СУКА

«Как же это унизительно, что мне всё время хочется есть…» — думала Элла. Она преданно смотрела голубыми глазами на упитанного мужчину с толстой золотой цепью и таким же под стать массивным православным крестом на красной от солнца «многоярусной» шее.

— На, жри, маленькая сучка! — добродушно произнес мужчина и, присев на корточки, ткнул в рот собаки жирным куском жареного мяса. Элла, отпрянув, тут же вцепилась в лакомство своими крепкими, чуть загнутыми внутрь клыками. Отдыхающий потрепал ее по черной недлинной шерсти между ушами, затем схватил всей пятерней за кожу на загривке. «Зачем он схватил меня? Может, дал слишком вкусный кусок и теперь хочет забрать назад?! Нет, я слишком голодна, я не в силах отдать его обратно!» — Элла угрожающе зарычала и активно попятилась назад, судорожно упираясь в землю всеми четырьмя лапами.

— Да чо ты там еще вякаешь, сучка! Никто у тебя твое мясо не забирает. Стой спокойно! Дай лапу! — не унимался мужчина и протянул пухлую ладонь.
«Что он хочет? Неужели нельзя подождать, пока я ем? Почему люди всё время издают странные звуки и требуют выполнения каких-то глупых прихотей? И этот такой же. Хорошо, что я умная, знаю их повадки и могу угадать. Наверное, хочет, чтобы я дала ему лапу. А какой смысл? И ведь совершенно неясно, почему у людей всегда есть еда?! Да уж, обидно… Хотя у нашей сторожевой овчарки тоже всегда больше еды, чем у меня, Белого и Куцего вместе взятых… К несчастью, сила важнее и ума, и красоты… Жизнь несправедлива... Хорошо хоть эти большие безволосые великаны время от времени вкусно кормят. Вот, опять тянет свою плоскую лапу, похожую на грабли. Дал бы лучше еще пару кусков еды», — Элла проглотила мясо и, сев на задние лапы, протянула мужчине обе передние.

— Вот молодец! Хорошая собачка! — обладатель нательного золота взял собаку за обе лапы и, приподняв, потянул назад. Элла нехотя и с трудом перебирала задними лапами, шагая за новоиспеченным дрессировщиком. Мужчина отпустил одну лапу и круговым движением потянул вторую, пытаясь заставить собаку повернуться вокруг своей оси.

«Вот мать твою! Что же ты делаешь? Кто бы знал, как же мне хочется тебя укусить…» — подумала Элла. Бесшумно кряхтя и смешно подрыгивая всем телом, она таки смогла выполнить желание «безволосого великана».

— Ой, Коля, ну ты прямо дрессировщик! В цирк, поди, готовишься? Чо как ребенок-то? Айда к столу, гости скучают! — полноватая женщина в белом спортивном костюме достала тонкую сигаретку и, прикурив, сунула зажигалку в карман.

— Ща, пять сек! Основную олимпийскую программу выполним, и иду. Принеси мне еще пару кусков шашлыка, посмотри там те, что пожирнее. Всё равно их никто не станет есть, — и в самом деле глаза мужчины горели, как у ребенка, получившего на свое шестилетие давным-давно выпрашиваемого у родителей щенка.

— Ну, всё бросила и побежала, — женщина выпустила струю дыма из ноздрей и убрала наманикюренным ногтем какую-то невидимую соринку с уголка своих губ. Мужчина повернул голову и исподлобья глянул на свою супругу.

— Никита! — крикнула женщина.

На ее зов из-за угла бревенчатого домика с отдыхающими вышел белобрысый мальчишка с толстой березовой палкой в руке.

— Никита, сынок, сходи, принеси из дома папе пару кусков шашлыка для собачки.
Парнишка быстро шмыгнул в дом и через минуту вынес подгоревшее мясо на белой пластиковой тарелке. Затем, присев рядом с отцом, протянул маленькой дворняге один из кусков. «Ну, в принципе, не так уж всё и сложно, — подумала Элла.  — И опять наелась до отвала. Какая я все-таки умная, что всегда держусь возле отдыхающих. Бедняга Куцый их боится и ненавидит, потому и ищет себе пропитание в огромных кучах мусора и выкидываемой этими великанами несвежей еды. Кстати, Куцый, Куцый… Интересно, что он сейчас делает? Поди, крутится в конюшне, ждет, что конюх сжалится и угостит его чем-нибудь… Бедолага».

— Папа, а как зовут эту собаку? — спросил мальчишка, поглаживая Эллу по спине.

— Честно говоря, не знаю. Надо спросить кого-нибудь из работников этой базы. Да вон, кстати, конюх идет, кажется, его зовут Ромул. Ро-ом-ул!!! — крикнул мужчина в сторону невысокого коренастого мужичка, уверенно ведущего за поводья огромную мохнатую лошадь.

— Ромул, подскажи, как зовут собаку? — вновь прокричал отец мальчишки.

— Ее зовут Элла, — ответил работник и завел лошадь в конюшню.

— Элла, Элла, — негромко повторил мальчуган, поглаживая собаку по спине. — Прикольное имя! А ты, пап, думал, как ее зовут?

— Да я, в общем-то, никак не думал. Ну, может, Жучка или Тузик, судя по ее размеру… Ну ладно, хорош лясы точить, там, поди, дружбаны сердешные без меня весь вискарь приговорили… — отец мальчугана улыбнулся и, встав с корточек, направился в избушку вслед за своей женой, плавно бросившей напомаженный окурок в сторону ярко красной железной урны. Перевернувшись в воздухе от удара о бронзово-крашеный край бордюра, «бычок» упал на асфальт. Чуть прокатившись от легкого ветерка, он замер, уперевшись всем своим фильтром в маленький осколок красного кирпича.

Полет и падение остатка сигареты вызвали неподдельный интерес у наевшейся и довольной жизнью Эллы. Она тут же подбежала к нему и, наклонив голову, усиленно втянула ноздрями воздух. Запах полуистлевшего табака, в сотни раз усиленный обонятельной системой собаки, ударил Элле прямо в самый мозг, вызвав нестерпимый зуд в носу и желание убежать подальше.

«И все-таки люди довольно глупые создания. Им почему-то мало того, что у них всегда есть вкусное мясо, они еще поджигают и жуют эту вонючую дрянь… Пожалуй, мне здесь делать больше нечего. Сбегаю, посмотрю, чем там занимаются Белый с Куцым», — подумала Элла, отпрыгнув от окурка, и неторопливой рысью побежала в сторону конюшни.


* * *


Прошло уже больше восьми лет, как в березовой роще под Челябинском Альберт Павлович (иногда просто — Палыч) построил свою базу отдыха. Дело шло неплохо. и владелец популярного места давно вращался в кругах состоятельных людей своего города. Несмотря на солидный возраст, развелся с первой супругой и женился на молодой, симпатичной девушке, подарившей ему чудесную дочурку. В общем, всё у него шло хорошо и неторопливо, как обычно бывает у провинциальных бизнесменов, крепко стоящих на своих ногах.

