказал он, как отрезал и направился в пилотскую кабину. Было что-то теплое в последнем взгляде этого прекрасного мужчины. Почему-то он таким мне и запомнился – уставшим, добрым… тем, о ком пел Вереск.
А погоны с этих пор оттягивали плечи. Я не зашивал в них чушки, но такое было ощущение, что даже кровь смешалась с каплями свинца. А мир стал четким и намного проще. Это был один из переломных дней в моей судьбе. Тогда я окончательно решил, что делать дальше.

***

Возвращение домой окрасилось безвкусными слезами ливня, чистого и мертвого. Он бил, перемежаясь с ледяными градинами, словно тучи не могли решить, что лучше: заморозить человека промораживающим дождем или отбить ему все тело ангельской шрапнелью.
Почему-то субмарина высадила нас на берегу, а не в спокойном доке. Пересмешников оправдывался непонятными словами: что-то про шторма, про дифферент, автопрокладчик, вынужденность аванпортинга и прочее, и прочее…
Приказ капрала – бегом, до укрытия, вперед, марш – и подразделение, схватив пожитки, мчится к бункеру.
Потом, отряхиваясь и шутя, мы вновь построились, уже под крышей.
- До приказа… вольно. Разойдись. – И все направились в расположение. Я попрощался с Тальво и другими, а затем направился вниз, к Серому.
Ученый был еще радушней, чем обычно. Он помог стащить келларовую куртку, ни малейшего внимания не обращая на посыпавшийся тот час же песок, и затолкнул меня в кабинку душа.
Моясь, я услышал радостные нотки девичьего голоса. Алиса ворвалась в душ и, отдернув штору, прямо так, в одежде, влезла под горячий дождь, идущий прямо из решетчатого потолка. Обняв меня, она смотрела, плача и смеясь, огромными глазищами и вся дрожала, словно не горячая вода лилась на нас, а струи мертвого дождя с поверхности.
Так мы стояли долго. Полчаса? Час? Я не знаю. Наконец, раздался голос Серого:
- Ну, долго там еще вы будете детей плодить? – Спросил Можайский.
- Он о чем? – Недоуменно глянул на Алису я. Она лишь улыбнулась. Встав на цыпочки, девчонка прикоснулась влажными губами к моим – пересохшим. Теплая волна прошлась по телу. - Шесть лет… - Прошептал я.
- Шесть. – Подобно эху прозвучал Алисин голос.
Наклонившись, я провел рукой по бедрам, задирая юбку, стаскивая ее к черту. Кисть переместилась к талии и замерла на тазовой кости. Пульсация, тепло… Холодная рука заставила Алису вздрогнуть, и она обмякла, оседая на пол. Я склонился, начиная целовать живот, перемещаясь выше, обрывая пуговицы блузки, чувствуя, как ноготки ее ручонок все сильней врастают в спину.
Я подставил кисть под крупную струю, заставив литься воду девушке на грудь, тогда Алисина рука переместилась со спины на мой живот и стала опускаться, взгляд ее был затуманен. Я прильнул к прогнувшемуся от прикосновений телу девушки, и, более не в силах сдерживаться, снял с нее последнее белье.
Алиса прикусила вкровь губу, когда я оказался в ней, но пальчики вдруг перестали расцарапывать спину. Наклонившись, я поцеловал ее.
- Не покидай. – Послышался едва заметный шепот. – Так… - Алиса испустила вздох. Я приложил к ее губам ладонь.
- Шесть лет. – Вложив в эти слова всю гамму обуявших голову эмоций, я заставил ее застонать от наслаждения. – Верь… – А потом мы ничего уже не говорили.

***

- Наконец-то. – Серый усадил нас за миниатюрный стол и стал поить своим любимым чаем, с хитрецой поглядывая на меня с Алисой.
- Хватит вам уже, Сергей Сергеевич! – Не выдержала, наконец, девчонка.
- Хватит как? – Сощурился ученый.
- Так. – Алиса очень точно повторила взгляд Можайского.
- Ну, ладно. – Он качнул плечами. – Вань, когда закончишь, буду ждать тебя в лаборатории. Есть дело.
- Что за дело? – Я насторожился.
- Интересное. Насчет недавнего эксперимента.
- О… - Я углубился в чашку, став пить в раза три быстрей.
- А можно тоже посмотреть? – Алиса ненавязчиво водила пальчиками по моей ноге. Можайский этого не видел, все происходило под столом.
- Нельзя. – Отрезал Серый.
- Ну, пожалуйста. – Алиса поглядела на меня, но я лишь покачал на это головой.
- Ты бука. - Отодвинулась она.
- Наверное… - Я попытался представить себе, как выглядит типичный «бука», но не смог и, осушив в один глоток оставшееся содержимое, поднялся.
Войдя в лабораторную, я обнаружил много новых агрегатов совершенно неизвестного происхождения, образовавших целый лабиринт через всю комнату.
- Пол не провалится? – Спросил я, глядя на одну из установок, достигающую потолка. Хрустальные сосуды содержали необычную субстанцию. Точнее, сразу семь субстанций, судя по цветам. Они располагались, словно торт, слоями.
- Верный аппарат ты выбрал. - Усмехнулся Серый. Именно с него я и хотел начать.
- Еще бы, я его не выбрал. Этакая туша. – Обойдя устройство кругом, я заметил лишь одну знакомую деталь, и то лишь потому, что наблюдал ее во время тайного задания Можайского. Тот самый черный ящик для экспериментов. Даже индикатор был на месте. Обнаружив эту штуку, инстинктивно я шагнул назад. Я до сих пор не мог забыть проклятое свечение.
- Спокойно. Он работает стабильно. – Улыбнулся Серый.
- Да, конечно… Ты рассказывай. Что происходит, как дела в тылах. – Я все-таки не стал особо приближаться к данному устройству. Мало ли, что Серый думает.
- Рассказывать… Да я пытаюсь, но ты слишком плохо разбираешься в Теории Слоев. Не знаю даже, как начать.
- Тогда начни издалека. Или вначале лучше расскажи, что с разработками? Как там дела? – Кивнув, ученый активировал приборную панель.
- Да, да. Как раз, она имеет отношение к моей работе. Ну, а что сказать… нормально. Главное, что удалось избавиться от присланных сотрудников СС. Пираты нас оставили, инфледы, правда, показались пару раз. Да и вулканы далеко не все законопатить вышло, слишком рано началась зима. Похоже, первый шаг потопа уже на пороге.
- Ты не знаешь Борю Авояна? Он с геологами должен был работать. – Произнес и замер в ожидании я.
- Авоян… Ах, Авоян! Да, точно. Ну, так он почти что сразу после твоего ухода командиром разработок был назначен. То есть, после устранения из лагеря ССовцев. Нормально. Отдыхает в госпитале. Ранили его, заразы. А вы что, знакомы?
- Да… мы в экспедиции еще… с ним все в порядке? Сильное ранение?
- Не очень. Да и паренек здоровый оказался. Через несколько недель поправится.
- Фух… Это хорошо. Так, что там с разработками-то?
- А, так все. Вернулись. До весны теперь.
- Зимуем, значит.
- Да. И это открывает потрясающий простор в исследованиях. Теперь практически весь техотдел работает на нас. Конечно, кое-кто сооружает станции, но чертежи давно уже готовы. Так, что, у меня развязаны отныне руки. Ох, наворотим теперь делищ мы, Ванька…
- Так, ты для чего меня позвал-то? – Я кивнул на агрегат. – Что это за фигня?
- Устройство, мысль о конструировании которого пришла мне после свертывания работ. Ну, и эксперимента, разумеется. Короче… суть в чем. Понял я, что если мы физически не можем до вулканов дотянуться, все работы медным тазом накрываются. Не строятся электростанции, подземное давление растет. И стал я думать, как иначе разрешить проблему. Тут идет большая серия расчетов, вряд ли что-то могущих тебе сказать, но вывод, в принципе, довольно прост. Влиять на извержения вулканов со всего материка возможно из одной единственной активной точки. Эта точка – самый мощный кратер, расположенный недалеко от Индостана. Он из новых. Прометей – так называют этого гиганта.
Но как контролировать процесс, чтоб успокоить сразу все вулканы на Земле? Пока что, честно говоря, я не дошел до этого. Хотя, основополагающие базисы уже заложены. Теория Слоев. Точней, Теория Семи Слоев. Согласно ей, Земля имеет именно такую вот, семислоевую структуру. – Серый указал на колбы с веществом. – Вначале я пришел к шести слоям: кора, расплавленная магма, верхняя и нижяя часть мантии, а также жидкое и твердое ядро. Но с помощью тебя нашлась седьмая часть – «тяжелый элемент». Находится он в самом центре твердого ядра, размерами не превышая теннисного шарика. О нем почти и не известно ничего, но есть одна деталь – все шесть слоев зависят от его перемещения внутри ядра. Тяжелый элемент передвигается правее, и ядро вытягивается. В нем происходят мощные энергетические выбросы, которые стремятся на поверхность, через мантию, но по дороге в десять раз ослабевают, и до магмового слоя добираются лишь легкие… так скажем, волны. Поднимаясь через мантию, энергия довольно сильно изменяется. Я бы сказал, что порожденная тяжелым элементом сила исчезает где-то около поверхности ядра. Не в силах побороть сопротивление, она все же воздействует на мантию и вызывает физико-химические преобразования. И внутренняя мантия вскипает, образуются частицы, обладающие меньшим весом. Вот они-то и всплывают на поверхность. Врезавшись в кору, частицы переходят в газ, что вызывает, в свою очередь, подвижки континентов. Лишний газ выходит на поверхность вместе с магмой.
Вот такое небольшое отступление… теперь о главном. Как тяжелая частица может действовать на внешнюю кору, так и обратная реакция возможна. Если подобрать достойную площадку в виде мощного вулкана, чьи потоки обладают более высокой проводимостью, то можно будет аккуратненько…
- Стоп, стоп. – Я выставил перед собой ладонь. – Послушай, ты это серьезно? Серый… я, конечно, плохо разбираюсь в теме, но не слишком ли опасный план ты строишь?
- В том и дело, что пока что только строю. Нужно провести расчеты, разложив по пунктам каждый слой. Все это современному научному сообществу известно плохо.
- Все равно. – Чуть успокоился, но все-таки не унимался я. – Да и потом, как ты собрался подобраться к Индостану? Перед ним же стан Врага.
- Вот тут-то ты и пригодишься. Джанк не будет и смотреть на предложение, которое я выдам, он вообще воспринимает техотдел лишь как машину, конструирующую военные устройства для его спецопераций. Но ты можешь убедить его отправить армию на север. Это очень важно сделать именно в ближайшие полгода. А иначе океан поглотит Прометея, и тогда возможна непредвиденная мощная реакция.
- Я думал, ты захочешь, чтобы я остался. – Улыбнулся я.
- И оставайся. Я скажу, что ты нам очень важен. Ничего, без одного сапера обойдутся, мало что ли пушечного мяса им?
- Сереж… - Я первый раз назвал Можайского так. Он невольно вздрогнул. Словно разломался тот барьер, который разделял нас в возрасте и знаниях. – Я не могу оставить их. Я должен. Понимаешь? – Он смотрел с минуту на меня, не отводя внимательного взгляда от уверенных и абсолютно трезвых глаз.
- Ну, ладно. – Произнес он. – Я с тобой пойду. Организуем специальное подразделение – техническо-ремонтную бригаду. Я возьму ребят, которые прошли военный курс. Сейчас, дай посмотрю… - Достав планшет, он стал копаться в данных.
- Ты меня не слышишь? Я пойду один! – Я дернул за халат ученого.
- Да, что ты за дурак такой! – Воскликнул он, перехватив движение. – Какого черта, Вань? Какого черта ты творишь?! Угробить себя хочешь? Никому оно не нужно. Меньше года. Понимаешь? Десять месяцев осталось, и все кончится. Все эти мрази сдохнут, потому что станции у нас. У них нет ничего. Мы – победители. Осталось лишь закончить пару дел, прорваться. Пусть работают спецы. Они всю жизнь воюют. – Серый оттолкнул меня и заходил кругами. – Я не понимаю! Для чего? Ради кого?! – Он встал и обернулся на меня.
- Ради товарищей. Ради своей страны. Ради друзей. Ради тебя. Ради Алисы. А еще – ради того, кого ты столь цинично называешь мразями. Они – враги, но я их уважаю. Убивая, уважаю. Забирая в плен, я уважаю. И расстреливая, тоже уважаю. А другой не сможет. Ты бы уничтожил всех, дай только волю. Ты им не смотрел в глаза, не видел жизни, не имеешь права просто так распоряжаться жизнями. А я – имею. Понимаешь? Я – имею.
- Ваня. Я… я не могу тебя остановить. – Он сел, облокотившись о станок. – Но… - Серый замолчал.
- Да. – Я ослабил голос. – Хорошо, я попытаюсь повлиять на Говарда. – И, развернувшись, вознамерился уйти.
Алиса, прислонившись к косяку, стояла, глядя на меня. Похоже, что она все слышала.
- Прости. – Сказал я.
- Снова? Ты опять уходишь? – Прошептала девушка.
- Пока – не ухожу. Весной…
- Весной… - Задумчиво произнесла она. Алиса не кидалась мне на шею, не просила, чтобы я остался. Девушка о чем-то думала.
Я лег на кожаный диван, уставившись глазами в потолок, и слышал, как Алиса тихо вышла из отсека.
На два дня она куда-то делась. Я не спрашивал у Серого, а он стал малоразговорчив и не комментировал исчезновения. Быть может, Серый и не знал, куда она пошла. На третий день я взволновался не на шутку, но как раз в тот миг Алиса появилась на пороге. Девушка была одета в форму санинструктора и гордо улыбалась, глядя на меня.
- Ну, что, мой дорогой, как ваше самочувствие? – Спросила моя радость, выудив из сумочки шнур стетоскопа.
- К насморку готов. – Продемонстрировал я ей натянутые на ноги носки с двойной прокладкой. 
- Что? Какому еще насморку? – Алиса подбоченилась, нахмурившись.
- Зима же. – Я качнул плечами.
- И чего? Подумаешь, мы зиму что ли не видали…
- Да, видали… но не мы. И не такую.
;
Глава 5. Зимовка.

