Лютодар. Гл 11, 12. Ладен, Посвящение

Ладен
Дочь Дарии и Миласта назвали Милой.
Услышав, что родился не мальчик, близнецы бурно выказали разочарование, а когда их повели к сестре, больше заинтересовались строением и убранством колыбели, чем ее содержимым.
Мальчики были взбудоражены предстоящим Посвящением. Им разрешили присутствовать на церемонии в самом храме, как близким родственникам солнечного отца. Миласт приказал сшить им золотые пелерины и выложить солнечными слезинками кушаки.
Но больше всего мальчиков волновало сегодняшнее представление королеве и знакомство с принцами. Мать, понятное дело, не могла сопровождать их во дворец, отец отправился туда по делам ранним утром, поэтому мальчиков везли Ирус и Вара – начальник дружины Миласта. Позади, на своем смешном коньке, которого для него купил у погонщиков князь, трусил Реса. Близнецы сначала отгоняли его злыми выкриками и издевками, но Вара объяснил, что мальчик едет за ними по княжескому приказанию.
- Зачем отец приставил его к нам? – недовольно пробурчал Радим, обращаясь к брату.
Род пожал плечами. Ему тоже это не слишком нравилось. Но он счел своим долгом напомнить:
- Мы все еще не выполнили его желания.
- Большая дерзость с его стороны – просить нас о таком.
- Так мы не будем этого делать?
Радиму очень хотелось ответить «Нет» и отпустить в адрес маленького летона какую-нибудь колкость. Но слово княжича – твердое как скала.
- Пусть подождет еще. Ему не к спеху, - только сказал он. - Вернемся в Усадьбу – посмотрим. Здесь мне некогда этим заниматься.
- И мне тоже, - согласился с братом Род. Впереди их ждали слишком интересные события.
Во дворце Вара первым делом отвел мальчиков к отцу. Тот в трапезном зале как раз отдавал распоряжения, касающиеся праздничного убранства и обеда. Радом с ним стоял высокий бледный мужчина лет сорока с длинными черными волосами до плеч. На безрукавке, надетой поверх туники, по светло-зеленому полю змеило ветви темно-зеленое дерево с листьями из продолговатых изумрудов. Великий Вёс, - поняли мальчики.
Отец, увидев их, поманил к себе. Вара указал взглядом на Ресу, мол, оставить тут или вывести? - и после ответного жеста князя тронул паренька за плечо, приказав следовать за собой.
Миласт, тем временем, представил сыновей Великом Вёсу. Мужчина потрепал близнецов по голове. Он выглядел немного рассеянным.
- Хорошие ребята, моему Ладену они понравятся. Пожалуй, провожу мальчиков к нему.
- Будьте умниками, - напутствовал сыновей Миласт. - Вечером я зайду к вам. А пока у меня много дел.
Поцеловав детей, он передал их Вёсу, который повел мальчиков на детскую половину.
Детские покои дворца были предметом гордости многих поколений королев. Каждая добавляла что-то свое. Главным сокровищем считался крытый внутренний дворик, который привел княжичей в неописуемый восторг
Утоптанная круглая площадка была посыпана зеленоватым очень мягким песком с берегов осенийского Сердце-озера. В середине стоял огромный корабль – украшенный богатой резьбой, с настоящими парусами, пушками в бойницах и деревянным штурвалом. Вокруг «гуляли» вырезанные из дерева и отлитые из бронзы лошадки разных размеров – для малышей и ребят постарше. Несколько коньков было запряжено в роскошную повозку с бархатными занавесками. Здесь же стоял миниатюрный дворец – в рост десятилетнего ребенка, в открытые окна которого можно было видеть князей и придворных дам в роскошных нарядах.  За кораблем оказался небольшой пруд с плававшими по нему игрушечными ладьями и лодками, в некоторых сидели крошечные рыбаки.
Широкие двери вели из внутреннего двора в огромный зал, где вдоль стен стояли шкафы, полные самых разнообразных игрушек: кукол, стражников, витязей, животных. Рядом висели красиво разрисованные деревянные щиты и мечи. Середина комнаты была застлана коврами, на которых играли трое ребятишек – дети придворных. Но Ладена среди них не оказалось.
