Поцелуй Земфиры

Емельян лежал на стареньком диване своей спальни. Прямо в дремлющий мозг из наушников лилось гениальное и знакомое каждому наизусть «…я помню все твои трещи-инки-и-и, ага… ага…».

На всю стену красовался величием огромнейший постер, рекламирующий гастрольное выступление любимой певицы. Парень очень гордился этим плакатом и не упускал ни единой возможности похвастаться гостям героической историей его появления! Вот и сейчас Емельян спал, вновь и вновь переживая во сне событие, ставшее одним из самых значимых и важных в судьбе обычного восемнадцатилетнего паренька.

* * *

— Да как мы ее срежем? — стоя под рекламным щитом, спросил двадцатилетний студент юрфака Витек. Он задрал голову, всматриваясь в изображение задумчивого женского лица и худенькой, по локоть оголенной руки, сжимающей побелевшими пальцами металлический микрофон.

— Как-как, каком кверху. Лестницу надо, — ответил Емельян товарищу, пытаясь быстро придумать решение проблемы.

— Слава богу, ты очень умный… Где ее брать-то, эту лестницу? — раздраженно язвил товарищ, в душе проклиная себя за то, что согласился помочь другу в исполнении сумасшедшей затеи… Да еще и в четвертом часу ночи…

— Всё придумал, пошли к сорок пятой школе! Тут близко! Там здоровенный тополь растет, прямо толстыми ветками на край крыши нависает, я там лазил с парнями пару лет назад. На ней стопудово лестница лежит, и камер наблюдения нет!

— Или лежала… Знаю я эту школу. Пошли быстрее, пока гаишники не «засветили», да в соседних дворах народ не проснулся! — раздраженный Витек первым пошел в сторону нужного учебного заведения. Емельян быстро последовал за ним, чувствуя, как стремительно теряет надежду на успех им же придуманного плана.

Он понимал, что спонтанная идея, возникшая на пути из ночного клуба домой, вряд ли может быть продуктивной… Но попробовать стоило! Ведь не каждую ночь подвыпивший товарищ может согласиться на помощь в таком довольно глупом и даже опасном мероприятии.

Аккуратно прокравшись под светящимися окнами, за которыми перед маленьким телевизором заседал сторож-охранник, друзья быстро залезли на типовую трехэтажную школу. С первых же шагов они обнаружили то, за чем пришли. Десятиметровая складная дюралюминиевая лестница покоилась на битумной поверхности крыши под толстым слоем из серой пыли и грязных клочьев слипшегося тополиного пуха.

— Везет же тебе, братан… Если честно, то я надеялся, что ее не будет… Хотел домой рвануть… — с досадой в голосе прошептал Витек, пнув носком лакированного ботинка кусок засохшей грязи.

— А я знал, что мне повезет! Я на тот баннер с «Земой» сразу глаз положил! Стопудово, ни у кого такого не будет! — возбужденно шептал Емеля, приноравливаясь поудобнее ухватить край лестницы.

— Да, конечно не будет… А как же рабочие, которые после концертов будут твою Зему со щитов по всему городу снимать? Сколько ее везде развешено? Во-во! До хрена и больше! Так что одни постелют ее на пол где-нибудь в подсобке, другие утащат в огород, чтобы старую беседку от дождя укрыть... Да короче, еще масса вариантов по использованию. Так что на эксклюзивное владение не надейся! Тем более мы ее еще не сняли, и хрен знает, снимем ли вообще… — скептически резюмировал Витек. Однако сам тому удивляясь, чувствовал: спонтанное ночное приключение нравится ему всё больше и больше. Парни аккуратно тащили свою находку к краю школьной крыши, стараясь не произвести ни единого громкого звука. Им это вполне удалось, несмотря на обоюдное не совсем трезвое состояние обоих товарищей.

После нескольких минут напряженного всматривания в слабо освещенное пространство задней части школьного двора два друга принялись осторожно спускать лестницу на землю. Чтобы не уронить ее и не свалиться самим, Витек даже лег на немного липкую и грязную поверхность крыши животом, напряженно перехватывая круглые перекладины спускаемой конструкции. Через некоторое время такого нелегкого труда друзья, изрядно вспотевшие и с ног до головы измазанные сухой смесью из многолетней пыли, тополиного пуха и останков различных насекомых, быстро удалялись от здания школы, чуть позвякивая пролетами своей тяжелой добычи.

По пути им встретились: влюбленная парочка, мужик с собакой и веселая, расположившаяся на детской площадке компания подвыпившей молодежи лет двадцати — двадцати пяти. Держа в руках пластиковые стаканчики, яркие баночки коктейлей и разномастные пакетики, парни и девушки шумно разговаривали и смеялись.

— Эй, пацанчики! Вы куда лестницу-то поперли? Пока люди спят, у кого-нибудь хату «выставить» хотите? — выкрикнул худой и высокий парень, насмешливо глядя на торопящихся друзей. Девушки хихикнули, и вся компания с любопытством уставилась на двух товарищей. Емеля натянуто улыбнулся, намереваясь ответить что-нибудь нейтральное и быстрее пройти мимо, но Витек опередил…

— Не у кого-нибудь, а у вас! Пока вы тут на пивасике разжижаетесь, мы всё ваше стремное барахло вынесем и вашим же соседям впарим. Конечно же, по дешевке…
Емеля похолодел… Нет, не то чтобы он был трусом, но конфликт с четырьмя парнями, да еще и старше по возрасту, совершенно не входил в его планы… Не дай бог еще и их девки ввяжутся… Станут визжать и махать снятыми туфлями… Почему Витьку так приспичило их задирать? Мысленно Емеля уже распрощался с вожделенным постером и представлял печальные последствия неминуемой драки.

— Ха! Ха! Ха! А ты молодец! — засмеялся худой парень и, бросив свой пластиковый стаканчик на землю, направился в сторону двух друзей.

— Меня Костя зовут, а тебя, дерзкий, как? — Костя протянул ладонь с такими же длинными и худыми пальцами, как и он сам.

— А меня Евгений, — неожиданно для себя выдал Витек и пожал руку нового знакомого.

— Василий, — сказал Емеля и, перехватив край тяжелой ноши, тоже протянул свою руку, предварительно вытерев ее о брючину. Он не совсем понимал, зачем Витек скрыл свое настоящее имя, но решил, что ему следует поступить так же. Старший товарищ знает, что делает.

— Ну так чо, Женек и Васек, куда лестницу-то прем, и откуда? Сперли, поди? Говорите все по чеснаку! За меня и моих друзей не переживайте, никому не расскажем! Нам просто любопытно, так ведь, ребята?! — последние слова «худой и длинный» крикнул, обернувшись в сторону свой компании. Компания подтверждающе загудела, совершенно не понимая, о чем идет разговор. Но одна из девушек всё же крикнула:

— Костя! Отстань от парней, пусть идут куда им надо! Айда сюда!
— Щас, Настюха, пять сек! Ну так чо, пацаны, хорош темнить! Колитесь, чо у вас за замута с этой лестницей? Может, мы вам сейчас всей толпой поможем? — было понятно, этот долговязый любопытный парень от них так просто не отстанет… Друзья положили ношу на асфальт и распрямили слега ноющие спины. Емеля судорожно соображал, что бы такое ответить, чтобы не выдать их не слишком умную затею… Витек вновь проявил активность, всё больше и больше удивляя своего друга.

— Короче, нам там один постер понравился, а если точнее, моему товарищу.

— Чо за постер? — нетерпеливо «домогался» долговязый.

