Пропажа

В ту зиму бабушка гостила у нас. Она явилась в Норильск в конце ноября, вместе с полярной ночью, надолго накрывшей город. Оглядев наши «хоромы», она одобрила и югославскую мебельную стенку из светлого ореха, и сиявшее в ней богемское стекло, и тисненые золотом корешки романов. И мягкий диван перед цветным телевизором. И раскаленные батареи под заросшими твердым белым мехом окнами, и изрядный запас брусничного варенья на кухне. В таких условиях можно, не тужа, дожить до весны, и бабушка принялась терпеливо пережидать зиму.

Поначалу все-то ее дивило и радовало: печку топить не надо, по воду ходить – тоже, газ не кончится – нет его, газа, плита «лектрическая», и даже туалет теплый! От таких-то благ и разлениться недолго. Но бабушка сидеть сложа руки не привыкла. Она приохотилась к мытью посуды, и целых три месяца вымыть за собой тарелку означало лишить бабулю законного удовольствия.
Увы, тарелок у нас было не так уж много, а наличие горячей воды в кране подстрекало бабушкин энтузиазм. Обуянная страстью к чистоте, она перемыла все, до чего смогла дотянуться, включая блюдца под цветочными горшками и подошвы летних туфель в кладовке.
– Ничего, управлюсь, чай не барыня… – кряхтела она, таща с полок и из шкафов все, что не приколочено.

Однажды, улучив момент, она взгромоздила на журнальный стол табуретку и дотянулась до хрустальных подвесок на люстре:
– Пылищи-то сколько! – победно возгласила бабуля и сверкнула очками, озирая сверху сбежавшееся на ее клич семейство. Опасаясь, как бы верхолазка не свернула шею, мы бережно водворили ее на диван и задумались: как отвлечь бабулю от опасного занятия? Не поручить ли ей что-нибудь безобидное? Скажем, пополнение домашних закромов в ближайшем гастрономе. Конечно, поход за хлебом и молоком в условиях Заполярья тоже можно счесть экстремальным. Но членовредительством он не грозит, и то ладно.

В «Юбилейном», куда я привела бабушку на экскурсию, днем было тихо и малолюдно. В хлебном, придирчиво перещупав булки и буханки, она выбрала диковинный французский багет. В сумку батон-переросток не влез – пришлось нести в руках.
В бакалее бабушка долго вздыхала: цены на рис и сахар «кусались».
– Что ж ты хочешь, – пожала плечами я, – это север, III-й пояс снабжения…
Но настоящее потрясение ожидало бабулю в последнем отделе – там она обнаружила оленью колбасу и от волнения потеряла голову. Но вместо того, чтоб штурмовать прилавок с батоном наперевес, бабушка рассудила иначе: колбаса есть, а очереди нет – так не бывает. Надо поискать… Вскоре я обнаружила ее «в очереди» за колонной, которую бабуля сослепу приняла за солидного мужчину.
Взирать на колбасу равнодушно, она так и не научилась, и при случае всегда ее покупала. Мы смирились.

В середине января мрак за окнами стал понемногу отступать, но до солнца было еще далеко, и зимние будни тянулись нескончаемо. С утра бабуля ходила за покупками, потом ждала меня из школы с обедом. После еды я рассказывала ей новости.
– Дорогу на Кайеркан опять закрыли из-за бурана, – сурово начинала я, – автобусы идут колоннами…
– Как колоннами? – пугалась бабушка, непривычная к нашим реалиям.
– А так: спереди грейдер – сзади милиция.
– Бедненькие… – вздыхала бабушка, И непонятно было, кого ей жальче, старенькие автобусы, ломящиеся сквозь вьюгу или пассажиров, которым приходится ездить строем.
– На Хантайской возле помойки поймали песца, – продолжала я, – из тундры пришел. Видно лемминги там перевелись, вот и шастает зверье в городе.
– Бедненькие, – качала головой бабушка, жалея не то голодающих песцов, не то съеденных ими леммингов.

Иногда приходила Инка, и мы развлекали бабушку на пару: ставили пластинки, хохотали, болтали чепуху.
– Слышали, Ральф пропал, – округлив глаза, спрашивала Инка.
О таинственном исчезновении этого пса гудел весь Норильск, и не было в городе столба, не украшенного его остроухим портретом. Доберман Ральф был гордостью норильского собаководства – призером выставок, обладателем чемодана медалей и отцом доброй сотни юных доберманчиков. Жил он в нашем районе, но увидеть рекордсмена на улице – все равно, что английскую королеву встретить. Говорили, хозяин, трясясь над своим кобелем, выносил его пописать на руках, и тут же уносил обратно. По городу пса возили в черной волге, как секретаря горкома.
Однажды хозяин вышел за сигаретами, оставив Ральфа в машине. Вернулся, задняя дверца открыта, а медалиста и след простыл. То ли украли, то ли сам удрал…
– Бедненькие… – хваталась за сердце бабуля, сочувствуя и Ральфу, и его владельцу.
Разве могли мы подумать, что пропасть может не только собачий чемпион, но и совершенно непригодная для нужд собаководства бабушка! Однако это случилось.

