Цветы развалки. Они успели

Глава  13. Они успели

Однажды, за несколько дней до прихода наших солдат, в двери квартир на нашей площадке постучал элегантный немецкий офицер. Выглянувшим женщинам предложил пойти с ним на кухню, чтобы помочь чистить картошку для раненых.
 - «За работу, - сказал он, - вам дадут немного картошки».
 Почти из каждой квартиры вместе с мамами, прячась за их юбки, выглядывали дети, мал мала меньше. Многие начинали реветь и не отпускали мам. Когда мы спустились вниз,  он вдруг остановился, обвел всех взглядом и сказал, что придет за всеми вечером, чем очень огорчил всех женщин, мечтавших о картошке.
А через пару дней, когда в город вошли наши, недалеко от нашего дома на Островидова угол Толстого в подвале обнаружили обгоревшие трупы людей. Говорили, что их ловили прямо на улицах. Некоторым, как и нам, обещали продукты, заманивая на верную смерть. Мама потом говорила, что, наверное, немец пожалел детей…
В последние дни хозяйничанья немцев в городе, наш дворник дядя Федор (замечательный был человек, светлая память ему) собрал жильцов и велел всем закрыть двери. А ворота запер на замок. Посоветовал спрятаться в подвале, который шел под всем домом.
- «Ни в коем случае не выходите даже, если будут говорить, что это наши, так как возможна провокация». Пока взрослые были заняты сборами всего необходимого, ведь никто не знал, сколько времени придется просидеть в подвале, мы, дети, прокрались к воротам.
 По улице, от Старопортофранковской сверху, сплошным потоком шли машины и колонны мотоциклистов. В конце Тираспольской, на повороте к Преображенской, образовывались пробки и вереница транспорта, растянувшись на квартал, замирала. Одна из таких групп немецких автоматчиков на мотоциклах, застряла напротив наших ворот.
 Немцы уже не играли на гармошках, не пели  и не орали как когда-то. Мрачные и настороженные, поглядывали по сторонам улицы, задирали головы, заглядывая на крыши. Видно, боялись партизан.
Мы четверо притаились за воротами, которые где-то на 1-1,2 м от земли были железными, а дальше шли железные прутья. Иногда мы на минуту выглядывали и  опять скрывались за воротами. Разведав ситуацию, мы уже собрались отползать, когда Мулин двоюродный брат, Жорка, недавно приехавший из деревни погостить, высунув язык, скорчил рожу немцу. Секунда, и фриц направил автомат с нашу сторону… Парализованные страхом, мы замерли. Но, видно, Бог решил оставить нас жить, чтобы мы могли рассказать потом другим об этих днях... В это время колонна медленно  начала двигаться, и фриц что-то прокричав, взялся за руль мотоцикла.
Дома соседи помогали маме занести на рядне тетю Таню в подвал. Она плакала и просила оставить ее умирать в квартире. Все боялись, все спешили, но не оставили умирающую. Из ящиков сделали ей постель, выбросив свои вещи на землю сарая.
 Умирающую Таню просили не стонать, чтобы не привлекать внимание. Было темно и тихо, только писк крыс нарушал гнетущую тишину подвала. Мне было очень страшно, но рядом была мама. Одной рукой она обнимала меня, а другой гладила тетину руку.
 - «Потерпите, скоро все закончится, наши уже близко», - шептала она.
 Почти сутки все соседи просидели в подвале. Когда на рассвете во дворе раздались крики:
 - «Наши пришли! Наши!!», - никто не шелохнулся, помня наказ дяди Федора. Только, когда он сам пришел к нам и сообщил, что действительно наши пришли, все вышли.
 Мы выбежали на улицу, а там - люди обнимаются с солдатами, целуются… Смех, слезы, крики… Но больше всего врезалась в мою  память картина: у наших ворот сидят, опершись спиной о стену, раненные солдаты. На коленях – винтовки. Лица черные от копоти, грязи, глаза полузакрыты.
 - «Воды, воды и пару минут дайте подремать», - говорили они.
 Оказалось, когда партизаны сообщили, что Одессу собираются взорвать, а население уничтожить, они больше суток шли без отдыха, а некоторые участки просто бежали…
 - «Мы успели», - устало улыбались они, засыпая на ходу.
 Для нас, малолеток, война закончилась в тот самый день, 10 апреля 1944 года.
 - «Победа, победа!», - радостно кричали мы, бегая по улицам. А наши мамы почему-то плакали. С тех  пор Победа для меня – не помпезные памятники, а те уставшие, полуживые, измученные боями солдаты, «которые успели!». Успели спасти Одессу. И нас! Низкий поклон ВАМ – воины освободители. От всех одесситов, и, особенно, от нас, детей войны, проживших страшных три года в оккупированной Одессе.