Шестнадцатого ноября была объявлена эвакуация. Народ по всей стране спускался в бункеры, бомбоубежища, задраивал ворота специальных казематов, сеть которых размещалась в каждом крупном городе, а кто был слишком далеко, искал укрытие в , прячась от стихии, собирающей густые тучи над Евразией. Такой зимы действительно еще никто не видел. Нет, я не о лютом холоде и не о разрушительных ветрах, ведь, это были только признаки реальной бури. То, что породило их, рвалось из недр, нечто изощренное, нечеловеческое. Сидя в прочном бункере, который защищали сами горы, люди вздрагивали, слыша вой и ругань демонов природы. Раскаленная змея металась возле прочных стен, грызя податливый хрустящий грунт. Я почему-то знал, что самым вкусным лакомством ей служит все живое.
Выходить наружу строго воспрещалось, там сейчас по швам разваливались здания, взрывались элементы ЛЭП и падал в трещины не поместившийся на ярусах подводной станции тяжелый транспорт. Многое пришлось оставить, мы не ожидали, что зима окажется настолько сокрушительной.
Без устали работали ремонтные бригады, благо, в техотделе большинство ученых обладали опытом в весьма широком спектре оказания строительных услуг. Обшивка бункера держалась. Судя по словам Можайского, она способна выдержать и лаву, если вовремя поймать приблизившийся на опасную дистанцию поток при помощи сейсмическо-термального локатора. Тогда по месту приближения будет открыт огонь из специального устройства, прошивающего грунт и заливающего в емкость глинистый раствор. Соприкоснувшись с мокрыми потоками, идущими из этого брандзбойда, лава каменеет и идет уже другим маршрутом, огибая бункер.
А вот с входами и окнами «подводного сооружения 3014» пришлось бороться много раз подряд. Непрочные хрустальные перегородки, выходящие под воду, сразу демонтировали. Тут и думать было нечего, при первой же серьезной тряске окна б лопнули, затапливая нижние отсеки. Вместо них в проемы встроили стальные пробки. Шлюзовые камеры держались лучше, но и их все время клинило. Пилоты сутками стояли возле доков, ожидая их ремонта.
Уровень воды все рос и рос, и люди маялись вопросом, что же это, да когда оно закончится. Нетерпеливые выпрашивали допуски наружу, чтобы снять показания расставленных снаружи датчиков и посмотреть, в порядке ли геотермальная электростанция. Вот что уж точно было символом стабильности в те дни. На километр вокруг железного цилиндра сохранялась аура спокойствия, как будто и не начиналась буря, словно апокалипсис был только мифом. Этот одинокий витязь созерцал отроги гор, ничуть не опасаясь подступающего океана. Он смотрел на север, где чадили пепельные тучи. Ну, а может, это был туман.
Я выходил наружу лишь один раз за всю зиму. Возвращаться не хотелось. Это был уже не мой мир. Мрачный, голый, скользкий. Серый обещал, что буря малость успокоится к весне, вода спадет и выйдет из-за тучи Солнце, я же думал, как там поживают уроженцы джунглей – Бонго со своим народом, держатся? Центральной части континента предстояло оказаться под водой при первом шаге, и Габон стоял в самом начале списка на заклание. Возможно, Бонго догадается укрыть народ на плоскогорьях к северу от Безымянного. Там нет еды и царствуют ветра, но это – хоть какой-то шанс. В увядших джунглях погибала целая цивилизация. Десятки, сотни миллионов замерзали и тонули, голодали, грызлись за остатки территории. Настал последний год для Африки, какой ее когда-то знали, новый век установил свои законы.
Поступили вести из Австралии и США. Они успели хорошо отстроиться, и тоже ждали окончания зимы. В гражданскую войну вступать соседи отказались наотрез, но помощь пострадавшим обещали оказать. Когда пройдут шторма… когда закончится война… Короче говоря, подмоги ждать не приходилось. Только сами. Только этими руками мы могли спасти себя и соотечественников. Так было всегда, не привыкать. И хорошо еще, что удалось наладить связь «Санкт-Петербург – Воронеж – Безымянный – Кенен – Политех». Сознание того, что наши еще держатся, заметно укрепляло дух.
Для поддержания здоровой атмосферы в обществе Совет установил всем обязательно участвовать в работах. Что конкретно делать, было, в принципе, не важно, лишь бы чувствовать себя частичкой организма. Организма сильного, несломленного. Если ты ученый, то, скорей всего, входил в бригаду техобслуживания, а если гробовщик – тренировался почти каждый день в одном из специально отведенных блоков.
С тех пор, как саперное подразделение перебазировалось в бункер, я там появлялся чаще, чем в лабораторном корпусе. Статист устраивал разбор полетов по прошедшим операциям, тренировал нас, загружал необходимой информацией. Я научился сносно выявлять и разминировать устройства, но намного больше напрягали именно физические тренировки. И не сами даже тренировки… Командир учил ребят работать в паре, в тройке, добиваясь слаженности в каждом жесте. Поначалу он был очень недоволен результатами.
- Вы год уже работаете вместе, но по-прежнему даже в строю стоять нормально не умеете. – Сказал Статист после недели упражнений. Он, наверное, хотел, чтоб мы читали мысли своего партнера. Командир давал задания, в которых, например, пять человек должны были по очереди нажимать на кнопку детонации, никак не контактируя при этом меж собой. Но ничего не выходило. Люди путались, хотя и проявляли все свое усердие. Не раз ребята спрашивали у Статиста дать совет, но он лишь отрицательно качал на это головой. – Все сами делайте, иначе не получится. Я дал вам все: свободу выбора партнеров, основные упражнения. Командный дух способен появиться только сам. – Произносил он и давал нам новое задание.
Со временем сформировались постоянные команды по пять-семь саперов. Не могу сказать, что за законы управляли этой компоновкой, но в пятерках четко стали разделяться роли членов каждой группы. Первым в ней был командир, который принимал решения, второе место занял неформальный лидер, так сказать, ведущий группу в бой, на третьем находился этакий мини-капрал, связной между командующей парой и двумя бойцами-исполнителями. Эти двое (если группа состояла из семи саперов – четверо) являлись силой, выполняющей рутинную работу.
Эффективность возросла в разы, когда саперное подразделение разбилось на пять групп. При выполнении заданий частного характера вся схема отрабатывалась быстро и без лишних проволочек. Мы и вправду словно мыслями обмениваться научились. При работе же всего подразделения пять командиров групп организовывали штаб, и тут уж наша маленькая армия могла такое совершить, что раньше и не снилось.
 Люди стали одной дружной и сплоченной опытом семьей. Теперь Статист смотрел на подчиненных с куда большим одобрением, однако, строгости в приказах так и не убавил. Впрочем, мы уже давно привыкли к этому, ведь, командиры не имеют права видеть в рядовых людей, иначе не видать победы нам. И потому, как только группа получала лучший результат, Статист давал задание еще сложней, еще невыносимей, пропуская жалобы мимо ушей и отпуская нас лишь после выполнения задания.
Как же приятно было после тяжкой тренировки, сполоснувшись в душе, лечь на койку и болтать с ребятами о прошлом и о будущем, о жизни до войны, о тайнах, кроющихся в глубине, о том, что бы хотелось съесть на завтрак… да, о чем угодно, лишь бы ощущать себя живым, одним из этих крепких, преданных своей стране людей.
Алиса страшно ревновала тому факту, что практически все время я сижу не с ней, а здесь, в саперно-инженерном блоке. Обучение на санинструктора никак не изменило нравов девушки, она была такой же пылкой, быстрой на принятие решений и неосмотрительно-опасной. Пару раз Алиса даже умудрилась ночью влезть в казарму, самолично вытащив меня из койки. Озадаченный дежурный только улыбнулся, извиняясь, когда девушка вела меня на выход. Не сказал бы, что такое поведение мне окончательно не нравилось… и все-таки, мы были на войне. С Алисой хорошо, но посмотреть в глаза Статисту, возвратившись утром на поверку, у меня не выходило. Он прощал… а я не мог простить себе.
Такая вот дилемма вышла. Но решение отдать все свое время службе мог принять бы только самый распоследний циник, таковым я не являлся, и, как только от начальства поступил приказ о сокращении недели тренировок до шести дней, в каждый выходной день я стал регулярно посещать лабораторные отсеки, где по-прежнему жила Алиса. Вместе с Серым мы садились за одним столом и долго пили чай с печеньем. Было весело, тепло, приятный аромат особых травок приносил уют в пустынные хоромы. Парень все рассказывал про новые свои исследования, пытался, видимо, завербовать меня обратно в техотдел, но я уверенно решил остаться в армии до окончания войны. Алиса меньше говорила о своей работе, и сложилось у меня такое подозрение, что кое-кто халявит. Но тогда все это было несущественно, и мы сидели, просто наслаждаясь атмосферой, говоря о чем – не важно, распивая чай, а после еще долго не могли расстаться.
Но в итоге разойтись нам все-таки пришлось. Ученый с каждым днем все больше углублялся в некую работу, о которой не распространялся. Вскоре парень вовсе перестал ходить на наши чаепития. Он то работал в нижней части станции, то вообще садился на подлодку и куда-то исчезал на две недели. Возвращался из поездок грязный и уставший – явные следы того, что лодка совершала высадки на сушу. 
А однажды Серый, никого не известив насчет маршрута новой экспедиции, покинул бункер… и не возвращался уже целый месяц. К этому моменту буря набрала свой апогей активности, и я списал причину долгого отсутствия Можайского на гадкую погоду. Он, должно быть, оказался окружен разбушевавшейся стихией на каком-нибудь далеком островке. Ученый просто ждал, когда улягутся шторма.
Но календарь порвал очередной блокнотный лист, и март стал потихоньку усмирять стихию, а Можайский все еще не появился. Я по-прежнему ходил по выходным на ставшие традиционными чаепития. Исправно приходила и Алиса, но мы чувствовали оба – что-то изменилось. Не было без Серого той теплой атмосферы. Я-то ладно, как-нибудь бы пережил, да и ребята из саперной группы, с ними не соскучишься, а вот Алиса быстро скисла. Самочувствие усугубляла и погода, март стал месяцем прострации. Он приносил усталость в тело, а без внутренней могучей воли мог сломить и дух. Я понял, что Алису надо выручать. Занять каким-нибудь хорошим делом.
– Ты сегодня остаешься? – Удивилась девушка, когда после очередного чаепития я снял военку и одел комбинезон.
- Сегодня нет. Отгул взял. – Выйдя из каюты, вскоре я вернулся с ящиком в руках. Открыв его, достал большой прибор, отмеченный царапинами старости. Я отвинтил заднюю крышку, покопался в агрегате, подкрутив барашек, без которого устройство бы не запустилось, а затем вернул на место крышку, вставил штекер от антенны бункера в разъем, в другой паз сунул провод для питания.
Я был уверен, что Алиса наблюдает за происходящим. Девушка еще не задала вопрос лишь потому, что не хотела отвлекать.
- Иди сюда. – Я отстранился и подвел ее к прибору. – Это радиоприемник. Я лет пять назад его собрал из полуфабрикатов. При хороших метеоусловиях способен уловить практически любой канал на расстоянии в 3000 км.
- А сейчас? Сейчас он может что-нибудь поймать? – Спросила девушка, и в голосе ее послышались довольно подозрительные нотки. Глянув на нее, я обнаружил блеск в глазах.
- Да. Разумеется. Сейчас как раз погода успокоилась. Отсюда… - Начал, было, отвечать я.
- Классно! – Прервала Алиса. – Мы теперь все-все узнаем. Почему ты раньше-то не говорил об этом, я сижу тут, в бункере, без весточки, одна лишь внутренняя сеть работает, и то, какие-то серьезные ученые сидят, а там, на радио, полно всего… тут тысячи каналов, интересно, политеховские есть… А вдруг там про Сергей Сергеевича скажут что-нибудь! Вань, научи им пользоваться, нужно срочно начинать прослушку, столько важного… но тут такая уйма рычажков! – Напала на меня с расспросами она.
- Смотри, все просто. – Я ткнул пальцем в верхнюю панельку. – Крутишь эту ручку. Так переключаются частоты. Нижнее колесико не трогай, это специально для ДВ-СВ диапазона… Тумблеры настраивают радиус приема. Если даже точная наводка на радиостанцию сбоит, попробуй покрутить колесико поменьше. 
- И действительно, несложно. Дай попробую. – Алиса села, вытолкнув меня из кресла. Ее руки озорно нависли над устройством. Ладно, пусть играется. Не жалко. Я включил приемник, тот час же послышалось шипение.
- Крути. – Сказал я. Девушка чуть повернула ручку, голос стал отчетливей:
- …они – фанатики! – Надрывно, под военный марш, ораторствовал диктор. – Я сам лично видел храм технических убийц. На ложементах в неестественных и совершенно диких позах полулюди-полуроботы кричат свои безумные молитвы. Там изобретаются модели подчинения сознания. В техническое рабство попадают коллективами. Убийцы ставят ультиматум всем, кто обитает на их территории. На самом деле ГеоТЭС – не просто станции. Сеть излучателей. Они ваш мозг берут под свой контроль, а вскоре поведут безвольных и опустошенных на убой. Вы – пушечное мясо для таких, как технари. Они заставят нападать вас на таких же, как и вы, людей, и людям не останется другого выхода, как защищаться. Ну, а чтобы образумившиеся не убежали, сзади будут ехать гусеничные машины-излучатели. Переносные установки.
Выход есть! Не поддавайтесь, контролируйте ваш мозг, сверните шею власти сумасшедших. – Девушка убавила немного звук и поглядела на меня.
- Он что, о нас? Но это же какой-то бред.
- Не обращай внимания. – Махнул рукой я. – Пропаганда и не до такого иногда доходит. Ты мотай, мотай. – И снова радиоэфир увяз в реликтовых шумах. По всей Евразии вещали сотни, может, даже тысячи радиостанций, многие из них принадлежали вражеским пропагандистам, но их масса обладала только иллюзорным преимуществом, намеренно загаживающим эфир.
- Переключи диапазон. – Сказал я через еще три таких же точно передачи. – На массовиках сейчас одни ораторы сидят. Попробуй коротковолновые – КВ частоты… Вдруг поймаем партизанскую трансляцию.
- Есть, лейтенант! – Алиса козырнула мне свободной кистью. Ей определенно нравилось орудовать прибором.
- Кто же отдает честь с непокрытой головой? – Сказал я с укоризной.
- Так я девушка. Свою единственную честь я отдала в надежные мужские руки. – Отпарировала моя радость. – И мой долг на этом завершен.
-  Ну-ну… - Я собирался вставить еще что-то, но тут радио зашлось волнообразными гудящими сигналами. Через секунд пятнадцать гуд прервался, и в звенящей тишине раздался детский голос:
- Два, шесть, сорок три, четырнадцать, двенадцать. – И через короткий промежуток снова. – Два, шесть, сорок три, четырнадцать, двенадцать.
- Мамочки. Что это? – Вздрогнула Алиса.
- Нда… сегодня нам везет на радиолегенды. – Усмехнулся я. – Попали мы на номерную станцию. Что это, я тебе, наверно, не скажу, так как и сам не знаю. Но обычно их использует разведка.
- Значит, это код. А может быть, его расшифровать удастся?
- Может, для начала все-таки поищем что-нибудь попроще? – Глянул я просительно на полную энтузиазма девушку.
- Аа! Все успеем. Не переживай. Врага услышим, расшифруем все его секретные каналы и доложим о проделанной работе командирам.
- Разумеется… – Вздохнув, я плюхнулся в большое кресло. Взял планшет. Попробуем составить общую картину ситуации в стране.
Прослушивая передачи из захваченных станиц, мы узнавали о текущем положении на севере и юге. Странное происходило там.
Одной из поразивших меня новостей стал факт того, что Враг почувствовал себя настолько полным властелином положения, что стал использовать инфледов, не скрывая этого. Рассказывая сказку о друзьях с глубин, Эмиль Дюкло стал совершать атаки на нашу восточную границу. Тысячи инфледов прыгали на амбразуры, разрушали уцелевшие после зимы строения, просачивались в бункеры и убивали всех, кто попадется под руку. Я знал, что против каждой дюжины инфледов обязательно найдется хоть один дельфин, который приплывет на клич этих созданий. Но радиостанции врага умалчивали все подробности тех мародерских вылазок. 
Единственные хоть немного наделенные статистикой вещания шли из горячей точки на востоке, где граница занятых Врагом земель располагалась в непосредственной близи от Кенена. Весь город превратился в крепость, люди как один стояли на его защите.
После зимнего потопа северная с южной зоны оккупации соединялись только узким перешейком, посреди материка отныне разливалось море. Кенен находился прямо на подходе к этому природному мосту, Враг уже месяц совершал попытки захватить его, но, как ни странно, ничего не получалось. Город находился в состоянии блокады, но особенности географии давали множество возможностей для тайных вылазок, прорывов, да и собственных ресурсов Кенен не истратил до сих пор. Еще до холодов туда был переброшен батальон артиллеристов. Люди окопались в три кольца, не подпуская ни ССовцев, ни толпы обезумевших инфледов. Разве что, пираты доставляли им немало неприятностей. Располагая авиацией, захватчики, примкнувшие к Врагу, бомбили Кенен с воздуха. При этом, половина самолетов никогда не возвращалась из полета, ярость атмосферы превращала в кашу хлипкие бомбардировщики из прошлой эры. Но пираты не особо огорчались этими потерями. Они после прошествия зимы, пожалуй, стали еще более безумны, чем инфледы, и причина этому, конечно, голод.
Голод охватил все население восточного критического круга . Океан, снабжавший издревле практически весь материк, стал мертв и мрачен. Выжившая рыба пряталась вдали от континента, вся береговая линия покрылась толстым слоем пепла. Пепел плавал по волнам, как нефть. Он приходил к нам с запада, где заболевший Серединно-Атлантический хребет вычихивал своих микробов. Мы попрятались по бункерам, и тот час же взбешенная природа стерла те остатки, что доселе удавалось уберечь. Склады подводного сооружения ломились от консервов, заготовленных предусмотрительно Советом, но и этому когда-нибудь придет конец. А тут еще война.
Статист нам как-то объяснял, в чем основные цели сил Врага и сил Сопротивления. Не все же на обмане держится. Одни лишь политические махинации не сделали б предателям такой серьезной репутации, а репутация у них была. Эмиль Дюкло еще до всей этой истории нередко заикался об «ином пути развития». Ему не нравилась глобальность управления Евразией. Два миллиарда человек – значительная цифра, распыляя на всех этих выживших ресурсы общества, в итоге попросту погрязнешь в нищете и вымрешь – так считал Эмиль. И если посмотреть, любой его поступок был направлен на деление людей. Тех, что сильней, ученый гладил по головке, совращал пайками, слабых же вначале игнорировал, а после так и вовсе стал травить. Людей он разделял на две огромных категории: на тех, кто выживет и тех, кто должен умереть. Признаться, план он свой почти исполнил. Коренное население материка практически исчезло, а могли ведь и остаться, если бы не провокации ССовцев, которые еще пять лет назад, как выяснилось, грабили и разрушали села. Но на истреблении аборигенов Враг не остановился. Нужно было подчинить себе этих проклятых техников, которые одни владели опытом сооружения подводных станций. Глупые ученые умы, задравшие свой нос уж слишком высоко, теперь, когда Эмиль подвел свою программу к первому итогу, даже сам Можайский осознает, что необходимо сделать, чтобы выжить. Он, Эмиль, смог подчинить инфледов, обмануть пиратов, даже этот глупый бывший зам начальника СС настолько удивился повышению, что не заметил, как стал собственностью нового хозяина этих земель.
Но, захватив плацдарм на севере, Враг неожиданно наткнулся на волну Сопротивления. Он тщился осознать, как это может быть, но партизанские отряды добирались иногда аж до секретной лабы – сокровенной вотчины Эмиля. Что касается границ, то их не удалось прорвать нигде. Тщедушные, казалось, укрепления стояли насмерть. А причина – объяснял Статист – в одной идее, за которую мы все стоим. Что за идея, он не объяснял, но сердцем все мы понимали смысл сказанного.
Вести о войне шли отовсюду: радио, спецсвязь, иное сам услышишь, а порой вдруг явится неведомо откуда взявшийся отряд. Все грязные, больные, говорят – прорвали фронт, явились к командиру доложиться. И такое иногда расскажут. Больше с севера, там все живее как-то, динамичней. То инфледов видели на марш-броске – бегут как стадо сумасшедших зебр, ревут, носами шмыгают. Порой, одна из тварей свалится и прямо на глазах течь начинает. Окружение мгновенно на нее бросается, и не пройдет минуты, как останется один скелет от существа.
Среди инфледов замечали странные их разновидности. К примеру, почти в каждой группе ближе к центру топал этакий наземный кит. Слоном его назвать разведчики не брались… впрочем, на кита Оно особо тоже как-то не было похоже. Этакая ящерица без хвоста, с пятью горбами, будто у верблюда и громадными сосками по бокам. При каждой остановке твари, яростно толкаясь, прыгали к соскам и начинали пить.
Такой отряд способен был держаться на поверхности уже не пару суток, а до двух недель. Биологи обкалывали чем-то тварей перед боем, и они не отступали больше после каждой неудачи, разве что с оружием пока что у Эмиля ничего не выходило.
Все это, конечно, было познавательно и интересно, но из всех последних новостей я так и не услышал той, которую искал. Хотя бы словом или слабеньким намеком, косвенными фактами, надеждой, да пусть даже общими стремлениями… Но увы. Никто не слышал о судьбе Можайского. Два месяца прошло с отсутствия ученого. Апрель вступил в законные права владения Землей. Теперь уже совсем немного оставалось до начала новой операции.
- Где его черти носят? – Сокрушались мы с Алисой, сидя у приемника по очереди. – Он ведь так хотел участвовать в грядущем рейде. А сейчас как раз нашлось огромное число вакансий. Серый, ты нам нужен. – Но молитвы, видимо, не долетали до ушей ученого.
Однажды я решил, что пришло время, наконец, исполнить просьбу Серого и обратиться к Джанку с «планами на север». Но когда я оказался возле кабинета Говарда, там уже кто-то был. Стол референта пустовал, и, прислонившись к двери, я стал слушать:
- …полевые испытания. И если показатели (хотя бы климатические) оправдают свой потенциал, мы через несколько недель уже поставим двести вертолетов. – Голос раздавался явно из динамика и был довольно неразборчив.
- Максимум – неделя. Слушайте, Можайский, я не собираюсь с вами церемониться. Тут люди, я за них в ответе, все они готовились четыре месяца к операции. Вы знаете, каких трудов мне стоило настроить этот механизм? И тут, за две недели до назначенного рейда, ваши люди связываются со мной и просят все перевернуть вверх дном.
- Но вы же понимаете, насколько вам необходима авиация. Среди гробовщиков даже отряд есть летный, находящийся во временном запасе.
- То, что в плане предусмотрены какие-то детали – вовсе не причина растранжиривать ресурсы. Впрочем… если вы уложитесь в эту неделю, повторяю, может быть, мы и учтем вертушки в операции. – Тут я не выдержал. Открыв дверь, я шагнул внутрь помещения. Джанк даже бровью не повел.
- Я постараюсь. Но недоработанного механизма на поток не выпущу.
- О, наши вкусы в этом сходятся. Я тоже свежий экипаж предпочитаю жареному. А уж если ваши вертолеты смогут всыпать перцу неприятелю, так это вообще мое любимое меню!
- Смешно. – Можайский усмехнулся. – Кстати… как там поживают мои люди? Ванька, Боря… да и вообще технический отдел.
- Я здесь. – Сказал я, улыбаясь во весь рот.
- Что? Кто там? Это ты, Вань?
- Да, да. – Посмотрев на Джанка, я встретил одобрительный кивок.
- Ну, наконец-то я услышал твой голос. Не поверишь, сразу легче стало. Извини за то, что не предупредил, уехал так, но дело было срочное.
- Зачем ты вообще полез наружу? Что, нельзя было свои расчеты сделать дома?
- К сожалению, нельзя. Но долго объяснять, а связь не вечна. Частоту пора уже менять.  Ты там держись, мы скоро встретимся. Быть может, первый будешь апробировать вертушку.
- Хорошо. Я понял. Ты там… тоже не рискуй. – Закончил я в полголоса, стесняясь Говарда. Но Джанк смотрел не с укоризной, а скорее – интересом. И когда прервалась связь, он сразу же спросил:
- Ну, и с каким заданием на этот раз тебя послал ко мне Можайский? – Я отвел взгляд в сторону. – Нет, он определенно интересный персонаж! Такого интригана я давно не видел. Даже близких в разработку взял. И я еще тут циник… Впрочем, если он и дальше будет с нами, может быть, даже из этой рыбки мне удастся приготовить замечательные суши. Не воспринимай, как колкость, я уже довольно старый человек и неразборчив в выражениях. – Закончил очень необычно для себя Джанк. Он достал сигару из нагрудного кармана, сунул в рот и ощетинился улыбкой. – Ладно. Можешь и не говорить, зачем пришел. Готов забыть о том, что ты тут был. – Развел руками он. Я несколько секунд обдумывал ответ.
- Наверное, мне все же есть, о чем сказать. – Я проследил за тем, как щелкнул искоркой пъезоэлектрик зажигалки, синяя струя ударила в коричневый бочок сигары, пламя расползлось по ней, и тут же клуб густого дыма вырвался наружу, распыляясь в воздухе и утекая в вентиляционный шлюз.
- И что же, интересно? – Говард приподнялся, став на сантиметров десять меня выше. Я опешил, но уже спустя мгновение опять настроился.
- Я должен вам сказать, что я люблю вас… - Произнес я. В зале воцарилась гробовая тишина. – И все… ребята… тоже сильно полюбили. За полгода службы в ГБ я успел это увидеть, осознать… и, наконец, почувствовать. Я с вами, что бы ни случилось.
- Интересно. – Джанк задумчиво пускал дым изо рта. – Ты любишь. И все любят?
- Наши – все.
- А кто не наш?
- А кто не наш, того на перевоспитание.
- Не понял. Это значит, что любовь является продуктом воспитания?
- Хм… - Я задумался. – Нас так учили. И на личном опыте лишь подтверждается…
- Инфледы, между прочим, тоже любят своего хозяина – Дюкло Эмиля.
- Ну, они же под контролем. Это не совсем то.
- Правильно. Инфледы – твари без мозгов. Практически дигенераты. Ты полгода жил в системе, оценил ее со всех сторон и заключил, что мои действия оправданы. И это уже – воспитание.
Ну, хорошо, допустим, почву для вопроса заложил ты неплохую. Я поверил. А теперь пора бы выложить уже и сам вопрос.
- Вопрос… - Я растерялся.
- Ты зачем пришел в мой кабинет? – Он усмехнулся.
- Так… - Я поискал глазами что-нибудь, за что бы можно было зацепиться, и нашел большую карту на столе у Говарда. – Вот это. – С радостью я ткнул в нее.
- Такую хочешь? Извини. Она не тиражируется.
- Я хотел спросить про рейд. Мы ведь пойдем освобождать от временной блокады Кенен? А затем захватим перешеек?
- И пойдем на юг.
- Против СС? Но почему?
- На мой взгляд, это очевидно. Территориально выгодней. К тому же, именно СС является первостепенной целью для уничтожения на данную минуту, как вооруженный, защищенный и способный к стратегически продуманной войне противник.
- Почему тогда нельзя прихлопнуть сразу слабый север, а потом уже пойти спокойно на СС?
- Я не упоминал, что север слабый. Огневая его мощь огромна, несмотря на полную убогость всех военных операций, проводимых до сих пор Эмилем. При оборонительной войне Дюкло продержится, пожалуй, с месяц, если не учитывать все время прибывающих пиратских кораблей и стай инфледов. Именно на эту тактику рассчитывает СС. Мы, польстившись на банальный север, постепенно перебросим все войска туда. А юг будет молчать, юг будет ждать. И, наконец, когда мы окончательно увязнем в схватке, юг ударит. Он ударит в спину и прижмет Сопротивление к береговой линии, однако, убежать на субмаринах не получится – инфледы будут дожидаться нас там, под водой. А если вспомнить, что еще за гадости скрываются сейчас в пучине… Вот, к примеру, участились столкновения с Серебряными Кашалотами. Доселе неизвестно, чей это продукт, кому подлодки служат, но враждебность оных несомненна. Вот представь, что встретишься ты с этим Кашалотом в море, как поступишь?
- Честно говоря, мне доводилось. – Произнес я. Аргументы Джанка разгромили в прах задумку Серого. Теперь мне совершенно не хотелось переубеждать гробовщика.
- Тогда ты должен понимать, такого встретить и врагу не пожелаешь.
- Да…
- А ты хотел, чтоб мы пошли на север? По каким соображениям?
- По наивным соображениям. – Вздохнул я. Джанк с сомнением прищурился.
- Недоговариваешь что-то ты… Но ладно. Разберемся после. Ситуация еще раз десять измениться может. Так что, не переживай, успеешь, может, еще мир спасти, на пару со своим безумным гением. – Он даже подмигнул, чего уж я совсем не ожидал.
В слегка смущенном состоянии я вышел из начальственного кабинета, а придя в казарму, еще долго думал над словами Джанка. В более спокойной обстановке выбор снова начертал перед глазами два пути. На север двинешься – увязнешь в схватке и погибнешь. Двинешься на юг – подземный зверь сотрет с лица Земли все человечество. А если прямо двинешься… наверняка промочишь ноги в океане и потом будешь сморкаться долгими ночами в ба-альшой такой платок. Ах, эта точка бифуркации! извечный выбор витязя, нашедшего распутье. Но в итоге мысли успокоились, как и всегда бывает, если для решения банально не хватает данных. Погасив все чувства, я сейчас же провалился в мутную пучину сна.

***

Вокруг размеренно перетекала из одной причудливой формы в другую подводная растительность. Я чувствовал ее немного гнилостный и терпкий запах, а прикосновение к траве напоминало глажение жабы. Резко двигаться нельзя – запутаешься в стеблях, но сейчас в том не было нужды. Я оттолкнулся сочленениями стоп от илистого дна, приняв горизонтальный вид, неподалеку то же самое проделал мой знакомый из видений. Я прозвал его Мейо. «Мейо!», примерно так звучал произносимый им протяжный вздох, когда инфлед описывал печальные события. Мейо почти всегда сопровождал меня во снах, он мало объяснял, стараясь больше показать. Вот и сейчас я, отодвинув остававшиеся стебли, обнаружил лагерь. Он был не таким, как виденные прежде. Тысячи инфледов, сбившись в кучи, кувыркались в разных направлениях. Они напоминали эмбрионов. Сталкиваясь, разлетаясь, существа своими голосами создавали какофонию из монотонных звуков, вроде бормотания безумцев.
- Кто они такие? – Я полез, было, из рощицы наружу, но Мейо остановил, схватив за руку.
- Это Найя, лихорадка, смерть инфледа. – Иногда произнесенные им фразы будто бы расслаиваются. Сейчас одна произнесенная инфледом фраза превратилась в три различных. Но основу я, конечно, понял.
- Найя… И они неизлечимы?
- У Явь Найя нет лечения. Круг замкнут. Только сами. – Мейо притянул меня к себе, и я опять увидел эти черные всепоглощающие вечные глаза.
- То есть, Найя смогут вылечить лишь их здоровые сородичи? Явь Найя?
- Явь. Лишь явь, увы. Явь Найя нет, совсем нет… мейо… - Протянул мой черноглазый друг.
- Как нет? Но ты же говорил… А впрочем, ладно. У меня другой вопрос. Я не инфлед, и люди, те, кого вы взяли под опеку – тоже. Чем мы вам поможем?
- Нам? – Мейо непонимающе вздохнул. – Тебе. Вам. Человечеству. – Ткнул он в меня три раза своим длинным пальцем.
- Разве это что-то даст инфледам? Найя не спасется.
- Но в спасенном человечестве появится Явь Найя. Он – фигура всей Земли! Бладея с сиречем. Великий кит, который держит твердь.
- Серьезный план. – Присев, я все же высунулся, чтобы разглядеть получше стан инфледов. Что-то там менялось. Хаотичное движение существ вдруг стало обретать закономерность. Я почувствовал, как нечто пробудилось – мысли стали течь в их головах. Зашевелив ногами и руками, твари вместо монотонного гудения все дружно перешли на тихий свист, от этого из их ртов стали вырываться пузырьки зеленого раствора.
Я почувствовал, как ноги сводит холодом, дрожь подступила к сердцу и взорвалась электрическим разрядом. Миг назад здесь были только я и мой извечный спутник, а сейчас вокруг блуждали сотни обезумевших сознаний. В мыслях этих было просто отвратительно, залезть в них, словно покопаться в мозге. Я попробовал один, и тот час же отпрянул.
Все инфледы моментально обернулись в нашу сторону. Одновременная эмоция, которая их обуяла, оказалась искренней и даже чистой радостью.
- Сюда. – Синильно-черные глаза окрасились багрянцем. Кто-то потянул меня за шею. Это был Мейо. Он со всего размаху вмял меня в отвратный вязкий ил и приказал:
- Копай! Скорее, зарывайся. – Я послушался его и стал копать.
Ил поначалу поддавался с легкостью, и я уже зарылся полностью, лишь ноги выпирали, дерн же становился с каждым новым сантиметром все плотней, шершавей, попадались корни от растений, я отталкивал их в стороны, но ноги все еще торчали. Я пытался даже их прижать – не помогало.
Кто-то вдруг схватил меня за пятку. Дернувшись, я вытянул ее из подлых рук инфледа, но грунт впереди совсем стал неподатливым, и, окончательно запутавшись в корнях, я дергался как пациент психиатрической больницы, связанный смирительной рубашкой. Тут меня схватили за вторую пятку и уже без церемоний потянули на себя.
«Эх, что же это я, как страус… надо дать им в морду напоследок хоть» - подумал я. Позволив вытянуть себя наружу, я, не открывая глаз, набросился на тварь… и обнаружил, что вишу на Тальво, занеся над ним кулак. Второй капрал смотрел с усмешкой и немалым удивлением, готовясь отразить удар. Неподалеку от него стоял Егор и тоже ухмылялся.
Тяжело дыша, я отпустил капрала, посмотрел на скрученное одеяло, под которым прятался на самом деле, оглядел казарму – люди в спешке одевали форму к построению.
- Пардон. – Пробормотал я.
- Ничего. – Махнул рукой второй капрал. – Кошмар приснился?
- Да. Ты извини, блин, там такое было…
- Да, да, бывает. Ну, ты одевайся, одевайся. А то вон, команда вся твоя уже почти готова. – Указал он на четыре койки, где действительно заканчивали облачение ребята из моей пятерки.
Я зарыскал в поисках своих вещей.
- Естественно. – Сказал Егор. Он был сегодня первым капом, и, согласно своим непосредственным обязанностям, громогласно извлекал уроки из всего, что происходит. – После сна в казарме начисто отсутствует желание вставать. Но это временно. Капрал тебе поможет всем, что в его силах, если надо, он готов даже стряхнуть тебя с кровати и заставить отжиматься. Можете поверить, этот труд ценить необходимо. Просыпаешься ты никакой, ну, абсолютно. Скользкий и холодный пол запрятал где-то сапоги, такие же холодные и скользкие, вокруг мелькают части тел и кто-то громко восклицает: «Здравствуй, утро, ты мое родное!». Суматоха, суета, неразбериха – сколько слов ни подбирай, а точного найти, как ни старайся, не удастся. Только звучное «Подъем!» капрала помогает хоть немного оклематься. – Он закончил говорить и обернулся на меня. – Ты все еще в одних трусах? Не понял. Вань.
- Сейчас, сейчас… - Шатаясь, словно обкурившийся, я нацепил носки, затем штаны.
- С тобой все точно в порядке? – Сменил он тон на более приятельский.
- Нормально. – Постарался сделать бодрое лицо я.
- Ну, тогда вперед, на построение. Ты либо воин, либо нет. А если воин, то изволь соответствовать, уже не мальчик. – И чего он так сегодня раскомандовался? Нацепив оставшуюся форму, я почти что крайним выбежал из помещения.
Народ стремительно стекался в строй, плечо к плечу, стопа к стопе… Я обнаружил свое место в середине, и сейчас же ощутил успокоение. В строю всегда становится теплее после сковывающей кровати. Чувствуешь дыхание ребят, их сонные глаза еще не протрезвели, но здоровый организм готов к работе. Смотрит командир на нас… сейчас произнесет очередной упрек. И точно. Слышу:
- Что у вас в строю, второй капрал? Почему человек без формы не в конце стоит? – Знакомая история.
- Я в форме. – Раздается голос Русика, прибывшего к нам с новым пополнением.
- Так. Разговорчики в строю. Упор лежа принять, двадцать отжиманий начал. – Звук ладоней, шлепнувшихся о бетон. – Второй капрал, прошу вас, объясните рядовому Русику, что значит – форма. – С этими словами командир обходит строй, внимательно его оглядывая.
- У солдата все должно быть на своих местах: ремень подтянут, сапоги начищены, и куртка – не висеть  как от ворон на пугале, а выполнять свои естественные функции… - Читает словно по бумажке Тальво. Мы ему внимаем, словно на уроке. Нет, определенно, что-то здесь не так. Как-то серьезны слишком наши командиры. Он, Статист, конечно, никогда поблажек не давал, но этим утром пуще прежнего серьезен. Я вчера был в кабинете Джанка, по его словам рейд не начнется сроком раньше, чем через неделю. Ну, а что еще тревожить командира может?
- На пробежку. – Приказал Статист, и мы привычно двинулись на выход. Но в спортивный зал капрал не повернул. Возможно, он сегодня ремонтируется? Чушь. Вчера тренировались только.
Строй шел главным коридором, и уже через минуту стало ясно – мы идем наружу. Прочь из бункера. Вот это новость. Поднимаясь по ступенькам, люди тихо перешептывались, я услышал – вроде в марш-бросок пойдем.
На первом этаже всем выдали стандартную защиту. К тяжеленным рюкзакам я кое-как привык, а вот таблетка с кислородом непривычно обожгла язык.
- Глотайте. – Посоветовал Статист. – И не забудьте прикрепить катетер-датчик. Без него за всеми вами мне не уследить. – Я нацепил серебряный браслет с прокладкой из какой-то ткани, механизм защелкнулся, зажегся индикатор. – Все готовы? Выдвигаемся. – Открылись створки, после них вторые, а затем и третьи – в верхнем бункере шлюз состоит из двух ступеней, и по общему приказу строй направился вслед за капралом.
Я заметил, что наружу вслед за нами выбегают и другие группы. Здесь были спецы, осназ, недавно собранная рота морпехоты, а еще – какие-то головорезы, облаченные в скафандры. Видимо, аквалангисты. Впрочем, крайние отпочковались от отряда почти сразу и направились к докшеллерам.
Капрал скомандовал «Бегом»! Весь мир вокруг сейчас же стал вибрировать. Стараясь войти в резонанс собственным рюкзаком, я привычно держал дыхание. Небесный свод, похожий на большую радугу, но порванную в трех местах, заляпанную серой краской, от чего та превратилась в суп, сменялся столь же живописными горами, разукрашенными сухонькой растительностью и далеким пестрым снегом на вершинах.
Мы бежали в сторону вокзала, а когда его достигли, спрыгнули с перрона вниз и, миновав железную дорогу, начали спускаться по тропинке. Старый путь, давно никто не пользовался им. Он вел к асфальтовой дороге, рассекавшей некогда полконтинента. Ей сейчас никто не пользовался. Двигаться пришлось в колонну по одному, мне вспомнились скалистые уступы Петербурга. Но тропинка Безымянного была куда спокойней.
Наконец, спустившись, мы попали на открытое пространство. Я совсем забыл, насколько широки дороги прошлого… При виде трассы – ровной, монолитной, будто продавившей себе путь сквозь горы – сразу захотелось встать на серый треснувший асфальт и двигаться вперед, к сиянию в конце пути… Увы. На самом деле, у дороги был огромный минус – эта мощная тропа уже однажды привела людей совсем не в те прекрасные края, какие обещала, пусть и выглядели эти обещания правдоподобными.
Ступив на полную колдобин, трещин и неровностей, но все еще хранящую маршрут дорогу, мы остановились ненадолго, перестроились.
- Все. Двинули. – Скомандовал Статист и первым побежал вперед. Будильник пискнул, возвестив о том, что наступило время завтрака, однако, кажется, сегодня завтрак роте не светил. Ну, вот тебе и двадцать первое апреля. Кончилась зимовка.

;
Глава 6. Переход.

