00. 00

Когда умолкнут голоса в голове, когда последний день сменится ночью, когда кошмарный сон станет явью…
Город, словно гигантский спрут, охватывает щупальцами все вокруг. Я выхожу из квартиры в полночь. Спускаюсь по лестнице; она кажется бесконечной. На ступенях разбросан разный мелкий мусор. Щелчок зажигалки — и я вдыхаю очередную порцию никотина, а одурманенный мозг легче воспринимает окружающую реальность. Площадка за площадкой… Никто не знает меня лучше этих подъездных стен — они видели многое и хранят в секрете мою душевную боль. Когда меня не станет и мое тело будут спускать по этой лестнице в гробу, они с тоской проводят меня в последний путь.
Ночь. Лес. Между деревьями различаю вдали пламя огня. Словно хищный зверь на охоте, я крадусь на полусогнутых ногах. Но у меня нет дурных намерений — я просто хочу понаблюдать, как горит костер.
В голове вспыхивает воспоминание: мы провожаем Кирилла в последний путь. По моему лбу струится пот, а по лицу текут слезы вперемешку с соплями. Тело почившего въезжает на тележке в печь крематория. Мне жарко, а он уже ничего не чувствует. Я помню все так детально, будто это было вчера. Никогда прежде я не испытывал подобного страха. С того дня меня мучили кошмары, и я каждый раз боялся ложиться спать, опасаясь, что больше не проснусь.
 И вот я гляжу на костер. Компания молодых людей веселится. До меня доносится пение под звуки гитары. Хочется завыть волком в унисон этой грустной мелодии, но я держу рот на замке. Я возвращаюсь домой той же дорогой. Весь путь курю, чтобы успокоить нервы. Мне до сих пор жутко от воспоминаний о том сне...
Я находился в центре города. Шел навстречу потокам людей с синими пакетами в руках. Все были одеты одинаково. Они проходили сквозь меня, словно не замечая моего присутствия. Я ощущал душевную боль и одиночество. Тщетно пытался найти знакомые лица в толпе. На дорогах были пробки. Водители автомобилей нервно сигналили друг другу.
Вдруг я увидел самого себя в маршрутке. Закрыл глаза, а открыв их, оказался напротив себя. Я заглянул в глаза своего двойника и увидел в них тоску и безысходность. Жестом он попросил меня приблизиться и прошептал:
— Знаешь, мы рождаемся в спешке, а умираем в пробке...
Мне стало неуютно от его слов. Захотелось выпрыгнуть из маршрутки  и убежать прочь.
 Огляделся и обнаружил, что в маршрутке никого нет. Подошел к водительскому месту, но оно оказалось пустым. Я нажал кнопку аварийного открытия дверей и вышел на совершенно безлюдные улицы. Человечество словно вымерло, а я остался один. Абсолютно один. Ни единой души вокруг.
Затем вспышка — и я просыпаюсь в холодном поту.