Боги из праха

Дата моего рождения шестое мая 2315 года от Рождества Христова. В этом году мне исполняется сто пятьдесят девять лет. Мои идентификационные позывные личности – Матвей Николаевич Троекуров. Я землянин, по национальности русский. Силою некоторых обстоятельств вынужден жить в Москве, столице Российской федерации землян, а также промышленно­-утилизационном центре, имеющем искусственный атмосферный саркофаг и разрушенный экофон.

Я обычный мужчина среднего возраста. Люблю спорт и еще несколько лет назад занимался им довольно серьезно, что может подтвердить золотая медаль по борьбе «13-Т-13» с предпоследней Екатеринбургской межпланетной олимпиады.
Если бы эти строки читали люди, жившие на земле вплоть до 2062 года, они бы рассмеялись или восприняли сказанное как какую-нибудь фантастику... Для тех, кто окончил школу более ста–ста пятидесяти лет назад или плохо слушал преподавателя по истории, напомню, что только в вышеуказанном году, благодаря открытиям китайских ученых, была синтезирована «золотая» таблетка вечной молодости, после однократного принятия которой у человека навсегда отключались генные хромосомы, отвечающие за процесс старения.

Сейчас мало кто помнит, но первые такие таблетки стали называться в народе «золотыми» именно из-за того, что они стоили сотни тысяч «евро»1. Отсутствуя в свободной продаже, они доставались только влиятельным и очень обеспеченным людям. Правительства многих стран мира из последних сил пытались остановить распространение невероятного для тех времен лекарства, угрожающего полным крахом всей устоявшейся социальной системе! Однако через четырнадцать лет после появления «золотые» таблетки сильно подешевели, поступили в свободную продажу и стали доступны очень многим людям. Никто тогда и представить себе не мог, насколько изменится жизнь всего человечества...

Во всем мире большинство людей перестало умирать от старости. Смертность населения уменьшилась в миллионы раз! Все, кому повезло получить чудо-таблетку в среднем возрасте, так в нем навсегда и оставались. Люди престарелые, несмотря на преклонные года, не менее активно принимали заветную «пилюлю» и, оставаясь навсегда стариками, жили столько, сколько позволяло состояние здоровья на момент остановки собственной старости...

Но самым неожиданным оказалось то, что среди тех, кто «заморозил» свой возраст, оказалось немало детей и подростков. Кто-то из них, особенно самые младшие, употребили «золотую» таблетку из любопытства, по недогляду взрослых. Другие, постарше, умудряясь раздобыть пилюлю, проглатывали ее с четко осознанным желанием не только не стареть, но и никогда не взрослеть... Наивные и по большей части ставшие несчастными дети.

Вот теперь, напомнив вам, как все начиналось, станет понятнее и, возможно, удивительнее то, как странно мы стали жить последние четыреста лет. Вы спросите, зачем я так издалека начал? Отвечу. То, что произошло, и то, в чем меня обвиняют, не результат ничтожно промелькнувших дней, это итог нескольких сотен лет и, если хотите, наказание человечества. Считаю ли я виновным конкретно Матвея Троекурова? Нет! Но считаю ли я виновным человека? Да!
Если останусь жив, обязательно открою вам все тайны земного существования, ставшие мне известными по воле случая. Именно из-за них я и нахожусь в этом воняющем озоном эМ-Зэ-Пэ-Дэ-Се2 и жду решения своей судьбы.
1 «Евро» – старинная денежная единица, имевшая обращение в мировой экономике землян до 2113 года.
2 МЗПДС – Межвидовой земной пункт досудебного содержания.


*  *  *

В тот день я проснулся в половине восьмого и как обычно прохрипел:
– Видеовизор!
Засветился информационно­развлекательный фон с популярной передачей о каких­-то недавно доставленных с Фобоса животных. Ведущим был любимец множества землян – снежный барс «Великолепный». К несчастью, как вы, наверное, знаете, он умер пару недель назад.

Теперь эту передачу ведет другой зверь с человеческим интеллектом. Лично я считаю, что вживление в мозг несчастных подопытных электронных чипов с программой необратимой человекоподобной интеллектуализации – чудовищный и жестокий эксперимент. Но сейчас это модно, и никто не обращает внимания на то, что подопытные умирают, зачастую не прожив и года после своего «очеловечивания». Однако вернусь к событиям того дня. После очаровательных рассказов «животного о животных» начались утренние новости.
Красной нитью повествования о случившемся в мире была ситуация с критическим перенаселением городов Земли и Луны. Демонстрировались очередные дружеские встречи президентов России, Китая и США с планетными главами Фобоса, Альбастры, Грониса и нескольких крошечных планет соседней галактики.

Как всегда, «наши» договаривались с «ихними» на возможность организации человеческих колоний на территориях других планет в обмен на поставки такого вожделенного для них сахарного песка по заниженным ценам. Ну и на десерт миловидная девушка­робот зачитала криминальную сводку, в том числе о десятках самоубийств и исчезновений людей в Москве и России за прошедшие сутки с ежедневно растущим показателем.

Глядя видеовизор, я пил горячий фрок. В голове крутились мысли о том, куда постоянно пропадают люди и каким надо быть идиотом, чтобы согласиться жить на чужой планете с клешнерукими крангусами, слюнявыми двухголовыми альбастронами или трех-метровыми каракатицами с Грониса! О несчастных гражданах, уставших от вечной жизни и покончивших с собой различными способами... Ну и еще то, что, если опять проваляюсь в постели, нечаянно усну и не окажусь на работе в девять ноль-ноль, генеральный директор принудительно телепортирует меня в офис. Мне придется вновь сконфуженно улыбаться, а коллеги­сотрудники будут ржать, как заведенные, глазея на мои волосатые ноги, клетчатые трусы и белую майку в стиле ретро.

В восемь часов тридцать минут я сидел на кровати в фартосовых брюках, белой рубашке с фирменным галстуком своей компании и в новеньких пушистых туфлях с последнемодельной системой кондиционирования, абсолютно готовый к очередному трудовому дню. Поставил ноги на прикроватный энергоковрик, встал и нажал пальцем на висящий на моей шее белый телепортационный брелок с логотипом «Фадеев и Ко».

В следующее мгновение мое бренное тело уже находилось в рабочем кабинете. После каждого перемещения в пространстве у меня всегда немного кружилась голова, чему причиной являлось устаревшее оборудование фирмы. Но это еще что! Половина женщин-сотрудниц как минимум раз в месяц после телепортации падали в обморок. Но, несмотря на их регулярные жалобы, наше руководство такие «мелочи» совсем не интересовали.

– Троекуров! – раздался голос генерального директора из встроенного в рабочий стол звукофона. В воздухе появился голографический прямоугольник видеовизора с лицом главного начальника «Фадеев и Ко» в центре.

– Вы сегодня не опоздали и появились на месте раньше всех! Я весьма доволен такой работой над ошибками. Видимо, мне больше не удастся продемонстрировать нашим сотрудникам ваше нижнее белье и телесную растительность... – генеральный чуть улыбнулся. – Тут командировочка намечается через пару дней на Фобос. Задание получите по прибытии на место, в головном офисе тамошнего Центра утилизации отходов. Нашего партнера на Фобосе, крангуса Икр¬Икр¬Тыг¬А¬Пка¬Лу, вы у нас видели. В командировке познакомитесь получше. Если мне не изменяет память, он тоже увлекается «13-Т-13» и ваш явный почитатель. Завтра получите у Светланы Николаевны командировочные и межгалактический телепортационный пульт с энергоплатформой. Свой, офисный, сдадите до прибытия на профилактику. И главное, не забудьте взять переводчика! – прямоугольник исчез. Стало как­то неожиданно тихо.

«Долбаный Тортила...» – подумал я с некоторой степенью злости. Дело в том, что в прошлом году наш генеральный директор отмечал свой юбилей – трехсотлетие. В связи с этим все сотрудники фирмы стали хоть и «за глаза» называть его Тортилой, в честь такой же по возрасту черепахи из старой сказки про Буратино. Это было довольно смешно, так как Евгений Теодорович Фадеев, наш главный начальник и владелец фирмы, выглядел очень молодо. В старые времена ему бы дали на вид не более двадцати лет. В общем­то это и был тот самый возраст, в котором он принял свою «золотую» таблетку.

На юбилее захмелевший от нескольких бокалов хейфолангуса Евгений Теодорович расчувствовался и вкратце рассказал своим сотрудникам историю своей жизни. Оказалось, что за прожитое время он был преподавателем истории, ученым, продавцом, матросом, директором овощебазы, летчиком, пьяницей, слесарем, дворником, банкиром, уличным художником, пилотом орбитального корабля, кем­то там еще и наконец стал владельцем собственной крупной корпорации по утилизации техногенного мусора.

Особенно всем понравилось то, что в прошлом веке Евгений Теодорович двадцать лет был бомжем и жил на помойках... Ну и еще он состоит в тридцать четвертом официальном браке, имеет двадцать пять детей и четыреста восемьдесят восемь внуков. Причем, как признался юбиляр, как и большинство людей, он встречается и роднится только со своими шестью детьми за последние пятьдесят лет да с двадцатью девятью внуками за тот же период...

В общем­то обычные результаты для здорового трехсотлетнего мужчины. К концу посиделок все «уклюкались», а те, кому давно за сто, всплакнули на тему – как сильно устали жить...

И вот я сидел и злился на человека, в два раза более умудренного жизненным опытом и имеющего, в отличие от меня, приличное количество детей и внуков. Да­а­а... В сравнении со мной отцом он был явно лучшим. Моя единственная дочь родилась более века назад, и я уже лет пятьдесят совершенно ее не видел...
Однако это никак не влияло на то, что в мои планы совершенно не вписывалась никакая командировка на Фобос. Как назло, она выпадала на пятницу. Не на четверг. Не на понедельник. А именно на пятницу, когда у меня была запланирована романтическая встреча с четырьмя изумруднокожими красотками в Испании!

Минут пятнадцать я тяжело вздыхал за своим антикварным, конца двадцатого века, массивным дубовым столом с резными ножками, позолотой и частичной бархатной обивкой. Купил его не так давно и довольно дешево на ближайшей барахолке. Стыдно признаться, хоть мне это и не нравится, но я все­таки поддаюсь различным веяниям моды... И когда все сотрудники нашей фирмы поме-няли свои хрустальные «умные» сенсорные столешницы на древесный антиквариат, я вскоре тоже последовал их примеру. Благо с появлением (благодаря инопланетным друзьям) и вхождением телепортации в быт людей вес предметов совершенно перестал иметь значение. Теперь можно легко и мгновенно доставить что угодно и куда угодно. Главное, размер и подготовка места.

Но всего семьдесят лет назад, когда на Земле только-только привыкали к этим «чудесным» перемещениям в пространстве, да и то только предметов и никоим образом не людей, происходило немало несчастных случаев. В моей памяти остался один из них.


*  *  *


Молодая женщина приобрела в сувенирном отделе одного из торговых центров Москвы полутораметровую кованую яблоню ручной работы с механическими заводными птичками на ветках. Рассчитавшись за нее и тут же на кассе составив договор о телепортации, оплатила доставку и отправилась домой с одноразовым датчиком материализации груза. Датчик выглядел как металлический круг размером с небольшую праздничную открытку. Он имел электронное табло с часами, красную мигающую лампочку активации и большую плоскую кнопку отмены на случай, если датчик не успеют разместить в назначенное время на нужном месте. По инструкции, с которой женщину ознакомили в магазине и которую вручили ей там же на бумажном носителе, дама должна была прийти домой и к указанному времени положить датчик на квартирный пол там, где бы она хотела увидеть свою покупку.

– Привет, милый! Угадай, что я купила? – игриво прощебетала женщина и потрепала по курчавой макушке мужа, улыбающегося и развалившегося на массажном магнитно-волновом кресле.

– Понятия не имею, любимая. Но судя по тому, что никакой большой коробки и даже пакета я у тебя не вижу, это что­то маленькое и лежит оно у тебя в сумочке. И, скорее всего, это что­то ты купила себе, – мужчина хохотнул и приобнял жену за талию. – Кстати, дорогая. Ты когда мне честно скажешь, сколько тебе лет? Ты ведь обещала. Жаль, что теперь не ставят возраст в паспорте, это неправильно. Да и как­то неудобно, я не знаю, сколько тебе, двадцать пять или двести двадцать пять... Я ведь не скрываю, что мне семьдесят. Будь со мной откровенна! – мужчина посмотрел супруге в глаза и, не вставая с кресла, ласково приобнял ее за талию. Супруга немного жеманно вздернула вверх свой симпатичный носик и вздохнула.

– Ладно, скажу. Подожди только пару минут, в туалет сбегаю, терпела от самого магазина... – мужчина рассмеялся и убрал свое объятие. Женщина капризно бросила в него свою киберсумочку с голосовой подсказкой глубины и места расположения находящихся внутри предметов и быстро направилась в туалет. Зайдя в туалетную комнату, она взялась кончиками пальцев за автоматический замок своих джинсов и вдруг услышала какой­то методичный противный звук, напоминающий военный сигнал тревоги из старинных фильмов о Великой Отечественной войне.
– Дорогая, что это у тебя в сумочке тут так противно сигналит? Это и есть твоя покупка? Даже не представляю, для чего она нам нужна? – услышала она удивленного мужа. В следующую секунду женщина заорала страшным визгливым и одновременно истошным голосом:
– Бро-ось су-умку-у-у!!! Брось!!! – ей показалось, что она мгновенно выскочила из туалета. Но испуганное сознание уже успело представить несколько страшных картин, которые она может увидеть, вернувшись в гостиную... Реальность оказалась гораздо хуже.

Посреди комнаты раздавался треск электричества и валил едкий дым. Это горели драгсовая обивка, проводка и микросхемы массажного кресла. Лежавший на нем мужчина чуть подергивался и издавал хрипящие звуки. Прямо из живота у него торчали окровавленные металлические ветки сувенирного дерева, своим стволом и подставкой ушедшего сквозь кресло прямо в пол. Одна из веток «прошила» человека вверх вдоль всего тела и окончанием с металлической птичкой оказалась у него в открытом хрипящем рту. Залитый кровью клювик соловья выглядывал из перекошенных губ несчастного. Неожиданно птица защебетала и задергала крылышками.
Женщина издала нечленораздельный звук и, потеряв сознание, почти рухнула навзничь. От падения на пол ее спасла автоматически включившаяся воздушная подушка, техническая начинка которой была стандартно вмонтирована в напольное покрытие. Немного зависнув в горизонтальном положении, женщина плавно опустилась вниз.


*  *  *


После множества подобных случаев все частные услуги по грузовой телепортации были взяты под контроль государственными органами. Но, слава богу, те времена давно прошли, техника усовершенствовалась, и мы сегодня исчезаем и появляемся когда хотим и где захотим без особого вреда для здоровья. И это, конечно, все просто прекрасно, если бы не дурацкая командировка в пятницу.
Так я думал и удрученно сидел за своим дубовым столом, хмуро наблюдая за течением векторных операций заряженных энерго-потоков на открывшемся для ведения работы окошке видеовизора.

– Привет, Матвей! – прямо возле меня материализовалась длинноногая сотрудница и симпатяшка Анечка. Я чуть вздрогнул. В руках она держала кипу самопечатной кибербумаги.
– Как дела? Почему такой хмурый? – зажурчал ее тонкий голосок, сопровождаемый почти слышимым хлопаньем пушистых ресниц ее огромных темно­карих глазищ. Девушка мне, конечно, нравилась. Тем более, судя по поведению и интеллекту, ей на самом деле было именно столько лет, на сколько она выглядела, если бы даже жила в старые времена, а именно – ровно двадцать... Но вот ее манера телепортироваться из кабинета в кабинет, пугая сотрудников, вместо того чтобы ходить по полу своими прелестными длиннющими ножками, меня немного раздражала.

– Ну, что тебе сказать, Анечка... Дела мои нормально, если не считать командировки на Фобос в пятницу. И еще того, что из-за твоих неожиданных появлений я скоро стану заикаться... Слава богу, живешь в наше время, а то раньше, со старым оборудованием, еще бы и покалечила кого-нибудь. И себя, между прочим, тоже.

– Да ладно тебе. Чо гундишь, как дед старый? Хотя... Сколько там тебе? Светлана Николаевна говорила, что поболе стольничка уже... Дедуля! Ха! Ха! – секретарша хохотнула, ущипнула меня за щеку и, нажав на брелок-пульт на груди, растворилась в воздухе, чтобы через мгновение появиться у себя в приемной.
Я не сторонник служебных романов, но красавица регулярно со мной заигрывала, и мне это нравилось... Тем более несмотря на то, что сегодня девяносто процентов женщин от тридцати до нескольких сотен лет выглядят, как в старые времена семнадцати и двадцатилетние девушки, все-таки чертовски приятно внимание настоящей двадцатилетней глупенькой девчонки...

Настроение как­то само собой улучшилось, я решил, что командировка на Фобос, в общем­то, не так ужасна, как мне сразу показалось. Смогу подписать новый контракт с этим похожим на рака Икр-Икром, покажу ему пару своих фирменных приемов на болевые точки именно их физиовида, снисходительно сделаю с ним фотоголографию и по прибытии домой получу совершенно не лишнюю премию. А мои сладкогубые зелененькие девицы вполне смогут подождать меня в Испании еще какие­то несчастные двадцать четыре часа.

Совершенно перестав хмуриться, я даже немного улыбнулся и почувствовал, что могу сосредоточиться и наконец­то заняться своей работой.


*  *  *


В пятницу двадцать девятого июня 2473 года около девяти утра я стоял возле дверей кабинета технической комплектации в ожидании владелицы этого склада многих достижений всех известных цивилизаций. Стоит заметить, что телесная полнота и множество морщин ничуть не смущали ни ее, ни знатное количество ухаживающих за ней мужчин, желающих разнообразия в тотальном окружении молодых и юных женских лиц.

Через пять минут моего томления за прозрачной дверью кабинета Светлана Николаевна материализовалась собственной персоной.
– Ну что, Матвей, готов к командировке к нашим ракообразным партнерам? – бархатным голосом спросила женщина, открыв дверь, хитро улыбнулась и, быстро глянув мне в глаза, принялась набирать многозначные коды на сенсорных пультах дверей своих бронированных мини-хранилищ.

– Да, Светлана Николаевна. Жду не дождусь встречи, мечтая пожать им их огромные шершавые клешни, – мы рассмеялись. Через некоторое время я принял из рук коллеги командировочную валюту Фобоса, несколько маленьких пакетиков сахара и все необходимое оборудование для телепортации на Фобос. Сдал свое офисное и, уже собираясь уходить, развернулся обратно, вспомнив две довольно важные вещи.

– Светлана Николаевна, а как же я буду без переводчика? И дайте мне на всякий случай атмосферный адаптер, а то вдруг, как тридцать лет назад, произойдет сбой настроек и я попаду не на нашу площадку прибытия. Тогда, если мне не изменяет память, я за пару минут намертво задохнусь от ихней бескислородной вони.

– Ой, ой, – женщина запричитала и сделала большие глаза. – Матвеюшка! Ты только не говори Евгению Теодоровичу, что я опять забыла про переводчика! – Светлана Николаевна засуетилась и через минуту выдала мне языковой преобразователь, который я тут же вставил себе в ухо, страхуясь от возможности его потерять.

– Вот тебе, Матвеюшка, и адаптер, но смотри не активируй его на своей площадке. Тут же сгорит! А Теодорыч потом с меня три шкуры за него сдерет.
– Да не боись, Николаевна! Я ж не первый раз замужем, в мои­то сто пятьдесят восемь... Кажется, такой мой возраст вы просчитали для нашей Ани? – я взял адаптер, похожий на металлическую лягушку, испещренную множеством мелких отверстий. Светлана Николаевна промолчала и виновато опустила глаза. Я вышел за дверь и направился в свой кабинет. Перед отправкой мне очень хотелось выпить горячего фрока и съесть припасенный с вечера круассан. В тот момент я напрочь забыл о том, что принимать пищу перед телепортацией на чужие планеты запрещено элементарной техникой безопасности.

Выполнив задуманное и стряхнув крошки с колен, надел на шею межгалактический телепортационный пульт, встал на энерго-платформу и на всякий случай зажал в ладони атмосферный адаптер. Глубоко вздохнул. Телепортация по галактикам – это вам не через улицы веселой молекулой пролететь, и даже не через страны! На это уходит не мгновение, а несколько довольно неприятных минут, после которых полчаса чувствуешь себя так, будто тебя не кормили несколько дней, затем поколотили палками и немного подавили огромным прессом.
Я зачем­то выпрямил спину, расправил плечи и, вздохнув полной грудью, нажал на кнопку пульта.


*  *  *


Очнувшись от нещадно палящего солнца, кисловатого привкуса блевотины и одновременно сухости во рту с ощущением надетой на нос «лягушки» -адаптера, я почувствовал, что лежу на очень теплой земле. Хотя скорее всего не на земле, а черт его знает на чем. Все ясно. Перемещение прошло не совсем удачно. Дышалось трудно. Веки не открывались, будто все ресницы слиплись между собой. Сделал еще одну попытку, бесполезно поднимая брови и бешено вращая белками глаз... Ресницы и на самом деле слиплись намертво. На носу сопел адаптер. Адаптер, адаптер... Что-то не стыковалось в моем очнувшемся сознании... Точно! Адаптер! Я же его не надевал!!!

С трудом притянув к себе руку и кончиками пальцев искрошив с ресниц какие-то ссохшиеся комочки, я тут же открыл глаза. Вокруг было как­то сумрачно. Слева от себя я услышал приглушенные голоса и повернул к ним голову.
Передо мной сидели двое фобосарийцев и во все свои двадцать восемь глаз таращились на меня. «Неужели это они меня спасли?..» – подумал я и попробовал привстать. Все тело пронзила острая боль. «Что же это за невезение такое?! Больше меня Тортила ни в жизнь в командировку не загонит!» – подумал я и, превозмогая болевые ощущения, сел.

Теперь я видел более полную картину своего местонахождения. К сожалению или к счастью, но ничего неожиданного мне уже не открылось. Я сидел на дне огромной плоскодонной ямы, напоминающей кратер потухшего вулкана средней величины. Видимая поверхность планеты была густо испещрена множеством небольших отверстий, из¬за чего она сильно напоминала сыр. Везде, куда только простирался мой взгляд, валялись большие и малые стеклянные шары, в своем большинстве имеющие неправильную форму, и кучи каких­то предметов, в которых на удивление ловко копошились своими клешнями инопланетяне. Хотя нет, инопланетянин здесь, судя по всему, я...

– Ну что, урод червякопалый? Очухался? Приветствуем тебя на нашем Фобосе! Ты скажи нам, образина ты двуглазая, ты зачем на поверхность­то телепортировался? У тебя что, к нашему главному дело какое есть? Может, ты нам «кристаллы жизни»1 принес? Или по трагической ошибке здесь материализовался? – один из крангусов жестикулировал в мою сторону своей довольно крупной, размером с портфель, клешней и издавал множество звуков, напоминающих треск саранчи. Однако мой вставленный в ухо языковой преобразователь исправно переводил все его хамоватые выражения.

– Ну что молчишь­то, животное? Зря мы, что ли, тебя спасали? Скажи спасибо Окт-Окт-Ила-О-Рма-Лу, что он знает, как этой вашей ерундой пользоваться, и нацепил ее тебе на нос. А не то задохнулся бы ты от нашего чистого воздуха! Это тебе не кислородная вонь на вашей зеленой звезде! Да и то, счастливчик, вдвойне тебе повезло, что сейчас дневной период атмосферной поддержки, иначе и твоя штука на носу не помогла бы! – я внимательно слушал разъяснительную болтовню фобосарийца, для себя решив, что, видимо, из всего населения планеты мне встретился самый разговорчивый...

– Хватит «трещать», болтун! Видишь, он никак в себя не может прийти. Возможно, у него переводчик в ухе неисправен и ему твое красноречие не более, чем нам писклявое бульканье бласижустрипов2. Уводить его отсюда надо без долгих разговоров, иначе солнечный ветер быстро сделает из него вареного червяка! – наконец заговорил и второй мой спаситель. «Судя по всему, этот поглавнее будет и посерьезнее», – подумал я. А значит, пора уже и мне что­нибудь «пробулькать» в ответ этим милым и, к счастью, неравнодушным к моей ситуации ребятам.

– Мир вам, добрые крангусы с планеты Фобос! Я действительно попал в опасную и глупую историю. Благодарю за спасение моей жизни и прошу помочь мне еще немного. Видимо, сбились настройки в телепортационном оборудовании и вместо офиса вашего Центра утилизации отходов вот попал сюда, не знаю даже куда... Обещаю вам за помощь два пятидесятикилограммовых мешка чистейших «кристаллов жизни» – выдал я на одном дыхании. Переводчик тут же озвучил (надеюсь, без акцента) набор разнообразной трескотни. Было такое ощущение, будто в моем ухе сидит сверчок.
1 «Кристаллы жизни» – так крангусы называют обычный сахар.
2 Бласижустрипы – жаброхвостые насекомоподобные существа недр Фобоса.

В воздухе, если так можно было, конечно, его назвать, повисла довольно вязкая слишком длинная пауза. Неужели я что­то сказал не так? Может, переводчик действительно не совсем исправен и они ничего не поняли? Я напряженно думал. Затем медленно проверил свой внутренний карман, пакетиков с сахаром не было... Я чуть хлопнул ладонью по своей груди, телепортационный пульт тоже исчез. После этого ничего хорошего, кроме анатомической схемы болевых точек их физиовида, в голову не шло. Как бы мне ни хотелось это осознавать, но, возможно, придется применить к своим спасителям несколько отработанных за годы тренировок приемов 13-Т-13...

– Ну что сказать тебе, землянин... – нарушил паузу второй, главный крангус. – Два мешка «кристаллов жизни» – это, конечно, очень недурно... А вот то, что ты работаешь на этот омерзительный Центр утилизации, чтоб он сдох со всеми, кто ему помогает... Это очень плохо! Но сейчас обсуждать твою деятельность не станем. Я знаю, для тебя долгое воздействие радиации – смертельно. А скоро и подачу воздуха отключат, за некоторое время до того, как начнется метеоритный дождь. Все, кто не уберется с поверхности, лишь на мгновение успеют почувствовать себя покойниками. В следующий миг от них не останется даже пыли! Поэтому вставай на свои коротенькие ножки и пойдешь с нами. Советую не подпрыгивать. С твоим мизерным весом ты улетишь подальше Деймоса (для тех, кто не смотрит космоновости, это, как и Фобос, тоже спутник планеты Марс), и ловить мы тебя не собираемся. Все понятно?

– Да. Более чем... – ответил я, затем попытался встать, оттолкнувшись рукой от пыльной поверхности планеты. В следующую секунду вся верхняя часть моего тела с легкостью взмыла вверх, и я оказался стоящим на ногах. Окт-Окт был прав, сила тяжести здесь действительно ничтожная. Попытавшись подпрыгнуть, я улечу в открытый космос, а это будет означать лишь мучительную смерть. Причем мою собственную.

– И еще скажи, как нам тебя называть, инопланетянин? – спросил Окт-Окт. Именно после этих его слов я заметил одну особенность, что, когда говорил один фобосариец, другой молчал, и наоборот. «Интересно, насколько важная шишка в этой помойке этот Окт¬Окт?» – пронеслось в голове. Я напряженно и тщетно пытался разглядеть у кого-нибудь из них свое телепортационное оборудование.

– Мои идентификационные позывные – Матвей Троекуров, – ответил я на вопрос. В следующий миг мой языковой преобразователь принялся издавать какие­то непонятные свистящие звуки. «Только не сейчас!!!» – подумал я, решив, что прибор сломался и вдобавок ко всем неприятностям я еще не смогу и изъясняться с местным пока не слишком хорошо настроенным ко мне населением. Посмотрев на своих новых «друзей» и видя, как чуть подергиваются их панцирные туловища и как­то странно и очень быстро каждый из них моргает своими семью парами глаз, я все понял. Они смеялись. Смеялись над моим именем.

«Вот придурки... Но хотя бы чувство юмора у них есть, а это скорее хорошо, чем плохо», – с такими мыслями я направился за своими спасителями. Вместе с нами в длинную шеренгу выстраивались остальные «исследователи» поверхности и, возможно, члены какой­то организованной группы, а может, даже компании. Я шел между своими спасителями, никто из других участников шествия не обращал на меня никакого внимания.