Инструкция гласит – не начинайте марш-бросок с дороги, можете себя травмировать. И там же говорится о предельном весе для такого перехода – двадцать килограмм. Статист просил нас ознакомиться с учебником по физнагрузке, но с тех пор, как начался этот внезапный рейд, все правила как будто кончились. На первом часе перехода я еще держался, но когда после привала командир отдал приказ продолжить в том же темпе, ноги отказались слушаться. И все-таки, я встал. И побежал. Кровь булькала в ушах, болели неприятно зубы, хорошо еще, что лямки рюкзака подогнаны на редкость слаженно – не натирают, но зато болели кости ног и позвоночник норовил согнуться, провалившись в поясницу.
Через пять минут того, что принято называть быстрым шагом, застонал не только я. Строй на глазах разваливался, сзади непрестанно слышались призывы Тальво:
- Подтянись! – Командовал второй капрал, и в голосе его я слышал ту же муку. Мы бежали около дороги, но поверхность все равно была ужасно твердой, неприятной, пробирающей все тело словно ток при каждом шаге. Успокаивало то, что Солнце постоянно заслоняли пепельные тучи, и жара ушла на задний план.
Услышав чей-то громкий вздох, я чуть ни врезался в замедлившего шаг Егора, в чей затылок я дышал весь марш-бросок. Посторонившись, я увидел Русика, который, видимо, споткнувшись, начал падать, но Егор схватил его и не позволил этому случиться. Я перехватил товарища с другого края, и вдвоем мы возвратили парня в строй. Но Русик снова пошатнулся.
- Не могу. Я ногу подвернул. – Сказал он.
- Что ж ты так? Всех хочешь подвести? Давай, вперед беги. Вес на другую сторону, и все будет нормально. – Подтолкнул Егор бойца.
- Аа.. жжется! – Стиснув зубы, простонал тот. Тут нас, наконец, нагнал второй капрал.
- Вы можете из строя выйти? – Недовольно произнес он. – Что за Санта-Барбара?
- Отстанет парень. – Покачал на это головой Егор. На это Тальво среагировал бескомпромиссно. Взяв за рюкзаки обоих, потянул их на себя.
Строй прошагал еще с десяток метров, а затем послышался приказ:
- Стой! – Выбивая пыль из присыпанного песком дорожного покрытия, Статист проследовал в конец колонны. Подойдя к травмированному, спросил о чем-то. Русик озадаченно погладил ногу и ответил. Командир кивнул и, обращаясь уже к нам, повысил голос.
- Так. Привал. Ждем транспорта. Всем отдыхать. Кто отдыхать не будет, знамя понесет. – Он указал на здоровенную лопату, притороченную к рюкзаку. Статист ее почти всегда носил с собой. Зачем, никто не знал. Зато все знали, сколько весит этот агрегат, иным его не раз пришлось таскать на тренировке в качестве штрафных очков. Так что, мы  дружно повалились наземь и весьма правдоподобно отдыхали, успокаивая мышцы после перехода.
Кроме Русика еще два наших пострадали от нагрузки, оба – новички. У одного свело плечо, и кто-то тут же вызвался простимулировать массажем повреждение. Другой натер мозоли на ногах, о чем старательно молчал вначале, а когда все выяснилось, Тальво сильно разозлился, пригрозив, что сунет бедолагу в скорую машину, и вообще, не пустит в бой. Боец ужасно огорчился, но пообещал исправить положение. В ответ на это Тальво кинул ему мазь из собственной аптечки.
Словом, раны кое-как свои мы подлечили и успели даже подкрепиться сухофруктами, которые лежали в боковых кармашках рюкзаков.  А через полчаса подъехал первый грузовик. Огромный красный крест не оставлял сомнений в принадлежности машины. Командир остановил ее и медики перенесли травмированного на борт.
- Может, подвезти и вас? – Водитель оглядел бойцов с сочувствием.
- Езжайте. Мы снабжения дождемся. – Обернулся в его сторону Статист. Шофер кивнул, он знал, что командир откажется, спросил лишь для порядка.
Грузовик протяжно фыркнул и уехал, а через еще минут пять показалась новая машина. Фура. Перекинувшись буквально парой слов с водителем, Статист вернулся к нам.
- Раскройте рюкзаки и посмотрите, что вам Дедушка Мороз прислал на Новый Год. – Сказал он. Мы послушно развязали горловины вещмешков. Я с первого же взгляда понял, что внутри не тот костюм, который мы обычно одевали на задание, хотя по весу он почти не отличался.
- Это ж Богомол! – Воскликнул кто-то. – Но ведь он пока что экспериментальный.
- Надпись «образец 12-В-12 не является серийным» специально сделана в конце инструкции, и я надеюсь, все вы выучили правила ношения костюма с той же тщательностью, как и информацию о действующем снаряжении. – Ответил медленно, со скучной расстановкой интонаций, командир. При этом он смотрел на нас таким печальным взглядом, что не оставалось и сомнений в противоположном ходе его мыслей.
Богомолом (или образцом 12-В-12) называется довольно интересный по своей универсальности костюм. В инструкции его настолько смело описали, что даже не верилось в правдоподобность информации. Броня на восемьдесят пять процентов тела, полная защита от температур до двух условных тысяч градусов по Цельсию, химический контроль среды с мгновенным впрыскиваньем спрея-подавителя при риске разрушающего окисления костюма, встроенные экзоусилители на мышцы ног и многое другое. Вынимая сложенный в три слоя матовый костюм, я всей душой надеялся на честность разработчиков. Одни лишь экзоусилители могли облегчить жизнь бойца в разы. Жаль только, нам не показали, как все это одевать. Но даже это дело оказалось удивительно простым. Одеть 12-В-12 – это как полиэтиленом обернуться. Он сам словно прилипает к телу. Только полевую форму снять пришлось.
Закончив облачение и активировав скупую электронику протезов, я не смог сдержаться и вздохнул, настолько неожиданным был этот Богомол. Я словно и не одевал костюма, сорок килограмм пропали в никуда, лишь шлем по-прежнему давил на плечи, даже став немного тяжелее из-за встроенных приборов связи, светошумовой защиты и ночного видения, а еще немного душновато оказалось в плотно прилегавшем к коже слое ткани, но все это было мелочью в сравнении с другими качествами Богомола.
В рюкзаке лежали еще разные устройства на десяток килограмм, но командир сказал из этого всего взять лишь оружие, а остальное кинуть в фуру.
Вскоре, заново родившиеся, мы стояли, изготовившись к повторному броску. У всех было приподнятое настроение – костюмчики помимо всех своих прекрасных преимуществ еще выглядели классно. Устрашающе. Любой враг деру даст, увидев этакие силуэты: ржаво-серые, чешуйчатые, словно даже и нечеловеческие. Слой брони немного уплотнялся книзу, он оканчивался темной оболочкой мягких напружиненных ботинок. Цвет костюма, специально разработанный для действий в средне-евразийской полосе, подстраивался главным образом под время суток, становясь притушенней, когда луна всходила на ночное небо.
Фура тронулась, подразделение продолжило движение. Конечно, за машиной мы угнаться не могли, и все же, скорость продвижения повысилась в разы. Приноровиться к новой, слишком правильной моторике экзопротезов поначалу было трудно, но потом не я даже, а сам костюм подстроился под мышцы, и бежать стало легко. Я удивился, почему мы сразу не надели Богомолов, а тащили целый час их на горбу, но вряд ли командир будет зазря над всеми издеваться. На обеспечение костюмчика, в конце концов, энергия нужна, ну, а ее не бесконечно.
Мимо нас проехали еще грузовики. Артиллеристы, размещавшиеся в них со всем своим огромным скарбом, весело махали пешим, предлагая место на колесах, но Статист не реагировал на это. Мы и не нуждались больше в отдыхе, проигрывая транспорту лишь в скорости.
Потом проехали коробочки с мотострелками. Странно, среди них я не увидел ни одной реилгановой танкетки, да и вообще, последние военные машины, разработанные техотделом, здесь отсутствовали. Словно в путь отправили тот транспорт, что не жалко, самые ненужные и устаревшие машины проезжали мимо нас, я даже вездеходов не нашел, хотя, казалось, этих-то у нас полно.
Тот факт, что половина армии идет пешком, а половина едет на машинах, я еще понять хоть как-то мог. В конце концов, дорога оказалась не такой уж и хорошей, транспорт постоянно застревал перед очередным препятствием. Но для чего вообще весь этот переход по суше? Рейдовая армия сильна подлодками, по океану можно прямиком до Кенена добраться. Или, может, мы идем вообще не в Кенен? Но тогда зачем настолько ненадежную дорогу выбрали, все города Евразии соединяются ЖД, по ней куда угодно можно без проблем добраться.
Пять раз группа останавливалась, чтобы вытащить увязший в яме грузовик, один из них пришлось взять на буксир БелАЗа. От асфальта трассы к окончанию второго часа путешествия осталась только просека, о некогда красивой ровной магистрали теперь напоминали только выпирающие из песка бугры. Сквозь них росли какие-то сухие деревца. В конце концов, дорога вовсе оборвется – опасался я. И словно эти мысли воплотились в жизнь.
Внезапно грузовик, который обогнал нас только что, затормозил, остановившись посреди дороги. Снова в яму? Нет, ведь перед остановкой он еще немного прокатился вхолостую. На поломку тоже не похоже, двигатель работает.
И только прошагав еще с десяток метров, я увидел новые машины. Все, кто обогнал нас раньше, выстроились в ровную цепочку и стояли. Любопытные водители покинули свои места, направившись вперед, разведать, в чем там дело. Вскоре о причине пробки довелось узнать и нам. В двух метрах перед первым транспортом лежали груды обвалившихся камней. Здесь горная тропа шла сквозь ущелье, и объехать неприятную помеху было невозможно.
Около завала собралась толпа. Все ждали Джанка, и никто по-прежнему даже не попытался с ним связаться. Сам придет, увидит – говорили люди – раньше все равно не явится.
Я ощутил неясную тревогу. Захотелось посмотреть наверх – откосы сохраняли мрачное величие, тая в себе неведомое. Горы замерли в молчании, но сквозь эту тишину я вдруг услышал голоса. Нечеловеческие, спрятанные где-то там, среди камней, они звучали громче, громче… В голове вертелись инородные, бурлящие сплошным напором мысли. Странно. Будто дежавю, но попытавшись вспомнить, где я уже ощущал подобное, я натолкнулся на невидимую стену. Оставалось лишь поморщиться, вытряхивая эти мысли, что я тот час же и сделал. И сию минуту шум куда-то испарился, словно бы его и не было.
- Смотри, саперы! – Крикнул кто-то. Все перевели внимание на нас. – Нельзя ли что-то сделать с этим? – К командиру подошел уже знакомый нам шофер, в чью фуру были сложены все рюкзаки. – Быть может, подорвать завал, проход какой-нибудь проделать… - Говорил он, семеня вслед за Статистом, продолжающим невозмутимо приближаться к каменной преграде. – Если что, в снабжении есть динамит. Или отъехать можно всем, да и реилганом… а? Легонько. – Сквозь прозрачное стекло забрала было видно, как все больше хмурится Статист.
- Так… так… так… - Повторял он.
- Ну, а можно и объехать, если надо, да? – По-своему воспринял выражение лица мужчины разговорчивый шофер. Статист молчал, обдумывая что-то. А затем он щелкнул встроенной в шлем рацией и произнес:
- Похоже, нам устроили засаду. Говард, вы на связи? Срочно требуется помощь…
- Скоро буду. – Тот час же откликнулся приемник. – Занимайте оборону. Конец связи. – Все, кто слышал разговор, заозирались. Темное ущелье сразу стало подозрительным, а взгляд отметил несколько возможных зон укрытия противника. Но как же эта ситуация была знакома мне. Настолько ординарная, простая, предсказуемая, очевидная засада! Так бывает только в книжках. Но ведь вот же, командир уверенно определил – опасность. Приготовиться. И мы попрятались в укрытия, и ждали происшествий… Так прошла минута, а затем другая, и еще с десяток долгих оборотов длинной стрелки утекли в томительное бдение – враг все не появлялся. Кстати говоря, Джанк тоже.
Я опять почувствовал чужие мысли в голове – они, наверно, обнаружили смятение бойца, решив добить его своими стонами – как будто сотни голосов кричали, бормотали, ржали, разрываясь от безумия. Невольно обернувшись, я не обнаружил ничего такого, что могло бы испускать проклятый шум.
Ну,  хватит. Вновь себя одернув, я стал тщательно обследовать скалистые уступы. Там, конечно, духом вражеским даже не пахло, но внимательное изучение окрестностей успешно оттеснило странное давление извне на разум.
Через полчаса мне надоело заниматься бесполезным наблюдением, и в этот миг в ущелье прогремели выстрелы. Раздался визг – знакомый рев инфледа. Новые разрывы, плачущие подвывания, со склона, брякая, скатилось несколько камней. Пара бойцов, было, полезла вверх, на шум, однако, командир одернул их:
- Стоять! – Он редко повышал свой голос, но сейчас приказ Статиста прозвучал как гром, трехслойным эхом отразившись от нагромождений скал. Секунды три затем царила тишина, утихли, как ни странно, даже автоматы, а затем, усилившись в разы, лавина визга стала приближаться, и, перевалив через один из склонов, масса отвратительных существ буквально покатилась вниз. Открыв огонь, мы били тварей, даже в мертвом состоянии не прекращающих движение. Инфледов гнал не зов, а ужас, твари убегали от внезапно оказавшейся за их спиной напасти, и я знал, что это за напасть. Знакомый почерк Джанка как всегда блеснул простой и эффективной тактикой.
Инфледы продолжали сыпаться, как будто что-то порождало их там, за уступом. Вскоре показались и знакомые по партизанским описаниям «киты». Тряся огромными подкожными мешками и висящими сосками, существа ворочали неловкими конечностями, спотыкаясь, падая и снова поднимаясь, с диким взглядом убегая от опасности.
Мы били без разбору всех. Не знаю, сколько времени прошло. Поток вдруг стал редеть. К тому моменту склон был полностью усеян мертвыми телами. Слизистая желтая субстанция стекала по камням, отвратный смрад был столь силен, что даже спрей-система подавления химической опасности сработала, опрыскав чешую костюма чем-то серебристым, а забрало шлема опустилось к шее, полностью отгородив меня от мира замкнутой системой воздухоподачи.
Наконец, все кончилось. Волна инфледов растеклась на ручейки и канула вничто. Статист отдал приказ на прекращение огня, чтобы стрелки случайно не попали по своим. Через минуту на вершине склона показались люди в Богомолах. Не одних нас облачили в это замечательное чудо техники.
Джанк вместе с двадцатью спецами, добивая выживших инфледов, опускался вниз.
- С завалом можешь сделать что-нибудь? – Спросил он у Статиста, наконец, ступив на ровное покрытие дороги.
- Справимся за пять часов. – Вздохнул в ответ мужчина. – Только, я не этого боюсь.
- Да… - Джанк кивнул задумчиво. Они смотрели на обвал, и я внезапно понял, что тревожит командиров. Чтобы камни рухнули в таком количестве, не хватит просто рук. Пусть даже пары сотен рук, принадлежащих разъяренным существам из океана. Нужен динамит, или другое взрывчатое вещество, и вряд ли у инфледов хватит понимания, чтобы устроить грамотный обвал по всем канонам. Нужен человек, и даже не один, а целая бригада. Таковых пока что не нашли, и где они сейчас – не ясно. – Там были следы подошв ботинок. – Подтвердил мою догадку Говард. – Думаю, за нами с самого начала слежка уцепилась. Кто-то передал сообщение о рейде в стан Врага, и тот мгновенно среагировал… Ну, с этим разберемся. Ладно. Остаемся на ночевку здесь. Машины от обвала отведите и готовьте нам проход, как раз до вечера управитесь… Короче, сами знаете, что делать. – Развернувшись, он направился куда-то к окончанию колонны. 
- Слышали? – Статист, не оборачиваясь, обратился к нам. – Работаем, ребята. Сроки поджимают. – И сейчас же ожил Тальво. Повторяя сказанное командиром, он разыскивал всех наших, призывая их к работе. Проходя мимо меня, второй капрал вдруг изменился в выражении лица, как будто вспомнил что-то.
- Подожди минуту, разговор есть. – Произнес он и продолжил собирать людей. Когда задания всем были розданы, второй капрал опять приблизился ко мне и взглядом пригласил пройтись. Мы зашагали вдоль машин.
- Ты помнишь тот момент, когда мы подошли к завалу? – Начал Тальво.
- Относительно… Смотря, что тебе нужно выяснить. – Задумчиво ответил я.
- Углы прорыва сил противника оставим командиру. – Улыбнулся парень. – Ты скажи мне лучше вот что. Ощущал ли ты какие-либо странные эмоции в период перед нападением?
- А что такое? – Я насторожился.
- Я заметил, что ты долго морщился. Ты озирался в поисках чего-то. Необычная реакция. Мне показалось это странным.
- Честно говоря, не знаю, как с тобой, а у меня обвалы и другие происшествия всегда… ну, как бы это… вызывают опасение. И да, я начинаю озираться. Потому, что опасаюсь, что произойдет какая-нибудь новая фигня.
- Я понимаю. – Тальво улыбнулся, глядя на мое ужимки, но через секунду снова посерьезнел. – Вань, давай начистоту. Не ты один в тот миг почувствовал смятение. – Ускорив шаг, он обошел меня и преградил дорогу. Сделав лишнее движение, я ненароком врезался в него. Поймав взгляд Тальво, я хотел спросить, в чем дело, но наткнулся вместо глаз капрала на внимательный прищур комиссара. – Я спрошу всего один раз. – Произнес он тихо. – Настоящая причина твоего расстройства – это шум? Внезапный шквал чужих желаний. Не твоих. Безумных, параноидальных… Ты бы мог не отвечать, я вижу по реакции. И все-таки. Скажи.
- Сказать… – Я несколько секунд держался, а затем желание понять, что происходит, победило над опаской показаться странным – сжав железной хваткой его за руку, я оттащил Тальво за кузов одной из машин. - Что происходит? – Постарался я вложить все накопившиеся подозрения в единственную фразу. Тальво был невозмутим. Тогда я пояснил. – Ведь, ты не первый раз мне задаешь вопрос, который обывателю покажется бредовым. Но, о чудо, для меня все эти фразы значат что-то большее. Я помню, как ты спрашивал про сны. И были сны. И до сих пор есть. Я о них не говорил ни с кем. Ты знаешь что-нибудь о снах и этом шуме? Если знаешь, то скажи. 
- Конечно, я не знаю. – Он убрал с запястья мою руку. Я обескуражено вздохнул.  – Но есть предположения. – Продолжил Тальво. – Вижу, ты довольно далеко продвинулся, раз уже понял, что видения и шум взаимосвязаны. Но если хочешь обсудить, я предлагаю сделать это вечером, когда все лягут. А сейчас пора работать! – Неожиданно повысил голос он, скосив взгляд вправо. Обернувшись, я увидел Русика. Парнишка ковылял совсем недалеко от нас, при каждом шаге опираясь о костыль.
- Привет. – Махнул рукой мне парень и смущенно улыбнулся. Сквозь его штанину проступали грани эластичного бинта.
- Как ты? – Осведомился я.
- Немного ногу потянул. Нормально, заживет.
- Надеюсь. Сколько, врач сказал, тебе осталось до поправки?
- Пара дней. Да что ты, в самом деле, Лаг? Не сможете с ребятами денек без помощи салаги-недоучки? – Добродушно улыбнулся парень.
- Весь отряд, конечно, справится, а вот от нашей группы без тебя четыре человека остается. – Я вздохнул. – Кому-нибудь придется работать за двоих.
-  Так, я помочь могу. Скажи, что надо делать только.
- Ладно, отдыхай уже.
- Спасибо. – Улыбнулся парень. – Кстати, я пока сидел в машине санинструкторской, с одним из медиков разговорился. Он, как понял, из какого я подразделения, вдруг всполошился и по рации связался с кем-то. Девушкой какой-то. А потом дал трубку мне. Алиса, так, по-моему, она назвалась. Выяснив, что ты в моем подразделении, девчонка чуть не выбила мне перепонки барабанные своими радостными восклицаниями, так что я теперь травмирован не только на ногу, но и немножечко глухой. Короче говоря, Алиса настоятельно просила заглянуть к ней, в скорую машину номер шесть. Вот. Долг мой выполнен, теперь и отдохнуть немного можно… - Русик зашагал к машине скорой помощи.
- И нам пора. – Раздался голос Тальво у меня из-за спины. Я снова обернулся.
- Насчет встречи…
- Все уже готово, не переживай. – Ответил он. – Ты только будь готов. – На это оставалось лишь кивнуть.  Мы вместе зашагали к фуре, где лежали рюкзаки. Еще так много нужно было сделать за сегодня. Вечно всю рутину валят на саперов, будто мы какие-нибудь молдаване, а не профессионалы взрывчатых наук. Проход этот теперь бурить… И кстати, не впервой. Я вспомнил разработки. Нет, определенно, что-то в этом есть. Ведь, если приглядеться, где бы вашему покорному слуге не довелось быть, я везде каким-то образом умудрялся заниматься все одной и той же, до кровавых слез запомнившейся деятельностью. Копать, бурить, бурить, и вновь копать. Судьба.

***

- Третий. Проверяйте. – Прозвучал из рации знакомый голос командира. Я занес над головой железный штык и со всего размаху вонзил его в сухой грунт твердой почвы. Стержень лязгнул. Надавив, я свел пружину, от чего штык еще более укоротился, сочленения его вошли друг в друга.
- Нажимай. – Сказал я кучерявому бойцу со смуглым молодым лицом. Все звали его Зик. На воровском жаргоне Зик – это часы. Достойное, оправданное прозвище. Всего лишь девятнадцати лет от роду, он отличался точностью во всем. Безукоризненное выполнение заданий не всегда необходимо, но когда задача требовала филигранности, я посылал его.
Зик, оправдав в очередной раз свое прозвище, нажал на кнопку в самый подходящий миг. Едва заметная вибрация, и жезл распрямился, врывшись в землю. Я довольно выпрямился.
- Молодец. – Я положил ладонь на сухощавое плечо. Боец кивнул. – Как парни, кстати?
- Ждут. – Ответил скупо парень. Нет, он не был мизантропом. Зик немного говорил по той причине, что почти не знал евразийского.
- Ну, да, конечно… ждут. – Пробормотал я недовольно. – Дурака валяют – сто процентов. Приведи этих оболтусов сюда. – Боец кивнул и скрылся меж камней.
Да, с группой мне, конечно, подфартило. Трое салажат, один лентяй, и только Зик нормально выполнял свою работу. Поначалу я работал в группе Тальво, но когда прибыло пополнение, Статист сформировал еще одно подразделение.
- Так, почему два лейтенанта в группе? – Помню я его слова, тот роковой приказ, когда меня направили командовать самой паршивой частью нашей роты. Вот теперь я понял, через что прошел наш командир. Каким терпением необходимо было обладать, чтоб сохранить трезвость рассудка даже в самой трудной ситуации.
Еще раз сверив данные, я цокнул, активировав миниатюрный микрофон шлем-рации.
- Я третий. Три. Двенадцать. Двадцать шесть. Прием. – Считал я данные с планшета.
- Хорошо. – Статист немного помолчал. – Но все-таки, двадцать шести не хватит. Нужно отыграть еще как минимум полметра.
- Я на максимальной высоте. – Сказал я. – В камень что ли сунуть этот столб? – Он помолчал немного, видимо, раздумывая над ответом.
- Ладно. – Наконец, вздохнул Статист. – Пусть остается все как есть. Спускайтесь и тяните провод. Конец связи. – Щелкнуло. Я приподнял забрало шлема, вытер пот со лба и огляделся. Место, где пришлось вести замеры, находилось на вершине правой стороны ущелья. Снизу открывался вид на груды сваленных камней, песка – завал в длину был небольшим, но ликвидировать его необходимо было грамотно, чтоб не устроить еще большую лавину. Впрочем, тут как раз все просто. Технология сейсмического резонатора, которая использовалась при бурении воронок перед установкой ГеоТЭС, не вызывает лишней тряски и работает предельно чисто. Главное – чтобы расчеты оказались грамотными, и тогда завал удастся ликвидировать за час.
- Эгей, шеф, что случилось? – Прозвучал из-за спины знакомый голос. Бурундук (или Борис Борисович) вразвалочку ступал по склону, огибая камни и цепляясь за растущие из твердой почвы деревца. За ним старательно перебирал ногами Перчик. Вот и вся наша компания: Зик, Перчик, Бурундук, я… ну, и Русик, временно травмированный. Справимся ли мы с заданием? Во всяком случае, должны.
Решив их наказать, я промолчал. Ответил лишь тогда, когда эта кампания вскарабкалась наверх.
- Расчет произведен. Теперь один должен остаться сверху – это я – и контролировать процесс. Все остальные – это вы – спускаются и устанавливают резонаторы.
- Что? Значит, мы сюда карабкались, чтобы опять спуститься? – Возмущенно надул губки Перчик. – Почему вы сразу не сказали? Можно было ведь по рации сообщить, и мы бы сразу двинулись к завалу.
- Перчик, Перчик. – Усмехнулся Бурундук. – Ты лучше бы не возмущался, а учился. Если хочешь командиром быть, необходимо натренировать в себе одно важнейшее умение.
- Какое? – Удивился парень.
- Дрючить подчиненных. – Поднял палец кверху Боря.
- Разговорчики. – Прикрикнул я на них. – Работаем, ребята.
- Разумеется. Работать мы умеем. Как пахать, так это Перчик, а как всякие устройства тыкать в землю – шеф за две минуты разберется. Ткнет на кнопочку, произнесет свое три пять два восемь, а потом в пример нам ставит. Мол, учитесь.
- Эх, ты, парень, кто ж о командире плохо отзывается в его присутствии. Вот отойдем подальше… 
- Двигайте уже. – Скрестил я руки на груди. – Или на ужин опоздать хотите?
- Ужин – это, брат, святое. Двинули, боец. Покажем, как мы могем. Не серчай за нас, шеф, сдюжим. – Бурундук надул свои прославившиеся большие щеки. Вместе с Перчиком они скатились вниз по склону.
Через пять минут саперы оказались на позиции. Я передал им данные, работа закипела. Вскоре к установщикам примкнул и Зик. Зарыв устройства по краям завала, подрывная группа должна была углубиться в каменные дебри, чтобы там установить еще пять датчиков. Однако, Богомолы, оказавшиеся донельзя удобными при переходе по дороге, были абсолютно непригодны в скалолазании. Эти гаврики уже обрадовались и хотели завалиться отдыхать, ведь, все равно пустое дело, но я их заставил снять костюмы, предварительно связавшись со снабжением и выпросив у них спецформу. Так что, вскоре группа снова приступила к установке.
В час мы, как ни странно, уложились. Все минеры заявили о стабилизации границ сейсмического резонатора, и командир отдал приказ покинуть территорию.
- Внимание. Синхронизировать поля. – Сказал он, наконец. Я покрутил колесико наводчика на жезле.
- Третий – есть. – Сказал я, зафиксировав значение.
- Второй – есть. – Отозвался Тальво.
- Первый – есть. – Послышался немного хрипловатый голос Лешего.
- Четвертый – есть. – Замкнул Егор цепь переклички.
- Подрываю. – Голос командира перекрыли сильные помехи – резонатор глушит волны радиоэфира. Звука взрыва я не слышал, но такой эффект нормален. Результат же превзошел все ожидания. Я глянул вниз и обнаружил, что из груд завала словно вырезали параллелепипед. Вместо валунов теперь там рассыпался мелкий, как на пляже, желтенький песок. Теперь осталось только малость поработать экскаватором, и можно ехать дальше. Чтож.
Спустившись вниз со склона, я нашел своих бойцов, отдал команду «вольно, разойдись», и зашагал в палатку командира, доложиться о проделанной работе.
Лагерь в этот раз был сделан очень скупо и маневренно. Практически все спальные места располагались в кузовах машин, костры не разводили, чтобы не привлечь ненужного внимания.
В палатке командира кроме самого Статиста были все начальники частей: Егор и Тальво обсуждали что-то, сидя на одном из ящиков с провизией, у Лешего, стоящего неподалеку, заведя руки за спину, как всегда был затуманенный глубокий взгляд, который иногда сменялся заинтересованной улыбкой, сам Статист расположился за столом. Его лицо светилось, отражая бледный свет экрана ноутбука.
Когда я вошел в палатку, все они перевели взгляд в мою сторону.
- Закрой вход и садись. – Сказал Статист, нажав какую-то особенную клавишу на ноутбуке. Эта клавиша не просто щелкнула, как ей подобные, а ЩЕЛКНУЛА с большущей буквы Щ. Я ощутил прохладу обстановки и еще раз оглядел присутствующих. Все смотрели на меня. Тогда я выполнил приказ и вжикнул молнией палатки, закрывая вход от посторонних. Обернулся.
- А куда садиться-то?
- Куда захочешь. Можешь постоять. – Развел руками Леший.
- Я, пожалуй, постою. – Повисла тишина, которую с минуту ни один из нас не нарушал. Я был спокоен, потому что знал – на моей совести нет пятен. Я не предавал Сопротивление. Однако, судя по всему, тема собрания была другой.
- Хм… Судя по всему, мы здесь собрались не для обсуждения проделанной работы. – Произнес я, проверяя почву.
- Мы… - Глаза Статиста подозрительно блеснули… или это отразился свет от монитора? Взгляд его я выдержал, но воля постепенно стала испаряться из моей уверенности. Неужели, все-таки я где-то напортачил?
- Если есть проблема, говорите прямо. – Произнес я твердо. – Я отвечу. – Командир задумался, обвел глазами окружающих, остановившись на втором капрале.
- Я предупредил. – Ответил Тальво на немой вопрос Статиста.
- Плохо, видимо, предупредил. – Вздохнул тот. – Так. Ну, хорошо. – Он снова углубился в ноутбук. Манипулируя какими-то программами, переключая окна и читая данные, Статист бросал короткие задумчивые фразы. – Я давно подозревал, что ты способен это делать. Но ты – скрытный человек, товарищ Лаг. И это – твой огромный минус. К счастью, Тальво таки смог добраться до тебя. И мы узнали много нового. Конечно, жаль, что это новое само не рассказало нам столь важный факт. Ты… - командир ткнул пальцем в мою грудь, - способен слышать шум. Ты чувствуешь инфледов. Это – редкая особенность, один на тысячу способен к самой малой форме восприятия, тех же, кто наблюдает сны, и вовсе единицы.
- Вот как. – Произнес я потому, что больше мне сказать было банально нечего. Я полагал, что Тальво будет говорить со мной с глазу на глаз, а оказалось, существует уже целое сообщество людей, которые собрали знания о мысленном контакте, связи с обитателями океана.
- К счастью, люди наподобие тебя обычно проявляют некоторые особенные качества. – Продолжил Тальво вместо командира. – Лидерство – одно из них. Мы ищем слышащих среди командного состава, и добились в этом потрясающих успехов.
- Значит, Говард тоже…
- Нет. Увы. Мы проверяли Джанка много раз, он либо замечательно скрывает это, либо в самом деле ничего не слышит.
- И неслышащим вы ничего не говорите? – Сделал я логичное предположение.
- Пока что – нет. Не стоит бучу поднимать. Но иногда мы помогаем армии различными подсказками. К примеру, командир засаду вычислил не по обвалу – он услышал шум инфледов. И сообщил об этом Джанку.
- Честно говоря, я ничего не слышал. – Произнес Статист. – Моя чувствительность самая низкая среди всех вас. – Он развернул ноутбук, и я увидел график. – Эти функции, конечно, приблизительны, но разница настолько велика, что провести простейшие расчеты оказалось просто. Правда, у чувствительности множество параметров, но это только мотивирует к развитию исследований. Главная задача нашей группы – достижение предельной эффективности в обнаружении инфледов. Никаких побочных испытаний. Я не знаю, что такое сны, но искренне советую побольше уделять внимания именно шуму.
- Дело в том, - сказал я, - что придет сон или нет – не от меня зависит.
- Да. Я знаю. Тальво поначалу много говорил на эту тему. Но в итоге было решено, что пользы никакой видения не доставляют. Так что, обсуждение их запрещается.
- Тогда, что же мы будем делать?
- Как же это было… - Подал голос Леший. – Берег левый, берег правый, я стою у переправы… - Он хихикнул, почесав затылок и всклокочив волосы на голове.
- Кстати говоря, о переправе. – Встрял Егор в наш разговор. – Засаду своевременно мы обнаружили, но не смогли успеть предотвратить обвал. А если впереди отряд ждет новое препятствие? Возможно, стоит посылать вперед разведчиков, среди которых будет слышащий?
- Хорошая идея. – Командир кивнул. – Добро. Подумаем над этим завтра. Ну, вот и ответ на твой вопрос, Лаг. – Посмотрел он на меня.
- Так, значит, в ваших планах нет стратегии? Сиюминутные задания?
- А что ты хочешь? – Приподнял бровь Тальво. – Ордена великих магов? Ежедневных драк со злом? Уничтожения их предводителя?
- Нет, нет… даже напротив. Меня удивило то, что столькие уже знают о шуме. Кстати, сколько человек в объединении? – Второй капрал с ухмылкой взглядом переадресовал вопрос Статисту.
- Мы и сами, честно говоря, не знаем. – Произнес он. – Сколько?
- Много будешь знать, скоро состаришься. – Статист закрыл ноутбук. – Совет окончен. Завтра, в девять, после построения, жду всех вас у себя.
- И так всегда. На самом интересном! – Тальво встал, потягиваясь. – Ну и что. Зато сегодня я увижу ту прекрасную инфледианку. И она расскажет мне историю о жизни замечательных существ в пучине океана.
- У инфледов есть и женщины? – Я удивился этому. Сам я не видел ни одной.
- О, это замечательные существа, воистину прекрасные создания. Я обязательно однажды познакомлю вас. Во сне. – И, улыбаясь, Тальво вышел из палатки.

