Косая тень

               
                Валерий Недавний
                Косая тень   
        Поутру, с восходом солнца воробьи громким чириканьем оглашают тихие окраины города. Рождается новый день. Для Вадима Николаевича и его соседей он начинается по-разному. Переселившись несколько лет назад из далёкой терской станицы в краевой центр, Ставрополь Вадим Николаевич с супругой прибрели половину домика в нижней части города в районе Ташлы. И ему приходилось  чуть свет вставать  и выходить из дома, чтобы добраться на работу. Завод, на котором работал Вадим Николаевич, находился в другом конце города.  И он пешком поднимается в гору до проспекта им. К. Маркса, там садится на транспорт, идущий в Северо-Западный район города, и сходит на проспекте им. Ф Кулакова. Идя непросохшей тропинкой, осторожно обходит поддернутые за ночь тонким льдом озерца лужиц, пригибается под нависшими от туманной капели кронами вишен проходит по мосту через небольшую грязную речушку и поднимается узким переулком в гору. Вслед ему из зарослей терновника одиноко верещит одинокая пичуга, радуясь  лучам восходящего солнца.  Он останавливается, чтобы передохнуть и оглядывается назад на лежащую в котловине часть города. Сквозь молочную дымку тумана едва проглядывали верхушки деревьев, мачты телеантенн да редкие кровли домов частного сектора Ташлы. Выйдя к железнодорожной насыпи, вновь останавливается от усталости. Вдохнув грудью, морозный воздух, перед тем как перейти железнодорожный путь осматривает местность. Вот также вчера он стоял здесь у железнодорожной насыпи, любуясь панорамой города. Был тёплый солнечный день, легко дышалось запахами прели прошлогодней листвы и едким дымом костров стелющихся по округе. В такие минуты память уводила его в прошлое в терскую станицу Галюгаевскую. Ему виделся бывший его дом, который он был вынужден продать за бесценок, чтобы купить здесь в городе захудалую половину домика. На большее у него не хватило денег. Ранний рассвет. Встав пораньше, он выходит во внутренний дворик, чтобы до начала работы поработать в огороде. Подвязывая к шпалере раскрытые после зимы осклизлые лозы винограда, слышит за забором незлобивую перебранку соседей.
 - Хотя бы поел чего-нибудь, - упрекает мужа Анна.
 - Поел, да поел! – недовольно отвечает ей Фёдор. – Корову с телком лучше не забудь выгнать в стадо.
«Опять Федяка проспал» - сочувствует ему Вадим. Фёдор работает в колхозе водителем и свой ЗиС 150 ставит у ворот дома на обочины улицы
 - Сам что не мог? – обиженно ворчит Анна.
Лоза выскальзывает из замёрзших пальцев Вадима Николаевича. Он берет её, вновь подгибает и подвязывает к шпалере узкими полосками старой материи. Хотя в колхозе и в соседних виноградарских совхозах  лозы винограда подвязывают шпагатом, жители станицы предпочитают подвязывать его заготовленными заранее полоски ткани, как это делали их предки казаки-терцы. Хлопает калитка соседнего дома. Это Федяка как по-уличному зовут Фёдора, вышел к своей машине. Подвывая стартером и чхая холодным двигателем, ЗиС 150 нарушает тишину улицы. Со скрежетом захлопывается провисшая дверь кабины. Поверх забора Вадим Николаевич видит как, опустив боковое стекло кабины, Фёдор высовывается наружу и даёт последние указания жене:
 - На обед не жди, сегодня еду в «Сельхозтехнику». Взревев двигателем и буксуя в кювете, машина вырывается на грейдер, который служит одновременно главной улицей станицы.
«Вырвался, - улыбается Вадим Николаевич, сочувствуя соседу - теперь уж он даст ей копоти». Звук удаляющегося грузовика ещё слышен где-то в центре станицы затем стихает. Вадим Николаевич переходит в соседний ряд и там начинает подвязку лозы. Звонкий режущий уши треск пускового двигателя трактора МТЗ- 5л с соседней улицы взрывает утреннюю тишину. «Не иначе Павло в бригаду собрался» - решает Вадим Николаевич, зная, что тракторист Павлик Понаско, работает в третьей бригаде колхоза. И в это время выезжает на работу.  Через минуту пускач захлёбывается, сменяясь ровным рокотом основного двигателя. Сквозь него слышен рёв скотины выгнанной хозяевами в стадо. Устало выправившись, Вадим Николаевич смотрит поверх забора. Это Анна выгнала за калитку корову и телят. Застоявшийся за зиму бычок взбрыкивает и кидается в сторону, подминая на своём пути молоденький тополек. Анна бросается следом за ним норовя хлестнуть его хворостиной. Но галоша застревает в грязи и, соседка, прыгая на одной ноге, возвращается к ней, кляня проклятую скотину. «Ишь ты и не сломал деревце, - удивляется Вадим Николаевич, довольный, что сосед Алексей Ильич, живущий на противоположной стороне улицы против его дома, не видел этого. -  Не то бы высказался». Бычок догнал корову и тёлку, и скотина направляется в проулок, ведущий вниз на пастбище. Оттуда из лощины, примыкающей к лесу, из-за верхушек деревьев огненным шаром лениво встаёт солнце. Оно высвечивает макушки деревьев алым светом. Молоко тумана плотно повисло над Тереком, и только рваные облака, оторвавшись, низко плывут над берегом реки, цепляясь за одинокие кустарники.
 - Весна! – непроизвольно вырывается из груди Вадима Николаевича.
 - Какая там весна, молодой человек? – и только тут замечает остановившегося рядом с ним старичка. -  Ещё не раз морозы будут.
 - Да может вы и правы, - конфузясь, Вадим Николаевич, торопливо переходит железнодорожное полотно. «И надо же вырвалось» - усмехнулся он, углубляясь в квартал старого города. Здесь ещё запоздало вспыхивает освещение в окнах домов, хлопают двери. Гремя бидоном, мимо него по тротуару молочница катит тележку с молоком. Не выспавшийся дворник, ругая начальство, метёт участок тротуара. «Надо будет выбрать время да написать письма друзьям и соседям в станицу» - решает он. И тут же ловит себя на мысли что это всего благие намерения. Знает, вернётся домой с работы усталый, проверит у сыновей выполнение домашних заданий к школе и завалится спать. Даже телевизор не посмотрит. Со стороны проспекта К. Маркса гулко доносится подвывание двигателя да шорох колёс уходящего в гору троллейбуса. «Опять опоздал» - досадливо морщится Вадим Николаевич вслед уходящему троллейбусу. К троллейбусной остановке с ближайших улиц и переулков спешат люди. По обрывкам разговоров можно судить, кто и где работает. Он теряется в толпе таких же, как он обитателей городских кварталов спешащих на работу и по своим делам. Подходит следующий троллейбус, и Вадим Николаевич входит в его салон. Для него основной рабочий поток считай окончен. На конечной остановке он сойдёт с троллейбуса пройдёт к проходной завода и считай на работе. Следующими рейсами городского транспорта будут добираться горожане, чей рабочий день начинается позже, пенсионеры, сопровождающие внучат в детские сады и школы, домохозяйки и ранние гости города. Затем будет третий и следующие потоки, вбирающие остальных пассажиров. Но их Вадим Николаевич уже не будет видеть.