— Постер с Земфирой. У меня товарищ по ней сильно фанатеет. Так сильно, что даже меня, в общем-то нормального человека, смог уговорить — пойти и срезать со щита ее рекламный плакат на память... Вот для этого мы и прем эту лестницу. Ну так чё, поможете? — Витек посмотрел на Константина испытующим взглядом. И даже с некоторой, как показалось Емеле, насмешкой в уголках пересохших потрескавшихся губ.

— Ни хрена себе! Прикольно! А ты не врешь? — недоверчиво спросил любопытный Костя.

— Я похож на трепло? — в свою очередь с вызовом в голосе произнес Витек.

— Да не, не, братан, извини! Верю! Эй, толпа, ну-ка сюда все ринулись, тут замута прикольная, надо парням помочь! Да и сами ништяк развеемся! Я обещаю! — крикнул «любопытный», и компания, хрустя жирными чипсами и запивая их вонючим пивом из пластиковых бутылей, нехотя, но безропотно подошла к троим парням. Уже в следующую минуту двенадцать мужских рук подняли лестницу, как пушинку. Едва ли не вприпрыжку и с задором парни несли ее в заданное место, по дороге знакомясь с «Васей» и «Женей» и спрашивая подробности возникшей у них идеи снять Земфиру со щита.

Девочки семенили сзади, не очень довольные таким поворотом событий, благодаря которому они были обделены вниманием и нагружены тяжелыми пакетами с недопитой водкой, пивом, алюминиевыми баночками коктейлей и недоеденными остатками фасованной закуски…

Довольно быстро вся честная компания оказалась возле щита. Кое-где в окнах ближайших домов начал загораться свет.

— Парни, давайте быстрее! Раздвигайте лестницу! — командовал Витек.

— Вы ее, главное, хорошо держите, а я залезу на щит и срежу полотно по верхнему краю! — продолжил он, готовясь встать на первые ступеньки. В этот момент Емельян уверенно схватил друга за плечо.

— Тихо, тихо, Ви… Женек! — чуть не проговорился Емеля. Вовремя опомнившись, продолжил: — Я тебя на всё это «подписал», мне и лезть! Ты, конечно, молодец, но давай я тоже побуду немного героем, тем более достанется-то она мне, так что мне ее и снимать!

— Да, да! Давай, Васек, срежь ее! Малорик! — одобряюще загалдели парни. Девушки стояли в сторонке, полушепотом перебрасываясь фразами, монотонно хрустя чипсами и наблюдая за происходящим с некоторой опаской.

— Ну хорошо, как скажешь, вот возьми нож, — Витек спрыгнул, уступив другу место. Емельян полез. С каждой ступенькой позвякивающей удерживаемой полупьяными парнями лестницы ему становилось всё страшнее и страшнее… «Только бы не облажаться и не струсить…» — пульсировало в мозгу парня, до боли в пальцах сжимающего холодные поручни…

Сердце билось, как бешеное. «Скорее всего, у меня сейчас еще и руки дрожат… Бля-я-я, да на хера ж я всё это придумал? Купил бы себе маленький плакатик, да все дела! Нет, большой захотелось! Придурок, сейчас расшибусь, и все дела... И никакого тебе концерта, никакого автографа Земы… Да еще и родители будут оплакивать, а соседи и знакомые говорить между собой, какой же я все-таки дебил, что полез на щит и разбился… Инка будет плакать… Как знала, не пускала меня с Витьком в «ночник»… Если бы не ее подготовка к экзаменам и она пошла бы с нами, может, я сейчас не сидел бы здесь на ветру, как идиот конченый…».

— Ну ты там чо, уснул, что ли? Щас кто-нибудь ментовку вызовет, мы-то разбежимся, а ты там их встречать останешься, — пошутил Костя, и все дружно хохотнули. Сам не зная как, Емеля уже сидел верхом на щите как на коне, намертво вцепившись пальцами в верхние края толстой фанеры. Всем своим телом он чувствовал, как на восьмиметровой высоте конструкцию огромного щита немного раскачивает ветром, и от этого у парня холодела кровь…

«Так, расслабься, обратной дороги нет! Надо сделать всё быстрее, а иначе позор! Да еще и в ментовку загремишь!» — Емельян из последних сил постарался взять себя в руки, лег на живот и достал из кармана китайский «кнопарь». Глухо звякнуло автоматически выскочившее лезвие ножа. Парень сделал короткий замах и воткнул острие в толстую клеенчатую ткань плаката. Сантиметр за сантиметром он двигался вперед, удлиняя на полотне глубокую полосу разреза. Прошло всего пять — десять минут, но, как происходит в подобных историях, Емеле показалось, что прошел целый час. От дикого перенапряжения ныло всё тело. Нестерпимо болели кисти рук. Наконец он закончил. Негнущимися в фалангах пальцами сложил нож и сунул его обратно в карман.

— Парни, подставляйте лестницу, я всё… — каким-то срывающимся фальцетом крикнул Емеля и, немного смутившись, закашлялся.

— Ща-ща, братан. Уже ставим! — приглушенно сказал Витек и вместе со всеми подтащил лестницу к противоположному краю. Дрожа всем телом, Емеля спустил ноги на перекладину. Спускаясь вниз, он почувствовал, как быстро отступает страх, еще несколько секунд назад пронизывающий каждую клеточку его тела. Парень вновь достал нож и, спускаясь, резал полотно сверху вниз.

Верхний край огромного постера накрыл его с головой и, всё более увеличиваясь в размере, давил своей ощутимой тяжестью, заставляя вдыхать едкий запах краски. В какой-то момент Емеля глянул в центр щита. Прямо на него внимательно смотрел огромный немигающий глаз любимой певицы. «Прикольно», — подумал парень и, довольно быстро закончив второй этап срезки, слез с нижней ступеньки лестницы, одновременно выбравшись из клеенчатого «плена».

— Ну чё, страшно было? — улыбаясь, поинтересовался Витек.

— Да не-е-е. чо там страшного? Высота детская. Только чё-то я устал, будь другом, закончи. Ок?

— Да конечно, братан, не вопрос! — ответил Витек, восхищенный неожиданной смелостью младшего товарища.

— Не, не! Пац-цаны! Я тоже хоч-чу! — немного заплетающимся языком изрек успевший сильно «поднабраться» водочкой Константин и, не дожидаясь ответа, полез на перенесенную к левому краю лестницу. Не успевшие ничего сказать товарищи лишь растерянно смотрели на неуклюже поднимающееся вверх долговязое тело. Емеля едва успел сунуть нож в карман неугомонного парня. Через десять минут металлического скрипа и высотного вихляния из стороны в сторону, нагонявшего на повизгивающих девушек неподдельный ужас, Константин пропорол всю левую сторону.

Он срезал ее максимально волнообразной и кривой линией, что вызывало у Емели сильные душевные терзания… Однако он выдержал, не проронив ни слова, радуясь, что лицо любимой певицы не было задето, а остальное он подровняет дома. Теперь оставалось отделить постер по нижнему краю, и бегом домой! Слишком много эмоций для одной ночи! Все так увлеклись процессом, что остановившуюся невдалеке машину патрульно-постовой службы полиции не заметил никто…

— Всем стоять на месте, а не то хуже будет! — раздалось в сыром воздухе раннего утра буквально в нескольких метрах от ребят. Все, кроме Константина, бросились врассыпную. Долговязый парень сильно захмелел и возникшие проблемы воспринял своеобразно…

— Здорово, муж-жики! Мы тут пос-стер сним-маем для Вас-силия, он фанат Зем-мы! Так что в-вы не ругайтесь, по город-ду т-таких щ-щитов еще до хрена, сам-ми знаете… Вот такая тема, не в об-биду, муж-жики…

— Брось нож, придурок! Брось! Быстро! — сказал один из двоих полицейских. Левой рукой он держал небольшую видеокамеру, направив ее на оставшегося парня. Правой сжимал рукоять резиновой дубинки, в приготовленном замахе заведенной назад, через плечо.

