Не уходи побудь со мною в работе еще

Георгина, Георгина. Ну вот ведь имечко для девочки. Все же родители большие оригиналы. Впрочем ей самой нравилось. Цветок! Яркий, пышный, благоухающий дождем. Георгина - гордая, забывшая, что такое заплакать, запричитать по женски. Она стояла у окна спиною к нему и Сергею казалось, что спина ее неестественно прямая, медленно затягивается легкой дымкой изморози. Он сморгнул, прогоняя наваждение. Тихо окликнул, раз, другой и невыдержев этой тягостной пытки тишиной нерешительно и мягко, в попытки утешить, положил ей руку на плечо. Георгина медленно обернулась. Ее и так не маленькие глаза стали просто огромными и настолько темными, что казалось они, как черные дыры вселенной поглощают свет.
 Смуглое лицо ее приобрело серый оттенок, тонкая линия губ была упрямо сомкнута. Щеки ввалились и от того стали сильней выделяться скулы, нос и подбородок. Георгина посмотрела Сергею прямо в лицо, но он понял одно, она его просто не видит. Очень медленно Георгина прошла мимо него, слегка задев его плечо своим, но даже не вздрогнув. А лишь скользнув мимо. Сергей не понимал, куда она идет и что сделает следующую минуту. Кажется он знал ее всю свою жизнь. Но видимо так и не смог до конца постичь все тайны ее души. И теперь с тревогой пытался мысленно предвосхитить ее путь и не мог. Маленькая ладошка Георгины коснулась стола и тонкие пальцы безвольно и бездумно вели по краю, собирая за собой бордовую, мягкую скатерть кровавой рябью. К краю стола поехали пепельница и бокал. Сергей инстинктивно сделал шаг, но не успел. Как в замедленной съемке бокал качнулся на самом краю пару раз, словно взвешивая свое решение и упал на ковер. На прощание сухо и очень буднично хрустнув, словно разбивался каждый день. И это ему надоело. "Бред" - подумал Сергей - "Наваждение, дикость какая-то! Почему именно я? Почему я должен?" Он конечно же знал ответ. Но тем не менее все в нем протестовало, топорщилось и гадко ныло под лопаткой. Устало, словно отгоняя видения или утирая пот Сергей провел расслабленной рукой по глазам. На секунду задержав пахнущую табаком ладонь на сомкнутых веках. Поймав себя на мысли, что готов заплакать, он медленно выдохнул и сжал зубы. Под кожей на скулах заиграли желваки. Резко опустив руку Сергей посмотрел на пятно. Ковер впитал пролитое вино и пятно это теперь давило на Сергея своей схожестью с увиденным ранее словно наслаиваясь формой и цветом на то, другое. Он буквально заставил себя обернуться к Георгине. С усилием преодалевая внутреннее сопротивление. Она сидела у стола совершенно прямо, правая рука спокойно покоилась на столе, а левую судорожно прижимала к животу. Но от чего-то правая рука ее казалась Сергею отдельной и мертвой. "Может ли рука взять и умереть отдельно от владельца?" - Сергей дернул головой отгоняя упрямые мысли. Левой рукой Георгина прижимала к животу скомканый край скатерти, но видимо и сама этого не замечала, не осознавала. Она смотрела на Сергея и понять он никак не мог, ни взгляда ее ни мыслей. Смутно и вовсе не к месту он стал чувствовать себя виноватым. "Но в чем, в конце то концов?!" Не выдержав ее взгляда он облокотился о полки и стал разглядывать корешки книг. Книг которые они покупали вместе. Тех книг, что так любили читать и цитировать друг другу, прочитанных порой ни раз и не два. Сергей машинально стал поглаживать корешки книг, провел пальцем по полке, словно в попытке найти пыль. Коснулся искусного, тонкого ножика для резки бумаги. Ножик, да этот ножик в форме двуручного меча.  Сергей взял его в руки и пальцы слека, почти незаметно дрогнули. Это подарил Костя. Зная семейное увлечение, он преподнес им его в подарок, на традиционно отмечаемый каждый год, день их общего знакомства. Пальцы привычно поигрывали ножиком, а спина, спина чувствовала кожей ее взгляд.
- Спасибо Сережа.
Голос Георгины был ровный и совершенно спокойный - "Я благодарна, что именно ты сообщил мне." Сергей обернулся. Что-то в ее спокойном и таком ровном голосе показалось ему странным, неестественным. Георгина по прежнему сидела очень прямо, но будто неуловимо изменилось в ней что-то. Сергей всмотрелся в лицо этой непостижимой женщины. Губы Георгины стали такими бледными, синюшными, словно она перекупалась в ледяной реке.
А глаза стали стеклянными и медленно закатывались, как две луны.
- Ге!
-Ге!!!
И прежде чем она успела покачнуться Сергей уже стоял рядом.
- Ге!