***

Шутки шутками, но у меня осталось множество вопросов после совещания. Особо возмущало то, что командир решил работать в очень узком спектре информации. Исследовать один лишь шум, и то, в утилитарных целях, было неразумно. Тальво и Егор наверняка продвинулись намного дальше в изучении инфледов и их «мысленного диалога».
Я припомнил, как почти что год назад, еще тогда, на разработках, мы с Егором обсуждали поведение инфледов, и еще тогда предположили, что, скорей всего, туземцы океана не едины. Есть безумные инфледы, управляемые вражескими силами, и есть инфледы, сохранившие рассудок. Этот вид скрывался, так как был немногочисленным. Немногие из них решались приходить во снах к способным видеть людям, и передавали знание, которое поможет победить в войне. Но выйти на поверхность, встретиться в реальной жизни, существа боялись, посылая на защиту человечества своих друзей дельфинов.
Все это звучит довольно странно, но такое представление сложилось у меня о существах из океана. Недостаток информации по-прежнему серьезно затруднял исследования, и обнаружив, что под боком существует целое сообщество посвященных в тайну, я несказанно обрадовался, но решение Статиста вновь обрушило надежды в бездну. Я, конечно, мог поодиночке подходить к  Егору, Тальво, но реальной эффективности такой подход не принесет. Мы бы могли объединиться и узнать побольше об инфледах, может, даже убедить их встретиться, однако, командир пресек все на корню. И, что совсем ужасно, он был прав. Он был чертовски прав. Займись сейчас ребята чем-то кроме рейда, пусть даже полезным, очень нужным для далекой перспективы, мы могли бы запросто порушить перспективу ближнюю, ведь если новая засада преуспеет, никакого продолжения не будет вовсе. Мы останемся в веках с мечтами и надеждами, наивные, несчастные, забывшие жестокость и цинизм реальной жизни. Мертвые.
Обдумывая это, я шагал вдоль ровной линии машин и не заметил, как прошел уже с полкилометра. Вечер обступил автомобили занавесом из тумана, сумеречными тенями и далеким подвыванием шакала где-то в поле. Взгляд остановился на одном из облицованных непромокаемым покрытием неброских кузовов. Потертый красный крест и цифра шесть напомнили о чем-то важном. Точно! Это ж грузовик Алисы. Подойдя к машине сзади, я приподнял полотнище входа.
- Есть кто? – Силуэт, стоящий около настольной лампы в дальней части кузова, мгновенно обернулся. У Алисы был уставший взгляд. Помимо лампы я заметил микроскоп, стоящий на подставке и какие-то бумаги.
- Вань… привет. – Девчонка улыбнулась и приблизилась ко мне. Алиса встала на колени и прижалась лбом к моей щеке. – Я так устала. Представляешь, в третей роте лихорадка началась. А там мотострелки, главврач сказал, что их необходимо срочно вылечить, чтоб к завтрашнему дню все были на ногах. На всех больных два санинструктора. – Она вздохнула. 
- Но ты справишься. Ты сильная и умная. – Ответил я вполголоса. – Всем нелегко сейчас.
- Да, слышала про нападение. Так волновалась... Мы-то здесь сидели, ничего не зная. Слышали раскаты перестрелки, кто-то двинулся на помощь, но когда они пришли, все уже было кончено. Я слышала, что трупы тварей завалили все подножье склона, организовав второй завал, почти такой же, как и первый.
- Больше слушай россказни. – Я усмехнулся. – Но инфледов вправду было много.
- Главное, что ты в порядке. – Девушка погладила меня по голове.
- А что мне будет? – Я ударил себя в грудь. 12-В-12 тихо щелкнул чешуей. Костюм был в том же состоянии, в котором я его надел. На Богомола даже грязь не налипала.
- Это радует. – Вздохнула девушка. – А то, с тех пор, как начался этот безумный рейд, я ничего не понимаю. Вытащили прямо из кровати, сунули в машину, повезли куда-то. Я даже не знаю пункта назначения. Куда мы едем, Вань?
- Куда-то. – Я качнул плечами. – Я встречался с Джанком за день до отправки, но он даже не упомянул о том, что рейд перенесли. Напротив, Говард говорил о выходе через неделю.
- Ты встречался с ним? Но это странно. Говард не из ветреных людей, он действует по плану. Все рассчитывает, с картой этой вечно носится…
- Когда я заходил к нему, Джанк разговаривал с Можайским. – Я пересказал Алисе коротко нашу беседу. Девушка сначала удивилась, но потом задумалась, и вдруг ее взгляд просиял.
- Конечно! Политех! – Воскликнула она.
- Что Политех? – Не понял я.
- Сергей Сергеевич, он в Политехе. Только там нормальные условия для производства вертолетов есть. Я ведь там обучалась, знаю. Политех находится вдали от моря, и добраться до него возможно только по дороге. Эта трасса именно к нему ведет. Неделю, ты сказал, Джанк дал на производство аппаратов? Именно такое время нам понадобится, чтоб добраться до конечной точки. Да! Смотри, какая я догадливая.
- Ты и вправду умница. – Я улыбнулся. – Только, все же странно, что мы не на поезде отправились.
- Не, тут как раз все ясно. Все железные дороги контролирует противник, магистраль же вроде как забыта… ну, так думал Джанк, во всяком случае.
- А оказалось, не забыта. – Я кивнул. – Теперь понятно. – Несколько секунд висела тишина. Мне захотелось вдруг уединиться и подумать над всей этой новой информацией, но девушка стояла и ждала меня. Она соскучилась, и я не мог проигнорировать ее, уйдя сейчас.
– Ну, забирайся. – Улыбнулась, наконец, Алиса.
- Честно говоря, я ненадолго заглянул. – Я все-таки решился отказаться от ее гостеприимства. – Только встретиться хотел, увидеть, как ты. Там у нас еще полно работы.
- Хоть на пять минут зайди.
- Я и на десять, в принципе, могу. И на пятнадцать. Только, из-за этого скафандра… - Я поморщился. – Короче, не хочу случайно разнести тебе машину. Я недавно наступил на ящик с провиантом, силу чуть не рассчитал, ногой его насквозь пробил. – Изобразив удар по ящику, я улыбнулся. Девушка хихикнула.
- Костюм не виноват. – Произнесла она, соскакивая на асфальт. – Причина в том, что кто-то слишком часто ходит к холодильнику в ночное время.
- Это ложь!
- Давно на себя в зеркало смотрел? Ты стал похож на хомячка.
- Врешь, врешь, врешь! – Подхватив ее на руки, я подпрыгнул. Усилители сработали, и мы взлетели вверх на целый метр. Девушка от неожиданности тихо пискнула, а я уже бежал вперед, по трассе, за ее пределы, вверх, к уступам скал, по склону. Небо серебрилось впереди бесчисленными звездами, в ушах свистел горячий ветер. Бег, все ускоряясь, постепенно превратился в мощные прыжки. Мой Богомол парил, символизируя свободу, каждый новый шаг сопровождался длительным полетом над просторами ночной саванны.
Я достиг откоса. Двадцать метров вниз и бесконечная дорога лунного сияния, ведущая вперед. Алиса соскочила наземь, девушка не проронила за весь наш полет ни звука – поразительная храбрость, мало кому свойственная. Мы стояли и смотрели вдаль. Слова тут были не нужны. А звезды медленно роняли свои стрелы, словно и они хотели, чтобы эта ночь продлилась вечно.

***

А наутро я проснулся вместе со своей командой, в многоместной, установленной на грузовик, палатке. Первым, как ни странно. Лагерь еще спал. Нащупав рукоятку пистолета, я переместил кисть ниже и схватил край сложенного рядом Богомола. Просыпаться не хотелось. Вылезя из спального мешка, я прямо так, не поднимаясь, сунул ноги в механические сапоги и обернул вокруг ног ткань штанов. Мое валяние по полу чем-то было схоже с гусеницей, превращающейся в куколку. Я заворачивался внутрь костюма, будто насекомое, из человека становясь опасной тварью.
Только я замкнул последнюю застежку, что-то щелкнуло и заработала экзомеханика. Она ничем не походила на громоздкое устройство в виде поршня, о котором я читал в энциклопедии. 12-В-12 словно обволакивал всю нижнюю часть тела сетью мышц, которые вздувались или сокращались, если мои собственные ноги начинали некое движение. Экзоскелет не требовал каких-нибудь вживленных в мозг устройств, команды подавались чисто на физическом, контактном уровне.
Я сделал легкое движение, сейчас же оказавшись на ногах. Так… осторожней. Главное сейчас – спуститься вниз и ничего не повредить. На этот раз все, к счастью, кончилось успешно. Оказавшись на земле, я полной грудью вобрал в себя чистейший воздух утра.
- Хорошо. – Небесный свод уже алел встающим Солнцем. Я стоял и наслаждался его робкими лучами, пробивающимися сквозь занавес из облаков на горизонте. Каменное утро предвещало тихий и спокойный день.
Пройдясь до груды рухнувших камней, я подошел к прорезанному коридору. Балки подпирали ход, чтоб он не обвалился вновь. Дальнейшая дорога виделась довольно ровной. Опускаясь вниз, она теперь шла вдалеке от гор, и я надеялся, что ровная поверхность сбережет колонну от очередной засады. То, что Враг попробует напасть еще раз, я не сомневался. Шесть дней перехода… целое раздолье для коварных планов по уничтожению противника. Он прокололся в первый раз, но следующая атака может оказаться более просчитанной.
- Что думаешь, боец? – Раздался голос сверху. Я отпрянул от стены, ища глазами говорившего. Через секунду до меня дошло, чей это голос, а еще спустя мгновение я обнаружил Джанка. Он сидел на камне, глядя вдаль. Над головой гробовщика струился дым сигары, спрятанной в руке.
- Я думаю, что зря мы по дороге этой двинулись. Плохая трасса. Несчастливая.
- А в новом мире все дороги несчастливые. – Ничуть не удивился Джанк. – Куда ни глянь, везде отчаянье, болезни, голод.
- Но ведь… для чего мы боремся? Чтобы спасти людей от этого отчаянья. Чтоб излечить их от болезней. Дать надежду голодающим. – Я прибавлял фразу за фразой, опасаясь, что уже произнесенное покажется неубедительным.
- Да нет. Все проще. – Произнес мужчина, когда я закончил.
- Проще?
- Да. Мы боремся, чтобы спасти себя. А те, кто против нас – и есть противник. Больше никого не существует кроме этих двух столкнувшихся в войне врагов. Кто называет себя мирным жителем, тот ляжет под каток войны.
- Но ведь когда-нибудь война закончится, бороться станет не с кем. Разве мы не превратимся в тех же мирных жителей?
- Враги будут всегда. И мирных тоже будет много, даже в самое тяжелое для человека время. Почитай Толстого. Замечательный роман – «Война и Мир». Там ты найдешь ответ на свой вопрос.
- Я слышал, но все как-то не хватало времени. Прочту. Я обязательно прочту, раз даже вы советуете.
- Вот, лови. – Джанк вытащил из рюкзака какое-то устройство и подбросил его в воздух. Я поймал футлярчик, щелкнул кнопкой, открывая отделение. Внутри лежал знакомый с детства MP3-шник. Я любил послушать музыку, когда шел в универ на пару, но со временем миниатюрный плейер как-то вышел из привычного режима дня, попав в один из ящиков стола.
- Зачем? – Спросил я.
- Аудиокнига. – Приподнялся с камня Говард. Затянувшись, он пустил очередной клуб дыма по ветру. – Люблю воспринимать на слух. Да и удобно это. В общем так, чтоб к окончанию пути прослушал книгу до конца. Спрошу со всей возможной строгостью.
- Так точно. – Козырнул я.
- Кстати, я тут думал над твоим «левосторонним» предложением. Возможно, нам действительно придется после перешейка двинуться на стан Дюкло Эмиля.
- Это… хорошо, но почему? – Я посмотрел с недоумением на Джанка. Неужели Серый все-таки уговорил гробовщика?
- Из-за вчерашнего. – Поморщился мужчина. – Недооценили мы противника. Дюкло опасен. Он – реальный психопат. А СС – лишь марионетки, боевая сила, не способная атаковать без указаний сверху.
- А еще – инфледы прогрессируют. – Добавил я. – Вы видели, какие твари появляться стали?
- Сухопутные киты? Да. Но они меня не сильно беспокоят.
- Что тогда? Минеры? Кстати, вы нашли их?
- Нет. Они уехали на вездеходах.
- Будут новые засады?
- Вряд ли. Люди явно перенервничали. В обществе инфледов они позабыли половину подрывного оборудования. Боятся тварей. Ну, и мы немного припугнули гадов. А вот факт, что люди в принципе смогли среди инфледов находиться и не быть убитыми…
- Вы думаете, у них были портативные устройства, контролирующие существ?
-  Теория уж слишком смелая. Но да, возможно и такое. Люди и инфледы – смесь гремучая, и неизвестно, сколько еще скал она способна обвалить.
- Тогда необходимо обязательно послать разведку.
- Что-то ты уж больно умным стал. – Нахмурился мужчина. – Может быть, ты сам в нее пойти желаешь?
- В принципе, не откажусь. – Я принял вызов. Говард кашлянул, как будто подавился чем-то. Он закрыл глаза, а через три секунды вновь открыл их.
- Слово сказано. – Мужчина бросил на меня короткий взгляд. – Бери свою пятерку и вперед. Колонна отправляется через час ровно. Вы должны к тому моменту  пробежать хотя бы двадцать километров, для 12-В-12 это плевая задача. Через сорок километров первые машины вас догонят, и тогда колонна встанет на привал. Но ты продолжишь свой маршрут, отмахивая новый сорокатник. Так – до вечера. Ну, справишься?
- Попробую. – Я нерешительно переступил с ноги на ногу. – Только, нужно будет взять запас еды, аккумуляторы и кое-что из средств разведки.
- О, в снабжении ты все получишь, не переживай. И не забудь про книгу. – Джанк невозмутимо сделал новую затяжку.
- Это… я тогда пойду готовиться.
- Иди, иди. – Кивнул мужчина. Постояв еще немного, я, в конце концов, кляня себя на все лады, направил стопы к нашему грузовику. Ребятам это не понравится. Определенно. Впрочем, этих бездарей давно необходимо было хорошенько проучить.
Открыв полог палатки, я скомандовал:
- Подъем! – И, прислонившись к бортику, стал ждать.

;
Глава 7. Звери, люди, звери.

Кто пробовал бежать по шпалам, знает, что такое сбиться с ритма. Эта же проблема возникала и при беге в Богомоле. Не так часто, но она серьезно тормозила группу. Вынужденные (примерно через каждый километр) остановки на секунд пятнадцать я использовал, чтоб осмотреться и прислушаться к себе. Нет ли поблизости инфледов? Но едва заметное волнение внутри, которое я ощущал, было всего лишь моим личным чувством. Шум совсем иначе проявляется – он в лобовую бьет. Безумно. Яростно.
Не обнаружив ничего, я отдавал приказ продолжить бег. Я посылал вперед кого-нибудь из группы, чтобы тот, не привлекая лишнего внимания, прокладывал маршрут, разведывая местность. Остальные двигались в двух сотнях метров позади. На самом деле – маленькая хитрость. Каждый раз, когда разведчик удалялся от отряда, я включал свой MP3-шник, слушая «Войну и Мир». Приказ необходимо было выполнить, к тому же, что-то мне подсказывало – Джанк уж слишком просто согласился дать такое сложное задание бойцам, которые и отношения к разведке не имели. Вероятнее всего, маршрут был чист от всякой мрази. Впрочем, это не мешало ему выглядеть немного жутковатым.
Трассу окружала пожелтевшая трава, которая торчала из коричневого грунта лишаями, будто облака, застывшие в вечернем небе. Редкие деревья, как бы перевернутые вверх корнями, с жадностью тянули к нам свои извилистые руки. Под покровом зелени скрывались быстрые большие тени.
Каждый раз, когда спускалась ночь, мы дожидались каравана и вставали лагерем. Передвигаться в это время суток было неразумно даже для спокойной обстановки. Доложившись Джанку о проделанной работе, я влезал в один из кузовов и долго изучал простор саванны, в поисках теней, которые недавно двигались за группой. Завтра – знал я – эти тени заскользят по нашему маршруту снова. Дикие животные. Какие – я не знал, но и докладывать об этом Говарду считал необязательным. Ну, звери. Не инфледы ведь.
Однако, вскоре я намного реже стал включать свой плейер. Тени двигались за нами, совершая невозможное – они скрывались на практически открытой местности. Конечно, превратившаяся в черную тропу дорога шла вдали от мест, где прятались создания, но каждый раз, когда, задумавшись, я поворачивал вбок голову, на самой грани зрения мелькал и тут же исчезал куда-то силуэт.
В конце концов, не выдержав, я вместе с Перчиком и Борей быстро окружил одно из подозрительных деревьев. Там не оказалось никого, но несколько секунд назад, я был готов поклясться, из-за толстого ствола выглядывала чья-то морда.
- Ну, и что мы тут забыли? – Буркнул Перчик. Бурундук, однако, промолчал. Мы обошли еще раз это дерево. В торчащих из земли корнях виднелись норы, но то существо бы не пролезло в них. Похоже, что на этот раз воображение сыграло злую шутку, но профилактические меры никогда не лишни.
- Ладно. Возвращаемся. – Я посмотрел на небо. – Скоро нас должна нагнать колонна. – Взгляд случайно зацепился за листву чудовищного дерева. Меж тоненьких ветвей, не знающих углов, на сдвоенной рогатине сидел, застыв, огромный зверь. Песочно-желтый, с черной гривой и внимательным кошачьим взглядом. Я увидел только морду, тело закрывал роскошный шерстяной манжет создания, но не узнать царя зверей было нельзя.
Не отводя внимательного взгляда от животного, я сделал несколько шагов назад. Лев обладает потрясающей прыгучестью, в один скачок он мог преодолеть без лишнего труда те пять несчастных метров, что нас разделяли. Даже Богомол – кустарная поделка по сравнению с одним из самых совершенных хищников, которого изобрела сама природа. Пистолет был под  рукой, но я не смел даже подумать доставать его. Я знал, что зверь почувствует и кинется на нас. Дав знак ребятам отходить, я двинулся к дороге, прочь от дерева.
Лев наблюдал за отступлением и ничего не делал. Он дождался, пока мы достигнем магистрали, а затем листва качнулась, и могучий хищник испарился.
- Надо было застрелить его. – Нарушил тишину после минутного молчания, всплеснув руками, Перчик. – Лев. Ведь, это лев был, да? Шеф, почему мы отошли?
- Львы на людей не нападают, если их не провоцировать. – Ответил Зик, который только что вернулся из разведки. Пока мы ходили к дереву, он изучал маршрут, а обнаружив то, что группа перестала следовать за впередиидущим, тот час же вернулся и уже успел понять, что приключилось.
- Ты не видел просто, как он пялился на нас. Как на сочнятинку, на только что со сковородки снятые бифштексы. – Вытащив трясущимися пальцами из поясной сумы мятую пачку сигарет и зажигалку, Перчик закурил.
- Мой дорогой товарищ. – Улыбнулся Бурундук. – Зачем тебе несчастное создание сдалось? Ведь, у тебя оружие, ты весь обшит такой броней, что всякий лев сломает об нее свои наточенные зубы.
- Он преследовать нас будет. Только этого достаточно. – Насупился боец.
- Ты параноик? Перчик, если мы по каждому, кто нас преследует, будем палить, недалеко и головы лишиться.
- Но на кой ляд нам тогда вообще оружие?!
- Понятненько… - Вздохнул мужчина. – Друг мой, ты, я вижу, окончательно забыл, зачем пошел на службу. Дай-ка я тебе поведаю историю.
Однажды на одну деревню набежали леопарды. Леопарды часто нападают на людей, но столь кровавой, массовой расправы мир еще не видел. Существа порвали всех, не поленившись даже убежавших отловить.
Когда в деревню через пару дней приехал путешественник, он обнаружил множество лежащих на земле разодранных телес. Практически все жители деревни были здесь. Напавшие на поселение животные убили их, но съели только трех людей из четырех десятков. Почему? Что вообще произошло?
Как выяснилось позже, в той деревне был охотник. Каждый день он яростно тряс кулаками, уверяя, что расправится со всеми хищниками на десятки километров от деревни. И однажды жители сказали, что пора бы уж исполнить обещание. Охотник испугался, но показывать, что он на самом деле пустозвон, особо тоже не хотелось. Так что, взяв ружье, парнишка выдвинулся в лес.
Вот, наконец, продрался он сквозь бурелом и оказался на лесной поляне. А в тени деревьев спало существо. Огромное, могучее. Прицелился охотник, выстрелил. Так грохнуло, что птицы облаком вспорхнули в небо, зашатав листву.
Послышался пронзительный предсмертный вой, и тот час же ему ответили другие голоса. Далекие, однако, с каждым мигом твари приближались. В ужасе охотник побежал назад, в деревню. Как он смог добраться до нее, неясно, леопарды очень быстрые, способны обогнать даже машину, но сельчане вдруг увидели, как юноша выскакивает из лесу и мчится к ним. Он не успел преодолеть даже десятка метров, леопард, стремительно взлетевший над землей, в прыжке накинулся на беглеца и оторвал ему в одно движенье голову.
А после из лесной глуши другие твари показались. Леопарды желто-черными стремительными силуэтами мелькали меж домов, лезли на крыши, забирались сквозь подвалы в здания и убивали. Убивали беспощадно. Всех до одного. – Закончив, Бурундук неловко улыбнулся, словно извиняясь за несвойственный ему печальный стиль повествования.
Перчик достал из сумки коробок и поместил туда окурок сигареты.
- Если все погибли, кто же рассказал тебе об этом происшествии? – Спросил он.
- Перчик, Перчик… я тебе зачем историю рассказывал? Какую из нее мораль извлечь необходимо? – Бурундук приблизился к бойцу и приподнял забрало его маски. Парень на мгновение задумался.
- Раз это как-то связано с недавним происшествием, – сказал он, – то все, в принципе, понятно. Смысл в том, что лезть куда не надо – тщетное занятие, присущее лишь трусам, прикрывающим свой страх бахвальством. Парень безо всякой надобности вторгся в дикий лес, и точно так же я сейчас хотел прикончить льва, хотя у нас есть более насущные задачи.
- Нет. Опять ты ничего не понял. – Бурундук прищурился, и вдруг направил взгляд на Зика. -  Ну, а ты что думаешь, боец? Что главное в этой истории?
- Незнание врага. Охотник не имел понятия, на что способны леопарды, поплатившись жизнью за свое незнание. – Ответил тот час же боец. – У нас есть Богомолы и хорошее оружие, но вместо льва мог быть противник более опасный.
- Вновь неправильно! Вы оба дали адекватные ответы, но я спрашиваю вас, как представителей ГБ. Бойцов, обученных, чтобы бороться за Сопротивление, и я уже подсказываю… ну, неужто вы не знаете ответа?
- Может, для начала нужно уяснить, кто прав, кто виноват? – Подал я им подсказку. Перчик обернулся, ожидая продолжения, но я решил, что хватит. Сами догадаются.
Я снял рюкзак и вытащил планшет. Открыв географическую карту местности, стал изучать маршрут. За спинами осталось уже полпути. Дорога начинала заворачивать направо, поднимаясь вверх. Там, впереди, нас ждал покров широколиственных лесов, точнее, то, что от лесов этих осталось после зимней бури. Признаки разбушевавшейся стихии чувствовались даже здесь. Иные из деревьев, вырванные с корнем, мертвыми ветвями распластались по земле, порой, я видел вдалеке свежие трещины, разрезавшие землю. Из разломов тонкими фонтанчиками вился пар. Животные, когда-то наполнявшие эти районы, спрятались или погибли. Только самые выносливые уцелели. Я опять заметил тень, мелькнувшую в траве. Львы не ушли, они по-прежнему сопровождали группу.
- Прав? На мой взгляд, правых в этой сказке нет совсем. А виноват, конечно же, охотник. – Заявил бескомпромиссно Перчик. Я услышал, как вновь чиркнуло колесико дешевой зажигалки.
- Вряд ли виноват один охотник. – Возразил Зик. – Тридцать девять человек погибли. Он ответственен за это? Глупо. Примитивно.
- Он привел в деревню леопардов.
- Но послали на охоту парня именно сельчане.
- Тоже верно. Значит… понял! – Неожиданно воскликнул Перчик. – Люди думали, что леопарды парня загрызут. Вместо того, чтоб поддержать его, они отделались от хвастуна и поплатились. Вот кто – главные виновники.
- Отлично. – Улыбнулся Бурундук. – Вы замечательно работаете в паре. И действительно, сельчане ошибались. Расскажите мне теперь, кто прав, и я поставлю вам зачет.
- Я бы сказал, что леопарды, но они ведь просто мстили за сородича. – Ответил Зик. – И вот что странно. Твари так активно среагировали на убийство. Мстят подобным образом лишь за родных, за самых близких.
- Горячо. Ты очень близок, продолжай. – От счастья Бурундук даже в ладоши хлопнул.
- Думаю, охотник подстрелил вождя всей стаи.
- Потрясающе! Но как он смог определить, кто вождь? И для чего все эти хлопоты?
- Тут все довольно интересно. Я уверен, что охотник был куда умнее, чем нам показалось поначалу. Слишком уж продуманные действия он совершал. Заставил леопардов пробежать за ним через весь лес. Я думаю, что парень попросту устроил испытание своей деревне. Те боялись вместе с ним идти охотиться на леопардов, и в итоге хищники бы все равно пришли в деревню. Но охотник дал возможность отразить беду, пока она не стала слишком сильной. Только, люди не сплотились все равно. Они бежали кто куда и сгинули. Прав юноша, хотя он и погиб.
- Ты просто умница. – Сияя, Бурундук похлопал парня по плечу.
- Постойте. Получается, охотник сделал правильно? А люди ошибались? Но, если перевести мораль на нашу ситуацию, получится, что я, желая смерти льва, как раз все делал верно. – Перчик поднял палец вверх.
- Ты кое-что упорно не желаешь замечать, мой друг. Охотник действовал, а не болтал. В его поступках есть обоснование. Он лидер, попытавшийся спасти всех от беды. У нас уже есть лидер, разбирающийся в хищниках, поверь, намного лучше многих.
- Но и шеф способен ошибиться. – Паренек замялся. Я увидел, как лицо его краснеет от смущения. 
- Ты – элемент системы. Командир не стал стрелять, а ты решил, что это нужно. Никакая группа не способна эффективно выполнять свою задачу, если подчиненные не слушают приказов командира. Пусть он и неправ. Иначе будет как с деревней. – Пояснил рассказчик. – Ну, а львов стрелять не надо, все равно. Не думаю, что хищники на нас и в самом деле нападут. От голода они последние пять лет ведут шакалий образ жизни. Львы преследуют людские караваны, ведь, за ними часто увиваются животные. Особенно инфледы. Как ни странно, хищникам по вкусу мясо обитателей глубин. Уверен, что после того, как мы покинули расщелину, там началась изрядная пирушка. 
- То есть, львы, скорее, охраняют нас? – Недоуменно приподнял бровь Зик.
- Выходит, так. – Качнул плечами Бурундук.
Тут показались первые машины. Пыль летела из-под их колес, сквозь запыленные большие стекла проступали силуэты. Первый грузовик протяжно загудел, приветствуя разведчиков.
- С дороги! – Крикнул я. Машины мчались слишком быстро.
Первый грузовик, остановившись, взвизгнул тормозами и водитель приказал:
- Сейчас же забирайтесь в кузов! – Мы послушались. Несчастный грузовик просел под тяжеленными костюмами. Под тентом кузова уже сидели трое. Я узнал Статиста и Егора. Третий был, похоже, техником.
- Что происходит? – Подошел я к командиру.
- Кенен, на него напала целая армада. Долго не продержится. – Егор ответил вместо замершего в молчаливом созерцании своих сапог Статиста.
- Но летательные аппараты не достроены. Нет смысла торопиться.
- Есть. Сам вертолет давно на массовое производство пущен. Не хватает только аэрозащиты. Мы попробуем добраться так, сейчас погода ясная.
- Понятно. – Я уселся рядом, глянул снова мельком на Статиста. Он похож был на мумифицированный труп. Что приключилось с командиром, кто-то дорогой ему был в этом городе? Скорей всего.
«Наш Кенен» - под таким названием восточный город был известен в обществе. Особенный, родной практически всем евразийцам, он являлся кладезем всех знаний мира. Там хранилось творчество великих деятелей, всевозможные труды историков и социологов. Живущих около вулкана кененчан ни разу не смутила та опасность, что грозила ежедневно их хранилищам. Культура нам дороже жизни – говорили эти люди – если не убережем ее, то для чего тогда вообще был создан Кенен? Но сейчас им угрожала новая, невиданная ранее, беда. Стояли люди насмерть, как и обещали, только, сил их оставалось меньше с каждым днем.
Водители (в грузовике их было двое) сменялись по четыре раза в сутки. Спать в трясущейся машине оказалось делом затруднительным, зато я мог часами слушать книгу – все равно общаться было не о чем. Лишь раз Егор осведомился тихо, не заметил ли я шума, пока был в разведке.
- Нет. Похоже, что-то там у них свое случилось. Нас оставили. – Ответил я, глядя в окошко. Мимо проносился, слившись в скучную однообразную картину, желто-серый смазанный пейзаж. Наша колонна двигалась сквозь этот мир, к конечной точке, все, что окружало магистраль, утратило значительность. Я видел словно наяву горящий город. Он стоял. Пока что.
- Ну, а сны? Не видел? – Вновь спросил Егор, не понимая, что мне не до этого сейчас.
- Мы ж эту тему отказались обсуждать. – Лениво произнес я.
- Но ведь и в разведчики тебя никто не назначал.
- Меня назначил Говард.
- Я имел в виду наш орден – тех, кто слышит шум.
- Так, мы уже зовемся орденом? – Я саркастично усмехнулся.
- Командир не сильно это одобряет, но ведь нужно как-то называться.
- Верно. Но я должен огорчить тебя, видений не было. Возможно, что сегодня ночью явится, но, ты сам понимаешь, обещать я не могу.
- Но Кенен! – Протянул ко мне ладони парень. – Нечто важное случилось. Сны приходят именно в такую пору. Слышишь, постарайся все запомнить. Может быть, твое видение окажется решающим.
- А может быть, его не будет вовсе. – Буркнул, отворачиваясь, я. И оказался прав. Весь путь до Политеха пустовал событиями. Разве что, с «Войной и Миром» было кончено, что успокоило меня в условиях нависшей надо всеми бури. Князь Андрей Болконский из романа оказался очень близок вашему покорному слуге по темпераменту. Отправившийся на войну, так как не видел для себя иных путей, он понял то, что невозможно было объяснить словами. Я надеялся, что тоже превзойду себя и поднимусь на новую ступеньку. Только, пережить бы это все. 