— Какой нож-ж, муж-жики? А, эт-тот… Д-да в-вы н-неправильно пон-няли! Я ж-же просто… — он не успел договорить. Полицейский опустил камеру вниз, и одновременно с этим его напарник, уже обошедший Константина сзади, нанес резкий удар дубинкой по его длинным худым ногам.

— А-а-а! С-с-у-уки-и! — взвыл Костя, рухнув на землю. Полицейский с видеокамерой быстро встал черными пыльными ботинками на предплечье его руки, судорожно сжимающей раскрытый нож. Через пару минут и нескольких ударов резиной складной карманный клинок был опущен в прозрачный полиэтиленовый пакет, а руки «главного виновника» выкручены за спину и защелкнуты в наручники.

— Да я тут ващ-ще не при дела-а-ах! — до хрипоты возмущался Костя. — Это Василий и Женек попросили помочь! Ну вы чо-о! Снимите на хер свои наручники! Меня дома мама ждет! — причитал парень. Его подняли и с некоторым трудом доволокли до задних дверей полицейской машины, предусмотрительно открытых остававшимся в ней водителем. Через секунду, невзирая на вопли, парня швырнули внутрь.

— Заткни свою пасть, придурок! — последнее, что услышал Константин перед тем, как захлопнулись двери автозака. Двигатель машины надсадно забухтел, с трудом переваривая паленый бензин. Рыкнула измученная коробка передач, автомобиль тронулся и, набрав скорость, растворился за поворотом.

Из-за угла ближайшего дома Емельян и Виктор напряженно наблюдали за сценой ареста несчастного. Как только полицейские скрылись из виду, друзья со всех ног кинулись к месту «преступления». Схватив полотно, они с силой потянули его в сторону! С громким треском толстая клеенчатая ткань поддалась и по мере движения парней рвалась ровно по нижнему краю. Через минуту всё было кончено.
Судорожно сложив постер в подобие рулона, друзья взвалили его на плечи. Тяжело дыша, широкими, переходящими в полубег шагами они быстро скрылись из виду.


* * *

Емельян проснулся и посмотрел на свои часы. Пол-одиннадцатого утра. Надо вставать и приводить себя в порядок. Сегодня очень особенный день! Концерт Земы!!! На него он пойдет с Инной, почти девушкой его мечты… Почти… Она была очень, очень похожа на Земфиру, но, к сожалению, ею не была… Не была той, о которой давно грезил парень, каждый день слушая ее песни и подолгу любуясь лицом, холодно взирающим на него со стены спальни.

Он познакомился с Инной в Интернете. Всматриваясь в случайно попавшееся девичье фото, не мог поверить — на него смотрит копия любимой певицы! С не меньшим удивлением и радостью понял: она тоже из Челябинска!

Написав сообщение с предложением познакомиться получше и встретиться в одном из популярных кафе родного города, целый день ждал ответа и мучился, а вдруг она несвободна? Или он вообще не в ее вкусе… Вечером пришел ответ: «Здравствуй, Емельян! Ты, конечно, парень симпатичный, но я не стану встречаться с молодым человеком, о котором ничего не знаю. Извини. Для начала предлагаю дружбу по переписке :)».

«Какие же они всё-таки наивные, эти девушки. Хотят обязательно блеснуть скромностью и благоразумием! Ну что ж, можно пообщаться и в Инете, тем более я уверен, мы встретимся максимум через пару дней», — радостно думал парень.
Через неделю активной ежевечерней переписки Инна узнала: Емельян студент академии культуры, будущий организатор массовых мероприятий, фанат Земфиры (которая ей тоже очень нравится!), живет с мамой — предпринимателем и подрабатывает диджеем на студенческих вечеринках. На фоне всей этой небогатой информации он рассказал ей несколько десятков смешных и страшных историй, проявил максимально возможное чувство юмора и выдал бесконечную россыпь изящнейших комплиментов.

И вот, наконец, они встретились! Худенькая семнадцатилетняя девочка с короткой стрижкой действительно оказалась очень похожа на звезду рок-музыки. А как говорил впоследствии Виктор, лучший друг Емельяна, Инна всегда ему казалась намного привлекательнее самой певицы.

— Емеля, а почему ты решил со мной познакомиться? Только потому, что я похожа на Зему? — хитро прищурившись, спросила Инна и, придвинув запотевший бокал с «Мохито» поближе, обхватила изящными тонкими губками пластиковую трубочку. Коротко звякнули кубики льда, мятная свежесть с лаймовым соком приятно охладили горло девушки.

— Да не-е! Ты что! Просто ты мне очень понравилась! А то, что ты похожа на Земфиру, лишь приятное дополнение, не более того. Я вот тоже, может быть, на кого-то похож, но я же не «загружаюсь» по этому поводу. Ведь так?

— Ну конечно! Ты хитрый, как я посмотрю. Хотя ты и вправду похож на кое-кого. Но я не уверена, что ты хочешь об этом знать…

— Интересно, и на кого? — парень тоже пригубил свой стакан с холодным коктейлем, но при этом вынул из него трубочку. Немного стряхнув, бросил ее на стол.

— На сумасшедшего фаната Земы! Который в случае дальнейшего развития наших отношений будет относится ко мне как к второсортному подобию своего кумира… Или своей кумирши, так можно сказать? Ха-ха! — смеясь, Инна поправила упавшую на глаза челку.

— Ну Инна, перестань! Если хочешь, я даже не пойду на ее концерт, несмотря на то, что два билета у меня уже куплены…

— У тебя есть два билета на концерт Земы?! Кру-уто! Насколько я помню из афиш, это будет через четыре месяца, в октябре? Кла-а-ас! А для кого второй билетик?

— Ну, вообще-то, для тебя. Я купил билеты вчера, и очень надеюсь, что ты согласишься сходить со мной. Одному мне и смысла нет идти… — Емеля сделал печальное выражение лица.

— Так, Емеля, хорош гримасничать! Я, конечно, понимаю что ты из академии культуры и у вас актерское мастерство преподают, но я из педагогического, поэтому, как будущий учитель, скажу уверенно и строго — хватит кривляться! Я согласна! Пойду с тобой на Земфиру! Если честно, мечтала давным-давно!

— Ну вот и хорошо, Инночка. Заметь, я исполняю твою мечту, — парень широко улыбнулся, обнажив ряд крупных жемчужно-белых зубов.

Это было начало романтических отношений Емельяна и Инны. В долгих прогулках, поцелуях, походах в ночные клубы, кино и ночевках на родительской даче пролетело жаркое лето две тысячи двенадцатого года. С первого свидания прошло больше четырех месяцев. Наступил тот самый октябрьский день, когда в Челябинск с концертом приехала легендарная Земфира!

Емельян встал с дивана, потянулся и пошел в сторону туалета и ванной комнаты.
— Емеля, айда завтракать, сынок! А то мне по точкам ехать пора, проверить, как там мои девчата работают. Сегодня Ксюша, новенькая, первый день вышла, так у меня что-то душа прям болит… — озабоченно произнесла мама Емели, Ольга Васильевна, моложавая, бойкая женщина сорока лет.

— Ща, мам! — крикнул парень, включая душ в ванной. Через пятнадцать минут он уже сидел за столом и уплетал нежное картофельное пюре с поджаристым куриным окорочком.

— Я что-то не припомню, ты с Инной на концерт Земфиры-то когда идешь? Случаем, не сегодня?