Вёс нашел принца в библиотеке где, забравшись в высокое кресло, мальчик читал сказки вслух высоким чистым голосом, живо передавая интонации. Рядом с ним на низкой скамеечке сидела девочка лет 13-14. Из всех детей Свесты, Ладен и бедняжка Сира больше всего походили на Вёса. Та же белоснежная, словно прозрачная кожа, те же черные волосы и миндалевидные задумчивые глаза.
Младший принц был одного возраста с близнецами, но чуть ниже и тоньше костью. Увидев Вёса, мальчик тотчас подошел к нему, почтительно поклонился и подставил лоб для поцелуя.
- Здравствуй, Ладен, я привел тебе новых товарищей, - сказал Вёс, целуя ребенка, - Надеюсь, вы подружитесь. А эта юная барышня – Ливи, - продолжил он, указывая на девочку, - она приходится теткой нашим принцам.
Княжичи учтиво склонили головы, как учила их мать, и представились, впрочем, не надеясь, что когда-нибудь Ладен и Ливи начнут их различать. Ладен отвесил ответный поклон, а девочка слегка наклонила головку и улыбнулась им очаровательной улыбкой. Она была очень мила – с ясными голубыми глазами, золотистыми кудряшками и крошечным ротиком сердечком.
- Ну, я оставляю вас, будьте хорошими мальчиками, - улыбнулся Вёс.
Близнецы знали, что когда-то Великий Вёс приходился двоюродным братом их отцу, следовательно, Ладен тоже являлся их родственником. Но вспоминать об этом во дворце не принято.  Становясь мужьями королевы, четверо Великих забывают свое имя и свое прошлое…
Ливи ушла с Вёсом, сославшись на то, что ее ждет урок музыки. Радим проводил ее долгим взглядом и… она улыбнулась ему от двери еще раз. Этот обмен взглядами и улыбками остался незамеченным для остальных, так как Род уже расспрашивал Ладена о книге сказок и вспоминал, что многие они с братом читали, а кое какие и разыгрывали в лицах.
Для принца стало приятным открытием, что княжичи тоже любят чтение, особенно волшебные истории и легенды. Его старший брат – 19-летний Лютен, все время подшучивал над этим увлечением Ладена и дразнил его книжной мрачкой и библиотечной крыской.
С Ладеном братья быстро подружились. Не прошло и нескольких часов, как они уже переиграли в дюжину игр и выдали друг другу все свои детские секреты. Род шепотом поведал, что отец приставил к ним маленькое чудище – летонского простолюдина, который собственными руками задушил двух здоровенных разбойников, а Радим признался, что влюблен в канатную плясунью, хотя тут же поправил про себя «Был».
В свою очередь Ладен, вдруг перейдя на шепот, рассказал, что часто видит во сне погибших и умерших сестер, даже тех, кого не стало еще до его рождения.
«На них на всех белые платья, и волосы у них не чесаные, как будто мокрые. Они что-то  говорят, но я не могу разобрать слов».
У близнецов глаза округлились от услышанного, а Род тут же посетовал, что ему ничего подобного не снится.
- А страшней всего, - продолжал Ладен, -  когда они являются все одновременно. И качаются из стороны в сторону. И открывают рты, как рыбы. Но я ничего не слышу.
- Ничего себе! – испугался и восхитился Радим, а Род опять пожаловался:
- Почему мне не снятся такие сны?!
- У нас тоже умерла сестра, - сообщил Радим, - и еще один брат родился мертвым. Только он совсем не жил.
Но Ладен не обратил на это внимание, к обиде близнецов. С другой стороны, понятное дело – его пять сестер против одной, которую они никогда не видели. Да и не совсем сестрой она им была – только наполовину.
Чтобы хоть как-то перетянуть интерес в свою сторону, Род сообщил:
- А еще отцов Реска, тот, который душитель разбойников, выиграл у нас желание, - он вопросительно глянул на брата, можно ли говорить. Но Радим не возражал.
- И что он просит?
Род открыл было рот, но брат опередил его:
- Ни за что не догадаешься.
- Конечно, не догадаюсь, - быстро согласился Ладен, - он мог просить что угодно.
- Даже не хочешь подумать? Я могу подсказать – он просит научить его чему-то.
- Научить? Ездить верхом на скаковой лошади?
Отрицательный кивок
-  Петь? Играть на лютне?
- Пффф
- Танцевать?
- Я же говорю – не догадаешься, - Радим произнес тихо и с придыханием, словно крамолу,  - Он зачем-то просит научить его читать и писать.
