Глава 2

Настоятель обители Несвятой Троицы Семеон отворил двери храма и незаметно улыбнулся. С моря веял ласковый ветер, согревая озябшие тела монахов. Это было приятной неожиданностью и крайне редким явлением для местного сурового климата. Семеон вышел наружу и закрыл врата в храм Антипасхи. Присутствие анахоретов в его стенах без настоятеля, строго возбранялось. Ибо в святилище хранилось то, о чем молодым монахам даже не рассказывали, чтобы не искушать неокрепшие в вере души. Приор опустил голову и насупил брови, готовясь появиться перед братией. Семеон неспешно шел среди трудящихся насельников, наблюдая за их непосильной работой. Не имея под рукой ничего кроме веры и воли божьей, монахи приподнимали тяжелые обломки, разрушенного в прежние годы клибонария, и тащили к основанию. Приор присел на бугорок около старца Мордехая, что не мог уже принимать деятельного участия в делах обители, кроме как напутственного слова или благословения. Они оба безмолвно наблюдали за анахоретами, выбивающимися из сил, но безропотно несущими свое бремя. Долги годы руины клибонария Страстотерпца Симона Волхва оставались нетронутыми, согласно завету оставленному насельниками былых времен. Купальня была разрушена три века назад в результате внезапного и загадочного землетрясения, ибо стоящий поблизости храм Антипасхи даже не вздрогнул. Совет приоров принял решение, что воссозданием святилища должны заняться уже потомки. Они посчитали, что послушники тех сумрачных лет прогневали Господа и не имеют права касаться святых руин. Восстановление отложили на будущие века, такой неопределенный срок был завещан предками, для искупления грехов. Все эти годы монахи пустыни Несвятой Троицы выполняли ежедневный обряд. Как только рассветет, они отправлялись к океану и, черпая воду горстями, наполняли купель. Возникшая тропа получила прозвание Пречистых Душ. Если схимник умирал во время наполнения чаши, то его хоронили на этом же месте, а заодно и камень, что хранился в его келье, ложился в основание дороги. Когда путь от воды до клибонария превратился в мощеную дорогу - обет был исполнен. К тому времени дорога Пречистых Душ насчитывала одну тысячу двести двадцать три камня. Именно на долю Семеона выпало начало воздвижения и постройки святилища заново. Что считалось отнюдь не случайным, ибо имя ему было дано в честь Страстотерпца Симона Волхва. Уже пять лет работы шли от восхода и до заката. Не щадя себя, анахореты собирали обломки, разбросанные по острову и даже утонувшие в морской пучине. Подготовка и разбор руин заканчивались. Момент, когда все части разрушенного храма соберутся вместе, спустя три века, был близок.
- Вечное забвение есть истинное бессмертие,- заговорил сам с собой Мордехай.
Приор смерил старца взглядом.
- Скоро вернутся лодки с рыбой,- заметил Семеон,- отправляйся на берег и помоги молодым инокам принести улов.
Мордехай с трудом поднялся, опираясь на кривую палку, что служила ему клюкой, и медленно побрел к мелководью на востоке острова.
Настоятель пустыни Несвятой Троицы проводил взглядом неспешащего монаха и повернулся к остальным братьям занятым делом.
- Йерахмиэль,- прикрикнул приор, подзывая к себе молодого статного анахорета, с восточными чертами лица. Он был последним, кто прибыл на остров за последние годы.
- Настоятель,- поклонился монах и опустился на колени.
- Ты усердно трудишься из-за дня в день, твой взор стал чист и ясен. Но ты ни разу не был на исповеди, почему?
Анахорет стоял приклоненным перед приором, с низко опущенной головой.
- Мне чувствуется, еще рано, настоятель. Я не готов и неуверен в себе,- ответил он.
- Послушай,- Семеон поднялся и положил руки на плечи молодого монаха,- Господь простил твое тело, раз привел под кров нашей обители. Но виддуй, к которому я призываю тебя, есть таинство признания греха перед другим созданием божьим. Томление духа, поверь мне, мучительная ноша для каждого из нас. Лишь прощение, полученное от брата своего, заключенное в святых словах о принятии искреннего покаяния, воистину освободит твою душу от оков, что душат её. Ибо брат твой будет молиться за тебя и Господь услышит и узнает, что достоин ты прощения, раз другие рабы Его любят и молятся о тебе.
- Настоятель,- Йерахмиэль прижался к земле,- слова твои праведны и понятны мне, но решиться я не могу никак, рассказать правду о жизни своей грешной.
- В том и боль твоя, что не отпускает и терзает сердце и душу. Я буду ждать тебя сегодня после заката. Как завершишь молитву приходи в мою келью, мы должны поговорить, пусть даже как брат с братом. Но разговор откладывать нельзя. А теперь встань и продолжи работу.
Молодой монах спешно удалился, не поднимая головы и не смотря на Семеона, что призвал его к себе. Приор вновь опустился на землю, внимательно следя за всеми.
- О, горе!- послышался еле различимый за свистом буйных ветров дрожащий голос.
Настоятель насторожился, всматриваясь вниз на разбирающих завалы послушников.
- О, горе!- еще четче и явственней донесся тревожный крик.
Семеон вскочил и обернулся. С вершины холма по крутому склону ковылял Мордехай, задыхаясь и готовый споткнуться в любой момент от охватившей его паники.
- О, горе!- старец остановился и упал как подкошенный на мерзлую землю.
Приор сделал нерешительный шаг вперед, предполагая, что дни земные для почтенного анахорета истекли, но тот подобрал свою кривую палку и поднял над головой.
- О, горе!- прокричал в слезах Мордехай, так громко, что скитники, суетящиеся внизу, замерли в беспокойстве.
- Что с тобой?!- возмутился Семеон, направляясь на помощь к лежащему на земле старцу.
- О, горе...- простонал Мордехай и, задрав голову, указал тростью в небо.
Приор поднял глаза, и его пронзила дрожь, вмиг сковавшая все тело.
- О, горе,- продолжал стенать монах, отбросив клюку и схватившись за седую голову.
Семеон не мог прийти в себя, он неподвижно стоял, задрав голову и приоткрыв рот. Небо было затянуто привычной прозрачной дымкой облаков, а сквозь неё пробивался тусклый свет солнца. Но рядом сияло второе солнце в окружении радужного круга.
- О, Боже... Что это...- послышался глухой ропот за спиной настоятеля.
- Омен!- заорал Мордехай испуганным хрипловатым голосом.- Покайтесь, братья!- он притянул к себе трость и поднялся.- Час пробил! Архонты взывают к нам...
Но старец неожиданно рухнул вновь на землю, не успев договорить. А его палка полетела вниз по крутому склону. Настоятель стоял рядом, гневно уставившись на анахорета.
- Помолчи,- прошипел Семеон раздраженным тоном.
- Братья мои,- обратился к заметавшимся в испуге монахам приор,- то божье знаменье, что видите вы над бренными головами, ни есть предупреждение о пришествии Дня Света. А величайшее благословение дел наших и трудов. С сегодняшнего дня мы будем возводить клибонарий Страстотерпца Симона Волхва.
Послушники пали ниц, вновь обретя страх поднять глаза к небесам.
- Ты лжешь...- негодующе прошептал Мордехай, тщетно пытаясь подняться на ноги без палки.
- А ты бредишь,- подал руку помощи Семеон своему брату.