Устами младенцев... казарменная истина

              Устами младенцев ... казарменная истина.

        В Средне-Белую я привёз детей: старшего грядущим второклассником, младшего годовалым, в связи с этим, месяц спустя, к нам приехала моя тётка-пенсионерка Зоя, не имевшая детей, но с добротными корнями в КГБ и соответствующим отношением к воспитательному процессу.

       Я писал о ней: войну прошла переводчицей при Особом отделе Армии, по окончании войны несколько лет провела в Германии, а затем до пенсии работала в "Сером" доме на Литейном проспекте моего любимого города.

       Домашний быт она наладила и вела жёстко, иной раз под расклад попадала и моя жена, чаще всего за недостаточное внимание к любимому племяннику. Ежевечерне, по прибытию со службы, я получал от неё доклад: "Шантрапа вела себя достойно!" В это понятие входили: приём пищи "без закидонов", приготовление уроков за отведённое для этого время и проверка приобретённых в ходе их приготовления знаний, хожение на горшок младшим (этому она приучила его сразу по приезде, как? она так и не рассказала), уличные стычки детей и оказанная медицинская помощь.

       Мой авторитет, несмотря на невысокое, но армейское, звание был незыблемым. Порой мне казалось, скажи я ей, чтобы она обращалась ко мне по воинскому званию, она бы без вопросов так и сделала. Присвоение мне внеочередного воинского звания "майор" она восприняла как личный праздник, о чём немедленно сообщила в письмах тогда ещё очень многочисленным нашим родственникам.

        С её отъездом через два года, дисциплина в семье резко упала. На её место явились "закидоны".

      Старший сын Владислав попал в казарму в восьмилетнем возрасте, т.е. уже не будучи "крошка-сын", тем более, что стихи любимого папиного поэта "Что такое хорошо и что такое плохо" он знал наизусть ещё с четырёхлетнего возраста, потому рассказ не о нём.

        Младший Тимофей ел "из-под палки", жену доводил до истерик. Применил неординарный воспитательный приём: надел полушубок, валенки, лётную фуражку синего цвета (принесла жена из вертолётной части, где она работала стоматологом), закрыл лицо шарфом, позвонил в дверь и явился к плохому мальчику, представившись милиционером дядей Фёдором (дядя Стёпа, как хороший милиционер, стараниями бабки Зои был ему знаком).
 
      Странно, что я выбрал имя Фёдор, скорее всего из-за глухой буквы "Ф", "Дядя Фёдор" из Простоквашино явился двумя годами позже и развалил мою успешную воспитательную концепцию напрочь.

      Дядя Фёдор, милиционер, внимательно выслушал претензии мамы и предложил забрать плохого мальчика в милицию, где его вообще кормить не будут. Мальчик активно заработал ложкой и следующий визит уже знакомого милиционера состоялся спустя пару месяцев.

       На этот раз он заметил на милиционере знакомые папины спортивные штаны, впал в панику, что милиционер ещё и снял с папы штаны, маме пришлось подыграть; не наказал ли милиционер из-за плохого мальчика папу по голой попе, а штаны забрал себе, малыш, сообразив, что по его голой попе может пройтись и обиженный папа, съел всё без остатка.

       Месяца через полтора-два состоялся третий и последний визит "страшного" милиционера, в ходе которого милиционер дядя Фёдор решил забрать у плохого мальчика его игрушки и стал  собирать их в охапку.  Ребёнок отреагировал мгновенно: "Куда бл..ин тащишь, положи на место!"  Милиционер выронил игрушки, сын глотал, не жуя, а мама начала выяснять, где он слышал это слово. Папе было ясно: младший сын, приходя в казарму со старшим братом в поисках папы,  мог услышать и не такое, что позже подтвердилось.

        В дальнейшем только упоминания дяди Фёдора в контексте с его игрушками было достаточно, чтобы он начинал нормально есть.

       Приезжаю в отпуск с трёхлетним Тимофеем в Ленинград в гости к бабушке с дедушкой. Внука они обожали, прежде всего за ангельскую внешность (белые длинные кудри при голубых глазах), знание большого количества стихов и песен (хотя пел безобразно) и страстную встречную любовь к ним.

      Играем с отчимом в бридж, Тимофей стоит ногами на стуле и смотрит в окно. Что-то из увиденного за окном его сильно порадовало и он подпрыгнул на стуле. Стулья были немецкие, подаренные нам с матерью её сестрой Зоей (она же первый воспитатель Тимофея), мягкие и с настоящими круглыми, хотя и небольшими, пружинами. Сына подбросило и он начал, уже намеренно, прыгать на стуле. Дед, не отрываясь от игры в карты, останавливает расшалившегося внука. Тимофей, продолжая прыгать, поворачивает голову к деду и чётко выговаривает в ответ: " Пошёл на х.."

     У деда карты выпали из рук, я подхватил чадо и выставил его между двумя входными дверями к стенке. Усилиями бабушки деду накапали валидол, а внука через полчаса наказания подвергли воспитательной работе, надеюсь не типа: "повторим какие слова нельзя говорить". Но допускаю, бабушка, при её чувстве юмора, могла и так.