- Представляешь! – возмущенно заговорил Род. – Я, наследник Чернозерского и мой брат должны обучать чтению какого-то простолюдина. Лично я не собираюсь этим заниматься!
- Мы дали слово, - напомнил Радим.
- Я бы хотел увидеть этого вашего Ресу, - сказал Ладен как бы между прочим, но глаза его горели любопытством.
Братья были довольны произведенным эффектом.
Ночной разговор
Тем же вечером Миласт перевез семью и ближайших слуг во дворец, в гостевые палаты. Ему отвели отдельную комнату для работы с примыкающими покоями для сна, жена с малышкой и Аей разместились в просторной опочивальне, а мальчикам отдали спальню этажом выше, как раз у основания галереи, ведущей в покои принцев. Слуг разместили на нижнем этаже, в одной из просторных казарм, где рядами стояли простые деревянные топчаны с соломенными тюфяками. Начальник дружины и Ирус спали отдельно в комнате на двоих, без окон, но с комфортными кроватями и сундуками для поклажи. Ресе же приказали устроить себе постель в покоях княжичей, что он сделал с обычным своим спокойствием, расстелив тонкий тюфячок у дверей.
Маленький летон был готов к возмущению близнецов, но те приняли его присутствие в своей спальне достаточно благосклонно.
Уже совсем стемнело, когда к ним проскользнул новый товарищ. Первым делом он уставился на  Ресу. Вид мальчика разочаровал принца, ожидавшего увидеть здоровенного не по возрасту парня. Простолюдин был не выше его самого, то есть мельче, чем княжичи. Правда фигура его выглядела не по-детски оформленной – широкие плечи, узкие бедра, мускулы на руках, которые не скрывала серая безрукавка. Но силачом он не казался.
Лицо его было настолько спокойным, даже безмятежным, что невозможно было допустить мысли, что этот мальчик может убить хотя бы курицу.
В ответ на расспросы принца о разбойниках Реса в точности повторил историю, рассказанную Миласту.
Ладен слушал его без пренебрежения, которое мальчику выказывали княжичи. Принц то и дело задавал вопросы: о столкновении в лесу, о жизни в деревне,  о желтом волке, даже о сестрах Ресы. Летон рассказывал обо всем обстоятельно, но без лишних эмоций.
Когда он закончил говорить, Ладен удовлетворенно кивнул головой и улыбнулся.
- Я слышал, ты хочешь научиться читать и писать?
- Да, это так.
- Хочешь, я сам буду учить тебя. Точнее начну. Так как неизвестно, сколько вы пробудете во дворце. А мои новые друзья, думаю, закончат твое обучение уже в Чернозерской усадьбе.
Близнецы удивленно вскрикнули:
- Ничего себе!
- Как это?
Одновременно, как часто бывало у них.
Реса не стал отказываться, как того требовала иерархия. Он сразу сказал:
- Я согласен. Когда начнем?
- Завтра, после урока боя. Мой отец Вёс сказал, что теперь я буду тренироваться вместе с княжичами. Но у меня тоже условие. Я хочу, чтобы ты научил меня драться.
И тут Реса опять, не проявив должной скромности, ответил:
- Согласен.
Когда Ладен ушел, Род пробурчал недовольно, но очень тихо, чтобы Реса не слышал:
- Этот принц очень странный. Чему может научить простолюдин? Тем более отец говорил, что наставник Ладена – в прошлом лучший меч королевства. Он обучал Лютена, а Лютен выигрывает все соревнования.
Радим молчал, обхватив ногами колени. «Я должен был первым попросить об этом», - думал он. – «Это наш Реса. Наш, а не принца!»
Еще вчера отец сообщил им, что после Посвящения будет великий турнир, на котором и они смогут попробовать свои силы, выступая в самой младшей группе, естественно, с деревянными мечами. Но все-таки это будет бой на глазах у всего королевского двора и сотен простолюдинов. На глазах Ливи. Раньше он бы только отмахнулся, зная, что будет побит первым же противником, ну, может, вторым, если против него выпустят малолетку, ведь на подобные соревнования допускались отроки – мальчики с семи лет, а им с братом уже почти десять. Но теперь ему страстно захотелось победить.