В тот день я вернулась с уроков и, не застав ее, села обедать, ожидая что вот-вот в подъезде раздастся валеночное туп-туп и скрип ключа в замке. Но бабушка все не шла. По радио передали штормовое предупреждение, и набирающий силу ветер уже крутил во дворе вихри поземок. Забеспокоившись, я оделась и пошла ей навстречу. Продавцы в гастрономе ее помнили – старики в Норильске были наперечет. Да, сказали мне, была нынче, но давненько уж. Может, другой дорогой пошла?

Я побежала назад. Голова моя лихорадочно работала: темнеет, метель начинается, что делать? Носок! Скорее…
Отыскав дома крепко пахнущий бабушкин носок, поспешила к Инке.
– Давай Сильву! Бабушка потерялась!
Инкина болонка Сильва тоже могла бы стать чемпионкой, если б награды давали за глупость, но сейчас ума от нее не требовалось – только чуйка.
Мы выскочили на улицу, где вьюга уже развернула свои темные крылья. Сильва сразу взяла след и потащила нас к «Юбилейному». Возле входа в магазин она долго крутилась, обнюхивая желтые брызжчатые собачьи скважины, потом затрусила назад вдоль фасада. Возле крайнего окошка в фундаменте заскулила, вытянув морду, завешенную шерстяными сосульками.
– Может, бабушка там? Сильва чует… – испуганно пробормотала я. Образ старушки, ветхим комочком замерзающей в подвальном мраке среди оледеневших свай предстал моим глазам.
– Кобеля она чует, – мрачно объяснила Инка. – Не видишь, нассано тут… и не бабушками, точно тебе говорю.

Она вытащила из кармана носок и сунула его под нос собаке:
– Ищи Сильва! Ищи!
Задрав развесистую пальму хвоста, болонка взяла в галоп, и мы помчались против ветра. Мелькали витрины, перекрестки (неужели бабушка так далеко убежала?!)… Внезапно Сильва рванула через дорогу, наперерез потоку машин. Скрежет тормозов, отчаянное бибиканье, ругань – все утонуло в метельной каше. Натянув поводок, Сильва волокла нас к неведомой цели. И достигла ее на крутых ступеньках салона для новобрачных возле магазина «Сервис». Переводя дух, мы недоуменно переглянулись: что могла тут делать бабушка – фату примерять?
– Убью заразу! – вдруг гаркнула Инка. – Ты глянь, зачем она нас сюда притащила!
На крыльце под неоновой вывеской с обручальными кольцами, валялись чьи-то полузаметенные огрызки вперемешку со шкурками. Здесь растерзали колбасу.
– Пошли назад, – сказала Инка. – От этой дурищи, – она стегнула свою болонку, – все равно никакого толку.

Взмокшие от беготни и обессилившие от переживаний, мы еле тащились, загребая сапогами свежий снег. Совсем стемнело. Навстречу, прикрываясь варежками от пощечин пурги, шли с работы люди. Скоро и мои родители вернутся. Что тогда будет…
– В милицию надо, – сказала Инка.
– А если ей на улице худо стало? Может, на Скорой увезли…
– Тогда в больницу. Или в морг.

Во дворе возле нашего подъезда стояла длинная темная машина.
– Катафалк, – ляпнула Инка.
У меня подкосились ноги. Трусившая позади Сильва, вдруг залилась радостным лаем и опять вырвалась вперед, волоча нас следом. И тут я разглядела у машины бабушку, которую держал под локоток незнакомый дядька. Откуда-то выскочил элегантный остроухий пес, и чуть не опрокинул бабулю, уперев в нее передние лапы и норовя слизнуть очки.
– Фу, Ральф, – весело крикнул дядька.
Обалдевшая Инка выпустила из рук повод, и Сильва, потеряв управление, врезалась в бабушкины валенки со счастливым визгом: нашла! Следом подоспела я. Бабуля глядела героем.

А случилось вот что. Днем бабушка как обычно пошла в магазин. Купила сайку, пачку печенья и, не удержавшись, колбаски. На обратном пути остановилась на углу поправить платок. Пока возилась, из под дома вылезла большая черная собака с измочаленным поводком и потянулась к сумке. Голодный видать, пожалела бабушка. Пес умял порядочный кусок булки, но не ушел. Топтался рядом, заглядывал в глаза. Бабуля подобрала поводок, и они пошли по улице. Дорогой в собачьей пасти исчезли остатки сайки и пачка печенья. Возле салона для новобрачных настала очередь колбасы, на которую воспитанный Ральф верно надеялся с самого начала.
Потом они долго кружили по дворам – пес, сроду не видавший окрестностей, опять заблудился. Неизвестно, чем кончилось бы дело, не опознай знаменитого Ральфа соседи. Вызвали хозяина. Поднялся переполох. Бабулю превознесли до небес и с почетом доставили домой.

На другой день в дверь позвонили. Опередив бабушку, я открыла. На пороге топтались Ральф и его хозяин. Дядька обнимал сноп красных гвоздик, а Ральф сжимал в зубах хозяйственную сумку, из которой выглядывали три палки оленьей колбасы.