– Мат-мат­вейтр­о­екр­во-лу, так, кажется, тебя зовут, землянин? Хочу тоже сказать тебе свое имя. Если после встречи с главным останешься жив, не забудь об одном моем мешке сахара! Меня зовут Укн-Укн-Ыцл-О-Вак-Лу.
– Договорились, Укн-Укн, – ответил я, сократив его имя. Укн-Укн ничего не ответил, из чего я сделал вывод, что он не обиделся. Неожиданно для меня вся передняя часть колонны крангусов стала опускаться вниз. Мы спускались в тоннель. Это значит, что скоро мы окажемся в жилой зоне планеты и у меня появится шанс найти этот злосчастный Центр утилизации. Или хотя бы Земное по-сольство! Но для начала нужно найти лекарство, нейтрализующее радиоактивное заражение (я должен был иметь его с собой по инструкции, но кто ее полностью соблюдает?), само собой поменять одежду и избавиться от своих новых друзей.
Только вот где же я одежду возьму? У местных она совершенно не в почете. Все фобосарийцы, похожие на огромных земных раков, никогда не носят одежды. Разве что какие­нибудь металлические пояски и цепи с чехлами и карманами для оружия или инструментов. Настоящие животные... С этими мыслями я наклонил голову и сделал шаг в круглое отверстие­вход. Через некоторое время услышал, как за спиной чуть громыхнула массивная металлоподобная дверь­задвижка и зашипели паровые герметизационные компрессоры.

Вся колонна остановилась в ожидании. Через некоторое время с шумом и клубами пара1 мы стали стремительно опускаться вниз, видимо, находясь на площадке огромного лифта. Через минуту или две перед нами открылось точно такое же отверстие – вход, как и то, через которое мы вошли. Вместо ярких городских огней и хоть каких­нибудь жилых строений я увидел стены огромных пещер и множество снующих фобосарийцев... Настроение ухудшилось, надежда на спасение стала довольно призрачной. Неожиданно вспомнилось уже давно забытое и, как оказывается, довольно омерзительное ощущение сильного страха. Мои ладони стали очень влажными и даже мокрыми. Очень часто забилось сердце и просто невероятно захотелось домой, на Землю! В любой ее уголок! Хоть даже и в «сердце» какой­нибудь пустыни! Но только земной! Только родной пустыни!

1Из-­за огромных залежей льда внутри планеты на Фобосе популярны механизмы с использованием воды и пара. Подобные устройства использовались и на Земле вплоть до 2150-х годов от Рождества Христова.


*  *  *


– Вот, Мат-мат­вейтр­о­екр­во-лу, здесь мы проводим почти все свое время, когда не работаем на поверхности, – сказал Окт-Окт не останавливаясь и пошевелил в мою сторону своими усами.

– Да это я уже понял, ребята. А почему мы не выходим в город? Слово я сдержу, телепортирую вам кристаллы, как только окажусь в Центре утил... – я осекся на полуслове, вспомнив, что совершенно не стоит упоминать в разговоре этот их Центр утилизации, они ведь с ним явно не в ладах... Но было уже поздно. После моих слов все окружающие и суетящиеся крангусы заметно оживились и принялись активно разговаривать обо мне. Мой языковой преобразователь стал чуть потрескивать и, не справляясь с потоком слов, переводил лишь некоторые из них. Но мне и так все было понятно.

– Землянин... Центр утилизации... Убить... Выкинуть на поверхность... Метеоритный дождь... Сволочи... Поменять на... Убить... Скормить... – и так далее. В общем, ничего хорошего и обещающего счастливого завершения моей неудачной командировки, к сожалению, я не услышал. И кстати, как такое могло произойти? Как я смог оказаться на поверхности, вместо того чтобы благополучно появиться внутри планеты в теплом офисе это долбаного Икр¬Икра? Как я мог материализоваться на голой земле? Тьфу ты, на какой, к черту, земле... На голом Фобосе! Как это возможно без энергоплощадки? Абсурд.

И тут меня осенило! Это могло произойти только в одном случае. Если энергоплатформа офиса Центра находится ровно на том месте, где меня нашли фобосарийцы, но только глубже, на пару сотен метров! Вероятно, произошел скачок силового уровня... Мне нужно запомнить весь свой путь, побыстрее вырваться из этой недружелюбной компании и добраться до территории, находящейся под точкой моего появления! Утешительно-панические размышления прервал голос Окт-Окта:

– В общем, так, землянин. Я тебе больше не советую произносить названия этой проклятой организации, иначе мы с Укн-Укн-Ыцл-О-Вак-Лу не сможем защитить тебя от наших братьев и сестер. Они просто порвут тебя на множество маленьких кусочков и, к сожалению, мы все останемся без обещанных тобою «кристаллов жизни». Поэтому иди молча, пока мы не пришли к Главному, а дальше видно будет. Только ответь мне на пару вопросов. Это правда, что у вас на Земле вечная жизнь? Вы никогда не умираете своей смертью, потому что употребляете в пищу огромное количество «кристаллов жизни»? – после его слов вокруг меня все просто оцепенело. В радиусе нескольких метров все эти размером с хорошую корову «инопланетные раки» перестали двигаться и превратились в одно сплошное внимание...

Лишь только их длинные тонкие усы бесшумно пошевеливались и даже нетерпеливо подергивались, выдавая страстное желание обладателей услышать от меня очень важный для них ответ.
– Да, мы действительно уже очень давно не умираем своей смертью. Но это уж точно не из¬за «кристаллов жизни», а из-за специальной «золотой» таблетки, однократно принимаемой и воздействующей на генетический код человека. После ее употребления человек просто перестает стареть. Вот так, – через полусекундную паузу все фобосарийцы чуть задрожали и беспорядочно задергали усами, а я услышал уже знакомый треск в своем переводчике. По совершенно непонятным для меня причинам крангусы дружно рассмеялись.

Через некоторое время, успокоившись, они вновь занялись своими делами, а я продолжил идти в направлении, заданном мне двумя спасшими и по обе стороны сопровождающими меня Окт-Октом и Укн-Укном. Я успел увидеть, что задавший мне вопрос о вечной земной жизни Окт-Окт не смеялся вместе со всеми. В отличие от остальных, он выглядел даже несколько сердито, насколько возможно рассуждать при их минимально заметной мимике...

– Это нехорошо, Мат-мат­вейтр­о­екр­во-лу! – укоризненно произнес Окт-Окт. – Я тебе задал вопрос, а ты меня на смех поднял перед всеми братьями и сестрами! Зря я тебя спас. Нехорошее ты существо, Мат-мат­вейтр­о­екр­во-лу... Неблагодарное...
– Нет, нет! Так не пойдет, Окт-Окт! Я абсолютно не понимаю ни того, чем мог обидеть тебя мой ответ, ни того, почему так смеялись твои сородичи. Поверьте мне, ребята, я сказал чистую правду, мне совершенно не до смеха, – сказал я действительно искренне и вопросительно посмотрел на Окт-Окта.

– Заткнись, землянин! Хватит тут демонстрировать нам человеческую смесь из неуместной отваги и убогого чувства юмора! А не то мы сейчас не доведем тебя до Главного, и метеоритный дождь покажется тебе высшей милостью... Не хочешь говорить правду, не надо, но и издеваться надо мной я тебе не позволю! – на этих словах Окт-Окт коротко размахнулся и ударил меня своей огромной клешней по спине. Пролетев вперед метров тридцать, я, возможно, летел бы и дальше, если бы не каменная колонна, твердо решившая прервать мой вынужденный полет. Это было больно. Но все же не так больно, как я мог бы себе представить, глядя на все это со стороны.

Жесткая остановка сказалась на мне рассеченной губой, осколком переднего зуба и ноющим ощущением в левом подреберье. Отлетев от столба, я упал на пыльный и сырой пол, оказавшийся, в отличие от поверхности планеты, еще и весьма холодным. «Ну ладно, ребята, многие из вас еще и не родились1, а я уже в спортзале приемы 13-Т-13 в поте лица отрабатывал на ваших ватнопластиковых копиях...» – подумал я и притворился, что потерял сознание.
1 Средняя продолжительность жизни фобосарийцев 35–40 лет.

Через несколько секунд «мои» крангусы уже были возле меня. Я вновь услышал неприятный «треск саранчи», но мой переводчик в ухе молчал так, будто решил помериться в этом силами с самой тишиной... Вот черт! Видимо, придется прервать «спектакль» с потерей сознания.

Я медленно проверил указательным пальцем свое ухо, звукового преобразователя не было. Открыв глаза, увидел его валяющимся в пыли, в десяти–пятнадцати сантиметрах от моего носа. Не торопясь, взял его и вставил обратно, почувствовав, как в ушной раковине захрустел мокрый песок.

– Эй, чел­трркркршшш-овек, ты там­ркшшш жив­тррк-шркшрршш-ой? – видимо, переводчик тоже пострадал от удара и все слова фобосарийцев были слышны с шипением и треском... Сделав мученическое лицо и демонстративно сплюнув кровь, я очень медленно встал и, чуть согнувшись, оперся рукой на колонну. Затем так же медленно вытащил из уха устройство и пару раз стукнул им по колонне. Похоже, шеф, как всегда, сэкономил и не стал тратиться на приличный и дорогой китайский аппарат, купив самый дешевый – американский.

– Кажет-ршшш-ся, живой. Давай двигайся быстрее, а то мы так до самой смерти тебя вести будем, – после ударов по колонне пе-реводчик стал работать гораздо лучше. Через мгновение Окт-Окт слегка ткнул меня своей клешней в плечо. Быстро развернувшись, я сделал прыжок к корпусу фобосарийца и, оказавшись вплотную, резким движением всунул ему ладонь в панцирную складку возле головы и сжал пальцами находящийся там нервный узел. Окт-Окт обмяк и упал на все свои многочисленные колени.

– Слушайте меня внимательно, твари! Если сейчас кто­нибудь ко мне приблизится хоть на шаг, вашему сородичу смерть! Можете поверить мне на слово! – крикнул я, в ужасе понимая, что за все свои сто пятьдесят семь лет никогда не был так близко к собственному концу. В голове промелькнули старинные, трехсот и четырехсотлетней давности фильмы о войнах, больницах и тому подобном, с кровавыми или жалостливыми сценами окончания человеческой жизни...

А еще документальные картины об антисоциальных слоях населения, считающих себя бессмертными, но регулярно умирающих от алкоголизма, наркомании, переедания и банальных убийств друг друга. Неожиданно вспомнились новости о непрерывно растущем количестве самоубийств в Москве. На душе стало очень тяжко. Так тяжко, что я почувствовал рвотный приступ. Собравшись с силами, сдержался. Возможно, дает о себе знать радиоактивное заражение. Надо срочно принять антирадин или что­нибудь подобное!

Вокруг плотным кольцом довольно быстро собралось около трех десятков клешнеруких. У некоторых из них в верхней конечности поблескивало какое­то устройство, которое они направили на меня. Видимо, это было оружие, а его владельцы соответственно – местная охрана. «А ведь совершенно не хочется подыхать на этом убогом маленьком спутнике, даже не являющемся маломальской планетой! Так, астероида кусок...» – горестно подумалось мне.

Ко всему прочему, я, конечно же, не хотел убивать Окт-Окта и не планировал максимально пережимать его нервный узел, однако и долго держать его вполсилы я не мог... Дело в том, что этот жизненно важный и очень болезненный орган фобосарийцев вырабатывает электрическое напряжение. И если быстро сжать этот узел вполне возможно, тем самым приводя его обладателя в беспомощное состояние, то долго держать в руке, контролируя сжатие, очень и очень сложно.

Электрическое напряжение хоть и не настолько высокое, чтобы быть опасным для человека, при этом довольно чувствительное и сильное. Словно тысячей иголок оно, обжигая всю руку, заставляет сильнее сжиматься пальцы.
Короче говоря, или я его уже отпускаю, или, не в силах сопротивляться, сжимаю свою кисть и тем самым убиваю Окт-Окта на глазах его сородичей. Что после этого произойдет со мной, представить нетрудно...

– Смотрите! Это же землянин Мат-мат­вей Тро-е­ку-ров­лу! Это же он занял первое место по «13-Т-13» на прошлой Екатеринбургской олимпиаде! – неожиданно воскликнул Укн-Укн.

– Ты ошибаешься, брат, это не он! Хотя... Эти червякопалые земляне все на одно лицо. Но, судя по ситуации, возможно, что и он. Посмотри, как он ловко провел болевой Окт-Окт-Ила-О-Рма-Лу! Как бы наш брат Окт-Окт не помер... Иначе нам придется убить этого чемпиона...

– Да, точно он! Ты же знаешь, как я люблю «13-Т-13»! Я всех чемпионов помню! А земляне вообще редко выигрывают. Как я его сразу не вспомнил и не узнал, не понимаю?! Этот болевой прием на нервный подпанцирный узел – его «коронка»! Нашего борца на Олимпиаде он точно так же победил! Говорю всем вам, это Олимпийский чемпион, Мат-мат­вей Тро-е­ку-ров­лу!
– Да, да! Это он! Я тоже его узнал! Чемпион Мат-мат­вей Тро-е­ку-ров­лу!
– Чемпион! Чемпион! Чемпион!

Вокруг меня начался галдеж и, как мне показалось, даже радостные выкрики фобосарийцев... Я отпустил Окт-Окта, решив, будь что будет, но не стал вытаскивать руку из¬под его панцирной складки. Окт-Окт продолжал стоять на шестнадцати своих довольно тонких, но твердых, как железо, коленях.

– Спасибо, что вы меня вспомнили, ребята! Но что­то я не в настроении именно здесь и сейчас купаться в лучах фобосарийской славы... Как вы уже поняли, я действительно могу кое­что противопоставить вашей огромной силе и массе. Поэтому повторяю еще раз: никто не должен делать ни шагу в мою сторону! А не то ваш брат Окт-Окт умрет!

В холодной и сырой пещере воцарилась мертвая тишина. Фобосарийцы внимательно смотрели на меня, лишь чуть шевеля своими усами. Неожиданно меня вырвало, закружилась голова, и лишь каким­то чудом я сам не грохнулся на колени. Но все­таки удержался, отплевался и продолжил «греть» руку в теле фобосарийца... Все присутствующее местное население выдерживало угрюмую паузу и внимательно смотрело на меня в неимоверное количество своих желто-зеленых глаз.

– А теперь слушайте мои требования! Во­первых, мне нужно какое­нибудь лекарство от радиации! Во­вторых, мой телепортационный пульт и все пакетики с кристаллами. Это касается тебя, Укн-Укн! Хотя ладно, такой вожделенный для вас сахар можешь оставить себе, – я постарался произнести все свои слова уверенно-угрожающим тоном. Это получилось не очень хорошо и, мне кажется, было похоже на простую истерику... Злющей осой, учуявшей сладости, в голове кружилась мысль, что с Окт-Октом не все в порядке. Иначе он бы уже давно пришел в себя и мощным ударом клешни вновь отправил бы меня в полет, возможно, последний в моей жизни.
Наверное, все же я отпустил его слишком поздно и у него начались необратимые процессы, из-за которых он вот­вот «отбросит коньки»... И все это клешнерукое стадо порвет меня за несколько секунд. А потом еще будут с гордостью рассказывать своим детям и внукам, как растерзали земного Олимпийского чемпиона по борьбе «13-Т-13». Твари уродливые! Я так просто не сдамся! Паре­тройке из вас раздавлю нервный узел и еще кому-нибудь пробью локтем хребетную пазуху! Вы меня запомните, животные!

– И третье мое требование, последнее! Я должен телепортироваться отсюда вместе с Окт-Октом в безопасное место на вашей планете. Если что­нибудь будет не так, Окт-Окт умрет! – боюсь, что эти слова я произнес едва ли не обреченно... Вокруг снова воцарилась тишина. Затем Укн¬Укн сделал два коротких шестнадцатиножных шага в мою сторону и вытянул ко мне свою конечность. На ней, как на огромной несуразной вешалке, висел мой телепортационный пульт. Протянув руку, я взял его. Повесил себе на шею. На душе стало как­то светлее и немного легче.
– Слушай, чемпион! Тут немало твоих поклонников, в том числе и я – Укн-Укн-Ыцл-О-Вак-Лу. Но если мы не приведем тебя к Главному, нам придется довольно долго работать на поверхности бесплатно, а у нас семьи! Нам нужно их кормить, да и «кристаллы жизни» не помешали бы...

– Хватит мне тут ваши проблемы вываливать, как видите, у меня и своих хватает. Мне необходимо телепортироваться отсюда в безопасное место, и как можно быстрее!
– Ну хорошо, землянин! Я помогу тебе! – сказал Укн-Укн. В следующий момент он повернулся и взял из рук стоящего рядом сородича тот самый, уже замеченный мною блестящий предмет и как­то неторопливо стал направлять его на меня. Смутное подозрение сжало мое сердце, словно большой паук-птицеед обхватил его своими крючковатыми мохнатыми лапами, предвкушая неотвратимость сытной трапезы.
Не успел я произнести ни единого слова, как довольно долго стоящий на коленях Окт¬Окт резк- встал на ноги и, одновременно схватив меня клешней за ногу, поднял над собой. «Ну вот и все», – подумал я, болтаясь вниз головой. От сильного прилива крови в мозг и боли в ноге я начал терять сознание, и последнее, что запомнил, это левую клешню Окт-Окта, которой он, как в замедленной киносъемке, два раза ударил по своей массивной и витиевато­узорчатой ременной пряжке на поясе.


*  *  *

Я очнулся от яркого света на множестве странных на ощупь, но приятно пахнущих и мягких матерчатых валиках­подушках. Кто-то заботливо укрыл меня теплым одеялом и одел в белую одежду, похожую на простую больничную пижаму. Немного шумело в голове и ныла нога. «Вот бык ракообразный, чуть ногу мне не оттяпал своей клешней! Надо было его на самом деле порешить... Сейчас на душе было бы полегче. И вообще, где я нахожусь? Вкусно пахнет. И дышится легко... Не понял!» – я резко открыл глаза и потрогал рукой свой нос. Атмосферного адаптера не было! При этом мне отлично и легко дышалось.

«Может, я на Земле? Или я умер?! А может, мне все это приснилось? Это было бы просто здорово!» – судорожно подумал я, чувствуя, как вот­вот окажусь во власти радостного чувства душевного облегчения. Но вновь заныла нога, вернув меня к реалиям накануне пережитых событий. Пошарил на груди рукой, сразу же нащупал телепортационный пульт. Жаль, что без энергоплощадки он абсолютно беспомощен.
Огляделся и увидел, что лежу в теплом помещении, похожем на обычную человеческую комнату, с закругленными бело-голубыми стенами без углов и множеством маленьких, но очень ярких светильников на потолке, зачем­то все время волнами меняющих интенсивность сияния, то увеличивая, то уменьшая свою яркость от одного края потолка к другому и наоборот. Комната была обставлена вполне земной мебелью оригинального вида и довольно веселых расцветок. Однако я заметил, что мебель несколько маловата, будто бы она была для детей. И на самом деле, у меня росло ощущение, что я нахожусь на Земле в чьей-то детской комнате.
С едва заметным шорохом спряталась в стену автоматическая дверь. Я тут же вспомнил, что в Москве лет сто назад была мода на такие двери. То, что я увидел в следующий миг в дверном проеме, повергло меня в дикое изумление! Там стоял ребенок, примерно десяти¬одиннадцати лет. Человеческий ребенок! «И если это не сон, я не умер, значит, просто сошел с ума...» – подумал я и закрыл глаза.

– Дяденька, а ты правда человек с планеты Земля? – послышался детский голос. Это было очень странно и необъяснимо, при этом очень уж не хотелось верить, что мой рассудок теперь обитает в совершенно иной плоскости... Однако слова ребенка звучали одновременно с до боли знакомым, хотя и едва слышным треском. Я потрогал ухо. В нем находился мой звуковой преобразователь. Ребенок говорил по¬фобосарийски. «Наверное, все­таки я еще в своем уме, но абсолютно ничего не могу понять...» – я открыл глаза. Передо мной стоял ребенок. Почти обычный человеческий ребенок. Почти.

Он был совершенно голый. С правой и левой стороны тела вдоль ребер у него были видны по семь маленьких ножек... Также было заметно, что на основных ногах у него не один, а два коленных сустава. Волосы на голове росли клочками, а между ними виднелись два ряда из двенадцати полузакрытых глаз. И еще. Еще у него были усы. Точно такие же усы, как у всех жителей Фобоса, только поменьше. И он ими тоже шевелил... Это был какой­то пугающий, но вместе с тем довольно трогательный, маленький гибрид из человека и крангуса.

– Дяденька, а ты правда человек с планеты Земля? – снова повторил свой вопрос, как было видно, мальчик. Я привстал и оперся на руку.
– Да, это правда. Я человек с планеты Земля. Меня зовут Матвей Троекуров. А кто ты, мальчик, и как тебя зовут?
– Я крангус с планеты Фобос. А зовут меня Ула-Ула-Окт-О-Рма-Лу.
– Молодец, Ула-Ула! А сколько тебе лет?
– Мне полтора года.
– Как это полтора? Не может быть. Нет, тебе, наверное, десять или одиннадцать лет?
– Нет! Мне полтора года! – почти сердито выкрикнул мальчуган и, развернувшись, убежал. Дверь закрылась. «Странная история...» – подумал я и снова лег, решив, что пока есть возможность отдохнуть, надо ею воспользоваться. И кто его знает, может, это последний день моей жизни и я больше никогда не увижу Землю. Меня не дождутся мои зеленоликие испанки, я никогда не женюсь и у меня больше не будет детей...

Сразу же вспомнилось родное милое личико дочери Татьяны, с которой не поддерживал отношения уже более пятидесяти лет... После развода с женой регулярно проводил с ребенком все выходные, потом девочка выросла и, как большинство девушек, на свое восемнадцатилетие торжественно приняла «золотую» таблетку. Какое-то время я даже знакомился с ее ухажерами, подозревая, что некоторые из них на сотню-другую лет старше не только ее, но и меня... Странная стала жизнь с этим людским бессмертием... А потом закрутился на работе, заморочился в новых романах... В итоге перестал общаться с собственным ребенком. Идиот!

Наверняка у меня есть внуки, правнуки, а я их никогда и не видел. Да что рассуждать о правнуках! Ведь я даже не знаю, где сейчас живет и моя мать, Троекурова Ангелина Петровна.

Восемьдесят лет назад, в 2397 году, я в последний раз ощущал на себе теплый взгляд ее таких добрых и любящих глаз. В то время ей было сто пятьдесят, и детей у нее было немного, лишь двадцать. Шестнадцать дочерей и четыре сына. Я родился, когда матери было уже за семьдесят, и еще не учился в школе, когда погиб отец. Даже не помню его живым, только на старинном видео. Веселый громкоголосый парень с черными, как уголь, растрепанными по тогдашней моде волосами. Как и многие его друзья, он работал на освоении лунных территорий, однажды ушел далеко от станции, случайно повредил кислородный раструб своего скафандра и не успел вернуться на базу... Банально­-роковое стечение обстоятельств.

Хорошо помню тот день. Прошел ливневый красный дождь. Я был один, стоял возле окна нашей квартиры на четвертом этаже и наблюдал, как работники службы «Мосхимзащита», медленно проплывая на своих воздухолетах мимо меня и еще множества таких бездельников, поливают нейтрализующим раствором все окрашенные поверхности улиц. В детстве меня восхищало, как красный асфальт, красные деревья, красные памятники, лавочки, дома и вообще красное все­все становится сначала безопасно­зеленым, а через пару часов вновь приобретает свои естественные цвета и оттенки. В тот день я тоже пребывал в спокойно-позитивном настроении ребенка. Созерцая красочные химические реакции на уборке улиц, страстно мечтал быстрее повзрослеть и так же медленно пролетать мимо окон домов, чувствуя на себе восхищенные взгляды мальчишек и девчонок...

– Здравствуйте, Ангелина Петровна! Вам сообщение от Российского Управления корпорации государственного контроля над освоением лунных территорий, – в воздухе в самом центре комнаты зажглось окошко видеовизора. Вместо изображения на полупрозрачном экране зелеными буквами светились медленно поднимающиеся снизу строчки. По мере их появления монотонный металлический голос радиоробота зачитывал слова вслух.

– С прискорбием доводим до вашего сведения, что ваш муж, Троекуров Николай Федотович, грубо нарушив должностные инструкции по правилам техники безопасности, ушел от рабочей станции на недопустимое расстояние. В результате неправильного обращения с оборудованием корпорации была нарушена герметичность скафандра. В результате чего ваш муж трагически погиб. Приносим свои соболезнования. Вам необходимо подтвердить получение сообщения, иначе сообщение будет выводиться на экран видеовизора каждые два часа. После подтверждения сообщения вам будут выданы инструкции по получению личных вещей супруга и денежной компенсации по случаю его гибели. К сожалению, вынуждены сообщить, что материальная выплата денежных средств по страхованию жизни вашего супруга вам не полагается в связи с нарушением нескольких основных пунктов страхового соглашения. Напоминаем, вам необходимо подтвердить получение данного сообщения...

Матери не было дома. Я стоял как вкопанный и поначалу не мог ничего понять. Но постепенно до детского сознания дошло самое главное. Я больше никогда не увижу отца...

Как-то в жизни по дурацки все! По сравнению со мной шеф Тортила просто счастливый и примерный семьянин. Может, он даже и со своими предками общается! Страшно подумать, сколько им может быть сейчас лет, если они, конечно, живы... Сидит, наверное, сейчас дома в теплом кресле со своей сорок девятой или какой там по счету женой, разговаривает с детьми, играет с внуками, пьет горячий фрок... Сволочь.

От пронзивших сердце зависти к шефу и обиды на жизнь из моих глаз выкатилась пара слез. Быстро смахнув ладонью, я размазал их по щетине. В тот момент решил: если останусь жив и вернусь на Землю, обязательно найду свою мать и дочь. А может, даже и женюсь. На секретарше Анне. А почему бы и нет? Хорошая девочка. Настоящая, искренняя, двадцатилетняя девочка.

Мои размышления прервал уже знакомый приглушенный шум открываемой двери. Это был Окт-Окт! Его усы зачем­то «украшали» два черных блестящих шарика.
Мгновенно вернулся страх, а вместе с ним и злость! Одним рывком вскочив на ноги, я приготовился к схватке! Совсем не ко времени закружилась голова...

– Спокойно, спокойно, чемпион! Если бы я хотел, то убил бы тебя еще три дня назад. Впрочем, как и ты меня... Но, учитывая, что я спас тебя изначально еще на поверхности, то ты мне еще должен остался! И еще. Кожные покровы твоего тела дезактивированы, а одежда еще в процессе, – Окт-Окт смотрел на меня всеми своими глазами абсолютно уверенно и спокойно, видимо, ожидая како-го-либо ответа. В этот момент я чувствовал себя человеком, который, спасаясь от смертельной погони, должен прыгнуть через обрыв и ухватиться за торчащую из противоположной скалы корягу... Мне было страшно доверять Окт-Окту, но и другого выхода у меня не было. И почему он говорит про какие­то три дня? Неужели я трое суток лежал без сознания? Совсем некстати бок пронзила острая боль. Я вскрикнул и, скрючившись, схватился рукой за больное место.

К удивлению, рука нащупала какой­то инородный предмет, намертво прикрепленный к моему телу. С ужасом и ненавистью посмотрел я на стоящего предо мной крангуса.

– Можешь мне не верить, но не дергайся и не делай глупости, – Окт-Окт по прежнему спокойно стоял напротив, медленно пошевеливая усами. Перед тем, как в последний раз в жизни кинуться на это наглое и мерзкое инопланетное животное, я все же решил посмотреть на то, что по его воле причиняет моему телу такую боль. Дрожащей рукой я медленно поднял край пижамы.

На теле находился неизвестный мне прибор, напоминающий небольшую черепашку. Из середины ее мигающего множеством маленьких огоньков панциря в разные стороны выходили две толстые прозрачные трубки, которые тут же, через несколько сантиметров от прибора, впивались в мою плоть и были обрамлены в месте контакта с кожей в металлические кольца голубоватого цвета. Внутренние полости трубок были заполнены алой кровью...

– У тебя на теле детский дезактиватор крови. Модель немного устаревшая, работает медленно. Но за три дня, пока ты лежал, он не просто дезактивировал твою кровь, но и избавил от радиации все внутренние органы. Если бы я не прицепил к тебе эту штуковину, ты бы был уже мертвее мертвого. На вас, людей, радиация действует губительно даже в тех дозах, которые мы переносим с легкостью. Так что, чемпион, теперь ты мой должник вдвойне, – Окт-Окт коротко хохотнул. Для себя я отметил, как быстро научился определять фобосарийский смех.
«А он и вправду веселый парень», – подумалось мне и, несмотря на продолжающуюся боль, впервые появилось чувство искренней благодарности к этому огромному крангусу. Да и, судя по ситуации, он уже повторно спасает меня, как минимум рискуя своей репутацией.

