Переполох на Усть-Рогатке

Часть третья: «Правила Буравчика»
из записок: «Курсантские байки».

     …юности чужда любая, самая совершенная и всеобъемлющая философия предыдущих поколений, ей потребно быть счастливой, а для этого совсем не требуется никакая мудрость, скорее наоборот. Ну, что-то типа - «горе от ума».
     Вот мы и не задумывались в курсантские годы над премудростями статей Корабельного устава, мы их просто учили и иногда удивлялись, когда вдруг понимали их глубинный смысл, столкнувшись с суровой морской действительностью. Мы познавали этот непростой, но все-таки очень романтичный и живой дух военно-морского флота, узнавали тонкости и сложности корабельной жизни, удивлялись противоречиям армейских служб портовых (и не только) гарнизонов с экипажами кораблей, продолжающих жить, несмотря ни на что, по этикету и кодексу Корабельного устава.
     Ну, а как же иначе?
     Либо всё, либо ничего…
     Впрочем, так возможно и должно быть, ведь люди разные и правда у каждого своя, а судить о ней я не берусь, потому как «…не судите и не судимы будете». Поэтому просто и незатейливо перечислю все дальнейшие события  по порядку и не более того…
     Итак, за окном уже во всю рыдал холодный, мокрый и ветреный ноябрь 1984 года.
     Только что на Красной и Дворцовой площадях двух столиц вместе с духовыми сводными оркестрами соответствующих гарнизонов отгремели наши парадные хлопоты (читай «Ночная репетиция»). Быстро, весело и шумно отгуляны длинные праздничные выходные. И вот вдруг неожиданно до нас, курсантов 3-его курса одного из старейших военно-морских училищ страны, доходит удивительное известие, что прямо посредине учебного семестра вместо надоедливых лекций наш курс в первый раз за всю историю училища отправляют в зимний «Дальний поход» (читай «Зов океана»).
     Жизнь казалась нам прекрасной и интересной,  впрочем, так бывает всегда, если нежданно-негаданно скучная повседневная рутина меняется на щемящую душу неизвестность. Мы откровенно веселились, когда наши катера вошли в кипящую от крепкого западного ветра «Маркизовую лужу» (Финский залив на участке от Питера до сегодняшней дамбы), взяв курс от набережной Лейтенанта Шмидта к легендарному острову Котлин. С шутками и хохотом мы «вывали» на центральный пирс средней гавани, находящийся практически прямо в Петровском парке города Кронштадта вне всяких контрольно-пропускных пунктов гарнизона, через которые приходили тогда пассажиры всех прибывающих сюда паромов, метеоров, теплоходов и катеров. Этот необычный замечательный городок, практически ровесник Санкт-Петербурга, в те годы был закрытой для свободного посещения территорией и в силу своего островного положения жил отдельной, совершено непохожей на Мегаполис жизнью. Здесь всё (и крепостные сооружения острова, и грозные насыпные форты-крепости вокруг него, и внутренние коммуникационные сооружения, жилые и служебные строения города) было подчиненно жизнеобеспечению военно-морской базы. И это чувствовалось буквально с первой минуты пребывания, в прекрасном и чудесном Кронштадте, в городе морской и боевой славы России, это нельзя не заметить и теперь спустя тридцать лет, несмотря на то, что остров в буквальном смысле пришили дамбой к «Большой земле».
     В прекрасном настроении мы неспешно выстроились по команде начальников курса на инструктаж в Петровском парке около величественно-огромного памятника Петру. Кстати не могу не отметить, что это, пожалуй, лучшая скульптура основателю Питера из всех, которые я когда-либо видел, даже и на Английской набережной. Он словно парит над всей акваторией военно-морской гавани с её легендарными параллельными пирсами «Усть-Рогатки», образующими вход в Петровский канал Кронштадтского судоремонтного завода  и одновременно разделяющими базу на Купеческую и Среднюю гавань. А со стороны города на него с удовольствием смотрит неподражаемо-бесподобный Морской собор, по своему величию и красоте не уступающий ни Спасу, ни Смольному, ни Исаакию, да что там, вообще ни одному собору мира.