      В их отделе ещё никого нет кроме секретаря-машинистки.
 - Здравствуй, Валя!- приветствует он женщину и проходит в своё бюро.
Валентина живет в селе под Ставрополем и добирается до работы заводским транспортом. В рабочие дни ежедневно десятки автобусов транспортного цеха свозят на завод восемьсот  работников завода живущих в селах, деревнях и хуторах под Ставрополем.
Сняв с себя плащ и повесив его в шкаф, возвращается  в приёмную начальника отдела.
 - Вадим Николаевич, - отрывается Валентина от пишущей машинки. – Звонил какой-то мужчина из десятого цеха. По голосу не узнала, но им нужна развёртка. Вот её номер записала, - и Валентина протянула ему листок бумаги.
 - Хорошо Валя, придут девчата, они разберутся чьего бюро эта развёртка. А Василий Матвеевич пришёл? – бросает он на нее ожидающий взгляд, берясь за ручку двери кабинета начальника.
 - Теперь его долго не будет.
 - Это же почему? – уловив в ответе Валентины насмешку, поинтересовался он.
 - А вы что не знаете? – во взгляде женщины удивление. – Заболел он, - продолжая печатать, насмешливо комментирует она случившееся.
 - Не может быть, ведь вчера он был здоров, ни на что не жаловался.
 - То вчера уехал Иван Константинович он и заболел.
 - Как?
 - Да вот так сами что ли не знаете? В прошлый раз тишком командировку в Ростов оформил и уехал. А в этот раз начальник ему запретили уезжать, без его ведома, так он  заболел, чтобы на производственные планёрки не ходить. Теперь вам придётся на них присутствовать за начальника.
 - Да-а, - соглашается он с ней.
В отделе знают Василий Матвеевич, побаивался производственных совещаний, особенно  у директора завода,  хотя как заместитель начальника отдела обязан их посещать в отсутствие шефа. Человек мягкий по характеру он не мог противостоять напору производственников. А те люди прожжённые зная его слабость в вопросах производства, готовы были валить всю вину на их отдел. Обычным доводом их было отсутствие какого-то инструмента, из-за которого разгорался скандал.
 - Так что готовьтесь к планёрке, - сочувствует ему Валентина продолжая печатать письма  поставщикам инструмента.
Сквозь стук пишущей машинки Вадим Николаевич слышит её советы как ему держаться на планёрке. Отвечать на них ему уже некогда надо обойти цеха. Проверить работу цеховых инструментально-раздаточных кладовых, выяснить у кладовщиц какого инструмента не хватает, переговорить с бригадирами производственных бригад,  узнать, какие у них претензии к ним инструментальщикам и это даст ему полную картину дня. Полученная информация не позволит производственникам неожиданным вопросом на планерке застать его врасплох. 
 - Я побежал Валя, а ты уж записывай вопросы, которые будут возникать у цехов и производственных участков к нам.
Войдя в кабинет шефа, просмотрел листки с записями дефицита инструмента. Новых записей не было и, он вышел. Проходя коридором, заглянул в своё бюро. Обычная картина рабочего дня старший инженер - Галина и другие девчата обложившись картотекой, выписывали цеховым комплектовщицам инструмент. Лишь экономист - Тамара  как всегда вертелась перед зеркалом. Кивнув в знак приветствия работницам отдела, он хотел уйти в производство.
 - Вадим Николаевич! – зашумели кладовщицы. – Куда же вы? Подпишите лимитные карты.
 - У меня уже всё выписано, - взывала к нему комплектовщица сборочного цеха - Вот только Галя две позиции впишет и лимитка готова. 
 - Девчата, я спешу на планёрку. Вернусь и подпишу.
 - Вадим Николаевич, ну на минутку задержитесь. 
Понимая, что оставшееся время до начала планёрки не позволит ему проверить лимитные карты, он бегло посмотрел их, подписал и вышел из бюро. Если в основных цехах всё обстояло сносно, в механосборочном производстве его ждала неприятность. Полученный накануне производственным участком месячный лимит свёрл был весь изломан. И хотя до планёрки оставалось несколько минут, мысль разобраться в причине частых поломок свёрл на этом участке не покидала его.  Надеяться на коллег из соседнего бюро анализа использования инструмента он не рассчитывал, знал из трёх работниц этого бюро, ни одна  не имела практического опыта работы в производстве. Про себя Вадим таких работников скептически называл «теоретиками».  По опыту работы  знал, рабочий, стоящий за станком при желании всегда обманет проверяющего инженера, сочинив причину поломки инструмента, тем более зная,  многие женщины - инженеры «не рубят» в их профессии.
 - Здорово Николаевич! – поприветствовал его проходящий бригадир.
 - Привет, Степан! – отозвался он.
 - Диски отрезные, почему нашей бригаде не выписываете?
 - Только сейчас подписал вашей кладовщице лимитку, там  шестьдесят дисков.
 - Маловато, Николаевич.
 - Пойми Стёпа, поставщики дисков задерживают их отгрузку, надо продержаться на остатках до получения следующей партии. Получим, тогда ещё выпишем, а пока экономьте и меньше раздавайте друзьям. Выручать ребят с соседних заводов конечно надо, - перешёл он на доверительный тон, - но когда у тебя самого их мало, надо оставить себе что-то в запас.
Знал, и для него не было секретом, многие рабочие выручали своих друзей работающих на других заводах инструментом, передавая его тайком от начальства.
 - Понятно, Николаевич.
Шагая к многошпиндельному станку, где в последнее время участились поломки свёрл, вспомнил, что так и не добился повышения оклада Галине. Хотя начальник отдела обещал  Галке прибавить к окладу за счёт отсутствующих работниц бюро, но не сделал этого. Его раздражало, этой белобрысой Тамаре шеф  повысил оклад,  оформив её на должность старшего экономиста отдела, а с Галиной тянул резину. В конце рабочего дня он выразил своё недовольство шефу.
 - Пойми Иван Константинович, повышением оклада Тамаре, которая в отделе меньше всех загружена работой и большую часть времени проводит у зеркала, ты теряешь к себе уважение коллектива. А вот девчатам как Галина и Ольга, которые «пашут» ты почему то не торопишься повысить оклад,  хотя и обещал.
Смутившись, начальник пообещал решить этот вопрос в ближайшее время.
