Летать не вредно. часть 4

Виталий.

В последнее время ему казалось, что он выбрал не ту профессию. То есть, он конечно делал все необходимое, с полным знанием предмета, не зря же был в числе лучших на курсе. Но дело в том, что он мечтал, что вот начнет работать, будет внедрять все полученные знания на практике, и больные, отягощенные излишними психологическими установками (которые только следует заменить на здоровые мысли, всего-то), станут выздоравливать один за другим. Ему-то казалось, что он знает нечто такое, что не описано в учебниках и монографиях по психиатрии, все причины и следствия были у него как на ладони, значит, и действий будет минимум, а результат потрясающ! Но ничего подобного. Больные не спешили выздоравливать, да еще и как издевались над ним. После занятий или индивидуальных бесед им становилось чуть ли не хуже! Они становились более нервозны, признаки душевной болезни проявлялись ярче и как будто наглее, словно назло ему, молодому врачу. Ну допустим, опыта у него еще совсем ничего, но он совсем не сочетается с полученными знаниями и собственными проектами.

И вот сегодня начало происходить что-то странное. Виталий конечно, не верил ни во что потустороннее, и в призраков конечно тоже. Короче, он был сугубо материалист. Но то, что он чувствовал сегодня, внушило ему просто ужас. Он заподозрил, что сам на грани психического заболевания! Кто-то незримый, враждебный, заполз в его мозг, да что там, в его тело, и стал им управлять! Что это, как не шизофрения? Или паранойя? может что-то упустил. Виталий так расстроился, что буквально выбежал из кабинета и помчался по коридору. Добежал до туалета, открыл кран с холодной водой и плеснул себе в лицо. Посмотрел на себя в зеркало. Ничего особенного он там не увидел, Только усталое и встревоженное лицо. А. Вот в чем дело. Просто он перетрудился. Сейчас уже 9 вечера, а он еще работает. Вернее, работал. Все. Надо пойти уже домой. Хоть там никто и не ждет. Но просто отдохнуть. Завтра все нормализуется. А послезавтра выходной. Просто пойдет погулять. Видимо, иногда это необходимо. Работа любит умных, только делает из них рабов.

Виталий пытался перестать думать о своей пациентке, хотя и без успеха. Молодая женщина Дина, совершенно ясно, что причиной ее психического расстройства явилась травмирующая ситуация. Правда, какая, можно только догадываться.  Виталий был убежден, что травмирующие ситуации лучше не замалчивать, а пытаться смотреть на них с другой стороны. Иногда даже гипноз помогает. Только не в этом случае. Дина очень мало ела, очень мало двигалась, и очень много спала. В принципе, она не причиняла никаких неудобств, если предоставить ее своему странному существованию вовне. Конечно, он прочитал ее историю болезни. Нельзя сказать, что врачи бездействовали. Но на любую психотерапию девушка отзывалась вспышками агрессии, конечно, ее приходилось привязывать к кровати и колоть сильные транквилизаторы. То есть, на контакт она категорически не шла. В то же время считать ее совсем овощем Виталий бы не решился. Ее взгляд вовсе не был безумным, а просто направлен вглубь себя. Надо как-то сделать так, чтобы она хотя бы не противилась тому, когда с ней говорят.... Он был готов говорить о чем угодно, и совсем нейтральном, просто говорить, чтобы она пусть не очень слушала, но хотя бы терпела. Беда в том, что он так и не знал травмирующего фактора, который превращал ее в сгусток боли и страха...

- А может, она реагирует так на всех собственно, мужчин? Тогда успех мне не светит... Но нет же. В истории болезни указано, что такая реакция была абсолютно на всех людей, которые заговаривали с ней, независимо от пола.... Тогда успех обретает хоть небольшие, но обнадеживающие проценты...

И он снова погружался в анализ состояния больной, пытаясь выяснить хотя бы намек на то, что она не выносит...


Дина.

Между тем, Дина жила своей жизнью, бессрочной, безэмоциональной, бездумной и много еще чего без-... Ей по сути, уже не надо было ничего думать. Процесс мышления был почти полностью изолирован. Но это не значило, что ей оставалось только инстинктивное существование. Если бы ее чувства, эмоции не были также подавлены, она бы удивилась сама, какими способностями теперь обладает. Дине не надо было сопоставлять, догадываться, думать, анализировать то, что она видела. Да что она там видела? Не так уж и мало. И больных, страдающих каждый по своей причине, и мед.персонал, состоящий из санитаров, медсестер, врачей, каждый из которых был человеком, со своими привычками, профессиональными навыками и конечно, характером.

Дина видела все вместе и каждого в отдельности. Это на самом деле было странно. Человек,  попадавший в поле ее зрения, представал в полном объеме. Т.е. внешний вид, голос, поведение, абсолютно все сливалось в единый информационный источник. Она откуда-то знала о нем все, включая прошлое, настоящее и возможно будущее. Образ был настолько цельным, что ничего добавить или убавить было нельзя. Можно сказать, что отныне слово "пазл" стало для нее бессмысленным. Мир представал ни разу в каком-нибудь мини-фрагменте, а так, словно развертывалась картина целиком, многоцветная, многослойная, удивительно точно составленная... При этом мозг девушки даже не производил никакой работы, нейроны работали только на осуществление простейших действий физического характера. Все это нарушалось только, когда к ней кто-то обращался, и еще хуже, если настойчиво. Отвыкший от решения задач мозг взрывался электрическими импульсами, в панике выдавая одно-единственное решение: бежать. Но бежать было некуда, тело оказывалось закованным в ограниченном пространстве, минимум движения не спасал ни от чего... Кошмар возвращался, забивая прекрасную картину мира, которую Дина могла наблюдать, если ее не беспокоили. Так что по сути, все, кто обращался к ней, делали ее жизнь неизмеримо хуже, жаль, что они этого не знали. Впрочем, беспокоили ее не так часто...

Молодая женщина в белом, возможно, не старше ее самой, с темными волосами и ясными серыми глазами, всегда смотревшими чуть удивленно, довольно часто возникала перед ее взором. Дина знала о ней все, как впрочем всегда, и это ей было неинтересно, главное, неопасно. Более того, от женщины веяло не то теплом, не то холодом, а скорее, и тем и другим одновременно. И это тоже было неинтересно. Что-то было не так. Следовало сделать усилие, чтобы осознать... Дине далось это с огромным трудом, ведь обычно все ее душевные и физические силы уходили именно на блокировку сознания. А здесь надо было пусть слегка, но помыслить. Все же ей это удалось.

- Ты не она...- очень, очень тихо прошептала Дина. Женщина услышала, удивленно вздрогнула, ее большие серые глаза стали еще больше. Она подошла ближе к Дине, которая лежала на кровати и смотрела на нее. В этот раз Дина не была привязана, просто лежала, просто смотрела. Но взгляд ее не был неподвижным, как обычно, обращенным куда-то внутрь себя. Она смотрела осознанно, хотя и с минимумом эмоций.

Вероника, а это была она (женщина в белом), тут же отреагировала:
- Ой, я опять... сорри... А почему это - не она? А кто, он что-ли? Я не мальчик, а девочка.

Дина больше ничего не сказала, для нее это малейшее усилие осознанной речи за последние десять лет оказалось чем-то сродни многочасовой физической нагрузке. Силы  кончились мгновенно, она закрыла глаза и провалилась в сон, бездумный, без сновидений, никакой, самый счастливый...