— Да, мамуль, сегодня. Инка придет часа в четыре, и мы сразу ломанемся в «Трактор».

— М-м-м, понятно. Я прям завидую, тоже бы с удовольствием сходила, ну да ладно. Некогда пока. Дождусь следующих гастролей, чать, она к нам не в последний раз-то приехала!

— Да конечно, мам. Сходишь еще! — полуразборчиво промычал Емеля ртом, полным пюре и жареной куриной плоти.

— Кстати, сынок, тебе денег-то дать еще, а то вдруг не хватит, вы же после концерта еще куда-нибудь захотите? Три тысячи я тебе дала, вот тебе еще две, думаю, этого вполне достаточно. Больше не дам, так что сильно не шикуй! — Ольга Васильевна положила две новенькие купюры на край стола, улыбнулась и, чуть приобняв сына рукой, поцеловала его в макушку.

— Ну всё, мне надо бежать! Надо до трех всё успеть, а потом в сервис заехать! Что-то, мне кажется, моя «ласточка» много бензина стала «кушать»… Надо бы проверить ее у ребят в сервисе, вдруг что-нибудь сломалось или работает не так… Ну всё, пока! — мать снова обняла и поцеловала сына.

— Пока, мамуль! Спасибо за «бабосы»! — в пол-оборота ответил Емеля, придвинул к себе стакан горячего чая и старательно откусил кусок шоколадного пирожного. Ольга Васильевна выпорхнула из кухни, взяла свою пухлую сумочку, терпеливо ждавшую хозяйку на ламинированной поверхности белой коридорной тумбы. Захлопнула дверь квартиры и нажала кнопку лифта.


* * *


— Так, Емелька-карамелька, давай уже вставать, хватит валяться! Вдруг Ольга Васильевна нагрянет, а мы тут лежим во «всей красе»… — весело сказала Инна и откинула с себя угол шелковой простыни, оголив красивую девичью грудь.

— Да не-е. Не нагрянет. Она до позднего вечера будет по своим делам мотаться. Но вставать и вправду надо, а то на Зему опоздаем! Там потом на наши места хрен проберешься, надо пораньше подскочить! — нехотя поднявшись с постели, Емеля стал не торопясь собирать валяющиеся по полу трусы, джинсы, рубашку и носки.

Обнаженная девушка закинула руки за голову и с легкой улыбкой любовалась своим парнем. Емельян был несколько худощав, но все же обладал неплохой фигурой. Особенно Инне нравился его плоский живот с шестью идеальными кубиками пресса. Двигаясь по комнате, он непроизвольно играл мышцами, хорошо выраженными под тонкой, как пергамент, кожей.

— А ты нич-че так. Симпотный парниша! — игриво констатировала девушка.

— Это ты обо мне? Да ладно… Тебе показалось! — монотонным голосом отшучивался Емеля, натягивая второй носок. — Давай уже подрывайся, хорош валяться! Сейчас точно на концерт опоздаем! Или ты со мной не идешь? — в голосе Емельяна послышались нотки раздражения.

— Да ладно, ладно. Встаю уже. Ты за свою Зему мать родную готов отдать… — девушка быстро встала и так же принялась собирать, разбросанные по белому паркетному полу белье и одежду, одновременно надевая поднятое на себя.

— Ну ты палку-то не перегибай! Мать родную… Чо за херня? Тебе ведь тоже Зема нравится! Ну скажи? Малыш, мы ведь уже разговаривали на эту тему! Ну да, она меня привлекает… Но если бы не этот факт, мы бы, солнышко, с тобой и не познакомились…

— Да, да… Извини. Но, черт возьми, меня иногда раздражает твоя фанатичность! Хотя ты прав. В конце концов, я и сама похожа на Земфиру… Ладно. Сейчас слегка подкрашусь, и сразу выдвигаемся. Хорошо?

— Хорошо, Инночка. Только ты на меня не обижайся. Мне кажется, у меня уже проходит эта, как ты ее называешь, фанатичность… На концерт сгоняем, посмотрю на нее вживую, и… всё! Больше не буду фанатеть! Обещаю! — парень обнял девушку и нежно поцеловал в губы.

— Да ладно, ладно. Я тоже больше не буду «бухтеть» на эту тему… Но я тебя за язык не тянула! После концерта требую от тебя сменить приоритеты и поставить Земфиру хотя бы на второе место в своей жизни, а меня на первое, — Инна жеманно надула губки и посмотрела Емельяну прямо в глаза.

— Ну хватит, солнце мое. Ты и так у меня на первом месте! Может быть, судьба специально так распорядилась, чтобы я «тащился» от Земы только для того, чтобы встретить и полюбить тебя… — парень понял, что сказал чуть более того, что хотел, но было уже поздно.

— Так ты меня любишь?! О! Наконец-то! Ну-ка повтори! Что-то я не совсем поверила… — Инна обняла Емельяна за шею и, усадив на кровать, села ему на колени. С широкой, обнажающей крупные зубы улыбкой она посмотрела на него немигающими, искрящимися от нетерпения и радости глазами. Парень почувствовал, даже если он и не совсем готов к признанию, отступать некуда…

— Ну да, солнышко, конечно же люблю… — Емельян ощутил в груди неприятное чувство, какое бывает, когда приходится говорить неправду. И хотя ему казалось, в данный момент он сказал не такую уж и неправду, скорее не совсем правду… Всё равно в душе было неспокойно и немного стыдно за то, что он не может вот так, искренне и честно, сказать своей милой девочке простые слова главного признания влюбленных людей…

— Вижу, что врешь, но всё равно приятно. Ладно, потопали на твою Зему. Времени уже в обрез, — девушка слезла с колен парня и, не выпуская его ладонь из своей, потянула за руку в коридор. С виноватым и немного задумчивым взглядом Емельян встал и последовал вслед за Инной.

Через пятнадцать минут езды на такси двадцать пять минут с чаем и пирожными в кафе дворца спорта, пять секунд проверки билетов, тридцать секунд легкой перепалки с двумя наглыми девицами, занявшими не свои места, десять минут ожидания на переполненных трибунах «Трактора», взирая на молоденьких танцовщиц, старательно выделывающих отрепетированные па, и пятнадцать минут выступления популярной местной рок-группы, под оглушающие аккорды до боли знакомой песни, фонтаны искр, цветной дым и лазерное шоу появилась… ОНА!!!

Места Емельяна и Инны находились с краю восьмого ряда самого удобно расположенного сектора. Сцена была прямо перед ними! Парень купил свои билеты одним из первых «простых» людей и, на его счастье, получил возможность хорошего выбора. И теперь живое, поющее лицо Земы было всего в нескольких метрах от него! Емельян смотрел на «звезду» широко раскрытыми влюбленными глазами!
Он жадно всматривался в каждую линию ее фигуры, почти на треть закрытую висящей на шее гитарой, сильно бликующей от яркого света прожекторов. Вглядывался в худые, по локоть голые, руки. Пытался запомнить оттенок кожи, а если удастся рассмотреть, то даже ее поры и рисунок вен!

Емельян исступленно махал руками и подпевал в каждой песне вместе с тысячами фанатов и просто поклонников творчества певицы. Уже с десяток раз по его влажной от волнения спине пробегали мурашки, разливаясь по всему телу горячей, сладострастной волной…

В какой-то момент Земфира сошла по ступенькам вниз и, не прекращая петь, быстрыми припрыгивающими шагами стала обходить сцену по кругу. Затем она изменила свою траекторию и легким полубегом поднялась на несколько метров вверх, между огромными квадратами секторов, до отказа заполненных ее ликующими поклонниками. Через пару минут она была уже рядом, на расстоянии двух шагов от Емельяна и Инны.