Станок простаивал. Оседлав станину, пожилой рабочий выбивал хвостовики поломанных свёрл из шпинделей станка. Ниже облокотившись на рабочий стол молодой рабочий, его напарник, выковыривал отвёрткой из направляющих пазов стола стружку. Глядя на свежие сверления в детали, на покрытую коррозией стружку Вадим Николаевич определил – Работали без СОЖ, водой. Взобравшись на рабочий стол, убедился в своём предположении. В кондукторе для сверления многие направляющие втулки имели большой износ, а некоторые вообще отсутствовали. Знал, при сверлении свёрло уводит на неровной поверхности литья  в сторону,  и оно ломается. Был бы исправен кондуктор, поломок свёрл можно было бы избежать.
 - Чего заглядываешь? Свёрла давай! – агрессивно встретил его конопатый парень из числа сверловщиков.
Не обращая на него внимания, Вадим Николаевич спрыгнул на пол. Вытащил из кармана парня ветошь, вытер ею замасленные руки, сунул её обратно в карман и спросил его:
 - Почему не меняете кондукторные втулки?  Ведь из-за них происходит поломка свёрл. И  сульфофрезола у вас на участке нет, водой охлаждаете. Почему?
Конопатый растерялся и молчал.
 - Вы правы, - откликнулся от станка пожилой рабочий. – БИХ ещё не изготовил втулки. Уже не раз об этом говорили начальнику участка, а толку.  А сульфофрезол вчера завезли. Слили в ёмкость, а в ней крана нет, приходится через люк доставать, а в него ведро не проходит. Вот и приходится одной водой охлаждать.
Выслушав эту бесхитростную историю, Вадим Николаевич поспешил на планёрку. Сделав несколько шагов, услышал в свой адрес окрик конопатого парня:
 - И это всё, а свёрла?
 - Всё! – внутренне наливаясь злостью, бросил он в ответ.
«А ведь Гаврил Васильевич подписывает накладные цехов, на ремонт оснастки, рассуждал он. – Наверняка подписал и ремонт этого кондуктора. Вчера начальник бюро инструментального хозяйства этого цеха уговаривал его подписать какую-то накладную.  И всё чтобы мужики выполнили план и получили премиальные. А на деле ни хрена не делается. Надо Ивану Константиновичу напомнить, чтобы поговорил с Гаврилом, да прижал ему хвост» идя коридором заводоуправления к залу заседания, где проводились планёрки, думал Вадим Николаевич. До него уже  доносился из открытой двери зала разноголосый  шум собравшихся на планёрку инженерно-технических работников. Каждый из них в оставшееся до начала заседания время пытается что-то спросить или уточнить у соседа. Протискиваясь между ИТР Вадим Николаевич пробирается к своему месту за столом едва успевая отвечать на вопросы коллег. Но с наступлением времени начала планёрки   ударом карандаша о столешницу стола хозяин кабинета – заместитель директора  по производству прерывает шум и устанавливается тишина. Как обычно первым заслушивается информация о работе главного конвейера, Докладывает начальник сборочно-окрасочного  производства, затем выступают начальники производств и цехов обеспечивающие его работу. И в последнюю очередь отчитываются уже вспомогательные службы завода. Слушая  отчёт начальника сборочно-окрасочного производства, Вадим Николаевич следит за движением карандаша начальника производства. «Неужели такие карандаши выпускаются? - удивляется его размерам. – Примерно шестьсот миллиметров в длину и с дюйм в диаметре». Отложив в сторону карандаш, председательствующий встаёт и доводит сменное задание на текущие сутки. Зама по производству Вадим знает по прежней работе в должности начальника производственно-диспетчерского отдела. Слушая его и вглядываясь в лица сидящих за длинным столом начальников производств, цехов и различных служб понимает: «Этот сдвинет работу в лучшую сторону». В сравнение с прежним начальником  производства контраст резкий. Но и тот был не худшим специалистом. Постоянные планёрки, «выбивание» дефицита от цехов, работа в субботние дни, а порой и в воскресные, чтобы сократить отставание от производственного плана, заседания, совещания у директора, партсобрания, доконали мужика». В тоже время прекрасно понимал, отдавая всего себя производству, нынешний замдиректора долго не протянет. Чтобы вывести производство из провала будет пропадать на заводе сутками. А для этого нужна слаженная и четкая работа всех производственных звеньев. Знающие и опытные начальники цехов, служб. Попробуй, добейся улучшения работы, когда их меняют словно перчатки. Как ни странно Вадима имевшего немалый производственный стаж работы прошедшего путь от рабочего до директора небольшого завода поражало, чем ни больше предприятие, тем сложнее и путаней структура управление им. Обилие заместителей директора и главного инженера завода по разным вопросам на его взгляд только усугубляло положение дел. Парадоксально, но при чётко расписанной структуре управления глядишь, и произойдёт срыв производства из-за какого-то пустячка решение, которого упрётся в самого директора. «К чему весь этот форум? - вглядываясь в сидящих за столом коллег, размышлял Вадим. – Когда с полсотни руководителей просиживают на планёрке, не зная, что в это время происходит в их цехах и на участках. Меж тем баритон председательствующего призывал к искоренению имеющихся недостатков. Вадим заметил, как сосед слева внёс в свой блокнот  высказывание зама по производству в адрес одного начальника цеха. Как он заметил, новый заместитель директора по производству в отличие от своего предшественника, не читал нравоучений и не ругал подчиненных за их промахи в работе. Своими меткими и колкими  афоризмами он достигал результатов куда быстрей, нежели нагоняями и наказанием.
«Опять Мещеряков об этих свёрлах» - поймав на себе тревожно ждущий взгляд начальника четвёртого цеха, - догадался Вадим. Скоро председательствующий перейдёт к рассмотрению дефицита цехов и тот  поднимет перед ним вопрос. Как он знал, оставшихся   на их центральном складе свёрл хватит на месяц работы. Очередная их партия подойдёт не раньше июня. Крупные предприятия города и края такими свёрлами не работают, так что и перехватить их не у кого. А при существующем расходе хватит недели на две. «Переломают как спички, и спросить не с кого, - тревожно пронеслось в голове. – Знают только одно: - Давай свёрла иначе будем жаловаться директору. И никому нет дела до того что завод не имеет на них фондов а заводы поставщики и так перегружены заказами, что едва справляются с  плановыми отгрузками». В то же время хорошо понимал ситуацию в цехе. И даже сочувствовал Мещерякову, которому, достался этот "хлеб". Созданный на базе производственного участка десятый цех комплектовался станочниками из числа вчерашних сельских механизаторов. Пока были у них прикомандированные наладчики с родственного им КамАЗа, станки с программным управлением работали. С отъездом их положение усугубилось вчерашние трактористы, слесари, водители из-за слабой подготовки и малого стажа работы допускали промахи в работе. К тому же поставка заготовок деталей шла с литейным браком. Все это вызывало повешенный расход инструмента. Сверла ломались при прохождении раковин заготовок или из-за внезапных остановок шпинделей. Крошились и ломались режущие пластины резцовых вставок.