***

Ворота Политеха распахнулись перед караваном. Металлические створы двигались при помощи огромных поршней. Грандиозные размеры стен (с десяток метров в высоту и три по ширине) невольно намекали, на каком заводе делают в Евразии детали для электростанций.
Оказавшись в городе, я понял, что архитектура в стиле «больше – лучше» здесь преобладает. Политех напомнил чем-то Безымянный, отличаясь, правда, некой грубостью, военной неприступностью всего, что замощало окруженное барьером стен пространство.
Скинув тент с грузовика, чтоб лучше видеть, мы заворожено наблюдали местные причуды. Перчик сразу пригвоздил внимание к трансформерам – одна из площадей была полна последними моделями этой прекрасной, год назад введенной технологии. Вы видели когда-нибудь, как экскаватор превращается в подъемный кран, или мопед, способный поместиться в рюкзаке? Отдел трансформеров работал над единственной задачей, изменяя форму транспорта без искажения его технических характеристик. Слышал я, руководит ими потомок самого Калашникова. Может, враки, но та простота конструкции, с которой была сделана динамика системы, поражала небывалой эффективностью и красотой. Я бы не удивился, даже если б оказалось вдруг, что сам Калашников воскрес и чертит новые модели для отдела. 
Через несколько кварталов мы опять попали на открытое пространство. За миниатюрной, чисто символической оградкой, резко контрастирующей с титаническими предпочтениями местных жителей, располагался полигон. Посреди площади стояла установка, из которой, замерев, торчали металлические руки, зажимая автомат причудливой конструкции.
В конце концов, проехав еще несколько подобных «выставочных центров», пропитавших нас ужасной гордостью за свой народ, машины оказались возле бункера. Он, как ни странно, внешне был чистейшей копией подводного сооружения 3014. Подводной части только не было, ведь, Политех располагался вдалеке от океана, посреди изорванного бурей леса, ставшего теперь частью саванны.
В бункере нас разместили по казармам. Все переоделись и распределили меж собой кровати. Командир отдал приказ не выходить из отведенных роте помещений, но на выходе остановился, поманив меня.
- Идем. – Сказал он коротко.
Знакомые узоры разноцветных коридоров, вдоль которых шли мы с командиром, с теплотой в душе напомнили о доме, да и бункер в целом был не просто конструктивной копией постройки в Безымянном – чувствовался дух родной науки, я как наяву увидел Серого, его манер. Дом – отражение хозяина. Но были и отличия. Запущенность сооружения лежала тонким слоем пыли на полу, здесь было как-то тихо. Бункер Политеха спрятался под городом, как отслуживший свой срок зимний дом. Хозяина оставили в усталом одиночестве, и тот теперь, забытый, начинал сходить с ума.
Увидев, наконец, создателя всей этой ауры, я даже и не удивился, столь детально совпадали образ дома и его творца. Недельная щетина покрывала впавшее в задумчивость лицо. Всклокоченные волосы скрывали свежий шрам на лбу, халат, измазанный в какой-то синей гадости, порвался в трех местах.
- Привет. – Я подошел к нему. Статист остался ждать в проходе. – Серый, эй. – Я помахал рукой. Ученый с туповатым выражением лица смотрел в стоящий на столе электромикроскоп. Экран отображал большую цифру 47. – Можайский, слышишь? Гости у тебя. Ты нужен обществу, пойдем, у Джанка есть вопросы. Да и я соскучился, ты почему молчишь? – Я положил ладони на его широкие опущенные плечи.
- Подождите. Я просил не отвлекать. – Ответил Серый механическим, с едва заметной раздражительностью, голосом.
- Дурак ты что ли? – Я бескомпромиссно развернул ученого к себе. Он тупо глянул на меня и, наконец, стал потихонечку трезветь.
- А… о… да… - Это все, что он смог выдавить. Поняв, что выразился непонятно, парень улыбнулся и обнял меня, похлопав по спине. Происходил процесс в молчании и выглядел довольно странно.
- Нам пора идти. Поговорим по ходу. – Потянул я Серого за руку.
- Да. Я только плащ возьму.
- Какой плащ?... Эй! Проснись. Мы в кабинет соседний. Нет, конечно, я буду не против, если ты побреешься и снимешь свой заляпанный халат, но, к сожалению, сейчас на это не хватает времени.
- В плаще документация по вертолетам. – Серый высвободился и зашагал к шкафу. Порывшись там, он появился с маленьким планшетником в руке. – И да, я очень рад тебя увидеть снова. Вань. – Ученый почесал щетину. – Ох ты! – Удивился он, как будто только что заметив изменение. – Ну, ладно, в зеркало смотреть пока не буду. Пусть пугаются другие. – Взяв с одной из полок пачку хлебцев, он засунул их в карман. – Похоже, все. Идем.
И снова коридоры, лифты, шлюзы, ответвления, перестыковка уровней, дорожки эскалаторов и сбойки. Серый знал здесь каждый угол, все кратчайшие пути, в конце концов мне начало казаться, что сейчас он заберется по стене и поведет нас через трубы вентиляции куда-то к сердцу бункера.
Через минут пять мы достигли донельзя знакомой двери. В Безымянном этот кабинет принадлежал бы шефу нашего НИИ – Решаеву Илье Ивановичу. Там прошел совет, который положил начало противостоянию.
Сегодня в кабинете не было ни одного из тех людей, кого я видел в прошлый раз. За председательским столом сидел, переговариваясь с командиром ВВС Евразии (об этом, только на бумаге существующем, подразделении рассказывал когда-то Вереск) Говард Джанк. Здесь были и другие представители подразделений, но не все. Морской пехоты, флота и подводников я не заметил.
- Здравствуйте, Сергей. – Приветствовал Джанк Серого. Нам со Статистом он кивнул. – Ну, как, готовы вертолеты? – Сразу перешел к проблеме гробовщик, когда все сели по своим местам.
- Фурычат. – Улыбнулся парень. – Есть, чем вас обрадовать. Сто вертолетов из двухсот уже оснащены барическими, турбулентными щитами и системой зануления. Короче говоря, технически МИ-29 будут подготовлены через неделю. Посложней с оружием. Вначале я хотел установить на вертолет ракеты с пулеметами седьмого поколения, однако, те пока что не прошли (как уверяет наш специалист по пушкам) стендовые испытания. Сейчас ремонтные бригады устанавливают старое оружие, которое использовалось еще на МИ-28. Думаю, что за семь дней, опять же, справятся.
- У нас нет времени. – Дослушав, произнес Джанк. – Армия отправится на Кенен завтра.
- Понимаю. – Серый, как ни странно, возражать не стал. – Я слышал передачи из горячей точки.
- Значит, вы нам предоставите две сотни вертолетов?
- Да. Но сто из них будут довольно уязвимы и по большей части безоружны. Так что, сверху основных двух сотен я пошлю еще с десяток вертолетов техобслуживания.
- Разумно. – Джанк кивнул. – Но в следующий раз прошу сообщать заранее об изменениях.
- Так ситуация сложилась. – Серый лишь качнул плечами. Несколько секунд царила тишина.
- А вы, Статист. Чего молчите? – Глянул Джанк на командира. Взгляд его стал неприятно-издевательским. Я понял, что командующий чем-то сильно недоволен. – Есть какие-нибудь предложения?
- Никак нет. – Хмуро произнес мужчина.
- Слышал, что у вас отец там, в Кенене. Неужто вам не хочется ему помочь?
- Мой долг – служить своей стране, и в том числе – ее отдельным гражданам. – Взгляд командира загорелся как тогда, при штурме Петербурга. Перемена в выражении его лица была такой мгновенной, что невольно я нащупал пистолет на поясе. Мне показалось, что Статист сейчас набросится на Джанка. Странно, раньше я считал их отношения чуть ли не дружескими.
- Долго долг до вас доходит, командир. – Он даже не повысил тона. Говард сделал новую затяжку, выдохнув дым через нос.
- У вас претензии к моей работе? Джанк, довольно меня мучить. Я не мальчик, можете на них свои приемчики использовать, а мне хотелось бы понять, банально, в чем ошибся командир саперно-инженерной роты. Что я совершил неверно?
- Не ошибки, нет, Артем. Свою работу ты всегда отлично выполняешь. Мне не нравится твоя халатность к тем вещам, которые ты мог бы сделать, но не сделал только потому, что это не твоя обязанность. Заполучив могущество, ты скрыл его. Таился и в итоге ничего не сделал. Да, я говорю о шуме – специфическом, конечно –  далеко не каждый может уловить его. А тот, кто может, на вес золота, ведь, он способен обнаружить стан инфледов, ожидающий в засаде группу. Но собрав вокруг себя таких людей, ты только и сумел, что сделать пару выкладок. На том проект и заморозился. Подробности обговорим потом, сейчас другая тема обсуждения, но я надеюсь, что в дальнейшем ты намного эффективнее используешь ту власть, которую обрел.
- Не стоило об этом здесь. – Статист смотрел холодным прищуром перед собой, игнорируя любопытные взгляды окружающих, которые желали разузнать побольше о таинственном оружии людей, которое заполучил он.
- Ничего. Тебе и без того придется отрядить на фронтовые вертолеты по бойцу из своего секретного отряда, или как там… ордена?
- Дурацкое название. – Вздохнул Статист.
- Короче говоря, ты понял. Список членов принесешь потом… и кто где полетит. Дай им канал спецсвязи, чтоб со мной соединялся. – Говард чуть подумал, а затем, кивнув какой-то своей мысли, произнес, на этот раз по отношению уже ко всем присутствующим. – Хорошо. Теперь о главном. Намечаемый маршрут крайнего рейда следующий. На вертолетах наш десант летит до Кенена. Там мы высаживаемся, освобождая город от блокады. После этого идем на перешеек. Охраняют его корабли пиратов и подразделения СС, но в одиночку с ними биться не придется. Армии поможет флот, сейчас Пираньи в паре дней пути до пункта назначения.
Однако, после взятия под свой контроль оборонительных сооружений перешейка флот не сможет двигаться за нами. Армия направится на север, где, соединившись с тамошними партизанами, устроит огненную баню бандформированиям Дюкло Эмиля. Цель – взять лабу, выяснив, как управляет Враг инфледами, а так же постараться оборвать этот контроль.
Детали я сообщу всем командирам по отдельности. Вопросы?
- Судя по тому, что вы сейчас сказали, трудностей прорыв особо не доставит. Но СС располагает мощной армией. – Поднялся командир артиллеристов.
- Большинство ССовцев сейчас готовится к оборонительной войне. Пропогандисты запустили дезу, что Сопротивление направится на юг. На самом деле, мы пойдем на север. Быстро справившись с биологами, армия вернется к рубежам СС. На тот момент как раз будут готовы новобранцы Петербурга и других районов. Окружив Врага, мы разобьем его за месяц.
- К сожалению, так не получится. – Можайский оторвался от планшетника, в котором он копался уже пять минут, не обращая ни малейшего внимания на то, что происходит в кабинете. То есть, это мне казалось, что не обращал. – Указанные сроки слишком продолжительны. Осталось две недели до второго шага наводнения. Когда оно начнется, никакие боевые действия, помимо самых мелких операций, невозможно будет провернуть ни нам, ни вражеским войскам. Три месяца стихия будет бесноваться по Евразии. А после бури суши будет слишком мало, чтобы одержать всерьез победу над СС.
- Как быстро пролетело время. – Улыбнулся Джанк. – Однажды эта бойня захлебнется. Хорошо, если в воде, а не крови. И все же, нам нельзя сейчас сдаваться. Север нужно взять. Таков план на ближайшую неделю.
- А потом? – Спросил опять начальник артиллерии.
- Ну, почему всегда найдется тот, кто обязательно задаст этот вопрос? – Джанк сунул в пепельницу недокуренную половинку от сигары и поднялся. – Поживем – увидим. – Буркнул он. – Совет окончен.

***

Вопреки приказу, я не стал идти в казарму, а заночевал у Серого. Пытался перед сном найти Алису, но не получилось. Мы вдвоем уселись за любимый стол ученого и пили чай, как раньше. Правда, не хватало старого тепла. Война выматывала души. Разговор никак не получался. Каждой теме суждено было скатиться к обсуждению войны, а от таких бесед меня уже, признаться, воротило.
После чая мы уснули, а наутро я поднялся раньше срока и, собравшись, возвратился к своей роте. Самоволка обошлась без происшествий. Командир пропал куда-то, он не приходил в казармы после совещания. Пришлось мне самому будить капралов.
Тихо тронув Тальво за плечо, я сделал шаг назад. Перевернувшись на спину, второй капрал открыл глаза и поглядел перед собой.
- Сегодня будет мертвая погода. – Тихо произнес он. Парень встал и начал собирать костюм. Он не спешил идти будить ребят. Тогда я подошел к кровати Лешего, но тот уже проснулся.
- Подожди, боец. – Сказал он. – Дай им выспаться перед сражением.
Усевшись на один из стульев, я стал ждать. Минуты бились в металлической коробке помещения казарм как яйца птицы Рока, из которых вылезали бешеные дети.
Люди стали просыпаться, и никто не спрашивал меня, в чем дело. Сборы проходили в тихой обстановке.
А потом вернулся, наконец, Статист, который вопреки обычаям не стал нас строить. Подходя к бойцам, он спрашивал о самочувствии, но даже Русик улыбнулся и ответил, что готов к работе. Может быть, все это было слишком неорганизованно и странно, но сейчас подразделение куда как больше мне напоминало дружную семью, чем боевых товарищей.
Собравшись окончательно, мы вышли на поверхность и направились к аэродрому. Там уже стояли черные как смоль вертушки. Подойдя поближе, я узнал знакомый силуэт. Быть может, я желал увидеть то, чего на самом деле нет, но этот вертолет безумно был похож на наши субмарины.
- Как тебе Пиранья Дзета? – Подойдя, спросил Можайский. Он зевнул, поправив так и не сменившийся заляпанный халат.
- Неплохо. Что, и плавать может? – Подойдя к машине, я потрогал корпус. Он был чуть шершавым и, похоже, пористым.
- Нет. Только если вместо катера. И то, на веслах. – Он изобразил руками греблю. Вместе мы тихонько рассмеялись.
- Серый. – Глянул я на парня. – Ты ведь с нами собираешься лететь?
- Ну, должен кто-то ведь возглавить группу техобслуживания.
- Понятно. – Мы немного помолчали. Что я мог ему сказать? «Ты же светило всей науки, как ты можешь рисковать собой!» - он даже не поймет. Риск? Этот парень, в тот момент, когда мы в ужасе попрятались по бункерам, скользил на лодке через океан и вел свои исследования. Я не имею права говорить, как должен поступать он. И поэтому я промолчал до самого приказа:
- По машинам! – Указал Статист на отведенные под нашу роту вертолеты.
- Ладно. – Все, что смог произнести я, обернувшись в крайний раз на Серого.
- Группа Лага, группа Тальво – на четыреста четвертый борт. – Подвел нас командир к одной машине. В голову пришла внезапная догадка. Борт 404. Неужели? Или совпадение…
 Я встретился глазами с Тальво и кивнул ему на вход. Капрал помедлил, но в итоге приказал:
- Вперед, ребята. – Группа из пяти, как у меня, бойцов полезла внутрь.
- Сам-то что стоишь? – Спросил я. Парень обернулся на другие вертолеты.
- Ничего. – Вздохнув, как перед шагом в бездну, он в одно движение забрался на подножку и скользнул в кабину.
Я последним оказался в помещении.
- Друзья, добро пожаловать на борт. – Раздался донельзя знакомый голос Пересмешникова. Я даже не пробовал понять, откуда он здесь взялся, почему Мигель, сидящий в верхнем кресле вертолета, управляет транспортом. Я просто радостно приветствовал своих знакомых.
- Знал, что ты придешь. Это судьба. – Пожал пилот мне руку. – Жаль, сейчас нет времени на разговоры. Я хотел спросить тебя о многом.
- После Кенена поговорим. – Пообещал я, отойдя и сев в одно из кресел.
– Начинаем взлетную программу. – Весело продолжил Пересмешников, когда все сели по своим местам. – Сегодняшний заказ – горячий экстремальный тур, в котором каждая секунда станет шедевральной. Рейс 404 выполнит любые пожелания. На первые места предоставляем скидки. – Голос Пети стих, и капитан по своему обычаю поднялся с кресла, выйдя поприветствовать десантников.
- Удачи всем нам. – Произнес он. Взгляд Мигеля встретился со взглядом Тальво. Вздрогнули при этом оба. Наконец, я смог нормально оценить, насколько же похожи эти двое. Внешность и осанка, жесты. Контр адмирал и лейтенант ГБ, что может между ними быть такого? Но стоял Мигель, сидел второй капрал, и это был один и тот же человек, смотрящий в зеркало – в свое отчетливое отражение. И этот человек сейчас пронзал таким холодным взглядом сам себя, что я не смог, увидев, деликатно отвернуться. 
А потом Мигель вернулся в кресло и стал поднимать машину. Обстановка разрядилась. Петя снова подал голос:
- Кстати говоря. Сейчас вам будет маленький сюрприз. Один пилот просил поставить его песню. Этот человек – отличный композитор и певец. Встречайте, Вереск. Песня называется «Прожектор». – Стихнув, рация изобразила легкое шипение. Затем послышался знакомый перебор скользящих по душе тончайших струн.

Местами забывается привычная тропа,
Но к зареву багровому движенье,
Оно сияет с края мира, и издалека
смеются отголоски искажений.
Прыжками через ямы вдаль бежит за взводом взвод,
Я слышу зов знакомый все сильнее,
Частицы моей сути – короли высоких нот,
Они стареют – я влезаю в черный вертолет,
На бреющем полете к душам рею.

МИ-29, прекратив подъем, чуть накренился на нос. В маленький иллюминатор было видно, как машины разбиваются по звеньям, начиная продвижение вперед. Мы ускорялись так, как я не мог даже себе представить. Триста километров в час – не меньше – шел наш вертолет. Шум лопастей давно был должен перекрыть звучание гитары Вереска, но песня продолжала разливаться по сознанию, и я не мог понять, как это может быть.
Когда утихли переборы, я закрыл глаза. Спать не хотелось, но спокойней было так – сидеть и ни о чем не думать. В голове звучал припев.

Прожектором в глаза –
Закрой глаза.
Беги вслепую за
ослепшим Я.
И в миг, когда придешь,
Приди в себя.
Тогда поймешь одно –
Нельзя назад.
На плечи ляжет груз –
Ложись, ползи.
Прожектор не упустит
спуск в низину.
Дорога не проста,
И дорог путь.
За все берется мзда,
Но все – не суть.