Парню казалось, его сердце бьется так сильно, что мощные удары слышны даже сквозь грохот музыки, голос любимой певицы и рев подпевающей толпы! Глядя вверх, на дальние ряды, Земфира не замечала Емельяна и его девушку. Но затем, повернувшись к ним лицом и увидев Инну, удивленно приподняла брови. Их глаза встретились.

Девушка немного растерялась от пристального взгляда «звезды» и даже опустила глаза, смущенно крутя в руках концертный билет. В следующий миг совершенно неожиданно для себя самой протянула певице этот глянцевый прямоугольник плотной бумаги и изо всех сил выкрикнула:

— А можешь его помять или надорвать?! Пожалуйста!!!

Казалось, Земфира не расслышала странную и довольно глупую просьбу, но через мгновение, чуть улыбнувшись, сделала резкий шаг в сторону Инны. Взяв протянутый билет левой рукой, быстро прижала его к своим губам. Трибуны взорвались восторженным ревом и почти все поднялись со своих мест! «Звезда» вернула билет ошеломленной девушке и тут же устремилась назад, к сцене. Инна, повинуясь своим внутренним ощущениям, быстро положила ставшую бесценной бумажку во внутренний карман своей сумочки и, повесив ее на шею, обняла двумя руками.

Емельян только теперь вспомнил, что пришел не один… Остаток концерта продолжался уже не так, как прежде, казалось, музыка и слова песен замедлились и обволоклись густым желеобразным туманом… Парень даже перестал обращать внимание на сцену. Он смотрел на Инну, бессознательно переводя взгляд на лакированный сиреневый клач, прижатый к ее груди.


* * *


После концерта Инна и Емельян, слившись с огромной толпой людей, вышли из «Трактора» на прохладный октябрьский воздух сырой челябинской осени.

— Девушка, простите, а можно с вами поговорить? — к Инне обратилась женщина, примерно тридцати с хвостиком лет, с довольно стройной фигурой и «пластмассовой» улыбкой пухлых, силиконовых губ. Она стояла на высоких каблуках леопардовых батильонов, в облегающем коротком платье оранжевого оттенка и роскошной белой меховой жилетке.

— Да, конечно! — с легкой улыбкой ответила Инна и переглянулась со своим парнем. Емельян чуть напрягся, смутно догадываясь о причине интереса незнакомой женщины, но промолчал.

— Давайте отойдем в сторонку, у меня к вам очень заманчивое предложение. Я уверена, мы договоримся! — заговорщицки подмигнув, женщина мягко взяла Инну под локоть и повела к автостоянке. От неожиданности и какого-то спонтанного интереса девушка пошла, не сопротивляясь… Емеля шел вслед, слегка раздраженный невесть откуда взявшейся назойливой теткой. В голове было слишком много сумбурных мыслей, замешанных на впечатлениях от концерта. Он решил не вмешиваться. Мало ли что надо этой странной даме? Да и вообще, даже немного интересно…

Женщина подвела Инну к дорогой иномарке белого цвета. Повернувшись к Емельяну вполоборота, она вновь улыбнулась.

— Ну всё, ребята, вот моя машинка! Прошу вас вовнутрь! Там всё и обсудим, чтобы нам никто не мешал. Хорошо?

— Хорошо… Только что обсуждать-то будем? Я пока не пойму… — весело спросила Инна, садясь на заднее сиденье автомобиля. Емельян захлопнул за ней дверцу и, обойдя машину сзади, залез в нее с другой стороны, расположившись рядом с Инной.
Женщина бойко заскочила на водительское сиденье и развернулась лицом к своим пассажирам.

— Ну что, ребятки. Давайте будем знакомиться! Меня зовут Анжела!

— Инна! Емельян! — заинтригованно ответили ребята и молча уставились на хозяйку авто.

— Очень приятно! Ну, не будем тратить время зря. Меня очень интересует та бумажка, которая покоится у тебя, Инна, в сумочке. И не просто интересует, я готова ее купить! Предлагаю пять тысяч рублей. Ну как? По рукам? — женщина, словно фокусник, неизвестно откуда выхватила красно-оранжевую купюру. В радостном нетерпении она демонстрировала ее ребятам, постукивая наманикюренными пальцами по краю кожаного сиденья. Инна весело глянула на своего парня и повернула лицо к тетке.

— Продам, только за десять! — озорно произнесла девушка, удивляясь собственной наглости и жадности…

— По рукам! — почти крикнула тетка и полезла в красивый перламутровый кошелек.

— Билет не продается! — сказал Емеля уверенным, не терпящим ни малейшего возражения тоном.

— Двадцать тысяч! — парировала тетка, прежде чем парень успел договорить… Она, как и раньше, ловко выхватила из кошелька еще три пятитысячные банкноты. «Специально она их приготовила, что ли…» — подумал парень и, набрав в легкие воздух, открыл было рот, чтобы сказать этой гламурной сучке последнее твердое «нет!» и немедленно убраться из ее машины.

— Двадцать пять! Торг закончен! — решительно объявила дама, несколько игриво потряхивая в воздухе красно-оранжевым веером уже из пяти купюр. Инна, радостно открыв рот, смотрела на своего парня, выражая восхищение его своевременным продуманным отказом, увеличившим сумму в два с половиной раза!

Девушка подумала, что на всю жизнь запомнит этот богатый на впечатления день! Емеля признался в любви, пусть и не слишком искренне, но всё же! Они сходили на концерт, после которого ее парень обещал перестать «убиваться» по Земфире! Сама Зема выделила ее из толпы, и это видела куча народа! А сейчас ни за что ни про что они «срубят» двадцать пять штук!! Это сказочно прекрасный день!!!

— Я же сказал, билет не продается! Приятно было познакомиться, Анжела, но нам некогда, мы уходим, — Емельян глухо щелкнул ручкой двери и вылез из иномарки.

— Емель, Емеля! Ты что?! Подожди! — Инна была ошарашена… Не хотелось верить, что для ее парня поцелованная Земфирой бумажка дороже, чем двадцать пять тысяч настоящих рублей! Это значит, только одно — он слишком болен «звездой», и сегодняшнее признание в любви имеет еще меньшее значение, чем она думала! И всё остальное тоже! Неумолимо померкли краски еще несколько минут назад яркого, выдающегося дня… Приподнятое настроение улетучилось так быстро и бесследно, будто его и не было.

Инна выскочила из машины. Емельян тут же схватил ее за руку, намереваясь скорейшим образом увести подальше от злосчастного авто и его хозяйки.

— Емеля, ну ты чо? У нас что, деньги лишние? Ты ведь обещал, что больше не будешь сходить с ума по Земе?! И вообще, это мой билет, захочу и продам. Согласен? — обиженный и немного рассерженный тон девушки еще сильнее разозлил Емелю. Он понимал, что выглядит почти сумасшедшим, но ничего не мог с собой поделать…

«“Поцелуй Земфиры” не должен попасть в чужие руки! Может, я вообще больше никогда ее “живьем” не увижу! И этот хранящий тепло ее губ билет будет принадлежать не мне, а какой-то самодовольной, гламурной тетке! Ну уж нет!!!» — лихорадочно думал парень, быстро шагая к автобусной остановке.

— Емеля, отпусти руку! Мне больно! — тихим, немного испуганным голосом попросила Инна. Парень удивленно посмотрел на пальцы своей руки, до белизны ногтей впившиеся в нежную кожу девушки. Емеля ослабил «стальной» захват и виновато посмотрел Инне в глаза. Она потянула запястье на себя, полностью освободившись из цепкой конечности своего парня.

— Ребята! Ребята! — знакомый голос Анжелы раздался где-то очень близко.

