Глава 12. Вадим

  ОСЕНЬ 2007

- Да вы хоть понимаете, что эта сумасшедшая дура мне ребёнка напугала и могла прирезать меня?! - Вадим орал так, что стены кабинета тряслись.
- Вадим, прошу, успокойся! - начальник протянул ему стакан с водой. Вадим машинально взял его и отпил глоток.
- Это стало последней каплей! Убирайте мою гостевую с форума, я всё равно больше не зайду туда! - Вадима трясло при одном воспоминании случившегося три дня назад.
- Вадим, ну не нагнетай панику, ведь инцидент исчерпан! Это лишь случайность...
- Ну да, меня всего лишь чуть не прирезали «случайно», - съязвил он, не сдерживая внутреннюю дрожь.
- Это больше не повторится.
- Вы что, охрану мне наймёте, я вам что, телезвезда какая-то? - продолжал кипятиться Вадим. - Если бы не гостевая, никто так и не узнал бы, как я выгляжу, меня не выследила какая-то дура сумасшедшая, к тому же напугавшая мне дочь!

   Ему стало не по себе при одном воспоминании об этом. Это был выходной, эфира у него не было, Вадим свозил Иришку на танцы, а когда они возвращались домой, позвонил коллега и попросил заехать в офис и забрать папку на столе, оставленную им вчера впопыхах. Там были данные рейтингов за несколько месяцев, на основе этого следовало продумать, каким образом и в какое время лучше ставить в эфир музыкальные новинки.
- Ох, точно, спасибо, дружище! - поблагодарил Вадим. - Сейчас заедем, я заберу, за воскресение просмотрю и всё решу. А то я подумал, что выронил её где-то... - вчера он торопился уйти с работы, потому что отработал два лишних часа, а ему ещё нужно было забрать Иришку из садика. Лидия Петровна уехала отдохнуть в Израиль, навестить дочь и подросших внуков. Эта поездка была подарком её дочери на прошедший юбилей матери. Лидия Петровна и правда имела право повидать внуков и дочь, по которым скучала очень, и Вадим настоял на этой поездке.
- Но как же я оставлю тебя и Ирочку на целый месяц? - переживала и сомневалась она.
- Лидия Петровна, мы справимся. Не такие уж мы беспомощные, - улыбнулся Вадим. - А вы должны навестить внуков. Мы конечно, скучать будем очень, но вы имеете право отдохнуть от нас.
- Не говори так, слышишь, никогда не говори, - она сделала вид, что обиделась, но сама втайне вздохнула с облегчением. Она всё-таки не навсегда, а всего на месяц уедет. - Вы — смысл моей жизни, если бы не вы, я... Я даже представить не могу, что со мной было бы...
- И спасибо вам за то, что вы есть! - от полноты чувств Вадим обнял женщину, фактически ставшую ему матерью, а дочери — бабушкой.

   Они проводили её в аэропорт, Иришка слёзно просила:
- Няня, ты только недолго, ладно? Я же буду скучать очень...
- Малышка, и я скучать буду сильно! - Лидия Петровна прижала девочку к себе, не скрывая слёз. - Но мы с тобой будем иногда по телефону разговаривать, и я тебя прошу — будь умницей, и папу береги, следи, чтоб он хорошо завтракал и ужинал. Это важно, потому что я знаю, что обед он обычно пропускает.
   Иришка серьёзно кивнула в ответ на просьбу няни, крепко держа отца за руку, а он улыбнулся:
- Я обедаю в ужин, потому что офисный фастфуд — ничто в сравнении с вашими роскошными блюдами.
- Ну перестань. С тобой вообще творится в последнее время что-то, а что — не могу понять, - от проницательности Лидии Петровны никуда было не скрыться. Но он так и не осмелился рассказать ей о встрече с Викулькой в пансионате. Да и надо ли было рассказывать... Это было настолько невероятное и сокровенное событие, что ему не хотелось с этим делиться вообще ни с кем.
- Со мной всё хорошо, ну что может случиться? - Вадим старался сохранять беззаботный вид.
- Меня не обманешь, - не сдавалась она. - Надеюсь, месяц без меня вы справитесь, а там обязательно выясним, что к чему, - подмигнула она девочке, ставшей для неё светом в окошке.
   Объявили посадку на рейс Москва - Тель-Авив, им пришлось торопливо проститься и расцеловаться, договорившись, чтоб Лидия Петровна обязательно позвонила по приезде, чтоб они не волновались.

   Всё шло своим чередом. Иришка начала ходить в садик, ей там очень нравилось, только вот она иногда жаловалась, что манная каша, которую дают на завтрак — противная и с комочками. Она вообще не любила такую кашу. Другие ела, а эту нет. Вадим в такие моменты говорил, что она должна хотя бы через силу съедать две-три ложки, кто знает, может, со временем эта каша ей всё же понравится. Но сам понимал, что лукавит. Потому что это вкусовое пристрастие дочь унаследовала от него, он тоже с детства терпеть не мог эту кашу, и с улыбкой вспомнил о том, что Викулька однажды сказала ему то же самое. Зато он до сих пор помнил, как она научила его пить кофе с мёдом...

   А в целом Иришке удалось довольно быстро влиться в коллектив и наладить отношения с детишками, воспитателями и нянечками, которые считали девочку очень умненькой, покладистой и доброжелательной. Она смирилась со всеми правилами поведения в садике, если бы не противная манная каша... Иришка была согласна на ежедневную гречку, но только не манную кашу, о чём, не скрываясь, заявила отцу, а он рассмеялся:
- Дочь, ну не будешь же ты голодной ходить до обеда в те дни, когда у вас на завтрак манная каша. Нельзя так, - пытался убедить он её. И она согласилась съедать хоть две ложки. А потом каким-то путём выведала, что манная каша у них по вторникам и четвергам и, придя домой, категорично заявила Вадиму и няне, что в дни, которые вот так называются, завтракать она будет дома, а в садике только чай выпивать. После нешуточных препирательств Вадим решил поговорить с воспитательницей, чтоб действительно можно было так делать. К счастью, человек был понимающий и не видящий в этом ничего страшного. Так решилась единственная, как считал Вадим, проблема. За всеми повседневными заботами и делами - после отъезда Лидии Петровны их прибавилось в бытовом плане — Вадим подзабыл важный момент, о котором прежде часто думал. А именно — когда Иришка начнёт ходить в садик, она ежедневно будет наблюдать, что других детишек чаще всего приводят и забирают мамы, а её — либо Лидия Петровна, либо он сам.