     А взгляд Мещерякова так и пронзал его. Кивнув ему в ответ, свёрла будут, хотел повернуться к соседу по столу, чтобы ответить на его вопрос. Но начальник десятого цеха выразительным жестом раскрытой кисти руки и возмущённым взглядом давал понять: - «Откуда? Их у тебя нет в наличии».
«Звонил, наверное, на склад, узнавал у девчат» - мелькнула догадка. Чтобы успокоить его утвердительно кивнул головой давая понять – будут.
Планерка окончилась, и вопросов к инструментальному отделу не было. Мещеряков поверил, и вопрос о сверлах не поднимал. Это успокаивало его и в то же время поторапливало с принятием мер. Возвращаясь в отдел, решил нанести  визит начальнику инструментального цеха. Попрошу его, чтобы свёрла с цилиндрическим хвостовиком переделали на сверла с коническим хвостовиком. На складе есть приличный запас свёрл с цилиндрическим хвостовиком эти свёрла он передаст в инструментальный цех, там им обрежут хвостовики и приварят конические с поломанных свёрл. Хвостовики от поломанных сверл он давно дал команду собирать и держать их на всякий случай на складе. Ещё в бытность  работы механиком Вадим выходил из затруднительного положения таким путём. Приваривал режущую часть сверла к нужному хвостовику, и такое сверло работало не хуже нового. В инструментальном цехе, с его оборудованием и оснасткой можно свёрла переделать лучше, чем в условиях ремонтной мастерской небольшого завода, где он когда-то работал. Придя в отдел, где его ждали кладовщицы, собравшиеся на планёрку, быстро провёл с ними совещание. Отдав нужные распоряжения и подписав лимитные карты цехам, дал задание своему инженеру выписать свёрла с цилиндрическим хвостовиком и отвезти их вместе с хвостовиками от поломанных сверл в инструментальный цех. Позвонил начальнику цеха и посвятил его в свой замысел, попросив как можно быстрей организовать переделку свёрл. Покончив с этой проблемой, стал просматривать принесённую секретарём корреспонденцию. Это были письма от заводов поставщиков инструмента, договора, счёт-платежные поручения на отгруженную продукцию и другие документы. Адресовав корреспонденцию своим подчинённым, оставил себе часть документов, с которыми ему нужно было лично ознакомиться. Время для этого у него было лишь в конце рабочего дня, перед началом завершающей планерки, которая была у директора завода. «Удивительно как быстро проходит время, - думал Вадим, направляясь в производство. – В час дня ему нужно быть на планёрке у начальника ПДО, в шесть вечера у заместителя директора по производству, а в восемь вечера у директора. Это были последние дни месяца. Пройдясь по цехам и проверив обстановку с инструментом он ощущал усталость. Довольный тем, что в инструментальном цехе приступили к реализации его плана, возвращался в отдел. Ему надо было командировать в город Оршу, на инструментальный завод Галину, чтобы она разместила там заказ на изготовление этих свёрл. Вчера он переговорил по телефону с Оршей, и инструментальный завод пообещали принять их заказ. И хотя быстрорежущей стали для изготовления сверл у них, как у заказчика, не было, Вадим Николаевич уговорил начальника производства принять заказ. Взамен этого  пообещал закрыть глаза на недопоставку ими протяжного инструмента и не предъявлять штрафные санкции к изготовителю. Запасы протяжного инструмента как он знал, у них на складе были в избытке и можно на них работать ещё пару лет. Оршанцы приняли его условия, так как с заказом на протяжной инструмент у них  были свои трудности с изготовлением.
 - Галя, - вызвав к себе в кабинет девушку, обратился он к своей подчиненной, - тебе надо завтра или в ближайшие дни выехать в Оршу, на инструментальный завод. Надо там открыть заказ на изготовление свёрл. Я вчера разговаривал с ними, они берутся выполнить заказ из своей быстрорежущей стали, так как у нас её нет. Я им пообещал, что мы закроем глаза, если они сорвут нам поставку круглых протяжек. И не будем предъявлять им штрафные санкции за невыполнение договорных условий. У них проблемы с их изготовлением, а у нас на складе их приличный запас. В общем, заключишь с ними  договор, а если возникнут осложнения, позвонишь мне.
 - Хорошо Вадим Николаевич, я завтра выеду.
 - Тогда возьми у Валентины проект приказа, командировочное удостоверение, оформляй в приёмной командировку и получай в бухгалтерии деньги на проезд.
 - А бухгалтер подпишет? У нас перерасход по командировкам.
 - Подпишет, Галя. Я уже с ним говорил.
Только он проводил Галину, как секретарь ему сообщила:
  - Вадим Николаевич возьмите трубку, из приёмной звонят.
  - Хорошо Валя.
Подняв трубку, услышал голос главного инженера.
 - Пройдите во второй цех на участок изготовления стремянки рессоры. Там что-то резьба у них не идёт. Разберитесь.
 - Хорошо, я сейчас там буду.
Понимал, хотя это вопрос цехового технолога спорить не стал и отправился в цех. Ещё на планёрке зам. директора по производству дал нелестную характеристику технологам, которые  не смогли определить причину брака при нарезке резьбы. Участок за последнюю смену наворотил горы бракованной стремянки.  А главный инженер помня, что его шеф когда-то работал наладчиком, видимо забыв, что тот в отъезде по привычке направил его в цех разобраться в причинах возникновения брака. Прибыв на участок, Вадим Николаевич застал там технологов и контролёров ОТК, которые вместе с молоденьким наладчиком пытались отрегулировать головку. Каких только не было рекомендаций наладчику со стороны собравшихся. Но резьба по-прежнему шла рванной и прослабленной. Лишь разобрав головку, Вадим обратил внимание на то, что один кулачек из четырёх был из другой серии, предназначенной для нарезки резьбы другого шага. Перестанавливая гребенку на нужный кулачок, мысленно выругал себя за то, что доверился пареньку и сразу не проверил правильность сборки головки. Теперь, глядя, как чисто режется резьба, вспомнил слова своего коллеги механика. – «Никогда не верь утверждениям  даже авторитетных специалистов, пока  сам своими руками не убедишься в том, что эта деталь или узел не работает».  Не верить людям плохо, но доверяться, вслепую не стоит. С этой мыслью он отправился к себе в отдел. В оставшееся до планерки время  ему нужно просмотреть корреспонденцию, акцептовать счета на отгруженную продукцию, набросать тексты писем заводам-поставщикам, чтобы Валентина могла их завтра отпечатать, да и просто отдохнуть перед планеркой.