Не особо соображая Сергей с силой, глухо ударил ее ладонью по щеке. Голова Георгины безвольно мотнулась, но взгляд на минуту стал осмысленнее. А через секунды сново потух, словно внутри Георгины выключили свет. Она с вцепилась в край стола. Глаза стали кукольными, стеклянными будто не живыми. Сергей догадывался, что именно она сейчас видит. И вздрогнул, наконец осознав до конца, какую новость он сам принес в их дом. Да,да, он всегда все знал и понимал, но он любил ее, любил не меньше, не слабее чем Костя. И никогда бы не позволил себе лишить ее свободы выбора, счастья любить и быть любимой. Почему она осталась с ним, а не с Костей он не знал и знать не хотел. В тайне он надеялся, что все от того, что он в чем-то лучше и любит сильнее. Но разум подсказывал ему иные варианты. А разбираться совсем не хотелось. С другой стороны оба все знали. И оба принимали ее правила. А раз она любит, а она любила их, рвать ее на части, раздирая ее душу пополам ни Костя, ни Сергей не хотели. Каждый жил тем, что у него есть и каждый был по своему счастлив. Со временем, они столь сроднились, что даже мысли не допускали, что это может быть, как-то превратно истолкованно, что это не хорошо или не правильно. Временами Сергей испытывал зудящее, беспокоящее его чувство. Однако он так привык к сложившимуся укладу, и по своему, как-то дружески и немного покровительственно симпатизировал Косте, что ему и в голову не приходило, что это беспокойное чувство, было отголоском глухой, тлеющей ревности. И вот сейчас глядя в невидящие глаза Георгины он вдруг четко осознал, прочувствовал это, обжегся разом вспыхнувшем пламенем. "А если я?! Ну как, если это был бы я?!" - он даже не успел додумать до конца, как мир перед его глазами задернулся черными, грозовыми шторами, прошел алыми зарницами запоздалой, уже никому ненужной уж вовсе бессмысленной ревности и ярости. Потеряв контроль и плохо соображая, что творит, на животном, лютом порыве, Сергей замахнулся на Георгину лишь в последний момент осознав вдруг, что попрежнему в руке его зажат нож для бумаги. Испугавшись он успел чуть отклонить направление удара. Но полностью изменить движение не смог. Нож вошел в руку Георгины. Навалилась гудящая тишина, время словно замерло. На секунду Сергей зажмурился перестав дышать. Тут же в непритворном ужасе распахнул свои голубые глаза. Пришпиленной бабочкой слабо трепыхнулась бледная рука Георгины. В ту же секунду тонко, по птичьи вскрикнув Георгина вскочила сдергивая скатерть со стола. Об пол глухо стукнула тяжелая пепельница. Окурки сиротливо скорчились на ковре и медленно оседали мелкие частицы пепла. Сергей смотрел на пол не в состоянии даже пошевелится. Ужас и нереальность происходящего сковали его.
"Ты! Ты!!!" - задыхаясь утробно, не по человечьи рыча Георгина кинулась на Сергея. Острые коготки полоснули Сергея по щеке. Георгина разразилась отборной бранью способной вогнать в краску любого грузчика со стажем. И забилась в его руках срываясь то на глухой рык, то на пронзительный режущий уши визг. "Ты! Это ты убил его!" - кричала она. Пытаясь укусить, пнуть, оцарапать - "Ты ненавидел его!" Для своей достаточно хрупкой фигуры Георгина оказалась необычайно сильной. Но все же не настолько, что б совладать со своим мужем. Сергей удерживал и одновременно поддерживал Георгину на ногах, а по его лицу блуждала растерянная и глупая улыбка. Неожиданно Георгина пошатнулась - "Аааааа!!!" - пронзительно, на одной ноте закричала она, безвольно повисая в его руках. Сергей смотрел, на ее странно изогнувшееся тело, на ее руки с проступившими голубыми венами, на гранатовые капельки крови чертившие пунктирный узор на ковре. И в его голове возник четкий образ поломанной куклы со смуглым фарфоровым личиком. Георгина затихла в его руках и лишь конвульсивно вздрагивала. Сергей подхватил ее, невесомую, содрогающуюся всем телом и понес на диван. Чувство вины не отпускало его. Он хорошо понимал, что это крайне глупо. Так, как он вообще никаким образом не был причастен к смерти Кости.  Однако он чувствовал себя так, словно Георгина говорила правду, уличая его в страшном преступлении. Очень осторожно опустив Георгину на кровать, поправив ей подушки и прикрыв ее пледом, Сергей пошел на кухню за аптечкой. Руку надо срочно обработать, отчего-то сейчас именно это казалось ему самым важным.
