Летать не вредно. часть 2

Дина.

Дина сидела за столом и пыталась делать вид, что занимается. Скоро, уже совсем скоро выпускные экзамены, надо кое-что подучить, кое-что записать, порешать задачи, почитать литературу. Дина честно старалась думать об учебе, но мысли разбегались. И слишком часто она думает о том, что завтра снова увидит его, Дмитрия, парня своей мечты. И это будет еще столько дней, сколько осталось до конца учебного года. А потом... возможно, и никогда больше. Это огорчало, но все-таки завтра! Снова завтра.... А еще должна зайти Лиска-Лизка, они собирались пройтись по магазинам, прикупить какие-то шмотки.

Вошла хмурая мать, посмотрела, чем занимается дочь, оказалось, занимается. Вздохнула, молча ушла. Дина сжалась было, ожидая ругани, но потом только пожала плечами. Скоро, уже совсем скоро она будет самостоятельной, пойдет куда-нибудь работать. И вообще свалит из этого дома. Пусть мать сама здесь, со своим любовником, а Дина в свободном полете.

Дина была тихой, неконфликтной, всегда предпочитала делать то, что просили или ожидали. Только никто не знал, где находятся ее мысли... Она представляла себя человеком на выходе, на взлете. В жизнь, в неизведанность, в радость, кто знает, может и в любовь тоже. Ей было 17.

- Динк! Динк! Слушай.... - пришла подружка Лиска и затараторила сразу о многих вещах, - Динк! Ты звучишь как капля по стеклу. Динк, динк, динк.... Ой, ладно, я ведь не поэтому. Слышь, нам надо обязательно сходить сегодня в клуб на тусу. У меня наметился френд реальный.
- Мне заниматься надо...
- Ой, брось. Все пятерки не огребешь. Так не бывает. Слушай, а что ты наденешь? Хотя я сама не знаю, что надену. Динк, а если он спросит... Хотя фиг бы с этим. Что-нибудь скажу. Ты еще скажи, что тебя мама не отпустит.
- Лиска, ты потрясающая. Сто слов в минуту и мои ответы тебе вовсе не нужны. Может, ты и в клуб сама, без сопровождающих?
- А-а-а-а... Я знаю, что тебя возбудит. Там будет он. Что, пойдешь теперь?
- Кто - он?
- Хах. Он - Димон. Но знаешь, я слышала... Что он фанат. Такой футбольный фанат, слышала? Мне они не нравятся. Слишком агрессивные.
- Да неужели? Ты все помнишь, кто что и про кого говорит?
- Динк, ты красивая. Ты знаешь? Это я говорю. Ты - красивая. Тебе даже краситься не надо. Лицо как нарисованное.
- Такое же застывшее?
- Нет. Брови, глаза, губы - все четко очерчено. Тебя можно очень быстро нарисовать. Если знаешь пропорции. Вот смотри, у меня - все какое-то смазанное, пока крашу одно, другое убегает.
- Лиска, не придумывай. Ты фантазерка просто. Ладно, хватит, подлизываться, пойду я с тобой, уговорила.
- Вау!! Динка - ты моя прелесть! Мы вместе!  Обещаю, вот сходим, а завтра я-сама-сяду-заниматься.
- Что, что? Это я от кого слышу? ха-ха-ха...

Дина не очень любила такие тусовки, где много народу и громкая музыка, много темноты и вспышек. Ни толком увидеть, ни услышать. Хотя вон Лиска - так ярко выглядит. Оранжевая майка, черные широкие штаны, в ушах серьги бо-ольшими кольцами. И рыжие волосы, растопорщенные в стороны короткими перьями. Боевая раскраска лица - ни-один-не-уйдет! Она быстро влилась в танцующую толпу и быстро нашла себе подходящего мальчика. Дина тоже пыталась делать какие-то телодвижения под музыку, надо же попадать в общий такт, иначе просто снесут.