     - «Равня-а-айсь...», – неожиданно скомандовал наш начальник курса, заметив приближение руководителя практикой, а затем, выждав положенную паузу, весело раскатисто добавил, - «сми-ир-рна-а».
     Владимир Валерьевич - наш начальник курса человек веселый, жизнерадостный, а главное конкретный, прямой, что позволяет общаться с ним просто и запросто без хождения «вокруг да около». Если уж он сказал «да», то это действительно «да» и «ничего более». А это огромная редкость на самом деле и теперь, и тогда.
     - Товарищ капитан второго ранга, третий курс училища для прохождения инструктажа перед началом морской практики на учебном корабле первого ранга «Перекоп» построены, начальник курса третьего факультета, капитан второго ранга Нитецкий, - весело на одном дыхании доложил он.
     - Здравствуйте, товарищи «кур-рсанты», - громко на весь парк выдохнул руководитель практики, которым неожиданно для всех нас оказался наш загадочный и недоступный преподаватель кафедры «Корабельного устава» капитан второго ранга Буравчик.
     - Здравия желаю «то-айщ кап-вто р-ранга», - отчеканили мы в ответ.
     - Вольно.
     - Вольно, - эхом повторил Нитецкий, словно поставил точку.
     - «То-ва-ри-щи» курсанты, - торжественно начал, было, Буравчик и вдруг надолго замолчал, пристально заглядывая практически в каждое курсантское лицо, словно искал кого-то или что-то. А затем, почему-то повернувшись в пол-оборота к гавани, словно не мог оторвать от неё своего ностальгического взгляда, вдруг понизив тон, задушевно по-товарищески продолжил, - будем считать, что наш дальний поход начался с момента прибытия вас на эту легендарную землю. Запомните и примите, как аксиому, учебный корабль – это не просто место нашего с вами временного проживания и обучения, это наш родной дом на весь период практики, да и после неё! Помните, корабль, где бы он ни находился, какие бы функции ни выполнял - это всегда боевая единица флота, которой может быть доверена любая, подчас самая неожиданная задача. Поэтому каждый курсант и офицер училища с момента захода на корабль становится частью его экипажа, а главной задачей каждого члена экипажа является обеспечение боеготовности и живучести корабля, даже подчас ценой собственной жизни. Любите, уважайте и дорожите своим кораблем. С ним вам предстоит в ближайшее время пережить все тяготы и лишения по-настоящему трудного зимнего похода в Атлантику. Не забывайте, поставив ногу на трап любого корабля, поприветствовать его боевой флаг, отдав «воинскую честь», дабы не выглядеть паркетным невеждой в глазах моряков. Мы, ваши наставники и учителя, верим в вас и надеемся на вас…
     Притихшие, слегка ошарашенные теплотой  и доверительностью слов, сказанных обычно грозным и недоступным преподавателем, мы с неподдельным интересом и вниманием, совершенно по-новому глядя на всё вокруг, строем вошли на широченный западный пирс Усть-Рогатки, со всех сторон «утыканный» большими и малыми кораблями. Где-то в самом конце пирса виднелись, отшвартованные борт о борт, огромные до пятнадцати тысяч тон водоизмещением учебные корабли. За ними красовались не менее крупные «белые пароходы» гидрографов, а перед ними - несчетное множество кораблей и судов поменьше (эсминцы, СКР, фрегаты), ещё поменьше (тральщики, спасатели и буксиры) и совсем маленькие (специальные катера и шлюпки).
     - «СМИ-И-ИР-Р-РНА-А», - неожиданно оборвала наши мысли команда вахтенного у трапа рейдового тральщика, стоящего первым у самого входа на пирс.