Посвящение
Накануне Посвящения Миласт долго не мог уснуть. Дария, зашедшая к нему пожелать спокойной ночи, застала мужа усталым и осунувшимся. Она уже оправилась от родов и соскучилась по князю, которого видела в эти дни лишь мельком.
Не надо было обладать проницательностью гадалки, чтобы понять, что его снедало беспокойство.
- Миласт, сердце мое, почему ты так переживаешь? Я видела убранство храма и трапезного зала, костюмы, который ты заказал для себя и мальчиков, платьица малышек. Все просто прекрасно. Свеста сделала правильный выбор, доверив церемонию тебе.
- Я беспокоюсь не о нарядах или украшениях…
- О чем же, мой дорогой?
- Одна из принцесс умерла сразу после своего Посвящения.
Дария положила ему руку на голову, нежно растрепала волосы. Он выглядел таким усталым и таким отрешенным – ее князь. И он больше ни разу не зашел посмотреть на Милу…
- Миласт, я была у Свесты… Она напугана и заразила тебя своим страхом. Но подумай, - все ее девочки умерли по разным причинам.
- Возможно, ты права, а если нет? Если заговор, действительно, существует. Я говорил с Великим Вёсом. Он тоже боится. Свеста доверилась мне, надеется, что я смогу защитить малышек. Но я чувствую себя абсолютно беспомощным.
Лицо Дарии подернулось печалью.
- Я, как никто понимаю Свесту, я потеряла двоих детей – Литку и нашего бедного сына. И я так переживала за близнецов… Но теперь ты видишь, что бояться нечего – они растут крепкими и сильными. Может быть, эти девочки станут благословением королевы и Лютодара.
Миласт сжал голову руками. «Нечего бояться?» - спросил он себя, и к нему вернулось гнетущее чувство, которое не оставляло его в начале путешествия – ощущение опасности, подползавшее, как невидимая в траве змея, к его детям. Но он не стал говорить жене о своих страхах. Да и есть ли в них разумное зерно? «Я стал мнительным, как старуха, - отругал себя князь. – Все из-за бедных девочек королевы…»
- Ладно, утро вечера мудренее, - сказал он наконец. – Ты сможешь посетить завтрашнюю церемонию?
- Я чувствую себя хорошо, - улыбнулась Дария, - и мне не хотелось бы пропустить такое событие.
Князь помедлил со следующим вопросом. Но все-таки не мог его не задать.
- Ты знаешь, что там будут все четверо? Великий Летон вернулся вчера из поездки в Предзимье специально ради Посвящения.
- Я не знала об этом. Но меня это не трогает. Ты ведь знаешь…
Дария подошла к мужу и поцеловала его в голову, чуть выше мыска.
- Ложись спать. Завтра у тебя сложный день.
Но Миласт так и не сомкнул глаз этой ночью. Утро он встретил в кабинете, над листом берестяной бумаги, где значилось всего пять слов – пять имен умерших девочек. Едва первый луч робкого солнца проник в узкое, забранное синим стеклом окно, князь закрыл колпаком солнечный камень на подставке. В комнате поплыл густой синий свет. «Самонадеянный глупец, - обругал себя Миласт, - сколько умов во дворце много лет бьются над этим вопросом… А ты решил разрубить узел за одну ночь».
Он умылся, повернув кран бронзового умывальника, брызнул в лицо розовой водой и облачился в праздничные одежды: белые штаны, мягкие замшевые сапожки, покрытые позолотой, бирюзовую тунику с рукавами выше локтя, сиреневую безрукавку, шитую по подолу крупными фиолетовыми алмазами. Сверху он надел золотую пелерину с богатой вышивкой  и пояс с тяжелыми инкрустированными драгоценными камнями ножнами. Меч он всегда точил сам, и это занятие помогло ему скоротать время, пока совсем не расцвело.
Разбудив Вармея, который спал у дверей княжеской спаленки на своем тюфяке, Миласт приказал ему проверить, готовы ли мальчики, а сам отправился к Дарии. Княгиня уже одевалась с помощью Аи. Ее сиреневое платье, вышитое по рукавам и подолу золотыми слезами, гармонировало с нарядом мужа. Под него княжна выбрала тонкую белую рубашку с узкими рукавами, заканчивающимися четырьмя петельками – на каждый палец, кроме большого. Белый платок, схваченный золотым обручем с фиолетовыми алмазами, довершал ее праздничное одеяние.