Однако время от времени у Палыча всё же возникало некоторое количество мелких неприятностей. Одну из них представляла собой черная дворняжка Элла. Она появилась неизвестно откуда и очень хорошо приспособилась к комфортному проживанию на территории базы. Детям отдыхающих Элла нравилась, они с удовольствием кормили ее мясом шашлыков, взятых с родительского застолья.
И всё бы ничего, но на втором году таких взаимоотношений с людьми дворняга слишком привыкла к регулярному мясному рациону. В дни отсутствия отдыхающих она яростно рвала мешки с мусором, выискивая заветные жареные куски и разбрасывая по территории пластиковые тарелки, стаканы, пакеты, подхватываемые игривым ветром, и еще множество мусора, в изобилии остающегося от банкетов и пикников.
Арендаторы базы устали выслушивать жалобы раздраженного лишней работой дворника и в свою очередь загружали этой проблемой Палыча…

«Можно подумать, у меня других дел нет! — раздраженно думал бизнесмен, выруливая на своем серебристом «Лендровере» с переполненного четырехколесным железом перекрестка. — Какие-то отморозки все аккумуляторы со стрельбища украли, пришлось срочно новые покупать, а охранники бьют себя в грудь, что не спали ни минуты! Раздолбаи херовы… И эти, как сговорились, привязались с какой-то чертовой собакой… Давно бы уж сами ее прибили да закопали в лесу, благо и ходить никуда не надо… Так нет же! Думают, я должен решать их копеечные проблемы... Я эту базу на голом месте, ****ь, построил, а они не могут с какой-то сраной сукой справиться!»

Вот такого рода мелочи и портили Палычу настроение, которое могло быть вполне хорошим и соответствующим солнечному весеннему дню двенадцатого года.
Приехав в свои владения, бизнесмен по обыкновению поднялся в личную комнату на втором этаже офиса. Через пару минут на весь дом загрохотали синглы семидесятых, которые на «всю катушку» довольно мощной стереосистемы «врубил» седовласый меломан. Затем закрыл комнату на ключ и отправился в бар знакомиться с положением дел или, иными словами, слушать жалобы арендаторов и «нытье» сотрудников. Уходя из комнаты, он всегда оставлял включенной оглушающую мощь музыкальной аппаратуры. Для чего он так делал, не знал никто.

— Здравствуйте, Альберт Палыч! — бодро поприветствовал хозяина базы арендатор коттеджей Максим. Палыч молча пожал ему руку. — Cлышал, вы хотите избавиться от Эллы? — спросил он в надежде, что это окажется неправдой.

— Да, так и есть. Ты же сам с прошлого года жаловался, что она клиентов пугает, за детьми бегает. А сейчас что, жалко стало? — сказал Палыч безразличным тоном, из чего арендатор сделал вывод, что какого-то конкретного плана по поводу собаки у него нет.

— Ну-у… С того времени кое-что изменилось. У меня многие постоянные клиенты специально везут собачьи консервы — покормить Эллу… Особенно те, что с детьми.

— Максим, если честно, мне эта ваша дворняга по барабану! Для меня главное, чтобы на территории было чисто и никто не жаловался. Такие вот дела. Так что давай, договаривайся с остальными предпринимателями и решайте вопрос с потрошением мусорных мешков максимально быстро. Например, сегодня, а еще лучше вчера… — Палыч улыбнулся собственной шутке и многозначительно посмотрел Максиму прямо в глаза.

— Альберт Палыч, вообще-то я и сам не знаю, что с ней делать. Просто как-то жалко ее. Отдать бы в хорошие руки кому-нибудь.

— Так возьми ее себе! Не решите проблему до выходных — вызову живодеров. А уплаченные за вызов и отлов деньги соберу со всех вас поровну, то есть, по справедливости. Всё! Закрываем эту тему, у меня других дел хватает! Надо с охраной разбираться, помочь ребятам обрести бессонницу во время ночных дежурств, — на этих словах Палыч недобро усмехнулся и, развернувшись, направился в комнату охраны.

— Ну что, спас собачку? — с язвительной улыбкой поинтересовалась барменша Анжела, сверкая пышной грудью из глубокого декольте форменной белоснежной блузки. В тот момент она протирала салфеткой хрустальные бокалы и соответствовала классическому виду работницы барного труда.

— Пока нет. Но что-нибудь придумаю, — ответил мужчина и, будучи не настроенным к флирту на рабочем месте, оправился по своим делам.

— Эх, ты. Никак не можешь решиться и забрать Эллу домой! — довольно безобидные слова прозвучали как-то уж очень неприятно, растекшись по его удаляющейся спине липкой, противной жижей. Решив не вступать в изначально бессмысленный разговор, Максим, не оборачиваясь, вышел за дверь.


* * *


«Ну вот, так я и думала. Куцый опять наелся какой-то дряни и лежит, бедняга, мается животом… Вот дурачок бесхвостый», — Элла неторопливо подошла к грязно-рыжему кобелю и принялась участливо вылизывать ему морду. Куцый и Элла нравились друг другу уже давно. Как-то раз через некоторое время после их первой встречи бесхвостый кобель набрался смелости и сделал попытку ухаживания за своенравной Эллой. Невесть откуда специально для нее он принес длинный кусок коричнево-зеленой и почти до состояния камня засохшей колбасы.

Конечно, «дама» отказалась от такого «заманчивого» угощения, однако сердце Эллы дрогнуло. Причем совершенно неожиданно даже для нее самой.

«Ну что я в нем нашла? — иногда думала она и пыталась критически взглянуть на своего ухажера. — Помнится, когда встречалась с Белым, все подруги с ближайшего поселка слюной от зависти исходили! Хотя… стоило мне забеременеть, как он тут же исчез, бегая за каждой пахнущей сучкой. И ведь всех этих дурочек обрюхатил… М-да… Жалко мне его стало после того, как подрал его тот серый огромный пес. Но… и приятно было не меньше, чем жалко. Сам виноват, кобель блохастый! Ну ладно, что это я всё о Белом? Вроде как про Куцего думать начинала».

— Я так погляжу, у вас прямо любовь! Опять с пяток щенят понарожаешь, а мне мучиться, раздавать! Надо тебя, Эллочка, стерилизовать на хер! Я вам чо, нянька бесплатная, что ли? А если опять кони щенка копытами затопчут? Ща вон возьму лопату и отрублю твоему ухажеру причиндалы, посмотрю, настоящая у тебя к нему любовь или так, очередная течка замучила? — конюх Ромул говорил вполголоса и совсем не злым, а скорее деловитым тоном. Собаки его не боялись, так как давно уже знали, что человек он хоть вида и серьезного, но на самом деле добрый.
Пару минут назад мужичок «замахнул» для настроения стопарик-другой холодной водочки, и, видимо, теперь ему очень хотелось поговорить по душам. Однако попадаться на глаза хозяину базы «под шафе» было бы себе дороже. Так что в качестве молчаливых собеседников сошли и эти две глупые, давным-давно прибившиеся к конюшне дворняжки.

Высказав всё, что думал, Ромул присел на корточки, протянул к собакам руку и потрепал Эллу за шею.

«Этот конюх человек хороший. Если бы не он, давно бы уже Куцему и Белому голодная и холодная смерть настала. Но тоже конечно, странный, как, в общем-то, и все люди. Вот сейчас издает эту кучу бессмысленных человеческих звуков. Хорошо хоть я умная, давно людей изучила. Похоже, ему тоже надо, чтобы я лапу подала», — Элла уткнулась мокрым холодным носом в ладонь человека, затем чуть присела и подала ему свою лапу.
— Ха-ха! Вот ты хитрая сучка! Надрессировалась уже! Думаешь, все проблемы в жизни можно решить, протянув лапу? Э, не-е-ет. Такое не всегда прокатит, хотя… Иногда прокатывает даже и у людей. В любом случае ты совсем не глупа, как я погляжу. Ну ладно, с вами тут весело, как в цирке, но я в армии служил, мне смеяться недосуг. Пойду навоз убирать, пока этот суматошный Палыч не нагрянул с нравоучениями, — Ромул обхватил натруженными пальцами серый черенок стоящей у стены лопаты, коротко продернул ее вверх, перехватив для удобства посередине, и широкими уверенными шагами направился вдоль длинного ряда конных стойл.

