Глава 19

Сумерки сгущались над пустынью Несвятой Троицы. Приор печально взирал на происходящее вокруг. Обеты не исполнялись, молитвы не читались, а послушники бесцельно бродили по острову, не находя себе должного занятия. Семеону хотелось вернуть монахов к истинной жизни, но присутствие женщины, как и любого непосвященного чужака, не позволяло выполнить желаемое. Ночами напролет он перелистывал страницы альманаха Времен, но не находил никаких толковых указаний по поводу обращения с женщинами в случае их появления на архипелаге. Ясно было одно, женщина с ребенком должны покинуть заповедную землю и как можно скорее. Единственное, что держало приора это необходимость выяснить обстоятельства появления гостьи у врат его обители. Он мог отобрать у девушки её дитя, принуждая к разговору, но пойти на такое настоятель не решался. Семеон вновь пришел к келье гостьи и заглянул внутрь, прося разрешения войти. Молчание всегда впускало его. В бледном рассеянном свете уходящего дня он заметил девушку, кормящую младенца.
- Я только хотел справиться о вашем самочувствии,- уточнил приор, присаживаясь рядом на каменную постель.
Женщина привычно промолчала.
- Я не прошу рассказывать мне историю вашей жизни,- заметил Семеон.- Просто ответьте, откуда вы и как вас зовут.
Гостья безучастно смотрела вперед.
- Неужели у вас такое черствое сердце? Посмотрите, что происходит вокруг…- настоятель указал рукой в сторону берега, у которого без дела сидели анахореты.- Они все взволнованны вашей судьбой. Каждого из нас затронула история вашего спасения. И поверьте, только благодаря нашим молитвам вы чудом перенесли роды. Хотя, конечно, вы можете и не верить в это. Ваше дело…
Девушка отвернулась в сторону.
- Я не хочу вам угрожать, это вообще не в этике веры, но если вы не ответите на два простых вопроса, я буду вынужден забрать у вас ребенка.
Гостья дернулась и возмущенно взглянула на приора.
- Если вас пугает огласка собственного имени, то можете не беспокоиться. У меня нет никаких средств связи с бренным миром.
Женщина только крепче прижала к себе сына.
- Хорошо,- тяжело вздохнул Семеон.- Вы можете оставить свое имя себе. Просто расскажите, как вы попали на наш остров?
Девушка закрыла глаза, опустила голову, но губ так и не разомкнула.
- Вы готовы пожертвовать дражайшим сыном, рожденным в неимоверных страданиях и болях, лишь бы продолжать скрывать тайну вашего появления? Неужели?!- изумился настоятель монастыря, даже вскочив на ноги от возмущения.
У женщины навернулись слезы, но она не отступалась.
- Я не понимаю вас! Я, никогда не имевший детей седовласый монах, не понимаю вашего упрямства, а главное того, что вы готовы лично принести родного ребенка на жертвенник в угоду кого-то или чего-то. Чем дольше вы молчите, тем больше подозрений и вопросов возникает у меня.
Слезы текли по щекам девушки, но слова так и не срывались с её уст.
- Своим молчанием вы добьетесь лишь одного, что я прекращу выдавать вам пищу. А если вы еще не успели заметить места у нас суровые, здесь даже трава с трудом прорастает. Мы все живем лишь рыбой и водой из источника, дарованного нам великим чудом божественного замысла. Через месяц выпадет снег, и подуют страшной силы студеные ветра. А у вас даже одежды подходящей нет, не говоря уже о младенце. Посмотрите на вашего прелестного малыша, какие у него прозрачные чистые глазки. И вы хотите погубить его?! Ради чего?! Вы уже потеряли мужа, теперь решили и ребенка лишиться?!
Никакие уловки и хитрости не могли склонить незваную гостью к беседе.
- Будь, по-вашему…- печально заметил Семеон.- С завтрашнего дня вы обрекаете себя и ребенка на голодную смерть. Если вы надеетесь, что мои анахореты будут в тайне отдавать вам свою скромную долю. Напрасно. Теперь никто из нас не будет, ни есть, ни пить. Через три дня на острове у вас не останется ни одного заступника. И они  все придут к вам забрать младенца, который не выживет на одной воде и полусырой рыбе. Вы этого хотите?!
Женщина ничего не ответила. Приор вышел из грота и осмотрел братию, уныло разбредающуюся по своим уединенным пещеркам.
- Подойди ко мне,- подозвал ближайшего монаха к себе настоятель.- Передай всем остальным послушникам и братьям, что я запрещаю кому-либо выходить в море, вкушать любую пищу, равно как и пить из источника, впредь.
Анахорет учтиво поклонился, но приказ явно поразил его. Семеон специально говорил громко рядом со скитом гостьи, чтобы та поняла, что он не шутил. Ночь всецело парила над островами в океане. Монахи тревожно переговаривались между собой, переходя из кельи в келью. Приор понимал, что его запрет вызовет недовольство среди забродивших без молитвы умов насельников. Ему нужно было спешить, не призывая никого и желая совершить все в тайне, он связал две лодки, на которых его послушники выходили в море за уловом, и бесшумно отчалил от берега. Семеон давно не выходил на лодке в пенящийся океан, и поначалу совладать с течением ему было трудно, но он справился. Обойдя мелкие острова, он развернулся направо и обогнул главный обитаемый остров архипелага. Приор подплыл вплотную к скалам и медленно греб вдоль, ощупывая стену. Звездный свет приносил слишком мало света, чтобы сразу увидеть тот участок скалы, который он искал. Наконец, черный зияющий треугольник показался впереди. Семеон подплыл и, нагнувшись перед низким пологом тайного грота с южной стороны скалы, исчез внутри. Без света проходить нижнюю галерею пещеры было крайне тяжело, приору приходилось полагаться только на свою память. Он несколько раз налетал головой на каменистые выступы и крайне низкие потолки, но продолжал упорно искать сокрытый вход на верхний уровень. Внезапно по воде побежали блики далекого бледного света, теперь стало возможно выпрямиться. Семеон добрался до своей цели. Он нащупал веслом неглубокое дно и, выпрыгнув из лодки, направился вперед. Закрепив оба суденышка у острого клыка скалы, торчащего из воды, настоятель сошел на каменистую гладь. Перед ним горел Святой Неугасимый Огонь и сидел пораженный неожиданным появлением человека монах, облаченный в алую схиму, и следящий за пламенем.
- Здравствуй, Лисагор,- вздохнул приор, присаживаясь рядом.
- Что случилось?- изумился анахорет.- Пришло время возвращаться?
- Нет, нет. Я хочу дать тебе другое задание. Оно опасное и важное, и тебе придется подвергнуться жутким мучениям и искушению сдаться, опустить руки. Но отказаться, а тем более не выполнить его, ты не имеешь права. 
Монах выдохнул.
- Если нет выбора, то ничего другого не остается…
Семеон вынул из рукава острый нож и положил перед ошеломленным послушником.
- Ты знаешь, чье сердце он должен поразить.