Князь поцеловал жену.
- Ты очень красива, душа моя.
- Спасибо, мой князь, - она улыбнулась.
Она и вправду была еще очень красива. Синие глаза сияли уже не так ярко, как в юности, но в них появилась глубина, а волосы оставались густыми и шелковистыми. Конечно, она уже не была столь стройной, («Такая хрупкая, и такая сильная», - подумал Миласт, впервые увидев будущую жену) но ее идеально прямая спина, высокая грудь и крутые бедра притягивали взгляд.
Вармей привел близнецов, одетых в точности как их отец, и Миласт проводил жену и детей к легкой полуоткрытой повозке, которая должна была доставить их к храму. Главный храм Лютодара располагался всего в десяти минутах ходьбы от дворца. Но Дария еще не достаточно оправилась от родов, чтобы ходить пешком. Сам Миласт поспешил во дворец, где готовили девочек.
Ему сообщили, что Киду осматривает принцесс, чтобы убедиться, что малышки в добром здравии. Миласт остался ждать в прилегающей к детской общей палате. Вскоре здесь появился Рур -  второй солнечный отец – главный советник и младший брат королевы. Во время приготовлений Миласт несколько раз говорил с ним, но их беседы не выходили за рамки обсуждений церемонии. Рур ведал набором блюд и праздничной программой.
Свое постоянное одеяние – темную тунику, Рур скрасил серой шитой серебром пелериной. Его коротко стриженные каштаново-черно-золотые волосы – такие же, как у сестры, схватывал тонкий платиновый обруч с солнечными камнями – венец главного советника. В отличие от всех своих предшественников, портреты которых висели в галерее, ведущей  в покои главного советника, Рур не располнел, приняв сан. Его тело и в 33 года оставалось таким же гибким и тонким, как у мальчика.
Абсолютно гладкое лицо выражало легкое волнение – как и положено в такой день.
Рур приветливо поздоровался с Миластом и присел на высокий мягкий диван. Этот предмет мебели в Лютодаре ввели в моду мугры, после того, как два народа заключили мирное соглашение.
Миласту было неловко стоять, когда главный советник сидит, и он тоже опустился на небольшую скамью полированного дуба.
- Дорогой князь, не хотите ли сесть поближе? – спросил Рур, улыбаясь, - Эти диваны так прелестно мягки. Мугры знают толк в удобстве.
Миласт учтиво отказался.
- Я заглядывал с утра к нашим дорогим принцессам, прелестные крошки, - Рур продолжал улыбаться, в лице появилась задоринка, - как же мы с тобой, князь, будем различать, где чья солнечная дочь?
- Нам придется любить и беречь обоих, - ответил Миласт.
- Как ты прав, мой добрый князь. Ведь у тебя тоже близнецы? Говорят, близнецы крепче, чем кажутся.
- Да, так говорят, - подтвердил Миласт. Не так давно он сам приводил Свесте эту поговорку. И сейчас она его немного успокоила.
Из детской вышел Киду, и, увидев главного советника, доложил ему, словно и не замечая князя:
- Слава Солнцелику, девочки абсолютно здоровы.
- Слава! – ответил Рур. – Значит, мы можем начинать?
- Няньки одевают принцесс.
Рур подозвал одного из стражников, карауливших у дверей, и отправил его доложить, что все готово.
Как раз двери отворились, и няньки вынесли девочек. Малышки были в белоснежных платьицах с золотыми поясками и белоснежных чепчиках. Ручка у одной была перехвачена желтой лентой, у второй – розовой. «Желтую» девочку вручили Руру, ее сестренку взял на руки Миласт. Тельце было совсем легким. Малышка уставилась на него удивленными глазами, скривила ротик, собираясь заплакать, но потом передумала и принялась сосать кулачок.
Девочка в руках главного советника немного покапризничала, но тоже вскоре успокоилась. Мужчины с младенцами на руках, сопровождаемые свитой, вышли в галерею, а оттуда – во внешний двор. Здесь уже толпился народ. По древнему обычаю младенцев, которых несут на Посвящение, осыпают лепестками. Но Свеста боялась, что цветы могут быть отравлены. Поэтому, чтобы не нарушать традиции, дорогу заранее устелили ковром из лепестков, но на личико и ручки малышек не должен был попасть ни один. Рур и Миласт сразу от ворот сели в крытую прозрачным шелком повозку.
