Палач или жертва?

               

                размышления о фильме «Палач»





















Мне очень понравилась идея написать сценарий про женщину, которая во время войны трансформировалась из романтичной девушки в кровавого монстра. Если это происходит с мужчиной, это не производит такого впечатления на зрителей. А если с женщиной – это действительно страшно. Даже если представить себе, что мы эту женщину не видели, это явление пугает само по себе, без визуализации. Здесь она до определенного момента предстает в маске.

Раньше ужасы войны показывали, но несколько более сдержанно и скупо, на некоторые вещи только намекали. Сейчас в этом смысле – полная свобода. Но в том-то и дело, что иной раз скупость производит, как ни странно, более сильное впечатление, чем перебор всех мыслимых ужасов.  У каждого свое восприятие, свой вкус, я вообще люблю скупо рассказанные истории, в которых нет ничего лишнего. Потому что если переборщить, то это уже ближе к фильмам ужасов. Понятно, что все это могло быть и происходило в жизни, но ежесекундное желание напугать зрителей может дать обратный эффект. Когда страх пропадает напрочь.

И, тем не менее, – фильм реально очень страшный, он в этом смысле даже может затмить «Иди и смотри», который когда-то называли психотравмирующим. После него могут кошмары сниться.

Может ли женщина, даже если она очень сильная и крепкая физически и психически, как Антонина Малышкина, пережить все это и остаться здоровой, цветущей, чуть ли не жизнерадостной? Временами у меня мелькало сомнение – это уже не женщина, а Терминатор. То, что сломалась и спилась другая героиня, тоже жертва войны и невольная преступница одновременно, - это естественно. Реакция на пережитые стрессы обычного, не наделенного сверхчеловеческими способностями, существа.

Антонину сначала изнасиловал русский солдат, потом целая рота немцев насиловала ее в течение нескольких недель. И это – не самое страшное из того, что они с ней делали. Морили голодом, били, использовали в качестве объекта для изощренных садистских пыток – заставляли уклоняться от их выстрелов и смеялись над затравленным существом.  Это напоминало кадры из фильма «Ночной портье» Лилианы Кавани, когда пленных катали на каруселях на большой скорости и при этом в них стреляли и хохотали. Такого рода извращенные издевательства, игры со страхом смерти еще унизительнее, чем физическое насилие. Насильно вливали спиртное. Антонина, по ее словам, хотела себя убить, но ей не давали такой возможности.

Эти слова звучат как самое страшное. Так ли это? На самом деле она могла подставить себя под пули немцев и не прятаться от них. Самый быстрый и простой способ умереть. Но она как зверек боролась за жизнь всеми способами. Это желание выжить одолело в ней все человеческое.

Встреченный в плену жених плюет ей в лицо, называет шлюхой, не выказывает ни малейшего сочувствия. Казалось бы, вот еще один  страшнейший удар. Но это не сломило ее. Она продолжает сражаться со всем миром за собственное выживание. Чудеса выносливости. Вынуждена расстрелять своего жениха вместе с другими пленными. Опять же – и этот удар переносит.

Другому человеку сотой доли ее страданий хватило бы, чтобы сойти с ума и потерять всякое желание жить. Антонина упрямо, с бульдожьей хваткой, сражается.

Никто не может ответить на вопрос, хорошо это или плохо. С точки зрения животного – хорошо. Выживаемость в любых джунглях, в любых условиях, в любых обстоятельствах. С точки зрения патриота, для которого родина важнее собственного благополучия и даже жизни, - естественно, плохо. Умри, но не предавай. Это мораль военного времени.

Но как ее можно судить? Даже представить себе, что она вынесла, нереально. Другое дело – что после войны она имела возможность уйти из жизни (все-таки совесть должна тревожить человека, который убил чуть ли не сотни своих соотечественников, пусть даже руководствуясь страхом перед фашистской расправой), но предпочла продолжить ее под другим именем.

У нее возникла иллюзия, что можно начать все с начала, с чистого листа. И она создала крепкую семью, вырастила дочь. Внешне ничуть не постарев, не подурнев от всех этих испытаний, даже не заболев, что просто уже чудеса фантастики. Или перед нами уникальный человеческий экземпляр?

У меня фильм вызвал смешанные чувства. Страх, сострадание, доля недоверия к тому, что можно все это вынести и вот так, припеваючи, жить еще 20 лет и выглядеть как голливудская звезда. Это человек, которого надо изучать как научный экспонат. Хотя опять же – теоретически не могу отрицать, возможно, такие бывают. Сыграна она очень убедительно.

То, что вторая женщина, которую все считали Тонькой-пулеметчицей, на самом деле, скорее всего – не Тонька, было понятно сразу. Сначала я подумала, что это жалкое существо никак не тянет на особо опасную преступницу, она способна только выкрикивать угрозы в пьяном виде. Первое впечатление от нее было такое: в молодости девушка была красоткой и нравилась немцам, но не более того, ни характером, ни умом, судя по всему, не отличалась. Красоту пропила, и больше в ней ничего интересного не осталось.  А настоящая Антонина – человек незаурядный.

В конце выяснилось, что бывшая пьяница когда-то была партизанкой, лучшей в разведшколе. Но эти ее юношеские проявления были показаны так мало, что, вопреки финальному сюрпризу, осталось впечатление не героини, а какой-то дурочки. Большую часть экранного времени она предстает в идиотическом виде. Видимо, ее сломило ложное обвинение. И хотя она говорила о ненависти к Тоньке, возникало впечатление, что на самом деле на это у нее нет никаких сил.