«И куда ты пошел? Эй, а где еда? Где хотя бы кусочек мяса? Ну я, допустим, не голодна, но Куцый! Я тебе зачем лапу-то давала, жадюга?» — не выдержав такого обмана, Элла звонко залаяла вслед уходящему мужичку.

— А ну цыц, сучка! Ща мне всех коней попугаешь! Я тебе тогда этой вот лопатой враз хвост-то подравняю! Будешь со своим ухажером одной масти! — теперь уже довольно сердитым тоном прокричал Ромул. Удовлетворенный произведенным на замолчавшую собаку эффектом, он отправился дальше.

«А не такой уж он и хороший, этот великан… Чувствую, что злится, а за что — не пойму… Сам ведь первый меня обманул, вот я и возмутилась… Что же мне теперь, молчать всё время? Ну уж нет!» — Элла прижалась к Куцему, интуитивно подобрала под себя хвост и, глядя вслед уходящему конюху, тихонечко рычала…

«Почему так происходит? Вот вроде бы и хороший человек, а все-таки обманул, да еще и разозлился… Хоть я их и изучила, а всё равно не понимаю… И что уж я совсем не могу понять, почему у них всегда есть еда? Наверное, придется с этим просто смириться и не загружать свою умную и красивую голову. Пожалуй, надо немного поспать. Я знаю, где можно найти вкусного мяса, и принесу его Куцему», — подумала Элла, зевнула и положила морду на лапы любимого. Куцый со светящимися от счастья глазами лизнул Элле ухо и выкусил пару-тройку блох.


* * *


Альберт Павлович вышел из комнаты охраны немного разгоряченный, но вполне довольный собой. Ему в очередной раз удалось «нагнать ужаса» на охрану и решить вопрос с оплатой ущерба от украденных аккумуляторов. Более того, пообещав повышение зарплаты, он уговорил охранников письменно заверить свою материальную ответственность. Однако в душе было как-то неспокойно. Тоненьким червячком точила всеми силами отгоняемая мысль о том, что охранники хоть и не уволились после справедливо повешенной на них суммы, но спать во время дежурства всё равно будут…

Надо было что-то делать. И тут Палыча осенило! Однако додумать гениальную идею до конца именно в этот момент ему было не суждено…

— Сука! — прошипел Палыч, глядя, как черная дворняжка яростно рвет зубами огромный пластиковый мешок, необдуманно оставленный дворником, ушедшим с метлой и лопатой в дальний конец территории. Из черного разорванного бока на землю вывалились осколки трехлитровой банки, майонезные упаковки, бутылки, одноразовая посуда и всевозможная недоеденная снедь отвратительного жирно-липкого вида…

Альберт Павлович медленно присел, его рука потянулась к лежащему возле ноги камню. Взяв крупный кусок щебня, Палыч выпрямился, не торопясь и сосредоточенно сделал замах. В следующую секунду камень стремительно полетел в сторону Эллы! Увидев бросок, собака стремглав понеслась прочь и в два прыжка очутилась за спасительной «клумбой» из разноцветных использованных стрелками гильз. Но, видимо, бросок был не только точен, но и весьма силен!

Камень попал в эту цветную пластиковую кучу, выбив из нее несколько пустых патронов. В следующий миг с оглушающим, скулящим визгом дворняжка неестественно подпрыгнула, выскочила из своего убежища и вновь бросилась наутек! Лишь краем глаза она успела увидеть довольное крупное лицо крупного человека, отряхивающего с ладони песок.

На визг собаки из бара высыпал весь ресторанный персонал базы, бармен, официантки и даже несколько поваров. Откуда-то из-за угла подошел угрюмый Максим.

— А если бы вы ее убили? — мрачно спросил он и посмотрел Палычу в лицо.

— Да честно сказать, сам удивлен, как я так мастерски смог камешек метнуть… Но, думаю, не убил бы. А если бы и убил, то вам, сердобольным, не пришлось бы на живодеров тратиться. Всё! Хватит тут уже рассусоливать. А вы что рты поразевали, совсем работы нет? Так я сейчас найду! — гаркнул Палыч на персонал.
Сотрудники бара-ресторана тут же растворились за входными дверями. Остался только вездесущий управляющий, двадцативосьмилетний круглолицый Славик. С озабоченным и неуловимо-хитрым выражением лица он стоял в метре от Палыча и нетерпеливо переминался с ноги на ногу. Через несколько секунд управляющий все же набрался решимости и обратился к хозяину базы.

— Альберт Павлович, мы сегодня на стрельбище метательные машинки на двух вышках поменяли. Затаскивали их всей толпой на тросах, вы сами знаете, они килограммов по сто, не меньше! Полдня промучились, но всё сделали. Надо бы ребятам заплатить. И еще, Палыч, там вторая вышка требует срочного ремонта, иначе скоро или сама рухнет, или ветром повалит!

— Так, Славик! Ты мне тут героическую эпопею не разводи. Сколько было человек в работе? — Палыч полез в карман своих широченных камуфлированных штанов «сафари».

— Ну как сколько? Я, Николай, Юра, Андрюха, Марат, Санек и Миша… Семеро, — бодро отчитался управляющий.

— Ну семеро, так семеро. Вот тебе две с половиной тысячи, или как сейчас принято говорить у вас, у молодежи, — «два с половиной рубля». Больше не проси, всё равно не дам. Еще вопросы есть?

— Ну так-то нет, только что по вышке-то? Дело, конечно, ваше, только лично я больше на нее не полезу. Да и из парней тоже никого не заставить... Кто будет машинку тарелками заправлять? — Славик взял деньги и сунул их во внутренний карман синей ветровки.

— Что значит, кто будет заправлять? Ты у меня управляющий или кто? Ты самую большую зарплату за какой хер получаешь? В общем, так. Мое распоряжение такое — чтобы все машинки были заправлены и любая площадка была готова к стрельбе! А по поводу ремонта составишь полную смету материалов и дашь мне, я посмотрю. Если всё грамотно обоснуешь, дам деньги. Купите материалы, поговорим о цене за работу. Я так понимаю, сами справитесь или мне бригаду нанимать?
— Да конечно сами справимся, Альберт Палыч!

— Ну вот и ладненько. Всё. Я домой. Следи за порядком. Если что, звони.
Палыч направился к машине, на ходу пиликнув брелоком сигнализации. Через пару минут «Лендровер» протяжно рыкнул выхлопной трубой и, немного чиркнув шинами по асфальту центральной площади, скрылся за воротами базы.


* * *


«Если бы я только могла представить, что будет так больно… Никогда бы не тронула эти поганые мешки… За что он меня так? Я точно знаю, люди всегда выкидывают остатки еды! Неужели ему стало жалко! Вряд ли. Наверное, он очень злой великан!» — Элла чуть слышно скулила, время от времени усиливая звук собачьей боли и стона.

— Всё, я обработал рану перекисью и йодом. Судя по ссадине, камень острым краем попал. Припухло, конечно, но, думаю, ничего страшного. Только никак понять не могу, как он смог так сильно камень-то швырануть? Сквозь гильзы! Да еще и так метко попасть… Явно Эллочка сильно нагрешила, не ее сегодня день… Ну, всё. Вот стерильный бинт, сам забинтуешь, хорошо? — Максим передал конюху запечатанный в хрустящую бумагу бинт и встал с корточек, медленно распрямив чуть затекшую спину.