В молчании прошел весь день, а ночью я смог, наконец, уснуть. Ну, где же ты, Мейо? Мне нужен твой совет. Но свет видения маячил где-то далеко. Я чувствовал, что кто-то тянется ко мне сквозь марлю сна, но слишком слабо, у инфледа не хватало сил. Мы были далеко от берега. Лишь в миг, когда сон переходит в явь, я смог расслышать долетевшие слова, и даже не слова, а выуженный из моей же памяти сюжет. Быть может, Мейо даже был тут ни при чем. Я вспомнил ту историю, что рассказал в разведке Бурундук. Какая-то ассоциация застыла в голове, но я так и не смог ее оформить. Только и осталось, что деревня, леопарды и какая-то опасность. А к чему все это, черт поймет.
Открыв глаза, я понял, что машины все еще летят. Мы приближались к Кенену. Внизу была трава – степь все еще не погрузилась в океан, но возле горизонта я заметил синюю полоску. Море посреди материка заполнило собой огромное пространство, разделив Евразию на две примерно равных части. Приближаясь под углом к его черте, машины двигались на северо-восток.
Послышались далекие разрывы. Все сейчас же стали изучать внимательными взглядами, что происходит впереди. Но выстрелы не повторялись. Этот был единственным, и как ни вслушивались люди, все, что мы смогли расслышать – шум винта и вой пронзаемого металлической обшивкой ветра.
- Боже… - Прозвучал вдруг голос Пересмешникова из колонок. Он, наверное, случайно надавил на кнопку внешней связи.
- Что там? – Прозвучало сразу несколько вопросов. Вертолет взял курс правее, и перед глазами всех присутствующих распростерся вид пылающего города. От Кенена остались только стены. По нему как будто прокатилась пара титанических катков. Обугленный, торчащий острыми обрубками, он был подобен трупу.
Группа вертолетов стала окружать останки Кенена. Вначале взяв широкий радиус, они спиралью приближались к бастионам. Подлетев поближе, я увидел море желтой жижи. То, что остается от инфледов после смерти. Тело растекается, не оставляя даже скелета, если он вообще есть у подобных тварей. Обнаружились и признаки людей. Разрушенные танки, части тел, забытые приборы, сломанные автоматы. Я, не в силах больше выносить эту картину, отвернулся.
Мы достигли города. Что дальше? Джанк не отдавал приказа к высадке, и вертолеты, словно стая пчел, парили в воздухе над зрелищем побоища. Мы ждали боя, а заполучили горе. Сколько же всего было потеряно с уничтожением обители искусства, сколько храбрых воинов потеряно из-за того, что вертолеты опоздали. Что нам делать дальше? Сесть, почтив погибших памятью или, не останавливаясь, ринуться на перешеек с яростью, которую еще не ведал этот мир? Крушить, уничтожать…
Минут пятнадцать я сидел в полнейшем ступоре, забыв об окружающей вселенной. Мысли о чудовищной расправе и возможной мести угнетали и одновременно наполняли яростью. Но эта ярость до поры до времени сидела там, внутри, еще не время было для нее.
Вдруг что-то изменилось в обстановке. Выйдя из задумчивости, я увидел, как Мигель в пилотском кресле повернулся влево и стал изучать прибрежные районы.
- Вижу! – Крикнул Пересмешников. Похоже, он совсем забыл о включенном случайно микрофоне. – Прямо из воды бьют. Гады. Нашу технологию украли. – Я сидел на правой стороне, отсюда трудно было разглядеть, что происходит там, куда смотрел Мигель. Но вскоре объяснений не потребовалось. Грохнуло, и вертолет, летевший впереди, отбросило, перевернуло в воздухе, вращая лопастями, он зигзагами пошел к земле, а дымный клуб тянулся следом. – Всплыл! – Воскликнул снова пересмешников.
- Я вижу. – Повернув штурвал, Мигель направил вертолет в сторону берега.
- Да это же тот самый! Кашалот. Серебряная субмарина. – Пшикнула ракета, и через секунду то, что ненароком показалось над водой, взорвалось сотней искр. – Кровь за кровь, поганец! – Радостно воскликнул оператор. – Вон еще один. Мигель, давай возьмем кого-нибудь в подмогу. Вереск, например, болтается без дела.
- Борт четыреста шестой, это Мигель, прием. – Пилот поднял машину чуть повыше.
- Слышу, контр-адмирал. Чего хотел?
- Иди за мной, ведомым. Видишь лодку? Я ее девяткой подсветил.
- Окей… - Машина вереска вильнула и крутыми виражами заскользила к нам.
- Держись! – Скомандовал пилот, пуская вертолет на резкое сближение. Еще одна ракета вырвалась из сопла, заскользив к серебряному кашалоту. Мимо! Заработал пулемет, чертя дорожку на поверхности воды. Забарабанив по обшивке, бронебойные патроны вгрызлись в борт и повредили рубку. Лодка не тонула, но, похоже, управление она на время потеряла.
Впрочем, Вереск тотчас запустил еще одну ракету, и от субмарины полетели мелкие осколки.
Хорошо, что перегрузочные кресла оборудованы всем необходимым. Вертолет все время так шатало, что десант давно бы выбросило из кабины, не будь мы обтянуты ремнями.
Вертолет пошел на разворот, и я увидел, как десятками из недр океана появляются подлодки.
- Нам не жирно будет? – Усмехнулся Петя.
- Ничего. Приправим перчиком, и будем заниматься долгими физическими тренировками. – Откликнулся Мигель. – Сближение по кривой погони с положительным углом упреждения начать! – И вертолет бесстрашно ринулся на нового врага, который, не заметив нас, желая, видимо, награды от начальства, слишком близко подобрался к берегу, плывя вдоль самой кромки. Субмарину разорвала очередь из крупного калибра.
Неожиданный толчок заставил меня вжаться телом в кресло. Угодившая в наш вертолет ракета пролетела по касательной, разбив переднее стекло. Мигель, закрыв лицо руками, принял на себя град из осколков. Даже я почувствовал, как ураган ворвался внутрь салона.
Но надолго оставлять машину без пилота он не стал. Штурвал был возвращен под бдительный контроль, машина снова заняла горизонтальную позицию.
- Живой? – Раздался голос Вереска в приемнике.
- Живой. Но вертолет – не очень. Несколько минут он небоеспособен.
- Ну, так ремонтируйте, а я прикрою вас пока.
- Отставить! – Приказал Мигель.
- Я должен защищать начальство, вы же знаете. Товарищ контр-адмирал, вы всем нужны. А я… солдат. Давайте. – Связь оборвалась.
Пилот, ругаясь, снял с себя страховку. Встав, он стал вытаскивать особо крупные осколки из погнувшейся от взрыва рамы. Новая ракета пролетела совсем рядом, но Мигель цинично продолжал работу, ни на что не обращая ни малейшего внимания. 
Круживший возле нас МИ-29 Вереска пустил очередную огненную смерть в нацелившуюся на нас подлодку. К счастью, кашалоты не предназначались для атаки воздуха. Зенитки и турели требовали остановки лодки, а иначе субмарины не могли прицелиться.
- Нет! – Кончив очищать стекло, Мигель увидел, как машина Вереска пошла на бреющем полете в сторону двух субмарин, нацеливших свои орудия на вертолет. Не прицепив ремни, пилот уселся в кресло и направился вслед за рисковым парнем.
Только, оказалось поздно. Две ракеты сразу устремились в нашу строну. Вернее, в сторону машины Вереска. Одну он обогнул, но следующая ракета угодила прямо под вращающийся винт. Тот отлетел, и как по волшебству детали вертолета стали вдруг отваливаться от машины. Так работает катапультирующий механизм. Чтоб экипаж не пострадал при высадке, подвижные и острые предметы отделяются от борта. Я увидел, как, наверно, по приказу Вереска, наружу в океан попрыгали десантники. Семь метров до воды – нормально, ничего не отобьют. Однако, сам пилот не появлялся. Вертолет стал падать по наклонной в сторону противника.
- Катапультируйся! – Мигель ударил по панели кулаком.
- Любил я в детстве фильмы про войну. – Послышался ответ из рации. – Как часто люди гибли точно так же, своим телом останавливая вражеские силы. Я всегда хотел узнать – как это. Но боялся. А теперь есть шанс попробовать. Прощайте, братцы. Я погиб счастливым. – Шум помех не перекрыл грохочущего взрыва. Все молчали. Лишь Мигель, сжав кулаки, не замечал, что держит острое стекло, которое уже прорезало перчатку, и густая кровь теперь струилась по водонепроницаемой ткани. 
- Ненавижу! – Он направил вертолет на новую подлодку и, включив второе управление огнем, нажал две кнопки сразу. Белые фонтаны прыснули во все стороны от умирающего кашалота. Шаровидная конструкция взлетела на десяток метров верх и рухнула на берег, словно голова убитой твари. Но пилот не успокоился. Он заскользил вдоль водной глади, подбивая новые и новые подлодки. Что-то тихо бормоча, Мигель периодически приказывал всему подразделению давить проклятых гадов, несмотря на то, что все и так сражались как могли.
Дойдя до пятой пораженной субмарины, парень вдруг остановился. Он направил пулемет на борт и без того тонувшей лодки и с ругательствами стал крест-накрест изрешечивать серебряную груду мертвого металла.
- Стой. Остановись! – Поднялся Тальво, первым осознавший, что пилота нужно успокоить. Он приблизился, шатаясь, к обезумевшему от желания убийства человеку, обхватив его за пояс. – Прекрати, Мигель. Оставь все это и командуй.
- Отвали. – Пилот ткнул локтем обхватившего его гробовщика, но тот не отпускал.
- Не отвалю. Ты что творишь? Угробить себя хочешь?
- Ты боишься за меня? Не лги. Тебя волнует только собственная шкура. – После этой фразы я уже не сомневался, что Мигель и Тальво минимум – знакомы, а скорей всего – давно знакомы.
- Я боюсь? Да, я боюсь, Мигель. Боюсь, что так и не наступит тот момент, когда ты мне поверишь. Мы умрем из-за очередного приступа безумия. А если я и выживу, то… буду сожалеть об этом. Потому, что лучше моя собственная смерть, чем потерять тебя вот так.
- А Вереск? На него тебе плевать?
- Конечно, нет. Он стал героем. Тем, о ком когда-то пел и сам. Но вряд ли он хотел, чтоб ты погиб вот так, по глупости, спасенный всего пять минут назад.
- Брат… - Произнес Мигель, сжав зубы. – Все-таки, я называю тебя так, по-прежнему, хотя ты и ушел тогда из дома, обещав не возвращаться. Ты решил заговорить со мной в критический момент, тогда, когда я на пределе. Раньше духу не хватало? Отвечай!
- Да. Не хватало. Потому, что я, уйдя из дома, был неправ. – Ответил Тальво. – Трудно согласиться с этим. И еще трудней признаться вслух. Но и сейчас – не поздно. Я еще могу исправить… что-то. – При его словах Мигель убрал кисть от панели пулемета.
- Знаешь, - произнес он, - я не ожидал. Спасибо. – Он вздохнул и помолчал немного. Тальво отпустил пилота, отойдя обратно к креслу. Сев, второй капрал демонстративно отвернулся от бойцов, которым довелось всю эту сцену наблюдать.
Мигель, стабилизировав все механизмы вертолета, обернулся к нам.
 – Надеюсь, что никто из вас об этом…
- Нет, нет. – Отозвались мы, качая головами. Парень одобрительно кивнул, он был доволен. Обстановка разрядилась.
Вертолет вернулся к бою, ведь, еще десятки лодок противостояли нам. Потери были с той и этой стороны, но враг терял намного чаще свои субмарины. Отступать, похоже, Джанк не собирался. Вертолеты реяли над океаном, сбрасывая свой боезапас. Похоже, нам придется вскоре пополнять его.
Не знаю, чем закончилось б сражение, участвуй в нем одни лишь вертолеты с нашей стороны… Скорей всего, серебряные кашалоты, потеряв до половины личного состава, отступили бы. Но тут нам на подмогу как нельзя ко времени примчался флот. Вот кто действительно перекрывал все нормативы по большим дистанциям. Я уже видел, как работают Пираньи Эпсилон, и все-таки, было захватывающе смотреть, как кашалоты тонут, чтобы больше никогда не появиться.  Их влекли туда магнитные ловушки наших лодок. За каких-то пять минут Пираньи уничтожили все субмарины.
Значит, кашалоты тоже подчиняются Врагу. Не самое хорошее известие. И все-таки, сегодня мы их победили.
 Силы не угасли после тяжкой битвы. Кенен запылал в сердцах людей, я чувствовал, как поднимается народная волна, готовясь выплеснуться за границы нашей территории, на стан Врага. Вся эта ситуация… она по-настоящему включила механизм войны. В последний раз остановившись, чтобы вскоре ринуться в атаку, мы расположились возле Кенена, и Враг не смел приблизиться к стоянке сил Сопротивления.

;
Глава 8. Перешеек.

Лагерь сделали в низине, на большой площадке, где смогла вместиться половина вертолетов. Прочие машины раскидали по отдельности в прибрежных скалах. Выглядело это все довольно броско, но десантники старательно укрыли все следы присутствия от посторонних глаз и провели сеть из растяжек и иных ловушек вдоль периметра. Деревья и уступы были облюбованы внимательными часовыми, а разведчики-пилоты ежечасно облетали местность кругом, вылезая за ее границы на пять-десять километров.
Джанк с командной группой разместился в правой части лагеря. Мы тоже оказались там, так что, когда Статиста вызвали, зачем-то попросив придти и вашего покорного слугу впридачу, путь до Говарда составил меньше двух минут.
Собрание вначале шло довольно вяло – Джанк куда-то подевался, и пришлось работать без него, но стоило командующему вернуться, как сейчас же полетели головы. Ошибки командиров засияли словно окуляр прицела снайперской винтовки в солнечных лучах, а глупые идеи обрели суровую оценку адекватности. Уверенность, что бой Враг проиграл, Джанк разложил на составляющие части и сломал их, словно шелуху от семечек.
Как оказалось, Говард вообще не принимал участия в сражении и очень огорчался тому факту, что его отсутствие буквально извратило всю картину. Вертолет гробовщика подбили первым. Джанку чудом удалось спастись, но он остался без спецсвязи и не мог даже командовать.
Как главного виновника всех бед мужчина выставил  Статиста.
-  …Вы скажите лучше вот что. – Снова это «Вы». Оно особенно подчеркивало жесткость Джанка к собственному заместителю. –  Десант сидел в кабинах до конца сражения. Что он там делал? Неужели у всех членов экипажа разом приключился приступ геморроя?
- Никак нет. – Ответил, не сгибаясь под напором воли, командир.
- Тогда в чем дело?
- Если бы мы сели под огнем противника, шансы на взлет упали бы к нулю.
- И к черту! Для чего нам вертолеты, если внутри них томится тысяча стволов, среди которых есть полсотни управляемых гранатометов, сотня с лишним пулеметов… Заберись хотя бы небольшая рота в скальные расщелины, от субмарин бы не осталось и следа.
- Расчеты показали, что шансы серебряного кашалота повредить летательному аппарату незначительны.
- Расчеты ошибаются, порой. Или те десять вертолетов и сто три бойца, которые не смогут больше следовать за нами, входят в вашу схему? Может быть, вы и гробы заранее для всех двухсотых заказали?
-  В чрезвычайной ситуации я выбрал путь с минимизированными потерями. Существовал большой шанс, что противник именно к посадке вертолетов и стремился. Приземлившись, армия могла быть атакована инфледами, скрывающимися в воде. И даже в данную минуту сохраняется угроза нападения – я в ходе боя получил от слышащих три сообщения о шуме. Враг мог спрятать тварей в качестве засады, а затем, как при атаке каравана пару дней назад, вдруг потерять контроль над существами. – Аргументы командира были убедительны, однако, я не смог прочесть доверия в ответном взгляде Джанка. Гробовщик внимательно дослушал монолог и произнес единственную фразу:
- Ты не пробуешь понять, где совершил ошибку, ты пытаешься найти, что сделал правильно, но это ли та цель, которую преследовал всегда Артем, борец за честность без уклонов и ненужных слов?
- Артема больше нет. Его семья сегодня потеряла предпоследнего – отца, остался только мальчик. В Кенене я навсегда утратил ту частичку, что доселе сохраняла веру в будущее. У Статиста не хватило духу, я прошу прощения. – Мужчина сделал шаг назад, намереваясь удалиться.
- Я с тобой еще не кончил. – Произнес Джанк. – Думаешь, легко отделался? Не выйдет. Стой и слушай.
Я не собираюсь уговаривать и утешать тебя. И отстраняю от командования подразделением. Но ты по-прежнему боец ГБ и будешь вместе с остальными защищать отечество. Об ордене своем и вообще, любой начальской должности, забудь пока что. Я уж потружусь кого-нибудь назначить заместителем.
- Надеюсь, что он будет лучше выполнять свои обязанности. – Улыбнулся уже бывший командир.
- Свободен. – Джанк ткнул пальцем в сторону ближайшего костра. Статист, утратив строевую монолитность, опустил устало плечи, даже каплю сгорбился и с видом акробата после тренировки зашагал прочь. Говард поглядел с ухмылкой в его сторону, а после развернулся к нам. – Теперь еще одно явление. Мигель Оттоу. – Джанк глянул на контр-адмирала, преданно смотрящего в глаза командующему. – Ответьте честно, что за чушь по связи вы несли во время боя? Рад, что это завело бойцов, но как-то нужно посерьезнее. Не мальчик ведь уже.
- Боюсь, у вас неверный информатор. – Удивленно вскинулся боец. – Я только отдавал приказы, ничего сверх этого, проверьте радиоэфир. – Джанк вскинул голову.
- Вы сговорились? Что за армия… Я всех сейчас на переаттестацию отправлю. Шесть докладчиков, рапортовавших несколько минут назад, с отчетливостью слышали, как вы их призывали к действиям, фактически самоубийственным, при этом фаршируя лексикон таким набором мата, что рассказчики даже краснели, когда я просил дословно пересказывать эфир. И вы мне говорите, что я ошибаюсь?
- Разумеется. Хотя, намного больше я хотел бы знать, кто эти шестеро… но ладно. Не кричал я ничего. Я мата-то не слышал никогда. – Пилот задумался. – А знаете, есть информация, что где-то в океане расположены такие острова… зеленые. Их горы окружают от штормов, а лес дает жилье и пищу. Говорят, что те, кто смог случайно обнаружить их, становятся частичкой тамошнего мира. Дух и тело отделяются, живя отныне по-отдельности. О теле мало что известно, но присутствие невидимых существ, летающих по миру в вечном сне, было замечено уже не раз. И иногда они способны слушать радиоэфир и подражать словам. Я называю это эхом радиоэфира. – Он договорил без всякого смущения, хотя все, окружавшие Мигеля, с первых слов глядели на него в недоумении. Джанк помолчал. Потом он щелкнул пальцами и попытался что-нибудь сказать, однако, тут гробовщика ждал казус.
- Вы свободны. – Выдавил он из себя, наверняка пообещав себе не обращаться более с вопросами к этому флотскому.
Когда Мигель ушел, насвистывая что-то, Джанк вздохнул и оглядел всех, кто остался.
- Ладно. На сегодня все. Жду вас через - он сверился с часами, - впрочем, можете идти готовиться сейчас, и встретимся уже перед отлетом… Не хочу задерживаться в Кенене, не лучшим образом такая атмосфера действует на армию. – Решил он объяснить причину скорого отъезда. – Разойдись. – Затем Джанк подошел ко мне. – Останься на минутку. Разговор есть. – Мы направились к его палатке. – Как «Война и Мир»? – Спросил мужчина.
- Честно говоря, не знаю, что ответить. – Я провел задумчиво рукой по подбородку. – Односложного ответа точно не получится. А пересказывать сюжет – пустая трата времени.  И да… спасибо за рекомендацию.
- Мало одного «спасибо». – Приподнял он вход в палатку. – Я жду результата. Но с тех пор, как книга оказалась у тебя, не изменилось ничего. Ты прохлаждаешься в тени командования. Непозволительная трата сил. Мне проще взять слепого исполнителя приказов, чем смотреть, как ты пытаешься казаться лидером, пристроившись за кем-нибудь из старших. В общем так. Командовать подразделением, конечно, я тебе не дам, но слышал, ты неплохо разбираешься в инфледах и том самом шуме. Попытайся удивить меня, заставь этот несчастный орден сделать ну, хоть что-нибудь во благо сил Сопротивления, и мы посмотрим, можешь ли ты быть на самом деле лидером. – Пригнувшись, Джанк вошел под тент. Спустя минуту он вернулся, дав мне «все необходимое».
- Свободен. – Приказал командующий. Развернувшись, я направился назад.
 От Говарда я получил весомый компромат на орден – в смысле, весил он немало. Десять папок (каждая по килограмму) увенчались маленькой, способной поместиться на мизинце, флешкой. Папки – это то, что Джанк самостоятельно узнал о шуме. Флешка – данные Статиста. Странная любовь гробовщика к хранению документаций на бумаге начинала раздражать меня. Забавно было посмотреть на то, как Говард восхищается старинным MP3-шником, но не до смеха стало, когда Джанк сказал мне, что потом даст еще пару вот таких же кип.
Доковыляв до нашей части лагеря, я влез в кабину вертолета и уселся на одно из кресел. Под сидушкой я нашел рюкзак, в нем ждал своего часа упакованный до нового сражения 12-В-12. Выудив лишь шлем, я нацепил его и щелкнул клавишу включения системы. Каждый богомол имеет внутренний компьютер со стеклом забрала вместо монитора. Вставив взятую у Джанка флешку, я засунул ее в маленький картридер.
Вместо мышки я использовал свой взгляд, миниатюрный сканер реагировал на изменение зрачка и формы оболочки глаза. Чтоб нажать на кнопку, надо было сконцентрировать свое внимание на ней, прокручивать страницу еще проще – стоило лишь чуть сощуриться, и лишь с набором текста оказалось не так просто – соблюдать хорошую артикуляцию, произнося в окошко диктофона нужные слова – занятие весьма томительное. Все эти прекрасные устройства, разумеется, предназначались больше для военных целей, но и как обычный мини-комп шлем можно было замечательно использовать.
На флешке находилось три раздела: «шум», «контакты» и «задачи». Я, конечно, начал с третьего. Там было всего три коротких документа. «Основные положения» я уже знал, поэтому, глазами пробежавшись по страницам, перешел к другой документации. «Разведка» оказалась десятистраничным сводом графиков, среди которых был и тот, что бывший командир показывал, когда я присоединился к ордену. Из документа я узнал, что у инфледов тоже есть своеобразная чувствительность к шумам. Обычно человек намного раньше замечает тварь, но были зафиксированы случаи, когда довольно мощный слышащий не смог заметить существо, зарывшееся в гору листьев, поджидая человека. Да и вообще, вблизи живой природы шум ослабевал, а то и вовсе мог угаснуть. Третий документ – «свои» - рассказывал о том, как выявлять людей, способных слышать шум. Его я отложил пока что.
Следующему разделу, под названьем «шум», принадлежало целых двадцать документов, и лишь по одним названиям я понял, что переварить такую информацию мгновенно не получится. «История обнаружения», «попытки контактировать с инфледами», «отчет о выкраденной у биологов динамике исследований», «механические подавители шумов, стабилизаторы чувствительности и «немая стрелка»», «лес, как ретранслятор шума», «как ввести инфледа в ступор» и другие интереснейшие вещи, о которых я узнал впервые, были здесь. Усилием воли я закрыл этот раздел и перешел к последнему. Необходимо было для начала справиться с организацией.
На несколько секунд свет в вертолете потускнел – проход закрыла чья-то тень. Я приподнял забрало шлема. Это был Статист. Мне стало вдруг неловко, захотелось выключить компьютер и отдать хозяину «украденную» флешку.
- Смотришь информацию по ордену? – Спросил он.
- Да… - Потупился смущенно я.
- Зря так переживаешь. Я уверен был, что Джанк назначит именно тебя. – Он положил мне руку на плечо. – Давай, я покажу, что нужно просмотреть. – Он вяло потянулся за своим костюмом.
- Я уже. – Ответил я. Статист, мгновенно позабыв о том, что собирался делать, прислонился к спинке кресла и как будто даже задремал.
- Ты молодец. – Сказал, не открывая глаз, мужчина. – Но будь осторожен. Этот орден – не игрушка.
- Я планирую собрать всех у себя. – Я глянул на него.
- Я в жизни бы на это не решился. – Улыбнулся он. – Но ты… нет, ты – другое дело. Молодой, наивный, смелый. Может, и получится.
- А что такого в том, чтобы собрать их?
- Видишь ли… когда какая-нибудь группа понимает, что имеет превосходство над другими, у нее рождаются амбиции. И много что случиться может.
- Как произошло с Эмилем?
- Что-то наподобие. Не думаю, что он способен слышать шум, но этот человек смог приручить существ иначе. Я предполагаю, как он это сделал, но не суть… в итоге получилось то, что можно наблюдать сейчас. И от Дюкло уже немногое зависит. Враг стал паразитом – это коллектив людей, которые хотят жить за чужой счет, и они осознают, что могут претворить задумку в жизнь.
- Нет… с слышащими так не будет. Мы не зря – Сопротивление. Мы против этих замыслов. – Я сжал кулак и стукнул по колену.
- Если победим, Врага не станет. Что тогда?
- Враг не уйдет навечно, он всегда есть. – Повторил я фразу, сказанную Джанком.
- Да. Но не обманет ли однажды он людей, которые и так уже познали сладость превосходства?
- Обязательно подумаю над этим. – Я немного помолчал. И, наконец, не выдержал, спросив ту вещь, которую хотел произнести еще в начале разговора. – Эм… А вы теперь…
- Меня понизили до лейтенанта. – Он ответил сразу же. – Буду со всеми вами, как и раньше, но уже не в роли командира. Полагаю, Лешему намного больше подойдет столь важный пост. – Статист поднялся. – Ладно… я пойду. Или, прикажете остаться? Вы ведь возглавляете теперь всех слышащих.
- Боюсь, придется задержаться. – Улыбнулся я. – Для одного меня задача управления всем орденом пока что непосильна… Черт, какое все-таки дурацкое название!

***

Раздел «контакты» содержал сорок четыре профиля. Я разослал сообщение о сборе, указав координаты места. Честно говоря, я думал, что людей окажется побольше.
Сборный домик, предназначенный для склада, без проблем вместил в себя почти полсотни человек. Собрание еще не началось, а я уже почувствовал серьезную проблему в будущей работе с группой.
- Доброго всем дня. Я вызвал вас, чтоб обсудить нашу работу в предстоящей операции.
- А где Статист? – Спросил высокий парень с ершиком на голове. – Он собирал нас раньше.
- Он…
- Я здесь. – Ответил до того сидевший за моей спиной мужчина. – И на самом деле я – лишь заместитель. Вот – реальный лидер ордена. – Я обернулся, с благодарностью кивнув ему. На этот раз помог, но сколько еще раз Статист будет спасать меня, пока ребята не привыкнут к новому лицу организации.
- Он? – Парень с недоверием сравнил нас взглядом, но благоразумие взяло верх, и боец решил не продолжать.
- Да, я. И если кто не верит, я вам докажу на деле. Наконец-то, орден получил серьезное задание. Как видите, пришлось даже собрать вас вместе.
- От кого задание? Я ничего не понимаю. – Вставил кто-то с дальнего конца. – Нас только что шокировали тем, что предводитель – это не Статист, а вы. И тут же говорят о еще некоем начальстве. Нет, простите, я такую уйму информации за раз переварить не в силах. – Сумрак помещения тихонько загудел волной переговоров.
- Это – то, о чем я говорил тебе. – Шепнул Статист. – Сейчас они поймут, что занимают непосредственное место в армии. Особенное положение.
- Выходит, Джанк узнал об ордене? – Спросил недавний парень с ершиком.
- Узнал. – Расставив ноги, я обвел невозмутимым взглядом всех присутствующих. – И теперь мы – новое подразделение ГБ. Отряд особых операций. – Сзади прозвучал печальный вздох. Но бывший командир еще не понимал, что я решил играть всерьез.
- Похоже, что теперь мы и особый гонорар будем за это получать.
- Вы? – Я сощурился, пытаясь разглядеть во мраке говорившего. – Об этом я еще подумаю. Пока что я не вижу то, что я назвал бы гордым словом – «Вы». Здесь собрались бойцы из самых разных войск, чтобы создать из вас единое подразделение, понадобится много сил.
- Короче, гонорара не дождемся. – Улыбнулся неожиданно радушно парень из сидящих впереди, и люди рассмеялись, словно тот поведал старый анекдот. – Не злитесь шеф. – Продолжил он. – Рассказывайте лучше, что за план, а мы попробуем его осуществить, и если победим, то это будет общая победа. Если проиграем – все поляжем в битве.
- Эй, Писатель, я тебя узнал! – Воскликнул Тальво. Он сидел с Егором на одном из дальних ящиков. – Опять стращаешь мир своей идеологией? Ты опоздал на сотню лет, из войск давно уже убрали комиссарские чины.
- Нам пригодится комиссар. – Я улыбнулся, протянув подобно дирижеру руки к людям. – Если он будет хорошим воспитателем для молодых бойцов, а посреди сражения не побоится повести вперед всех нерешительных.
- Это – обязанность всех нас. – Ответил парень.
- Вот и замечательно. – Я улыбнулся. – А теперь послушайте внимательно, что я скажу о предстоящей операции…

***

К началу следующих суток армия достигла перешейка, опустившись в километре от опасной зоны, на границе, где заканчивались горы, и ландшафт приобретал чуть ли ни аномально ровную поверхность. Впрочем, это объяснимо. Подступ к важному объекту был искусственно очищен.
Я установил бинокль на штатив, прильнув глазами к окулярам. Где-то там располагались многочисленные дзоты. Но свистел уныло ветер, рассекая выступающие из песка громадины камней, плескалось море, прибивая пепел к желтым берегам, вдали, покрытые туманом, сине-серые уступы гор сводили путь в очередное мрачное ущелье. Ни следа какой-либо заставы.
Повернув бинокль левее, я стал изучать береговую линию. Сеть бухточек извилисто вела внутрь перешейка и могла скрывать немало кораблей. О том, что НИИ Биологии работает с пиратами, я знал давно. Но если здесь скрываются серебряные кашалоты…
Громко булькнуло, и в тишине прибрежной атмосферы я услышал чьи-то крики. Чайки, разлетелись в стороны от грохота, последовавшего через секунду. Черное ядро по низкой траектории вонзилось в берег прямо около нашей стоянки. Я свалил штатив и сам упал на камни. Неужели кто-то нас заметил? Но, судя по звукам, кто-то первым их атаковал.
Спустя минуту я решился снова приподняться над завалом. Корабли на полных оборотах выходили в море. Их здесь было даже больше, чем тогда, на разработках. Как смогли они влезть в мелководные и узкие естественные гавани меж скал, было неясным, но похоже, что Пираньи обнаружили их даже там.
Один из кораблей, как по заказу, своим бортом вдруг задел скалистый берег и остановился прямо на проходе. Он не утонул, а сел на мель. Другой корабль, который следовал за первым, врезался в предшественника, загоревшись. Ситуация, знакомая любому представителю водительской профессии.
Таких же пробок (иногда – при помощи Пираний) оказалось около десятка. Но и те, кто смог покинуть бухту, мало что могли. Они стреляли, но подлодки уходили от опасности, как заяц от смешного волка из мультфильма моей молодости. Нам, сидящим в ожидании конца сражения на море, доставалось больше (от случайных попаданий), чем невидимому флоту.
- Как мы их! – Воскликнул Русик и сидящий рядом Перчик одобрительно кивнул. – Что нам пираты? Что нам Враг? – Парнишка приподнялся и окинул взглядом панораму боя.
- Цыц ты. – Бурундук схватил его за шиворот, прижав к земле. – Храбрец. Нашел, с кого пример брать. Для Дюкло пираты – просто пушечное мясо. Он только и думает бессонными ночами, как бы их повыгодней вальнуть. Тупые, пафосные, слабые – уральцы только и способны, что жрать водку и кричать о том, как много территорий их флотилия еще захватит. 
-  Говоришь, как будто знаешь их не понаслышке. – Усмехнулся Перчик.
- Приходилось. Было у меня к пиратам дельце. Но об этом – не сейчас, а лучше, вообще забудь.
- Ты торговал с пиратами? – Боец подполз к Бурундуку, изображая интерес.
- Я же сказал, забудь.
- Да ладно, времени еще полно. Давай, колись. – Наверное, парнишка все-таки б добился своего, но тут мой шлемофон подал сигнал о сразу двух запросах на прием. Я выбрал первый – это было сообщение от Джанка.
- Артиллерия – начать огонь. По заданным координатам. – Приказал он. Отношения посылка к нашей группе не имела и, скорей всего, была разослана всем командирам, дабы известить их о начале операции. Я приготовился и активировал второй канал.
- Лаг, это Тальво. Я сейчас на правом фланге, ощущаю шум. – Послышался спокойный ровный голос.
- Ясно. – Я подумал несколько секунд. – Будьте готовы. Если шум усилится, бросайте в океан зеленки. Только постарайтесь экономить, тот боезапас, который передал Можайский – это все, что есть. – «ЗЕЛ 25», миниатюрный шарик малахитовой окраски. Серый уверял, что он способен парализовать инфледов, а возможно, даже умертвить их. Этой информации пока хватало. Как работает устройство, разбираться я не стал. А зря, ведь, если ЗЕЛ откажется работать, неприятности нам будут гарантированы.
- Шум усилился, бросаю!.. Ничего не происходит… А хотя, постой. Какой-то гон пошел. Слабеет. Слышишь, шум слабеет. Вань, оно работает. Ай, молодец, ученый твой!
- Давай, работай. – Улыбнулся я.
- Есть. – Отключился Тальво. В этот миг над головой пронесся веером каскад ракет. Они ударили в, на первый взгляд, естественные скалы, и те разлетелись в дребезги с настолько бутафорской легкостью, что я мгновенно понял, что на самом деле представляет из себя подход к заставе перешейка.
Огненные точки осветили скалы, и ответный град железных стрел, пробив туман, посыпался за наши спины. Все. Теперь назад дороги нет. Мы оказались в окружении своих, чужих и океана – группа слышащих, подразделение саперов, кем я был среди них? Более не важно. Я стоял на острие, которое готовилось вонзиться в камень перешейка.
Забурлило море – флот закончил тихую расправу с вражескими кораблями, и, сменив магнитные ловушки на ракеты, присоединился к нашей артиллерии. А через несколько минут вступили в бой и вертолеты.
Берег впереди горел и плавился, взрывались мелкими осколками огромные булыжники, нещадно обнажая затаившихся ССовцев.
Бойцы устали ждать, команды к бою все не поступало. Но зато сообщений об инфледах становилось больше с каждым мигом, и, в конце концов, они меня достали так, что я не удержался и отдал приказ использовать зеленки всякий раз, когда шум подает знать о себе. Сквозь радиопомехи неожиданно пробился голос Джанка:
- Атакуйте. Фронтовые! Атакуйте. Повторяю, фронтовые… - Новая волна пожрала фразу Говарда, но смысл был и так понятен.
- Передайте по цепочке всем, фронт атакует. – Произнес я по каналу слышащих.
- Постойте. Как же? Просто так, без всякого прикрытия? – Воскликнул Перчик, оглядев километровое пространство без единого укрытия. – Хотя бы БТРы пусть отправят впереди.
- Боишься? – Глянул я ему в глаза.
- Еще бы, не бояться. – Он не отрывал глаз от картины впереди. Оттуда непрестанно била огненная смерть. Весь перешеек полыхал, как будто вместо ночи вдруг стал день, но из-за дымовой завесы все еще вели огонь.
- Они там что, бессмертные? – Русик был более спокоен, чем его товарищ. Лишь лицо его утратило всю краску, став бледней Луны.
- Меж трещин прячутся. Но мы их вытравим, как крыс. – Расхохотался злобно Бурундук. На поясе его висело множество гранат, и весь он был похож в своей экипировке на того зверька, благодаря которому и получил свой позывной. Но бурундук оружия в руках держать не может, а мужчина при себе таскал аж сразу три ствола. Казенных, разумеется. Особо впечатлял старинный дробовик, висящий за его спиной. Зачем саперу все это? Или в мы больше не саперы? Почему-то в голову пришли слова.