   В первые недели всё было гладко, потому что ей и так хватало разговоров и впечатлений — она ведь, помимо садика, и на танцы ходить начала, это вообще была неисчерпаемая и эмоциональная тема для бесконечных обсуждений. Вот и в эту субботу — она занималась вечером по средам и в субботу — они ехали в его офис и весело обсуждали то, как у неё занятия прошли, кто каких успехов добился, а кто ленивый и плохо занимается. Сама Иришка занималась даже дома, так её увлёк процесс обучения танцам. Конечно, они находили время и для игр и для прогулок, но танцы — тема эта, похоже, стала главной на ближайшие месяцы.

   Как было по возвращении из Турции — она часами болтала о море, солнце, о том, с кем познакомилась и как они с няней проводили время. А когда Вадим, смеясь, спрашивал, находила ли она время, чтоб поскучать по нему, она замолкала и серьёзно говорила:
- Ну конечно, папочка! Каждую минутку!
- А всё остальное было просто типа отвлекающего манёвра, чтоб не скучать! - смеялась Лидия Петровна.

   На самом деле, она была очень благодарна Вадиму за эту поездку, подарившую прекрасные впечатления и позволившую отвлечься от шумного мегаполиса. Они с Иришкой вернулись тогда счастливые и загорелые, наперебой рассказывая, как проходил день за днём... Интересовались и тем, как без них жил Вадим, но он, любой ценой умалчивая о двух счастливых днях, которые подарила судьба, просто говорил, что в его жизни было место лишь работе и ожиданию их из поездки. Он прекрасно видел, что проницательная Лидия Петровна заметила что-то, но она не лезла к нему с расспросами, и это было главное. Ну не хотел он говорить на эту тему — всё обернулось болью и невозможностью понять, почему Викулька так поспешно сбежала тогда...

   С того момента он понял, что, похоже, тема личного счастья для него закрыта, теперь уже окончательно и без иллюзий. Но есть дочь, которая никогда не давала ему скучать и наполняла жизнь смыслом. Наверное, и не следовало просить большего. Вот ей и было посвящено всё время. Он сам старался отводить её в садик и забирать, выслушивая от воспитателей, как дочь себя вела. В общем, отзывы всегда были хорошие. Иришка среди детей заняла позицию миротворца и если видела, что кто-то ссорится и начинает драться, старалась этого не допустить.

   Вадим объяснил воспитателям, что воспитывает дочь один при помощи няни попросил отнестись к этому факту с вниманием и не указывать девочке на то, что нет мамы. Она как-то пока не задумывалась об этом, будучи окружена безмерной любовью отца и няни, любившей её как бабушка. Одна из воспитательниц напрямую сказала Вадиму, что рано или поздно девочка заметит факт отсутствия мамы, учитывая её наблюдательность, ведь в основном детишек в садик приводят мамы.
- Вадим Борисович, вам рано или поздно придётся поговорить с дочерью, потому что дети по природе своей наблюдательны и кто-то из детей может указать вашей дочери, что у неё нет мамы, просто спросив, почему в садик её всё время приводит папа. Она ведь, если не ошибаюсь, даже понятия такого не знает, да? Вы никогда и ничего не рассказывали ей о матери?
- Нет. Мне казалось, это травмирует её, ведь она не могла помнить о ней, её мать умерла, когда Иришке всего полтора месяца было, - честно признался Вадим. - Но я понимаю, конечно, что мне придётся поговорить с Иришкой на эту тему.
- И весьма скоро придётся, поверьте мне, - заметила воспитательница. - Может, лучше вам решиться на этот разговор прежде, чем девочка затронет данную тему.
- Не уверен, что смогу, - признался Вадим. - Да и иных впечатлений ей пока хватает. Мне главное было предупредить вас.
- Хорошо, воля ваша. Я скажу коллегам, но при всём желании не могу предупредить всех детишек и их мам, часто любопытных. Вы меня понимаете, надеюсь.
- Да, конечно.

   После того разговора Вадим каждый день забирал Иришку из садика с замиранием сердца, но она вела себя как ни в чём не бывало, и с течением времени Вадим расслабился и утратил бдительность. В конце концов, чему быть — того не миновать, как любила повторять няня. А случившееся три дня назад у офиса радиостанции и вовсе отвело все мнимые переживания на второй план, заменив их реальными.

   Подъехав к офису, Вадим попросил Иришку тихонько посидеть в машине, пока он отлучится буквально на три минуты. Девочка безропотно кивнула, увлечённо делая причёски кукле. Он вытащил ключи из зажигания, вышел на улицу и заблокировал двери. Быстренько поднялся в студию, вошёл тихо — вдруг микрофон включен, но коллега махнул рукой в знак приветствия и кивнул на папку на столе. Вадим подошёл, пожал руку коллеге, они перекинулись парой слов, он взял папку и, извиняясь сказал, что торопится — дочь одна в машине сидит. Тот понял, кивнул, махнул на прощание рукой, тем более, вот-вот должен был включиться выпуск оперативной информации.

   Вадим вышел на улицу, достал из кармана ключи от машины, и тут, словно ниоткуда выскочила эта девушка. Подлетела к нему, бросилась на шею, заговорила тоном сумасшедшей, тихо и быстро, что-то типа признаний в любви, он разобрал лишь то, что она уже много лет не отходит от приёмника во время его смен, безумно любит его голос и все последние годы мечтала с ним познакомиться. В бессвязном полубреду он разобрал слово «Птичка» и смутно припомнил, что девушка с таким «именем», или, как принято называть в интернет-среде, ником, писала ему чаще всех, и всегда не стесняясь изливала свои чувства, Вадим иногда даже стирал особо откровенные её сообщения, понимая, что нельзя такое публиковать на глазах у всех.

   А теперь вот она его выследила и чего, спрашивается, хотела?! Он пытался оттолкнуть её, пройти к машине, заметив, что Иришка приникла к окошку и испуганно за ними наблюдает. А девица эта бесцеремонно повисла на шее у Вадима и лепетала признания в любви, как она очарована его голосом и прочую чушь. Ему лишь смеяться хотелось в ответ на это. Он попытался оттолкнуть её и пройти к машине, но она молниеносным движением достала из сумочки нож, сделала угрожающий выпад в его сторону и всё таким же тихим полусумасшедшим шёпотом проговорила:
- Поехали со мной, я тебя прошу, всё для тебя сделаю, слышишь? Я так люблю тебя, слышишь? Жизни без тебя не представляю! - Вадим не отводил взгляда от острого, блестящего на солнце лезвия. Он не боялся этой сумасшедшей, но ему было не по себе от мысли, что всё это видит и дочь, прильнувшая к окошку в машине. А когда она увидела лезвие ножа, то истошно закричала, но услышал это, похоже, только Вадим, так как эта неуравновешенная особа была поглощена лишь собственными желаниями, которые намеревалась осуществить таким вот странным и страшным способом.
- Наконец-то я тебя нашла, вижу и слышу, какое счастье! Пожалуйста, пошли со мной, мы будем очень счастливы!- лепетала она. А сама не убирала нож, находящийся у неё на уровне глаз, а у него — груди, ибо она была небольшого роста. В конце концов Вадим ловким движением выбил у девицы нож из руки и ногой отшвырнул его подальше, а руки её сцепил у неё за спиной.

