Ласточкино лето. Гл. 5

***
Так началась моя дружба с Ласточкой. По утрам я оставлял коробку на окне, так чтобы ласточка могла видеть все, что происходит вокруг, а по вечерам мы делились новостями друг с другом. Порой она была удивительно серьезна. Лишь из вежливости немногословно отвечая на мои вопросы, лсточка расспрашивала меня о прошедшем дне. В такие вечера ее задумчивость была особенно печальна, и я боялся, что она узнала что-то очень страшное, что уже никогда нельзя будет изменить. Но больше я любил те дни, когда она весело щебетала и осыпала меня десятками забавных историй.

- Толстый кот сегодня пытался забраться на дерево, как будто впервые за последние несколько лет он вспомнил, что рожден для того, чтобы бегать и охотиться, лазить по заборам и деревьям, прыгать и настигать своих жертв. Слишком долго он охотился только на корм в миске, предпочитая привычным кошачьим разбойничьим выходкам, сладко спать в мягкой корзине. Разогнавшись, он немного подпрыгнул, зацепился когтями за дерево и, жалобно мяукая, пополз вниз. Ты не представляешь, как беспомощно он висел!

Я не мог сдержать смеха, но Ласточка продолжила.

- Пожалуйста, поиграй с ним завтра.

- Зачем?

- Глупые маленькие воробьи сегодня смеялись над ним, да и голуби не удержались от шуток. Я боюсь, что он больше не будет бегать и прыгать, он так и будет медленно превращаться в плюшевую подушку и никогда уже не будет котом. Это самое страшное, что может случиться. Перестать быть тем, кто ты есть на самом деле. Или никогда им не стать.

- Ласточка, но ведь если он станет котом, он будет охотиться на птиц и разорять их гнёзда, он может напасть на твоих друзей, неужели тебе их всех не жаль?

Она с грустью смотрела в окно.

- Скажи, часто ли ты гуляешь в парке на берегу?

- Да, почти каждый день. Почему ты спрашиваешь?

- Наверняка ты видел там одну женщину. Она не молода, почти всегда укутана во что-то теплое, будто ей всегда холодно, а тёмно-синий платок покрывает её волосы в любую погоду. Она часто сидит на берегу и кормит голубей. Ты помнишь ее?

Эту женщину я видел много раз. Почему-то я очень боялся ее, она была такой печальной, что казалось, может заразить своей тоской, и я навсегда забуду о том, каким разноцветным может быть мир. Я боялся её платка, мне казалось, что именно он скрыл все её радости и охладил сердце. Я боялся её глаз. Однажды я заглянул  в них и понял, что там жила зима. Так бывает в феврале, когда снег становится плотным и серым, солнце теряется где-то за блёклыми облаками и всё вокруг становится серым-серым. Серые дома, серые деревья, серые машины, серые дороги. И кажется, что так будет всегда, и грустно-грустно бывает в такие дни. Вот такие и у нее были глаза.

- Еще когда я была птенцом, она уже грустила и приходила каждый вечер кормить голубей. Тогда я не понимала, почему можно грустить – небо всегда было таким ярко-голубым, воздух полон мошек, а ветер попутным. Я спрашивала свою мать, почему люди грустят. Она сказала мне, что многие люди грустят по тем, кем они могли бы стать. Они грустят об упущенных возможностях и непрожитых жизнях, о несказанных словах и несделанных поступках. Та женщина, когда-то она была маленькой и весёлой девочкой. Она была самой быстрой в своем классе и больше всего на свете любила бегать. Когда она бежала, ей казалось, что она превращается в птицу и летит быстрее ветра. Она мечтала стать известной спортсменкой и рассказать всем, каким свободным можно быть, когда ноги едва касаются земли. Она умела смеяться и верить в чудеса. А потом она окончила школу и стала помогать матери в магазине. И сегодня она каждый день стоит за прилавком, берёт из рук посетителей монетки и бумажки, протягивает им пакеты и не понимает, как она там оказалась. Не понимает, как птица, которая умела летать быстрее ветра, оказалась заперта в клетку без решёток. Каждый день она приходит кормить птиц и иногда просит их полетать за неё. Она просит их быть теми, кем она стать не смогла.

Я слушал ласточку и видел, как усталая маленькая девочка помогает матери раскладывать пакеты и коробки, как ее кроссовки зарастают в глубине шкафа другими вещами, как однажды она, решив их надеть, обнаружила, что кроссовки стали малы, а на новые нет денег. Как она решила забыть о «всяких глупостях» и заняться делом. Как она вдруг стала немолодой грустной женщиной в синем платке.

Тогда я подумал.
Я всегда буду собой, я не хочу стать грустным стариком с зимними глазами.
Кот обязательно останется котом, а птица вырвется на свободу.
У меня не была плана, но я знал, что всё обязательно исправлю.

Так бывает, когда ты молод и веришь в чудеса.