— Одну секундочку, ребята! — она немного проехала мимо и остановилась в нескольких метрах от пары. Выскочив из машины и смешно семеня на носочках из-за высоких каблуков-шпилек, она подбежала к остановке.

— Вот, возьмите, — она протянула две пластиковые визитки. Насупленный Емельян взял одну и поднес к глазам. На прямоугольной карточке было красиво пропечатано несколько телефонных номеров и значилось, что Анжела Николаевна Митрофанова является генеральным директором сети салонов красоты «Молодильное яблоко».

— Если передумаете, звоните! Советую поторопиться, может сильно упасть цена! Это я сейчас такая добрая, пока на эмоциях от концерта Земы! Ха-ха-ха! Так что думайте быстрее! Ну всё, пока! — дама стремительно развернулась, и уже через несколько секунд ее белоснежный хэтчбэк плавно скрылся из виду.

— Знаешь что, любимый. Возьми-ка ты эту бесценную для тебя бумажку, и поехала я домой, — Инна с пренебрежением достала из сумочки заветный билет и протянула его Емеле. Парень осторожно взял его двумя руками и завороженно уставился в едва заметный отпечаток тонких губ, очерченный полупрозрачным помадным блеском… Через пару секунд Емельян будто очнулся и быстро положил «поцелуй Земфиры» в нагрудный карман своей куртки.

— Инночка, перестань! Мы ведь хотели еще погулять и сходить в ночной клуб…

— Да нет, Емелька, спасибо. Я сегодня уже ничего не хочу! Хватит с меня впечатлений. Пора домой. Очень хочется верить, что ты не станешь трахаться с этой бумажкой… Хотя… Дело твое…

— Ну что ты болтаешь какую-то чушь! Перестань, малыш! Погодка чудная, пойдем погуляем! Ты же сама хотела!

Инна не ответила. Она поняла, что вот-вот расплачется, и, быстро чмокнув парня в губы, впорхнула в остановившуюся маршрутку. Он проводил ее грустным взглядом. Пальцы правой руки уже нащупывали на дне кармана мелованную поверхность слегка потрепанного билета.


* * *


Емельян прижал к домофонному датчику электронный ключ и открыл железную дверь подъезда. Поднявшись в лифте, вышел к двери своей квартиры, на ходу теребя в руке маленького резинового клоуна — брелок, подаренный Инной. Парень решил, что переполненный событиями день нужно закончить как можно быстрее.

Вставил ключ в замок и тут же услышал странный шум за дверью… В животе появился неприятный холодок, быстро переходящий в состояние жуткого, тянущего чувства, стремительно заполняющего всю грудь. Емельян быстро повернул ключ и буквально ворвался в свое двухкомнатное жилище!

Он был готов увидеть всё что угодно, но только не это! Секунду назад его воображение уже успело нарисовать одного или нескольких грабителей в масках, разбросанные ящики с бельем, валяющиеся по полу книги, битую посуду и даже связанную мать с кляпом во рту… Однако реальность выглядела иначе.

— Привет, сынок! Ты что-то рано! Вы же с Инной собирались погулять после концерта?! Я ждала тебя гораздо позже… Ну, раз уж ты пораньше пришел, может, это и к лучшему. Знакомься, сынок, это Николай Иванович! Мы с ним встречаемся уже три… Ну, в общем, долго. Я что-то всё стеснялась вас познакомить… А это мой красавец-сынок, Емельян! — Ольга Васильевна почувствовала облегчение, внутренне упрекнув себя за слишком долгую нерешительность, из-за которой пришлось в экстренном порядке знакомить сына и давно любимого мужчину.

— Очень приятно! Много наслышан о вас хорошего! — уверенным и несколько строгим тоном сказал Николай Иванович. Это был крупный, подтянутый, одетый в серый клетчатый костюм и голубую рубашку мужчина предпенсионного возраста. Он протянул Емеле свою могучую руку с сильно выпирающим золотым перстнем на сардельке подобном безымянном пальце.

— А вот я ни хрена о вас не слышал… Прошу меня простить, что-то настроение ни к черту, — Емельян проигнорировал протянутую руку мужчины и, не разуваясь, направился в спальню. Опустив глаза в пол, увидел пальцы его босых ног. Непроизвольно посмотрел на мать, женщина виновато улыбнулась. Сын зашел в комнату и закрыл дверь, не глядя повернув металлическую задвижку.

Скинув ботинки и верхнюю одежду, сел на диван и обхватил голову руками. Самый счастливый день его жизни прошел как-то нервозно. «Хотя… — подумал Емеля, — у меня есть то, что я и представить себе не мог! Настоящий поцелуй Земфиры! И пусть он на бумажке, пусть подарен не мне! Всё равно!! Теперь он только мой, и ничей больше!!!»

Парень вскочил с места и схватил свою куртку. Аккуратно достав заветный билет, сел с ним за письменный стол и включил настольную лампу. Емельян в упор разглядывал бумажку, с замиранием сердца всматриваясь в едва заметный отпечаток губ. Он больше не мог думать ни о чем другом…

Прижав уголки билета к столешнице большим и указательным пальцами рук, медленно склонил лицо. В следующую секунду парень, глядя на стену в огромные холодные глаза своей мечты, поцеловал то место, куда еще несколько часов назад были прижаты настоящие губы настоящей Земфиры. Вытащил язык и сначала лишь кончиком, а затем всей возможной поверхностью прижал его к середине желанной бумажки…
Горячая волна прокатилась по спине, плавно достигнув щиколоток. Всё тело наполнилось приятной негой сладкого, пьянящего чувства.

— Емеля, сынок! — слова входящей в комнату матери не просто произвели эффект грома, но и опровергли уверенность сына в том, что он хорошо закрыл дверь. Мгновенно отпрянув от стола, Емельян машинально спрятал билет, смяв его в кулаке.

— Что ты делаешь? Что это ты слизывал со стола?! — в голосе Ольги Васильевны звучали панические нотки. — Сынок! Я прошу тебя, я встану на колени! Всё что угодно, но только не наркотики! Скажи мне, что я дура глупая и сильно ошибаюсь! Покажи, что у тебя в руке!!! Господи! Неужели я в этом виновата?! — интонация слов матери уверенно приблизилась к границе, после которой должен был начаться безудержный женский плач. Глаза женщины покраснели и быстро наполнились слезами, готовыми в любую секунду вылиться на ее припудренные щеки…

— Да какие наркотики, мам?! Что за бред?! — раздраженно выдавил из себя Емеля и еще сильнее сжал кулак с билетом.

— Что случилось, Оленька? — бас Николая Ивановича появился в комнате практически одновременно с его грузным хозяином.

— Да ни хрена, ****ь, не случилось! Стучаться надо, когда в чужую комнату входите! Или вы за всю свою жизнь так этому и не научились? — зло выкрикнул Емельян и приготовился к драке. Он понимал: этот огромный, еще не старый мужик может сломать его, как спичку… Однако решил во что бы то ни стало увести ситуацию от нелепых подозрений матери к конфликту с ее неожиданным ухажером. Тем более нестерпимо хотелось хотя бы разок ударить кулаком в его самоуверенную щекастую рожу!

— Что ты сказал, сопляк? — прорычал мужчина и шагнул в сторону парня.

— Коля, Коленька! Успокойся! Я потом сама во всем разберусь! Всё, всё, мы уходим… — Ольга Васильевна закрыла собой сына и, быстро вытерев не сдержавшиеся слезы тыльной стороной ладони, вытолкала не особо сопротивляющегося мужчину из спальни.

