Тяжкий путь познания

      Будучи очень внимателен к наставлениям, Веденеев всегда учился всему и у каждого. У дурака он учился глупости, у знатока знанию, у физика – физике низких температур, у женщин – искусству обмана. Ничто не пропало зря. В один довольно напряженный период, когда знание курилось вулканом, готовым взорваться, когда гейзер информации выбрасывал высоко вверх парящий шлейф минерального кипятка, когда огонь охлаждал, а лед согревал и таял, Веденеев искал возможности лишний ряд находиться рядом с тем, кто готов был открыть свою сокровищницу мудрости для него и наставить Веденеева в сакральности сегодняшнего. Ибо, он знал это точно, завтра будет поздно, завтра будет нельзя, завтра будет – все теперь одному. Так уж получилось в его счастливой судьбе, что рядом, но как бы вдалеке и в высоте появился перспективный наставник – добрый и сердечный Автор. Тот кротко, без скаредности и показухи подавал на открытой ладони истины, обозначал Путь и второстепенные тропинки, предостерегал от коварства женщин и учил, как работать с ними безопасно, прямо и смело. Тогда-то у Веденеева и появилось недоумение и сомнение: как в одного человека может вместиться такая бездна разума, щедрости и пользы?
      Используя свободную минуту Автора в перерыве между бесконечными наставлениями, он спросил, боясь не получить ответа: «Это же какие драгоценности предстоит получить людям в счастливый час?!» На что Учитель, как всегда серьезно и глубоко размыслив, честно ответил: «Черта с два они от меня что-то получат. Разве что брошу кусок, какую-нибудь ерунду, мелочь». Тогда-то Веденеев впервые задумался о несовершенстве и неблагодарности «учеников», осаждавших Автора. Его также поразила живость и прямота сказанного, огромного боль пережитого и, главное, справедливость как важнейший принцип этого ученого наставника и просто доброго помощника.
      Прошли недели, месяцы, годы. Все это время Веденеев с тоской наблюдал, как оголтелая свора рвачей и попрошаек бесстыдно терзала усталого учителя своими непомерными требованиями, гнусными намеками и алчными криками: Дай!
      Измытарившись и сокрушившись не меньше Автора, получив от него искорку доброты и готовности помогать, Веденеев оценил происшедшее и с горестным воздыханием сказал учителю, тогда уже знаменитому писателю сокровенного: «Вы сказали, что бросите мелочь, ерунду. Это несправедливо и жестоко по отношению к себе. За такое дурное необратимое поведение их нужно не поощрить, а наказать полным лишением поддержки и сострадания. Не давайте им ничего». Автор понурил голову, вздохнул: «А я и сам к этому склоняюсь. Не будет им знамения и наставления. Пусть лучше читают биографию Веденеева».
      Так закончился этот трудный, протяженный и нудный, оскорбительный по самой своей сути исторический период, эпоха сокрушенных надежд.
      Ученики ничего не поняли: «А мы и сами все можем, обойдемся без вас, катитесь вы _под гору_! Спешите и торопитесь! Там, _за перевалом_, вас давно уже ждут с носилками… Нормально объяснить не смогли, учителя называется!»