— Вот Палыч гад! Я, конечно, и сам в Эллочку кидал камни пару раз, когда видел ее возле мешков… Но я так, легонько, чисто для острастки! А этот чуть не покалечил! А если бы дети увидали? — ворчал Ромул, обматывая собаку бинтом.

— Кстати, чуть не забыл! Я же ей и ее ухажерам, Куцему с Белым, мяса принес. Только что-то давно Белого не вижу, где он пропадает?

— Да хрен его знает. Шастает, видно, по деревне. По колхозным сучкам скачет. Но, наверное, кормится где-нибудь, иначе давно бы уже прибег, — с улыбкой ответил конюх и завязал последний узелок.

— Ну всё, готова невеста. Выглядит, как с поля боя… — пошутил Ромул.

— Согласен, и в самом деле, — улыбнулся Максим и, достав из пакета куски сырого мяса, вывалил их в алюминиевую собачью миску. Куцый трусцой подбежал к лакомству. Элла немного приободрилась и тоже направилась к миске. Собаки активно заработали челюстями.

— Ну вот, жизнь-то налаживается! Ха! Ха! — засмеялся конюх.

— Жизнь налаживается, но с Эллой надо что-то решать. Ладно, я пойду. Вечером принесу им еще что-нибудь. Постарайся до вечера Эллу с конюшни не выпускать. Хорошо?

— Хорошо, — ответил Ромул и, собрав кусочки бинта с ошметками упаковочной бумаги, бросил их в стоящую на углу ржаво-коричневую урну.
Максим вышел из конюшни с озабоченным выражением лица. Он уходил по конной леваде, перепрыгивая через мелкие лужицы и зеленоватые, конусовидные кучки лошадиного навоза.

«Ну вот, есть же хорошие люди! Сами принесли вкусное и свежее мясо! Да еще этот вон какой-то вонючей жидкостью мне бок намазал… Конюх белой тряпочкой обмотал… Зачем это сделали, не знаю, но чувствую, хотят помочь! Конечно, лучше бы они мне ранку-то зализали, да, видно, не умеют. Вот и помогают такими странными способами. Что ж, буду надеяться, что и боль пройдет, и бок заживет быстрее. А того злого великана я теперь долго не забуду! Как же хочется отомстить!
 
Например, подкрасться сзади и вцепиться клыками в его толстую сочную ногу! Ну ничего… У меня еще будет такая возможность! Сердцем своим собачьим чую! Ох, чую!» — от предвкушения будущей мести Элла даже вздрогнула в каком-то сладострастно-мечтательном порыве, будто она уже сейчас была совершенно готова к немедленному исполнению своей новой мечты.

— Макси-и-им! — гулко раздалось по территории базы. Мужчина обернулся, пытаясь разглядеть обладателя крика сквозь расстояние в полторы сотни метров, заросли кустистой зелени и горизонтальные трубы ограждения левады. Продолжая всматриваться и бесполезно щурясь, Максим всё же узнал Николая, новенького инструктора в стрелковом тире.

— Ну чо, Макс? Жива Эллочка-то? — как-то слишком задумчиво спросил подошедший поближе Коля.

— Да жива, сучка. Что ей сделается? А ты что, прям переживаешь?

— Ну, есть немного, — Николай натянуто улыбнулся. Максим подумал, что Коля явно хочет что-то сказать, но никак не может решиться.

— Тут, Макс, такое дело… — паренек не успел закончить, как за его спиной раздался звонкий голос управляющего.

— Та-ак! Колян! Что за дела? Вторую неделю в штате, а уже ходим, воздух пинаем?! Ты новую пневматическую винтовку пристрелял? Ты ведь мне еще вчера обещал! Я пока сильно не волнуюсь, ты парень ответственный, но и по базе без дела шататься тоже не надо! Мне за вас перед Палычем краснеть что-то совсем «не улыбается»! Давай, Коля! Иди работай! — под удивленным взглядом Максима управляющий закончил свою воспитательную тираду. Николай смотрел в землю, разглядывая белый шнурок своего правого кроссовка. Было заметно, Коля нервничает и даже немного злится…

— Ладно, Макс! Давай! Пойду поработаю, — не глядя в глаза, пробурчал инструктор и неторопливо зашагал в направлении тира.

— Славик! Тебя какая муха сегодня укусила? Ты что на парня «всех собак спустил»? По мне, так Коля вообще хороший парень. Что случилось-то?

— Да ничего не случилось. Просто меня Палыч постоянно за них всех драконит! Вот и пытаюсь быть построже. Они же ни хрена не понимают! Сам видишь, критику совсем не терпят, ушел на весь мир обиженный!

— Понятно. Руководство людьми — дело не простое, но необходимое. Ладно, удачи тебе. Поеду домой. На выходные народу будет «мама не горюй»! Надо бы отоспаться, — сказал Максим. Мужчины обменялись рукопожатием и разошлись в разные стороны. Славик быстрым и уверенным шагом отправился вслед за Николаем.


* * *


Альберт Палыч на секунду прервал свой завтрак и схватил пульт телевизора, чтобы внимательнее вслушаться и всмотреться в полутораметровый экран на стене своей кухни. Девушка, диктор одного из челябинских каналов, сообщала прогноз Гидрометцентра на завтра. Палыч уже несколько дней внимательно слушал прогноз погоды, и вот наконец-то завтра должно свершиться именно то, что ему нужно!
— …к вечернему времени суток дождь с градом. Скорость ветра 20—25 метров в секунду. Городское управление по чрезвычайным ситуациям объявляет штормовое предупреждение и предостерегает водителей от поездок, особенно в ночное время суток! Будьте внимательны и осторожны! А с новостями спорта вас ознакомит наш…
«Ну, вот и настало время…» — подумал Палыч и выключил звук. Именно такая погода, да еще и в ночь, была идеальна для выполнения гениального плана по «воспитанию» охранников базы! Идея пришла больше двух недель назад, в тот самый день, когда бизнесмен устроил им «разнос» за украденные аккумуляторы. Палыч выключил звук и подал свое массивное тело вперед, ближе к окошку стены гостиной.

— Верунчик! Солнышко! Приготовь, пожалуйста, на завтра мой камуфляжный костюм, тот, что спецназовцы подарили, непромокаемый. Мы с мужиками в ночь поедем на охоту. Алексеич лицензию взял на кабана, надо поддержать товарища, тряхнуть стариной!

— А почему в ночь? — донеслось из дальнего угла гостиной.

— Как это «почему»? Солнышко, днем кабан более осторожен, чем ночью, да и поспать тоже любит. Мы-ж когда его напугаем, он спросонья нечего не поймет, будет метаться без памяти, тут мы по нему и пальнем из всех стволов.

— А-а, понятно! Ты смотри там, поосторожнее! Сейчас я тут с отчетами за прошлый месяц закончу и займусь твоей одеждой, — ответила жена. Девушка сидела за круглым столом с коваными ножками и скрепляла толстую пачку документов. Сосредоточенно кряхтя и закусив нижнюю губу, она несколько раз с усилием, звучно щелкнула огромным металлическим степлером.

Палыч продолжил поглощать яичницу с луком, очень довольный собой за умение коротко и ясно убеждать свою молоденькую жену.