Дина не могла понять, что так на нее действует. Немного тревожности, немного движения, все сливается. Что не так? Разве она надеялась кого-то здесь увидеть? Да подумаешь, что там подружка говорила, вовсе не обязательно он должен быть тут. Или просто не сказала матери, куда ушла? Ну да, это не слишком приятно. Потому что дома ожидается разбор ее поведения. Нет, а что здесь такого? Дина мысленно пыталась возмутиться , ведь ей уже 17, и когда еще ходить развлекаться, если не сейчас? Потом, когда будут дети по углам вопить и муж, скажем, голодный? Она слегка хихикнула над своими мыслями и огляделась. Вот те парни группой из пяти, что ли человек, от них веет нетрезвой агрессией. При взгляде на них тревога слегка усилилась, местами переходя в страх.... Что от них ждать?

Музыка громкая, но слова песни можно услышать.

Две разных войны в голове,
Две разных весны, одна зима
Две тонких струны в рукаве,
Достанем до дна - сойдём с ума...

Ей было странно. Кто-то пытался ее обнять, она улыбалась, отстранялась. Страшно. От чего? Уж точно не от незнакомого мальчишки, который пытался к ней липнуть. Нет, он ей не нравился абсолютно, но не все ли равно, с кем танцевать? Нет, обнимать не надо, не хочу... Лиска неподалеку уже обнималась с парнем, ну как всегда, ей много не надо. сразу находит себе приключений. Музыка уже заводила Дину, громкая, бесцеремонная, словно говорящая: - забудь все, здесь только я, подчинись мне. Двигайся, черт тебя возьми! Дина не могла противиться, ее тело подчинялось ритму, задаваемому музыкой, ударными в основном.

Зачем она с ним лижется? Лиска, ты не должна...

- Лиска, пойдем уже. Хватит. Я устала.
- Динк, ну что ты? Еще слишком рано.
- Мне надо домой.
- Вот ты всегда так. Я не пойду. Видишь, Саша тут у меня... Если хочешь, сама иди.
- Я ухожу.
- Ну.

Дина пошла на выход, на улицу. Там сразу стало тише, хотя музыка была слышна и здесь. Она пошла по улице, стараясь изгнать из головы шум, дым, грохот, тревогу... Но странный, еще неосознаваемый страх никуда не исчез. Что не так? Да плевать, что скажет мать. Дина вдруг встала и оглянулась назад. Около дверей клуба стояла кучка парней, они что-то пили, смеялись над кем-то или над чем-то. Ей было все равно, над ней или нет, но тревожно и сердце забилось сильнее. Она не знала, почему вдруг решила вернуться. Хотя когда снова попала в грохочущий зал, поняла, что вернулась за Лиской. Дина не хотела признаваться себе, что ей страшно идти домой одной.

- Лиска, пойдем. Я боюсь одна.
- Ты чего? Боишься? А я что, твоя личная охрана? Ладно, не кисни. Сейчас пойдем. Вот Саша нас проводит. Проводишь?
- Не-а. Я еще выпить хочу. Не уходи, сладкая, я щас вернусь.

- Пойдем, Лиска. Пойдем скорее, прошу. Мне почему-то не по себе.
- Да че ты боишься? Здесь море людей. Да плевать на этого Сашку, пойдем. Ты ж моя подруга, как тебя бросить... на съедение волкам.

Они вышли на улицу и пошли в ночь, обнявшись. Вернее, это Лиска обнимала Дину за талию, чтобы той не было страшно. Но страшно все равно было. Что-то держало их, как будто они были привязаны к клубу невидимой нитью. Она растягивалась, но не отпускала. Что-то или кто-то был, оставался там, у дверей, кто не спускал с них глаз, как будто держал на прицеле.
Они ушли уже далеко, но шаги, множественные, неравные, быстрее их собственных, уже слышались позади. Девчонки оглянулись. Конечно, несколько ухмыляющихся парней следовали за ними. Чего-то хорошего ждать не приходилось. Они переглянулись и побежали.