Становится объяснимой степень ее падения – жизнь Раисы после войны должна была быть совершенно другой. Ее наградили бы, она стала бы героиней войны, удачно устроилась бы. То, что после всего пережитого ей пришлось вести жизнь беглой преступницы, которую все принимают за Тоньку, несправедливость судьбы толкнули к беспробудному пьянству, и она превратилась в руины самой себя.

Конечно, мы рассуждаем о жертвах войны, но бывает так, что открывается истинная натура человека, которая в иных обстоятельствах осталась бы скрытой от него самого. Я не рискнула бы назвать Антонину злодейкой или хотя бы в какой-то мере осудить, в ее ситуации большинство бы сломалось чисто физически, но инстинкт собственного выживания, звериный эгоизм в ее натуре одерживает верх над любыми иными соображениями. Другую женщину, не совсем невинную, озлобленную, совесть все-таки мучила. Я не знаю, как удалось настоящей Тоньке прожить после войны длинную благополучную жизнь с тем, что она сделала.

Жених сказал, что лучше бы она умерла. В его устах для нее это звучит страшно. Но самое ужасное, что он прав.

Сдаться, покаяться, пойти на смертную казнь ей и в голову не пришло. Опять же – инстинкт выживания. Раскольников двух человек убил, пришел каяться, Рогожин - одного. Легендарная Тонька-пулеметчица – сотни. И жила как ни в чем не бывало, зная, что в ее преступлениях обвинили другую. Но объяснить это можно. Одного человека жалко, другого – тоже, а дальше уже – статистика. Убить – это все равно, что прихлопнуть комара. Чувствительность притупляется. Человек звереет.

Самое главное – это выжить. Жизнь любой ценой. Схватка с враждебным миром, отстаивание своего права на жизнь. Пацифисты считают, что никто не имеет права лишать жизни даже преступника. Тем более ставшего таковым поневоле.

Может быть, законы военного времени слишком суровы, особенно для женщин. Хотя на фронт и Раиса, и Антонина отправились добровольно. Конечно, их жертв очень жаль. Но и они – тоже жертвы. Конечно, можно сказать, что страны, которые платили за своих пленных в Красный Крест, защитили их от издевательств фашистов. Но то, что русские, поляки, цыгане, евреи в Красный Крест не платили по разным причинам, не оправдывает зверства немцев.

Сначала я недоумевала, зачем столько внимания уделяется личной жизни каждого из следственной группы, у следователей – даже не любовные треугольники, а четырехугольники образуются. Для меня детективы Конан Дойла, Агаты Кристи отнюдь не проиграли, а только выиграли оттого, что авторы не разрабатывали линию личной жизни Шерлока Холмса, Пуаро или мисс Марпл. В этом жанре мне такие вещи представляются лишними, отвлекающими от основного сюжета, то есть преступления и расследования.

Но, если будет продолжение, и это «долгоиграющий сериал», такие вещи нужны, чтобы поддерживать интерес к персонажам, расследующим преступления. Актер, играющий главного следователя, мне очень понравился – трудно изобразить одновременно и жесткость, и неподдельную доброту. И так естественно, как будто он живет, а не играет в кадре.

В целом фильм произвел приятное впечатление, он – о конкретных людях с желанием их понять, без навязчивого политического подтекста. Но для меня с «ужасами» был перебор.

Хотя следователь в конце решил, что от процесса убийства преступница получала удовольствие, мне так не показалось. Она просто свое выживание ставила выше жизней других. В условиях войны неистовое желание выжить любой ценой приводит к великому злу, так что не всегда такое качество, как любовь к жизни и жажда жить, является благом, хотя его принято превозносить. Такой человек иной раз идет по трупам.

Антонина – не маньяк. Но в нечеловеческой ситуации решила, что на войне – каждый за себя, так она жила потом и в мирное время. Чем больше уничтожала других, тем больше, возможно, жалела саму себя. Считая себя главной жертвой. И в этом была доля правды, потому что вынужденная все время убивать, она стреляла в саму себя прежнюю, разрушая внутренний мир девушки, которой была до войны. А эти люди были обречены в любом случае, не она, так кто-то другой их расстрелял бы. Откажись она убивать, это никак не повлияло бы на их судьбу. Было бы то же количество трупов. Около полутора тысяч.

Другое дело – ее жертвы после войны. Несколько человек, которые угрожали разрушить ее жизнь.

Спасти ее от внутреннего распада могла бы жалость к другим, которая перевесила бы на чаше весов жалость к себе. Но этого не возникло. Возможно, она в какой-то момент стала мстить всему миру за разрушение своего прежнего «я».

Самое жуткое впечатление осталось от ее карнавальной маски – как от символа глумления над людьми. Она пугала больше, чем оружие в ее руках и сами выстрелы.

Но ничего со своей человеческой реакцией я поделать не могу, главную героиню мне было жаль больше всех. Потому что другие персонажи, так осуждающие Антонину, не имели возможности видеть все, что ей пришлось вынести, прежде чем она согласилась на роль палача. Это видели только зрители.

И, конечно, это заслуга актрисы, которая, ничуть не переигрывая, вжилась в роль человека очень правильного в мирной жизни, а на войне усвоившего новые правила – правила личного выживания. И так же точно дисциплинированно и четко следующего им. Уже механически, не думая, не рассуждая – просто как робот. Машина смерти. Ее собственное лицо превратилось в застывшую маску, став настолько непроницаемым, что для того, чтобы скрыть свои чувства, ни в какой маске она уже не нуждалась. Если что и выдавало ее – безжизненный взгляд.