К вечеру следующего дня бизнесмен был как на иголках… Он выехал из дома еще в семь. На заднем сиденье лежал аккуратно сложенный непромокаемый камуфляж, такого же цвета туго набитый рюкзачок и черный пластиковый пакет, в котором мирно покоились военные ботинки — берцы, еще один подарок друзей-вояк. Поколесив по городу и просидев некоторое время в одном из дорогих городских кафе, Палыч дождался темноты.

Дождь уже давно набрал ливневую силу и полупрозрачной стеной питал возникающие на каждом шагу мутные «реки» грязно-серой воды. Мощные порывы ветра вырывали из рук и легко выворачивали наизнанку зонты немногочисленных прохожих. Альберт Павлович бросил взгляд на свой швейцарский «Бригет». Платиновые стрелки часов показывали одиннадцать тридцать.

«Ну что ж, пора!» — подумал бизнесмен и махнул рукой в сторону симпатичной официантки в красном переднике. Оплатив счет и оставив небольшие чаевые, Палыч быстро покинул теплое помещение и вышел на холодный проливной дождь. Сев в свою машину и отъехав в соседний двор, он вышел из внедорожника и быстро залез обратно через заднюю дверь. Не без труда переодевшись и переобувшись в приготовленную «экипировку», вновь сел за руль.

В голове неожиданно промелькнула мысль: «не занимаюсь ли я какой-то ерундой? Может, ну его на хер? Поехать домой в теплую постель к жене? А вдруг ничего не получится и меня заметят?». Палыч глубоко вздохнул и встряхнул головой.
«Нет! Решил, значит решил! А заметят, и что? Имею право просто проверить работу этих раздолбаев! Это моя база, и я могу появляться на ней в любое время дня и ночи!»

В ночном небе сверкнула молния и оглушительно грохнуло, вызвав какофонию из надрывно плачущих сигнализаций припаркованных во дворе машин.
«И в любую погоду тоже!» — закончил мысль Палыч, улыбнулся и повернул рулевое колесо на выезд из двора. Уверенность в себе и успехе задуманного плана не оставила в душе мужчины ни одного укромного уголка для раздумий или сомнений. Выехав на проезжую часть, бизнесмен решительно нажал на педаль газа, про себя отметив, что непрерывно работающие на лобовом стекле дворники нагоняют на него некоторую тревогу или даже тоску.

Через двадцать минут Палыч уже закатился в лес, не доехав до базы около километра. Стараясь не завязнуть в грязи, он ехал по заранее выбранной каменистой дорожке, которую специально присмотрел несколько дней назад. Встав между березами, мужчина выключил фары и заглушил мотор. На мгновение задумался, смотря невидящим взглядом в стекающие по стеклам автомобиля ручейки. Затем быстро открыл дверь машины и немного грузно спрыгнул на мокрую траву.

— Ну что, повеселимся, мудилы охранные! Ща вам Палыч покажет, как спать на рабочем месте! — весело сказал бизнесмен, закинул за спину рюкзачок и, чуть наклонившись, чтобы капли воды не затекали под резинку капюшона, быстро зашагал к едва виднеющимся огням базы, обходя встающие на пути кусты и перешагивая поваленные деревья.


* * *


Элла проспала всю вторую половину дня. До выходных было еще далеко, а значит, надеяться на угощения отдыхающих не было никакого смысла… «Как же сильно хочется есть! — грустно думала Элла, лежа в конюшне на теплом прелом ошметке сена. — Куцый с Белым вон лежат, тоже ведь голодные, а терпят… А вот я не могу! Могли бы и сходить за едой, поискать что-нибудь для меня! Пусть не мяса, но хоть что-нибудь! Так нет же, валяются с грустными мордами… Видите ли, они испугались грохота и сверкающего длинного огня! Трусы!» — печально размышляла Элла, чувствуя, что этой ночью голод всё же выгонит ее на улицу, в проливной, холодный дождь, на поиски необходимой пищи.

«Я бы сейчас съела даже тот странный зеленый кусок мяса, которым меня Куцый угощал. Но он же сам его и сожрал после того, как я отказалась… А мог бы и припрятать! Да все они, кобели, одинаковые… Всем только одного и надо…» — Элле стало так сильно себя жаль, что она даже немного взвыла.
— А ну-ка заткнулись там! — раздался хриплый сонный окрик откуда-то сверху. Это был голос проснувшегося на втором этаже Ромула, раздосадованного своим пробуждением из-за тоскливого собачьего воя. Элла замолчала, хотя выть захотелось еще сильнее.

«Никак этого человека не пойму. Вроде как сам по себе и неплохой, но почему лошадей он кормит регулярно, а нас, собак, только иногда? Это вообще странно! Мы же гораздо умнее! Что-то я не видела ни разу, чтобы какая-нибудь кобыла могла протянуть человеку свою огромную переднюю ногу или вообще встать на задние копыта и покрутиться вокруг себя! Лишний раз убеждаюсь, как, все-таки, несправедлива эта сука-жизнь! Ладно, хоть их не мясом кормят, а зернами да сушеной травой… Всё. Больше не могу. Я во что бы то ни стало должна поесть! Пусть эти трусливые кобели валяются, а я пошла на охоту!» — Элла встала на все четыре лапы и, задрав нос, потянулась, прогнув дугой черную лоснящуюся спинку.
За воротами было темно, холодно и очень мокро. Ураганный ветер яростно гонял по территории базы кусок белого целлофана. В небе сверкнуло и загрохотало. Элла вздрогнула, но не испугалась. «Может, все-таки подождать до утра? Попробовать уснуть, а утром выпросить у конюха еды?» — пронеслось в маленькой остроухой голове дворняжки.

И уже почти решив вернуться обратно, Элла заметила медленно передвигающееся в темноте какое-то до боли знакомое серое  пятно… Собака узнала своего давнего врага, рыжего кота Тимофея… С ним у дворняжки были давние счеты. Тимофей самым наглым способом не желал признавать, что коты должны бояться собак! При первом же знакомстве с Эллой, в конфликте за вкуснейшую куриную кость, несколько раз больно ударил дворняжку когтями по носу!
Эллочке пришлось отступить… С тех пор Тимофей совершенно «оборзел» и гордо расхаживал везде, где ему заблагорассудится! При встрече он так сильно шипел и раздувался, вздыбив свою пушистую рыжую шерсть, что казался даже больше, чем сама Элла!

Но теперь… Мокрый Тимофей был в два раза меньше своих привычных размеров и выглядел очень жалко. Элла была удивлена и ошарашена, как этот тощий, полуоблезлый кот смог доставить ей столько неприятностей! «Тигр недоразвитый! Теперь я знаю, какой ты на самом деле… Больше меня не проведешь!» — подумала Элла и с громким лаем помчалась к ничего не подозревавшему Тимофею…
Смелый кот, по каким-то своим неотложным делам прогуливающийся ночью, да еще и в самую грозу, либо не был настроен на драку, либо знал, что выглядит не лучшим образом… Как бы то ни было, но увидев и услышав на «всех парах» приближающуюся дворнягу, Тимофей не успел придумать ничего лучше, чем броситься наутек. Элла, воодушевленная трусостью кота, погналась за ним с удвоенной собачьей энергией!
Через несколько секунд мокрые животные выскочили на одну из стрелковых площадок базы. Кот взмыл вверх по черному бревенчатому остову пополам переломленной ветром вышки, основная, верхняя часть которой стояла рядом «вверх ногами». Невдалеке в окружении множества ярко-оранжевых осколков тарелочек для стрельбы валялись, отсвечивая дюралем, изрядно покореженная метательная машинка и два серых аккумулятора.

