Встреча

Солнышко светило прямо в лицо, лаская своими лучами лоб и щёки и светя в глаза даже сквозь закрытые веки. Василий Дмитриевич проснулся, но глаза открывать не спешил. Хорошо вот так – понежиться с утра в тёплой постели рядом с женой, потянуться. Нет, жена его Надюша, наверняка уже встала, она всегда рано встаёт. И, потому, что солнце бьёт в глаза, понятно, что занавески на окне уже раздвинуты. Да и само окно, наверное, уже открыто – воздух уж больно свеж. С вечера-то окна не распахнёшь – комары заедят, а с утра Надя всегда створки открывает и ароматный воздух июльского утра сразу наполняет комнату.

Вообще, Надежда у него молодец – аккуратная и работящая. Лишней минуты без дела не посидит, всё в руках спорится, дома всегда чистота и порядок. Одна беда – ворчит без конца и пилит его, мужа своего законного, денно и нощно. А с другой стороны, как его не ругать. До любой бабы доведись – тоже бы ворчала. Любит он, Василий Дмитриевич, пропустить по маленькой после работы. А иногда и во время оной. Работа-то у него – не бей лежачего, заведующий совхозным складом. Ну, какая работа, такая и зарплата – семьдесят рублей. По всей Советской стране кладовщики столько получают.

Зарплату Дмитрич всю до копейки домой приносит. Бывает, конечно, иногда сбросятся с мужиками с получки по рублю, а когда и трояку. А остальное всё домой. Правда, остального-то там не густо, после вычета подоходного. Вот жена и корит его: «Другие мужики хоть и выпьют, так они зарабатывают по две сотни – кто шофёр, а кто на комбайне – так и того больше. А ты сидишь на окладишке, так ещё и пропьёшь половину – горе семьи!»

Положим, про «горе семьи» это она для красного словца. Дома у него всё ладно: и огород посажен – одной картошки только тридцать соток, три свиньи каждый год откармливает, козы, овцы, куры. Зерном каждую уборочную свояк обеспечивает прямо из-под бункера – шофёр он. Да и про половину зарплаты – врёт Надька! На свои кровные Василий редко пьёт. Угощают его мужики. Потому как запчасти – дефицит,  и все через его склад проходят. Вот и идут к нему с поклоном водители и трактористы: «Митрич, выручай! За нами не заржавеет!» Он и выручает. А после чего же не выпить с благодарным человеком? К Дмитричу с уважением, и он от людей нос не воротит. Один раз откажешься, да второй, а потом люди и сами сторониться станут. Так и без друзей недолго остаться. Не то, что по делу обратиться, и на рыбалку не с кем съездить будет.

Но нынешней весной Василий сдался под напором жены: ушёл со сладкой должности кладовщика и подался в бригаду к шабашникам. Старшая дочь в институте первый курс закончила. А в городе жизнь дорогая. Да и младшая через год туда же собралась. Двух студенток содержать совсем не просто – это Василий и сам понял.

Так что, сдал он учётные книги и прочие принадлежности хромому Игнату, взял в руки топор и пилу – руки-то откуда надо растут – и пошёл с бригадой в соседний колхоз коровники строить. Работать, правда, приходится по двенадцать часов. Да и выходных за два месяца всего четыре было. Зато и деньги хорошие. За пятьдесят семь рабочих дней Василий Дмитриевич заработал семьсот двадцать рублей! Такие деньги кладовщику получить – почти год работать надо. Спина, конечно, болит. Так ведь как без этого? Даром ничего не даётся.

Выпивать, опять же, стал меньше. Так, от случая к случаю. Как бригада решит. Вчера,  правда, они с мужиками оторвались. Погуляли славно. Так ведь и повод был – первый объект сдали. Расчёт за два месяца получили. Та-а-ак, а где же деньги? Ага, вспомнил. Он их в тряпицу завернул и в брезентовую сумку с инструментом положил. Должно быть, Надежда уже забрала.

Не может вспомнить он, как вчера домой зашёл! Заспал, наверное. Помнит только, как с мужиками прощались, выйдя из автобуса. Потом он недопитую поллитру в сумку сунул и домой пошёл. Ну, да Бог с ним! Главное, что он дома. Встреча с домочадцами, наверное, радостная была. И Надя, должно быть, довольна. Ещё бы  - семьсот рублей! Отродясь таких денег в их доме не бывало.

Только про жену подумал, как ощутил на щеке горячее её дыхание и поцелуй. «Ну, Надька, чего удумала! Почитай лет пятнадцать не целовались. Вот чего деньги с бабами делают!». Жена, однако, не унималась,  и принялась лизать ему лицо. «Это уже перебор!» - подумал Митрич и поднял веки. Прямо в глаза ему преданно смотрел чёрный кобелёк Жгут, виляя коротким хвостом и пытаясь слизнуть со щеки хозяина засохшую кильку.

Василий Дмитрич в сердцах замахнулся на кобеля, нарушившего волшебное утро:
- Пшёл, зар-р-раза!
Потом огляделся. Он лежал на полянке за баней, на самом краю огорода. Рядом лежала допитая бутылка и стояла лавочка, с которой он, видимо, и соскользнул на травку. Митрич глубоко вздохнул, кряхтя поднялся. Отряхнул спецовку, заправил полинявшие штаны в кирзовые сапоги, открыл брезентовую сумку – проверил. Деньги лежали на месте. Слава Богу! Значит, встреча ещё только предстояла.