Парень облегченно вздохнул и обессиленно плюхнулся на стул. Поднял кулак и медленно разжал пальцы. На ладони лежал мятый, влажный от слюны и пота, но все же такой желанный и не сравнимый ни с чем поцелуй Земфиры.


* * *


На пешеходной части городского моста через почти иссохшую в этом месте реку Миасс была картина, типичная для солнечного апрельского денька. Буднично умиляя прохожих, возле узорчатых чугунных перил ограждения нежно обнималась парочка рядовых представителей армии влюбленных.

— Солнышко, ну тебе показалось. Я уже полгода, с самого ее концерта, вообще про нее не вспоминаю! Ну что ты как маленькая! Я очень тебя люблю! Только тебя, и никого больше! Мне эти три месяца разлуки всё сердце разорвали… И этот проклятый билет, который ты у меня в бумажнике нашла под Новый год, я уже давным-давно выкинул в мусор, — парень ласково смотрел в глаза своей возлюбленной, немного расширив свои, как бы добавляя этим дополнительную порцию искренности.

— И ты больше не торчишь на сайте ее фанатов? — с надеждой в голосе спросила девушка.

— Да нет же, ё-моё! Сколько тебе уже говорить! К чему мне эти подростковые терки в чате? Говорю же, я давно закрыл эту тему! Поверь мне и успокойся, — Емельян уже было приготовился сделать обиженное лицо, но Инна улыбнулась и, притянув к себе за шею, поцеловала его в губы. Через несколько секунд мягко отстранилась и, будто что-то вспомнив, спросила:

— Емелька-Емелька, а покажи-ка мне свой бумажник!

— Не понял... Зачем тебе? Хочешь проверить мою платежеспособность? Так ты ее давно знаешь, — шутил парень, все же засунул руку в карман узких джинсовых брюк и извлек из него коричневый кошелек. Девушка аккуратно взяла мужской бумажник и сосредоточенно исследовала все его содержимое. Там была куча дисконтных карт, несколько визиток, презервативы и три с половиной тысячи рублей. Инна вздохнула с явным облегчением.

— Ну ладно. Так уж и быть, верю. Но учти, это в последний раз! Люблю я тебя, дурачка! Но… этот твой фанатизм по Земе меня убивает. Чувствую себя каким-то второсортным подобием… Хоть бы она уж меня тогда в толпе не заметила, и то было бы лучше. Ты бы, может, быстрее за ум взялся. Да и сама я, конечно, дура… Надо было тогда не слушать тебя, а впарить ее слюнявый отпечаток той сумасшедшей тетке за двадцать пять косарей, и все дела, — девушка вновь вздохнула и положила голову парню на грудь, глядя в едва заметное течение реки.

— Ну всё, всё. Хватит. Что было, то прошло. Поехали ко мне.

— Поехали…

Молодые люди неторопливо прогулялись и сели в припаркованный у обочины автомобиль матери Емельяна. Парень получил права чуть больше месяца назад и все чаще и чаще выпрашивал у Ольги Васильевны ее голубой паркетник. Через двадцать пять минут Инна и Емельян уже вошли в комнату с Земфирой, закрывающей собой всю стену прямоугольной спальни.

— О! Здравствуй, здравствуй! Давненько я тебя не видела. Интересно, и сколько она будет у тебя еще висеть? — девушка обернулась и испытующе посмотрела в лицо парня. Ее губы были растянуты в неестественной улыбке.

— Да ладно тебе, Инн. Не успел еще снять. Там стена стремная… Сниму потом…

— Когда потом?

— Сегодня вечером, стопудово!

— Хорошо. Я специально приду завтра утром. Про-оверю-ю! — произнесла нараспев девушка. Емельян обнял ее.

— Я так по тебе скучала…

— А я еще сильнее…

Вспыхнувшая страсть охватила обоих приятным горячим пламенем, вернув на несколько месяцев пропавшее и такое невыносимо сладкое чувство обладания друг другом! Через некоторое время молодые люди немного отдышались и, лежа в постели, тихонько переговаривались, обсуждая случаи из прошлого и планы на будущее. В какой-то момент Инна спросила:

— Чо-то не пойму, Емелька, у меня во рту странный привкус бумаги… Ты ничего такого не ел? Может, был сильно голоден и пока меня ждал на мосту, пару тетрадок «заточил»?

— Ну что ты болтаешь всякие глупости, солнышко? Тебе показалось, — Емельян старался произносить слова как можно более спокойным и уверенным тоном. Он почувствовал, как к лицу прилила кровь...

— Ну ладно, показалось, так показалось. Чем сегодня еще будем заниматься? — девушка вытянула свое красивое голое тело и, поворачиваясь на бок, просунула руку под подушку. Кончики пальцев ощутили под ней что-то противно-мокрое.

— Фу-у-у! — воскликнула девушка и отдернула руку. — Что у тебя там?

— Да нет там ничего, я же говорю, тебе показалось. Давай встаем быстренько и в кафешку какую-нибудь сгоняем, — парень почти насильно поднял девушку с постели и вскочил сам.

— Емеля-я! Сынок! Ты дома? — послышалось из коридора.

Емельян быстро натянул штаны и, бросив в руки Инны блузку и еще какое-то попавшееся в руки ее белье, вышел из комнаты, закрыв за собой дверь.

— Да, мам, я дома, и не один.

— Ой, да ладно. Неужели у нас дома Инночка? Неужели вы помирились? Как я рада! Пойду чайник поставлю, посидим, поговорим. Я прямо по ней соскучилась! — женщина специально говорила громче, чтобы было слышно в спальне. Она заговорщицки подмигнула сыну и повернулась в сторону кухни. Неожиданно глаза Емельяна расширились, будто он вспомнил что-то ужасное! В следующее мгновение парень кинулся назад.

Распахнув дверь рывком, он увидел, что опоздал…

Инна была полуодета. Видимо, не сразу решившись увидеть то, о чем догадалась, она успела надеть нижнее белье и чулки… По щекам симпатичного лица, неотвратимо растворяя на ресницах тушь, стекали черные крупные капли горьковато-соленых слез. Девушка сидела на краю кровати вполоборота к стене и смотрела на то место, где перед уходом Емельяна из комнаты была его подушка.

Там на бежевой простыне из прохладного нежного шелка лежал концертный билет. Он был очень мятым, сильно потертым и насквозь влажным от слюны. Лежа в центре более темного из-за впитавшейся в ткань влаги пятна, билет выглядел зачем-то пожеванной и выплюнутой на постель бумажкой…

Девушка неотрывно и не шевелясь смотрела прямо на нее. Лишь только тонкие пальцы левой руки судорожно сжимали скомканный край покрывала, почти полностью свисающего на пол.

— Инночка… — Емельян не успел закончить фразу. Девушка наклонилась вперед. Вздрогнув острыми плечиками и резко прижав руки к груди, со специфическим известным звуком залила билет и весь угол постели струей рвотной массы… Парень зажмурил глаза. Он не знал, чего хочет больше: того, чтобы всё это было кошмарным сном, или того, чтобы повернуть время вспять и вовремя избавиться и от своей странной для всех зависимости, и от этого злополучного «поцелуя Земфиры», чтобы нормально жить и наслаждаться любовью своей Инны…

Девушка несколько раз сплюнула на постель, медленно вытерла губы куском покрывала, встала и бросила его на пол. Скользнув по парню невидящим взглядом, нашла на полу юбку, блузку и стала медленно одеваться, неотрывно глядя на стену, в огромное и застывшее лицо певицы… Емельян не услышал, почувствовал — сзади стоит мать.