В верхней части разрушенной половины вышки, торчащей в грозовое небо бревенчато-дощаным частоколом деревянных обломков, висел крупный человек. Ветер время от времени раскачивал его безжизненно болтающиеся руки. Это было очень странно. Элла знала: в такую погоду люди, как и собаки, сидят по своим большим и теплым конурам. С той лишь разницей, что у них всегда есть еда… Еда… Дворняжка вспомнила, что очень голодна, и уже почти забыла и о рыжем враге, и о человеке, висящем вниз головой большим черным пятном.
Лица человека не было видно, но собаке показались знакомыми очертания его фигуры. Сердце дворняги, уже успокоившееся после спринтерского бега за котом, вновь учащенно забилось. Неожиданно человек зашевелился и поднял голову. В отблеске уличного фонаря сквозь темноту ночи и стекающие по его лицу струйки воды его могла бы не узнать и родная мать… Элла внимательно вглядывалась в одутловатое лицо, уже совершенно не обращая внимания на кота, едва удерживающегося своими когтями на расщепленном острие бревна.

В очередной раз сверкнула молния и раздались оглушительные раскаты грома. В долю секунды лицо человека высветилось неестественно белым светом и вновь потускнело. Элла вздрогнула. Это был он. Тот самый человек! Тот безволосый великан, который так больно попал в нее острым камнем!

— Элла! — хриплым голосом не позвал, а скорее простонал Палыч. — Эллочка! Позови кого-нибудь, пожалуйста! Собачка моя хорошая! Любого человека, пожалуйста, Эллочка! Собачка! Красивая моя! Прошу тебя! Или… — Палыч закашлялся. От виса вниз головой его лицо отекло и покраснело, а от поднявшегося приступа кашля приобрело насыщенный сливовый оттенок… Кашель прошел, и Палыч вновь поднял голову. — Или полай хотя бы! Я прошу тебя, полай! — хрипел человек.

Элла молчала. В ее горле звучал лишь тихий рык просыпающейся злости, но за шумом дождя и воем ветра он не был слышен даже ей самой.

— Лай, сука, я сказал!!! — почти выкрикнул Палыч, но его голос совсем потерял силу и выдавал лишь отчаянный хрип. — Лай, тварь ты паскудная!! Сука!! Если жив останусь, порву тебя своими собственными руками! Тупое ты животное! Лай, я тебе говорю! Ну тебе что, жалко, что ли? Ну пожалуйста! Эллочка, хорошая ты моя! Я прошу… — у Палыча выступили слезы, тут же смытые бесконечно падающими каплями дождя. В следующий миг он почувствовал, что теряет сознание. Его голова вновь безвольно повисла, ударившись носом об занозистую доску.

Элла продолжала стоять, завороженно глядя на висящее тело. Она не понимала, почему в ней совершенно погасло желание отомстить этому плохому человеку? Да, конечно, нет никакой возможности его укусить… Но ведь и не хочется… Похоже, что ему очень плохо… Значит, она отмщена! «Ну вот и хорошо, — подумала Элла. — Пусть себе висит, сколько хочет, а мне нужно срочно поесть! Иначе я буду чувствовать себя намного хуже, чем даже он! Только вот где же я найду хотя бы кусочек хлеба?» — продолжала размышлять собака, случайно увидев в мокрой траве блестящий предмет.

Он был прямоугольной формы и выглядел весьма любопытно. Собака подошла поближе и узнала в нем вещь, которую люди прижимают к уху и, несколько раз меняясь в лице, долго издают множество бессмысленных звуков.
«А ведь эта штуковина очень нравится всем безволосым великанам! Могу обменять ее на еду, а может быть, даже и на мясо! Так я и сделаю!» — Элла схватила зубами свою находку и легкой трусцой побежала к жилым корпусам базы отдыха.


* * *


Как и хотел, Палыч пробрался на собственную базу незамеченным. Лил дождь, гремел гром и шумел ветер. Охранники сидели в своей биндюжке, благополучно смотрели телевизор и играли в шашки.

План бизнесмена был прост и, как ему казалось, гениален своей воспитательной эффективностью. Он незаметно пробирается на территорию базы, ворует со стрельбища парочку собственных новых аккумуляторов и вновь устраивает охране разнос… Но вместо того чтобы вешать на них стоимость похищенного, милостиво их прощает и даже немного повышает им зарплату, веря в их неминуемое повышение профессиональных навыков. В свою очередь охранники в благодарность за его доброту оправдывают его доверие, становятся более ответственными и в ночное время суток каждые полчаса патрулируют территорию базы…

Много раз продумывая план действий, Палыч неоднократно склонялся к критике не только исполнения, но и утопичности его результатов… Однако сам процесс настолько захватил воображение бизнесмена, соскучившегося по подвигам молодости и некоторой жизненной интриге, что он уже совершенно не был в силах от него отказаться! И вот теперь бизнесмен с некоторой внутренней гордостью за себя (есть еще порох в пороховницах!) блестяще реализовывал начало придуманного им плана.

Открыв родными ключами тяжелые навесные замки, он положил их в специально приготовленный поясной подсумок, чтобы создать впечатление о том, что воры их спилили и унесли с собой… Затем вытащил два аккумулятора на площадку перед небольшим строением панорамного обзора. Стараясь делать всё как можно быстрее, Палыч достал из рюкзака специальную ременную обвязь. Через несколько минут мужчина встал с корточек и глубоко вздохнул. Два аккумулятора находились у него под мышками, всем своим весом оттягивая широкие ремни, крест-накрест перекинутые через плечи Палыча.

— Ну что ж, готово! Погнали наши городских! — скомандовал сам себе бизнесмен. — Так сказать, вспомним тяжелоатлетическую молодость! — еще раз приободрил себя мужчина и сделал первый шаг в сторону леса. Идти было тяжело. Оглушительно билось сердце, дождь заливал глаза и при каждом шаге казалось, будто нога проваливается в землю на несколько сантиметров. Начинала неотвратимо ныть спина. В памяти почему-то всплыли картинки высадки американских астронавтов на Луну, с их неуклюжими прыжками по пустынной поверхности…

«Вот дебил! На какого хера я всё это, ****ь, придумал… Надо было просто поувольнять всю охрану и набрать новую, а не корячиться сейчас здесь…» — мрачно размышлял Палыч, тяжело ковыляя мимо вышек с метательными машинками. Очередной порыв ветра завыл и обнял могучей хваткой согнувшиеся стволы деревьев. «Ну, меня сейчас точно ветром не унесет», — подумал мужчина, и неожиданная улыбка пробежала по его лицу.

В следующую секунду рядом со смертельно уставшим «злоумышленником» раздался громкий характерный треск ломающегося дерева. Мрачная догадка промелькнула в мозгу Палыча, но отреагировать на нее он всё равно не успел бы при всем своем желании… Навьюченный аккумуляторами мужчина лишь поднял взгляд на ближайшую к нему вышку.

Как в замедленной съемке, она падала на сторону с усиливающимся жутким хрустом, ломаясь в нижней своей трети. С грохотом ударившись тяжелой, начиненной оборудованием верхушкой о землю, перевернулась на «голову». В ту же секунду огромная доска сделала резкий дугообразный замах и, вонзившись в ногу мужчины своим двадцатисантиметровым ржавым гвоздем, мгновенно подняла его ввысь вслед за всей изломанной деревянной махиной…
Палыч едва успел вскрикнуть от боли, как уже висел вверх ногами в пяти метрах над землей. Падающие вниз аккумуляторы чуть не оторвали ремнями его голову… Мужчина потерял сознание.