   Он не видел, что из окна за ним наблюдают несколько коллег, уже успевших в милицию позвонить. Всё произошедшее буквально три минуты заняло, но до смерти напугало Иришку, а потому Вадим готов был убить эту сумасшедшую прям на месте. Она визжала и вырывалась, сыпала угрозами, но Вадим сохранял хладнокровие, как ни трудно далось это ему. Он всё время помнил, что тут, рядом, дочь. Лишь раз прошипел девице: «Заткнись!» И тут к нему подбежали двое коллег — один недавно передал ему папку, и ещё девушка-коллега из новостной редакции. Она и сказала:
- Вадим, мы вызвали полицию, скоро они будут здесь, не беспокойся!
- Сгниёшь в тюрьме, гадина, молчать не буду! - Вадим дал выход эмоциям, а она заверещала ещё громче о том, как любит и всего лишь хотела продемонстрировать ему свои чувства...
- Оригинальная демонстрация, однако, - усмехнулся коллега Вадима, перехватывая её руки и давая ему возможность отойти, точнее, сам отвёл девицу в сторону, чтоб Вадим мог в машину сесть.

   А там заходилась в истошном крике перепуганная Иришка. Вадим торопливо открыл машину и сел на заднее сидение, прижал к себе дочь, укачивая и шепча, что всё хорошо, он тут и ничего не случилось... А девочка, пребывая в шоке от увиденного, только прижималась к нему и шептала: «Папочка, папочка...» А он держал её на руках и шептал всякие нежности, успокаивал и гладил по волосам. Постепенно она перестала всхлипывать и затихла. А он всё укачивал её.

   Услышав вой сирены, Вадим оглянулся и увидел милицейскую машину. Девица, пытавшаяся на него напасть, стала вырываться пуще прежнего, увидев наряд, но Вадим не мог толком разобрать её слов. Вдруг он услышал лёгкий стук по оконному стеклу и увидел человека в форме, подававшего знаки. Вадим аккуратно уложил задремавшую дочь на сидение и выбрался из машины на улицу. Поздоровался с милиционером, сказал, что это на него налетела девица, когда он вышел из здания к машине, где сидел маленький ребёнок. Девица преградила дорогу, а потом и вовсе достала нож, но он сумел его выбить, а потом на помощь и коллеги подоспели. На первый взгляд, это был довольно смешной случай, если бы не одно обстоятельство — нож. Так можно было бы провести с девицей «воспитательную беседу» и отпустить восвояси, но наличие холодного оружия уже тянуло на статью.

- Будете писать заявление? - осведомился милиционер. В ответ на это слово девица, стоявшая неподалёку и слышавшая весь разговор, начала плакать и умолять не писать заявление, потому что её папа, видите ли, ругаться будет... Похоже, появление стражей порядка отрезвило девицу, но её следовало проучить на будущее.
- Буду! - хмуро подтвердил Вадим, молясь, чтоб это был единственный подобный случай в его жизни. Вот теперь у него есть официальная причина потребовать у начальства закрытия своей гостевой. Хотя теперь все, кто хотел узнать, как он выглядит, знают об этом... И остаётся верить, что большинство слушателей всё же люди адекватные и не будут выслеживать его у офиса.
- Пожалуйста, Вадим, я тебя прошу, не надо заявление, - плакала эта девица, делая попытки приблизиться к нему, но один из стражей порядка крепко держал её. - Я клянусь, что больше не буду делать такие глупости, ну прости пожалуйста! - приступ «любви», похоже, сменился трезвым расчётом и страхом за своё будущее.
- А чем ты раньше думала, когда на так называемое свидание нож с собой прихватила, а?! - осадил её один из милиционеров. - Не могла головой подумать о последствиях? Или привыкла, что любые твои желания исполняются по первому зову, да?! - после этих слов милиционер понял, что в точку попал. Девушка наверняка была из среды так называемых «мажоров», наверняка её папа весьма обеспечен, а может, и известен, если она так боится, чтоб он не узнал о её безумном поступке. На ней была дорогая одежда, аксессуары, драгоценности, причёска, макияж — всё свидетельствовало о том, что девушка обожает произвести впечатление. Но тут она крепко ошиблась.
- Ну простите, я... Я сама не понимала, что делаю... Просто голос Вадима — это нечто невероятное, я так мечтала познакомиться с ним поближе, и когда узнала, как он выглядит...
- Следила за ним, что ли? - брезгливо поморщился один из милиционеров.
- Немного, - честно призналась она.
- А сегодня вдруг осмелела. Ну-ну. Ребята, мне кажется, тест на алкоголь лишним не будет. Ибо такие поступки в трезвом уме невозможны.
- Да не пила я, честно, клянусь! - девица начала плакать и дрожать — видимо, эмоциональное напряжение достигло предела. И теперь создавала впечатление не угрожающей, а весьма жалкой личности.
- Документы есть? - спросил державший её за руки милиционер. Она кивнула. - Давай сюда.

   Ему пришлось отпустить её руки, чтоб она достала паспорт. Взглянув в документ, милиционер приподнял бровь. Так вот почему девица так папы боялась... Он передал её паспорт старшему по званию коллеге, который готовился принять заявление от Вадима, если тот не передумает. Второй тоже изучил паспорт и вдруг язвительно усмехнулся, глядя на девицу:
- Такое ощущение, что мозгов у тебя не больше, чем у курицы, - он отдал ей паспорт и отвёл Вадима в сторонку.
- Вадим Борисович, я думаю, что писать заявление — не лучший выход. Просто папа у неё знаете кто? Депутат городской думы. Для этой курицы лучшим наказанием будет не привод в милицию, а воспитательный разговор с папой. Мы сделаем так, чтоб он непременно узнал про этот инцидент, и я уверен, что он поставит на место свою зарвавшуюся дочь. А если вы напишете заявление, то окажетесь удобной мишенью. Понимаете, о чём я? - Вадим хмуро кивнул. - Ну а если заявления не будет, то вы в какой-то мере даже герой, благородный рыцарь. Мы преподнесём информацию таким образом, что он поймёт — для её же блага, чтоб она больше не приблизилась к вам на пушечный выстрел. Поверьте, всё будет хорошо.

