Глава 6

Оказавшись в крепких руках Гийома, новорожденный притих и незаметно уснул. Йерахмиэль стоял за спиной брата, не без восхищения наблюдая  за произошедшей переменой.
- Я пятерых выкормил,- прошептал монах, осторожно опуская малыша на шерстяную ткань рядом со спящей матерью.
- Это заметно. Я изморился с ним, пытаясь успокоить, а ты только взял на руки и он сразу затих.
- Тоже мне наука,- отмахнулся Гийом, присаживаясь в углу храма.
Оба монаха молчали, наблюдая за присмиревшей женщиной и ребенком.
- Она плохо выглядит,- заметил шепотом Йерахмиэль.
- Слава богу, что она вообще жива. Мне, почему то казалось, что она не перенесет родов. Хотя, даже сейчас может случиться все, что угодно. Монастырь не подобающее место для родов,- с тревогой отметил монах, недовольно качая головой.
- Странно, почему они вообще оказались здесь...- удивился Йерахмиэль, не спуская взгляда с женщины, тяжело дышащей во сне.
- А главное как?- дополнил вопрос брата Гийом.
Анахореты осторожно переглянулись, не позволив себе лишних слов и предположений. Они сели по обе стороны от врат в храм и замолчали. Время неспешно текло, струясь вместе с облаками и туманами на восток. Оставленные присматривать за ночными гостями схимники забылись беспокойным сном, то и дело, пробуждаясь и вздыхая в сумеречном мареве наступившего дня.
- Гийом,- коснулся плеча брата Йерахмиэль.
- Что такое?- прошептал монах.
- Посмотри, они живы? Что-то слишком тихо...
Гийом поднялся и подошел к камню, на котором лежала женщина с ребенком. Он склонился над ними, поправил покрывало из мешковины и дотронулся до лба роженицы.
- Умаялась,- отметил анахорет,- до вечера точно не встанет. А малыш скоро подаст голос.
- Что же мы будем с ними делать? На острове для них нет подходящих условий,- обеспокоился Йерахмиэль.
- А это уже не нам решать, брат,- ответил Гийом.- Я уверен приор поступит правильно, согласно Божьей воле.
- Но ведь оставить их нельзя и переправить к людям невозможно.
- Йерахмиэль,- строго произнес имя своего брата монах, поправляя ослабевший пояс схимы.- Твои помыслы должны быть направлены к Богу и молитве истинной, а тебя влечет иное и нечестивое. Настоятель поставлен во главе нас не просто так, а потому что только он способен видеть недоступное и скрытое. Ты еще очень мало прожил в нашей обители, поэтому твои чувства и сомнения мне понятны, но оставь и забудь это навсегда. Семеон мудр и славен жизнью праведной, согласно канонам и заветам, оставленным нам в назидание и в исполнение.
Йерахмиэль покорно принимал наставление старшего брата, даже не догадываясь, что рядом у открытых ворот стоит Семеон и внимательно слушает разговор своих послушников.
- Ты прав, Гийом,- кротко согласился со всем молодой анахорет, присаживаясь на каменную скамью.
- Смирение ума приходит только с годами, прожитыми в вере и правде. Можно заставить онеметь сердце, но разум подчинить единственному исполнению воли божьей крайне тяжело. Прошло немало лет с того времени, как я попал в обитель. Но даже сейчас мне нелегко побеждать в себе желания и помыслы, которые будут рождаться и искушать меня, не смотря ни на что. Но одно дело внимать им, и придаваться сладкому яду, а другое пропускать сквозь себя, как невесомый ветер, что вечно тревожит облака и воды по всей земле.
В проеме врат возникла высокая тень. Монахи насторожились.
- Как она?- низким голосом спросил Семеон, снимая капюшон скрывавший лицо.
- За весь день ни стона, ни звука,- ответил Гийом, спеша опуститься на колени перед вошедшим настоятелем.
- Ребенок тоже вел себя смирно,- добавил Йерахмиэль, следуя примеру старшего брата.
- Встаньте,- приказал приор, затворив двери в храм.