Еще немного, еще чуть-чуть.
Последний бой, он трудный самый.

- Группа. – Я поднялся в полный рост. – Задача – уничтожить укрепления. Вперед. Ура! – И, оттолкнувшись от земли, я перепрыгнул укрывавший нас завал. Заметив нас, рванули и другие. Люди в Богомолах и простой военной форме тонкой и сплошной волной стремительно неслись на бастионы.
Артиллерия Врага перевела огонь на нас, но было поздно. Что для Богомола жалкий километр? Три минуты бега. А вблизи страшитесь, неприятели. Вам лучше скрыться в самых отдаленных уголках Евразии, но даже там настигнет вас тень сил Сопротивления.
И все-таки, бежать по полностью открытой территории было ужасно страшно. Рядом падали ракеты, а одна из них ударила всего в десятке метров сзади, я чуть не свалился от взрывной войны. И хорошо, что жар костюм переносил спокойно.
Рядом, с вечной монолитностью лица, бежал Зик. Он не произнес ни слова за все время ожидания атаки, и сейчас молчал. Мне захотелось что-нибудь сказать бойцу, но это было бы последним, что я сделал в жизни, потому что развлекаться посреди сражения смертельно.
Укрепления все приближались. Те, кто не был облачен в 12-В-12, отставали с каждым шагом, и когда мы, наконец, закончили со спринтом, этим людям оставалось еще полпути. А станут ли стрелять по нам сейчас артиллеристы сил противника? Не испугаются своих задеть? Ответ на это группа получила быстро. Нет, не станут. Ведь, эти ребята приготовили еще один сюрприз для представителей ГБ.
Когда мы подобрались к скалам, изо всех щелей вдруг повылазили ССовцы. На них были какие-то костюмы, с виду схожие с 12-В12. Но впридачу к этому Враг ощетинился миниатюрными турелями и пулеметами, которые прижали нас к земле, заставив замереть в нелепых позах.
- Блин. – Схватился Русик за ногу.
- Ты ранен? – Бурундук подполз к нему.
- Ударился. И ногу вроде потянул. – Ответил тот.
- Опять? Да что ж это такое. Ты их специально ищешь, камни эти. Дай, я посмотрю. – Они неловко завозились в маленькой ложбинке.
- Фронтовые, молодцы. – Послышалась в наушниках усмешка Джанка. – Обнаружили гаденышей. Теперь лежите смирно и смотрите, на салют. Желательно, со светофильтрами. – Я понял смысл этой фразы далеко не сразу. А когда из-за спины послышалось гудение, ползти назад было уже бессмысленно. Рейлган бьет точно и не оставляет шансов. То, что раньше было входом в катакомбы, превратилось в плавленую кашу. Даже сквозь скафандр я почувствовал ужасный жар, а серая волна осколков оттащила тело на два метра. Говард все отлично рассчитал. Мы в Богомолах выдержали взрыв, а остальные все еще не добежали до опасной зоны. Впереди пылились многочисленные борозды.
Второй волной через открытое пространство двинулась немногочисленная техника. По большей части, санинструкторы и караван снабжения.
- Патрончики не помешают. – Глянул Бурундук на первый грузовик, вновь заряжая дробовик. Ужасно громкое оружие, но в шуме боя это не имело сильного значения. Прицелившись, мужчина выстрелил, добив ползущего ССовца.
- К дороге. – Приказал я, и вся группа двинулась направо. Магистраль (та самая) тянулась аж до перешейка, продолжаясь дальше и идя аж вплоть до северных границ, где находился порт Судан. Сейчас же трасса занимала чисто стратегическую функцию в умах бойцов.
Когда мы оказались возле магистрали, почти все другие группы уже штурмовали перешеек. Вообще-то, первым должно было двигаться саперное подразделение и огневая мощь спецназа, но увы, не все бывает идеально. И потом, часть нашей роты все-таки ушла вперед. Связавшись с Лешим, я узнал, что на подходах к главным укреплениям противника бойцы нашли проход, который оказался полон мин. Обходный путь был только через горы, но туда лезть как опасно, так и попросту бессмысленно. Вертушки их прочешут в сто раз лучше. Но подхода основных сил нужно еще ждать, а времечко не ждет.
Мои ребята скисли после всех этих скитаний по горящим скалам. Русика пришлось освободить от богомола, чтоб экзопротезы ненароком не сломали ему ногу – неизвестно, как компьютер среагирует на хромоту бойца. Он шел в конце, пытаясь сохранять невозмутимое лицо, но видеть полуголого (ведь форму под 12-В-12 не наденешь) тощего, вспотевшего и задыхающегося от бега парня, было жалко. Нет, нельзя его брать дальше. Я остановился.
- Жди машину. Дальше слишком для тебя опасно.
- Шеф, я справлюсь. Не смотрите, что хромаю. Все нормально. – Улыбнулся Русик.
- Ты останешься и будешь ждать. – Сказал я вновь.
- Да ладно тебе, Русь. Боишься оставаться в одиночестве? Давай, с тобой дождусь. – Приблизился к парнишке Перчик.
- Хорошо. – Кивнул я. – Свяжешься, когда на борт трехсотого посадишь.
- Я вас нагоню. – Махнул рукой боец.
Я развернулся, приказав Бурундуку и Зику продолжать движение. Но не успели отбежать мы и пятидесяти метров, совсем рядом прогремела очередь. Конечно, горы отражали звук, казалось, он идет со всех сторон, но почему-то я не сомневался в том, что выстрелы гремели сзади.
- Возвращаемся. – Я ринулся на шум.
Навстречу из-за поворота выбежала наша парочка. Живые, невридимые.
- Там… тысячи! – Воскликнул Русик. Он дрожал от страха.
- К бою! – На обочине росло немало кустиков, и группа без труда смогла попрятаться по ним.
- И где все твои тысячи? – Спросил через минуту Бурундук. На магистраль никто так и не вышел. Даже странно было то, что трасса пустовала.
- Там… Они за нами шли. Как будто с южной стороны. Не знаю я, короче. Странные какие-то. – Поведал сбивчиво боец. – Вон, вон они! – Воскликнул он внезапно.
- Стой! – Мужчина выхватил у парня пистолет. – Свои, не видишь что ли? Знак ГБ у них. – И вправду, черные шевроны появившихся людей не опознать было нельзя.
Я первым вышел из кустов с поднятыми руками.
- Вы откуда, господа?
- Да вот, как это… - Вышел из толпы усатый человек. – Помочь идем. За родину сражаемся против захватчиков. Так, парни? – Обернулся он к довольно разношерстной группе. – А чего вы, кстати говоря, по нам палите? – Подперев руками торс, он глянул на меня обиженно.
- Случайность. Новобранцы приняли вас за врагов. Прошу прощения.
- Понятно, молодые, рвутся вечно в бой, ну, а поджилочки трясутся-то. Бывает. Ну, не зацепило вроде никого, и слава богу. Так что, не в обиде. – Улыбнулся предводитель. Люди одобрительно зафыркали. Среди них были мужики в самой различной форме, а примерно треть и вовсе – оборванцы. Из оружия они держали больше гладкостволы, новых образцов и вовсе я не разглядел.
- Вы – партизаны? – Догадался я.
- А як же. – Улыбнулся командир. – Меня зовут Копак.
- Иван. – Пожал я руку.
- Все, конечно, хорошо, но где твои ребята? Мы хотим сражаться. Поднимай их и вперед. – Он поглядел в кусты, прямо на затаившегося Русика. – Мы и одежку парню вашему дадим.
- Спасибо. – Улыбнулся я, махнув бойцам, чтоб вылезали из укрытия.
Через минуту мы продолжили свой путь. С отрядом партизан идти было куда бодрее и приятней. Командир владел стратегией и тактикой ничуть не хуже наших предводителей. Заметив группу окружавших нас по флангам неприятелей, он сам устроил им засаду. Те бежали в ужасе. Отряд из партизан, который содержал чуть более пяти десятков человек, казался им бесчисленной армадой. Грамотно распределенные по склонам точки, очередность их стрельбы и сильный дух не требовали раций и других технических новинок. Партизаны оказались ранее невиданным и потрясающим явлением. Я понял, почему их так боялся Враг.
Нам в Богомолах не было работы в этой слаженной структуре, но идти вперед не очень-то хотелось. Было интересно посмотреть на действия бойцов. Чтоб делать что-нибудь, я связывался с группой слышащих и контролировал их действия. Инфледы чаще появлялись с океанской стороны – восточной – запад же молчал. Там возвышались самые большие горы. Нападения существ отбить было легко, лишь изредка им удавалось угрожающе приблизиться к бойцам, но вскоре Тальво и Егор сообщили, что запас гранат почти иссяк. Я приказал переместиться им восточней.
Минные поля мы обнаружили уже помеченными. Красные флажки указывали путь, который пропускной возможностью сравним был с четырьмя стоящими в ряд вездеходами. Зачем вообще тогда минировать дорогу, если в ней огромная прореха? Я остановился и задумался.
- Неладное почуял? – Командир встал рядом.
– Слишком широко. Я был бы благодарен, если б вы отправили ребят окрестности проверить.
- Это правильно. – Усач кивнул и отошел к своим, а я, достав детектор, осторожно двинулся вперед.
На первую не обозначенную мину я наткнулся через десять метров. И сейчас же прозвучали выстрелы. Палили из винтовок. Я залег. Продлилась стычка около пяти минут.
- Вставай, минер. – Позвал Копак. – Сражение закончилось, обманщики повержены. Веди нас дальше. – Я кивнул ему и обозначил еще пару мин. Зик, Перчик и Боря присоединились к поиску, и вскоре мы управились с заданием. Путь получился узким, он вилял как след змеи, но транспорт здесь по-прежнему способен был проехать без труда. Я понадеялся, что новые ССовцы не вытащат опять флажки, и следующие отряды без труда пройдут это местечко.
- Нам, похоже, здесь немного дела. – Командир кивнул на мертвые окопы впереди. Дымились огневые точки, кое-где лежали трупы. Я отметил, как нелепо выглядят они. Застигнутые при побеге или спрятавшиеся за бруствером, сжимающие автоматы, как единственную дорогую сердцу вещь. Не знаю, какова смерть правильная, но она совсем не походила на увиденное в гулких каменных «колодцах» перешейка.
Шли мы долго. И сражение как будто намоталось на катушку времени, зациклившись в пространстве.  Стычки обрывались раньше, чем мы успевали испугаться, путь был долог, а потом опять перегораживал маршрут «лежачий полицейский». Целая гора лежачих… человеческих телес. И вновь – атака.
Лишь к рассвету армия достигла выхода. Мы встали лагерем на несколько часов, но только для того, чтобы, дождавшись остальных, отправиться в дальнейший путь. Таблетки помогли нам не уснуть, адреналин кипел в крови, костюмы защищали от усталости и грязи.
Оказавшись на возвышенности, я увидел кое-что, чего никак не ожидал увидеть больше. Это был огромный лес, который простирался во все стороны, куда хватало глаз. Он оказался необычно стройным, разделенным на квадраты и каким-то даже неземным. Мне сразу не понравился этот огромный заповедник.
- А ведь я уже их видел. – Произнес я, выудив из памяти давнишнее воспоминание, и, чтобы подтвердить догадку, заспешил назад, искать Мигеля. Контр-адмирал еще не сел в свой вертолет. Я взял его за руку и отвел на возвышение.
- Ух… - Он заворожено замер.
- Узнаешь? – Спросил я.
- Ну, не знаю. – Парень на мгновение задумался. – Ах, да, конечно! Лес такой же, как и на Зеленых островах. Согласно описаниям, да, да, похож ужасно. – Я вздохнул. Мигель! Однако, даже в этой фразе смысл был, ведь Арктика являлась первым и единственным доказанным Зеленым островом, с которого пошли все эти слухи. Лес один и тот же.
Я почувствовал, что очень не хочу влезать в таинственные джунгли. Но вертушки не возьмут всю армию с прибывшим пополнением на борт. Сейчас она насчитывала пять-шесть тысяч человек, и проще будет пересечь район пешком. К тому же, трасса вроде как шла через лес достаточно стабильно, без проросших сквозь асфальт деревьев.
Отпустив Мигеля, я направился вперед, к массиву леса, ощущая с каждым шагом нездоровое предчувствие. С огнем мы совладали, но теперь придется укрощать совсем другую, затаившуюся в темных уголках сознания, химеру.

;
Глава 9. Тайны.

Вот мы, наконец, и подошли к тому моменту, когда я, сжимая пистолет в одной руке, зеленый шарик «ЗЕЛа 25» в другой, бегу сквозь чащу леса в сторону лаборатории. Вокруг – инфледы: на деревьях и в низинах, за кустами, забираются в лесные водоемы, атакуют со спины – их тучи. Выставив по флангам слышащих, мы вычисляем тварей с точностью компьютера, и мертвые инфледы падают на землю, пораженные волной искусственного сумасшествия, которое подобно пламени врезается в другое пламя, придушив его нехваткой кислорода.
Мы достигли вражеского центра. Лаба. Где-то здесь сидел Эмиль Дюкло. Он строил планы, управляя рычагом безумия инфледов. Неужели скоро все закончится? Хотя бы на одну проблему меньше. И хотя бы месяц отдыха… Но рано расслабляться.
Вертолеты пронеслись над лесом, и спустя минуту мониторчик на забрале шлема осветился новыми деталями ландшафта. В километре слева находилось нечто, окрещенное как «подозрительная установка». Ох уж этот мне Мигель! И все-таки, я изменил свой курс.
- Ребята, сбор. Ко мне. – Скомандовал я группе в рацию. Весь путь через лесной массив мы шли в порядке квада , соблюдая тридцатиметровую дистанцию. Теперь необходимо было сблизиться и обсудить дальнейший путь.
Зик вырос справа от меня, как будто и не отходил.
- Все чисто. – Произнес боец – так, для порядка. Вскоре нас нагнал второй член группы, Бурундук. Его лицо, и без того готовое в любой миг улыбаться во весь рот, изображало целую картину задушевной радости.
- Ой, не могу! – Остановившись, человек схватился за живот. – Шеф, там такое… - Тут мужчина рассмеялся, и дальнейшие слова его нельзя было расслышать.
- Успокойся. И скажи, в чем дело. – Я нахмурился.
- Нет, Лаг, ты не подумай ничего, но со спокойной рожей на происходящее и самый флегматичный слон смотреть не сможет. В общем, там Писатель… ин… инфледа жизни учит! – Снова захихикав, Бурундук закрыл лицо руками.
- Что? – Пытаясь осознать его слова, я потихоньку чувствовал, как отвисает челюсть.
- Да вон он, сам посмотри.
- Нет времени.
- Идем. Там Перчик, все равно. Он до сих пор любуется на это зрелище. – Мужчина проводил меня туда, откуда только что пришел.
В центре поляны, на трухлявом пне, сидел герой событий. Он, направив ствол на все еще живого, но определенно мало понимающего суть происходящего инфледа, встал одной ногой ему на грудь, с невозмутимым видом глядя на лежащее создание.
- Похоже, вы меня не очень понимаете. Но это не проблема для разумных развитых существ. Тактильно, визуально, на интуитивном уровне, инфлед определенно может осознать посыл владеющего навыками речи человека… Где лаборатория?! – Он больно ткнул в облезшую, сочащуюся капельками пота, грудь. Стоящая недалеко компания, в которую входили уже четверо помимо Перчика, зааплодировала.
- Я отказываюсь понимать происходящее. – Пробормотал я так, чтобы услышал только Боря.
- Говори. Или хотя бы проводи меня. – Уставился в глаза инфледу парень. У Писателя был звучный и красивый голос. Создавалось ощущение просмотра некоего фантастического фильма. Зря я так подумал. Будто в фильме, существо вдруг стало демонстрировать зачатки разума. Недавний ступор отступил и, я клянусь, в глазах инфледа пробудился страх. – Ага, ты все же понимаешь. Значит, это я стараюсь недостаточно. Но ты расколешься. – Воскликнул радостно Писатель.
- Хватит, надоело. – Я хотел шагнуть к нему, однако, Бурундук остановил меня. Он больше не смеялся, а наоборот – внимательно смотрел на парня.
- Погодите. Вдруг и правда…
- Нет. Не вдруг. – Ответил я ему. – Я знаю об инфледах много. И поверь, они безумны.
- Обернитесь. – Бурундук кивнул на «сцену». Я последовал совету. Тварь вставала. Медленно и глядя на Писателя, инфлед потрогал поводок, который крепко зажимал в руке его пленитель. Все, сейчас набросится – решил я. Но вместо того, чтоб  кинуться на парня, существо вдруг развернулось и на двух ногах направилось туда, откуда я пришел.
- А он не к «подозрительной установке» часом держит путь? – Глаза Бурундука скосились к карте.
- Следуйте за мной. – Сказал я. – Перчик! Хватит тормозить, иди сюда. – Восстановив структуру квада, мы взяли инфледа под конвой. Писатель шел, ведомый тварью, в центре, группа предостерегающе следила за окрестностями.
Красный индикатор на прозрачной карте приближался. Наконец, он совместился с точкой, отмечающей мое расположение. Растительность заметно здесь редела, а спустя мгновение я еле удержался, чтобы не споткнуться о бетон фундамента. Пространство в десять метров занимал лежащий на земле зеленый круг.
- На шахту для ракет похоже. – Удивился подбежавший Перчик. Круг был абсолютно гладким, не имея и намека на какие-либо входы.
- Шеф, инфлед обходит это место. – Озадачил меня Боря.
- Как, обходит? А куда тогда… - Пришлось вернуться в лес. Здесь начиналось нечто вроде бурелома, только завалившие проход деревья не засохли. Их бесчисленные ветки гнулись под напором тел, но не ломались. Слава Богомолу, что из всех помех реально досаждала лишь непроходимость – режущие иглы тонких веток быстро б изуродовали тело облаченного в простую форму человека.
Странно – убежать инфлед не пробовал, и даже в бурелом полез, хотя способен был вскарабкаться наверх и прыгать с дерева на дерево подобно обезьяне. Крепко сдерживающий его Писатель будто загипнотизировал создание. А что, возможен и такой вариант. Все разрешится через несколько минут.
Мы миновали двадцать метров, прежде чем инфлед остановился около замаскированного входа. Он был врезан в ствол большого дерева и отпирался, как ни странно, старым кодовым замком.
Я подошел и ради интереса оглядел устройство. Так и есть, три кнопки чуть потерлись – регулярное нажатие на эту комбинацию оставило свой след. Но нажимать, конечно, я не стал. Уж слишком просто.
- Как поступим? – Перчик попытался почесать затылок, но наткнулся на защиту шлема.
- Очень просто. – Я достал из рюкзака пластит и шнур запала.
Отойдя на расстояние, залег и щелкнул зажигалкой. Шнур сгорел, устройство жахнуло, и черный дым распространился в стороны на метров десять. Он не прекращался. Я, забеспокоившись, поднял взгляд к зоне действий. Бедный бурелом – он тлел, как демон после спячки. Ветви не были сухими, что заставило предположить о невозможности инициирования пожара маленьким карманным взрывом. Но предположения предположениями, а светящихся подобно Солнцу веток не бывает.
- У кого-нибудь случайно нет воды? Огнетушителя? Песка? - Сказал я в пустоту. Затем, одумавшись, переключился на канал вертушек. – Это Лаг. Мигель на связи?
- Слушаю тебя, герой. – Ответил бодрый голос.
- Тут такое дело. – Я смущенно глянул на все больше тлеющие ветви. – У тебя огнетушитель должен быть.
- Ну, есть. А что?
- Ты можешь скинуть его нам?
- На головы? – Он даже не смеялся.
- Рядом. – Сжал я зубы.
- Ладно… Но потом ты обязательно расскажешь, что за сатанинские причастия вы там готовите. Над лесом в вашей зоне желтый дым клубится, в форме черепа.
- Серьезно? – Удивился я.
- Да нет. Шучу я. Белый. Белый дым.
- Ты скоро к делу перейдешь уже? – Вздохнул я.
- Я лечу… А ты чего переживаешь? Богомол спокойно держит градус.
- Богомол – да. Но инфлед не вынесет.
- Ого. Ты обязательно мне все расскажешь! Слышишь, Ваня? Прокляну!
- Кидай уже…
Спустя еще немного времени мы справились с пожаром. Что касается двери, она осталась целой, только черное пятно со вмятиной теперь виднелось сверху. Что за шутки?
- Техники вы техники… всегда решаете по логике. Нет, чтобы подключить фантазию. – Писатель улыбнулся мне и подтащил Инфледа к входу. – Ну, давай, приятель. Ты нам нужен. – Произнес он.
Постояв немного перед входом, существо с опаской потянулось к коду. Пальцы надавили на те самые три кнопки, щелкнуло… и дверь открылась.

***

- Альфа-первый, это альфа-третий! Альфа-первый, это альфа-третий! Мы нашли лабораторию. Противник не был обнаружен. Жду дальнейших указаний, закрепился на позиции. Прием. – Склонившись над пожарным планом, я пытался выяснить, в какую зону бункера попала группа. Пояснения к рисунку почему-то были на английском. К счастью, я немного знал этот язык. Хотя, не нужно обладать лингвистикой,  чтобы понять простую вещь – мы там, куда стремились. План напоминал подводный бункер Безымянного. Лишь странно, что никто не встретил вторгшихся бойцов. Возможно, это черный ход? Да нет же, даже здесь была сигнализация, однако, миновало полчаса, а Враг не появился. Да и кто тут мог быть? Разве что охрана. ЧОПовцы какие-нибудь. Это не проблема для ГБ.
- Не забирайтесь далеко, мы будем через пять минут. – Ответил Джанк. Спустя мгновение он произнес. – Стоп. Где вы? Я не вижу маячов на карте.
- Гляньте по последним зафиксированным точкам.
- Я, по-вашему, чего, располагаю спутниковой связью? – Пробурчал командующий. – Дай координаты… Я же говорил, не забирайтесь далеко. Сигналы под землей сбоят. – Я передал ему примерные значения и описал, как выглядит вход в бункер. – Ждите. – Повторил мужчина.
Через пять минут он и действительно спустился к нам. Наверное, вертушку попросил подбросить.
- Пустовато тут у вас. – Пробормотал командующий, озираясь. Он был прав. Не только факт отсутствия людей, но и сама картина бункера внушала чувство отрешенности от мира.
Джанк, не тратя времени, направился вперед.
- Постойте. Кажется, я знаю, где у них командный центр. Там, на плане, он зеленым цветом обозначен. – Я нагнал мужчину.
- Не переживай, я тоже знаю. – Улыбнулся Говард. – Эти разленившиеся хакеры таки перехватили карту помещений лабы.
- Почему тогда мы провели час в поисках самой лаборатории?
- А вот ее расположение как раз не выяснили.
- Даже так…
Мы миновали вниз по лестнице три этажа, свернули в бежевый, покрытый кафелем, широкий коридор. И знаете, что поразило в этот миг меня? Картины. Их висело в этом месте столько, словно это был музей. В тот миг я усомнился – мы в секретной лабе, так? Нет? Может, все-таки ошиблись?
- Говард, это точно лаба? – Я нагнал мужчину.
- Точно. – Он свернул в очередное ответвление.
- И Рембрандт настоящий? – Указал я на один из экспонатов.
- Я откуда знаю. Что ты с глупыми вопросами пристал? – Джанк глянул удивленно на меня. И вправду, странно.
- Шум, наверное – остаточный эффект.
- Сосредоточься на задании. – Нахмурился командующий.
 Коридоры перешли в просторный холл. Свернув направо, Джанк уверенной походкой зашагал вдоль мраморных колонн. Здесь было много столиков, на них лежали экспонаты то ли динозавров, то ли птиц, еще чуть дальше обнаружились две стойки с филигранно выточенными фигурками из дерева.
- Не отставать. – Я дернул Перчика, который, было, задержался возле одного из стеллажей. Приказ разнесся по большому помещению, перекрывая стук шагов. Пустой музей – всегда мечтал однажды провести в нем время, но увы, сейчас нам не до экспонатов было. Этот бункер был красив своей бессмысленно-роскошной проработкой интерьера. Но он все-таки был лабой.
Отворив покрытую серебряными полосами дверь, мы оказались в круглом помещении. Шестиконечный стол небрежно встал, перегораживая путь, перед отрядом. Его чистое блестящее покрытие торжественно тянуло к людям отражение высокого и статного мужчины. Во главе стола стоял, небрежно положив одну ладонь на пепельницу, главный и единственный на всю округу человек – Эмиль Дюкло. Достойно. Он не убежал, как все его соратники, поняв, что твердое фиаско уничтожило коварный план.
Хозяин улыбнулся.
– Je salue! Я рад гостям, они так редко посещают эти мертвые покои. С некоторых пор. – Он вытащил из-за стола вторую руку. В ней Эмиль держал какой-то пульт. Опасно – я почти нажал на спуск при этом его жесте.
- Брось сейчас же. – Приказал Джанк.
- Вы об этом? – Глянув на приборчик словно в первый раз, Эмиль кивнул. – А знаете, что это? Нет? Я расскажу. Если по-нашему, le bouton rouge. А по-другому… перевод забыл. Досадно. С евразийским у меня всегда проблемы были. Словом, «бадабум» случится, если на нее нажать. И знаете. Я положу сейчас ее на стол. А вы не станете стрелять. Договорились?  - Он под общим пристальным вниманием исполнил обещание и выпрямился. – Вот.
- Зачем ты вообще ее держал? – Спросил, не удержавшись, Перчик.
- Да и сам не знаю. – Человек развел руками. – Может, это даст мне шанс прожить еще немного. – Он огладил лакированные волосы. Старинное пенсне чуть слезло на нос.
- Для чего? – Джанк посмотрел уничтожающе в глаза ученому.
- Кто знает. Вдруг смогу исправиться, да и однажды помогу хорошим людям. – Произнес Эмиль.
- Да мы и так справляемся неплохо.
- Разве? Не хотите знать, куда сейчас идут сотрудники, сбежавшие из лабы пару дней назад? Расположение ССовских секретных лагерей? Их планы?
- Может быть. – Кивнул на это Джанк. – Но данные об этом есть наверняка в твоем компьютере.
- Зато, компьютер не расскажет вам подробную историю о том, как мы смогли заполучить инфледов под контроль своих машин. – Ученый улыбнулся.
- Хорошо. Допустим. Я послушаю тебя немного. – Говард сел на стул, который тут же затрещал под весом Богомола.
- Прямо здесь, сейчас? – На миг ученый впал в смятение. Но тот час же оправился и произнес. – Чтож, рад, что окажусь полезен. – Человек прокашлялся.
- Но только не забудь сказать, как отключить всю эту установку.
- Отключить? Последствия будут серьезны, если мы прямо сейчас освободим из-под контроля миллионы обезумевших инфледов. – Запротестовал Эмиль.
- Единственное, что мне нужно от тебя – чтоб эти твари навсегда убрались с наших территорий. Можешь сделать так?
- Не все так просто, говорю же. – Посмотрел ученый на гробовщика, как на нетерпеливого подростка. – Если вы позволите, я объясню все по порядку. Это не займет и получаса времени.
- И правда, что нам пол часа? Пф. – Услышал я знакомый бас Бурундука. Все члены моей группы (кроме снова пребывающего в санинструкторской машине Русика) стояли за моей спиной.
- Рассказывай. – Позволил Говард. 
- Вот и ладненько. – Ученый улыбнулся. На мгновение он замер, вспоминая что-то. Наконец, Эмиль стал говорить. – Вы удивитесь, но попытки изучить инфледов проводились даже раньше первых экспедиций к Арктике. Но настоящие успехи я стал делать после одного удачного события, когда береговой патруль СС случайно натолкнулся на обломки кораблекрушения.