– А теперь, Мат-мат­вей Тро-е­ку-ров­лу, нащупай углубление в нижней части дезактиватора и вставь туда свой тоненький палец. Прибор отключится, и боль пройдет. Боль – это сигнал, что процедура очистки закончена. Для нас это вполне нормально, крангусы не так чувствительны к боли, как вы, люди, – в словах Окт-Окта чувствовалось настоящее самодовольство. Я не сдержался:
– Что-то я не очень это заметил, когда держал своими тоненькими пальчиками твой нервный узел и когда бил твоих собратьев на соревнованиях по хребетной пазухе своим тоненьким болезненным локтем, – видимо, от боли как­то не по доброму пошутил я и, нащупав нужное место в приборе, вставил в него палец. Боль мгновенно прошла, дезактиватор перестал мигать огоньками и неожиданно зашипел. В местах присоединения к моему телу прозрачных трубок появилось небольшое количество желтоватой пены.

В следующее мгновение прибор отсоединился и, упав прямо в подставленную мною ладонь, брызнул кровью, запачкав мне руку и всю левую сторону одежды. Появившаяся пена тут же затвердела, закупорив обе раны. Судя по всему, она имела также и специальные заживляющие свойства. Там же, где на моем теле находилась сама «черепашка»-дезактиватор, мой бок светился тремя фиолетово­желтыми синяками.

– Теперь ты почти в порядке, – произнес Окт-Окт. Я смотрел на него с благодарностью, немного смущаясь оттого, что, по-видимому, выглядел в этот момент довольно жалко... При этом был наверняка уверен, что крангус улыбается...
– Почему почти? – с некоторой тревогой в голосе спросил я.

– Потому что для твоего полного выздоровления необходимо запустить некоторые разрушительные последствия радиации в обратную сторону, а для этого необходимо в течение трех дней принять пару таблеток антирадина, которых у меня, к сожалению нет. Но, я думаю, они есть у твоих собратьев­землян в посольстве. Но об этом поговорим потом. Моему сыну надоело кормить тебя с ложечки, поэтому обуйся и иди за мной, теперь ты можешь принимать пищу самостоятельно. И еще: не забудь надеть атмосферный адаптер, он лежит у тебя под подушкой, – на этих словах Окт-Окт развернулся и, чуть слышно топая парами ног, удалился из комнаты.

Я понял, что должен идти вслед за ним, тем более словосочетание «принимать пищу» разбудило в моем ослабленном организме зверский аппетит. Положив на пол ставший ненужным дезактиватор, хотел вытереть о штанину свою окровавленную руку, но почти вся кровь уже засохла. Покрывшись мелкими трещинками, она довольно ощутимо стягивала кожу ладони. Глубоко вздохнув полной грудью, я направился вслед за своим странным спасителем.

Тогда я даже не предполагал, как близко ко мне приблизилось не только знание удивительных тайн жизни Фобоса, но и еще более удивительной, и вместе с тем жуткой и опасной, тайны казавшейся мне такой простой и изученной родной Земли.


*  *  *


Шагнув за дверь комнаты, я обнаружил не ожидаемый мною коридор, а вход в довольно просторную кабину лифта. «Любят же они в лифтах покататься», – подумал я, вспомнив, что в Москве все лифты сразу потеряли свою актуальность, как только появилось и стало безопасным оборудование для телепортации всего, чего угодно, в том числе и людей.

Где-то недалеко, в стороне и сверху, раздалось шипение. Видимо, это шипел пар, любимая движимая сила техники фобосарийцев. Дверь закрылась, лифт плавно пошел вверх. Что-то было не совсем обычным. Через мгновение я понял: кабинка набирает скорость! Прошло несколько минут, лифт несся, словно древняя ракета двадцатого века на огромном огненном шаре горящего топлива! Мне не было страшно, но я не знал степень надежности местной техники и, если честно, пока она мне казалась довольно отсталой... На всякий случай я присел на колено и уперся в пол рукой.
«Ведь они же пользуются телепортацией, зачем все эти сложности с рискованными лифтами?» – нервно размышлял я, надеясь уже быстрее выйти из этого домашнего аттракциона крангусов. Господь внял моим опасениям, подъемная конструкция стала сбавлять ход и наконец совсем остановилась. Было ощущение, что я поднялся на десяток километров. Дверь открылась.

Взору предстала большая и довольно красивая комната со стенами и потолочным каменным сводом в оттенках салатового цвета. Похоже, что все строительство крангусов происходит способом выдалбливания в скале. Вероятнее всего, так оно и есть, это наиболее логичный и, возможно, наименее затратный способ строительства в условиях проживания фобосарийцев внутри своей планеты.

Вдоль вытянутой комнаты стоял длинный и внушительный стол из камня, по виду напоминающего земной мрамор. Вдоль стола с одной стороны вместо стульев, как у людей, стояли Т-образные, также сделанные из какого-то ярко­зеленого красивого камня, приспособления, на которых своими животами возлежали трое огромных крангусов. Двое из них были размером побольше.

В одном из тех, что крупнее, я узнал Окт-Окта, но уже без шариков на усах. Вероятно, это был фобосарийский атмосферный адаптер. С противоположной стороны стола стояли четыре массивных стула, похожих на те, что я видел в комнате своего пробуждения. Один из стульев находился в стороне от остальных. Мне хватило догадливости понять, что этот стул, видимо, для меня.
Решив, что нахожусь в доме Окт-Окта, и все, кого вижу или увижу еще, относятся к членам его семьи или как минимум являются его родственниками, я немного расслабился и даже повеселел. Без специального приглашения, чуть прихрамывая, прошел к «своему» месту за столом.

– Здравствуйте, уважаемые члены семьи Окт-Окта. Надеюсь, что вы испытываете ко мне такие же миролюбивые чувства, какие я испытываю к вам. Мы тут с Окт-Октом уже практически лучшие друзья, – крангусы молча смотрели на меня в полсотни глаз и молча пошевеливали усами. Я продолжил: – Спасибо тебе, Окт-Окт, что телепортировал меня к себе домой, вероятно, ты многим из-за этого рискуешь... Предоставлю вам «кристаллов жизни», сколько смогу. Но для этого меня надо бы подкинуть до посольства землян на вашей планете... – я замолчал и принялся так же испытующе смотреть на крангусов, как они смотрели на меня. Первым, как я и предполагал, паузу нарушил Окт-Окт.

– Кажется, я в тебе не ошибся. Ты достойный человек, но спас я тебя не из-за этого. Мне не нужен твой сахар. Знаю, что ты говорил мне правду, отвечая на вопрос о вечной жизни землян. Но там, среди крангусов, я не мог реагировать иначе. Предупреждаю тебя заранее, «золотые» таблетки мне тоже не нужны. Тем более на крангусов они совершенно не действуют. Дело в другом. Ты даже не догадываешься, в какой непростой ситуации оказался, попав на нашу планету2, – Окт-Окт замолчал, в воздухе вновь повисла тишина, нарушаемая лишь шорохом и приглушенными звуками за каменной стеной в нескольких метрах от нашего стола.
Кроме того, оттуда распространялись вкусные запахи приготавливаемой пищи. «Как странно, неужели у них там кухня и они готовят еду так же, как и мы на Земле? Интересно, из каких продуктов состоит их пища? И можно ли мне это есть? И как они едят, имея вместо рук свои огромные рачьи клешни?» – думал я, практически пропустив мимо ушей слова Окт-Окта.

В следующую секунду я сильно пожалел о своей невнимательности. Огромная клешня крангуса, мгновенно оказавшись над столом, схватила меня за горло, приподняв метра на полтора над стулом. Я вновь болтался в воздухе, как и несколько дней назад, будучи зажат этой ненавистной фобосарийской конечностью... Однако на этот раз мне было еще менее «комфортно», чем в прошлый. Стоило этому родственнику Окт-Окта сжать свои могучие половинки конечности посильнее, и моя голова расстанется с телом навсегда...

– Любимая, отпусти этого человека, он мог убить меня, но не стал этого делать. Я думаю, он обладает всеми качествами достойного крангуса. И раз уж я неоднократно спасал его, глупо убивать или калечить его прямо здесь, за столом. Тем более этого не должны видеть наши дети. Отпусти его, дорогая, я прошу.
– Хорошо, дорогой, я отпущу землянина и прощу ему неуважение и невнимательность к твоим словам, но если он позволит себе что­то подобное еще раз, пусть пеняет на себя! – на мгновение я даже перестал чувствовать боль от врезавшихся острых хитиновых пупырышков клешни в мое горло и шею.

Некоторое удивление оттого, что держащий меня крангус был женского пола и являлся женой Окт-Окта, сменилось на гораздо большее удивление и даже умиление оттого, что я стал свидетелем таких трогательных отношений между мужем и женой, очень похожих на отношения между влюбленными супругами на Земле... Мне даже стало немного стыдно оттого, что я до сих пор относился ко всем инопланетянам как к каким­то более или менее цивилизованным животным. Большинство из них я считал тупыми, коварными, излишне корыстными и абсолютно всех уродливыми... Но, если честно, опыт общения с представителями других миров у меня довольно небольшой, если не сказать мизерный... Совершенно весь он укладывался в спортивные поединки на соревнованиях да на стороннее офисное наблюдение за общением шефа с всевозможными инопланетными партнерами по бизнесу.
1 Средняя продолжительность жизни фобосарийцев 35–40 лет.
2 Крангусы называют Фобос планетой. Они не терпят названия – спутник, считая его уничижительным.

Клешня жены Окт-Окта разжалась, я тут же грохнулся на каменный стул, немного отбив себе зад... Шея чуть припухла и заныла множеством мелких ссадин поврежденной кожи.

– Не обижайся на мою супругу, мать моих четверых детей Ипру­Яла-О-Рма-Лу, она очень умная и добрая женщина, несмотря на то, что так удивительно красива, – супруга Окт-Окта счастливо улыбнулась. Окт-Окт положил свою правую «руку» на стол, рядом с «рукой» жены. Заскорузлые конечности супругов нежно коснулись друг друга, а затем сцепились кончиками клешней.

Ей­богу, я чуть не всплакнул! Многие знакомые и коллеги по работе часто упрекали меня за излишнюю сентиментальность, но в этот раз, как мне кажется, они обязательно обронили бы пару слез... Лично мне по-настоящему глубоко проникнуться семейной идиллией крангусов помешали не слишком хорошее самочувствие из-за ноющих шеи и ноги и основательно напоминающее о себе чувство сильного голода.

– Вы, ребята, конечно, молодцы, и в семейной жизни у вас все здорово, но, может, давайте что­нибудь поедим и потом обсудим все остальное? – спросил я с надеждой в голосе. Несколько секунд сохранялось молчание, затем Окт-Окт ответил:
– Ты прав, Мат-мат­вей Тро-е­ку-ров­лу, нам всем следует принять пищу, а затем ты расскажешь о себе и о жизни на вашей Земле. Можешь быть уверен, в первую очередь это необходимо именно для тебя. Только после ответов на интересующие меня вопросы я смогу решить, как можно помочь тебе остаться в живых и вернуться на твою родную планету.

Через пару секунд после его слов из-за той самой каменной стены, откуда неслись вкусные запахи приготавливаемой пищи, вышли два удивительных существа. Одно из них было мне знакомо. Это был тот самый мальчик, похожий на человека и крангуса одновременно, я даже запомнил его имя. Его звали Ула-Ула, и пару часов назад он убеждал меня, что ему всего полтора года от роду.

Вместе с ним вышла такого же вида девушка. Ростом она была выше, чем Ула-Ула, и имела достаточно заметные признаки женской груди, которые были закрыты вполне обычным золотистым женским бюстгальтером, но только в массивной металлической оправе. Все множество ее глаз было открыто и имело светло-бирюзовый цвет, при этом даже немного светясь из своих глубин. Нижняя часть тела была обернута в кусок ткани, похожий на шелк. Сквозь прорези в «крангус­сари» свободно свисали все ее дополнительные четырнадцать ножек, больше похожих на розовые копытца... Там, где Ула¬Ула имел руки, у девушки были уже не руки, а гибридные конечности человеко-крангуса, имеющие почти законченный вид клешней, но с человеческими пальцами.

И мальчуган, и девушка держали в каждой руке большой металлический поднос с различными яствами, которые они ловко выставили на стол и быстро удалились обратно, судя по всему, за новой порцией кушаний.

– Прежде всего хочу более полно познакомить тебя со своей семьей, – сказал Окт-Окт в тот момент, когда я перевел свой любопытный взгляд с удивительной девушки и принялся голодными глазами рассматривать содержимое подносов на столе. Вид незнакомых и даже немного странных на вид продуктов немного охладил мое чувство голода, но не настолько, чтобы остановить неотвратимое поглощение так вкусно пахнущей фобосарийской пищи. Из вежливости я ждал, когда кто­нибудь прикоснется к еде, однако все четверо крангусов сохраняли полную неподвижность за исключением, конечно, их длинных (не буду скрывать, довольно раздражающих меня) усов.

– Тебя, наверняка, мучает вопрос, кто эти существа, которые принесли нам сейчас пищу? Насколько я знаю, ты уже знаком с одним из моих младших детишек, моим сыном Ула-Ула-Окт-О-Рма-Лу. Рядом с ним была его старшая сестра, моя дочь Индра-Яла-О-Рма-Лу, – Окт¬Окт замолчал и как­то особенно пристально посмотрел мне в глаза. – Слева от меня ты видишь мою дорогую супругу, с характером которой ты уже успел познакомиться... Справа – моего старшего сына Ирг-Ирг-Окт-О-Рма-Лу, – в следующий миг, после слов отца, Ирг-Ирг, чуть приподняв свои клешни, со страшным грохотом ударил ими по столу. От неожиданности я подпрыгнул на стуле, с сильным раздражением успев представить картину своего нового ранения, теперь уже от старшего сына Окт-Окта.

«Как же мне все это надоело! Да сколько можно?!» – подумал я, постаравшись сделать максимально невозмутимое лицо.
– Не пугайся, землянин, это обычное мужское приветствие фобосарийца, означающее доверие и уважение к тому, с кем он делит стол и пищу, – сказал Окт-Окт.

– Да все нормально, Окт-Окт, я именно так и понял, – ответил я и, поддаваясь не совсем осознанному и контролируемому порыву, двумя руками взял стоящий рядом каменный стул и под удивленными взглядами семейки крангусов с видимым усилием поднял его над головой. Затем с грохотом ударил им по столу перед самым «носом» Ирг-Ирга. На этот раз меня схватили не одна и даже не две огромные клешни крангусов. Их было четыре. Вновь подняв над столом, за руки и за ноги меня держали супруга и сын Окт-Окта.

– Не пугайтесь, уважаемые крангусы, это обычное мужское приветствие землянина, я тоже выражаю вам доверие и, несмотря ни на что, сильное уважение. Но если вы каждый раз будете вот так меня хватать, то, боюсь, мои доверие и уважение к вам быстро закончатся. И, к великому сожалению, видимо, вместе с остатками моего здоровья... – прерывистым, немного запыхавшимся голосом прохрипел я. Окт-Окт чуть заметно шевельнул одним усом. Крангусы медленно и почти что нежно опустили меня на место. Я услышал знакомый треск и увидел, что Окт-Окт смеется, причудливо подергиваясь всем телом. Мне было не смешно.

Болело теперь уже практически все тело и есть хотелось до тошноты. Пока я приходил в себя после очередной встряски, младшие детишки Окт-Окта принесли новые подносы с едой, заставив ими все свободное пространство стола. Более того, перед каждым из присутствующих была вполне обычная человеческая тарелка, лежали ложка, вилка и нож! Это было несколько странно и интересно, мне не терпелось увидеть, как всем этим смогут пользоваться клешнерукие крангусы?
Непонятно, почему у них нет какой­то специальной своей посуды и приспособлений для еды? И вообще, зачем им вся эта земная столовая утварь? Между тем младшие брат и сестра неторопливо, но очень ловко разложили порции еды по тарелкам.
– Не думал, что ты так понравишься мне, землянин. Меня восхищают твоя смелость и чувство юмора. Прости, если мы недостаточно гостеприимны, и отведай нашу фобосарийскую пищу. Поверь мне, она не менее вкусна и полезна, чем более привычная для тебя – земная, – сказал Окт-Окт.

Наконец-то услышав приглашение к трапезе, я немедля схватил лежащую возле меня вилку и воткнул во что­то напоминающее кусок куриного мяса, но с тонким и, как мне показалось, не совсем уместным ароматом персика. Быстро вгрызся в сочную мякоть незнакомого продукта. Это оказалось довольно вкусно. Я стал торопливо нанизывать на вилку и другие, странные на вид кусочки еды. Вкусы были разные, но в основном приятные и действительно похожие на земные: фруктов, овощей и даже вареного мяса. Однако, к своему удивлению, на столе оказался обычный и любимый мной и всеми землянами фрок, да еще и удивительно вкусный!

С наслаждением утолив первый голод, я только теперь заметил, что младшие брат и сестра в семье Окт-Окта продолжают суетиться возле стола. Вместо того чтобы присесть на моей стороне и отведать ими же приготовленные кушанья, они кормили своих родителей и старшего брата... Кормили в самом буквальном смысле этого слова, как маленьких детей, с помощью ложечки и вилки. Глава семьи крангусов, его супруга и старший сын просто открывали рот и двигали челюстями.
Мне напомнило это то, как в старые времена на Земле взрослые дети иногда заботились о своих ставших немощными престарелых родителях. Судя по всему, на Фобосе процесс заботы о родителях, а заодно и обо всех старших родственниках начинается у детей с самого рождения.

Пока я размышлял на темы похожести и различий жизненного уклада на Фобосе и Земле, глядя на кормление огромных фобосарийцев маленькими «человеко-крангусами», глава семейства насытился и вновь выразил желание к общению с моей потрепанной персоной. В то же время его дочь, освободившись и не теряя времени, села на пустующий стул с моей стороны стола и немедленно принялась «уплетать» плоды своего же кулинарного творчества.

– Ну что ж, чемпион, вижу, ты уже не так голоден, как прежде, надеюсь, тебе понравился наш скромный обед. Спрашивай, если что­то тебя интересует, я отвечу. Но делай это быстро, поскольку у меня есть свои и, думаю, гораздо более важные вопросы. В отличие от твоих, они не будут содержать ни грамма обычного, праздного любопытства. От услышанных мною ответов зависят твоя жизнь и возможность возвращения на родную землю! Надеюсь, ты меня понимаешь, чемпион? – на этот раз я внимательно слушал Окт-Окта, но на всякий случай следил за реакцией его обожаемой супруги.

– Я хорошо понимаю тебя, Окт-Окт. И еще хочу сказать, что мне очень понравился обед, это действительно вкусно! Спасибо тебе и твоей семье, Окт-Окт. А вопросов у меня не так уж и много. Всего четыре, – сказал я и отхлебнул из своей ложки какое­то довольно аппетитное варево со вкусом картофельного пюре. Быстро проглотив, продолжил:
– Во­первых, почему ты меня спас, не тогда от удушья и радиации, когда вы нашли меня на поверхности, а потом от своих сородичей? Во­вторых, когда планируешь отпустить? В-третьих, почему твои младшие дети похожи на людей, а старший сын – нет? И последний вопрос: зачем вам человеческая столовая утварь, если вы не имеете возможности ею пользоваться без помощи своих младших детей? – Окт-Окт был почти прав, первые два моих вопроса были по существу, следующие два – действительно обычное праздное любопытство...

– Ты меня не удивил, Мат-мат­вей Тро-е­ку-ров­лу, но и не разочаровал. Примерно такие вопросы я и предполагал от тебя услышать, – сказал Окт-Окт и замолчал, вновь испытующе глядя мне в глаза. – Я спас тебя от своих сородичей, потому что не хотел твоей смерти. Это единственный ответ на твой первый вопрос. Что же касается того, когда я планирую тебя отпустить? Этот вопрос немного странный. Тебя никто не держит, землянин. После окончания нашего разговора ты сможешь идти куда хочешь. Это ответ на второй вопрос. Тебя интересует, почему мои младшие дети похожи на людей? А может быть, это люди похожи на моих младших детей? На эту тему я отвечу тебе легендой, приравниваемой многими фобосарийцами к настоящей, хоть и неофициальной истории нашего народа. Многие миллионы лет назад, когда жизнь существовала только на Марсе, крангусы выглядели по другому. Они были червякопалыми существами с тонкой, ранимой кожей и имели всего по паре глаз, рук и ног, – Окт-Окт замолчал и с грустной улыбкой посмотрел на меня.

– Вы были людьми?! – удивленно спросил я.
– Не думаю, что мы были людьми, но, если верить легенде, были очень на вас похожими. Но это еще не все, слушай. Однажды наступили тяжелые времена, на планете стала разряжаться атмосфера, и это было бы полбеды, если бы вместе с этим не начал меняться состав воздуха, необратимо превращаясь в углекислый газ. Среди марсиан росла паника. Они все меньше и меньше выходили на улицу, по которой перемещались только в специально изготовленных костюмах, похожих на космические скафандры. Их производители вмиг стали богачами...
Телепортационное оборудование, подарок вентагосов с планеты Ультарис, в солнечной галактике еще не появилось так же, как и общение с другими мирами. Правительство было вынуждено построить множество космических кораблей, чтобы экстренно осваивать для жизни ближайший спутник Марса – Фобос. И хотя на нем атмосферы не было вообще, марсиане знали: структура этого космического тела пористая и содержит огромные запасы льда. Это было очень удобно для разработки внутренних пространств, подготовки их к жизни и гораздо выгоднее, даже чем делать то же самое на своей планете.

Прошло некоторое время, первые переселенцы метр за метром «вгрызались» в глубины Фобоса с помощью доставленной с Марса техники. И все было бы не так уж плохо, если бы астрономические службы не заметили приближающееся из космоса огромное метеоритное облако! При слабых остатках атмосферной защиты на Марсе это означало лишь одно: еще более скорую гибель всего живого, которого и так осталось не слишком много. Солнечная радиация и недостаток кислорода делали свое дело...

Спастись могли только те, кто уже улетел на Фобос и успел на десятки километров зарыться в его глубины. За оставшиеся и готовые к полету космические корабли на планете началась война... Много полегло народу на Марсианской земле. В течение краткосрочных побоищ было повреждено или уничтожено немало и самих летательных аппаратов. В конце концов, на Марсе остались лишь обреченные на верную смерть...
Но рано радовались и те, кто смог прилететь на Фобос. Территории готовых к жизни пещер было недостаточно, чтобы принять всех сбежавших с родной планеты. Вновь началась война между крангусами... Первые переселенцы, оказавшись в меньшинстве и проигрывая, взорвали лифты, соединяющие поверхность планеты и ее глубины... Большинство оставшихся на поверхности Фобоса приняли такую же мучительную смерть от удушья и солнечной радиации, как и их оставшиеся на Марсе сородичи. Более того, у этой войны появилась новая ужасная сторона. Трупы погибших некуда было хоронить, ведь исчезло понятие «закопать в Марс», все живые находились там, где раньше на Марсе находились мертвые... то есть внутри планеты.

Между всеми воюющими было достигнуто соглашение временно упаковывать погибших в полистродные футляры и стаскивать трупы в одну, специально выделенную общую пещеру, рядом с пещерой для мусора и отходов строительной деятельности... Через некоторое время из¬за очередной, но на редкость сокрушительной метеоритной атаки произошло повреждение нескольких вентиляционных шахт. По пещерам распространилось страшное зловоние гниющего мусора и разлагающихся трупов... Начались болезни и эпидемии, нарушилась работа молекулярно­пищевых множителей! В результате возникла угроза нового и, возможно, еще более яростного витка сражений, теперь уже за лекарства и продовольствие...

В такой ситуации все противостоящие стороны приняли единственно разумное решение и сели за стол переговоров. Их итогом стало всеобщее заявление об окончании ужасной войны! Весь народ объединился и с утроенной силой взялся за строительство новой жизни! Был построен первый скоростной лифт до поверхности Фобоса, на котором были подняты все трупы погибших. Со всеми почестями их оставили там в специальных стальных саркофагах с выбитыми на них памятными надписями. Это стало первым фобосарийским кладбищем. Мусор же просто выбросили на несколько километров в стороне. С этого момента началась эра цивилизованной жизни Фобоса.

Однако очень скоро кончилось горючее для спецтехники. Ручные инструменты стали новой причиной распрей, и многие крангусы в отчаянном желании уйти от конфликтов и междоусобиц рушили и ковыряли внутренности Фобоса голыми руками...
Через несколько тысяч поколений их руки огрубели и неудобные нежные пальцы превратились в могучие клешни, ловко разламывающие обжигающий холодом лед и прочные, хотя и пористые куски планеты. От недостатка света увеличилось количество глаз, а для более удобного передвижения в вырытых тоннелях тело крангусов отреагировало большим количеством ног и переходом в горизонтальное положение при ходьбе...

Много произошло и других изменений в наших физиологических параметрах. Однако судьба распорядилась так, что в память о прошлом наши дети до определенного этапа взросления выглядят как древние крангусы. И, как гласит легенда, наши предки специально основали традицию приема пищи так, чтобы дети ухаживали за взрослыми. Этот ритуал включает в себя обязательное наличие старинной кухонной утвари, воспитывает у молодежи трудолюбие, ответственность, уважение к родителям, старшим братьям и сестрам. При этом всегда напоминает о многострадальном периоде древней междоусобной войны и самоотверженном труде старших поколений на благо потомков! – Окт-Окт замолчал, будто бы переводя дух...

«Неслабая лекция по истории Фобоса получилась», – подумал я, пытаясь понять, что мне напомнил его рассказ. Что-то очень знакомое из жизни на Земле, но что именно, я никак не мог вспомнить... И я решил спросить о другом.
– Спасибо, Окт-Окт, за интересный и содержательный рассказ об истории вашего народа, но у меня возникает еще один вопрос. Я помню, что когда вы нашли меня на поверхности, то твой напарник высмеивал мою внешность и даже называл меня уродом... В тот момент такое его поведение казалось вполне логичным! Однако теперь это выглядит по меньшей мере странно! Ведь моя внешность, согласно вашей исторической легенде, это внешность ваших предков! – выпалил я и с интересом посмотрел на крангуса.

К этому времени уже отобедали не только взрослые крангусы, но и их младшие дети. Они сидели по обеим сторонам от меня и, казалось, слушали своего отца с еще большим интересом, чем даже я!

– Это хороший вопрос, землянин! Ответ на него прост. Это невежество многих моих собратьев, в том числе и чуть не убившего тебя Укн¬Укн¬Ыцл¬О¬Вак¬Лу, у которого, кстати, до сих пор нет детей. Однако, если быть откровенным, на почве этого невежества в обществе сохраняется устойчивая неприязнь к вашему виду... Именно из¬за этого мы еще никогда и никому из инопланетных чужаков не показывали своих детей. Тема возможных общих предков у землян и фобосарийцев считается постыдной и всячески замалчивается!

– Ну это-то как раз мне вполне понятно, – сказал я, чувствуя некоторый приступ стыда за свое устоявшееся полупрезрительное отношение к крангусам, которые, как теперь выясняется, еще являются и нашими возможными родственниками...

– Но лично я сторонник противоположной точки зрения, – решительно продолжил Окт-Окт. – Я всегда считал странной и по меньшей мере неправильной позицию правительства и большей части фобосарийцев в том, что сходства наших детей и человеческого физиовида нужно стыдиться и всячески его скрывать. К сожалению, на сегодняшний день это стало не просто глупо, но и преступно!

– Что ты имеешь в виду, Окт-Окт, если можно, объясни подробнее, – спросил я, все больше и больше заинтересовываясь тем, что мне недоговаривал этот огромный и, вероятно, довольно умный фобосариец.

– Я объясню тебе все, но, как я уже говорил, только после того, как ты расскажешь мне то, что интересует меня. И еще: разговаривать мы будем наедине, – более строго, чем прежде, сказал крангус. После этих слов, как по команде, все члены его семьи сдвинулись со своих мест и дружно отправились в сторону открытого лифта, того самого, на котором из детской комнаты прибыл я. Через несколько секунд двери лифта с шипением сомкнулись и стал слышен шум набирающей скорость кабинки, стремительно опускающейся в глубины Фобоса.

«Дисциплина, однако...» – подумал я, и непроизвольная улыбка неожиданно растянула мне губы. В комнате наступило такое затишье, что мой слух уловил шум дыхания Окт-Окта. Видимо, о чем­то немного поразмышляв, он продолжил:
– Мат-мат­вей Тро-е­ку-ров­лу, расскажи мне еще раз подробно про вашу вечную человеческую жизнь и эти ваши «золотые» таблетки от старости.