Страх перерастал в ужас, огни освещенных окон мелькали перед глазами, пульс бешено бился, грохотал в висках. Они уже не понимали, куда бегут, преследующие шаги казалось окружали их со всех сторон. Они рвались от них, убегая совсем уже в никуда, в незнакомые места. Вот дверь, открытая, скорее туда, ведь можно ее закрыть и позвонить в квартиры. Люди же, они помогут. Откроют, спрячут.

Девчонки слишком поздно поняли, что попали в ловушку. Дом был старый, еще не разрушенный, но уже не жилой. Там никто не жил. И... видимо, они попали туда не случайно. Их целенаправленно загнали, как животных, на бойню. Почему такие образы пришли Дине в голову? Ей было так страшно, ужас творил странные фантазии в ее мыслях.... Реальность была еще страшнее...

- Нет! Не трогайте меня! Ублюдки!!

Их схватили. Дина оказалась в чьих-то цепких и жестких руках. Но ее просто держали, не давая вырываться. Она просто смотрела, что делали с ее подругой. Треск оранжевой майки, вопль боли, шумное дыхание парней... Видимо, им нравилось причинять ей боль, они били, выворачивали девушке суставы, давили ногами хрупкие пальцы. И конечно... то, без чего не обходится никакое насилие. Ведь оно же должно приносить мучителям наслаждение не только визуально...

Дина от ужасной сцены перед глазами вдруг перестала соображать. Казалось, разум покинул ее, она перестала чувствовать свое тело, руки и ноги обессилели и глаза затянул серый туман. Она потеряла сознание. Тот, кто ее держал, выругался, держать обмякшее тело было тяжело. Он бросил ее на пол и влился в водоворот яростно-изощренных желаний остальных. Животная радость от обладания добычей захватила их, к тому же обещала еще и продолжение. Только вот вторая жертва вдруг пришла в себя и быстро, передвигаясь на коленях, уползла из помещения.

В коридоре Дина встала на ноги и побежала. Бежать было почему-то легко, хотя и с закрытыми глазами. То, что на самом деле глаза у нее были открыты, ей не пришло в голову, потому что сцены насилия над ее Лиской стояли перед ней. А видеть наяву она их уже не могла, потому решила, что бежит с закрытыми глазами. Видимо, подсознание интуитивно гнало ее кратчайшим путем, она выбралась из дома и через две минуты была уже на другой улице, а еще через минуту на третьей и так.... ее уже не смогли бы найти в большом городе. Даже если бы захотели. Но и она ни за что не смогла бы найти то место, из которого убежала.

Дина пришла каким-то чудом домой. И все. Ее ругала, потом допрашивала мать, где она шлялась и почему не сказала. Дине было все равно, словно это не касалось ее ни малейшим образом. Она ушла в свою комнату, легла не раздеваясь на постель и замолчала. Надолго. Ее допрашивали домашние, милиция, какие-то люди кололи ей лекарства, она не реагировала. Больница. Никаких особых повреждений на теле не обнаружили, следов насилия тоже. Но девушка превратилась в ходячий манекен, ничего не слышащий, не говорящий и даже не чувствующий.

Мозг Дины разрешал только самые простые физиологические действия: есть, спать, ходить в туалет. Она запретила себе думать обо всем. Когда ее настигали видения той страшной ночи, она начинала кричать от ужаса и пыталась убежать. Тогда ей кололи лекарства и она засыпала, глухо, тупо, без сновидений.

Десять лет прошло без изменений. Дина находилась в психиатрической больнице, ни разу ни с кем не пойдя на контакт. Никто не мог знать, что все это время она отчаянно старалась заглушить действия мозга, чтобы НЕ ДУМАТЬ. Ибо вслед за любой мыслью оживали ужасные сцены, ужасные лица, ужасные звуки. Это было сродни острой физической боли. Потому - НЕ ДУМАТЬ. НЕ МЫСЛИТЬ. НИКОГДА. НИ О ЧЕМ.