Леший хроника времен перестройки и гласности

   Первым из людей Лешего заметил прораб Кудрявцев.
Прикатив утром на строительство дома№19, Кудрявцев,  подходя к вагончику, начал глубоко дышать, насыщая легкие воздухом обреченного леса. Бодро взбежал, стуча башмаками на крылечко, но заходить не стал, а обернувшись к лесу, рявкнул: «Благодать!..», срифмовав это хорошее слово через нехорошее с хорошим же словом «мать».
   И – внезапно округлил маленькие глазки: по опушке неторопливо брел могучий голый мужик. Кудрявцев от волнения почесал большой живот, именуемый им, впрочем, «низко расположенной грудью», и потряс головой. Мужик скрылся в зарослях подлеска.
  Прораб туго и мучительно стал соображать – кто это разгуливает нагишом? Сначала он решил, что это кто-то из его «химиков»* - народца разнообразнейшего и весьма занимательного. От них можно было ждать чего угодно. Но толкнув дверь вагончика, он обнаружил всех своих «химиков» в сборе.
- Здорово, условнички… - буркнул Кудрявцев, в нос которому шибанул омерзительный запах дешевого курева, солярки и казенного дома, коим вагончик мог считаться несомненно.
Адам Четух, по пьянке утопивший восемнадцать колхозных свиней и новенький трактор, степенно пил невиннейший напиток – простоквашу, два злостных хулигана Пеньков и Сучков возились со сломанной скамьей, восточные люди Хамраз и некто, имя которого никак не могли запомнить и звали поэтому  Хам-два, бывшие мелкие возделыватели опийного мака мирно играли в нарды.
- Здорово начальник! – отозвались Пеньков и Сучков, - во, впиши в наряд… Скамью починили!
Кудрявцев, убедившись в полном составе своей команды, с которой он, в общем-то, ладил, памятуя, что и «аз грешен есмь», и что сам он мог на многих этапах своей затейливой карьеры очутиться на месте своих подчиненных, спросил, обращаясь к Адаму Четуху:
- Ты голого мужика не видел?
Адам не понял. Пеньков и Сучков видели голых женщин, правда, во сне, о чем и сообщили, уснащая свой рассказ космическими подробностями.
- Цыц, бакланы! – прервал их Кудрявцев. – А вы?
- Моя не видала голый мужик, - сказал торопливо вскочивший Хамраз, а Хам-два ничего не сказал, но стал переминаться с ноги на ногу.
Адам Четух продолжал не понимать и уставил дымчатые глаза на прораба. Прораб Кудрявцев постелил на лавку ватник, заляпанный раствором, тяжело сел.
- Значит из города…, - сказал он и добавил, - Бывают психи разные…

  Микрорайон Свинарево треугольником врезался в чащобу. Вершиной треугольника как раз и был дом №19, возводившийся тщанием прораба Кудрявцева и его «химиков». Будучи щупальцем огромного города, Свинарево несло с собой гарь, шум и непостижимое множество народа. Девятиэтажка Кудрявцева выходила к реке. В трех километрах выше Свинуху оседлал завод по выпуску минеральных удобрений. Между ними остался лес, в котором тотчас же появились тропы, ведущие к Свинухе. Осталось несколько древних изб бывшей деревни, Свинухи же.
И осталось лежбище Лешего.
Новоселы из Свинарева часто навещали строителей по своим неизбежным новоселовским нуждам. «Химики» Кудрявцева шныряли по стройке, снабжая пришельцев разным добром.
Часто мимо стройки проходили семейства  с визжащими детьми. Они по все более вытаптываемым тропам направлялись к Свинухе и блаженствовали там, плескаясь в коричневой торфяной воде, по которой сверху то и дело проплывали радужные пятна мазута.
Иногда наведывались рыболовы. Они часами сиживали у Чертового омута, таская ротанов – странных рыбок-мутантов, невероятно уродливых и жадных, от которых брезгливо шарахались даже бездомные свинаревские коты. По двое, по трое пробирались алкаши.
Голых пока не наблюдалось. Поэтому Кудрявцев зевнул и сентенциозно повторил:
- Бывают психи разные…

