Роберт Говард - Реформация Сон

Robert Howard: The Reformation: A Dream

     Несколько дней назад, проходя мимо Гнезда Шершней, я был очень удивлен, заметив здесь несколько известных личностей, а именно: Харви Стэнфорда, Гио и другие созвездия, одинаково мерцающие в небесах нашего колледжа, рискуя своей жизнью, сохранностью конечностей, манерами и нравами, играющих в «Смельчака», который начал пользоваться спросом в глазах студентов, и который более известен, как «Бросок подковы». Для непосвященных я мог бы сказать, что эта игра состоит, в первую очередь, в наличии металлического предмета, который в свое время украшал копыто лошади. Далее, обманутая жертва этого порока, крепко сжимая указанный инструмент, размахивает им безрассудно и кружит над головой несколько раз, закрывает глаза и бросает его в направлении небольшого колышка или столбика, установленного в траве для этой цели. Исчерпав, таким образом, все подковы в окрестности, игроки снимают их с кола, с деревьев и отдирают с лодыжек прохожих, и продолжают в том же духе. Наука игры состоит в том, чтобы делать опрометчивые заявления, отвергая претензии соперника, и спорить во весь голос.
     Естественно, потом я решил отдохнуть и погрузился в сон, переместившись в будущее на несколько лет. В какой части мира это происходило, я не знал, но вдруг обнаружил себя крадущимся украдкой где-то по пустынной улице, искоса поглядывая вперед и назад, туда и сюда. Затем из темного переулка появился мужчина и направился ко мне. Когда он подошел, я был поражен, признав в нем своего бывшего одноклассника по имени Трэвис Куртис. Бросив украдкой взгляд на его изможденное лицо, я заметил, к моему удивлению, что он очень постарел, двадцать лет прошло с тех пор, как он бежал в Европу со средствами Республиканской кампании. Подойдя ближе, он взглянул на меня хитрыми глазами и прошипел осторожно волшебное слово: «Лаймонад!»
     Я вспомнил, разумеется, о 98-й поправке, которая запретила даже думать о таком развратном напитке. Однако мой друг повернулся и поспешил на другую сторону улицы, видимо, ожидая, что я последую за ним, что я и сделал; пройдя через несколько темных переулков, он остановился у многоквартирного дома с сомнительной репутацией. Там он просвистел джазовую мелодию, что были запрещены 74-й поправкой, и дверь медленно распахнулась. По лицу осторожно выглянувшего человека я признал Ллойда Никсона: «Скажите пароль», прошипел он.
     - Уроки танцев, - послышался леденящий кровь и совершенно незаконный ответ (см. поправку № 29). Охранник отступил и мы вошли. Мы прошли через темную переднюю и, к моему удивлению, вошли в такое место, которое я и не думал, что существует в современном мире. В большом коридоре, тщательно занавешенном так, что не проникал ни единый луч света, красовались пороки ушедших эпох, шокировавшие меня. С одной стороны стойка с прохладительными напитками пробегала через весь дом, и здесь ухмыляющиеся юноши выставляли доставленные контрабандой кока-колу, газированную воду с лимонным сиропом и крем соду для развратной толпы, которая копошилась вокруг, словно потерянные души. Отвернувшись от этой сырой и позорной сцены, я увидел, как развратные пары играют в игры, которые давно уже запрещены. Ах, это было горестное зрелище. Как если бы мир был перенесен обратно в те давние дни порока и греха, около двадцати лет назад, до того как «Лига Предотвращения Всего» сделала мир безопасным для демократии, путем упразднения гольфа, безалкогольных напитков и сетки для волос.
     Тут и там я видел своих знакомых: Хонк Ирвинг пил лимонно-молочный коктейль в самой распутной манере, Дрисколл Смит ел конфеты и, пока я смотрел, бармен поставил редкую бутылку с тоником для волос на барную стойку, а Карл Макон с отвратительной ухмылкой тут же схватил ее и использовал для своей бороды, дьявольски смеясь. В углу сидели Харви Стэнфорд и Вик Урбан, занятые игрой в - я с дрожью говорю это - шашки! Порок здесь был бесплатным, открытым и в свободном доступе, и я подумал о том, как некоторые из этих людей появились здесь двадцать лет назад, гордые, сильные, красивые молодые мужчины, которые только спустили свои корабли на волны судьбы, - а теперь они превратились в развратных рабов шоколада, газированных напитков и «Блошки», последователей тайных грехов и запрещенных пороков! Потом кто-то прыгнул на стойку и что-то крикнул, после чего обитатели этого Безвестного Храма беззакония бросились к центру дома с воем и воплями развратного восторга - коронация греха свершилась - подковный турнир начался. Это было уже слишком. И я быстро сбежал через окно, гадая, не запачкалась ли моя бессмертная душа. Потом я проснулся, и твердо решил голосовать мокрым бюллетенем в следующем году.