        Возвращаясь, домой, после директорской планерки, в полупустом троллейбусе вновь вспомнилась станица. «Как выглядит  виноград? Лозы, наверное, застарели, - размышлял он о кустах винограда высаженных вдоль забора. – Неплохо бы обновить лозу» И невольно сравнил виноград, растущий здесь в городе с тем который оставил там в станице. Покупая здесь половину домика, Вадим уже тогда решил здесь у задней стены дома посадить кусты винограда. И хотя понимал место для него здесь неподходящее желание иметь если не беседку, то хоть стенку увитую лозой победило в споре с женой. Цветы, которые жена хотела посадить на этом месте, были потеснены в другое место. Так и появились под стеной дома первые лозы. Солнце освещало этот участок земли мало так как заглядывало сюда во второй половине дня и вскоре исчезало, прячась за кровлями соседних построек. Основную часть времени здесь господствовала косая тень, лежащая от крыш соседних домов. Лозы вначале росли медленно, цепляясь усами за переплетения решетки, но когда достигли солнечного света, рост их ускорился. Не раз ловил восхищённые взгляды соседей любующихся его виноградом. «Видели бы, какой был  у меня в станице, - размышлял он. - С одной только беседки снимал ведер семьдесят винограда» Сам сельский образ жизни формировал и направлял его деятельность. Это и уход за домашним хозяйством – дать корм кролям, свиньям, курам, почистить у них, сменить подстилку, напилить и наколоть дров и десятки других работ которые выполнялись утром до работы и вечером. С наступлением  весны добавлялись заботы с огородом и садом. И так круглый год, передышка приходила зимой, когда можно было немного отдохнуть. Вспомнились выезды в бурунную степь на охоту. Пронизывающий морозный ветер и скупой огонёк костерка, охотничьи байки и озорные анекдоты. Утром чуть забрезжит рассвет уходящая  в молоко тумана цепь охотников. Скрип снега под ногами, обжигающий лицо мороз пока тишину степи  не нарушит визг собаки ошалевшей при виде снявшегося с лежки зайца да десяток беспорядочных выстрелов ему вслед. А летом Терек с его обрывистыми берегами,  лес примыкающий к нему. Подмытые корни векового дуба, затон с грязными шапками пены на его поверхности в котором они с кумом ловили сазанов. И огромный сом, который затянул их лодку-каюк на середину реки, и чуть было не перевернул её. Общения с соседями в зимние вечера за стаканом местного вина чихиря. Выезды всей семьей на природу да мало ли что вспомнить. Сойдя на своей остановке и идя безлюдной тропинкой, домой, с горечью пришёл к мысли, что так и не приобрёл себе новых друзей, за исключением тех с кем сблизила его работа. Теперь жалел о прошлой жизни. «Вернуться в станицу, - не раз возникала у него мысль. – Но жену и на аркане туда не затащишь» Город с его удобствами: - газ, вода, канализация и прочими прелестями вынудит любую женщину всеми порами души цепляться за них. Сыновья, повзрослевшие и выросшие здесь, не имеют тех навыков, которые свойственны их сельским сверстникам. Его порой возмущала их беспомощность и неспособность в решении простых хозяйственных дел как починить утюг, отрегулировать швейную машинку. Понимал из-за постоянной занятости на работе, строительства своего дома мало уделял времени на их воспитание  и практическую подготовку к самостоятельной жизни. А если выпадали такие моменты, то сыновья под разными предлогами ускользали от этого.
 - Вечно ты им что-то навязываешь, - вставала на их защиту жена. – Тебя что отец учил этому? – возмущалась она. – Вырастут, сами научатся. Не задерживай им надо в парк, на карусели, в кино.
Уже подходя к дому, с удивлением заметил, ярко светилось освещение во всех комнатах и даже над входом крыльца. «Удивительно, одиннадцатый час ночи, всюду свет не иначе как свояк заглянул к ним, - решил он, открывая калитку и входя во двор. – Но свояк Николай Кузьмич так поздно не задерживается, так как ему надо рано выходить на работу. Не иначе кто-то из родни?» - гадал Вадим Николаевич, закрывая за собою калитку. Поднявшись на веранду, снял с себя ботинки и шагнул в тесную кухоньку.
 - Где ты задержался? – встретила его на пороге жена. И тихо ему шепнула: - А у нас гость, угадай.
 - Сегодня на директорской планёрке задержали, а потом секретарь парткома интересовался вопросами обеспечения инструментом. А кто приехал? – кивнул головой в сторону двери кухни.
 - Дмитрий.
Открыв дверь, вошли с женой в тесную кухоньку. Табачный дым витал под низким потолком, и даже открытая форточка не спасала от него.
 - Николаевич! – взбодрённый спиртным с папиросой в зубах шагнул ему навстречу Дмитрий. Задетый его ногой качнулся стол, плеснулось на скатерть из рюмок водка.
 - С приездом тебя Митя!
 - Ну, ты и даёшь Николаевич, чего так поздно? - полотенце  задетое взмахом руки кума скользнуло с вешалки и упало ему под ноги. – А мы тут с кумой тебя ждём, уже пропустили по рюмашке.
 - Садись ради бога, а то все здесь разнесешь, - поднимая и вешая на крючок полотенце, протиснулся он на свободный стул. – Оно и видно по рюмашке, - усмехнулся Вадим Николаевич, хмельному виду кума, усаживаясь на свободное место. - А что нельзя было стол накрыть в зале?
 - Да ты что Николаевич! Там у вас и так тесно, пусть ребята занимаются, делают уроки, - успокоил его Дмитрий. – А мы уже здесь посидим.
Волна благодарности плеснулась в груди. Каждый раз, когда к ним приезжали земляки или родственники Вадим испытывал жгучее чувства неловкости из-за тесноты. Стыдился, что не может принять гостей как когда-то, живя в станице.
 - Ты в командировке или как? – принимая у жены тарелку с закуской, поинтересовался Вадим у друга.
 - В командировке. Вот к тебе на обратном пути заскочил, - отправляя в рот огурец, ответил Дмитрий. – Всю дорогу к вам гнал, чтобы у тебя хоть немного побыть.
 - Спасибо Митя, что не забываешь, а то что-то давно не было у нас гостей. Давай выпьем за всё хорошее.
Чокнулись, выпили. Только сейчас Вадим обратил внимание на серое от усталости лицо кума. Поросшее жёсткой щетиной, с морщинами у глаз оно вызывало в нём жалость к другу. «Пашет, наверное, как вол» - решил он, подкладывая Дмитрию котлеты на блюдце.
 - Ты всё на том ГАЗ-51 работаешь?