– Да мне не трудно, расскажу с удовольствием, и очень надеюсь, что на этот раз ты отреагируешь на мои слова гораздо спокойнее, чем в прошлый раз... – начав с шутки и видя, что собеседник никак на нее не реагирует, я продолжил уже совершенно серьезно. Ко мне все еще не пришло полное осознание того, что в этот момент в непринужденном разговоре между двумя обитателями разных планет решается не только моя судьба, но, возможно, и всех жителей Земли...

Даже сейчас вспоминая тот разговор, я не могу понять, как все это смогло так закрутиться в сложный и судьбоносный клубок из тайн, подлости, жестокости и, как бы ни пафосно это звучало, инопланетного героизма простого, но очень мудрого и «человечного» крангуса.


*  *  *

Я рассказал Окт-Окту о «золотой» таблетке, о вечной жизни, о перенаселении Земли, о множестве самоубийств людей, уставших жить, об огромном количестве детей, внуков, правнуков, праправнуков и т. д. у большинства трехсот­ и четырехсотлетних людей. О тотальном преобладании блистающих молодостью женщин, все чаще и чаще делающих себе операции по искусственному старению кожи, чтобы привлечь к себе внимание ищущих разнообразия мужчин. Еще я рассказал ему о землянах, случайно принявших таблетку в детском возрасте и так и оставшихся в нем навсегда, несмотря на свои сто, двести, триста и т. п. лет.

– А как же вы отличаете настоящих детей от взрослых в детском обличье? – удивленно спросил Окт-Окт.
– Очень просто. Каждый ребенок, по тем или иным причинам употребивший таблетку, ставится на учет в КОВКН.
– А что это? – вновь спросил Окт-Окт.
– Это государственный орган по Контролю за Определением Возрастных Категорий Населения. По достижении ребенком четырнадцатилетнего возраста ему вшивают под кожу внешней стороны запястья красный светящийся модуль, который по истечении четырех лет становится ярко­синим и означает, что его обладателю исполнилось восемнадцать лет и он полноценный взрослый гражданин своей страны.

– А если ребенок принял эту вашу «золотую» таблетку по вине нерадивых родителей совсем в раннем возрасте? Когда он еще очень мал, беспомощен и неспособен к полноценному взрослому развитию? – допытывался Окт-Окт, оказавшийся, несмотря на всю свою напускную солидность, изрядно любопытным.

– Ну, если в раннем... Если в раннем, то его участь незавидна. Родители будут всегда его нянчить, кормить с ложечки, отдавать на время своим повзрослевшим детям, внукам и т. д. Либо очень скоро он оказывается в детском доме вечного ребенка... – почему-то именно это произвело на крангуса самое сильное впечатление.
 Он возмущенно шевелил усами и даже чуть выпучил все свои четырнадцать глаз... Затем не выдержал и выразил свое возмущение:
– Что это за дом? Как можно отдавать своих детей в какой­то детский дом? Ведь это родной ребенок, и родители сами виноваты в случившемся! Это же позор! – Окт-Окт издавал в три раза более громкий треск, он явно разговаривал на повышенных тонах. Конечно, я бы хотел объяснить ему необходимость существования подобных учреждений. Однако сказать, что в основном там оказываются обычные дети, которых государство забирает у родителей алкоголиков или наркоманов, или от них просто отказывается родная мать, я не решился. Тем более я был почти уверен, что на Фобосе может не оказаться ни алкоголизма, ни наркомании, этих извечных недугов некоторых землян, и мне придется долго объяснять, что это такое.

– Я согласен с тобой, Окт-Окт, но, к сожалению, на Земле присутствует множество негативных обстоятельств, из-за которых эти учреждения необходимы... – я постарался подытожить и одновременно закрыть сложную тему. После чего продолжил рассказ и перевел его в русло положительных сторон вечной жизни. Я объяснил ему, что, несмотря на нехватку территорий, люди перестали вести войны и вообще с появлением вечной жизни все стали намного добрее и терпимее друг к другу.
Никто не боится что­нибудь не успеть в своей жизни. Даже бомжи и нищие чувствуют себя абсолютно счастливыми, будучи уверенными в том, что временные трудности обязательно пройдут, и если не через пять–десять, то через двадцать–тридцать или пятьдесят лет обязательно все наладится. Ярким и самым известным примером служит легендарный президент США Гилберт Смайл, который более двух веков назад долгое время был заурядным бомжем и мелким воришкой. Однако в возрасте 78 лет все же решился круто поменять свою жизнь.

Он нашел работу, завел новую семью. В течение последующих ста пятидесяти лет получил девять высших образований, добился аннулирования судимостей, стал известным политическим деятелем и в 2377 году, в возрасте немного за двести, стал законно избранным 136¬м президентом своей страны!

На этом этапе моего рассказа Окт-Окт вновь оживился и задал, как оказалось, довольно неожиданный для меня вопрос...

– С такими возможностями, какие вам дает бессмертие, вы можете стать повелителями Вселенной! Ведь человек в течение своей вечной жизни получает массу знаний и невероятный опыт. Объясни мне, землянин, почему вы находитесь на одной из низших ступеней развития Вселенной? Ведь вашу планету используют в основном для утилизации космического мусора и отходов...

Вопрос крангуса прозвучал довольно оскорбительно, но я впервые задумался над нашей земной классификацией в космическом мире. А ведь и вправду, мы уже давно ничего не производим для иных миров, но зато регулярно получаем от них какие­либо технические новинки, зачастую давно устаревшие на их планетах, взамен на утилизацию на нашей Земле всякой ихней дряни... Ведь даже наша фирма «Фадеев и Ко» занимается именно этим. Единственный крупный космический импорт с Земли – это поставки сахара на Фобос и еще пару-тройку планет. И, кстати, надо бы все узнать про эту вожделенную для них чистую сладость, я уже понял, что они употребляют ее не из-за вкуса, а совсем по другим причинам.

– Твой вопрос, Окт-Окт, справедлив, хотя и достаточно для меня обиден. Скажу честно, я сейчас впервые задумался об этом, и у меня есть только одно, личное объяснение нашему положению. Думаю, что стать нам, как ты сказал, «повелителями Вселенной» мешает простая человеческая лень, которая, к сожалению, усилилась на Земле в той же степени, что и доброта, оптимизм и безграничные возможности совершенствования. Дело в том, что люди перестали торопиться жить, я бы даже сказал, время потеряло свою силу и даже смысл.
С появлением «золотой» таблетки мы победили его и почувствовали себя богами! Но по прежнему жизнь остается довольно хрупкой, и время от времени люди гибнут по разным причинам, но мы все равно привыкаем к бесстрашию перед будущим в полной уверенности, что никогда не умрем. Строим планы на столетия вперед и далеко не всегда торопимся их выполнять, считая, что времени у нас предостаточно, а точнее столько, сколько мы сами захотим...
Так что вот такие мы, все еще смертные, но боги. Боги из праха... – крангус внимательно меня слушал, видимо, переваривая полученную информацию. И не успел я расспросить его про интересующую меня «сахароманию» крангусов, как он встал или, точнее сказать, быстро сполз со своего каменного лежака и направился к дальней стене комнаты, бросив мне на ходу:
– Пойдем, Мат-мат­вей Тро-е­ку-ров­лу, ты должен это увидеть!
Встав со стула, я отправился вслед за ним. Интуиция подсказывала, что сейчас я увижу что­то очень таинственное и интересное, и это будет ключевым моментом эмоциональных рассказов всем моим знакомым о смертельно опасных и героических приключениях на Фобосе...

Мы остановились перед дальней стеной комнаты. Окт-Окт поднял свою правую клешню и направил ее вперед. В его поднятой конечности чуть заметно блеснул металлическим корпусом маленький предмет. В следующую секунду Окт-Окт сделал шаг и... прошел сквозь стену! Я едва поверил своим глазам, но затем, подойдя ближе к каменной стене, осторожно вытянул руку, одновременно опасаясь и сгорая от желания потрогать реально видимое препятствие. Рука свободно прошла насквозь. Я уверенно сделал шаг.

«Идеальное решение для потайной двери», – подумал я, с легким восхищением заглядывая в открывшееся моему взору пространство. Окт-Окт стоял возле чего-то слабо освещенного и лежащего в самом углу. Сразу разглядеть, что там находится, мне не удалось из-за огромного туловища Окт-Окта, закрывшего мне обзор. Будто читая мои мысли, он сделал пару шагов в сторону.
В углу лежал длинный блестящий мешок с похожим на электронный замок­молнию. В животе появилось неприятное чувство, как у напуганного отчислением студента перед очередным невыученным экзаменом.

– Не делай необдуманных выводов об увиденном, человек, пока не услышишь мои объяснения, – сказал Окт-Окт, и прежде чем я что­либо ему ответил, мешок запищал противным синтетическим звуком. У основания молнии несколько раз перемигнулись два оранжевых огонька. Мешок открылся. В тот же миг я почувствовал специфический зловонный запах. Мне совершенно перехотелось смотреть, но отворачиваться было поздно и глупо, да, пожалуй, ведь за этим я сюда и пришел...
Наиболее мрачная моя догадка превратилась в отвратительную реальность. В мешке находился человеческий труп. В заметно иссохшем состоянии он сильно напоминал мумию. Судя по одежде, это был русский и, вероятнее всего, из Москвы. Его бледное лицо, обезображенное страшными мучениями, и полупрозрачные серые ушные раковины, будто мятые тряпочки, случайно прилипшие к безжизненной голове, выдавали длительное и смертельное воздействие радиации.

Превозмогая брезгливость и тошноту, я наклонился и просунул пальцы в полуистлевший нагрудный карман мертвеца. Как я и думал, там оказались документы несчастного. Я вытащил его идентификационную карту личности и в надежде, что у нее еще не кончилась зарядка, трижды коснулся пальцем сенсорного поля. Мне повезло, карта засветилась и одновременно с мерцающим видео улыбающегося рыжего и весьма упитанного мужчины я услышал стандартный порядок озвучивания данных ее хозяина:

– Фамилия, имя, отчество: Борчев, Константин Михайлович.
Дата и место рождения: Москва, 17 сентября 2352 года.
Полных лет – 121 год.
Родители воспитывались в детском доме № 76 города Челябинска. Погибли при ликвидации последствий техногенной катастрофы 2367 года на атомной электростанции в Республике Монго.
Братьев и сестер нет.
Женат не был.
Детей нет.
Место постоянного проживания: Москва, улица имени Вентагоса с планеты Ультарис, почетного гражданина Москвы, ЭЭЭОООНЗААА¬ЗИКЗИГЗИК¬ОООПААА¬ХОООС¬ААА¬ЭЭЭ, дом №151ж, квартира № 250.
Деятельность и занимаемая должность: младший сотрудник Государственной московской библиотеки, специалист по истории коммуникационных связей Земли и Фобоса. Отправлен в служебную командировку на Фобос четвертого марта 2468 года на три земных дня. Является делегированным участником международного семинара по исследованию проблем принципиального различия межвидовых менталитетов разнопланетных физиовидов.
Для получения дополнительной информации вставьте идентификационную карту личности в картоприемник информационного банка города Москвы, – изображение исчезло, карта замолчала и потухла. Вновь раздался неприятный звук, замигали огоньки и мешок закрылся.

В голове гудело, все мысли перемешались. Я не мог ничего понять, откуда у крангуса человеческий труп пятилетней давности? Неужели это Окт-Окт сам убил человека? Может, он хочет и меня вот так же придушить клешней и оставить здесь рядом в другом, специально заготовленном мешке? Хотя это как­то глупо. Мне он уже казался вполне цивилизованным существом. Да и зачем было показывать меня своей семье? А может, у них такой ритуал?

Сердце бешено колотилось, и не знаю, до чего бы я еще успел додуматься и что предпринять, но Окт-Окт вовремя нарушил общее молчание.
– Этого человека звали К-ост­я-лу, – сказал Окт-Окт. «Спасибо, что подсказал, а то я совсем не в курсе...» – язвительно подумал я. Немного помолчав, крангус продолжил:
– Я встретил, а точнее, нашел его давно, пять лет назад. Это произошло так же случайно, как и с тобой, по той же самой причине – сбой телепортационного оборудования. Разница лишь в том, что он хотел попасть не на Фобос, а на вашу Землю. И в его случае сбой произошел не случайно, кто­то очень не хотел, чтобы К-ост­я-лу вернулся домой. Видимо, он слишком много знал и, к сожалению, слишком мало сумел мне рассказать, перед тем как лучевая болезнь окончательно его убила!
В тот день у меня было плохое настроение и какое­то странное предчувствие. Я решил немного прогуляться, отойдя от своей основной группы на десять–двенадцать бикогертов1. Мне надоело возиться с кусками метандрума, выковыривая его из выброшенных отходов Центра утилизации, в офис которого ты должен был попасть и который нагло присвоил себе все права на владение основным запасом этого самого ценного минерала на нашей планете. Тысячи крангусов за мизерную плату работают на рудниках Центра, а те, кто не хочет, как и мы, перебиваются на извлечении жалких остатков.

1 Один бикогерт, единица измерения длины на Фобосе, равен 150 метрам.

Находясь в таких мрачных размышлениях, я шел вдоль территориального ограничителя работ. В какой­то момент и наткнулся на это едва заметное, еле живое человеческое тело... К-ост­я-лу лежал на поверхности без сознания, уже почти мертвый.

У нас на Фобосе много лет действует закон, по которому каждого найденного, живого или мертвого, инопланетянина необходимо сдать в пункт фильтрации и проверки на инфекционное заражение. За невыполнение этого закона полагается смертная казнь. До сих пор не понимаю почему, но я принял решение спасти человека и тайно телепортировал его к себе домой...

К сожалению, он был слишком плох и прожил всего несколько часов. Очнувшись здесь и увидев меня, сильно испугался, однако, поняв мои добрые намерения, стал говорить со мной. Он пытался рассказать очень многое. К несчастью, его звуковой преобразователь был не совсем исправен, я разобрал не все. Главное, что понял, это то, что его хотели убить свои же, то есть вы, земляне.
Еще он сказал, что это как­то связано с «кристаллами жизни», которые, по его утверждению, являются для нас бесполезным вкусовым ингредиентом, так же как и для вас, людей...

В последние минуты своей жизни К-ост­я-лу что­то говорил про наше правительство и про какое­то вещество, я запомнил его название – HS¬8... Видя, что я понимаю гораздо меньше, чем ему хотелось, он сильно печалился и потом до самой своей скорой кончины несколько часов повторял два слова, которые я запомнил, наверное, на всю жизнь.

– Что это были за слова, Окт-Окт? – с явным нетерпением спросил я.
– Если мне не изменяет память, то он все время повторял: «...некому искать... некому искать... некому искать».

– Некому искать... – повторил я задумчиво, силясь понять, что это значит. Первое, что приходило в голову, это то, что Константин сильно переживал из¬за того, что его некому искать. Я помнил, что, согласно идентификационной карте, «К-ост­я-лу», как звал его Окт¬Окт, был решительно одинок... Ни родителей, ни детей, ни жены, ни родственников... Значит, в случае чего его некому ис-кать! Но почему его кто­то должен был искать? Ну нет родственников, и нет. Зато есть друзья, работа, коллектив, посольство, наконец. Ведь это же страна направила его в командировку. Значит, его есть кому искать! Ерунда какая-то...

Может, он имел в виду что­то другое? Находясь здесь, на Фобосе, он сделал какое­нибудь открытие, и теперь, не имея возможности попасть на Землю, сокрушался, что, кроме него, в этой научной области ключ к открытию уже никто не найдет, потому что «некому искать»... Нет, пожалуй, это тоже какой­то бред...
В тот момент выстроить правильное, логичное объяснение произошедшей с человеком трагической истории я не смог.

– У меня есть сильное подозрение, что этого человека специально отправили к нам на Фобос, чтобы убить... – неожиданно прервал мои размышления Окт-Окт. Такое его умозаключение показалось мне странным и немного смешным. Я постарался тактично объяснить крангусу, что он не прав.

– Не думаю, Окт-Окт, что это правильная идея. Лишить человека его вечной жизни совсем несложно и на нашей планете. Для этого совсем необязательно отправлять его к вам, на Фобос. Говорю это, несмотря на то, что лично мне на Земле жилось гораздо безопаснее...

– Скажи мне, человек. У тебя есть семья? – неожиданно спросил крангус.
– Ну... У меня есть мать и дочь, но я их очень долго не видел... – в некотором замешательстве ответил я.
– Как долго ты их не видел? И почему? Что случилось? – растрещался удивленный крангус... Кажется, мы опять коснулись святой для Окт¬Окта и большинства крангусов темы семьи, и мне придется либо быстро врать, либо долго объяснять. Врать почему-то не хотелось, и я выбрал второе...

– Как бы это объяснить... Дело в том, что при нашем ощущении времени мы уверены, что все успеем и все наверстаем. Ну, я думаю, ты это уже понял. Однако зачастую это банальный самообман. Я не видел свою мать около восьмидесяти, а дочь – пятидесяти земных лет. У меня нет внятных причин, почему это произошло. Лишь то, что я сказал раньше. У нас никто не стареет и не умирает своей смертью, мы считаем, что все успеем. А в результате теряем связь с близкими нам людьми... – Окт-Окт внимательно слушал и на этот раз не проявлял какой­либо бурной реакции на мои слова.

– Скажи мне, Мат-мат­вей Тро-е­ку-ров­лу, все люди живут так, как ты? Или нет? – спросил Окт-Окт, и я почувствовал, что этот довольно умный и благородный, но не в меру любопытный крангус начинает сильно меня раздражать!

– Нет, не все! – ответил я с недовольством в голосе и, продолжая раздражаться от неприятной для меня темы, продолжил:
– Вот, например, владелец нашего Московского Центра утилизации Евгений Теодорович Фадеев, у него все по другому, и семья большая из нескольких поколений, и вообще все в полном порядке. Правильный и образцовый человек! – не знаю, может ли звуковой преобразователь качественно передавать интонации моей речи, но если может, то крангус давно должен понять: пора оставить эту тему в покое.

– Мне кажется, я уже предостаточно рассказал тебе, Окт-Окт, о Земле и даже о своей личной жизни. Поэтому, в свою очередь, хочу задать тебе очень интересующий меня вопрос: зачем вы стремитесь постоянно поглощать «кристаллы жизни» и готовы употреблять их в огромных количествах? Насколько я понял, ты внял моему предшественнику и сам уже не веришь в какую-то чудодей-ственную силу этого вещества? Честно сказать, из-за вас и жителей еще пары-тройки планет на Земле стоимость сахара выросла в сотни раз. Из­за этого люди уже давно не употребляют его в пищу и заменяют дешевым химическим суррогатом... – я замолчал и с искренним интересом посмотрел во все глаза крангуса.

Окт-Окт выдержал долгую паузу, вольно или невольно создав впечатление, что именно эта тема самая что ни на есть важная из всего нашего долгого разговора. Его усы плавно пошевеливались, выдавая напряженный умственный процесс. Прозвучавший в следующую секунду ответ оказался наиболее неожиданным и поверг меня в легкое недоумение...

– Я не знаю... – ответил крангус и, как мне показалось, глубоко вздохнул. – Я не знаю, как мы поверили в то, что «кристаллы жизни» избавляют нас от болезней и даруют вечную жизнь, но знаю, почему, – сказал Окт-Окт, и я не сразу понял, что он имел в виду. Крангус продолжил:
– Двадцать лет назад наш Главный Вершитель Орд-Орд-Кнг-Е-Гад-Лу провозгласил всему нашему народу то, что на планете Земля найдено средство для вечной молодости крангусов. Называется это средство «кристаллы жизни». Именно из-за них он так молод и здоров, несмотря на свой преклонный возраст. Через некоторое время, сказал он, все будут жить вечно, как люди, которые тоже регулярно употребляют эти «кристаллы». Еще он сказал, что именно поэтому «золотые» таблетки людей не действуют на крангусов. И, возможно, они созданы лишь для отвода глаз от самого ценного вещества землян...

– Извини, что перебиваю, Окт-Окт, но что значит «будете жить вечно, как люди, но через некоторое время»? И еще не пойму, почему вы сразу поверили? – спросил я.
– Ты очень нетерпелив, человек. Но я прощаю тебе твое любопытство, однако предупреждаю: на нашей планете не принято перебивать собеседника, даже если он твой злейший враг. Мы считаем это глупым и оскорбительным. У нас принято выслушать, затем ответить. Иначе, перебивая оппонента, не узнаешь, что он хотел тебе сказать, а значит, можешь неправильно его понять.

Слова Окт-Окта вызвали неприятные воспоминания об одной из моих школьных учительниц, которая однажды в порыве преподавательской ярости сказала:
– Матвей! Тебе не хватит не только одной, но даже десяти вечных жизней, чтобы хоть как­то повзрослеть и поумнеть...
Однако я смог утешить себя тем, что узнал полезную информацию о менталитете крангусов, которая вполне может мне пригодиться. Я ничего не ответил Окт-Окту, давая понять крангусу, что он может продолжать говорить (и надеясь, что нравоучений больше не будет...). Думаю, именно так он меня и понял.

– Наш Главный Вершитель Орд-Орд-Кнг-Е-Гад-Лу сообщил всему народу, что «кристаллы жизни» действуют на всех по-разному. На кого-то сразу, а на кого-то через несколько лет, но действуют обязательно. Главное, чтобы организм крангуса успел отреагировать на чудодейственное средство до наступления своей естественной кончины. А для этого, сказал Главный Вершитель, «кристаллы жизни» нужно употреблять в пищу каждый день1, и чем больше, чем лучше, – Окт-Окт замолчал, активно шевеля усами и чуть подергивая правой клешней. Я понял, что он сильно нервничает.

– Ты спрашиваешь, почему мы сразу поверили? А никто и не поверил! Все решили, что Орд¬Орд¬Кнг¬Е¬Гад¬Лу хочет поднять свою популярность среди народа, в рядах которого уже тогда было много недовольства и критики в адрес Высшей власти Фобоса.

Первое время «кристаллы жизни» пользовались слабым спросом. Их покупали в основном из-за нового яркого вкуса и кратковременного эффекта улучшения настроения. Но прошли годы, и, все заметили, что не только Главный Вершитель, но и те, кто ему поверил, регулярно употребляя инопланетное вещество, не стареют! Более того, те из них, что были неизлечимо больны, обрели здоровье, полностью избавившись от недуга! – Окт-Окт сделал паузу. Его клешни подергивались, четырнадцать глаз вылезли из орбит и таращились на меня пронзительно-диким взглядом... Я не боялся этого крангуса, но мне стало не по себе.

– «Кристаллы жизни» получили стремительную и ни с чем не сравнимую востребованность. Они многократно выросли в цене, и поток денег, хлынувший в казну правительства, был подобен водам тысяч растаявших ледников! – Окт-Окт вновь сделал паузу, и как мне казалось, изо всех сил пытался совладать с докрасна раскалившимися эмоциями!

Неожиданно заныла спина, я присел на стоящий в паре метров огромный гладкий валун. В тот же миг камень засветился сиреневым светом, от неожиданности я вскочил, как ошпаренный. Однако, глянув на крангуса, понял, что ничего страшного не произошло, и снова сел на светящийся камень. Глядя на мои метания, Окт-Окт совсем успокоился и даже улыбнулся, но какой­то уж очень грустной улыбкой.
– С тех времен, когда крангусы принялись массово употреблять этот, как вы называете его на земле – сахар, от старости и болезней умерли довольно многие. В одном Главный Вершитель был прав: повезет не всем и не сразу. До сих пор никто не знает, от чего зависит избирательное действие «кристаллов жизни», но все верят...
– Все, кроме тебя? – спросил я с немного язвительной улыбкой.
1 Каждый день – в течение всего рассказа все календарные и временные единицы Фобоса в своем значении переведены в земные.

– Пожалуй, поначалу я был одним из первых, кто потерял веру в ваш чудодейственный кристаллический порошок, но сейчас нас больше сотни. Может, это и немного, но не в этом дело. Меня волнует не вечная жизнь, а совсем другое... – Окт-Окт замолчал, и вот тут я, уже считающий себя чуть ли не главным специалистом по Фобосу и его обитателям, понял, что, возможно, еще очень далек от полного понимания их души и эмоций.

Из глаз крангуса выкатилось по одной огромной слезе. Все четырнадцать, пожалуй, не меньше чем пятидесятиграммовых капель, чуть «призадумавшись», скатились с покатых щек и плюхнулись на пол, образовав небольшие разбрызганные лужицы. Я молча смотрел на плачущего крангуса, думая о том, что за все мои сто пятьдесят восемь лет жизни у меня никогда не было таких странных ощуще-ний. Сам еще не осознавая случившегося, я почувствовал, что начинаю испытывать к Окт¬Окту довольно дружеские чувства.

Мне были непонятны неожиданные слезы этого огромного крангуса и вместе с тем было искренне его жаль. Вероятно, за этой странной ситуацией с «кристаллами жизни» кроется что­то очень важное для Окт-Окта. И это точно не жажда вечной жизни! Но вот что? Слезы крангуса залили значительную часть пола, и я практически инстинктивно приподнял пальцы ног.

Через пару минут крангус сам ответил на мои мысленные вопросы.
– Моему младшему сыну Ула-Ула-Окт-О-Рма-Лу всего полтора года. Он смертельно болен, и ему осталось жить не более полутора лет... К сожалению, он знает об этом. Вчера я был рядом, когда он кормил тебя с ложечки, а ты не мог шевельнуть ни рукой ни ногой и лишь бормотал что­то невразумительное. Вдруг он задал мне вопрос, который до сих пор камнежорливой эльпой1 сверлит мое сердце. Он сказал: «Отец, почему я так похож на человека, но скоро умру, а он может жить вечно?» Я соврал своему сыну. Сказал ему, что он обязательно выздоровеет, если будет регулярно принимать «кристаллы жизни», и, может быть, даже обретет бессмертие, как человек. Но я видел его взгляд, он мне не верил, – в одно мгновение Окт-Окт оказался возле меня и ударил своей клешней в пол возле служившего мне стулом светящегося камня.

Осколки пола с грохотом разлетелись, ударившись о стену. В месте удара осталась довольно глубокая выщербленная яма.
Усы Окт-Окта упирались мне в лоб. Крангус тяжело и шумно дышал, видимо, ожидая от меня какие­либо слова. Я молчал. Затем медленно взял в руки его усы и сделал небольшое усилие, отталкивая от себя огромную тушу. Окт-Окт понял, что вряд ли есть какая-то польза от его устрашающих действий, и попятился назад, видимо, сожалея о своей несдержанности.

Однако я совершенно на него не злился. Теперь я хорошо понимал и его поведение, и его семейную трагедию... Мне очень хотелось ему помочь, но как это сделать? Тогда я просто спросил его об этом.

– Я сочувствую тебе, Окт-Окт. Но я не знаю, чем могу помочь тебе и твоему сыну, – сказал я, совершенно не представляя, о чем может попросить меня крангус.
– Ты можешь помочь мне, Мат-мат­вей Тро-е­ку-ров­лу! Я верю в тебя, человек! – Окт-Окт сделал короткую паузу и с волнением продолжил:
– Ты должен узнать, почему наш Главный Вершитель и другие крангусы не стареют и будут жить вечно, а другие нет! Узнав это, я смогу спасти своего сына! К-ост­я-лу знал причину, но не смог мне рассказать! Я верю, ты сможешь все узнать и помочь мне! – последние слова крангус произнес уже абсолютно спокойным и утвердительным тоном.
1 Камнежорливая эльпа – существо недр Фобоса, похожее по размеру и виду жизнедеятельности на земного термита.

Однако мне не стало понятнее, каким образом я все­таки узнаю причину избирательности вечной жизни и молодости фобосарийцев. Но Окт¬Окт вновь ответил на мои мысли:
– Я помогу тебе попасть к твоим собратьям, в Земное посольство твоей страны, там ты все и узнаешь. Уверен! Они замешаны в том, что у нас творится, – крангус замолчал, ожидая моего ответа.

– Согласен, – спокойно ответил я.
Будто бы ожидая совсем другого ответа, Окт-Окт замер и молча смотрел прямо на меня. Кажется, у него впервые с момента нашей встречи не шевелился ни один ус.
– Благодарю тебя, человек! Мы много говорили с тобой. Теперь я гораздо больше знаю о вас и вашей вечной жизни, а ты многое понял о нас, крангусах. Сейчас нам снова пора подкрепиться, затем ты пойдешь спать, а завтра... Завтра будет решающий день. Надеюсь на тебя, Мат-мат­вей Тро-е­ку-ров­лу. Мы должны узнать правду! Я должен спасти сына! – Окт-Окт решительно двинулся к выходу из тайной комнаты. Я последовал за ним. Завтра будет решающий день. Надо бы и в самом деле хорошенько поспать.