   Вадиму ничего не оставалось, кроме как согласиться. Ему хотелось одного — забыть произошедшее как страшный сон.
- Я не буду писать заявление при одном условии — вы сами всё объясните этому человеку таким образом, чтоб я был уверен в том, что его дочь не приблизится ко мне никогда. Слышите? Никогда! - как ни старался Вадим сохранять хладнокровие, но эмоции брали верх. При одной мысли о том, что всё произошедшее видела Иришка, всё внутри переворачивалось и накатывала волна ярости.
- Хорошо, Вадим Борисович, - успокоил его страж порядка. - Поверьте, так и будет. Она больше не посмеет сунуться сюда. Идите к дочери, она наверное заждалась вас.
- Когда я к вам вышел, она спала. Ладно, я и правда пойду, - мужчины пожали друг другу руки. Вадим уловил, как второй милиционер рассказывал девице о последствиях её поступка и давал понять, что она легко отделалась, а она всё не могла успокоиться. Вадим брезгливо поморщился и твёрдо решил одно — чтоб подобные инциденты не повторились, надо убрать свою гостевую книгу с форума. А для этого надо любой ценой убедить начальство. Прежде чем сесть за руль, Вадим поудобнее уложил Иришку на заднем сидении и пристегнул имеющимся ремнём, положив под голову небольшую подушку.

   Когда они подъехали к дому, она так и не проснулась, он принёс её домой и уложил на диван. Она немного повздыхала во сне, но не проснулась. Вадим вышел и прикрыл дверь, ушёл на кухню, чтоб посмотреть папку, из-за которой фактически сегодня было испорчено настроение почти на весь день. Он очень испугался за дочь, бедная, как она перенервничала после этой безобразной сцены. А потому пусть лучше поспит. Он изучал папку, так углубился в изучение рейтингов, что, когда зазвонил телефон, вздрогнул. Машинально протянул руку к трубке.
- Да, слушаю.
- Вадим, здравствуй! - это была Лидия Петровна, решившая узнать, как у них дела. Он не стал рассказывать ей про сегодняшний эпизод, сказал лишь, что всё в порядке, но они очень по ней скучают. Она же рассказала, как радуется общению с дочерью и внуками, но про Вадима с Иришкой ни на секунду не забывает. Совсем скоро она вернётся. Вадим попросил её уточнить дату приезда, чтоб встретить, потому что, уезжая, она брала билет в одну сторону. Лидия Петровна пообещала позвонить. И тут же начала расспрашивать, не забывает ли он есть и хорошо ли спит, на что Вадим рассмеялся — няня за несколько лет хорошо успела узнать его. Снова уверил, что всё в порядке, он не голодает и нормально спит. Хотя последнее было не очень правдиво. После встречи с Викулькой в подмосковном пансионате, подарившей так много радости, но в итоге обернувшейся непониманием и болью, Вадим иногда ночами не мог заснуть, думал и вспоминал...

   Теперь он знал, как она жила в те годы, что они провели в разлуке. Её слова: «У нас мог бы быть ребёнок...» звучали в его ушах непрестанно. И весь её рассказ о том периоде жизни. При воспоминании об этом у него в сердце поднималась волна презрения к себе из-за давней трусости и восхищения к ней — она не сломалась, несмотря ни на что, после всего пережитого смогла реализовать себя. И не забыла его. Это было самое главное для него. Они по-прежнему друг друга любят. Это не просто слова, это было настолько осязаемо во взглядах, прикосновениях, поцелуях... И тут же он вспоминал, что она сбежала, не дождавшись его в то утро, сбежала, узнав, по всей видимости, что у него есть дочь. Почему? Не смогла принять данный факт, потому что в своё время потеряла их общего ребёнка? Вадим не знал, что думать.

   Единственное, в чём был уверен — время не повлияло и впредь не повлияет на силу его чувств к ней. Да, он помнил о жене, это тоже было частью жизни, но он никогда себя не обманывал — по-настоящему в своей жизни он любил только Викульку. Но почему же тогда, почему... Иногда в нём волной поднималось безумное желание — поехать во Владивосток и разыскать её. Он не сомневался, что она вернулась туда, ведь у неё именно там средоточие жизни — работа и друзья. Вадим не успел узнать её новый адрес или телефон, но при желании разыскать её было несложно, он примерно помнил место, где жил Кирилл, а значит... И тут Вадим вспомнил слова Викульки о том, как Кирилл отзывался о нём, Вадиме, и какого он мнения обо всём произошедшем, что мог бы даже убить его, попадись он ему на пути, и время вряд ли повлияло на силу этого желания. А как её ещё разыскать, если не через Кирилла, а тот вряд ли ему поможет...

   Мысли об этом преследовали Вадима беспрестанно. Он хотел прояснить ситуацию, но не знал, как. Хотел увидеть её ещё хоть раз и объясниться, но не знал, как осуществить это. Если бы она в глаза ему сказала, что он не нужен ей вместе с дочерью, он ушёл бы с её пути и никогда больше не потревожил. А если он будет мучить себя бесчисленными вопросами, ничего не изменится. Надо искать выход из этой ситуации. Теперь, когда эмоции улеглись, Вадим очень ясно понял одно — надо выяснить причину её бегства. Нужно её разыскать и поговорить. Иначе он сойдёт с ума от неизвестности. Но для этого придётся лететь во Владивосток, а именно сейчас это было невозможно. Нужно по крайней мере подождать возвращения Лидии Петровны. Вадим был уверен, что даже и говорить ей много не придётся — он всё по глазам поймёт. Но ему придётся ради этой поездки объясниться с няней и оставить Иришку по крайней мере на несколько дней. Лидия Петровна не будет возражать, она знает его историю и только порадуется, если он снова обретёт счастье и у его дочери будет мать. Проблема была в том, что сложно отпроситься с работы и оставить дочь, но это же всего несколько дней... Вадим надеялся, что ему хватит этого времени. В тот вечер он не мог отделаться от мысли, что есть реальный шанс снова воссоединиться с любимой.