 - На нем куманек. Считай, двенадцатый год на этом газоне вкалываю. Старшина позже меня получил новенький ЗиЛ и уже разбил его. Ты же знаешь, я люблю и берегу технику не так как другие…
 - Давай Митя за встречу! – зная, если не остановить кума во время он будет говорить о работе часами. «Совсем седой стал, - мрачно подумал он. - Как быстро старит людей время». Вспомнился другой водитель, о нём упомянул Дмитрий. Старше своих шоферов станичников. Ходил он в начищенных до блеска сапогах, в армейских галифе, имел привычку командовать товарищами. Может поэтому, и прозвали его Старшиной. 
 - Ты знаешь куманёк, какая ноне дорога, а движение?
 - Знаю Митя, тяжело, да и движение на трассе большое, - опередил его Вадим Николаевич, зная за ним привычку после выпитой стопки спиртного переходить в разговоре на производственные темы. И то, что в разговоре перешёл с его отчества, назвав - куманёк говорило о том, что Дмитрий хмелеет.
 - Ты лучше закусывай, а о станице потом нам  расскажешь, - вновь напомнил ему о еде Вадим.
 - Да что я не ел? – обижено отозвался Дмитрий. – Сам только с работы вернулся. А за меня не волнуйся. Я в дороге перехватил, спешил к тебе в Ставрополь добраться. А тут в дороге пришлось одному мужику помочь, у него коробка скоростей полетела.
 - Мить ты лучше о станице, о наших знакомых расскажи, - попросила его жена.
 - Да что там знакомые, - махнул он рукой. – Вот кума вашего избрали председателем сельсовета.
 - Какого кума? - переспросила жена.
 - Виктора! – обиженно повторил Дмитрий.
 - Ты Митя не обижайся, но у нас их несколько, - успокоила его супруга. - Если ты знаешь, то тебе понятно, а я голову ломаю в догадках кто из четырёх кумовьев?
Слушая Дмитрия о переменах, произошедших в станице, Вадим удивлялся тому, что кум внешне почти не изменился со времени переезда их семьи в краевой центр. Не было разве того прежнего смоляного чуба украшавшего его голову когда он принимал завод. Память возвратила его в ту пору. Было это давно лет двадцать назад. Тогда его окончившего заочное отделение техникума пригласили на родственный пенькозавод  на должность главного механика. К тому времени он уже имел десятилетний стаж работы на этих заводах, владел специальностями: - токаря, слесаря, электрика. Прошёл обучение другим смежным специальностям и слыл в своем тресте знающим специалистом. Облегчало то, что его старший товарищ, с которым он пять лет учился в техникуме, уже работал на этом заводе в должности гл. инженера. К тому же в детстве его отец работал на этом заводе гл. бухгалтером, а они его дети ходили в станичную школу. Одним из первых его подчинённых, с которым ему пришлось познакомиться, был Дмитрий. В первый день его появления на заводе, директор, просмотрев его заявление о приеме на работу, диплом дал ему поручение:
 - Пока мы будем вас оформлять на работу, пройдите на завод, на стоянку транспорта. Там спросите шофера по имени - Дмитрий и с ним съездите в колхозные мастерские. Там мы оформили заказ на изготовление запасных деталей к нашему оборудованию. Проверите, в какой стадии заказ, что сделано, вернётесь и доложите мне. Что будет непонятно, спросите у шофера, он в курсе дел. Вот вам путевой лист, - протянул он ему путёвку. – Езжайте.
Вадим Николаевич вышел из кабинета. На площадке где стояла заводская техника, тракторы и автомобили он натолкнулся на тракториста.
 - А где водитель с этой машины? – спросил он и, заглянув в путевку, назвал фамилию.
Тракторист либо не расслышал или не понял и переспросил его. И когда Вадим вторично назвал фамилию, тот с усмешкой кивнул ему в сторону проходной завода, сказав:
 - Аа-а, Чугунок так он с охранником сидит, – и указал ему на молодого парня.
«Видимо прозвище» - мелькнула  у Вадима Николаевича догадка. Ему выросшему в  простой среде и прошедшему трудовую закалку в рабочем коллективе было понятно. Подойдя к парню, он отдал ему путёвку.
 - Сейчас съездим с Вами в Стодеревскую, в колхозные мастерские. Директор сказал, - опередил он парня, пытавшегося ему возразить. – Там надо проверить выполнение заказа завода на изготовление запчастей.
 - А, понятно, - стрельнул по нему глазом водитель. – А вы, наверное, наш новый главный механик?
 - Да, я ещё не механик, только оформляюсь к вам на работу, - подтвердил Вадим.
Позже, освоившись в новой должности, Вадим провёл первое рабочее собрание своего механического цеха. Люди в цеху были разные по возрасту и профессиям. Первое на что  он сделал упор в работе надо воздерживаться от привычки называть своих товарищей уличными или обидными кличками.
 - Понимаете, как-то нехорошо это выглядит, - привёл он в пример одного рабочего, назвав его фамилию. - Когда вы намного моложе своего напарника, а обращаешься к нему словно к мальчишке: - «Подай мне сынок кувалду». Понятно это шутка и каждый человек воспринимает её по-своему. Другое дело был бы он вашим ровесником,  может, и сошло бы, но, а человеку взрослому слышать подобное обидно.
Пресекая подобные колкости и остроты, бытующие в коллективе цеха, понимал, это настолько глубоко укоренилось, что его замечания здесь всерьёз не воспринимались. Когда-то и он, придя в рабочий коллектив, щеголял подобными обращениями, пока старшие товарищи не поправили его на цеховом собрании. Однажды он поинтересовался у своих подчинённых:
 - Почему шофера Дмитрия прозвали Чугунок?
 -Так его отец из станицы Червленой, а там все черные.
        Смуглый цвет кожи лица Дмитрия его иссиня черный чуб, тонкая талия и гибкие пластичные движения выдавали в нём выходца Кавказа. Из истории Вадим знал о связи переселенцев этой низовской казачьей станицы с горским населением. Лишь мясистый нос напоминал что-то далёкое российское.
 - Николаевич, куманёк мой дорогой! – стопка водки дрожала в вытянутой руке Дмитрия. – Вспомни, как мы с тобой ездили на моём газоне в командировки, как замерзали в яру, когда не смогли подняться в гору.
«Завёл, надо будет остановить его, - подумал Вадим Николаевич, заметив выступившие из глаз Дмитрия слёзы. – Не то сейчас всё вспомнит».
 - Ещё не хватало, чтобы ты Митя заплакал? – вмешалась жена Вадима. – Да будет тебе, мужик ещё нашёлся, - подтрунивая над ним, пыталась успокоить его Лидия.
 - Эх, знала бы ты кума как  мы с Николаичем в том яру чуть дуба не дали? А ты …
 - Да вас и палкой не добьёшь, - упрекнула их Лидия. – Только и знаете говорить, что о работе, будто других тем не существует. Вы уж сидите, а я спать пойду, - бросила им обижено жена и встала из-за стола.