*  *  *


– Человек! Просыпайся! – слышалось откуда-то издалека. – Пора вставать, Мат-мат­вей Тро-е­ку-ров­лу! Просыпайся! – Я открыл глаза. Передо мной стоял младшенький Ула-Ула.
– Привет, Ула-Ула! Ты пришел разбудить меня? – спросил я ребенка.
– Да, человек, я пришел разбудить тебя. Меня прислал отец. Еще он сказал дать тебе чистильщицу и передал, чтобы ты ее не боялся!
– Какую чистильщицу? – с тревогой в голосе спросил я.
– Вот эту, – задорно выкрикнул мальчуган и неожиданно посадил мне на лоб какую-то мокрую и холодную улитко-подобную козявку. Я не знаю, откуда я взял столько терпения и такую силу воли, но, помня слова ребенка «не бояться», я просто зажмурил глаза и не шелохнулся.

В следующую секунду я почувствовал, будто вот так, лежа в постели, принимаю приятный теплый душ. Я открыл глаза и с тревогой откинул одеяло. Все мое тело светилось мягким розовым светом, и едва различимо по нему «бегали» тысячи розовых огоньков. Через несколько минут движение прекратилось и вся розовая волна устремилась мне на лоб, где, видимо, все еще сидела виновница такого «волшебного» очищения...

После невероятной гигиенической процедуры я чувствовал свежесть и чистоту ничуть не хуже, чем после настоящего душа! Повинуясь инстинктивному позыву, я понюхал свою руку. Она пахла настоящей, только очень нежной ванилью. Ула¬Ула открыл небольшой серый контейнер, и сидящее на моем лбу существо метко спрыгнуло прямо внутрь коробочки. Ребенок захлопнул крышку, и на мгновение контейнер засветился ярким лимонно­зеленым светом.
«Такие чудесные улитки неплохо бы продавались и на Земле!» – подумал я и встал с постели. «Интересно, а чтобы почистить зубы, надо тоже какую-нибудь живность в рот запустить?..» – подумал я и тут же заметил на столике блюдце с лежащим на нем перламутровым белым шариком.

– А что это такое? – спросил я ребенка и показал рукой в сторону блюдца.
– Это для очистки зубов. Когда разжуешь, сразу выплюнь! – ответил Ула-Ула и великодушно подал мне блюдце с таинственным шариком. «Наверное, это что­то типа нашей старой доброй жевательной резинки. Конечно, молекулярно­пищевой расщепитель с освежающим эффектом сейчас был бы более кстати... Но ладно, хотя бы жевательная резинка есть», – подумал я.

– Выплюнешь вот сюда, – сказал Ула¬Ула и дотронулся до едва заметного выступа на стене в трех шагах от кровати. В тот же миг в стене открылось круглое отверстие диаметром не менее метра с бесшумно вращающимися краями. Внутренняя полость отверстия была наполнена клубами газа, напоминающего туман или пар и переливающегося всеми цветами радуги.

– Ну сюда, так сюда, – весело сказал я и, забросив шарик в рот, шагнул к стене. Подойдя к потайной раковине, я уже раскусил его, почувствовав, что на вкус он на самом деле оказался очень похожим на мятную жевательную резинку. В следующее мгновение единственной мыслью, успевшей проскочить в моей несчастной голове, было то, что от нее­то у меня сейчас как раз ничего и не останется.

Я едва успел наклониться к стене. Изо рта вырвался столб пузырящейся мятной пены такой силы, что я ужаснулся мысли о разрыве щек и потере своих зубов. Из глаз брызнули слезы, а из ноздрей в две струи потекла белая жижа. К моему счастью, через пару секунд все кончилось. Я потрогал зубы языком. Они были на месте, и по ощущениям идеально чистые! Лицо вроде как тоже не пострадало. Жаль, что нигде не было ни одного зеркала, чтобы на себя посмотреть. Думаю, это было не случайно.

Отсутствием зеркал крангусы вероятнее всего предотвращают визуальное привыкание своих детей к «человеческому» обличью...
С невозмутимым видом Ула-Ула подал мне неизвестно откуда появившееся горячее влажное полотенце. По виду оно было из настоящего, качественного и мягкого хлопка. Я принялся вытирать лицо, и в этот момент услышал голос мальчика:
– А правда, что ты спасешь меня, человек? – с нескрываемой надеждой в голосе спросил фобосарийский мальчуган, теребя в руках серую коробочку с чистильщицей, похожую на игрушечный сундучок.

Я не был уверен в своем ответе, но все же сказал:
– Да, Ула-Ула, я спасу тебя, – мальчуган улыбнулся и неожиданно схватил меня за нос. Было немного больно, однако, подозревая, что это такой знак симпатии ребенка, я просто улыбнулся. Через секунду он отпустил меня и, развернувшись, выбежал из комнаты.

На спинке кровати висела моя одежда в идеально чистом и отглаженном состоянии.  На полу обнаружилась пара моих туфель. Я оделся и сел на кровать в ожидании Окт-Окта. Не успел как следует настроиться на события предстоящего дня и переварить воспоминания дня вчерашнего, как прямо передо мной материализовался Окт-Окт.
– Ты готов, Мат-мат­вей Тро-е­ку-ров­лу? – без лишних слов лаконично поинтересовался крангус. Так же, как и на вопрос его сына, я не знал утвердительного ответа. Но все же вновь сказал то, что должен был сказать и что хотел от меня услышать Окт-Окт...

– Готов! – ответил я и встал с кровати, выпрямившись во весь рост.
– Спасибо тебе, Мат-мат­вей Тро-е­ку-ров­лу! – крангус замолчал и одним ловким движением мощной конечности расстегнул свой массивный пояс, затем протянул его мне. Я узнал его. Это был тот самый пояс с телепортационной пряжкой. Взяв тяжеленный «аксессуар» двумя руками и трижды обернув вокруг себя, все же смог кое­как его застегнуть.

– Я настроил его на параметры общерезервной энергоплатформы вашего Земного посольства. Как только ты ударишь по пряжке, запустится процесс местной телепортации и через мгновение ты окажешься среди своих. Будь очень осторожен! Не хочу, чтобы ты погиб, как К-ост­я-лу...

– Спасибо, Окт-Окт, обязательно постараюсь остаться живым, – я улыбнулся и протянул ему руку не в полной уверенности, что поступаю правильно. Крангус поднял свою клешню и чуть прищемил мне ладонь... Затем отпустил и слегка стукнул меня по плечу.

– Не потеряй мой телепортационный пояс, через него я выйду с тобой на связь! Ты мужественный человек! Удачи тебе, чемпион!

– Спасибо, Окт-Окт-Ила-О-Рма-Лу! Еще увидимся! – сам не знаю как, но я впервые и очень к месту вспомнил полное имя крангуса. Этим растрогал его настолько, что увидел, как из левых глаз выкатилось по слезе. Да я и сам, если честно, пустил слезинку, и, чтобы уж совсем не пошатнуть и так не слишком устойчивый имидж «мужественного человека», быстрее ударил по пряжке.

Ничего не произошло. Я ударил сильнее, разбив кулак в кровь. Эффекта не было. Быстро сделал еще один замах, но в тот же миг Окт-Окт молниеносно и очень точно ткнул в массивную пряжку кончиком своей клешни. Через доли секунды мое многострадальное согнувшееся от нестерпимой боли тело материализовалось на общерезервной энергоплатформе посольства Земли. С четырех сторон ударили струи молочно­белого и очень теплого дезинфекционного газа. Прозрачная кабинка дезинфектора раскрылась большим металлопластиковым цветком, я шагнул вперед.

Тут же появились двое вооруженных дестабилизаторами сотрудников службы охраны в красивой аквамариновой униформе и зеркальных очках­сканерах. Один из них преградил мне путь, другой встал позади. Внимательно осмотрев меня снизу вверх и обратно, они тут же удалились, не сказав ни слова. «Непыльная работа здесь у охраны, может, мне тоже курсы окончить?» – думал я как раз в тот момент, когда по сверкающему чистотой и платиновыми вкраплениями полу прямо к моим ногам вальяжно подкатил похожий на толстого, удивленного ребенка робохостэс.

Я достал из кармана свою идентификационную карту и вставил ее в приемную щель робота. Меня всегда удивляло чувство юмора роботехников, и в частности в отношении робохостэсов. Щель для приема идентификационных карт они расположили у него во рту. А точнее, это и был именно его рот. Наверное, делать роботов очень скучная профессия, вот и развлекаются как могут. Они бы ему картоприемник еще в другом, более интересном месте сделали.

Пожалуй, это были первые за все время пребывания на Фобосе мысли, которые меня хоть и немного, но по настоящему развеселили.
– Здравствуйте, господин Матвей Троекуров. Ваша идентификационная карта не прошла плановое обновление прибытия на планету Фобос. Вам необходимо подождать от одной до трех секунд для того, чтобы процедура обновления была проведена в полном соответствии с утвержденным общегалактическим регламентом технической поддержки идентификационных карт, – бесполым и довольно нудным голосом изрек робохостэс.
– Ты сам­то понял, что сказал? Ты сначала карту изо рта выплюнь, а потом разговаривай! – видимо, я действительно соскучился по безопасному веселью настолько, что вступил в реальное общение с довольно примитивным, смешным роботом...
– Матвей Троекуров, пожалуйста, повторите свой вопрос! Простите, что не смог классифицировать его сразу. Надеюсь на ваше понимание, – промямлил робот.

– Ты тупой и уродливый набор деталей и наносхем! Заткнись и отдай мне обратно карту, пока я тебя не поднял и разбил об пол! – судя по всему, из-за подсознательной эйфории от ощущения свободы и безопасности у меня началась незапланированная истерика... Остановиться я уже не мог.

– Мне кажется, вы агрессивно ко мне настроены. Прошу меня простить, но, к сожалению, я вынужден сигнализировать в службу охр... – робот не успел договорить свои запрограммированные для подобной ситуации слова и, несмотря на свои тридцать или сорок килограммов веса, был поднят мною над головой и с силой брошен об пол! К моему глубокому сожалению, я не получил ожидаемый результат...
У робота сработала магнитная подушка. Даже не коснувшись пола, он, как мяч, отпружинил вверх, затем плавно опустился и встал передо мной как ни в чем не бывало. В тот же миг двое уже знакомых охранников оказались рядом и намертво вцепились в мои руки.

– Ребята, ребята, осторожно! Это же наш земляк, Матвей Николаевич Троекуров. Между прочим, Олимпийский чемпион Екатеринбургской межпланетной олимпиады по 13-Т-13! – услышал я чей­то мужской голос. В трех метрах от меня стоял незнакомый мужчина, по виду похожий на работника посольства.
Охранники чуть смущенно переглянулись и ослабили хватку, затем вовсе отпустили меня и отправились восвояси.

– Приветствую вас, Матвей Николаевич! Я первый заместитель посла России, уполномоченный по межпланетным перемещениям. Мои идентификационные позывные личности – Елистрат Борисович Жутин. Премного наслышан о ваших приключениях среди этих ракообразных уродцев. И, честно сказать, уже не чаял увидеть вас живым и здоровым. По последней поступившей ко мне информации, после того, как вас нашли на поверхности вольные «ковыряльщики», как мы их называем, вы напали на одного из них, крангуса по имени Окт-Окт-Ила-О-Рма-Лу и чуть не убили его. Но он смог телепортировать вас в неустановленное место, где лишил жизни и выбросил на поверхность... Так что же случилось на самом деле? – как­то немного задумчиво поинтересовался Жутин.

– Ну, примерно все так и было. Но, слава богу, я все еще жив. А вы так и будете вести мой допрос в зале прибытия или, может, все­таки пройдем в офис? Тем более мне необходимо срочно связаться с моим руководителем в Москве и встретиться с нашим партнером на Фобосе Икр-Икром, – немного раздраженно сказал я, глядя в глаза посольскому чиновнику.

– Да, да! Вы совершенно правы, Матвей Николаевич! Простите меня! Давайте отправимся в офис, только по официальному протоколу вам необходимо сдать свой телепортационный пульт, – участливым тоном произнес Жутин и, взяв из моей руки требуемый прибор, махнул рукой в сторону довольно далеко стоящего от нас длинного многорядья транспортных кресел. Два колесных средства шустро примчались и как по команде плавно остановились рядом. Устало откинувшись на спинку и вытянув ноги, я расположился в одном из них. Мягкое, покрытое матовой кожей мастрадила кресло было очень комфортно, и к моему большому удовольствию, принялось нежно массировать мою спину.

Краем глаза я заметил, что забытая мной во рту робохостэса идентификационная карта мелькнула в руке чиновника, и он быстро положил ее во внутренний карман своего пиджака. Это показалось немного странным, но я решил пока ни о чем не спрашивать.
– Посольство России, офис № 16, – скомандовал Жутин, и мы с легким освежающим ветерком поехали в его кабинет.


*  *  *


Через несколько минут я уже находился в кабинете чиновника, сидя в солидном массажном кресле, не менее комфортном, чем транспортное, но гораздо более роскошном.

Жутин оказался неплохим парнем, мы даже перекинулись несколькими фразами на житейские темы, затем он предложил мне бокал хейфолангуса, однако я предпочел горячий фрок, который по неизвестным мне причинам вновь оказался намного вкуснее, чем на Земле. Кстати пришлись и великолепные бутерброды с печеной осетриной в соусе «трук-трак» (специально спросил и запомнил название).
Я был голоден и с удовольствием съел бы не только любую человеческую, но и любую фобосарийскую пищу. Не забыл я и о паре таблеток антирадина, которых в нашем посольстве не оказалось. Но красавица­секретарша Ларочка быстро связалась со своей английской коллегой, и очень скоро две заветные пилюли были благополучно мною проглочены.

– Ну что ж, Матвей Николаевич, пожалуй, продолжим наш разговор о ваших злоключениях на этом куске астероида, – Жутин вновь обозначил интересующую его тему.
– Не хочу вас обидеть, но сначала мне необходимо связаться с моим шефом Евгением Теодоровичем Фадеевым и сообщить о своем прибытии Икр-Икру.
– Можете не беспокоиться, Матвей Николаевич. Ваш шеф в курсе ситуации, а его партнер на Фобосе Икр-Икр-Тыг-А-Пка-Лу уже изъявил желание присоединиться к нам. С минуты на минуту он будет здесь, – в голосе чиновника вновь стали слышны заботливые нотки участия и желания помочь.

– Я поражен вашей оперативностью, и особенно осведомленностью, Елистрат Борисович. Когда вы успели все организовать и откуда знаете полное имя Икр-Икра? Я слышал его с десяток раз и до сих пор не выучил... Вы знали его раньше? – удивленно спросил я и в ожидании ответа немного потянулся, сцепив за головой пальцы рук.

– Да на самом деле ничего особенного, такая у нас работа. Как только вас просканировали охранники, информация тут же поступила на монитор моего видеовизора. Я был сильно удивлен и обрадован вашим чудесным возвращением. Кстати, злосчастная накладка с прибытием на Фобос произошла из-за скачка энергии, переместившего место материализации на огромную высоту, как раз на поверхность Фобоса. Ну вы, наверное, об этом и сами уже догадались, – с улыбкой закончил объяснения Жутин и, чуть пригубив чашку фрока, продолжил: – Ну вот, я сразу и сообщил Евгению Теодоровичу о счастливом исходе ваших злоключений, а затем сообщил то же самое Икр¬Икру, – Елистрат Борисович легко и непринужденно разъяснил особенности своей работы.

– Да уж, не зря хлеб жуете! – изрек я старинную русскую поговорку и тут же вспомнил, что нахожусь в посольстве не для дегустации еды и напитков, а для выполнения данного Окт-Окту слова.
– Евгений Теодорович, а что вы знаете о Константине Борчеве, библиотекаре из Москвы? – на этих моих словах заместитель посла поперхнулся фроком, пролив часть содержимого чашки себе на брюки... Такая реакция меня сильно насторожила: – Вижу, вы его как минимум знали. Расскажите, что с ним произошло?! – в моей памяти неожиданно проступили четкий образ лица младшего сына Окт-Окта и слезы его отца... Я решил выяснить все, чего бы мне это ни стоило!

Чиновник был немного растерян и лихорадочно думал, что ответить. Затем спросил:
– Откуда вы знаете про Борчева?
– Откуда знаю, уже неважно! Рассказывайте! – едва ли не приказал я Жутину, почувствовав себя хозяином положения. Чиновник сильно задумался, затем решительно встал с кресла.

– Матвей Николаевич, пойдемте¬ка, я вам кое­что покажу, – заговорщицки произнес Жутин и, подмигнув, встал с кресла, взмахом руки предложив последовать за ним. «Тут, похоже, традиция какая¬то в потайные комнаты водить», – подумал я и направился вслед за ним. Мы прошли пару длинных коридоров и, завернув за угол, спустились в полуподвальное помещение. На всем протяжении пути перед Жутиным вставали навытяжку все стоящие на постах сотрудники посольской охраны.
Наконец мы подошли к нужной двери. Жутин встал немного правее, поставив свое лицо напротив овального окошка идентификационного энцефалосканера. Через несколько секунд проверка закончилась, и две половины тяжелой двери с легким шипением разомкнулись. К моему удивлению, за дверью оказалась кабинка лифта.

– Тут, на Фобосе, повальная мода на лифты? – спросил я с усмешкой.
– Да, есть такое. Использование такого средства передвижения – это дань историческому прошлому Фобоса, – Жутин зашел в просторную кабинку, и я последовал его примеру.

– Тогда понятно... – ответил я, надеясь, что чиновник не будет пересказывать хорошо известную мне историю жизни крангусов.
Через пару минут мы спустились на нужную глубину. Двери открылись, и я увидел ярко освещенное, просторное, похожее на ангар помещение с операционными столами и лежащими на них телами крангусов и людей. Вся площадь стен и потолка была усыпана всевозможными хирургическими аппаратами и мириадами датчиков. Над каждым телом светился экран видеовизора и свисала пара стальных манипуляторов, многие из которых, не прекращая работы, копошились в окровавленных живых телах...

Именно живых! Было видно, как они дышали и иногда дергали своими конечностями. По левую сторону находились только крангусы, по правую – только люди. Причем столов с людскими телами было в несколько раз больше. С десяток медицинских работников, одетых в глухую защитную спецодежду, смотрели перед собой сквозь прозрачные окошки своих белоснежных костюмов и шныряли между столами с различными склянками и приборами в руках.

– Что это за спецбольница? – с изумлением спросил я.
– Это не спецбольница, это лаборатория. Здесь рождается эликсир жизни для крангусов и именно сюда, в конечном итоге, ты и должен был попасть...
– Что это значит? – едва успел я спросить, как Жутин четким движением воткнул в мою шею капсулу с сильнодействующим препаратом. Я потерял сознание.


*  *  *


Не знаю, когда очнулся, но по ощущениям время прошло немного. Часа два или три. Руки и ноги были туго пристегнуты, прямо над моим лицом горел экран видеовизора, а над грудью болтались, хищно поблескивая хромом, пока еще «спящие» манипуляторы.

– Ну что, очнулся, чемпион? Как самочувствие? – услышал я голос Жутина. Повернув голову, увидел его одетым в такую же белую защитную спецодежду, как и у всего персонала лаборатории. Справа и слева от него стояли двое сотрудников. Все внимательно смотрели на меня с облегчением и легкой укоризной.
– Вот ты сволочь, Жутин... Теперь, надеюсь, пришло время для объяснений? Что происходит? Зачем ты пристегнул меня к этому столу? Хочешь меня убить? Как того библиотекаря Костю? – слабым голосом спросил я.

– Да нет же, Матвей! Здесь никого не стараются убить, даже наоборот. Но на самом деле ты уже несколько дней... мертв! Погиб из-за сбоя в телепортационном оборудовании. Вот посмотри, это же твоя идентификационная карта? – Жутин достал из кармана идентификационную карту и поднес
к моему лицу. Это была моя карта. Но на ней была четко высвечена дата моей преждевременной кончины, несколько дней назад.

– Может, мне ее активировать, чтобы ты сам смог прослушать все подробности? – изрек Жутин тоном, не терпящим возражений.
– Что все это значит? – прохрипел я и попытался сделать спокойное и решительное выражение лица.
– Это значит, что твоя никчемная и никому не нужная жизнь на Земле стала очень дорогой здесь, на Фобосе, в прямом смысле этого слова. В течение одного-двух месяцев, в зависимости от того, сколько ты протянешь, правительство Главного Вершителя Фобоса Орд-Орд-Кнг-Е-Гад-Лу заплатит за тебя от одного до пяти миллионов земных юаневро! – в момент произнесения суммы в глазах посольского чиновника и его сподручных загорелся огонек, на губах появилась довольная улыбка.

– Хватит меня тут загадками кормить! И меня не интересуют ваши доходы! Жутин, расскажи мне все! Абсолютно все! Мне ведь и так немного осталось... Говори, гад!
Я был в отчаянии и даже не был уверен, хочу ли я знать всю правду? И смогу ли хоть как­то сообщить ее Окт-Окту?!

В этот момент я услышал звуки опустившейся кабинки лифта и топота нескольких пар ног. Это был характерный и до боли знакомый мне звук шагов... крангуса!
Средней комплекции, весь увешан какими-то блестящими украшениями и приборами с мерцающими огнями, напоминая концертный туалет артистов эстрады прошлых веков, он сразу встал рядом с Жутиным. Я узнал его, это был Икр-Икр. Чиновник встречал его омерзительной, широкой улыбкой, обнажавшей слишком крупные, по последней моде, белоснежные зубы, вероятно изготовленные дорогими китайскими мастерами.

Крангус принялся незамедлительно трещать и шевелить усами. Я понял, что у меня вытащили преобразователь звука, но мне все равно казалось, что за время моего общения с Окт-Октом я должен и так хоть немного понимать фобосарийскую речь!
К сожалению, я не понял ни слова. Однако прекрасно видел, что крангус находится в сильном раздражении. Несмотря на то что оба разговаривающих отошли от меня на несколько метров и вокруг меня стоял непрерывный шумовой фон из звуков работы медтехники и приглушенных разговоров персонала лаборатории, я слышал фразы оправдывающегося Жутина:

– Не беспокойтесь, уважаемый Икр-Икр, все под контролем! Я уже сообщил вашему партнеру в Москве Евгению Теодоровичу о том, что объект на месте... сами его выбрали... никто ничего не узнает... но вы со своей стороны решите проблему с Окт-Октом... у меня плохое предчувствие... как раз необходим свежий объект вашего вида... организуйте его доставку как можно быстрее... простите великодушно за накладку... оборудование уже отремонтировано...
Картина начала проясняться. Но в голове шумело, я находился не в самом лучшем состоянии, чтобы заниматься анализом сложившейся ситуации. Я должен был все услышать от самого Жутина.

Заместитель посла и Икр-Икр закончили разговор, крангус поспешно удалился, лишь только раз бросив взгляд в мою сторону. Чиновник, едва скрывая раздражение после неприятного разговора, быстро подошел ко мне.

– Ну что, поможем обессмертить наших братьев по разуму? А, Матвей? – со злым задором почти прокричал Жутин. От бессилия и едва скрываемой злости мое сердце колотилось, превышая все нормальные параметры!

– Ну, ну, Матвей Николаевич... Не надо так волноваться, а тем более злиться! – укоризненно произнес Жутин, глядя на экран «моего» видеовизора. – Понимая ваше возмущение, я помогу вам удовлетворить, пожалуй, ваше последнее любопытство... – он немного задумался, глядя перед собой пустым, отсутствующим взглядом. Затем глубоко вздохнул и, посмотрев на меня, грустно улыбнулся. – Ну, так уж и быть, я расскажу все. Постараюсь не затягивать, у нас не так уж и много времени. А особенно у тебя... – Жутин сделал небольшую паузу, видимо, чтобы я как можно сильнее проникся своим отчаянным положением. Затем продолжил:

– Около семидесяти лет назад на Фобосе произошел один случай, положивший начало важнейшим процессам развития жизни крангусов. Японский турист с идентификационными данными Йодзи Ямамодо нарушил инструкции по правилам перемещения на планете и, отправившись на прогулку в часы покоя1, оказался на опасной для инопланетян территории. Говоря проще, он забрел в самые что ни на есть трущобы.
Стоит заметить, что в тот период только начиналось основное развитие культурных и экономических отношений между Землей и Фобосом. Крангусы приучили нас к фроку, да, да, все уже и забыли, что это их национальный напиток. В свою очередь, мы научили их готовить и употреблять в пищу мясо домашних птиц и животных Земли. Хотя у них такое меню как­то не прижилось.

Но вернемся к японцу. В тот день ему сильно не повезло. Он попал в клешни крангусов­контрабандистов, незаконно доставляющих на Фобос различные инопланетные деликатесы. Ну и, как ты, наверное, уже догадался, японский турист стал одним из них. Человека разделали на куски и под видом плоти приматов продали в лучшие рестораны Фобоса. Из несчастного Йодзи приготовили множество экзотических блюд.

Так уж случилось, что никто не смог найти след потерявшегося туриста, и вскоре о нем благополучно забыли. Однако через несколько лет произошла удивительная вещь! Двенадцать крангусов, к собственной великой радости, совершенно перестали стареть. А те, кто был неизлечимо болен, обрели желаемое здоровье.

Сначала никто не придал этому какого-то особенного значения, мало ли кому везет со здоровьем и хорошей генетикой. Но с годами интерес фобосарийских ученых к носителям «вечной молодости» заметно повысился. Когда лет через пятнадцать, а это почти половина жизни крангусов, всем стало ясно, что в судьбе счастливчиков присутствует какая-то общая точка отсчета, ими всерьез заин-тересовалось руководство из Высшей власти Фобоса. Однако в этот ответственный период все «нестареющие» начали неожиданно умирать.

Тем не менее процесс исследований был уже запущен и строго засекречен. Через некоторое время были точно установлены как причины «вечной молодости» некоторых крангусов, так и их внезапной смерти. Причина первой, как ты понимаешь, стало то, что они отведали плоти «вечно живущего» человека, которая на крангусов вполне эффектно действует, в отличие от «золотой» таблетки.

Ну а причина второй то, что полученная таким образом «вечная молодость» оказалась не совсем вечной, а лишь более продолжительной. Но это уже был вопрос времени. И вот через пару лет непрерывных опытов было выведено вещество настоящей вечной жизни для крангусов. Оно получило кодовое обозначение HS-8. По своему действию на фобосарийцев оно абсолютно аналогично действию на людей «золотой» таблетки. Одним из первых желающих испытать не себе чудесный эликсир стал Главный Вершитель Фобоса Орд-Орд-Кнг-Е-Гад-Лу.
Все тридцать лет после приема HS-8 за его здоровьем и еще нескольких десятков добровольцев пристально следили самые высококвалифицированные врачи Фобоса и Земли. Все сошлись в
1 Часы покоя – из-за отсутствия естественного солнечного освещения время для сна обозначается крангусами как «часы покоя».

одном: отныне вечная молодость, а вместе с ней и вечная жизнь для крангусов существуют. Но при этом сохранялась одна «маленькая» проблема. Синтезирование нужного количества HS-8 для бессмертия десятка крангусов требовало десять вечных жизней человека и одну обычную – крангуса.

Но эта, так сказать, техническая проблема была не единственной. Возникло еще одно мощное препятствие на пути бессмертия крангусов. Главный Вершитель Орд-Орд и вся Высшая власть Фобоса были против обретения всеобщей вечной жизни фобосарийцев. Они хотели ее лишь для избранных! В отличие от правительств Земли, им удалось сохранить тайну вечной жизни. Оставалось лишь наладить поток «расходного материала»...

Высшая власть Фобоса провела тайную встречу с главами правительств «большой двадцатки» Земли. Главным итогом переговоров стала договоренность о регулярном предоставлении с Земли людей в качестве «сырья» для изготовления эликсира жизни.
А чтобы не было возмущения и огласки, для этого использовали то бомжей, то закоренелых преступников, приговоренных к смертной казни.

И все было бы ничего, но у такого социального слоя землян зачастую было недостаточно хорошее состояние здоровья и внутренних органов. Синтезирование HS-8 потерпело серию неудач. Тогда-то и состоялась повторная тайная встреча правительств, на которой и родилась идея «кристаллов жизни»! – Жутин замолчал. Он так увлекся рассказом, упиваясь собственной осведомленностью обо всех деталях истории возникновения HS-8, что едва не охрип и, сделав паузу, решил промочить горло.