   Хотя и дочь требовала к себе внимания, особенно после произошедшего днём. Но она проснулась вполне спокойной, лишь спросила, чего хотела та тётя, и почему у неё был нож. А Вадим обнял её и сказал, что та тётя просто хотела поговорить с ним, но ничего в руках у неё не было, Иришке показалось Просто ему не хотелось, чтоб дочь запомнила этот инцидент, он знал, что детали произошедшего со временем сотрутся из памяти. Они в тот вечер успели погулять, поужинать, поиграть, потом искупаться и почитать сказку на ночь. Иришка уснула, а Вадим всё не мог отделаться от мыслей о Викульке. Воспоминания о событиях многолетней давности и счастливая встреча несколько месяцев перемешались в голове. Как бы он хотел видеть её рядом, никогда и никуда не отпускать! Да, он теперь понял, что нужно было сразу рассказать ей о том, что у него есть дочь, о том, что имел место недолгий брак. Надо было не тянуть, а так же, как и она, быть откровенным. Она ведь поделилась, рассчитывая на понимание, и он понял её, разделил с ней ту часть жизни, насколько было можно в тот момент. И нужно было в ответ рассказать о том, как прошли годы без неё. Он опять допустил ошибку. Упустил шанс, который дала судьба. Не покидало ощущение, что время беспрестанно испытывает их чувства на прочность. Или он всего лишь искал себе оправдания?.. Но он почему-то был уверен, что у них будет возможность всё выяснить. С этой мыслью он заснул в ту ночь...

   А пока следовало решить более насущные вопросы. Вот он и стоял в кабинете у начальника, бескомпромиссно заявив, что больше не притронется к своей гостевой — кто знает, сколько сумасшедших там скрывается под невинными прозвищами... Они с начальником долго и трудно выясняли отношения на сей счёт, но в конце концов Вадиму удалось отстоять право на самостоятельную редактуру сообщений и публикацию их только по своему выбору в обмен на то, что его гостевая продолжит существовать.
- Я не буду, слышите, категорически не буду больше публиковать всякий слащавый бред! Не хватало мне повторения подобных историй! - к моменту разговора с начальником Вадим знал, что папаша той девицы поставлен в курс дела и пришёл в бешенство из-за поведения дочери. Звонил Вадиму и лично просил прощения за «неосмотрительное поведение» своей дочери и заверил, что подобное больше не повторится. А также выразил благодарность за то, что в эту неблаговидную историю оказался посвящён лишь узкий круг людей. Вроде опасаться этой девицы больше не нужно, но Вадим понимал, что таких, как она, может быть много. Он мог лишь горько и цинично усмехаться при мысли об этом. Он же не звезда, в самом деле. Оставалось надеяться, что подобное не повторится. Хотя больше недели после того случая он выходил из машины у офиса с тайным опасением. Гостевую свою он безжалостно очистил полностью, а текущие сообщения решил тщательно фильтровать. Мало ему повседневных забот, так ещё и это...

   Через несколько дней снова позвонила Лидия Петровна и извиняющимся тоном спросила, можно ли ей погостить у дочери ещё две «лишних» недельки, если у Вадима с Иришкой всё хорошо. Вадим уверил, что никаких проблем абсолютно, и она может гостить у дочери сколько считает нужным, всё-таки они несколько лет не виделись. И Лидия Петровна несомненно заслужила это счастье — подольше побыть с родными людьми. Они с Иришкой действительно прекрасно справлялись, хотя дочь часто вспоминала про няню и говорила, что очень по ней скучает.

   Но недавний инцидент у офиса радиостанции показался пустяком по сравнению с тем, что он испытал, когда однажды — примерно через неделю после звонка няни — приехал вечером за дочерью в садик и увидел её зарёванной, она отталкивала от себя всех, даже воспитательницу, которую очень уважала — ту самую, благодаря которой удалось избавиться от ненавистной манной каши на завтрак. Увидев Вадима, воспитательница втайне вздохнула с облегчением и отвела его в сторонку, тихонько шепнув:
- Вадим Борисович... Ну я же предупреждала вас, чтоб вы поговорили с дочерью! Сегодня во время тихого часа тут разразилась буря. Кто-то из детей спросил у вашей дочери, почему она всё время только с папой, а её маму никто и никогда не видел. В общем, возникла перепалка, они чуть не подрались, я с трудом их разняла, еле успокоила девочку, но после полдника она снова безутешно плачет — до сих пор вот. Я вас очень прошу, Вадим Борисович — поговорите с ней, объясните доступным языком. Уверена, у вас это получится лучше всего, всё-таки вы — отец, и видно, что очень любите дочь.
- Хорошо, я обязательно поговорю, - кивнул Вадим. Похоже, занятия танцами сегодня придётся отменить...

   Он подошёл к дочери, которая всё также не могла унять слёз и всхлипывала, хотя за это время успела одеться, причём самостоятельно. Повернув голову на звук шагов, увидела Вадима и кинулась ему на руки. Он подхватил её, пересадил на одну руку, во вторую взял пакет с вещами и кивнул стоявшей неподалёку воспитательнице, давая понять, что своё обещание выполнит. Ничего страшного, если Иришка сегодня пропустит занятие танцами и, возможно, завтра не пойдёт в садик. Он позвонит преподавателю танцев и этой воспитательнице и всё объяснит. Куда сложнее было подобрать слова для того, чтоб объяснить четырёхлетнему ребёнку историю её рождения и то, почему они живут без мамы...

   Он подумал, что для разговора наверное нужно какое-нибудь уединённое место и, усаживая Иришку в машине, которая понемногу успокоилась, спросил:
- Хочешь, поедем прогуляться к озеру, покормим уток, а?
- У нас нет хлеба, - буркнула Иришка.
- Но купить его несложно, мы купим много-много, чтоб после нашего визита утки стали толстыми-толстыми! - рассмеялся Вадим. И дочь не сдержалась и вторила ему, хотя глаза оставались грустными, а вид — задумчивым. Вадим понимал, что откладывать разговор больше нельзя. Надо было решиться на него гораздо раньше.

   Они заехали в магазин, купили полный пакет хлеба и Иришка, заметив недоумевающий взгляд продавца, пояснила:
- Мы едем на озеро, уток кормить! - глаза её при упоминании об этом засветились радостью. Продавец кивнула и улыбнулась.