Открыв аптечку Сергей стал методично выкладывать все, что может понадобиться. На глаза ему попался пузырек со снотворным. Дикая, шальная мысль мелькнула в его голове. Он кинулся в комнату. Георгина по прежнему лежала на диване прикрыв глаза. Опухшие искусанные в кровь губы подрагивали, но к щекам ее постепенно возвращался румянец. Сергей с шумом выдохнул и снова пошел на кухню. Достал бутылку коньяка, одним движением открыл и сделал три больших глотка. С бутылкой и медикаментами он вернулся к Георгине. Пока Сергей обрабатывал рану, она молчала отвернувшись. И лишь изредка шипела от боли сквозь зубы. И только когда Сергей встал, что б налить им коньяк она тихо и спокойно спросила его - "Ты знал?". Сергей замер, мысли в голове его сделали кульбит, заметались было, но неожиданно навалилась дикая усталость, и он не в состоянии смягчать и оправдывать сказал правду. Спокойно, ровно, не громко, неосознано стараясь попасть в ее тон, он ответил - "Да, знал." Георгина промолчала. Он подошел, сел на край кровати и протянул ей бокал. Темная жидкость качнулась в прозрачных стенках, оставляя маслянистый полукруг, Георгина приняла бокал. Опираясь на локоть она разглядывала коньяк, катая в пальцах бокал. По щекам ее поткли слезы. "Он...он..." - Георгина сделала глоток. Коньяк обжег растревоженное криком горло. "Да, это его любимая марка." - Сергей покачал бокал глядя в него сверху, потом сделал глоток. "Но как же...?" - не договорив Георгига отставила бокал на подлокотник. "Тссссс" - он приложил палец к ее губам и устало прикрыл глаза. Какое-то время они молчали.  "Давай ка спать." - неожиданно бодро предложил Сергей - "Иди сюда."  Георгина обхватила его шею руками, опустив голову на широкое плечо. Сергей бережно укутал ее в плед, подворачивая его со всех сторон, он усадил Георгину себе на колени и слегка покачиваясь, словно баюкал ребенка стал бормотать в ее растрепанные мягкие волосы - "Ничего, ничего, ничего...". Ему хотелось разрыдаться. От охватившего его чувства сиротства. Но он и сам не смог бы объяснить себе корни этого всплеска. Да и не пытался. Он просто встал и молча понес жену в спальню. Но как только она устроилась поудобнее и Сергей хотел было уже уйти, как Георгина вдруг слабо застонала и еле слышно попросила - "Не уходи, побудь со мной". "Я ничего, я тут." - Сергей ласково коснулся ее растрепавшихся волос - "Только коньяк возьму." Когда он вернулся Георгина уже крепко спала. Она уснула мнгновенно, провалившись в темную бездну без сновидений. Сергей с грустной нежностью разглядывал ее лицо. В уголках глаз пролегли морщинки, искусанные губы изогнулись словно она сейчас заплачет, даже во сне горе не отпустило ее. Он присел рядом с кроватью и отвел прилипшие к ее щеке завитки намокших от слез волос.
Взгляд его медленно, осторожно касался лица, рук, плеч Георгины. Он обратил внимание на особенное положение рук ее на покрывале. Георгина спала прижимая раскрытые ладони к животу. Словно прикрывая, оберегая его. И тут Сергея пронзило осознанием момента, неожиданно, глядя на положении ее тонких пальчиков на смятом покрывале он все понял. Мысль пришла чистой и ясной. ''Обоже, как я не понял этого ранее! Какой же я кретин!''- застонал Сергей от глухого раздражения на себя. Он сел в кресло, вытянул ноги, включив в плеере любимую песню на повтор. ''I Put a spell on you'' - надрывно рыдало в наушниках. Сергей прикрыл глаза, вздохнул, сделал большой глоток коньяка и  потер подушечками пальцев лоб над переносицей - ''И что теперь?'' На него навалилась страшная усталость. ''Вот странно'' - размышлял Сергей - ''Теперь то у нас с ней нет никаких преград. Все трудности уже позади. И что же!? Никакого, буквально никакого облегчения. Зудящее, ноющее чувство вины. И образовавшаяся пустота. Нет преград и все может быть иначе. И Георгина может быть теперь только моя. И все будет по старому или точнее по новому. Ну то есть совсем по другому. А я как будто опечален более нее. И мне теперь словно более прочих не хватает Кости в жизни. И не надо бороться, не надо быть лучше него,  лучше себя, просто лучше. Не надо быть мудрым, выдерженым, великодушным. Просто со смертью Кости стало не надо быть. Быть тут, быть с ней.'' Сергей резко встал, не глядя выдвинул из под дивана чемодан и стал небрежно заталкивать туда самое необходимое. ''Нет Кости, умер наш союз, союз трех и нет смысла более задерживать себя тут'' - Сергей помотал головой и сделал еще один большой глоток коньяка. На ходу проталкивая руки в рукава пуховика и подталкивая ногой чемодан он замер лишь на миг у двери. Подавив в себе острое желание остаться Сергей тихо вышел и прикрыл дверь. В корридоре у зеркала сиротливо темнела початая бутыль коньяка да валялись у порога оброненные  им перчатки.

ГЛАВА 2.