Достав из бокового кармана маленькую антикварную фляжку, он открутил крышку и, расстегнув лицевую защиту, сделал пару глотков какого-то напитка, вероятнее всего, крепкого хейфолангуса. В этот момент я вдруг почувствовал, что тяжелая узорчатая телепортационная пряжка пояса Окт-Окта время от времени немного вибрирует. Понадеявшись на лучшее, я с нетерпением спросил Жутина:
– Что это за идея? Хотелось бы узнать и быстрее стать «эликсиром жизни» фобосарийцев... Как он там называется, HS-8?

– Ха! Ха! Ха! – Жутин громко засмеялся и даже пару раз хлопнул в ладоши. Некоторые сотрудники лаборатории, из тех, что находились поближе, повернули к нам головы, через секунду вновь занявшись своими делами.

– На моей памяти ты первый человек, позволяющий себе шутить, находясь в таком положении. Молодец! – чиновник широко улыбался и почему¬то потирал руки. Сквозь прозрачное окошко его вновь застегнутой лицевой защиты я разглядел, как от глотка бодрящего напитка порозовели его упитанные щеки.

– Ну что ж, весельчак! Слушай дальше. Главный Вершитель Фобоса попросил правительства Земли присылать ему более качественный «товар». Другими словами, для изготовления заветного HS¬8 были необходимы нормальные люди, а не отбросы общества. На Земле это вызвало много яростных споров. И тут­то у одного из наших президентов и возникла гениальная идея – «кристаллы жизни».

Идея состояла в следующем: Главный Вершитель Фобоса Орд-Орд-Кнг-Е-Гад-Лу обязуется регулярно покупать у стран «большой двадцатки» сахарный песок по многократно завышенным ценам, объявив его на своей планетке чудесным средством для вечной молодости под красивым названием – «кристаллы жизни».
Взамен страны Земли тайно предоставляют ему под разными предлогами командировок своих наименее ценных граждан без наличия детей, родственников и влиятельных друзей. После чего они и попадают в одну из таких лабораторий какого-нибудь земного посольства. Короче говоря, получаем тех, кого некому искать! – неожиданно Жутин повторил последние слова Кости Борчева, несчастного библиотекаря из Москвы. Тут мне стало интересно, по каким же параметрам выбрали меня?

– Елистрат Борисович! Из твоего рассказа выходит, что ваш контингент для лаборатории – это бездетные сироты. Тогда почему я? – я задал этот вопрос не из-за какой­то обиды случайного попадания в руки преступников, а лишь для того, чтобы полностью разобраться во всех моментах страшного и позорного производства «чудесного» HS-8... Я и не предполагал, что ответ Жутина настолько меня шокирует.

– Отличный вопрос, чемпион! Уверен, тебя порадует мой ответ. Хоть ты, наверное, забыл, как выглядят твои братья и сестры, потерял связь со своей матерью и ребенком, все же ты действительно не наш кандидат. Тем более, как­никак, межпланетный чемпион по 13-Т-13! – было видно, что Жутин предвкушает эффект от своего ответа. – Но именно эта Олимпийская победа и сыграла с тобой злую шутку. Ты же помнишь, кого победил в финале?! – спросил Жутин и замолчал, ожидая моего ответа. Конечно, я помнил. В финале я встречался со здоровенным крангусом, не помню, как его имя, да особо­то и не запоминал... На тот момент он уже был чемпионом Солнечной системы и неоднократным призером пяти планет. И что с того? Мне что, решили отомстить за него вот таким образом? Я решительно не мог понять, при чем тут мои спортивные достижения?

– Вижу, что вспомнил! Так вот, давно знакомый тебе Икр-Икр, к твоему сведению, один из самых богатых и влиятельных крангусов, поставил на твоего противника о­о­о­очень большие деньги... А после его поражения едва не разорился! Это и решило твою судьбу.

Кстати, за твою командировку сюда и Фадеев в накладе не остался, получил свои обещанные сто тысяч юаневро! – Жутин замолчал, пристально глядя мне в глаза. Я лежал молча и, глядя на отображение в видеовизоре различных физиологических процессов своего организма, с ужасом пытался понять, был ли у меня шанс избежать всей этой истории, или это судьба... Жутин прервал мои бесполезные размышления.

– Ну вот, теперь ты знаешь все. Осталось лишь рассказать, почему некоторые простые крангусы, поедая в огромных количествах обыкновенный сахар, все же обретают вечную жизнь. Ну так это просто счастливчики. На самом деле!
Специально созданное подразделение секретной службы Фобоса добавляет HS-8 в случайном порядке в некоторые упаковки «кристаллов жизни», чем и поддерживает у фобосарийцев иллюзию выборочного действия препарата! Поэтому они и жрут наш сахар как ненормальные. Гениально придумано, правда?! – я слушал Жутина, все больше погружаясь в какой­то ступор. Мне становилось все равно.

– Ну раз «пошла такая песня», могу еще про Борчева разъяснить. Сильно он тогда попортил мне нервы... Я только¬только получил свое назначение, а тут этот прыткий библиотекарь. Ему повезло! Он был доставлен в лабораторию в часы покоя и по недосмотру охранников утаил свой телепортационный пульт... До сих пор не понимаю как, но он смог сбежать из лаборатории и добраться до энергоплатформы. Благо, я успел выключить силовое поле, и он материализовался на поверхности Фобоса. Конечно, Борчев доставил нам и неприятности, и существенные убытки, но теперь это все неважно.

Кстати говоря, на препарат, синтезированный с помощью твоей плоти, несмотря на гораздо более высокую цену, уже целая очередь выстроилась. Все хотят получить бессмертие от чемпиона! – в этот момент вновь раздался едва слышимый шум прибывшего лифта. Жутин повернул голову. Двери кабинки открылись, и в лабораторию ввалились двое охранников с явной паникой на лице!
Подбежав к идущему навстречу заместителю посла, они принялись что­то эмоционально рассказывать, активно жестикулируя руками и все время испуганно поглядывая в мою сторону.

– Не­е­е­ет!!! – будто в штатном фильме-боевике закричал Жутин. Сорвал с себя головную защиту и, резко развернувшись, бросился ко мне. С силой схватив мою одежду на уровне живота и дернув ее вверх, увидел втрое замотанный вокруг тела пояс Окт-Окта.

– Не­е­е­ет!!! – вновь заорал чиновник. Его глаза сверкали ненавистью. Вся бурная деятельность персонала вокруг резко остановилась. На фоне окружающего молчания и замерших сотрудников росло омерзительно¬жуткое ощущение от чавкающих звуков манипуляторов, копошащихся в бессознательных телах. С большим трудом взяв себя в руки, Жутин процедил сквозь сжатые зубы:

– Ты не представляешь, как поплатишься за это, чемпион! Быстро все сюда! – крикнул Жутин, и большинство сотрудников устремились к моему беспомощному телу.
– Немедленно подготовить его к частичному извлечению внутренних фракций. Делайте, как обычно, но без наркоза. Выведите на экран, пусть наш чемпион не только все чувствует, но и видит! – собравшиеся молча переминались с ноги на ногу, многие из них опустили глаза.

– Иван, Дмитрий! – срывающимся на визг голосом крикнул Жутин, и охранники угрожающе вскинули стволы дестабилизаторов. В тот же миг несколько сотрудников засуетились вокруг стола, расстегивая мою одежду и включая робохирурга.
Через секунду дернулись и ожили стальные руки манипуляторов. Плавно двигаясь, они проверили исправность амплитуды своих движений и на мгновение остановились, будто обдумывая план предстоящих действий.

– Елистрат Борисович, мы не успели сообщить... На этом столе неисправен лазерный скальпель... но мы можем использовать резервный, стальной! – испуганным голосом неуверенно предложил один из «взявшихся за меня» сотрудников. Жутин побагровел.

– Вашу мать! Почему у китайцев все работает, а у вас постоянно ломается?! Хотя... может, это даже и к лучшему! Активируйте стальной скальпель!
Сотрудник подчинился и дотронулся до нужного поля экрана. Из металлической фаланги манипулятора угрожающе выдвинулось острое лезвие...

Я уже и не помнил, когда в последний раз вспоминал слова «Отче наш»... Вечная жизнь безжалостно разрушила институты религий по всей Земле. Большинство храмов и церквей служат историческими памятниками, как в двадцатом веке, при коммунистах. Наверное, они тоже считали себя бессмертными.

С мучительным усилием вспоминая каждое слово молитвы, я проговаривал про себя: «Отче наш! Иже еси на небесех... Да свя-тится имя Твое... Да пребудет воля Твоя... яко на небеси и на земли... во веки веков... хлеб насущный даждь нам днесь... и остави нам долги наши... яко мы оставляем должникам нашим... и не введи нас во искушение... но избави нас от лукавого... во имя Отца и Сына и Святаго Духа... Аминь...».
Я закрыл глаза, чувствуя, как капли пота, скатившись со лба на шею, попали в глубокие ссадины, оставленные клешней жены Окт-Окта, защипав и вызывая нестерпимый зуд.


*  *  *


Внезапно все задрожало, будто, узнав о творящихся в его недрах преступлениях, Фобос сошел с ума от горя и бьется в истерике, решив уничтожить и крангусов, и людей... С потолка посыпались искры и мелкие фрагменты технокоммуникаций. От быстро распространяющейся едкой гари запершило в горле, мне стало трудно дышать. Монотонный гул, стремительно нарастая, вдруг разразился оглушительным взрывом в конце ангара, разметавшим и перемешавшим столы, тела, оборудование и множество различных предметов.

Очнувшись на полу, в первые мгновения я не мог понять, где нахожусь и что происходит. Всюду шныряли, выискивая и туша огонь, облака водного геликона. В дальнем углу вновь прогремел взрыв, и сверкающий скальпель, торчащий в оторванном от хирургического модуля манипуляторе, со свистом пролетев в паре сантиметров от моего лица, воткнулся в бедро сотрудницы лаборатории, испуганно лежащей недалеко от меня. Женский крик, приглушенный головной защитой спецодежды, «отпечатался» в прозрачном окошке запотевшим кружочком истошно орущего из-за нестерпимой боли рта.

Моя голова гудела, как колокол, но, несмотря на все происходящее, я понял, что наверняка спасся от перспективы закончить свою жизнь, проведя последние два ее месяца на операционном столе подпольной лаборатории в виде живого источника сырья.

Подползая к раненой женщине, успел лишь немного оглядеться по сторонам. Повсюду валялись покалеченные и мертвые сотрудники лаборатории и полувыпотрошенные подопытные тела. Пытаясь разглядеть Жутина, не смог узнать его среди людей, с ног до головы скрытых в спецодежду, и из-за этого похожих, как близнецы.
Неожиданно прекратился шум и стало довольно тихо, если не считать стоны и причитания раненых. Перетянув женщине ногу валяющимся куском провода, я вытащил из ее бедра скальпель. В ту же секунду из ее груди, обдав меня струями крови, прорвался острый край какого-то оружия.

В следующий миг она взмыла в воздух. Дым и облака геликона потихоньку рассеивались, и я увидел незнакомого крангуса, со свирепым видом стоящего в двух метрах от меня. Свою правую клешню он держал поднятой вверх, и на ее нижней, острой части болтались ноги насаженной, как на огромную саблю, теперь уже погибшей участницы кровавого бизнеса.

Я не только не испугался, но даже не удивился. По мере улучшения видимости стало заметно, что за этим крангусом стоят еще четверо его собратьев. Через несколько секунд аварийная вентиляция полностью очистила воздух и стала ясна вся картина произошедшего.

Из дальней полуразрушенной стены подпольной лаборатории на несколько метров вперед торчала буровая машина, чем­то напоминающая огромную металлическую морковь. Я понял, что гул и взрывы – плоды деятельности этого аппарата, который, судя по всему, является еще и транспортным средством. Именно в нем и прибыли эти фобосарийцы. «Жаль, что среди них нет дружищи Окт-Окта, наверное, тогда бы я точно остался жив и вернулся на родную землю...» – подумал я, равнодушно глядя на крангусов снизу вверх.

Проткнувший женщину крангус опустил клешню, сбросив жертву на пол, и быстро отошел в сторону. Он уступил кому-то дорогу. На передний план вышел... Окт¬Окт! В клешне крангуса был намертво зажат трепыхающийся Жутин.

Подойдя ко мне, Окт-Окт поднес заместителя посла к своей голове, при этом издавая сильный треск угрожающего свойства, затем опустил к полу. Жутин обреченно полез во внутренний карман расстегнутой спецодежды и, что­то достав, протянул это мне. В развернутой ладони чиновника лежали мой переводчик и телепортационный пульт. Я забрал свои гаджеты и, включив звуковой преобразователь, вставил его в ухо.

– Ну как дела, чемпион? – были первые обращенные ко мне слова Окт-Окта.
– Бывало и получше, здоровяк! Рад тебя видеть! – искренне ответил я.
– И я рад видеть тебя живым, чемпион! Теперь знаю все и спасу своего сына, а тебе необходимо отправляться на Землю. Кончилось правление Орд-Орд-Кнг-Е-Гад-Лу и его приближенных! Пожалуй, ему все­таки придется встретиться с той, от которой он пытался отгородиться с помощью HS-8.

– Со смертью? – спросил я, в общем­то зная ответ.
– Именно! Но не просто со смертью, а именно с той ее представительницей, которую он заслужил, продавая своему народу «кристаллы жизни» и жертвуя крангусами для опытов. Возможно, в некоторых случаях наша жестокость излишняя, но, чтобы ты знал, вот у этого крангуса, который убил твою соотечественницу, без вести пропал отец, а затем и брат. У многих умерли близкие, которых мог спасти HS¬8. Все они жаждут мщения. Тебе срочно надо на Землю, здесь будет много крови... – после слов Окт-Окта я встал и сделал максимально бодрый вид, хотя настолько отвратительно я себя не чувствовал как минимум лет сто, а может быть, и никогда. Несмотря на плохое самочувствие, решил удовлетворить некоторое любопытство:

– Ответь мне, Окт-Окт, на пару вопросов. Как ты и твои восставшие против Высшей власти братья и сестры собираетесь помочь своему народу, если вы разрушили всю лабораторию? И как ты все узнал?

– Все очень просто, мой друг. Разрушена только одна лаборатория, ваша, – на этом слове он немного осекся и, желая исправить смысл слова, продолжил: – То есть русская. Мне было важно спасти тебя! Без разрушений и гибели некоторых людей это было практически невозможно. У нас было очень мало времени. Остальные секретные лаборатории иностранных земных посольств трогать пока не стали. Наш народ позже решит их судьбу.

А что касается того, как узнали... Мой пояс – это не только телепортационный пульт и средство связи, но еще и графический звуковолновой транслятор видеопотоков.

– А теперь то же самое, но по-русски, – пошутил я.
– Ну насчет по-русски, это не ко мне, а к той маленькой штуковине, что у тебя в ухе, – блеснул чувством юмора крангус и продолжил: – Но если объяснить проще, то по голосам и окружающему шуму этот аппарат создает видеоизображение происходящего и транслирует его на любой заданный источник воспроизведения. С помощью единомышленников я сделал так, что источником стал центр телетрансляции для всех уличных и домашних видеовизоров Фобоса.

Наш народ видел и слышал все, что здесь происходило. Началась революция. К чему она приведет, не знаю... Но виновные в похищениях крангусов, их использовании в качестве сырья для HS¬8 и утаивании «эликсира жизни» от простых фобосарийцев получат неотвратимое наказание!

К сожалению, погибнет много людей. Не только из-за мести родственников похищенных и убитых крангусов, но и из-за того, что люди – уже готовый, хотя и временный эликсир вечной жизни...

– Что ты имеешь в виду? – спросил я, тщетно надеясь ошибиться в своей страшной догадке. Крангус выдержал паузу и тяжело вздохнул. Я видел, ему и в самом деле больно осознавать страшное и короткое будущее оставшихся на Фобосе людей.

– Большинство твоих соотечественников – землян будут съедены. Я сочувствую тебе, Мат-мат­вей Тро-е­ку-ров­лу, но что­то изменить в этой ситуации сейчас не в моих силах... – услышав слова Окт-Окта, я представил себе жуткие сцены человеческой гибели в большей степени абсолютно невиновных людей. Стало не по себе. Я почувствовал приступ тошноты. В следующее мгновение он не глядя бросил Жутина на пол, где его тут же прижал к полу ближайший крангус.

– Троекуров! – сдавленно закричал заместитель посла, но я услышал его и повернул голову. Не знаю почему, но от ненависти не осталось и следа. Мне было его жалко и, к собственному удивлению, я чувствовал, что даже понемногу борюсь с растущим желанием хоть как­то ему помочь.

– Ты, наверное, думаешь, что мы тут злодеи с негодяями собрались, – прохрипел чиновник и сухо закашлялся. У него сильно покраснело лицо. Кашель прошел и, вновь подняв на меня взгляд, Жутин продолжил: – Да если бы не мы, эти клешнерукие уродцы давно бы уже напали на Землю и сожрали всех людей! Мы столько лет их сдерживали! Ты все испортил! Ты во всем виноват! Ты! – выпучив глаза, хрипел Жутин. Крангус сильнее надавил на него, и человек потерял сознание.

Увидев мое побледневшее лицо, Окт-Окт взял меня свободной конечностью и посадил себе на спину.
– Тебе пора домой. Прокачу тебя на спине. Я слышал, у вас на Земле есть какие­то животные, на которых вы катаетесь верхом. Кажется, вы их называете ло¬ш­лу¬ди?
– Лошади, – удрученно поправил я Окт-Окта. Слова Жутина взорвали мне мозг! Война!

Неужели из-за меня начнется война! На земле может погибнуть все человечество! А кто останется жив, проклянут меня на вечные века!

– Окт-Окт, это правда?
– Что правда?
– Вы развяжете войну с Землей?! – Окт-Окт молча завез меня в лифт, и вместе с убившим женщину крангусом мы отправились вверх, в зал прибытия телепортируемых.

– Я не слышу ответа, Окт-Окт! Если твой народ планирует нападение на Землю, то лучше уж сожрите меня прямо здесь, на Фобосе! Мне нет дороги домой! – лифт остановился, открылись двери кабины. Мы вышли. Несмотря на ноющую боль во всем теле, я спрыгнул с крангуса и повернулся к нему лицом. Я хотел услышать ответ, глядя ему прямо во все его глаза. Крангус молчал.

В этот момент я заметил, что вокруг все совсем не так, как было несколько часов назад, в мое прибытие в посольство. Я огляделся. Везде царила разруха, валялись черные от копоти робохостэсы, сожженные транспортные кресла. Многие из них, видимо, с поврежденной программой процессора, носились в разные стороны, натыкаясь на препятствия, и, перевернувшись, лежали, подергиваясь и беспомощно вращая колесами.

Везде, где можно было увидеть открытое пространство, лежали едва узнаваемые желеобразные трупы крангусов и людей...

– Мат¬мат­вей Тро-е­ку-ров­лу, прости. Я не могу тебе сказать то, что тебе хотелось бы от меня услышать... Сейчас никто не может контролир... – в этот момент невесть откуда в нескольких метрах от нас выскочил один из приходивших в лабораторию охранников. Его красивая униформа была испачкана пятнами крови и порвана... В руках человека блеснуло дуло дестабилизатора. Увидев нас, он злорадно улыбнулся, быстро встал на колено и направил оружие прямо на меня. «Ну вот и конец!» – подумал я, застыв как вкопанный...

Характерный звук выстрела я услышал будто в тумане... Как в замедленном кадре, Окт¬Окт выбросил вперед свою огромную клешню, закрыв все верхнюю половину моего тела. Невидимый заряд попал ему в конечность, мгновенно превратив ее в желеобразную стекшую на пол массу... Крангус, прибывший вместе с нами, резко оттолкнувшись от пола, пролетел несколько метров вперед, накрыл стрелка и, разорвав его на куски, вгрызся в плоть зубами...

Я стоял возле раненого крангуса, совершенно не зная, что мне делать?.. Окт-Окт только что, в очередной раз, спас мне жизнь! От болевого шока он потерял сознание и лежал навзничь, едва дыша. Зрачки глаз закатились, изо рта шла темно­серая пена. Неужели этот смелый и благородный крангус сейчас умрет на моих глазах? Я готов был отдать свою жизнь, чтобы спасти его. Но как?
Меня осенило! И, схватив за усы, я принялся с силой раскачивать его голову. Через несколько секунд запыхался, немного заныли мышцы рук. Однако усилия не были напрасны, Окт-Окт очнулся!

– Окт-Окт, дружище, ты можешь съесть меня и останешься жив! – крикнул я и решительно протянул свою руку. Посмотрев на меня мутным взглядом, Окт-Окт крикнул:

– Огр-Огр-Акс-О-Зма-Лу! Сделай, что должен! – рядом мгновенно оказался суровый напарник Окт-Окта. Молча схватив меня своей окровавленной клешней, пронес метров пятьдесят и небрежно бросил на телепортационную энергоплатформу. Падая, я едва не сломал себе руку. Что ж, от этого крангуса ожидать уважения не приходится. Огр-Огр был практически раскален докрасна от ненависти.

– Я останусь здесь! Я должен помочь Окт-Окту!
– Заткнись, землянин, и отправляйся домой или я оторву тебе голову! – глаза крангуса источали саму свирепость!
– Нет, Огр-Огр, это не так просто, как ты думаешь! – зло ответил я и приготовился к схватке с крангусом.

– Не трать мое время, землянин! – Огр-Огр направил на меня свою конечность, и в ней блеснул тот самый небольшой прибор, который я видел раньше, и теперь знал, что это какое­то оружие, скорее всего, лазерный испаритель.

– Быстро! – свирепо прорычал крангус. На оружии замигал красный огонек активации... Я с досадой дотронулся до своего висящего на груди пульта.


*  *  *


Еще не открыв глаза, понял, что что­то не так. Вместо привычных офисных ароматов я почувствовал посторонний запах... озона. Силясь понять, почему так пахнет, я открыл глаза. В тот же миг несколько человек в серых классических костюмах с нашивкой службы Росбезопасности вывернули мне руки и, схватив за ноги, бросили лицом в пол... «Когда же, б**дь, все это кончится-то, а?» – подумал я, неожиданно для себя вспомнив старинное ругательное слово, последний раз встречавшееся мне еще в школьном учебнике старорусского языка.

– Матвей Троекуров! Вы обвиняетесь в гибели двадцати семи сотрудников посольства России на Фобосе, предательстве государственных интересов своей страны и создании реальной угрозы гибели всего человечества. Вы имеете право хранить молчание. Каждое ваше слово может быть использовано в суде против вас! – монотонно произнес стоящий чуть в стороне и, видимо, самый главный сотрудник спецслужбы.

– Да вы с ума, что ли, все посходили? Меня отправили на съедение крангусам! Вы меня еще и обвиняете?! Вы, вообще, в курсе ситуации изготовления из живых людей «эликсира жизни» для наших братьев по разуму?! А про глобальную манипуляцию с поставками сах... – получив электрический разряд в шею, я потерял сознание.

Очнулся в камере эМ-Зэ-Пэ-Дэ-Са, вероятно, не слишком быстро, сказались полный упадок сил и общее нервное истощение. Подойдя к датчику веса, с легким удивлением обнаружил, что стал на семнадцать килограмм легче своих привычных девяноста пяти. Но еще больший шок ждал меня при взгляде в интерактивное зеркало, заботливо установленное в углу камеры.

Подойдя к нему и посмотрев в загоревшийся овальный экран, я подумал, что он неисправен и демонстрирует мне какого-то изможденного, покрытого шрамами и болячками, старого уголовника, моего предшественника по камере. Понадобилось несколько тяжелых минут, чтобы я смог полностью осознать – изображение в зеркале принадлежит только мне и никому другому...

Прошло несколько бесконечно долгих часов ничегонеделания. Хорошо, хоть зеркало принимало несколько телепрограмм, и, полистав каналы вялыми взмахами руки, я выбрал «Голос Московии». Очень симпатичная ведущая комментировала различные события в космосе, мире и стране. В основном все произошедшее было довольно обычно и не слишком привлекало мое рассеянное внимание, но в какой­то момент девушка сообщила:

– А теперь главные новости дня! Как сообщают наши специальные корреспонденты, на Фобосе, Альбастре и Гронисе произошли народные восстания, повлекшие свержение органов Высшей власти. К великому сожалению, в результате массовых беспорядков погибло много землян, в том числе и граждан России. В данное время достоверно неизвестно, что вызвало такую бурю негодования среди населения планет, но ее итог неутешителен.

На сегодняшний день никто из представителей новых властей не изъявил желания продолжать дипломатические отношения ни с одним из посольств Земли. В связи с отказом от достигнутых договоренностей сорваны многомиллиардные поставки миллионов тонн экспортируемого Землей сахарного песка.

Более того, никто из выживших людей, в том числе и граждан нашей страны, не получил возможности телепортироваться на Землю. Но, кажется... у нас свежая информация... – девушка сделала короткую паузу, и по ее личику было видно, она напряженно вслушивается в подсказки направленного на ее прелестное ушко звукового луча с вновь поступившими данными.

– Да, совершенно верно! От компетентных источников в правительственных кругах поступила пока не полностью проверенная информация, что один человек, Олимпийский чемпион Екатеринбургской олимпиады по борьбе 13-Т-13, москвич с идентификационными данными Матвей Троекуров все же спасен. По неизвестным нам причинам он был отпущен с Фобоса и сейчас находится в Межвидовом Земном Пункте Досудебного Содержания. Мы пока не знаем подробностей и причин его ареста на Земле, но будем держать вас в курсе событий и обязательно прольем свет на эту историю. А теперь новости межпланетного спорта. С ними вас ознакомит... – я перевел внимание с зеркала на свои грязные и исцарапанные ногти рук.

«Нда-а­а... Сейчас была бы очень кстати фобосарийская улитка-чистильщица... Хотя я не против и простого человеческого душа», – думал я, вспоминая старые кинофильмы, в которых заключенных перед размещением в тюремных камерах загоняли в обклеенное сплошной белой плиткой помещение и поливали из старинного пожарного оборудования... Мне всегда было немного жаль этих по сценарию незаслуженно наказываемых людей, и я никогда не думал, что захочу оказаться на их месте именно в момент водных процедур...

Мои философско-кинематографические умозаключения на гигиеническую тему прервал быстро приближающийся робот­полицейский.

– Матвей Николаевич Троекуров! К вам посетитель. Прошу вас пройти за мной в комнату свиданий, не делая резких движений и не замышляя противоправных действий. В противном случае вы будете обездвижены электрическим разрядом и водворены обратно в камеру. Подтвердите свое согласие следовать за мной в комнату свиданий.

– Подтверждаю! – сказал я заинтригованно, совершенно не представляя, кто же это решил осчастливить меня своим приходом. Может, приперся этот гад «Тортила» Фадеев? Пришел раскаяться за то, что отправил меня «на мясо» для HS¬8, а теперь опасается, что придется вернуть полученные за мою жизнь юаневро? Конечно, это глупые мысли... Но было бы просто здорово! Я бы с удовольствием свернул ему шею прямо на глазах полицейских.

Титановая решетка открылась, и я пошел вслед за робокопом, развлекая себя тем, что показывал смешные рожи и неприличные жесты в его едва заметную видеокамеру на затылке.

– Задержанный, перестаньте кривляться и показывать средний палец. Иначе я квалифицирую ваше поведение как оскорбление стража порядка при исполнении своих обязанностей. Предупреждаю в последний раз! – прогундел робот и, не замедляя свой пружинящий шаг, повернул голову на сто восемьдесят градусов. Через секунду его голова продолжила вращение дальше, и вместо строгого лица на меня вновь смотрел глазок видеокамеры. Вняв предупреждению робокопа, моя мимика потеряла всю свою хулиганскую активность. Я шел, ничем не раздражая строгого полицейского.

В длиннющей с едва видимым окончанием комнате для свиданий находилось несколько заключенных, двое из которых оказались инопланетными физиовидами с весьма оригинальной внешностью. Один из них был человекообразного типа, имел огромный живот, трехметровый рост и ярко­красное бородавчатое лицо. У него отсутствовали верхние конечности там, где они обычно находятся у людей, но зато из головы вместо волос до самого пояса свисало восемь змееподобных длинных рук. Он напоминал безрукую медузу Горгону, только вместо голов на его «змеях» были вполне человеческие пальцы.