   В тот вечер у озера было непривычно людно, гуляли и молодые парочки, беспрестанно обнимающиеся и целующиеся, и молодые мамы с детишками разного возраста — и совсем маленьких, в колясках, и лет двух-пяти. Многие, так же, как Вадим с Иришкой, кормили уток. Пока ехали в машине, она молчала, хоть уже и не плакала, но теперь, наблюдая за детишками, она снова загрустила, и того гляди, заплакала бы, бросая кусочки хлеба в пруд. Но тут увидела, что к ней подошёл мальчик лет шести и засмотрелся на то, как она кормит уток. У него хлеба в руках не было, он просто стоял и наблюдал. Заметив это, Иришка сделала ему шаг навстречу и сказала:
- Привет. Тебя как зовут? Я — Иришка. Так меня папа называет.
- Миша, - сказал мальчик, не отрывая взгляда от зеркальной глади пруда и уток, скользящих по ней и собирающих хлебные крошки.
- Хочешь покормить? - спросила Иришка.
- Хочу, - кивнул мальчик, но тут же развёл руками, показывая, что ему нечем их кормить. Иришка хотела было отдать ему свою булку, но у неё в руке остался совсем небольшой кусочек.
- Ой, у меня мало, подожди, я сейчас, - Иришка взяла из рук отца пакет, достала оттуда целую булку и отдала её Мише. Он принял её с благодарной улыбкой и, отщипывая кусочки, стал бросать в озеро.

   Дети подошли к озеру ближе, и Вадим, видя это, предостерёг, хоть и не спускал с неё глаз:
- Доча, аккуратнее.
   Иришка покорно кивнула. А Миша внимательно посмотрел на Вадима, на секунду прекратив увлекательное занятие. А потом спросил у Иришки:
- Твоя мама дома?
   От этого вопроса девочка вздрогнула и глаза опять наполнились слезами. Она пролепетала:
- У меня... У меня нету... Нету мамы, - и, отряхнув руки от крошек, подошла к отцу и крепко прижалась к нему, сидящему на корточках. Он тоже слышал вопрос мальчика, проявившего, в принципе, дежурное внимание. Он ведь не знал, что бывает так, что папа есть, а мамы нет. Вадим обнял дочь и прошептал:
- Малышка, не плачь, я тебя прошу. Мы поговорим о твоей маме, я тебе обещаю, вот сейчас покормим уток, приедем домой, поужинаем, и вместо сказки я тебе расскажу историю о твоей маме, согласна? - девочка улыбнулась и кивнула. К ним подошёл Миша и тронул Иришку за плечо:
- Извини. Я не знал. Я, конечно, знаю, что иногда так бывает, но не думал, что...

   Вадим примирительно улыбнулся мальчику и поманил его рукой. Тот подошёл ближе. Его руки были пусты — булку он успел скормить. Он вздохнул и пролепетал:
- Простите, я же не знал...
- Ничего страшного, малыш. Так бывает. Хочешь ещё булку для уток? - тот кивнул, улыбаясь. Вадим запустил руку в пакет и достал оттуда ещё одну булку, протянул её мальчику. - У нас много, мы специально купили, потому что решили приехать сюда.
- А мы с мамой тут случайно оказались, она встретила свою подругу, а я упросил прийти сюда. Они сидят там, - он махнул на лавочки, стоящие неподалёку. - А я подошёл на уток посмотреть., - рассказывал Миша, отщипывая кусочки булки и бросая уткам. И вдруг спохватился: - Ой, простите... Вам наверное неприятно, что я вас заболтал...
- Нет-нет, Миша, ну что ты, - запротестовал Вадим. - Ты хороший мальчик.
- И вовсе не заболтал нас, - поддержала отца Иришка.

   Вопреки обеденным событиям, когда мальчик из её группы довёл её до истерики упоминанием о том, что у неё нет мамы, сейчас она даже улыбалась. Папа пообещал, что расскажет о маме, и он это сделает, он всегда выполнял свои обещания. А пока она наслаждалась прогулкой, и Миша хороший мальчик... Почему-то она вот так чувствовала. Он встал рядом с ней, и они вместе бросали уткам кусочки булки и смеялись, наблюдая, как некоторые даже пытаются драться с другими за право урвать кусочек побольше.
- Обжоры! - смеялся Миша. Он быстро скормил им вторую булку, и Вадим подал ему ещё одну. А Иришка заметила кое-что и пристально вгляделась в стаю, а потом дёрнула мальчика за рукав:
- Миш, Миш, смотри, видишь вон ту утку, у неё на крылышках как будто пятнышки коричневые... Она плавает медленнее остальных и ей почти ничего не достаётся.

   Мальчик тоже посмотрел туда, куда указала Иришка и сказал после нескольких секунд наблюдения:
- Ну да, она будто волочит за собой одно крыло, поранил её кто-то, что ли...
- Как это — поранил?! - ужаснулась Иришка, всегда жалевшая бездомных кошек и собачек. - Она поранилась обо что-то в воде? Там же только водоросли!
- Не только. Кто-то мог кинуть бутылку или ещё что-то, - Миша, похоже, побольше видел в этой жизни.
- Бутылку? Ты думаешь, она поранилась о стекло? - глаза Иришки наполнились слезами, так ей стало жалко эту уточку с красивой окраской. Она даже на миг забыла о том, что узнала сегодня.
- Или она могла родиться такой, - задумчиво проговорил Вадим, тоже заметив уточку-изгоя.
- Как так — родиться? - спросили в один голос дети. Но Миша тут же кивнул: - Да, я знаю, такое бывает. У нас в подъезде живёт мальчик, он взрослый, но не старый, а ходит с палочкой. Его многие дразнят, а мне нравится с ним разговаривать, он знает много интересных историй про космос, - глаза Миши загорелись при упоминании об этом. - И про другое... Он мне сказал, что родился таким, что никогда нормально ходить не мог и очень переживает, что не может в футбол играть...
- Но тебе ведь это не мешает общаться с ним? Ну, то, что он не такой, как все? - спросил Вадим, приятно поражаясь чуткости мальчика. Редкое качество — отстоять право на дружбу, даже если друг отличается от других.
- Нет, конечно! Потому что он очень хороший! - уверенно сказал Миша. И тут же закричал: - О, смотрите, смотрите, она поближе подплыла, другие наверное наелись уже и уступили ей место. Хотя должны были пропустить сначала её. Давайте попробуем бросать хлеб прицельно именно ей, - мальчик размахнулся и кусочек булки приземлился в воде рядом с этой уткой. Она быстро схватила его и проглотила. Иришка пыталась быть такой же ловкой, но у неё не получалось бросать так метко, но всё же брошенные ею кусочки плавали в пределах доступности для уточки. Она проворно собирала хлеб и будто кивала головой в знак благодарности. Миша выразил всеобщую идею:
- Жаль, у нас нет фотоаппарата, можно было бы классные снимки сделать! - он поднял вверх большой палец.
- Мы как-то не подумали об этом, - признался Вадим. - Но в следующий раз, ты прав, надо будет взять с собой фотоаппарат.
- Вообще-то, мы сейчас должны на танцах быть, - вспомнила вдруг Иришка.
- А почему не поехали? - спросил Миша, стряхивая крошки с руки. Но ответить ему никто не успел, стороны послышалось: «Миша, Миша, ты где, Миша?» Мальчик тут же вскочил на ноги и быстро проговорил: - Это мама, нам наверное пора... Спасибо вам большое! - мальчик совсем как взрослый протянул Вадиму руку и тот пожал её с улыбкой. - И тебе спасибо, Иришка, за булки, - с нею мальчик тоже обменялся рукопожатием, потом громко крикнул: - Мам, я тут, я иду! - и снова обратился к Вадиму с Иришкой: - А когда вы теперь сможете сюда приехать? Может, в воскресенье, а? Я уговорю маму, и мы тоже сюда придём.
- Ну а почему нет? - кивнул Вадим. - Можно встретиться здесь в три часа, скажем.
- О, это хорошо, - обрадовался мальчик. - Значит, увидимся, и я обязательно тоже принесу булки. И велосипед, - улыбнулся он. - До свидания! И спасибо! - эти слова мальчик крикнул уже на бегу.
- До свидания, Миша! - закричали Вадим с Иришкой.