Анахореты послушно поднялись, беспокойно ожидая, что скажет настоятель. Семеон медленно обошел вокруг спящей женщины с младенцем. Монахи стояли в самом углу, боясь шелохнуться. Приор присел на камень, внимательно присматриваясь к гостье. Женское лицо сохраняло удивительную безмятежность, не смотря на пережитые мучения и, наверняка, сохраняющуюся внутреннюю боль. Он поднялся и прошел к алтарю, еле освещенному лучами вечерней зари через распахнутые ставни окон.
- Я не случайно просил вас,- Семеон заговорил, стоя спиной к послушникам,- провести ночь и день в храме. Божий перст пал на вас и такова была его воля.
Братья безмолвно слушали слова настоятеля.
- Мне многое было открыто задолго до вашего появления здесь, но я хранил надежду, что эта участь обойдет вас стороной.
Приор повернулся к монахам, те были готовы принять любую долю, уготованную им Господом Богом.
- Знамение, осенившее вчера небеса имело для нашей обители тайное послание. Означенный час настал.
Семеон подошел к послушникам, низко опустившим голову перед духовным отцом.
- Приходя на этот остров, вы давали обет, что никогда...
Анахоретов до этого стоявших, как древние безжизненные статуи, словно поразила молния, заставив в страхе отшатнуться и даже поднять голову и посмотреть прямо в глаза настоятелю пустыни.
- Я вижу страх, охвативший ваши мятежные души,- спокойно продолжил приор, положив свои руки на плечи монахов.- Вы были избранны, а значит, только вам посильно исполнить божий замысел.
- Но... но...- дрожа и заикаясь, упал в ноги настоятеля Гийом.
- Поднимись, брат мой,- приказал Семеон.- Ты отказываешься исполнить волю Всевышнего?! Неужели, ты убоишься и отступишься от праведного дела?
- Нет,- смиренно ответил анахорет, поднимаясь.
Приор посмотрел на Йерахмиэля, который застыл на месте, смотря в бездонную темноту.
- Сегодня перед закатом вы покинете обитель,- прошептал Семеон.- Но никто из братьев не должен знать о вашей истинной миссии, ты слышишь меня, Йерахмиэль?
- Да,- кивнул молодой монах, выйдя из ступора.
- Вам выпало тяжелое испытание, и я не знаю, выдержите ли вы или сломитесь. Но это было предначертано именно вам. И если Бог уверен в вас, смею ли я сомневаться в его выборе. Нет. Возьмите...- настоятель извлек из рукава схимы скомканный листок.- Это единственная путеводная звезда на вашем пути.
Гийом растеряно принял бумагу.
- Надежда только на вас, братья мои. Судьба нашей обители и даже веры оказалась вверенной вам Господом, и я буду молиться, чтобы вы прошли весь путь до конца. Прощайте.
Приор развернулся и медленно направился к вратам.
- Но, настоятель,- посмел заговорить Йерахмиэль,- как же мы...
Семеон остановился и повернулся к взволнованным послушникам.
- Мордехай. Он пробудит с вами до ночи, подготовит и даст все ответы.
- А когда мы...- попытался задать свой вопрос Гийом, но осекся.
Настоятель пустыни Несвятой Троицы долго смотрел на братьев, жмущихся в испуге друг к другу.
- Все равно. Вы не вернетесь. Никогда.
Приор открыл двери и в храм ворвался яркий солнечный свет. У входа его ожидало уже несколько анахоретов.
- Перенесите жену и дитя,- приказал Семеон и бросил последний взгляд на двух оробевших монахов.
- Куда?- послышался вопрос.
- В свободную келью... к Йерахмиэлю,- был ответ.
Двое послушников забрали гостю и её дитя. Другой собрал их постилки и поспешил следом.
Гийом и Йерахмиэль, растаявшие в сумраке тяжелых сводов, смятенно смотрели друг на друга. Они остались совершенно одни в погруженном в полумглу храме Антипасхи. Монахи бросились к спасительному выходу, но замерли на пороге. Перед ними возникла сгорбленная фигура Мордехая. Он одарил анахоретов скорбным взглядом, полным боли и сострадания.
- Вам лучше оставаться в тени, свет больше не ваш союзник.