     Не успели мы переглянуться и «притормозить» у этого небольшого кораблика, как вдруг вахтенные матросы у трапов остальных «коробок», словно сговорившись, попеременно начали дублировать команду на свои корабли, отбивая по «пять коротких сигналов» звуковой корабельной сигнализации. Команды словно эхо передавались от корабля к кораблю, одновременно на разные голоса зазвучали сигнальные рынды, отбивающие тревожные склянки «Большого сбора». Экипажи немедленно в полном составе один за другим выскакивали на юты свих «коробок» и выстраивались в парадном строю для встречи важной начальствующей персоны уровня никак не меньше командующего флотом. Командиры кораблей, суетливо застегивая все пуговицы и крючки своих корабельных кителей, наспех надевая парадные фуражки, споро выбегали для встречи неожиданных гостей, а, увидев нас, расплывались в удивленной и добродушной улыбке, вытягивались «по стойке смирно» и, глядя в нашу сторону, уважительно отдавали честь.
     Что случилось?
     И…
     Что делать (застрял знакомый вопрос в наших глазах)?
     - Внимание, товарищи курсанты, «сми-ир-рна-а», - понеслась над нашими головами неожиданная команда Буравчика, - «р-равнение на-а-а-лево».
     И немедленно все двенадцать взводов-классов нашего третьего курса училища перешли на идеально отработанный при подготовке к ноябрьским парадам шаг. Более трехсот человек, как один, прижав руки по швам шинелей и повернув голову в сторону развивающихся флагов на ютах кораблей, лихо промаршировали всю двухсотметровую дистанцию стенки пирса практически до самого её конца к дивизиону учебных кораблей.
     Но и здесь нас ожидал очередной сюрприз, по блистающему начищенной медью трапу огромного учебного корабля «Перекоп» навстречу нам выбежал офицер в звании аж капитана 1-го ранга, который, почему-то, подойдя строевым шагом к Буравчику, первым поднял руку к козырьку и, неожиданно громко, доложил:
     - Товарищ капитан второго ранга, личный состав учебного корабля первого ранга «Перекоп» согласно штатного расписания занят подготовкой корабля к бою и походу, командир корабля капитан первого ранга Петров.
     - Вольно, командир, молодец. Спасибо, – важно сказал Буравчик, опуская слегка подрагивающую руку, а затем, сдержано улыбнувшись и, пожав руку командиру, неожиданно обнял его.
     Со всех кораблей базы нескончаемым потоком подходили и подходили умудренные опытом командиры и офицеры штабов, по очереди уважительно жали руку нашему руководителю практики, при этом что-то без умолку говорили, улыбались, смеялись, радовались…
     Спустя несколько дней, к нам в штурманский класс рядом с ходовой рубкой «Перекопа» заглянул молодой и весёлый штурман корабля, чтобы проверить, как продвигается наша работа по прокладке нашего курса в веселящейся от циклона Балтике. И тут Юрка Княжев, мой добрый товарищ, уличил таки момент, чтоб задать ему, так или иначе, интересующий всех нас вопрос о причинах такой необычно теплой встречи на Усть-Рогатке.
     - Так вы ничего не знаете? - Удивился штурман, помолчав немного, хитро улыбнулся каким-то своим мыслям и, присев на высокую штурманскую «баночку» (ну, табуретку по-флотски) у первого стола,…

     Автор приносит извинения за возможные совпадения фамилий и неточность изложенных фактов. Так как место действия, имена, биографии, описания персонажей и их диалогов являются вымышленными, дабы случайно не обидеть кого-нибудь своей бестактностью или желанием немного приукрасить в целом реально виденных и подмеченных моей памятью событий в юности.
     Записано в курсантских дневниках периода 1982-1987гг.
     Сокращено и  откорректировано 15.01.2015г.
     Автор благодарит критика и корректора (ЕМЮ) за оказанную помощь.