   Серьёзного разговора на озере не получилось, зато получилось зарядиться приятными впечатлениями и познакомиться с замечательным мальчиком. Эта встреча обрадовала Иришку, и нельзя было это не заметить. Она заметно повеселела, когда они шли к машине, скрошив уткам последнюю булку, оставшуюся в пакете. По дороге домой Иришка задремала, но когда Вадим въехал во двор, она проснулась, спросив:
- Мы уже дома?
- Да, дочь, дома, - кивнул Вадим, мысленно прося Высшие Силы помочь ему подобрать правильные слова для непростого разговора с дочерью.

   Дома они поужинали, и Вадим не мог не заметить, что взгляд дочери стал напряжённым и весь вид — ожидающим, хотя она и не осмеливалась, похоже, намекнуть ему на его обещание. Заканчивая ужинать, Вадим посмотрел ей в глаза и тихо проговорил:
- Я помню, что обещал. Сейчас расскажу. Не только расскажу, но и покажу. Покажу тебе фотографию твоей мамы.
- Правда? - глаза девочки засветились. А Вадим подумал, что это надо было сделать давно, надо было вообще воспитывать её с ощущением, что мама её всегда любила и теперь наверняка является её ангелом-хранителем.

  Они устроились на диване с альбомом в руках. Фотографий с Натальей было немного, и даже тот момент, когда она в первый и единственный раз держала дочь на руках, увы, остался не зафиксированным на плёнку. Но Вадим рассказал об их первой встрече в супермаркете, о том, как он обратил внимание на красивую девушку и о том, как ему пришлось подвезти её до дома. Рассказывал, какой её мама Наташа была замечательной, доброй и отзывчивой и улыбнулся дочери:
- В этом ты на неё похожа. У тебя вообще внешность моя, а вот характер во многом от мамы.

   Девочка улыбалась, слушая отца, который продолжал рассказывать о её маме, впитывая буквально каждое слово и не отводя восхищённого взгляда от фотографий и проводя по ним пальцами.
- Я очень любил твою маму, - в этой фразе не было ни слова неправды, он ведь действительно по-своему её любил и бесконечно ею дорожил. Любовь — она разная бывает...
- А она? - посмотрела на отца Иришка.
- И она меня. Очень-очень. И больше всего на свете она хотела, чтоб ты родилась, хотя , так уж получилось, она была не очень здорова.
- Болела?
- Да. Но я поначалу не знал. Мы очень счастливы были, когда узнали, что у нас будешь ты. А когда я узнал, то очень испугался. Но твоя мама радовалась, несмотря ни на что. Она была готова на всё, лишь бы ты родилась, лишь бы взять тебя на руки, она очень тебя любила с того самого момента, как узнала, что ты должна родиться. Вот это самое главное, что ты должна знать — мама тебя очень любила и продолжает любить, хоть её с нами, так получилось, нет.

   Иришка кивнула, как будто принимая этот факт. Вадим надеялся, что она его поймёт. Она вообще была не по годам смышлёной и умела многие факты принимать как нечто должное, хотя были и такие, о которых спорила до последнего. Наверное, отсутствие матери подсознательно способствовало тому, что она порой рассуждала как взрослая, хотя, конечно, была ещё очень маленькая, и сейчас Вадиму было тяжело подобрать для неё правильные слова. Главное — чтоб у неё не возникло чувства вины от того, что она есть, а мамы нет, то есть, что фактически мать пожертвовала жизнью ради неё. Хотя то не жертва вовсе была, а трагичное стечение обстоятельств. Но сейчас дочь его вряд ли поймёт, об этом можно поговорить, когда она немного подрастёт. Рассказать ей историю её рождения просто необходимо, но не сейчас, позже. Куда важнее было донести факт, что мама её любит, даже будучи на небесах.

- Она сильно болела? - допытывалась Иришка. Вадим кивнул. - Она такая красивая... - выдохнула девочка с благоговением и бесконечной любовью в голосе, и вдруг заплакала, горько и безутешно, вот так же, как в садике... Вадим прижал её к себе и зашептал:
- Тшшшшшшш, ну что ты, малышка... Я хочу, чтобы ты знала одно — я тебя очень люблю. Сильно-сильно. И мама любит, хоть и живёт на небе и не может сказать об этом. Верь мне, солнышко.
- Пап, ну почему так случилось именно с нашей мамой, почему у всех есть, а у нас с тобой нету, а? Почему маму Наташу Бог забрал? - всхлипывая, спросила Иришка. Она сделала этот вывод совершенно самостоятельно, потому что иногда ходила в церковь с няней и слышала обрывки разговоров о том, что людей забирает Бог. Вадим не сразу нашёлся, что ответить. А потом честно признался:
- Не знаю, доча. Просто так получилось. Бог захотел, чтоб твоя мама стала ангелом. Так бывает иногда, я не могу объяснить, почему. Знаешь, что? Хочешь, я дам тебе фотографию мамы? Мы завтра купим для неё рамочку красивую и поставим её у тебя на комоде, хочешь?
- Да, очень! А можно сама выберу, какую взять?
- Ну конечно!