* * *


Всё тело болело, но при этом сохранялось ощущение, что оно было не его, не Палыча, а чьим-то чужим… Противно ныла нога. Мужчина лежал с закрытыми глазами и силился понять, что с ним? В мозгу непрерывно пульсировала мысль: случилось что-то плохое! Но что именно? Альберт Павлович злился, что никак не может понять суть произошедшего, и вдруг… он всё вспомнил! Всё, до самых мельчайших подробностей. Лишь за исключением времени, когда висел без сознания, не в силах сопротивляться ветру, увлеченно игравшему с его болтавшимися руками…
Бизнесмен открыл тяжеленные «свинцовые» веки. Он лежал в белой мягкой постели. Вверху светились несколько ламп дневного света. «Слава тебе, Господи! Больница!» — подумал Палыч с теплым смешанным чувством огромного облегчения и счастья.

На стене напротив висел плазменный телевизор средних размеров. Рядом стеклянными бутылями на алюминиевой ножке возвышалась капельница, присоединенная гибкой силиконовой трубкой к вене правой руки. Левая нога была загипсована и висела на вытяжке через специальное устройство, которое Палыч видел в своей жизни несколько раз, но впервые сам использовал его по назначению…
Набрав в грудь воздуха, свободной левой рукой откинул тонкое одеяло. Нижняя часть голени правой ноги тоже была перебинтована, более того, из бинтов свисала парочка каких-то трубок, уходящих своими концами вниз, в маленькую прозрачную баночку, прикрепленную к ноге несколькими полосками белого пластыря…

«Твою ж мать! Почему обе ноги? Я же точно помню тот долбаный гвоздь!» — испуганно соображал мужчина. Дверь распахнулась, и в палату быстрым шагом вошла молоденькая сестричка в белом халате. Не сразу заметив, что пациент лежит с открытыми глазами, она от неожиданности «ойкнула».

— Здравствуйте, Альберт Павлович, я сейчас приглашу вашего лечащего врача, — прощебетала девушка. Затем улыбнулась, подошла и быстро поправила одеяло, укрыв мужское «хозяйство» важного пациента. Палыч густо покраснел, сообразив, что лежит совершенно голый, и именно в таком виде предстал перед симпатичной медичкой…

Через пару секунд девушка упорхнула из палаты, быстро шлепая больничными босоножками по линолеуму отделения хирургии.

«Надо жене позвонить по сотовому, а то она, поди, думает, что я на охоте за кабаном бегаю… Или пока не звонить? А то ведь начнет волноваться, да и вообще, смешная, блин, получилась история… Даже и не знаю, как буду ее объяснять? Хотя, парни на базе, если это они меня сюда доставили, наверняка всё сразу сообразили… Вот, блин, дурень… Повеселился… И воспитательную работу провел… Теперь еще и оправдываться придется… Хотя всё это, по большому счету, мелочи. Главное, что я жив! А эту сучку Эллу сам выкину на хрен! Сегодня же лично живодерам позвоню! Вот ведь какая тварь, даже не гавкнула ни разу! Сука! Где, кстати, мой мобильник? И главное, надо быстрее узнать, кто первый меня нашел, и материально отблагодарить! Дам ему пару «лимонов»! Пусть помнит мою доброту! Хотя нет… Два многовато. Хватит и одного. Любой будет счастлив получить миллион, так что нормально! Тем более они и так всё на моей базе зарабатывают! Кстати говоря! Так что… наверное… и пятьсот тысяч будет «за глаза». Даже и триста! Всё! Триста!» — завершив возникший поток умозаключений, мужчина почувствовал сильную слабость. Он сомкнул ресницы и быстро погрузился в глубокий сон.

Тем временем на первом этаже в приемной происходила типичная для больницы история. Двое солидных мужчин возраста Альберта Павловича пытались попасть к нему в палату, несмотря на строжайший запрет лечащего врача и, соответственно, яростное сопротивление медсестры. Однако коробка дорогих конфет и пятитысячная купюра сотворили чудо. Медсестра выдала мужчинам белые халаты, бахилы и слезно попросила в случае чего представиться родными братьями Альберта Павловича, которые, несмотря на сопротивление медсестры, «силой прорвались» к своему любимому братцу…

Дверь VIP-палаты распахнулась, и двое мужчин подошли к больничной койке.
— А ну подъем! Просыпайся, челябинский суровый мужик! Рэмбо аккумуляторный!
Палыч открыл глаза. Он уже узнал голоса своих старых товарищей, известных городских предпринимателей — Владлена Алексеевича и Александра Сергеевича. Бизнесмен слабо улыбнулся.

— Ну что, Палыч, будешь еще аккумуляторы тырить, или уже на что-нибудь посерьезнее перейдешь? Тебя как угораздило-то, дружище? — грохотал своим басом Алексеич.  — Мне когда Максим с твоей базы-то позвонил, я сначала понять ничего не мог, кроме того что тебя на скорой в больничку отправили. Позвонил твоей Веруньке, а она мне выдает, что, оказывается, ты со мной и с Сергеичем на кабана охотишься… Ну, думаю, дело неладное, совсем ты на старости лет от рук отбился. Я еле отмазался, что заболел, поэтому и не на охоте... После сразу позвонил Сергеичу и помчался к тебе на базу — узнать, что почем, — взял повествовательный разгон Алексеич, но хозяин больничной койки остановил его слабым жестом руки.

— Погодь, Алексеич! Ты мне вот что скажи. Кто меня первый нашел и почему у меня обе ноги перебинтованы, а не одна? Если знаешь, конечно… — слабым голосом почти прошептал мужчина.

— Да мы оба это знаем. Но я узнал первым, так как и на базу приехал прежде Алексеича. Так что давай уж я и расскажу, — вступил в разговор второй товарищ и поудобнее устроился на стоящем неподалеку стуле. То, что услышал после этого Палыч, изрядно его удивило и кардинально изменило взгляд на собственное спасение.

— Короче так, дружище. Ты родился в рубашке. Тут никаких сомнений! И прежде, чем я расскажу, как тебя спасали, хочу попросить, если ты еще хоть раз задумаешь какую-нибудь подобную тупую херню… предупреди друзей! Как минимум меня и Алексеича! Хорошо?

— Хорошо… — тихо ответил Палыч и с улыбкой продолжил внимательно смотреть на товарища.

— Ну так вот. По большому счету, собака тебя спасла. Черненькая такая, с белой кисточкой на хвосте. Не помню как зовут, Алла что ли…

— Элла? — недоверчиво прошептал Палыч.

— Да, точно, Элла! Так вот, она твой мобильник в зубах принесла арендатору на домах Максиму… Он заподозрил неладное, напялил целлофановый дождевик и пошел проверить территорию. Ну и нашел тебя в бессознательном состоянии, висящем на гвозде, как окорок в мясной лавке… Вызвал «скорую», пригнал охранников, чтобы снять тебя с обрушенной вышки. Только пока все собирались, новым порывом ветра ее набок повалило, причем, как ты уже понял, вместе с тобой… Видимо, тогда ты и сломал вторую ногу, ту, которой гвоздь не достался, да еще и сотрясение мозга получил… Короче, как сказал Максу фельдшер «скорой», очень странно, что ты еще живой… Могло сердце отказать или как минимум сосуды в башке бы лопнули! Да еще тебе повезло, что гвоздь мимо вен и артерий проскочил! Да и открытый перелом еще… Кстати, Максим тебя в «скорую» вместе с отпиленной доской с гвоздем отправил! Проси у доктора на память, пока не выкинули! Короче» друг, выздоравливай и будем отмечать твое новое рождение! Но мы так и не поняли, на хера ты всё это затеял?