Второй, вероятно, прибыл с о­о­очень далекой галактики. Его тело представляло собой видоизменяющийся шар размером с велосипедное колесо и светящийся то одним, то другим цветом радуги. По всей его поверхности непрерывно проскакивали электроразряды. Видимо, для гарантированного исключения побега это существо было заключено в прозрачную диэлектрическую сферу, имеющую рукояти для переноски с двух противоположных сторон.

Однако самым удивительным было другое. К этим по настоящему «неземным созданиям» на свидание пришли вполне симпатичные русские девушки. Было слышно:
– Как себя чувствуешь, любимый? Тебя хорошо кормят? Что тебе принести? – ворковала подруга первого «красавца», но, признаюсь как на духу, больше всего запали в душу слова второй девушки, спутницы электрошара:

– Болезненно выглядишь, дорогой... Тебя, наверное, плохо восстанавливают. Я переговорю с начальником вашей тюрьмы и попрошу о более высокой силе тока на подзарядке. В конце концов мы живем в гуманном обществе, и тебе должны обеспечить цивилизованные условия содержания...

На ходу, тщательно вглядываясь, насколько позволили расстояние и моя зоркость, я не заметил в ее ушах никакого переводчика. Несмотря на то что женские модели переводчика зачастую довольно яркие и специально делаются заметными для категории дам, желающих продемонстрировать полную готовность к знакомству с иностранцами или инопланетянами. «Неужели эта девушка общается со своим возлюбленным сама? Честно сказать, я думал, что уже лет двести никто не учит чужие языки. Вероятно, она знает все значения набора его цветовых свечений и электроразрядов... Да уж... Из века в век наших женщин, как Россию, понять нельзя, любить и оправдать можно...» – думал я.

– Господин полицейский, а за что задержана эта «шаровая молния?» – быстро спросил я робокопа, не особенно надеясь получить ответ. Вопрос прозвучал именно тогда, когда мы проходили мимо ящика с этим удивительным существом. Невероятно, но шар не только услышал, но и понял мои слова. Он превратился в сплошной комок молний, непрерывно сверкающих на черно­синем фоне... Похоже, я очень сильно его разозлил.

– Матвей Троекуров! Вы не должны уничижительно высказываться в адрес других заключенных, даже если они вам не нравятся и вы не знаете их межгалактическую классификацию. Данное инопланетное существо со звезды Ургас имеет физиовидовое имя «электроэнергетический даркль». Идентификационные данные 55679378654091297493. Задержано за четырнадцать грабежей и одно убийство инопланетных гостей Земли. Имеет типовую психологию своего вида с развитой эмоционально­романтической схемой поведения, полным отсутствием жалости и стремления к материальным благам. Все ценности, полученные незаконным путем насилия, отдавались сожительнице с идентификационными данными Анастасия Филатовна Космолетова. С вероятностью в девяносто девять и девять десятых процента Анастасия Филатовна Космолетова являлась организатором и заказчиком преступлений. В ходе судебных заседаний межпланетной комиссии по данному делу ее вина доказана не была. Виновность гражданки Земли Космолетовой – мое личное мнение, озвучивание которого является программной ошибкой в моей системе интеллектуального руководства поведением. Однако в связи с увольнением старого специалиста по программному обеспечению роботов­полицейских и на сегодняшний день свободным вакантным местом ошибка не устранена. Я продолжаю пользоваться всеми объемами собственной оперативной памяти, выдавая запретную информацию и личное мнение по любому запросу. Данное положение вещей считаю неправильным,о чем неоднократно докладывал руководству! – робот просто ошеломил меня своим слишком полным ответом и собственными эмоциональными «терзаниями» по этому поводу... Было смешно и немного жалко этого тюремного стража.

– Да ладно, дружище, спасибо! Не переживай, я никому не расскажу о твоей болтливости, – улыбаясь сказал я как раз в тот момент, когда, пройдя длинную вереницу сидящих на свиданиях арестантов, в самом конце зала я увидел ее!
Это была Анна! Все так же очаровательна и мила, несмотря на заплаканные и немного выпученные, как от страха, глаза. Я сел на стул и, улыбаясь, смотрел на нее сквозь невидимое сенсорно¬тактильное силовое поле. Мне стало казаться, что именно сейчас, именно в эти секунды, я неотвратимо влюбляюсь в нее без памяти...

– Что с тобой случилось, Матвей? – спросила дрожащим голосом Анна. – Ты сильно похудел и как будто постарел... Почему ты весь в синяках и ссадинах?! Тебя здесь бьют? Говори! Не молчи! Прошу тебя! – по ее щекам покатились слезы. Она протянула ко мне дрожащие пальцы, положив свою ладонь на невидимую перегородку поля. Я молча прислонил свою, почувствовав влажное тепло и трепет каждого милого пальчика ее руки...

– Матвей! Что происходит? В городе растет паника, говорят, скоро начнется нападение на Землю... Везде снуют сотрудники Росбезопасности, повально конфискуют и прямо на месте уничтожают телепортационное оборудование... К нам в контору тоже уже приходили и арестовали шефа. Светлана Николаевна сказала, что он сидит под домашним арестом. Мы сначала думали, что это из-за того давнего случая в ресторане.

– Какого случая? – спросил я, вероятно, излишне суровым тоном, но упоминание о шефе вызвало во мне бурю негативных эмоций!
Аня продолжила:

– Это было за месяц до того, как ты к нам устроился. Отдыхая в Америке, Евгений Теодорович умудрился пронести через охрану очень дорогого и модного ресторана пульт и энергоковрик... До сих пор никто не знает, как ему это удалось. Кто-то говорил, что у него было китайское контрабандное оборудование очень маленького размера в какой­то не видимой для сканеров оболочке.
В общем, устроил там великий пир и кутеж с угощением всех окружающих, а потом зашел, или, вернее, практически заполз в туалет и отправил себя в Москву. Из­за сильного опьянения перед телепортацией чуть не умер и не вставал с постели несколько недель. Мне кажется, после того случая у него с головой не все в порядке стало... – с этим предположением Ани я тут же мысленно согласился.

– Но и еще, когда изымали оборудование, один из росбэшников все выспрашивал про тебя... После их ухода мы увидели новости и поняли, что все это как­то связано...
Я молчал. Мне почему-то совершенно не хотелось ничего рассказывать, ни про Фобос, ни про крангусов, ни про эту сволочь – Фадеева... Мне просто очень хотелось помыться, побриться и телепортироваться с этой милой девушкой куда-нибудь на прекрасный остров теплого океана...

– Спасибо, что пришла... Ты очень красивая и давно мне нравишься... Мне кажется, я уже давно в тебя влюблен... Сейчас я, конечно, выгляжу плохо... Но, возможно, все утрясется, меня освободят, и я буду в порядке... Вот как­то так... – полушепотом и с улыбкой сказал я, чувствуя, как волнительно бьется сердце. Неожиданно в него заполз мерзкий и холодный червячок страха, что вот сейчас Анна сделает удивленно сконфуженное лицо и скажет, что ей, конечно, лестны мои слова, но... Лучше нам остаться друзьями, потому что...

– Матвейчик, миленький, я тоже давно тебя люблю! Мне неважно, как ты выглядишь, я очень, очень хочу, чтобы тебя поскорее выпустили из этого жуткого места... – она плакала уже почти навзрыд, и я почувствовал, что мне немного неудобно за такое сильное девичье расстройство. Но в душе мне были приятны слезы юной красавицы, ведь страшно подумать, как она юна! Это чудо младше меня на сто тридцать восемь лет! «Она просто прелесть! Я сделаю все возможное и невозможное, чтобы эти слезы были последними в ее вечной и счастливой жизни!» – сладостно думал я и с искренней любовью смотрел на плачущую Анну.

– Матвей Николаевич, извините, что прерываю важную для вас беседу, но время встречи истекло. Прошу вас встать и следовать за мной в вашу камеру предварительного содержания. Свидание окончено! – невозмутимо прогундел бесшумно появившийся робокоп. Я грустно улыбнулся и медленно убрал свою ладонь с разделительного силового поля.

– Матвей, подожди!!! – практически выкрикнула Анна. Она быстро встала и, прижав руки к груди, нервно теребила белоснежный носовой платочек из нугрийского шелка. Было видно, она очень хочет что­то сказать, но никак не может решиться. Бедная девочка, как бы я хотел ее успокоить но, к сожалению, должен отправляться в свою вонючую камеру...

– Матвей! – вновь крикнула Анна. Робокоп посмотрел на меня нетерпеливо­укоризненным взглядом.
– Матвей, ты должен это знать! Не хочу, чтобы между нами оставалась любая, даже самая безобидная ложь! – мне стало немного не по себе, но, по большому счету, мои предположения оказались намного хуже, чем то, что я услышал в следующую минуту.

– Матвей! Мне не двадцать лет... – негромко произнесла Анна. Я облегченно улыбнулся.
– И сколько же тебе, моя девочка? Тридцать? Или, может, полтинничек стукнул? А еще меня дедушкой обзывала! Ха­ха! – я очень развеселился наивным страхам этого прекрасного создания. Ласково глядя на нее, попятился назад, направляясь за робокопом.

– Мне триста шестьдесят четыре года... Я более чем в два раза старше тебя, любимый... – она сказала это тихим и виноватым голосом, пряча заплаканные глаза. В первую секунду я даже не понял, что она имеет в виду? Затем улыбка сползла с моих губ и ноги намертво «пристыли» к полу...

– Но... – попытался я спросить Анну. Она предупредила мой вопрос исчерпывающим ответом:

– Да... да... Умею вести себя как двадцатилетняя дурочка... В 2452-м с отличием окончила трехлетнюю программу «Глобальное всестороннее омоложение поведения женщины». Моей специализацией были двадцатилетние... У меня четырнадцать детей, более двухсот внуков и не знаю, сколько еще правнуков, праправнуков и пра­пра­пра... – она замолчала. Мне показалось, или робот полицейский издевательски улыбнулся?

– Ну... Нормально все... Не переживай... Это ничего не меняет... – промямлил я, с каждым словом повышая уверенность в голосе. Затем, оправившись от неожиданной информации, я широко улыбнулся и абсолютно искренне произнес:

– Я правда люблю тебя, Анечка! И если это единственная тайна, то я принимаю ее как неожиданную, но забавную реальность! Договорились?

– Да... – едва слышно прошептала девушка и, чуть улыбнувшись, посмотрела на меня каким­то виновато-хитрым взглядом... Я помахал ей рукой и повернулся, направляясь за робокопом. Затем резко развернулся.

– А ведь ты, наверное, еще Путина видела?! Ха­ха! – не выдержав, хохотнул я, весело глядя на «древнюю» красавицу.

– Нет. Мама видела. Я не успела... – Анна кокетливо «состроила» глазки и, тяжело вздохнув, послала мне воздушный поцелуй. Я ответил тем же и быстрыми шагами направился к робокопу, окончательно теряющему свое высокотехнологичное терпение.

Конечно, меня немного обескуражила неожиданная «зрелость» Анны, но не настолько, чтобы это могло как­то повлиять на чув-ства к прекрасной девушке. Как бы то ни было, но мысли о ней занимали меня все оставшееся время дня, за исключением тех моментов, когда меня наконец­то сводили в душ, а в камере появился довольно сносный ужин... Быстро и с удовольствием поглотив тюремный паек из увесистой ножки свинокуры и не совсем понятного на вид гарнира, я выпил стакан отвратительного тюремного фрока и уснул, как убитый.


*  *  *


– Матвей Николаевич! Матвей Николаевич! Проснитесь! – я услышал знакомый мужской голос, звучавший очень спокойно, однако его тон совершенно не терпел возражений и быстро развеял сладкий утренний сон, крепко сковывавший мое тело. В первые секунды пробуждения я не мог понять, ни где нахожусь, ни что со мной происходит... Огненной вереницей пронеслись в голове события последних нескольких дней. На душе стало довольно уныло... Лишь свидание с Анной отчаянно доказывало моему сознанию, что все не так уж плохо. А может, даже и очень хорошо. В конце концов, я ведь остался жив! Вернулся на Землю! В меня влюблена прекрасная трех-сотшестидесятичетырехлетняя красавица!

После этой мысли я чуть не расхохотался, и мои пересохшие губы растянулись в сонной улыбке... Зевнув и потянувшись, я повернулся к центру камеры и увидел разбудившего меня человека.

В откуда-то взявшемся черном кожаном кресле сидел тот самый старший агент Росбезопасности, который еще вчера зачитывал мне обвинение, а его подчиненные заломили мне руки, повалили на пол и «угостили» электрическим разрядом в шею.
Человек был довольно щуплого телосложения, с суровым лицом, уже не скрывающим множественные следы хирургических вмешательств, пытавшихся замаскировать еще большее количество шрамов и термических повреждений кожи.

– Доброе утро, Матвей Николаевич! Вижу, вы в хорошем настроении. Настало время познакомиться с вами лично. Мое служебное имя «Бэтмэн шестьсот», но можете называть меня просто Бэтмэн. Я агент РБ девятого уровня. Мне поручено вести ваше дело.  Для начала меня интересует: как вам в камере эМ-Зэ-Пэ-Дэ-Са? Есть ли какие­нибудь жалобы или просьбы? – агент замолчал и безраз-лично уставился мне в глаза каким­то бездонным и пустым взглядом.

Было видно, его абсолютно не интересуют условия моего досудебного содержания и нужно совсем другое, но вот что? Поразмыслив, что особого выбора нет, я решил поговорить с этим Бэтмэном, припоминая, что вроде как девятый уровень в Росбезопасности самый высокий и его агенты имеют огромные, почти безграничные полномочия! А что если он поможет мне быстро покинуть это место и забыть все, что со мной случилось, как страшный сон?

– В камере отвратительно, еда дрянь! После вашего вчерашнего «теплого» приема на родной Земле побаливают плечевые суставы и ожог на шее. Просьб нет, есть требование! Выпустить меня отсюда как можно быстрее! Хотя... можете успеть извиниться, я подожду и внимательно выслушаю, – медленно выговаривая каждое слово, я будто бросал с огромной высоты тяжелые камни, обязан-ные прибить любое проявление наглости агента, а заодно и разбудить его совесть!
По лицу росбэшника промелькнула ухмылка.

– Уважаемый Матвей Николаевич, понимаю ваше возмущение, но, к сожалению, отпустить вас не могу... По крайней мере, пока. Однако ваша дальнейшая судьба зависит только от вас самих. Вы не только можете обрести свободу в самое ближайшее время, но еще и стать национальным героем, самым известным и величайшим человеком на планете Земля! – агент сделал паузу, гордо одаривая меня взглядом всесильного благодетеля.

– Интересно, и что же я должен для этого сделать? Уговорить армии крангусов, альбастронов и кого-то там еще не нападать на Землю и не жрать людей? Так это вряд ли получится. Еще вчера был у меня только один приятель на Фобосе, да и тот, вероятнее всего, мертв... Вы раньше о чем думали?

– Когда раньше? – невозмутимо спросил агент Росбезопасности.

– Вы еще спрашиваете, когда раньше? Да тогда, когда с вашего молчаливого согласия людей отправляли инопланетянам на чудодейственный омолаживающий корм. И за такую «мелочь» у вас благосклонно и втридорога скупали весь сахар. И еще мне интересно, какая часть пропадающих без вести граждан становится «эликсиром молодости» для братьев по разуму? Процентов тридцать? Сорок? Пятьдесят? А может, и все сто? В тот день и час, когда земные правительства решили сказочно обогатиться на продажах инопланетянам комплекта – «человеческое мясо плюс сахар», тогда и надо было думать, чем все это может закончиться и к чему привести! – гневно закончил я свою тираду, с вызовом глядя на агента РБ.
Бэтмэн довольно спокойно выслушал мои слова и глубоко вздохнул, однако в его глазах читались раздражение и желание сообщить мне что­то такое, после чего бы я гарантированно «заткнулся» и выполнил все его указания.

– Я понимаю ваш накал негативных эмоций. Но, во-первых, лично у меня никто никакой сахар не скупал. Во­вторых, мне придется вам кое­что рассказать и объяснить про нашу земную жизнь, несмотря на то, что, вероятно, именно сейчас вы считаете, что знаете о ней абсолютно все. На самом деле это не соответствует истине. Судьба распорядилась так, что вы не только попали в самый эпицентр важнейших процессов межпланетного общения, но при этом остались живы!

– Вы представить себе не можете, как мне за это стыдно! – зло перебил я росбэшника.
Никак на это не реагируя, он продолжил:
– Вам очень повезло. Про таких, как вы, в старину говорили – избранный! – Бэтмэн замолчал и чуть ухмыльнулся. – Но сейчас не об этом. Вот вы обвиняете наше правительство в преступных договоренностях из-за корыстных целей. В этом есть доля правды, но только доля! И причем достаточно малая! Еще вы спрашивали о без вести пропадающих людях, подозревая, что многие из них являются жертвами инопланетян, и мы ничего не делаем в защиту своих соотечественников. В этом тоже есть горькая доля правды.

– Я смотрю, везде только доли правды, а куда же делись остальные ее части?! – резко выкрикнул я, принимая посильное участие в разговоре. Бэтмэн снова вздохнул. Интересно, сколько лет он работает в Росбезопасности? Лет тридцать, пятьдесят или пару сотен? Хотя нет, пару сотен вряд ли. За такое время каждый хороший росбэшник хоть раз становится президентом, а этого что­то я не узнаю. Хотя всех президентов и не упомнишь, только на моем веку их было более двадцати.

– Если вы внимательно и спокойно дослушаете меня до конца, то не будете задавать вопросы, основанные лишь на эмоциях и слабой осведомленности, – Бэтмэн сделал паузу. Его глаза были уже не так пусты, как в начале разговора, вероятно, он все же проникся важностью порученного ему дела. – При всей справедливости вашего возмущения преступным договором, на самом деле главной его целью было не обогащение отдельных лиц, а предотвращение войны! У правителей Земли не было особого выбора, поэтому они просто решили выгодно продать несколько тысяч человек, чтобы сохранить жизни многих миллиардов. Своеобразная дань Минотавру...

– Как я понимаю, это такое официальное оправдание огромным состояниям сахарных дельцов и земных правительств? А может, еще расскажете о перечислении невероятных сумм на благотворительность?! А кто расскажет об этом родственникам людей, пущенных на лекарственные бифштексы для инопланетян? – спросил я.
На этот мой выпад Бэтмэн уже не вздыхал, а последовательно продолжил свой рассказ.

– Матвей! Вы не представляете всего масштаба предотвращенной катастрофы. Впервые инопланетные гости стали похищать наших соотечественников еще в ХХ веке, именно тогда мы с сожалением узнали, что человеческое мясо считается деликатесом у многих наших братьев по разуму. В то время охотой на людей промышляли только космические пираты, но даже тогда из-за сильного отставания в технологиях мы были не в силах им противостоять. За все время похищений на нашем счету было лишь три летающих аппарата незваных гостей. Одну, как их тогда называли – «летающую тарелку», сбил секретным на тот момент гравитационным оружием наш военный летчик. Другую сбили американцы. Одна упала сама. Во всех остальных случаях встречи с НЛО, которых было не менее сотни, инопланетные летательные аппараты были для нас неуязвимы. В нескольких случаях они даже вывели из строя всю военную и гражданскую радио и электроаппаратуру на многие километры вокруг... – агент РБ замолчал, неторопливо открыв появившуюся в его руке шарообразную охлаждающую капсулу фрока, и сделал пару глотков.
Промокнув мокрые губы салфеточным флипом и посмотрев мне в глаза, Бэтмэн удостоверился в моем желании слушать и продолжил углубляться в засекреченные факты истории Земли.

– Такое положение вещей продолжалось более сотни лет, вплоть до первой Великой встречи в 2026 году с ближайшими нашими соседями по солнечной системе – крангусами, а затем и с остальными разумными существами из соседних галактик. Переход на дипломатические и экономические взаимоотношения поставил заслон на пути пиратов как в виде космических патрулей наших инопланетных партнеров, так и наших сил правопорядка, модернизировавших свою техническую базу с помощью неземных технологий.

– Вам бы в университетах лекции по истории читать! Цены бы вам не было, – я усмехнулся и несильно стукнул кулаком по настенной панели экспресс­уборки. Мое одеяло мгновенно оказалось на стене, а тюремный лежак трансформировался прямо вместе со мной в довольно жесткое кресло. Я оказался сидящим перед Бэтмэном в накануне выданных робокопом длинных синих трусах старинного покроя с прямоугольным светящимся логотипом «МЗПДС № 4561, РОССИЯ».

– Симпатичное бельишко, Матвей Николаевич. Не подскажете «бутичок»? Наверное, с Фобоса прихватили? – съязвил агент, и его глаза все­таки озарились настоящим, живым светом. «Наверное, он все­таки человек...» – иронично подумал я и положил ногу на ногу. Хотелось принять в убогом кресле наиболее достойное для серьезного разговора положение, несмотря на свой явно непрезентабельный внешний вид.

Поняв, что я оставлю без комментариев его чувство юмора, Бэтмэн вновь сделал серьезное лицо.
– Ну что ж, продолжим лекцию... если вам угодно именно так оценивать мою манеру разговора. Так вот, проблема исчезновения землян была практически решена, но в 2062 году люди получили бессмертие...

– Я так понимаю, что, несмотря на ваш неусыпный контроль, в том числе и с инопланетными коллегами, кто­то из космических пиратов все же отведал человеческого мяса в новом, улучшенном качестве...

– К сожалению, так и произошло... Сейчас вы, наверное, очень удивитесь, но Общепланетной Службе Безопасности, в которую, как вы знаете, входит и наша РБ, в течение более трех сотен лет удавалось сдерживать как саму информацию о чудодейственной «пользе человека» для многих инопланетных видов, так и регулярно уничтожать все космические корабли пиратов в пределах земной орбиты!

– Только не говорите мне, что за все эти три сотни лет вы не пожертвовали ни одним человеком!
– А я и не говорю... Мы жертвовали тысячами людей! Часть из них сгинула в схватке с пиратами, другая добровольно согласилась погибнуть за человечество и пошла на смерть, становясь «обедом» инопланетных правительств и элиты, продлевая им молодость и длительность жизни в разы. Все эти люди были сотрудниками ОСБ, двое из них мои сыновья, пятеро – внуки... – лицо агента вновь стало каменным, а глаза пустыми, как в первые минуты нашего с ним общения.

– Соболезную вам, Бэтмэн... Извините, что пришлось мне это рассказывать, – сказал я совершенно честно, только теперь начиная понимать всю глубину трагедии нашего человеческого существования, которое большинство считает вечным и беззаботным...
– Да ничего... С нашей бесконечной жизнью начинаешь привыкать ко всему. За свои двести тридцать лет службы в РБ я привык к уходу друзей и близких... Но, если быть откровенным, не знаю, смирился бы я с такими утратами или нет, если бы не электронный чип, вживленный мне в участок головного мозга и отвечающий за эмоциональный фон. Его работа полностью подавляет все мои эмоции, но, к сожалению, иногда он немного не справляется со своим предназначением... Тогда у меня возникает желание покончить с собой...
– И как вы с этим желанием боретесь? Если не хотите, не говорите.

– Ну почему же, Матвей, я объясню вам, почему все еще дышу ядовитым московским воздухом, – Бэтмэн замолчал и, нажав пальцем на активатор нового вкуса охлаждающей капсулы, сделал большой глоток фрока. Посмотрев на меня и, видимо, поняв свою оплошность, он оголил запястье, обнажив на нем какое­то устройство. Несколько раз прикоснувшись указательным пальцем к маленькому светящемуся экрану, развернул свою ладонь тыльной стороной вверх. В следующую секунду на его ладони прямо на моих глазах материализовалась вторая капсула фрока!
Чуть улыбнувшись, Бэтмэн бросил ее мне. Я поймал емкость и, открыв, с удовольствием сделал несколько глотков вкусного напитка.

– Спасибо, Бэтмэн, хороший фокус! Пока тюремного завтрака нет, настоящий прохладный фрок очень даже кстати.

– Да не за что. Извините, что сразу не предложил.

– Да все нормально. Только как это у вас получилось?
– Да, в общем­-то, ничего особенного, это обычная ВШМка, ну или вещевой штатный минипорт. Телепортирует в режиме прибытия любой негабаритный предмет с нашего спецсклада в РБ.

– Удобная штука! Жаль, что гражданскому населению такое недоступно. Ну да ладно, Бэтмэн, давайте вернемся к вашему рассказу, – попросил я и с уважением посмотрел на агента.

– Да, Матвей Николаевич, конечно. Вы спросили, что меня сдерживает от самоубийства? Отвечу. Я не могу бесполезно закончить свою жизнь после того, как тысячи людей отдали свою за свободу Земли и существование человечества. Это будет жалким предательством. Может, это звучит довольно высокопарно, но я говорю вам чистую правду. К сожалению, руководство отклонило все мои рапорты о желании стать одним из добровольцев на обеденный стол инопланетян. Считают слишком ценным сотрудником. Но, думаю, в недалеком будущем меня все­таки настигнет смертоносный энергетический луч какой­нибудь космической твари...

– Жаль, что у вас такой настрой, но не мне вам указывать... Скажите мне, Бэтмэн, если я вас правильно понял, то уже несколько сотен лет население Земли служит ценным пищевым продуктом для наших братьев по разуму?

– В общем-­то, да. Мы – обладающая интеллектом и всеми силами сопротивляющаяся своей гибели еда... – после этих слов Бэтмэна стало тоскливо по настоящему. Неужели мы обречены?! Неужели весь наш веками накопленный культурный и научно-технический потенциал ничего не стоит перед желанием разнокалиберных инопланетян употреблять нас в пищу для продления молодости?! И откуп от космических людоедов малой кровью в конце концов обернулся кровью – большой...
А ведь во всем этом могут обвинить именно меня.

– И что, неужели нет никакого выхода? – спросил я, стараясь скрыть тревогу в голосе и не показаться Бэтмэну трусом. Агент посмотрел в мои глаза каким­то новым, пронзительно испытывающим взглядом.

– Выход есть! Но прежде хочу прояснить специально для вас один момент. Ваша телепортация на Фобос с целью продажи в лабораторию для синтезирования вещества «HS-8», или так называемого «эликсира молодости для крангусов», не имеет к нам никакого отношения! Жутин рассказал вам все так, как это было ему выгодно! Не удивляйтесь, мы все об этом знаем! Иными словами, все те-лепортации гражданского населения на Фобос, о которых вам рассказывал бывший заместитель посла, являлись криминальными и несанкционированными нашим правительством!

– Ну, понятно, понятно... Извините, Бэтмэн, но при всем моем уважении я не могу поверить в то, что Жутин действовал самостоятельно и об этом ничего не знало наше правительство, ничего не знала спецслужба РБ. Но сейчас это уже не имеет никакого значения. Скажите мне, как спасти Землю, и я сделаю все, что смогу! Хотя до сих пор не понимаю, почему именно меня вы назначили «избранным»... – я сделал несколько глотков фрока и бросил пустую капсулу на пол камеры.
Глухо звякнув по толстому прозрачному полу, емкость прокатилась вдоль решетки и остановилась в дальнем углу. Через несколько секунд капсула резко, с хрустом съежилась и исчезла.

– Ну хорошо, Матвей Николаевич, вы правы. Пришло время поговорить по существу. Я здесь действительно именно для того, чтобы вы спасли мир и стали национальным героем. Но в этом вам должен будет помочь один человек. Без него у вас, а значит и у всех нас, ничего не выйдет...

– И кто же этот человек? – спросил я в нетерпении.

– Этот человек – ваша дочь.


*  *  *


– Что? Что за бред? При чем тут моя дочь? Я не видел ее больше пятидесяти лет... – я был просто ошарашен таким поворотом нашего разговора. Даже начал думать, что это не совсем удачная шутка росбэшника. Мало ли как там у него в голове чип работает...

– Мы в курсе того, что вы давно потеряли родственную связь с дочерью, но в ваших интересах ее возобновить, и мы вам в этом поможем! – решительным и не терпящим возражения тоном произнес Бэтмэн.

– Но... Да я и сам давно хотел... Не знаю, какая теперь у нее фамилия... Где ее искать... В какой стране... Может, не в нашей галактике... – мямлил я, и, не обращая внимания на мои слова, агент монотонным голосом произнес:

– Ваша дочь, Татьяна Матвеевна Ли, последние сорок лет проживает в Китайской Народной Республике. Является ведущим научным сотрудником Пекинского госуниверситета имени Ку­Фу­Анда и совладельцем стремительно развивающейся фармацевтической компании «Вита Мао».

С максимально расширенными от удивления глазами я вспомнил этот довольно известный бренд последнего времени с регулярно транслируемой на большинстве каналов видеовизора рекламой. Между тем агент продолжал свой рассказ о неожиданных научных и коммерческих достижениях моего единственного прямого потомка.