   В итоге выбор пал на одну из тех, которые были сделаны в ту запомнившуюся Новогоднюю Ночь — Наталья сидела в кресле, на её платье играли отблески свечей и зажжённой гирлянды на ёлке, выражение лица было блаженно счастливым, она улыбалась...
- Вот эту можно? - с замиранием сердца Иришка вглядывалась в лицо женщины, которая была её мамой, но которую она никогда не видела и не обнимала.
- Ну разумеется! Сейчас мы её достанем, - Вадим отогнул пальцем краешек кармашка в альбоме и достал фотографию. Иришка взяла её в руки и долго-долго смотрела на неё, думала, какое красивое у неё имя, и как ей хочется, чтоб она рядом была... А потом поцеловала кусочек холодного глянца. Вадиму на глаза навернулись слёзы, и он крепче обнял дочь, хотя его в этот вечер и так не покидало ощущение, что они с Иришкой как никогда единое целое.

   Он рассказал ей, как впервые увидел её в роддоме через стекло, и она необычайно заинтересовалась этим, точно так же, как и рассказом о маме.
- Вот с тех пор я и понял, что ты для меня смысл жизни, что я всё для тебя сделаю... Ну, всё, что могу, по крайней мере, - улыбнулся Вадим. - Я люблю тебя, помни об этом всегда.
   Она серьёзно кивнула, не сводя глаз с фотографии матери.
- Пап... А как ты думаешь...
- Что?
- Мама видит нас с тобой вот сейчас?
- Ну конечно! Вот смотри, - он подхватил её на руки и подошёл к окну, указал на тёмное небо. - Вон, видишь, сколько звёзд на небе? Звёзды — как глаза ангелов. Нам не всегда их видно, потому что погода бывает пасмурной, а днём ангелы сидят на облаках. Так что я уверен — твоя мама сейчас точно видит нас. И теперь, если кто-то спросит, где твоя мама, ты можешь сказать, что она живёт на небе, но всегда за тобой наблюдает и очень тебя любит.

   Иришка заворожённо вглядывалась в тёмное небо и без труда различала звёзды. Значит, одна из россыпи — её мама... Это было такое простое и лёгкое для восприятия объяснение, что никаких ей больше не требовалось. Конечно, ей бы очень хотелось, чтоб мама не на небе жила, а вот тут, с ней рядом, чтоб можно было её обнимать и целовать, как папу или няню... Она снова решилась спросить:
- Пап...
- Ммммм?
- А можно я сегодня буду спать с этой фотографией? Ну пожалуйста! Я аккуратно!
- Доча, ну конечно можно! - он чмокнул её в затылок. - Можно положить её под подушку, например, и тогда она не помнётся и... Кто знает... Быть может, тебе приснится мама... Пойдём-ка умоемся и в постель, поздно уже.
- Пап... А можно я завтра не пойду в садик?
   Вадим и сам поначалу об этом думал, но у него-то рабочий день никто не отменял...
- Доча, но мне ведь на работу завтра...
- Ну и что. Я поеду с тобой и буду сидеть тихо-тихо... Обещаю. Ну пожалуйста, ну на один денёк! - она знала, что папа на радио работает, а там нельзя шуметь. Однажды он включил приёмник и объяснил ей, почему: «Вот представь, ты играешь с куклами, громко разговариваешь с ними, или бегаешь по комнате, и все звуки попадают в микрофон, а передатчики разносят их по всей стране...» Оба смеялись, представив это. А потому она знала, что надо вести себя тихо, особенно если горит красная лампочка: «Микрофон включён».
- Ну хорошо. Поедем на радио вместе. Но только на один день, - ему и самому не хотелось оставлять завтра дочь. Пусть побудет с ним, он понимал, что теперь, зная о матери, она будет задавать кучу вопросов, ей надо помочь привыкнуть к мысли, что папа её любит за двоих, что у неё самая замечательная и заботливая на свете няня. Иришка кивнула, безропотно соглашаясь со словами отца.
- Пап... - не отставала она, не желая отпускать его.
- Что ещё? - улыбнулся он.
- А до воскресения далеко? Нас ведь Миша попросил в воскресенье к озеру приехать, и мы снова будем уток кормить, - Иришка зевнула. День и правда сегодня выдался необычайно трудный, много эмоциональных переживаний свалилось на неё и впечатлений в целом.
- Мы поедем обязательно, конечно. А до воскресения три дня. Так, всё, - притворно строго посмотрел на дочь Вадим. - Умываться и спать. Пошли. Я же вижу, ты того и гляди прям на ногах уснёшь.
- Как слон или лошадь? - поинтересовалась любопытная Иришка. Она любила смотреть передачи про животных.
- Ну, примерно так, - согласился Вадим.

   После ванны она упросила его посидеть с ней, пока не уснёт. Взяла его за руку, а вторую положила под подушку, где лежала фотография мамы Наташи. И попросила отца ещё раз рассказать о встрече с мамой в супермаркете. Так и уснула под звук его голоса и сжимая его руку. Почувствовав, что её дыхание стало глубоким и мерным, он тихонько высвободил руку и вышел, щёлкнув ночником.

   Пошёл в свою комнату, присел на кровать и вздохнул. Он знал, что этот день рано или поздно наступит. Как всё-таки сложно держать ответ перед четырёхлетним ребёнком, но он дал себе слово, что обманывать её не будет. Конечно, было бы лучше, будь в этот момент рядом и Лидия Петровна, но они с Иришкой и так справятся. Рано или поздно это должно было произойти. Ему вообще не следовало скрывать то, что у всех детишек есть мамы, и у неё тоже была... Напрасно он думал, что она его не поймёт — дети же восприимчивы и интуитивно развиты. Теперь, хотелось верить, она обретёт некую уверенность от осознания, что у неё была мама, которая её очень любила.

   Но на фоне всего произошедшего Вадиму подумалось, что он сейчас должен как никогда сосредоточиться на дочери, и ни о каких поездках, тем более, за много часовых поясов, речи быть не может. А значит, объяснение с Викулькой придётся пока отложить. Наверное, так лучше. Но он не собирался отказываться от этой поездки совсем. Просто сейчас он нужнее дочери. А там... Всё рассудит время. Ему очень хотелось, чтоб Викулька была рядом, но он не мог ничего поделать с тем, что она сбежала от него. Кольцо, которое он намеревался ей подарить в тот день, хранилось в шкатулке в ящике его стола. Он подошёл, отодвинул ящик, достал шкатулку и оттуда — коробочку с кольцом. В темноте камень вспыхнул бликами яркого света на чётко обработанных гранях. Вадим сжал его в руке. Как бы там ни было, а он верил, что когда-нибудь наденет это кольцо на руку той единственной, кому оно предназначалось.