Леший был довольно молод: ему к моменту встречи с прорабом исполнилось всего двести лет. Почему автор об этом знает? В достопамятные годы он как-то познакомился с неизвестным ученым Зелькиндом-Поляком. Тот приспособился по линии общества «Знание» читать по разным конторам занимательные лекции о всякой паранормальной чепухе, типа посещения Земли инопланетянами и прочем в том же духе.
  Вообще-то, автор по поводу того, откуда в нашей правдивой хронике вдруг появился Леший, ограничился бы сакраментальной фразой «А леший его знает!». Ну, вот захотелось  ему, чтобы на излете советской власти с ее реалиями столкнулось бы некое наивное первобытное существо. Так нет же! Законы жанра, леший бы их побрал, требуют пояснений. Тут-то и подвернулся в клубе силикатчиков старый мудрый Зелькинд-Поляк.
  Автор ожидал там парторга завода силикатно-изоляционных материалов, сокращенно СИМ, чтобы договориться с ним о выписке машины кирпичей (тогда обо все приходилось договариваться). Бормоча «СИМ-СИМ, откройся!», он забрел в актовый зал, где похожий на пожилого Троцкого лектор излагал свои взгляды на историю отечественных леших.
Итак, по версии Зелькинда-Поляка лешие появились  в Древней Греции. Космический корабль пришельцев неудачно приземлился на горе Олимп. Поняв, что в свою галактику им не вернуться, инопланетяне создали переходный генный модуль и породнились с одним фессалийским племенем.
В 28 году до нашей эры умер последний инопланетянин, взорвав базу на Олимпе. Лешие разбрелись по Земле. Часть из них попала на север. К тому времени на Земле внезапно повысился радиоактивный фон, губительно действующий на хрупкий генетический механизм этих созданий. Они перестали давать потомство. И хотя жили лешие лет по восемьсот, сейчас их практически не осталось.
От своих предков-инопланетян эти существа унаследовали необычайные способности психики: могли читать мысли, напускать морок, внушать внезапный ужас, а от древних людей – первобытную, неиссякаемую радость жизни. Дни их протекали в лесных дебрях в веселых играх и забавах. К зиме северные лешие обрастали густой шерстью и спали в дуплах Заветных Дубов, а весной пробегали за границей Талой Воды, которая для них была чем-то священным, до самого Океана.
Искупавшись в Океане, лешие майскими ночами по звездам возвращались домой, до полусмерти пугая запоздалых путников и ребятишек, водивших коней в ночное.
Но  с годами жизнь становилась все хуже и грустней. Людей стало так много, что их поселения теснили  места обитания леших. Встретившийся Кудрявцеву был одним из последних. Где-то в Гималаях проживали два или три собрата, что наш леший чувствовал безошибочно, а здесь он был один.
И вот кварталы Свинарева вплотную подошли к Заветному Дубу. К тому же Лешего подстерегла новая неожиданность. Вернувшись от Океана, куда он бегал провожать Талую Воду, он в середине мая попал под странный дождь, после которого волос на его теле начисто вылез. Лишь густая шапка черных спутанных волос, да ассирийская борода остались от былой великолепной шкуры. Несмотря на свой первобытный оптимизм, Леший загрустил. Он плохо спал ночами, потому что в теле отдавались глухие, идущие из под земли звуки. Это к Свинареву колоссальным червем пробиралось метро. Постоянно беспокоили назойливые свинаревцы. Иногда он нагонял на одиноких прохожих панический ужас, но когда людей было много, чары не действовали. Однажды его, приняв за лося,  чуть не подстрелил какой-то пьяный охотник.
  И Леший решил идти в люди, тем более, что после потери шкуры ничем от них не отличался.

Такие сведения почерпнул автор из лекции неизвестного ученого Зелькинда-Поляка. Честно говоря, автор ему не верит. Автор вообще никому не верит. Даже себе. Ему, впрочем, хорошо известна история Лешего, но лишь с того момента, когда тот, облачившись в джинсы и красную майку с надписью «Marlboro» появился ранним утром в августе 198… года на свинаревских улицах.
Сам Леший о теории неизвестного ученого и своем происхождении ничего, разумеется, не знал. Последний вечер перед выходом в люди он просидел в глубокой задумчивости под Заветным Дубом. Последние лучи солнышка падали на крупную голову. Широкий лоб в профиль прямо переходил в линию носа, с крепкими широкими ноздрями. Дополняли облик Лешего розовые высокие скулы и скрытый в черной бороде большой веселый рот. Тело Лешего было собрано и ловко, как у диких животных, в глазах светилась безмятежная нечеловеческая ясность. Но будущее свое он представлял совсем даже неясно.
К людям надо было явиться одетым. Одежда имелась.
Однажды сверху по Свинухе приплыла красная майка с непонятными знаками. Забавы ради Леший натянул ее на свой античный торс и спросил у знакомой белки ее мнение по поводу обновки. Белка заметалась по ветвям и сообщила, что это весьма бросается в глаза, и что сосед вероятно забыл, как однажды по нему палил из металлической палки человек в беличьей(о, ужас!) шапке. Леший счел ее доводы разумными, сложил майку в найденный накануне пакет и спрятал в дупле Заветного дуба. Автор может сообщить интересующимся, что майка уплыла у секретарши директора завода по выпуску удобрений, когда она резвилась со своим высоким шефом на пустынном пляже спецпрофилактория. Ничего полезного, кроме сведений о габаритах секретарши, это сообщение, впрочем не представляет.
Гораздо интересней была история с джинсами…
*"Химики" - осужденные за мелкие преступления, которые срок отбывали, работая на различных производствах, где ощущался дефицит рабочей силы, как правило на химзаводах.
(продолжение следует)