Глава 3

Приор три раза кратко ударил в колокол, и послушники удалились в кельи. Пришел час ночного бдения. Семеон еще раз окинул остров кротким взором и спустился с колокольни к дверям храма. Он раскрыл врата и вошел внутрь, заперев вход за собой. Лишь настоятелю дозволялось встречать ночь в неоскверненном мраком храме Антипасхи, в сиянии десятка свечей, с затворенными ставнями, так, что ни один луч не вырвется наружу. Семеон опустился на колени и, произнеся молитву об успокоении и смирении сердца, подступил к алтарю. Раскрыв расписные створки и поправив ладаны перед нерукотворными иконами, приор отошел в самый конец храма. Он присел на камни, что служили скамьями и вгляделся в мерцание огней у образов. Сегодняшнее знамение по-настоящему его напугало, хотя он и убеждал своих братьев в обратном. Два солнца в окружении радужного ореола. Подобных явлений земля Несвятой Троицы еще не знала в своей истории. Семеон тихо поднялся и вновь вернулся к иконам. Его мучило дневное происшествие. Он аккуратно подцепил одну из плит под алтарем и оттащил её в сторону. В полу зияла черная дыра. Настоятель нагнулся и извлек на свет толстый истлевший фолиант, являвшийся уставом пустыни. Прежний приор, передавший перед кончиной дела монастыря Семеону, крайне опасливо отзывался о вскрытие тайника и тем более чтение альманаха. Уже три столетия никто не делал в нем записей и не призывал к разъяснениям монастырских обычаев установленных на архипелаге. Последняя запись была сделана в день землетрясения, изменившего жизнь монастыря навеки. Нынешний настоятель никоим образом не желал тревожить древние страницы своим неровным дрожащим почерком, даже не смотря на случившееся. Его интересовали факты прошлого. Он бережно просматривал страницы одну за другой, пролистывая чистую историю древнейших Царств Востока и Севера. Наконец, Семеон добрался до сообщений, оставленных приорами, бывшими непредвзятыми свидетелями событий в Палестине первого века от начала христианского летоисчисления. Настоятель выпрямился и отложил книгу в сторону. Он встал на колени и закрыл глаза, сложив ладони в кулак за спиной.
- Пощади и защити,- прошептал приор,- да будет воля твоя.
Семеон вернулся к чтению, он боялся следующих страниц, ибо никогда и никто не открывал перед ним истинных зуонов тех дней. Настоятель, даже не открывая устава, понимал, что омен, озаривший их тихое незаметное существование, есть предвестник великих испытаний. Человеческое сердце переполнял жгучий страх, но монашеская душа смело смотрела вперед, готовая к любому проведению. Опасения приора оправдались. Он закрыл книгу и убрал её обратно во мрак тайника. Ни одной записи о подобных случаях Семеон не обнаружил. Ему и его братии предстояло пережить то, что еще не никогда не случалось, а в уставе пустыни Несвятой Троицы отобразилась вся история человечества. Приор тяжело выдохнул и подошел к алтарю. Его губы дрожали, он никак не мог решиться. Века и пространства закружились перед ним. Семеон почувствовал, что они уже здесь, что они уже ступили на святую землю, осквернив её, и они уже крадутся во мраке ночи к храму Антипасхи, последней нетронутой обители Земли. Время иссякло. Приор сильно дунул на пламя, что не гасло тысячи лет, быстро затворил алтарь, на ходу туша свечи и лампады. Храм погрузился во мрак, впервые за тысячу лет своего существования на архипелаге Несвятой Троицы. Семеон стоял в зияющей мгле, что окружила его горьким ароматом остывающего ладана. Поднявшийся снаружи сокрушительной силы ветер засвистел в щелях и распахнул несколько ранее неприступных для него ставень. Приор хотел упасть на колени в спасительной молитве, но он не имел права раскрыть истинное имя Господа, которое не должно звучать во мраке. Врата в храм вздрогнули, в них стучались. Раз, два, три. Настоятель не стал томить себя воображением. Он смело подошел к дверям и открыл щеколду. Створки поддались могучему ветру и раскрылись сами. Перед приором, еле освещенный бледным лунным светом, стоял мужчина, держа на руках спящую женщину.
- Помогите...- с трудом выдавил мужчина,- ей...- и повалился на землю.
Семеон выжидающе смотрел на незваных гостей, особенно на женщину. Она лежала на теле мужчины, так и не ослабившего своих объятий. Даже в кромешной темноте настоятель заметил сильно выпирающий живот женщины. Она была беременна. Приор с тревогой посмотрел на звонницу, но ветер сам раскачал колокол, забив в набат.