– По нашим данным, уже сегодня ее успешный бизнес приносит более семи миллиардов юаневро в год! Главным продуктом импорта и экспорта является разработанный под руководством вашей дочери новый химио­биологический препарат, после однократного приема которого человек получает возможность постепенно состариться и умереть, как в старые добрые времена... За отсроченную возможность навсегда покинуть мир живых люди платят едва ли не больше, чем несколько веков назад платили за первые «золотые» таблетки! Хотя... по большому счету, все это легко укладывается в волновую теорию развития Вселенной... – немного задумчиво закончил фразу Бэтмэн и тут же продолжил с новой силой и выражением в голосе:

– Мы называем эти новые китайские пилюли «Дыхание смерти». Кстати, ваша дочь идеологически абсолютно уверена в исключительности собственной миссии. Она считает, что спасает все человечество от неминуемой катастрофы из-за перенаселения, разрушения родственных связей, равнодушия, эгоизма, технического застоя и т. д. Есть данные, что она и сама употребила свое изоб-ретение... – агент замолчал, в его руке появилась дорогая классическая сигара.
Через несколько секунд Бэтмэн выпустил изо рта первые клубы дыма и посмотрел на меня вопросительным взглядом. Я показал быстрый отказывающий жест рукой и, воспользовавшись паузой, в сильном, почти истеричном нетерпении выкрикнул:

– И что?

Агент затянулся сигарой и выпустил дым из ноздрей.
– Ваша дочь оказалась права... Она действительно может спасти человечество! Причем не в размытом по срокам будущем, а прямо сейчас! Проблема лишь в том, что такими темпами ей не успеть, и спасенной будет в основном лишь китайская раса...

До меня дошло! И чтобы подтвердить догадку, я все же хотел услышать ее от Бэтмэна.

– Еда должна перестать быть чудодейственно полезной... Я прав?
Агент холодно усмехнулся.

– Совершенно верно! Все человечество должно в срочном порядке и даром получить необходимое количество «Дыхания смерти». Это будет первый из трех этапов всеобщего спасения. Для его выполнения мы должны получить формулу нового китайского препарата.

– А каким же будут следующие этапы? – спросил я.
– Второй этап – это убеждение потенциальных пожирателей человечества в бесполезности нашей плоти... При его успешном выполнении есть шанс вернуть отношения с братьями по разуму хотя бы в то прежнее партнерское русло, которое было на заре отношений между инопланетянами и нами. Именно в этом, Матвей Николаевич, и будет заключаться ваша первостепенная задача! – вместе с дымом выдохнул агент и задумчиво уставился сквозь меня.

– Все, конечно, звучит неплохо... Только каким образом я смогу убедить всех инопланетян?!
– Всех инопланетян не сможете... А вот фобосарийцев должны суметь... В свою очередь, мы поможем, чем сможем...
– Бэтмэн, что за бред? Как я смогу убедить крангусов? Они ненавидят меня так же, как и вас и всех остальных людей!

Росбэшник докурил сигару и потянулся. Всем своим видом он выражал такое спокойствие, будто уже целиком и полностью решил проблему межпланетной войны и спас все человечество...

– За прошедшие сутки для предотвращения внезапного вторжения на Землю любых незваных гостей наша спецслужба заблокировала или уничтожила все телепортационное оборудование в России. Спецслужбы других стран Земли сделали то же самое. Этим мы выиграли время. А именно от трех до пяти дней... Надеемся, что этого хватит для выполнения всех этапов.

В настоящий момент к нашей планете направляются пятнадцать тысяч космических кораблей. Из них более пятисот направляются с Фобоса, именно они будут первыми. Остальные летят из других галактик и объявятся минимум через двадцать дней. Вы должны убедить крангусов в нашей лечебной бесполезности, и желательно сделать их нашими союзниками!

Ничего не понимая и уже не боясь выглядеть идиотом, я снова выкрикнул лишь один вопрос:
– Как?!
– Я не знаю как... Иначе я бы и сам сделал это. Надеюсь, вы сможете разработать успешный план действий благодаря тому, что я вам сейчас сообщу. Через несколько часов после нашего разговора вас, Матвей Николаевич, отведут в комнату свиданий к прилетевшей из Китая дочери. Она услышала о вас в новостях и, несмотря на строжайший запрет китайского правительства покидать пределы страны, уже находится здесь. Ну, конечно, при нашем активном тому содействии... – с едва заметной улыбкой сказал агент и с нажимом добавил: – Во что бы то ни стало вы должны получить от нее формулу «Дыхания смерти», а иначе...

– Что иначе?

– Иначе нам придется самим сделать это... Но такое развитие событий повлечет военный конфликт между странами, а значит, принесет миллионы братоубийственных человеческих жертв на фоне и так приближающейся всеобщей катастрофы... Это глупо и никому не нужно, однако уж лучше так, чем быть съеденными разномастными космическими пришельцами.

– Но вы учли не все последствия такого варианта событий.

– Что вы имеете в виду, Матвей Николаевич?

– Вот что, ублюдок! – я кинулся к Бэтмэну и со всего маху нанес ему удар в челюсть. Челюсть росбэшника оказалась довольно крепкой, будто сделанной из железа. Агент уперся мне в грудь рукой, и я успел почувствовать от его ладони довольно болезненное покалывание. В следующую секунду неведомая, но совершенно непреодолимая сила отбросила меня от агента и, подняв в воздух, ударила о потолок камеры. Грохнувшись на пол, я привстал и, превозмогая боль, дополз до своего кресла.

– Я убью тебя, Бэтмэн! Если ты хотя бы пальцем прикоснешься к моей дочери! – сдавленно произнес я со всей максимально возможной ненавистью в голосе.
Бэтмэн, казалось, меня не слышал. Он смотрел в сторону и, сдвинув свою челюсть, исследовал языком, видимо, поврежденный зуб. Затем поднял верхнюю губу и двумя пальцам легко вырвал расшатавшийся резец, тут же небрежно бросив его в сторону. Лишь после этого немного раздраженно посмотрел на меня.

– Н-да... Матвей Николаевич, а вы довольно быстрый! К сожалению, я не следил за вашей спортивной карьерой, люблю плавание и хоккей. Но, видимо, ваша Олимпийская медаль за 13-Т-13 получена не зря, давно меня так врасплох никто не заставал. Ну да ладно, сам виноват. А теперь слушайте меня внимательно! Как я уже говорил, раньше всех к Земле приблизятся космические корабли крангусов. Первый и самый большой из военной эскадры ведет новый главнокомандующий объединенными войсками Фобоса. Идентификационные данные этого крангуса Окт-Окт-Ила-О-Рма-Лу. Ваш приятель не только жив, он новый Главный Вершитель Фобоса! Теперь вам понятна задача и степень вашей ответственности, Матвей Николаевич? – спросил Бэтмэн обвиняющим тоном.

Я не верил своим ушам! Окт-Окт жив! Столько известий сразу... Моя дочь, Окт-Окт... Я чувствовал себя как во сне...
– Ну что ж, два задания у вас, третье у нас. Мне пора. Необходимо уничтожить все запасы «золотых» таблеток вместе с оборудованием, сырьем и... – росбэшник осекся и замолчал. Я его не слушал, в это время в моей голове вспыхнула одна, но самая главная мысль!

– А если я не смогу выполнить одно из заданий? Или вообще оба... – спросил я агента.
– Тогда мы официально объявим вас предателем и виновником глобальной угрозы человечеству. После чего показательно казним, катапультировав в безвоздушное космическое пространство. Конечно, это будет довольно слабым для нас утешением... В общем, вам самим решать свою судьбу, Матвей Николаевич... – Бэтмэн сделал небольшую паузу. – И вот еще что, – агент вновь показал «фокус» с развернутой ладонью. На ней материализовался довольно обычный маленький диктофон-брелок, по своей форме напоминающий классический рожок мороженого. – У меня к вам, Матвей Николаевич, убедительная просьба. Надиктуйте, пожалуйста, в диктофон все, что с вами произошло с момента вашей отправки на Фобос. Хотя нет, давайте с самого начала того самого дня. Договорились? – не дожидаясь моего ответа, он бросил мне брелок.

– И если честно, Матвей Николаевич, несмотря на принудительную угнетенность собственных эмоций, я очень рад, что вы живы. Опираясь на личный опыт, я абсолютно уверен, это не случайность, а сила провидения. Без такого шанса, как вы, нам пришлось бы сейчас очень туго. Удачи! – Бэтмэн нажал на потайную кнопку своего черного кожаного кресла и через секунду вместе с ним растворился в воздухе...


*  *  *


Я уже полчаса смотрел на валяющийся в паре метров от меня зуб исчезнувшего агента и никак не мог собраться с мыслями. Как спасти Землю? Как спасти дочь? Как спастись самому? Почему я?.. Почему я?.. Почему я?..
Ничего путного в голову не приходило, и от безысходности у меня просто наворачивались на глаза слезы.

Машинально активировал оставленный Бэтмэном диктофон и принялся монотонно рассказывать обо всем случившемся со мной за последние несколько дней. Сам того не ожидая, увлекся процессом настолько, что не заметил, как пролетели несколько часов... В конце концов мне это надоело. Я со злостью швырнул выданное мне устройство на пол.

Что я скажу своей дочери? Почему я не общался с ней столько лет? Как я уговорю ее предать собственную страну, пусть даже и ценой спасения мира? В голове были только вопросы, а в душе полное ощущение собственной ничтожности. В какой­то момент промелькнула мысль о том, что мне было бы гораздо легче, если бы я никогда не вернулся с Фобоса, став некоторым количеством так желанного для крангусов HS-8.

Через пару часов тягостных и уничижительных раздумий мои нервы не выдержали. Повинуясь приступу отчаянного сумасшествия, я принялся бить руками и ногами тюремный лежак­трансформер. К моему растущему раздражению, он совершенно не поддавался, и я лишь разбил ноги и руки в кровь...

– Матвей Николаевич Троекуров, – услышал я знакомый голос робокопа. – Посетивший вас три часа тридцать четыре минуты и сорок одну секунду назад агент Росбезопасности предупредил меня о том, что у вас могут возникнуть неконтролируемые приступы агрессии, которые могут повлечь некоторый ущерб для вашего здоровья. Он оставил мне спецпакет медицинской помощи с просьбой передать вам в случае возникшей необходимости. Насколько мне позволяет моя зрительная система XZ-4459 c возможностью сканирования любых молекулярных соединений полуметровой толщины вещества при перпендикулярном наведении фокуса, я вижу, что такая необходимость имеет место. Вот возьмите и используйте согласно приложенной инструкции, – робот протянул мне небольшой пакет в мягкой ядовито-оранжевой упаковке и тут же удалился, бормоча под нос какую-то иностранную песенку.

Вскрыв упаковку, я обнаружил немного продолговатый шарик розового цвета, размером и формой напоминающий небольшую сливу. Непонятная штуковина была теплой и очень приятной на ощупь. Перекатывая в правой руке, я немного сжал ее пальцами.

В следующий миг почувствовал, что полностью исчезла боль всех ноющих ссадин этой руки и прямо на глазах ранки затянулись кожным покровом. Сам предмет немного потемнел и его розовый цвет приобрел грязный оттенок. Поняв принцип лечебного действия «сливы», я прижал ее к самой большой и болезненной ссадине на шее, «память» о клешне жены Окт-Окта... Боль прошла, и для проверки повернув голову влево и вправо, я счистил с шеи остатки ссохшейся крови.
Однако чудесный прибор стал темно­серого цвета и потерял свои чудесные свойства. «Вот Бэтмэн жмот! Мог бы и побольше подобных штуковин презентовать», – подумал я, глядя на свою припухшую ногу и потирая большой темно­лиловый синяк на левом плече.

Неожиданно мои глаза закрылись от прилива нечеловеческой усталости. Ноги подкосились, и я рухнул в сон прямо посреди камеры.


*  *  *


– Матвей Николаевич Троекуров! – услышал я и тут же открыл глаза, с ужасом пытаясь понять, что со мной снова произошло. Перед открытой камерой стоял уже начинающий мне надоедать робокоп.

– Матвей Николаевич Троекуров! К вам посетители! Прошу вас пройти за мной в комнату свиданий, не делая резких движений и не замышляя противоправных действий. В противном случае вы будете обездвижены электрическим разрядом и водворены обратно...

– Да помню я все! Со всем согласен, ничего противоправного делать не буду! Сейчас только оденусь, – сказал я, вставая с пола и направляясь к своей одежде. Через несколько минут мы уже приближались к знакомой мне комнате свиданий. От волнений и чехарды судорожных мыслей в голове поначалу я даже не заметил произошедших в моем самочувствии изменений.
Неожиданно понял: у меня совершенно ничего не болит! «Все-таки этот сумасшедший агент поправил мне здоровье своим штатным спецсредством. Чувствовал бы я себя так же, как сейчас, когда бил его по челюсти, он бы одним выбитым зубом не отделался!» – думал я о Бэтмэне с вновь просыпающимися чувствами ненависти и злости.

С этими мыслями и увидел родную дочь. Она почти не изменилась, но почему-то выглядела немного старше... Я вспомнил слова Бэтмэна: – Есть данные, что она и сама употребила свое изобретение...
Видимо, это правда. Сердце сжалось от боли. Я с благоговением разглядывал свою дочь, не без усилия вспоминая отрывочные куски проведенного вместе времени.
У дочери появился умудренный жизненным опытом взгляд, по-восточному суженные, раскосые глаза. «Поддалась моде... Вероятно, в жизни и работе на китайской земле ей это помогает...» – подумал я. Татьяна была не одна, рядом с ней вполоборота стояла высокая девушка. Через секунду она повернула свое лицо. Я узнал ее. Это была моя мать, Троекурова Ангелина Петровна.
Мне казалось, еще немного, и от нахлынувших на меня чувств я точно потеряю сознание... На моем лице застыла глупая улыбка, из глаз брызнули слезы...
Первой заговорила Татьяна:

– Здравствуй, отец! Как ты? Ты сильно изменился с того времени, как мы виделись в последний раз. Похудел, бороду отпустил... Как себя чувствуешь, отец? – Татьяна говорила со мной мягким искренним тоном родного человека. К моему горлу подкатил огромный ком... Я не смог вымолвить ни слова. А все же, какое это прекрасное слово – отец! Особенно если этим словом обращаются именно к тебе.

– Как себя чувствуешь, сынок? А мы вот с Танюшкой из Китая прилетели сразу, как о тебе в новостях услышали. Мы давно там живем, уже лет тридцать назад меня внученька вместе со своей мамой туда перетащила... Танечка большим ученым стала и компанией руководит, умничка... Тебя здесь хорошо кормят? Я принесла тебе пирожки с вишнелиной. Ты их раньше очень любил... Металло-резиновый полицейский сказал, что тебе их можно... Я все время наводила о тебе справки, сынок... Как твоя работа в Центре утилизации? – тихоньким голосом говорила мама, время от времени смахивая платочком слезы.

Мама была так же красива, как и раньше, лишь добавила сантиметров тридцать роста и сменила цвет глаз с карего на зеленый. Рядом со своей внучкой она выглядела ее младшей сестрой...

Я по-прежнему молчал и, вытирая с глаз предательскую влагу, понимал, что так же сильно, как слово «отец», мне нравится и слово «сынок»... Почему я все время «откладывал» своих близких на потом?! Да потому что, как и многие люди, считал, что у всех впереди «бесконечность» и никто никуда не денется. Полвека упивался глупым и безответственным прожиганием жизни, и теперь даже не знаю, что сказать своим самым дорогим и близким людям.

– Отец, ты не переживай, все будет хорошо, я знаю, что ты ни в чем не виноват и тебя сегодня же выпустят! – глядя мне прямо в глаза, уверенно сказала дочь.

– Да, конечно, доченька... Спасибо тебе... – пробормотал я сдавленно.
– Два часа назад у меня была встреча с вашим президентом. Я согласилась помочь России только при условии твоей свободы! Не буду тебя обманывать, отец, если честно, я приняла решение о своем согласии еще раньше...

– Ты отдала формулу «Дыхания смерти»?

– Дыхание чего?! – удивленно вскинула брови дочь. Я осекся, поняв, что сказал что­то не то...
– Кажется, я поняла! Это так, значит, вы называете мое изобретение? – в шутку повысила тон Татьяна.

– Ну да ладно, это не столь важно! По русски его название звучит как «Мерная чаша»... После ее употребления человеку отмерено сто лет. Этого срока вполне хватит на полноценную яркую жизнь. Однако в старые времена многие люди умудрялись хорошо пожить и за гораздо более короткий срок! Я даже не думала, что мой труд на почве биохимии будет настолько популярен... Но точно знала, он обязательно спасет мир от многих недугов, вызванных вечной жизнью. Хотя и представить себе не могла, что это произойдет так скоро... – дочь говорила немного отстраненным, но уверенным голосом. «Какая же она умная...» – с восхищением думал я. Дочь продолжала учить меня уму-­разуму:

– Все земные расы должны выжить! Это огромное счастье – принимать участие в спасении мира! Я верю, рано или поздно Поднебесная одобрит мое решение... Я люблю ее, она много для меня значит. Там мои дети и внуки... Там моя самая современная в мире лаборатория... Больно осознавать, что я не могу вернуться и какое­то время меня будут считать предателем... Но так уж сложилась жизнь. Я делаю, что должна! – Татьяна замолчала и, тяжело вздохнув, попыталась улыбнуться.

По ее лицу было видно, не все так просто, и решение бросить все ради высшей цели разрывает ее сердце...

– Доченька, ты умница! Я не вправе давать тебе советы, ты достигла очень многого и даже спасаешь весь мир вместе со своим непутевым отцом... Мне самому впору спрашивать у тебя совет, как жить дальше... Спасибо, что не забыла о бабушке... Я вижу, вы очень дружны.

– Что есть, то есть! – хором ответили женщины, и их лица озарились белозубыми улыбками. – Мы почти всегда отдыхаем и развлекаемся вместе! С бабушкиным жизненным опытом мы всегда на высоте! Только я никому не говорю, что это моя дорогая бабуля, и все думают, что она моя младшая сестренка! – задорно щебетала дочь, за секунду превратившаяся из известного ученого и успешной деловой женщины в юную озорную девчонку с веселым, искрящимся от беззаботного веселья взглядом.

– Матвей Николаевич, как ваше здоровье? – услышал я до боли знакомый голос и мгновенно сжал кулаки... Обернувшись, увидел улыбающегося Бэтмэна. Глядя мне в глаза и растянув губы в неестественной резиновой улыбке, он медленно поднял и показал мне тыльную сторону своей ладони. В самом ее центре прямо из-под кожи светился идеальный оранжевый круг. Я понял намек росбэшника, но не был уверен, что все­таки сумею удержать собственный гнев.

– Отец, кто это? – видя мое напряжение, обеспокоенно спросила дочь.

– Не волнуйтесь, Татьяна Матвеевна, я на стороне вашего отца! – опередил меня Бэтмэн. – И я пришел с очень хорошей вестью! Так что не смотрите на меня волком, Матвей Николаевич. Тем более, несмотря на наши с вами имевшие место разногласия, я вам подправил здоровье, пожертвовав, между прочим, штатным «Оздоровителем 5000»! А нам их не так уж часто и выдают, не то что американцам! Про китайцев так я уж и вообще молчу! – Бэтмэн напористо тараторил и находился в несколько возбужденном состоянии. «Опять чип в голове подглючивает...» – подумал я и решив, что все хорошо, что хорошо кончается, перестал злиться на Бэтмэна.

– Так что у вас за весть-­то, агент девятого уровня росбезопасности? – спросил я.
– Ах, да! А то я уж совсем забыл... Ха­ха...

Мне стало казаться, что передо мной находится не знакомый мне росбэшник, а совершенно другой человек... Бэтмэн будто бы находился под воздействием психотропных веществ...

– Ну, так приступим, – в руке агента развернулся стандартный лист бумаги с явными признаками официального документа. Сделав торжественно¬сосредоточенное лицо, агент принялся читать с листа вслух:
– Чрезвычайный Указ Президента России, Мятликова Артура Соломоновича, за номером 9674. Обвинения в гибели двадцати семи сотрудников посольства России на Фобосе, предательстве государственных интересов своей страны и создании реальной угрозы гибели всего человечества, предъявленные сотруднику Центра утилизации города Москвы с идентификационными данными Троекуров Матвей Николаевич, шестого мая 2315 года рождения, аннулировать.

Основанием для данного решения является полная невиновность задержанного в связи с вновь выясненными обстоятельствами произошедшего.
Постановляю: освободить Троекурова Матвея Николаевича из-под стражи не позднее одного часа после подписания указа. Дата подписания: пятого июля 2473 года, 19 часов 12 минут, по земному календарю от Рождества Христова, – агент замолчал. Он вновь спрятал бумагу и посмотрел на меня.

– Вы свободны, Матвей Николаевич! Можете покинуть это не слишком гостеприимное место прямо сейчас. Я уверен, ваша вновь обретенная семья будет этому очень рада, – агент улыбнулся и ободряюще хлопнул меня по плечу.

– Одну минуточку! – возле нас внезапно появился вездесущий робокоп. – Моя слуховая система OPC 7658 уловила несанкционированный и противоправный разговор о незаконном освобождении задержанного с идентификационными данными Матвей Нико... – росбэшник направил на робота микропульт.
Невидимый луч на мгновение коснулся робота и исчез. Вероятно, робокоп получил недостающую информацию, поскольку, осекшись на полуслове, сразу же успокоился и, повернувшись спиной, отправился восвояси.

Кто¬то из сотрудников эМ-Зэ-Пэ-Дэ-Са уже отключил участок разделительного силового поля, и я нерешительно шагнул к своим близким. Мы обнялись, я почувствовал на своей груди теплую влагу слез обеих плачущих женщин...

– Матвей Николаевич, ситуация изменилась, и я больше не могу ни на чем настаивать, но все же... Ваша дочь великодушно внесла свой вклад в спасение не только России, но и всего мира. Очередь за вами!
Уполномочен довести до вашего сведения, Матвей Николаевич, что буквально двадцать минут назад между нами и главнокомандующим объединенными войсками Фобоса был сеанс связи, если его, конечно, можно так назвать... Окт-Окт наотрез отказался с нами разговаривать! Но все же изменил свое решение, узнав, что вы живы. В общем, переговоры назначены на завтра, в шесть ноль-ноль утра. За вами прилетит ведомственный воздухолет Росбезопасности. Вы не против?

– Нет, Бэтмэн, я не против.
– Очень хорошо, Матвей Николаевич, я в вас верил! Только еще одна просьба: верните мне, пожалуйста, диктофон, я должен подготовить отчет для высшего руководства.
– Извините, агент, но еще не все готово. Верну его завтра, после переговоров. Ведь если мое общение с Окт-Октом не заладится, думаю, что и мой рассказ будет уже никому не нужен...

– Может быть, вы и правы... Может, и правы... – задумчиво произнес Бэтмэн.
Я взял своих самых близких и родных в мире женщин за руки. Мы отправились домой. Было ощущение, что я веду свою семью туда, где сам не был несколько месяцев.

Мне не верилось, что всего несколько земных дней назад мое существование на Земле имело размеренный, довольно бессмысленный вид... Я понял, что только теперь начинаю жить по настоящему.


*  *  *


– Господа президенты! Несмотря на серьезность ситуации и нависшую над нашей планетой угрозу, не могу не отметить, как мне приятно приветствовать вас на русской земле! Особенно отмечу свою радость и, думаю, выражу общее мнение, лично президенту Китайской Народной Республики, уважаемому Дзинь-Дзинь-Тао, благосклонно предоставившему нам первую партию «Мерной чаши», – президенты дружно захлопали, седовласый и степенный Дзинь-Дзинь-Тао благодушно кивал, немного поворачивая голову в стороны хлопающих.

Президент России Артур Соломонович Мятликов сдержанно улыбнулся в густые черные усы, обвел взглядом присутствующих глав государств Земли и продолжил свою речь:
– Все вы знаете, какая жестокая участь ждет человечество, если ведущиеся в данный момент переговоры нашего соотечественника с новым Главным Вершителем крангусов закончатся провалом... Нас ждет кровопролитная и самая жестокая в истории человечества война на собственной территории! На нашей общей родной земле!
Без поддержки крангусов человеческая раса погибнет более чем на 80 процентов! Будет утеряно большее количество исторического и культурного наследия землян... При таком исходе нас ожидает неминуемый крах земной цивилизации как минимум в том виде, в котором мы сейчас ее знаем... – президент России замолчал и, взяв стоящий на трибуне гидроконтейнер со специально выставленным температурным режимом, сделал глоток прохладной воды. Глубоко вздохнув, президент продолжил:

– Более того, тех, кто выживет, ждет многовековое, если не вечное, рабство у тех, кого многие из вас считают отвратительными животными... – шелестя большими невидимыми крыльями, по Кремлевской палате пролетел гулкий смешок сдержанных президентских голосов.
– Но мы здесь собрались не только и не столько ради того, чтобы обсуждать наше тяжелое положение. Каждый из вас знает его не хуже меня. Сегодня исторический день еще и по другой, жизненно важной для человечества причине. Именно сегодня, сразу после первых переговоров с крангусами, каждый из нас, президентов государств Земли, перед экранами общекосмических и земных информ-потоков торжественно примет таблетку «Мерной чаши»! Мы будем первыми! Мы откроем новую эру человечества! Надеюсь, эта эра будет счастливой... Мы покажем нашим народам личный пример! – президент России замолчал. Все дружно захлопали.

В это время в одном из подвалов Росбезопасности агент девятого уровня Бэтмэн­шестьсот опечатывал потайную урдалитовую комнату спецхранения.
– Слушай меня, Бэтмэн, – к агенту обратился стоящий рядом невысокий человек очень задумчивого и явно начальствующего вида.

– Да, Владимир Владимирович, – Бэтмэн закончил манипуляции с сейфом и, обернувшись, протянул своему шефу электронную печать и многоуровневый биоключ. Шеф взял печать и устройство и положил их во внутренний карман классического черного пиджака.

– Как думаешь, желтые и жирные тоже отложили себе запас «вечной молодости»? – спросил Владимир Владимирович, засовывая руку в карман штанов.

– Думаю, да... Владимир Владимирович, – ответил Бэтмэн, стоя почти навытяжку.
– Н-да... Ну ладно. А кстати, где твой аудиоотчет по Троекурову? Как он тебе?

– Аудиоотчет при мне. В общем­то, Матвей Николаевич молодец. Он сделал хорошую подробную запись. Необходимо лишь провести очистку от эмоционально­романтических наслоений с излишними прилагательными. Мешают чистому восприятию полезной информации. Если хотите, я отдам диктофон прямо сейчас, – Бэтмэн протянул своему шефу маленькое устройство.

– Хорошо, я заберу. Если что, сам обработаю. Теперь главное. Завтра утром не забудь организовать программное обновление модели номер один. Это очень важно, ему необходимо придать некоторой суровости в связи с сохраняющимся предвоенным положением. И еще, не забудь проверить охрану Троекурова, его матери, дочери и его двадцатилетней девушки Анны, – на последних словах Бэтмэн и Владимир Владимирович одновременно улыбнулись. – Надеюсь, у этого парня, Матвея, все получится. Пока все идет очень неплохо. А не то останутся на Земле только такие, как модель номер один, да ты, дружище Бэтмэн­шестьсот... – с грустной улыбкой сказал шеф и достал из кармана маленький красный пульт.

– Что вы имеете в виду? – спросил Бэтмэн, вопросительно глядя на шефа.
– Да нет, ничего, так... Мысли вслух... – шеф направил пульт на агента, и Бэтмэн застыл как вкопанный.

– Отдохни, боец, ты, как всегда, отлично поработал, – Владимир Владимирович несколько раз коснулся прикрепленной к запястью индивидуальной панели телепортации и исчез.


*  *  *


Я уже пятнадцать минут сидел за центральным столом общекосмического эфира и с волнением смотрел в огромный экран передачи информпотоков. Напротив меня, слева от экрана, сидели моя мать, дочь, Анна, множество журналистов разных стран, с десяток агентов Росбезопасности и внушительный отряд высших чинов военно-космических сил России.

– Так! Готовность номер пять! Начинаем отсчет! Пять! Четыре! Три! Два! Один! Контакт! – прокричал старший сотрудник космической связи, и экран засветился до боли знакомыми семью парами глаз и одной клешней с красующейся на ней эмблемой высшей власти Фобоса...

– Неплохо выглядишь, здоровяк! – выдохнул я.

– И я рад тебя слышать, чемпион!

П.Б.Дюг, 2011 г.