В воздухе повисла тяжелая пауза. Друзья с искренним любопытством смотрели на Палыча. Наконец он вздохнул и ответил товарищам хрипло-шепчущим голосом:

— Да я, если честно, хотел немного взбодриться, что ли… Как-то стало всё монотонно…

— Ну и как? Взбодрился? — спросил Александр Николаевич.

Через секунду Палыч, смеясь и одновременно морщась от боли, вытирал выступившие из глаз слезы… Он старался не смотреть на раскатисто «ржущих» и едва ли не катающихся по полу друзей… Ему начало казаться, что смеется весь персонал больницы и даже все больные отделения хирургии… В этот момент открылась дверь и в палату вошел молодой хирург. Вслед за ним зашла та самая медсестра, что уже заходила к очнувшемуся Палычу.

— Здравствуйте! Господа, убедительно прошу всех удалиться, мне необходимо осмотреть больного! Ваш товарищ всего несколько часов в больнице, ему сейчас нужен только покой! — строго произнес врач и, быстро взяв из рук медсестры планшетку с историей болезни, углубился в ее чтение, демонстративно перестав обращать внимание на посетителей.

Мужчины перестали «ржать» и, едва сдерживая улыбки, пожав левую руку больного товарища, покинули палату.

— Чо-то я не понял, Сергеич. Ты чо Палычу про его «Лендровер» ничего не сказал?

— А ты сам-то что не сказал? Пусть выздоровеет. Тогда и скажем. Хрен знает, в каком состоянии там сейчас у него сердце после всего этого…

— Ну да. Ты прав! Пусть не волнуется лишний раз, надо всех предупредить, чтобы не проговорились.

— Вот-вот! Правильно!

— И ведь бывает же так, замутил такую хрень, что чуть «кони не отбросил»… Мне кажется, господь ему специально жизнь сохранил, а с машиной наказал! Как думаешь?

— Думаю, вполне возможно. Кто б еще, как не Господь, смог ему так красиво толстенной березой поперек кузова приложить? Аж чуть двери не оторвались! А?
Проходящая мимо санитарка немного отшагнула в сторону, слегка напуганная их неожиданным и громким смехом. Праздно шатающаяся в хирургическом холле стайка практикантов тоже не удержалась от улыбок. Это было вполне естественно, глядя, как заразительно, до слез, хохотал один из двоих смеющихся мужчин, прикрывая ладонью глаза, а его не менее представительный товарищ, держась одной рукой «за сердце», второй оперся в коридорную стену…


* * *


С самого утра у Максима было хорошее настроение. Проверив работу дворника и уборщицы, он остался доволен. Надо было лишь позвонить электрику и решить вопрос о замене отслуживших свой срок электроавтоматов. Все домики отдыха были заполнены отдыхающими, а на выходные ожидались две большие свадьбы. Выйдя на улицу, он полной грудью вдохнул свежий воздух, почти неуловимо пахнущий травой и березовым соком. По асфальтовой дорожке между домов прогуливалась с детской коляской жена Анна.

— Максик, ты, случайно, не в курсе, почему управляющий ходит «надутый» и с фингалом под глазом? Ты, случайно, вчера вечером не из-за этого пришел домой такой злой и возбужденный?

— Ну, как сказать… В курсе… Только ты об этом никому не расскажешь! Ок?

— Да конечно, Максик! Я тебя хоть раз подводила? — девушка обиженно надула свои пухлые губы.

— Ну, короче, помнишь тот случай, когда Палыч в Эллочку камень кинул?

— Ну конечно помню, кто ж не помнит? И пары недель еще не прошло! И что?

— Так вот, на самом деле он в нее не попал…

— То есть как это — не попал?.. Ты что? Все видели, как она с визгом улепетывала! Ты же ей сам потом рану обрабатывал… Ничего не пойму…

— Да, так и было. Только один хрен, не попал. Он сам тогда удивился, да и я понять не мог, как он смог кучу с пустыми патронами камнем пробить? Да еще с такого расстояния…

— Ну и как? Давай уже быстрее рассказывай!

— Это наш управляющий, Славик, ему помог…

— Как это — помог?

— Да очень просто. Он в это самое время был во-о-он в том тире. Они там с Николаем новую пневматическую винтовку пристреливали. Хорошая, кстати, винтовочка, помощнее старых. Так вот он как раз первый и увидел, что Элла мешок с мусором на площади рвет, и… решил выстрелить в нее в качестве наказания! Его самого в дверном проеме тира никто и не заметил.

— Вот гад! — воскликнула Анна со страдальческим выражением лица.

— Ну типа того… Ну и как раз увидел, что с другого края в нее Альберт Палыч камнем целится…

— Да уж, точно не ее был день, — заметила жена Максима, сочувственно улыбнувшись.

— Во-во… Ну, в общем, ты поняла. Это он ей в бок пулькой попал, вот ей кожу до самых ребер-то и пробило. Его, кстати, Коля уговаривал не стрелять, но он его не послушал. Да и Коля сильно конфликтовать не хотел с начальством в первые же дни работы… А потом Славик решил никому не говорить и Николаю запретил, такая история…

— Ясненько. Так а кто ж Славику фингал-то поставил?

— Кто фингал поставил? А хрен его знает… Лично я не в курсе, а спрашивать, сама понимаешь, неудобно. Да и неинтересно мне. Кто поставил, тот и поставил… Пошли лучше в дом, чо-то жрать сильно захотелось! — сказал Максим и, заговорщицки улыбаясь, обнял жену за талию.

— Ну пошли. Кстати, меня сегодня Марат, ну, который инструктор, спрашивал, на что мы пятьдесят тысяч истратили или потратим, которые Палыч подарил за свое спасение? Я сказала, что не знаю, еще думаем. Говорит, что на базе все интересуются…

— Понятно. Ну пусть интересуются, — Максим открыл дверь и, плавно подняв коляску со своим полугодовалым сынишкой, занес ее в дом.


* * *


«Нет, все-таки люди очень, очень странные! Наверное, я их всех еще изучила не до конца. Никогда бы не подумала, что этот большой и злой человек, который кинул в меня камнем, на самом деле окажется таким добрым и хорошим… Наверное, он понял, что я очень умная и со мной лучше не связываться! Да еще и красивая! Эх, жаль не видит меня сейчас Куцый… и Белый… да и вообще. Думаю, мне сейчас по красоте равных нет! Но самое приятное то, что, как это ни странно, мне уже несколько дней абсолютно не хочется есть!.. Так, жую что-нибудь вкусненькое, от скуки… Думаю, я была не права, жизнь справедлива. Надо только подождать, и тебя обязательно оценят по достоинству!» — Элла лежала на кожаном диване большой гостиной, сверкая стразами «Swarovski» на дорогом, стильном ошейнике с кулоном из белого золота в виде буквы «Э».

Время от времени она по привычке пыталась выкусить блох, но по всему своему телу натыкалась лишь на чистую, приятно пахнущую собачьим шампунем шерсть. Она уже несколько дней жила в огромном, красивом доме, и тот самый большой «безволосый великан», которому она еще совсем недавно мечтала впиться зубами в ногу, лично со своих рук кормил ее мясом и всевозможными вкусностями…
Элла поймала себя на мысли, что ей немного скучно… Но при этом как-то уж очень сытно… и хорошо… Дворняжка сладко зевнула и через минуту погрузилась в глубокий сон. Сон счастливой собаки.

П. Б. Дюг
Июнь 2012 г.