 - Как там твои: - Ольга Вовка и Клавдия? – спросил Вадим у Дмитрия.
 - Ольга живёт в Нальчике, работает телеграфисткой, - оживился Дмитрий. Приезжает к нам, домой каждый месяц. А зарабатывает в месяц больше чем я на заводе.
В тоне его звучала гордость за дочь. Поставив на стол стопку с водкой, и жестикулируя рукой, Дмитрий продолжал хвастаться:
 - Знаешь, в последний приезд купила мне электробритву…
 - А замуж не собирается? – задержавшись у стола, спросила его Лидия.   
 - Не знаю, может, что Клавке и говорила, а мне нет.
 - Ну а Вовка? – опять поинтересовалась жена. – Подрос или такой же маленький?
 - Гоняет на коньках по льду озера. Лёд ещё держится, но возвращается домой мокрый, видимо проваливается, - вздохнул кум. А летом каким-то командиром был, полон двор пацанов было.
 - Ничего страшного в этом нет, - успокоил его Вадим, - мы в его возрасте не раз проваливались под лёд. Да вот живые остались.
 - Ну а Клава как там? – вновь спросила его жена.
 - Клавка она Клавка и есть, - озорно усмехнулся Дмитрий, уходя от ответа. – Давай куманёк жиганем с тобой за всё хорошее, - потянулся он к нему со своей стопкой водки.- Небось, давно чихиря не пил? А у меня в этом году виноград хороший был, вина много надавил. Приезжай, попробуем.
 - Сейчас Митя я тебя своим чихирём угощу, - Вадим Николаевич встал из-за стола и направился на веранду, где у него хранилось вино. Прошлой осенью он срезал виноград с  беседки, сделал из него вино и держал его на случай приезда в гости младшего брата Владимира. Сняв с полки  трёхлитровый баллон, вернулся с ним в комнату. «Может вместо вина выставить бутылку Стрижамента» - запоздало мелькнула мысль.  Знал, этого вина им хватит лишь часа на два. Но, представив, что куму пришлось отклониться от маршрута, чтобы заехать к нему передумал.  Ставя  на стол баллон с вином, обратил внимание, как загорелись огнём довольства глаза Дмитрия. «Осталоп чёртов» - улыбнулся он, вспомнив шутливое выражение Клавдии – жены Дмитрия. Она ругала мужа за его  пристрастие к спиртному.
 - Ты чего улыбаешься Николаевич?
 - Твою Клавдию вспомнил, как она тебя величала, - разливая вино в стаканы, ответил он.
 - Пусть ей там икнётся, - добродушная усмешка расплылась по лицу Дмитрия.
Какой-то необъяснимый азарт охватил Вадима при виде довольно улыбающегося кума. Вспомнилось, начиная хмелеть, Дмитрий всегда заводил старинную казачью песню, по окончанию которой тихо рыдал. В таких случаях Клавдия  беззлобно называла его Осталопом.
 - Ты уж Митя не пой, - напомнил ему Вадим, указав на стенку, разделявшую их половину дома с половиной соседей. – Так как перегородка тонкая и соседи нас хорошо слышат.
 - Эх, Николаевич занесла тебя нелёгкая в город, - тянулся Дмитрий со стаканом  вина к нему. – А ведь тебя работяги на заводе до сих пор вспоминают добрым словом.
От такого признания Вадиму стало не по себе. Теплота слов пеленой встала перед ним. Ему бесконечно дорог был  этот бесхитростный парень. «Какой к чёрту парень, когда им обеим перевалило за четвёртый десяток лет» - мелькнуло в сознании. Хотя в душе они оставались всё теми же что и двадцать лет назад, когда встретились.
      Каждый из них шёл своим путём по жизни чем-то схожим с путём друга. Если Дмитрий рос с матерью и сестрой, без отца, то Вадим в семье в окружении двух сестер и младшего брата. Дмитрий был младшим ребёнком в семье и отца погибшего в 1942 году под Малгобеком помнил смутно, в то время как Вадим его имел. Если Вадима как старшего из детей после окончания седьмого класса отец устроил на завод учеником токаря, чтобы тот мог материально помогать семье. То Дмитрий уже четвёртый год работал прицепщиком в колхозе, вынужденный покинуть шестой класс школы, чтобы подменить мать, попавшую в тюрьму. Дмитрий заканчивал службу в армии, в танковых частях переписываясь с матерью ожидавшей амнистии. В то же время, помогая родителям в строительстве собственного домика. Так и шли их дороги пока Вадим, не служивший в армии по состоянию здоровья, работал и учился заочно в техникуме, сошлись в станице, родине Дмитрия. Ставшей родиной и ему Вадиму, отец которого когда-то работал в этой станице. Там началось становление его как специалиста. Приехав на должность главного механика небольшого завода,  основанного незадолго до начала Великой Отечественной войны Вадим начал свою работу. Помимо основной работы по ремонту и поддержания  оборудования завода в надлежащем виде занялся обустройством жилого фонда завода. Осветил улицы заводского посёлка, провёл водопровод в жилые дома, где это возможно проложил канализацию. Выстроил дороги, но основное благоустройство жилого посёлка завода провел, когда завод попал в список реконструируемых предприятий министерства. За счёт средств госбюджета выстроил новые производственные мощности завода. За короткое время прошёл путь от главного механика до директора завода став им в тридцать лет. Это была его жизнь, к которой он стремился, учась на заочном отделении техникума. Приняв завод в должности механика, и имея за плечами десятилетний стаж работы по рабочим специальностям, он сумел за короткое время стать уважаемым в коллективе специалистом и руководителем завода. Но все его мечты рухнули, когда было принято решение о ликвидации их отрасли промышленности и закрытии завода.
 - О чём ты думаешь, небось, о станице? – оторвал его от хода мыслей Дмитрий.
 - Нет, Митя, - соврал Вадим, продолжая вспоминать прожитое время.
 - А я думал, вы квартиру получили, и я боялся, что вас не найду.
 - Как видишь, живём в тесноте в половине домика, который купили при переезде в Ставрополь. Хотя квартиру обещают дать в ближайшее время.  Сергей наш работает, а  учится на вечернем факультете института, так как на дневной факультет провалился на экзамене. Андрей учится в школе.
 - А в шахматы играет? Клавка говорила, кто-то из наших станичников прочёл в краевой газете,  будто он занял первое место.
 - Было дело, ездили они на всероссийские соревнования, в город Орёл и занял там первое место в своей группе. Сейчас у него мало свободного времени, так как днём работает, а вечером учится.
 - Молодец он у тебя.
 - Молодец, - согласился с другом и Вадим, иронично подумав, заставь нынешних молодых людей что-то сделать они и гвоздя не в состоянии забить в стену.