Он повернулся. Глаза Ольги Васильевны были почти навыкат… Ее лицо отображало состояние идеального ужаса. Емельян молча взял мать за плечи и вывел из комнаты. Посадил в кожаное кресло в гостиной и включил телевизор. На экране висящей на стене плазмы бодро засиял и зазвучал сериал о непростой, но счастливой жизни в русском селе.

— Мама, я потом всё объясню. Не бери в голову, пока посмотри телек. Мы разберемся, — сказал Емельян и с некоторым усилием улыбнулся матери. Затем быстрым шагом направился обратно в комнату.

— Не разберетесь! — услышал он в спину печальный, но вместе с тем уверенный голос Ольги Васильевны. Парень остановился и даже немного растерялся. Решив, что сейчас не время реагировать на слова расстроенной матери, вновь сделал шаг по направлению комнаты.

— Она беременна, — слова женщины звучали каким-то странным, очень неуместным бредом… Емельян набрал в грудь воздуха и повернулся к матери. «Видимо, придется и ее успокаивать… На хрена я этот долбаный билет себе в рот засунул? И без него было бы всё прекрасно… Может быть, даже и еще лучше! Я бы не напрягался из-за того, что Инна почувствует за моей щекой эту ненавистную для нее бумажку…

Походу я точно извращенец… Прав был дружище Витек! И моя Инна и впрямь намного симпатичнее, чем Зема! Сегодня же сдеру со стены этот плакат и выкину на свалку! Пора этот дурдом заканчивать! Слово себе даю!» — с приятным облегчением подумал Емельян и, подойдя к матери, сел перед ней на одно колено. Но едва он открыл рот, как Ольга Васильевна остановила его слабым жестом руки.

— Я встретилась с Инной еще неделю назад и не стала тебе рассказывать… Она сама мне позвонила, попросила встретиться, чтобы поговорить… — теперь пришла очередь Емельяна округлять глаза и поднимать от удивления брови. Мать говорила ровным, спокойным голосом, видимо, ЭТО была правда.

— Мы встретились в кафешке на улице Труда. Ну так поговорили о том, о сем. Она мне и сообщила, что уже третий месяц беременна. Сказала, что от тебя… Я, честно сказать, сначала опешила… Но потом очень обрадовалась! Подумала, наконец-то пришла пора тебе за ум взяться! Хоть, конечно, по нынешним меркам и рановато, но ты у меня, сынок, не такой, как все… Уперся в эту Земфиру рогами, так, что жизнь поломать готов и себе, и девочке своей... Нельзя так, сынок. Вот Инночка меня и спрашивала, что ей делать? Взялся ты за ум, или так и пялишься на стену с этой «звездой», будь она неладна. Я вот теперь и песни ее не слушаю, а раньше любила… Что у вас там произошло-то? Инночке и так нелегко, токсикозом мучается, а ты, видно, уже и обидел ее как-то... Иди, успокаивай, и решайте, как жить дальше.

Мать замолчала и, с ласковой грустью посмотрев на сына, погладила его по голове. Емельян был в смятении! Он чувствовал себя идиотом! Нужно было срочно всё исправлять! Мгновенно вскочил на ноги и бросился в спальню. В комнате было пусто. Видимо, он не услышал, как девушка тихонько вышла из квартиры и, наверное, оставила незапертой дверь, чтобы не щелкнул замок… На кровати не было простыни.

Парень развернулся и быстро шагнул из спальни, но вдруг остановился и, повернувшись, посмотрел назад, на стену. Лицо Земфиры многократно и в разных направлениях было исполосовано чем-то острым так, что куски клеенчатой ткани оттопыривались во все стороны. Пострадавшее на плакате место выглядело так, будто лицо певицы было стеклянным и неожиданно взорвалось, но осколки не разлетелись, а застыли в самом начале своего полета…

Участок стены за истерзанным куском баннера тоже заметно пострадал. Он зиял глубокими порезами и грязно-белыми пластинками штукатурки, висящими на бумажных клочках обоев. Емельян опустил глаза и увидел валяющиеся на полу ножницы. Пластмассовые колечки их рукояти были отломлены и лежали чуть поодаль. Парень наклонился и поднял металлическую часть предмета. На острие режущих поверхностей были отчетливо видны следы крови.

Емельян бросил испорченные ножницы на стол и вышел из комнаты. Сделав пару шагов, чуть не поскользнулся и почувствовал на пятке неприятную мокроту. С брезгливым выражением лица поднял стопу и, хмыкнув, грустно улыбнулся. На мокрой пятке красовалась расплющенная бумажная масса, в которой всё еще можно было узнать концертный билет, обреченно таящий в своих глубинах настоящий отпечаток настоящих губ Земфиры.


* * *


Через полтора месяца после произошедших в спальне Емельяна событий состоялась свадьба Виктора и Инны. Ольга Васильевна стала всё чаще прикладываться к спиртному, особенно после отъезда сына в Москву. Ходили слухи, что (по совету каких-то «знающих» людей) парень сделал в Москве операцию по смене пола и попал в ближнее окружение звезды. По другим слухам, кто-то видел его на Казанском вокзале в грязной одежде и в окружении подобных «коллег по несчастью», выпрашивающих у людей мелочь.

В общем, ничего особенного и удивительного. Но бабушки из его подъезда уверены в другом. На одном из ежевечерних сборов на лавочке они пришли к единодушному мнению о том, что худой и бородатый молодой мужчина, изредка показывающийся на балконе Ольги Васильевны, чтобы выкурить сигарету, не кто иной, как сам пропащий ее сынок. Стало быть, Емелька сидит дома да горюет. А может, и пьет вместе с маманькой. Вот такой вердикт вынесли бабули. Как на самом деле, мало кто знает. Да еще меньше кто интересуется.


* * *


Инна выскочила из подъезда, и только ступив на первые разбросанные по асфальту острые камешки, сообразила, что она всё еще босиком… Болели и кровоточили пальцы правой руки… Девушка прижала ранки к губам, почувствовав знакомый привкус железа, затем быстро натянула пронесенные в руке сапожки и ускорила шаг. Глаза искали ближайшую урну или мусорный контейнер. Увидев, почти подбежала к самому краю и яростно бросила в него большую скомканную тряпку, бывшую еще совсем недавно хорошей шелковой простыней.

«Наверное, я его уже не люблю… Хотя разве может любовь пройти вот так быстро?.. Емельян придурок и извращенец, это правда… Правильно говорил Витек, а я, дура, не верила… Говорила, что это всё прикольная фигня… Всё пройдет…» — казалось, что негативный поток мыслей причиняет боль и голове, и всему телу…

Инна не знала, что делать. Кроме несчастной любви была еще одна не менее, а может, даже и более важная проблема… Ждать больше нельзя… Еще чуть-чуть, и больше не удастся втягивать живот и обманывать мать словами «что-то я много ем и походу немного поправилась…»! А когда узнает отец… Инна не знала, что делать, даже не знала, можно ли делать аборт на таком сроке?! Она не знала, сможет ли она вообще на это решиться?! Страх и жалость к себе странным образом ускоряли шаги несчастной девушки. Зазвонил телефон, на экране высветилось имя «Витек», почти одновременно появилось еще одно… На второй линии висел Емельян… Девушка не раздумывая накрыла первое имя пальцем.

— Привет, Инна!

— Привет Витек!

— Почему у тебя такой расстроенный голос? Ты что, плачешь?

— Да, Витек, плачу… Мне очень плохо…

— Ты где? Я сейчас же подъеду и заберу тебя!

— Я не знаю, Витюш… Не думаю, что это нужно…

— Я сам решу, что нужно! Быстро говори, где ты!!!

— Хорошо, Витя, я скажу… Только забери меня быстрее…
 
П. Б. Дюг
Апрель 2013 г., Челябинск