По углам ее встали четверо Великих. Вёс успел обменяться коротким взглядом с Миластом. Князь успокаивающе кивнул. Но сердце его билось отчаянно. Рядом Рур нежно ворковал с малышкой, которая доверчиво протягивала к нему ручки и трогала безусое лицо.
Процессия двинулась к храму.
Собравшиеся бурно приветствовали наследниц. Звучала музыка, крики, поздравления и благословения. Лепестки горстями летели из толпы, но прозрачный шелк защищал от цветочного дождя.
В коридоре, образованном стражей, за повозкой потянулась толпа царедворцев. Впереди на одинаковых белых конях ехали принцы.
И вдруг уже у самого храма гибкая как змея и тонкая как тростинка девушка проскользнула сквозь скрещенные пики стражников и бросила горстку лепестков золотой розы прямо в приоткрытые спереди занавеси повозки с криком «Солнцелик да хранит вас!». От неожиданности Миласт чуть не выронил ребенка. Девочке, которую он держал на руках, несколько лепестков попали на личико и платьице. Ее сестренке золотой лоскуток прилип на ножку, откуда его тут же смахнул Рур шелковым платком.
К девушке бросились стражники, но их опередил старший принц. Он ловко схватил нарушительницу за руку и подняв в воздух, перекинул через седло. Подоспевшие стражники тут же связали пленницу. Она кричала, что ни в чем не виновата, и только хотела поздравить принцесс. Но на ее оправдания никто не обратил внимания.
Вёс уже звал Киду, чтобы тот осмотрел девочек. Лекарь явился незамедлительно. Он пощупал малышкам пульс, проверил кожу, посмотрел розовые язычки, вызвав капризное хныканье. Чтобы окончательно избавиться от подозрений, он даже попробовал на язык один из лепестков. Все говорило о том, что волноваться нечего – похоже, эта золотая роза была самым обычным цветком.
Когда все наконец успокоились, процессия вновь двинулась к храму, где всю ночь молились королева и Лучаркий.
Великий Летон и Великий Вёс распахнули двери. Зимец взял ребенка у Рура, пока тот выходил, Осен потянулся к малышке Миласта, но князь сделал вид, что не понял жеста, и, покрепче прижав принцессу к себе, спрыгнул на землю.
Они вошли в храм, на балконы которого тут же стали пускать царедворцев. Подняв голову, Миласт увидел жену и мальчиков. Он лишь на мгновение позволил себе обменяться взглядом с княгиней и вновь сосредоточился на ребенке.
Мужчины поднесли детей к круглому алтарю, изображавшему солнце.
Королева, одетая во все белое, легла в центр круга, и Рур положил ей на живот малышку.
- Солнцелик, великий владыка неба и света, прими из чрева этой женщины невинное дитя, омой его своими лучами, согрей и освети, - заговорил-запел Лучаркий, осыпая младенца золотой пудрой, которую перед церемонией самолично попробовала на язык королева.
- Женщина мать, - обратился к королеве Лучаркий, - кто дал тебе это дитя?
- Солнцелик и мои мужья, - ответила Свеста.
- Кому ты вручаешь его?
- Солнцелику и солнечному отцу.
Лучаркий взял девочку, которая уже недовольно попискивала на животе матери, на руки и передал ее Руру.
- Бери и береги!
- Беру и берегу, - ответил Рур.
Потом он высоко поднял девочку и произнес:
- Через руки мои к Солнцелику, через разум мой к Солнцелику, через сердце мое – к Солнцелику. Отдаю тебя, Яста, дочь Свесты и народа Лютодара.
Балконы буквально взорвались радостными криками.
Подождав, пока ликующая толпа успокоится, Лучаркий взял девочку у Миласта и проделал с нею то же самое.
Посвящение свершилось. На обратном пути во дворец девочки мирно заснули на руках солнечных отцов. Дыхание их было ровным и чистым. Но Свеста, которая присоединилась к ним в повозке, не выглядела спокойной. Она то и дело поправляла чепчики девочек и вглядывалась в их невинные личики, страшась увидеть пугающие изменения.
- Полно, сестра, - улыбнулся Рур, положив свою тонкую ладонь на руку королевы, - Все прошло хорошо. Пора успокоится.
- Я успокоюсь лишь тогда, когда передам трон своей дочери, - ответила королева.