 - Слушай Николаевич, - оживился Дмитрий, - у вас в комнате я видел, портреты висят. Поначалу я думал, в магазине их купили. А твоя Лида говорит, что ты сам их вырезал, правда, или нет? Ты подари нам с Клавдией.
 - Тебе кого? Там Пушкин, Лермонтов, Есенин, …
 - Да нет! – прервал его Дмитрий. – Нам бы того деда, с бородой.
Не сдержавшись, Вадим Николаевич громко рассмеялся.
 - Так это же Пётр Ильич Чайковский, композитор, - вспомнил он гравюру, вырезанную им на дереве, поправил Вадим друга.
 - Вот его я и прошу у тебя. Уж дюже у него борода красивая.
Смех смехом, но ему было обидно за друга. Живя ещё в станице, Вадим пытался привить любовь Дмитрию к чтению художественной литературы, но так из этого ничего не получилось.
 - Можешь гравюру взять с собою, - подавив  усмешку, взял Вадим руку кума в свою ладонь. - Хочу спросить тебя, Митя хватает ли вам с Клавой заработанных денег?
 - Чего это ты спрашиваешь? – насторожился Дмитрий, не понимая, к чему он клонит  разговор. – Да хватает.
 - Я хочу, чтобы ты меня Митя правильно понял. Знаем мы друг друга давно. Пойми, прошли те послевоенные тяжёлые годы, когда мы думали что поесть и во что одеться.
 - Да что об этом говорить, - загорячился Дмитрий. Вернулся я из армии в военной форме и в ней же свадьбу сыграли. Сам знаешь, отца к тому времени уже не было, а мать сидела в тюрьме, - слёзы выступили из его глаз. Смахнув их, Дмитрий горестно добавил: - Чем она могла мне помочь? У Клавы тоже ничего не было. Всё сами наживали.
 - Вот ты и сам подошёл к этому вопросу, - задел он Дмитрия за живое. – Тогда ответь мне: - Зачем вы с Клавой копите деньги, если сами хорошо не одеваетесь, на всём экономите?
 - А детям? - Дмитрий непонимающе  смотрел на него.
 - А нужны ли они им? – перешел Вадим в наступление. – Вот ты купил себе Москвич, а хоть раз свозил Клавдию и детей отдохнуть на море, в горы или хотя бы к нам, в Ставрополь? Для чего живёшь, задумайся, - сбавил он тон. – Работаешь как вол, шабашки бьешь и всё это ради денег. У тебя как я знаю кроме шоферских учебников да журнала «За рулем» никакой художественной литературы дома нет. Сам ходишь в старой одежде и Клавдия тоже. Ну что я не прав?
Он видел, как часто дыша, Дмитрий сидел с повлажневшими глазами, едва сдерживая готовые прорваться рыдания.
- Да что я сам не знаю, куманёк. Сами ничего не видели, так пусть они поживут.
 - Заладил: - Пусть поживут.- Вот от такой доброты и растут наши дети бездельниками и лодырями. Вспомни наших соседей. Всё пичкали сыну. А теперь он домой не желает приехать, навестить родную мать. А то, что старуха на нищенскую пенсию живёт ему плевать. И вы тоже с Клавой хороши. Мне Алексей ваш сосед писал, когда ваша Ольга приезжает к вам в гости, то Клавдия оплачивает за неё проезд таксисту. А ведь это деньги немалые шестьдесят пять рублей. Дело ваше, но лет двадцать назад за такие деньги ты целый месяц работал.
 - Ладно, куманёк, мы тоже были такими, а теперь у них другая жизнь. Давай выпьем.
- Другая жизнь, - распаляясь, повторил фразу Дмитрия, отведя стакан с водкой в сторону. – Ты хоть головой думаешь? Ну, выйдет Ольга замуж, хорошо, если будут жить на свои доходы. А то приучите  и будет попрекать мужа, мол, мне мама за один раз больше давала денег, чем ты мне в получку приносишь. И пойдут у них ссоры. А если и зять такой же, то будете вечно на них работать. Помогать надо молодым, но не растить из них иждивенцев.
        Увлёкшись «воспитанием» друга Вадим и не заметил, как Дмитрий опустошил свой стакан и уже поглядывал на бутылку, видимо думая, как наполнить стопку. «Чёрт побери, раз за полгода кум заскочил к нему в гости, - мысленно выругал себя Вадим, - и поговорить нормально с ним  не можешь. И чего я на него напустился?»
 - Да ты наливай себе, - подбодрил он друга, - не смотри на меня. – Знаешь, Митя мало мы времени уделяем воспитанию наших детей. А если честно совершенно не знаем их. Стоит ли удивляться, почему они таки у нас?
Долго они сидели, вспоминая знакомых и прожитую жизнь. Лишь поздно за полночь, показав другу на приготовленную ему постель, тихо прошёл в зал и, раздевшись, прилёг рядом с сыновьями, на полу. Тревожить жену не стал. Ворочаясь, не мог заснуть, боясь проспать и опоздать на работу. Вставать приходилось рано, так как добираться на работу в другой конец города было нелегко из-за нехватки транспорта. И вновь голову заполнили мысли о работе с её трудностями пожиравшими всё свободное время. Вспоминались эпизоды из разговора с Дмитрием о сыновьях. Неспособность  скорее нежелание сыновей знать то, что он считал необходимым в жизни. Из-за  занятости на работе, не знал, чем заняты мальчишки, после школы. Особенно запомнился день, когда обругав младшего сына за то, что тот поздно вернулся из школы, случайно узнал от жены, их сын посещает электротехнический кружок. Так было и со старшим сыном, пока не обнаружил на полке книжного шкафа почётные грамоты и дипломы Сергея четвёртый год участвующего в олимпиадах по шахматам. «Ещё чему-то поучаю Дмитрия» - усмехнулся он своей неосведомлённости. Каких-то полтора десятка лет назад успевал везде. Работал, учился заочно в институте. В свободное от работы время строил свой дом, помогал родителям и друзьям. Что же с ним произошло? Лень или признаки приближающейся старости? Этому он не находил ответа. Может потому что раньше  был молод и полон энергии?  Накопленные за годы работы и учёбы знания и опыт помогли ему в должности директора завода. «Видимо так, - решил он, - тогда в юности у него была цель, к которой он стремился. Сейчас её нет» - с горечью пришёл он к нерадостному выводу. И хотя он по-прежнему отдает всего себя работе скорее это привычка, выработанная многолетним трудом. Зевнув Вадим, Николаевич повернулся на другой бок и, засыпая,  невольно сравнил себя с тем кустом винограда, который рос под окном. «Он, как и я, пока не видел солнца, рос медленно, болел. Стоило ему перевалить границу тени и увидеть солнце как его лозы буйно пошли в рост»
                Г. Ставрополь, Октябрь, 1974 год,