***

Эмиль имел в виду последствия одной из стычек, регулярно проходящих между странами Кольца. Кольцо – объединение воинствующих стран – с момента своего образования являлось чем-то целым только на бумажке. Разделив между собой районы океана, государства занимались грабежом богатых и незащищенных городов. Но сектора, принадлежащие им, оказались равными лишь территориально. Истинную прибыль приносили только два – и оба выходили к нашим берегам. Евразия была одним из самых лакомых кусочков, это все смекнули быстро, но напасть на завладевших этими районами пиратов было бы самоубийством для куда как менее серьезных, мелких армий. Алта и Казмон – самые сильные и процветающие страны, именно их корабли впоследствии атаковали берега Евразии.
Однако, слишком явно демонстрирующий превосходство и живущий в роскоши вожак однажды обязательно подвергнется атаке стайки озверевших с голоду мальков. Объединившись, группа северных и самых бедных стран напала на левиафанов разорения. Война надолго затянулась, силы были приблизительно равны. Суда тонули, гибли люди – ситуация грозила просто обернуться общей бойней, новые и новые участники решались встать на ту или иную сторону.
Тут-то в их перепалку и вмешался Чернышев.
Береговые патрули СС, зайдя довольно далеко на север от назначенного курса, чтобы выяснить источник дыма, натолкнулись на одно из многочисленных полей сражений, проходивших чаще именно в районах, подконтрольных Алте и Казмону. Капитан отдал приказ найти всех выживших. Приволокли какого-то беднягу, синего от холода. Так мол и так, единственный он уцелел, все остальные сгинули.
- А вы кто? – Удивился этот парень. – Северные или южные? – Он принял экспедицию за флот Кольца.
- Евразия. Не слышал? – Усмехнулся капитан.
- Серьезно? Я так рад вас видеть! Вы-то и нужны мне. – Уцелевший оказался юридическим советником при штабе незначительного государства где-то на северо-западе Кольца. Мужчина был одним из тех, кто понимал плачевность результатов всей войны и попросил о встрече их главнокомандующего и первого лица Евразии. Тогда пираты плохо знали нашу политическую ситуацию, и Чернышев, узнав от капитана эту новость, даже не сообщил о ней тогдашнему начальнику СС, чтобы не подвергать опасности столь важное лицо. Прибыв в назначенное место, он представился главнокомандующим.
- Мы хотим остановить войну. – Поведал президент северо-западной страны свою идею.
- А причем здесь мы? Хотите, чтоб Евразия ввела свой флот на территорию Кольца и навела порядок?
- Нет, подобной помощи ждать было бы уж слишком смело. – Улыбнулся президент. – Но есть одна идея. Так случилось, что у нас в хранилищах остались документы по воздействию на психику живых существ… Вы понимаете, к чему я подвожу?
- Догадываюсь. – Чернышеву не особо нравился ход мыслей вероятного союзника, но он считал, что на войне любые средства хороши. Если ее удастся прекратить воздействием на психику людей… чтож, этот способ применялся раньше, и серьезных отклонений не возникло.
- У нас есть, я повторяюсь, документы. – Продолжал мужчина. – Но с учеными огромная проблема. Слышал я, что вы как раз в подобном деле преуспели. Ваши доктора наук и наши результаты в сочетании дадут победу. Из отчетов видно, что успешно кончился эксперимент по управлению простейшим поведением таких существ, как мыши, обезьяны и собаки. У дельфинов и китов реакции не оказалось. С человеком то же самое. И…
- Можете не продолжать. – Прервал его ССовец. – Я передам ваши слова Дюкло Эмилю, он начальник НИИ биологии. О следующей нашей встрече можно будет говорить лишь после обсуждения с ним данного вопроса. Я военный и не разбираюсь в этой сфере.
Чернышев покинул судно, на котором проходила встреча, а спустя неделю вновь ступил на тот же борт.
- Эмиль согласен провести исследования. Но по его словам воздействия на человека невозможны в принципе. Так что, советую обдумать и иные способы решения сложившейся проблемы. Например, у вас есть несколько отличных ядерных ракет…
От места совещания ССовец ушел с полным пакетом данных, содержащих чертежи  приборов и историю исследований.
В третий раз он встретился с новым союзником уже спустя полгода.
- Вижу, вы отлично поняли мою идею про иные способы решения проблем. – Он улыбнулся. – Скандинавию отделал кто-то так, что даже местные не опознают.
- Это сделали не мы. – Ответил президент. Он сильно изменился за прошедший месяц: похудел, осунулся, как будто даже первое лицо страны страдало от нехватки пищи. – Все Кольцо в огне, а равновесие по-прежнему не позволяет заключить мир. Люди с голоду готовы грызть своих собратьев.
- Понял, понял. – Выставил ладони Чернышев. – А у меня как раз хорошие известия.
- Вы научились контролировать сознание людей? – Глаза мужчины засияли.
- Нет, увы. Однако, обнаружилась иная сила. Вам в нее поверить будет трудновато, так что приготовьтесь, сядьте поудобней… - Чернышев за несколько минут пересказал отчет о третьей экспедиции за северный полярный круг, устроенной Евразией. Помимо описаний мест, которые мы приняли за Арктику и нападения на группу стаи обезумевших инфледов, Чернышев поведал кое-что, открывшее таинственную подоплеку тех событий.
Якобы бежавшие от извержения инфледы далеко не просто так набросились на членов экспедиции. Их спровоцировали маленькие излучатели, которые лежали в рюкзаках ССовцев. Эмиль Дюкло, устроивший все это, загодя настроил все приборчики на «частоту» инфледов, ведь, к тому моменту он уже давно брал в качестве подопытных конкретно этих крайне необычных представителей подводной фауны.
Но для чего такие трудности? Приплыть на дикий континент, затем, бежать с него… Об этом Чернышев молчал, а президент не стал настаивать на уточнении подробностей междоусобных ссор.
- Короче говоря. – Сказал он. – Эта ваша сила. Как она работает?
- Да очень просто. – Чернышев качнул плечами. – Численность инфледов велика, а их мышление довольно развито. Мы посылаем тварей сделать несколько кровавых бань, и враг сдается. Как итог, вы получаете желанный мир.
- Очередная бойня? – Президент вздохнул.
- А я о чем. Уж лучше бы ракетами. Бац, бац! И нет проблем. И кстати, насчет бойни. Нам необходимо обсудить дальнейшую судьбу Кольца, пиратство – в частности. Придется вам искать иной источник прибыли.
- О, это мы уже продумали. – Обрадовался президент. Его программа идеально подходила новому порядку и охватывала все. Но Чернышев вдруг выразил желание покинуть судно.
- Это мы потом обсудим. – Встав, он вышел из каюты. Больше президент ССовца не видел. Он погиб в одном из будущих сражений, так и не дождавшись помощи.
На этом главное участие СС в исследованиях было закончено. Вернувшись, Чернышев обговорил детали разговора с шефом НИИ биологии, и с этих пор за дело взялся настоящий мастер. Он, Эмиль Дюкло, в этой возможности увидел больше, чем Данила Чернышев, он смог бы изменить с таким оружием весь мир! И, как любой великий деятель, ученый обладал своим, особенным, подходом.
Что же все-таки случилось в Арктике? На это знал ответ лишь он. Но как же трудно было сдерживать в себе все эти тайны. Расскажи Эмиль кому-нибудь о том, что он способен уловить тот самый шум… Ученый был одним из слышащих и первый понял, что к чему. Эксперименты вышли за границы лабы. Засыпая, человек входил в особый резонанс и потихоньку выяснял,  кто же такие эти твари, где их слабые места, как можно подчинить существ. И он нашел.
Явь Найя. Бывшие когда-то целым, два народа разошлись из-за каких-то непонятных споров. Для ученого подробности конфликта отошли на задний план, но было кое-что иное. Явь (немногочисленные, слабые) остались жить, как многие века до этого, на глубине, а Найя, вслед за неким найденным пророчеством, всплывали к некогда священной, недоступной для существ поверхности. Они сажали лес, который помогал инфледам постепенно приспосабливаться к жизни не на глубине.
И именно тот лес являлся слабостью инфледов. Подключив к нему устройство управления, компьютер проникал своими шприц-инъекторами, словно аппарат искусственного сердца, в психику инфледов. Те и так были объяты фанатизмом, а когда ССовцы, забравшись в чащу, подключили свои аппараты, твари впали в ярость. Первая реакция была, конечно, далека от требуемой, но то было лишь начало.
Самым трудным оказалось передислоцировать разбитые по миру поселения безумных Найя ближе к лабе. Просто привести инфледов в эту точку трудностей не представляло, но они погибли бы от невозможных для существования условий. Выход – очевидный, но на практике не столь простой – реализован был лишь после сотни мелких испытаний с управлением сознанием существ. Эмиль таки сумел понять, откуда существа берут ростки для леса, и как их заставить этот лес выращивать в указанном районе. Дальше – проще. Лес застил широколиственным покровом сотни километров за какие-то полгода. Армия была готова к действиям.
Эмиль работал, не смыкая глаз. Собрав порядочные силы, он исполнил обещание и совершил атаки на особо агрессивные страны Кольца. Но те мгновенно поняли, откуда взялся этот новый враг и стали нападать на наши густонаселенные районы. Разработки стали первой целью. Инфлед, которого Эмиль поймал после того, как мы отбили их атаку, был всего лишь навсего гонцом ученого, принесшим вести с фронта. Кроме трудностей с пиратами Эмиль подвергся и давлежке изнутри. Совет его подозревал в том, в чем ученый, собственно, и был виновен, и то представление с инфледом оказалось шагом на границе между верой и отчаяньем.
От вестника шеф НИИ биологии узнал, что большинство атак на Алту и Казмон полностью провалились. Это стало настоящей для него трагедией. Все рушилось буквально на глазах. Победа обернулась еще большими проблемами.
Но просто так сдаваться было не в его обычаях. Отчаяние подвело Эмиля к той черте, встав за которую перестаешь прислушиваться к совести. Какая разница, пираты или граждане Евразии? Проигрывали слабые, а именно их человек и собирался вытеснить из мира будущего. Он даже помог пиратам, натравив на порт инфледов прямо перед тем, как субмаринам нужно было выдвинуться на подмогу.
С каждым днем планы Эмиля обретали большие амбиции. Ученый организовал переворот в Совете. Но и тут все не заладилось. Народ не видел всех опасностей, нависших над Евразией, он не хотел поддерживать восстание. Совет настолько часто бредил альтруизмом, что, казалось, всех живых существ Евразии хотел спасти. Эмиль такого, разумеется, не мог позволить. Первым делом нужно было уничтожить дикарей, вторым – расправиться с Кольцом, в котором больше не было необходимости.
То, что и этот план провалится, ученый понял слишком поздно. До последнего момента он еще пытался как-то сбавить обороты нагнетающей волны Сопротивления, позвав на помощь дружественный флот пиратов – мы его разбили возле перешейка – но итог был ясен. Шефа НИИ биологии все предали. Конечно, кроме Чернышева. Но сегодняшний начальник СС – человек прямолинейный, честный, преданный своей идее, пусть она и ложная. Он следовал задумке до конца и все еще не сдался. А Эмиль решил, что с него хватит. Слишком много он ошибок совершил. Ему, конечно, все грехи не искупить, но пусть хотя бы этот маленький рассказ послужит нам на пользу.

***

- Но зачем вы все это устроили?! – Воскликнул, не сдержавшись, Перчик, когда человек закончил свой рассказ, и в зале воцарилась тишина. Ох уж мне эта зелень, вечно ищут свою истину. Но, как ни странно, ни Эмиль, ни Джанк не стали игнорировать вопрос. Командующий одобрительно кивнул, ученый же задумался.
- Да все элементарно. – Произнес он, наконец. – Четыре миллиарда человек не влезут в сотню бункеров, построенных по всей планете к данному моменту. C'est la vie. Вы можете молчать об этом, соблюдая принципы гуманности, но так или иначе, лишних нужно было уничтожить. И… свою задачу, честно говоря, я выполнил. Поэтому сейчас я не бегу, чтобы затем продолжить досаждать Евразии. Я сделал все, что требовалось для своей цивилизации.
- Считаешь себя правым? – Перчик оттянул затвор, и неиспользованный патрон упал на пол, тихонько бухнув о паркет и покатившись. Бурундук немедленно отвел его ствол в сторону.
- Спокойно. – Прошептал он.
- Я считаю, что вернуть произошедшего нельзя. Я сделал то, в чем ощущал необходимость. – Сделав шаг назад, Эмиль поправил сползшее пенсне.
- А может быть, ты просто полюбил ту власть, которую обрел над существами? – Голос Джанка прозвучал дуэльным выстрелом. Все замерли. Ученый вздрогнул.
- Да, я чувствовал… - Он отвернулся. – Но не может быть так просто. Pour le but clair! Я готовился, я знал, на что иду. План был придуман еще до инфледов. До всего.
- Вот потому мне и не хочется принять твою и вправду искреннюю помощь. Власть становится наркотиком, когда берешь все ее узы на себя. Ты – эгоист, не осознавший радости быть частью коллектива, пусть и гибнущего, но не предающего товарищей. Убить всех слабых – все равно, что уничтожить травоядных и оставить только хищников. Мир рухнет. – Джанк нацелил автомат в грудь человеку и сейчас же опустил его. – Я не убью тебя. Но помни этот разговор. Возможно, он когда-нибудь проложит путь в твоей душе. – Достав сигару, Говард закурил. – Ну, ладно, хватит на сегодня лирики. Работаем, ребята. – Приказал он.
Через несколько минут лаборатория наполнилась людьми. Я наблюдал за тем, как программисты, расчехляя ноутбуки, скачивают данные. В документациях нашлась такая уйма грязи, что даже рассказ Эмиля показался райской повестью в сравнении с цинизмом операций, проведенных СС. Сам ученый поначалу безучастно наблюдал за беспардонством, разрушающим его обитель, но затем какой-то парень разузнал, что этот человек знает пароли от сетей и попросил Эмиля подсобить. Ученый (поначалу без особого энтузиазма, но все больше втягиваясь в деятельность) стал работать вместе с программистами. Неужто все-таки Эмиль не безнадежен?
Притаившись в уголке и вспоминая все события последних дней, я делал записи в планшете. Джанк забыл на время о какой-то там саперной группе, он раздумывал над тем, как выпроводить всех инфледов с территории Евразии. По описаниям Дюкло, три основные установки размещались возле лабы, погружая около трех миллионов тварей в состояние, похожее на кому. Еще девять мелких установок по желанию могли брать под контроль за раз по тысяче инфледов. Слишком долго будет, пользуясь имеющимися ресурсами, по девять тысяч отправлять всю эту армию на дальние концы Земли, да и что им взбредет при выходе из под контроля в голову?
Еще странней казалась ситуация с серебряными кашалотами. Эмиль о них знал даже меньше нашего и клялся, что не посылал подлодки против сил Сопротивления. Откуда взялся этот флот? Быть может, Чернышев способен дать ответ? Но он на юге, в защищенном лагере. Сомнительно, что новый Враг согласен будет дать нам интервью.
Но были и хорошие известия. На севере все проходило гладко. Партизанские отряды вместе с армией шли через города без всякого сопротивления, и только время было им помехой. До потопа оставалось меньше двух недель. Освобождение намного больше походило на большую операцию спасения. Вслед за отрядами струились караваны мирных жителей. В их городах отсутствовали бункеры. Узнав о надвигающейся буре, граждане с надеждой потянулись к станциям, способным спрятать их от наводнения.
Я стал задремывать. Вторые сутки на ногах – тут не помогут даже энергетики. Связавшись с Лешим (новым командиром роты), попросил его о том, чтобы направить группу отдыхать.
Заночевали тут же, в опустевших и роскошных спальнях. Странно, я ворочался довольно долго. Было неприятно засыпать не на железной простенькой двухъярусной кровати, а на откидном ортопедическом матрасе. К неудобствам привыкаешь также, как и к роскоши. Хотя, пожалуй, к роскоши быстрее. Задремав, я погрузился в сон, уткнув под голову подушку и со счастьем утопая в одеяле.
Утопая… Нет, пожалуй, это слово будет слишком грубым для той безмятежности, которая окутала меня, когда пучина сна проникла в разум вашего покорного слуги. Я ощущал прилив энергии и счастье от чего-то совершенного. Глаза открылись сами.
- Здравствуй, Мейо. – Улыбнулся я. – Как долго ты не появлялся, я успел соскучиться.
- Не мог придти. – Ответил он. – Ты должен сам был. Золотая середина. Человек.
- Да, да… Надеюсь, я все сделал правильно? Лабораторию мы взяли, главная опасность для подводного народа скована цепями. Это ведь хорошее известие?
- Настолько же хорошее, как если бы все люди скинулись на семена для леса. – Черные глаза его хитро прищурились.
- Так, ты еще шутить умеешь. – Ткнул я пальцем в Мейо.
– Да. Но лишь по праздникам и только после чарки водки.
- Боже, где ты нахватался этого? – Нахмурившись, я огляделся, словно в поисках виновника новинок в выражениях инфледа. Но на этот раз особенного ничего не наблюдалось. Так, водичка, дно песчаное, какие-то обломки.
- Это шутка. Рассказал Эмиль. Что, плохо? – Удивился Мейо.
- Плохо. Очень плохо. – Я нахмурился еще сильней. – Эмиль Дюкло – не тот, к кому прислушиваться стоит. Черт, да он ведь и устроил всю эту историю с контролем разума!
- Именно насчет ученого я и пришел к тебе сегодня. Знаю все его грехи. Но не плохой. Заблудший просто. Падший ангел. Знаю. Он способен.
- Но чего конкретно ты ждешь от Эмиля?
- Он необходим. Он – часть Явь Найя. – Прозвучал ответ. Картинка стала расплываться.
- Погоди! Что значит, часть?! – Воскликнул я. Но пробуждение уже неумолимо поднимало вашего покорного слугу из недр сна. Все, поздно.
Я открыл глаза и еще долго изучал покрытый плиткой потолок. О чем он, этот странный обитатель океана? Неужели недостаточно одной победы? Часть Явь Найя… Строить новые загадки, когда старые еще не решены – нечестно. Вот же! Как всегда. Когда нам кажется, что финиш уже близко и история пришла к логическому заключению, найдется обязательно какой-нибудь засранец. Откопав ту новую деталь, он шлепнет кипу папок на твой стол и скажет – хавай. Ну, а что поделаешь? Мы не герои, а обычные живые люди, выполняющие долг. И дело тут совсем не в принципах.

;
Эпилог.

Неделя до потопа. Это слишком много, чтобы просто ждать, и слишком мало для завершения оставшихся на суше дел. И все же, я решил рискнуть. Была возможность отказаться от последней экспедиции, но я считал, что все еще немножко должен своей совести.
Джанк обнаружился все там же – в офисе Эмиля. Надиктовывая сообщение радисту, он попутно изучал какой-то документ. Вот интересно, этот человек когда-нибудь спит вообще?
Несчастный круглый стол был полностью заставлен: по нему тянулись провода для ноутбуков, стопочкой уложенные диски словно небоскребы возвышались над компами, мелочевку вроде флешек, переходников и кружек кофе даже посчитать было непросто. Группа программистов с синими бесчувственными лицами орудовала над машинами. Сплошное щелканье и гуд работающих куллеров перекрывали прочие шумы.
Я подошел к гробовщику, дождавшись, пока он закончит передачу сообщения.
- Здравья желаю. – Не сдержавшись, я зевнул. Радист, сидящий за столом, с недоумением уставился на лейтенанта, обнаглевшего настолько, чтоб зевать на целого командующего.
- А, Ванька, здравствуй, здравствуй. – Ощетинился улыбкой Говард. – У меня как раз задание к тебе.
- Но… - Я замялся.
- Ты хотел спросить о чем-то? – Произнес Джанк после паузы.
- Нет, просто… а надолго это поручение?
- Как справишься, так и свободен.
- Приблизительно хотя бы.
- Ты на мультик опоздать боишься? Говори, в чем дело, и я просто попрошу другого.
- Помните, Можайский все на север рвался?
- Все понятно. – Отвернулся Говард.
- Нет, постойте, дайте досказать. – Затараторил я. – Тогда на его планы времени и вправду не было. Но все прошло. Лабораторию мы взяли, путь теперь свободен, и еще неделя до второго шага. – Я уставился на Джанка. Он, не оборачиваясь, повторил:
- Я понял.
- Если не добраться до того вулкана, все усилия будут напрасны.
- Что ж такое. – Гробовщик скосился на меня. – Ты успокоишься? Я ведь сказал, что в курсе. Более того, задание, которое я приготовил для тебя, имеет непосредственное отношение к данному делу. Ты организуешь охранение ученой экспедиции. Можайский настоял на этом. Да и я не против. Только возвращайтесь поскорей.
- О… да… Тогда я буду собираться. – Улыбнулся я.
- Удачи. – Говард поискал в карманах что-то. – И спасибо за работу. – Так и не найдя желаемый предмет (наверное, сигару), он вздохнул, облокотившись о высокий черный шкаф.
- Вы говорите так, как будто я уже и не боец.
- В самом ГБ не будет скоро надобности. – Посмотрел мужчина на работающих программистов. – Мы уходим в прошлое, как рыцари средневековья. Под водой стрелять придется не из автоматов, и Артем Оливин лучше сможет выполнять роль предводителя, как флотский человек.
- Возможно. – Я немного постоял, обдумывая это. – Но с чего такая вдруг уверенность? Не стоит списывать со счета тех, кто доказал уже свою боеспособность. Даже под водой, в кабинах субмарин, сидят обычные ребята. Как бы там на самом деле ни было, а я бы предпочел на месте предводителя увидеть вас. – Он не ответил, только продолжал спокойно улыбаться, устремив стальной взгляд в вечность.
Я кивнул и, развернувшись, вышел.
Серого я обнаружил далеко не сразу. Кто-то рассказал, что он еще не прилетел, другой послал меня в казармы, третий был уверен в том, что гений от науки сгинул по пути в лабораторию, и лишь Мигель, случайно встреченный в одном из коридоров, проводил меня наверх, где находилась вертолетная площадка.
Километр леса вырезали полностью, чтоб посадить летательные аппараты. Очень пригодился Лесовал – комплекс машин, которые запрограммированы были именно на очищение участка, а не заготовку дерева.
Вертушки приземлялись и опять взлетали, возвращая в укрепленные подводными сооружениями города бойцов. А вот и Серый. На лице его немного стерлась прежняя печать усталости, почти исчезли складки под глазами. Парень весело махнул рукой, заметив, как я приближаюсь.
- Все же, этот Джанк – нормальный парень. – Произнес он. – Я ему – отрядик дайте, а этот чудила весь Научный Центр снарядил.
- Выходит, повезло тебе. – Ответил я спокойно. – Скоро отправляемся?
- Сейчас. Я жду геологов, они вот-вот прибудут. О! – Он указал рукой туда, откуда приближался вертолет. – Хотя, нет, это сто двадцатый.
- Вон еще один. – Заметил я винты очередной машины.
- Где? А, да. Ну, точно. Он. – Можайский проследил полет вертушки. – Сам-то ты готов? – Спросил он.
- Погоди минутку. – Я связался с группой охранения. Как можно догадаться, эту роль сегодня выполнял наш орден. Перекличка завершилась без сучка и без задоринки, все уже ждали на площадке. – Жду приказа. – Глянул я на Серого.
Спустя минуту мы взлетели, покидая лесополосу. Вертушки миновали заросли сухих деревьев на границе аномальной чащи, пролетели над болотами и снова стали подниматься в горы. Слева застрочила желтая шрапнель пустынной бури, слева дул соленый ветер океана.
Мы достигли цели экспедиции лишь через сутки. И ради такой картины стоило решиться на очередное путешествие.
Скала клонилась к северу, она была похожа на застывшую волну. Вулкан стоял на берегу, и каждый раз, когда он извергал потоки лавы, ветер их сносил, нахлестывая слой на слой, и вот он – Прометей, вулкан вулканов, памятник свалившейся на Землю катастрофе. Верх скалы изорван взрывами, он превратился в темное ущелье, никакой воронки – только пропасть, бесконечная и страшная. Он спал как маленький младенец – ни единой струйки дыма в воздухе, и это приводило в еще больший трепет.
- Что ты будешь с этим делать? – Произнес я, опасаясь отвести свой взгляд от бездны. Вдруг она разверзнется прямо сейчас?
- Идей-то масса… - Серый испустил протяжный вдох. – Но вот ближайший город, где лежит необходимое для этих целей оборудование, в трех днях пути.
- У нас неделя. Попытаться стоит. А потом возможности уже не будет.
- Да и на саму работу около недели. – Продолжал Можайский.
- Раньше ты справлялся побыстрей…
- Но раньше мне не приходилось видеть Прометея.
- Серый. Только не сейчас, не смей проигрывать. Джанк скис. Если еще и ты начнешь мне меланхолию устраивать…
- Не нагнетай, Вань. Разберемся. – Выудив из куртки пачку мюслей, парень заработал челюстями, думая. – А знаешь, что. – Сказал он вдруг. – Мне тут пришла одна идея…

Девять тысяч кирок заработали не хуже современных буровых станков, а через несколько часов еще такое же число рабочих присоединились к обработке стен вулкана. И еще. Ну, и еще немного.
- Замечательно! Последнюю бригаду пусть направят, будет вообще прекрасно. – Серый гордым взглядом изучал картину разработок. Мрачное ущелье на глазах приобретало нужные для установки ГеоТЭС черты. – А через три дня привезут детали. Мы успеем. Разве я не гений? – Усмехнулся он. Я подошел к Можайскому и тоже оглядел ущелье. Желтые фигуры с инструментами не хуже скалолазов забирались в самые опасные участки, обрабатывая камни. Там, где нужно было отделить большой кусок, они закладывали подрывной заряд (само собой, под бдительным моим контролем). Бах! Очередной уступ проваливался вниз. – Какие молодцы, ты только глянь! – Кивнул Можайский на старательно тащившую булыжник группу.
- Значит, мы успеем вовремя? – Спросил я.
- Ну, само собой.
- Тогда, я рад. Идея супер, правда. – И, вернувшись к креслу, я уселся поудобней. Взгляд уставился в иллюминатор вертолета. Тихие удары кирок вдалеке, шум ветра… Борт 404 замер на возвышенности, где удобно было наблюдать за разработками. Далекий лучик солнца прочертил дорогу сквозь безоблачное небо. Хорошо…
Но долго сохранять спокойствие не получилось. Тихо захихикав, я уже спустя секунду ржал как сумасшедший, так, что даже слезы проступили на глазах.
- Вань, ты чего? – Можайский обернулся.
- Блин. Да просто понял шутку про Биореактор. – Выдавил я из себя и вновь расхохотался.
А инфледы все долбили и долбили твердь скалы. Во имя общего спасения.

Конец первой книги.

Иван Горский. Июль 2012.