Лохматое ухо

                Лохматое ухо.

                Какой-то снег выпал интересный.  Идёшь по нему, а под ногами хруп-хруп, хруп-хруп. В другое время может быть было даже приятно, но сегодня этот хруп раздражал, заглушая все лесные звуки. Хорошо, ещё ветерок немножко метёт да подсвистывает, а то и ружьё брать не стоило. Ноябрь перевалил за вторую половину, а нормальный снег выпал только вчера, всю ночь мело, и лишь к утру ветер немного поутих. В такую погоду  вероятность хорошей охоты приближалась к нулю, но жалко было терять выходной день. Лицензии на кабана получены, охота на него официально открыта уже две недели, но с оговоркой: при наличии снежного покрова. Оно конечно правильно: неопытный охотник запросто может потерять след, потому как под кронами деревьев он ещё мало-мало есть, а на дорогах, опушках и полянах растаял. Но это ещё ладно, потерять след – испортить всем охоту, а потерять след подранка? 
                Наша бригада состоит из пяти охотников и как назло все, кроме меня, в эту субботу заняты, но поскольку лицензии находятся у меня, как у бригадира, я решил поехать. Хотя бы для того, чтобы осмотреться для завтрашней охоты. У кромки поля заметил даже не следы, а полузанесённую кабанью тропу. Загнал машину в лес и отправился тропить. Ветер дует в лицо, унося назад эти хрупающие звуки вместе с моим запахом. Хотя бы это хорошо! Похоже, кабанья семья приходила покормиться на поле осыпавшимися остатками зерна, а на рассвете подалась на днёвку. Местами тропа была полностью переметена снегом и я, боясь, что её со временем задует полностью, шёл быстро. Впереди был невысокий увал, а за ним болото и посчитал, что свинья уведёт кабанят именно на него, в тростники и тогда придётся бросить  преследование. По сухому тростнику подходить было бесполезно, да и в одиночку опасно.
                Я уже почти поднялся на увал, когда заметил на начинающемся по ту сторону спуске тёмную полоску. До неё было не более двадцати метров. Сначала я подумал, что это ствол упавшего дерева и направился к нему, немного передохнуть. Но не сделал я и трёх шагов,  над серединой этой полосы поднялся какой-то бурый мохнатый треугольник, повернулся  вокруг своей оси и медленно возвратился в первоначальное положение. Ничего не поняв, я присел, и осторожно гусиным шагом переместился за ствол толстой сосны.  Выпрямился. Лохматых треугольников было уже три! И тут меня осенило! Это были кабаньи уши!! Я уже видел такое в Молдавии, когда при таком же сильном ветре неожиданно вышел на семью кабанов, мирно спящих в общей куче.  Тогда я был без оружия, и мне удалось спятиться назад и скрыться, не разбудив их. Медленно поднял ружьё, снял с предохранителя и негромко завыл по-волчьи. Так я поднимал с лёжки лосей. Стрелять лежащего лося, когда из-под снега видны только голова и узкая полоска спины из гладкоствольного ружья нецелесообразно, возможен промах. Лось, услышав сквозь сон волчий вой, вставал, начинал оглядываться и прислушиваться, превратившись в прекрасную мишень. Остальное – дело техники.
                Что случилось сейчас, даже трудно описать! Кабаны прыснули во все стороны, как куропатки, и покатили вниз, мгновенно исчезнув из виду за урезом вершины увала. Лишь один выскочил наверх и был свален вторым выстрелом. Поросёнок оказался довольно крупным, поболе 70 кг. (На бригаду было пять лицензий, в том числе на двух сеголетков). Я подошёл к лёжке. Почти в самом начале склона был огромный муравейник. Кабаны разворошили его и плотно улеглись на мягкую сухую подстилку. По следам не составило трудности сосчитать их количество. Семья состояла их свиньи и девяти кабанят. Сейчас поросят осталось восемь.
                Возникла проблема доставки добычи к машине, так как подъехать ближе не представлялось возможным. Если разделать на месте, то носить придётся кусками, а зимний день короток.  К тому же надо мной кружил ворон, а это значит, пока я унесу часть туши, здесь их будет несколько, и они расклюют и загадят мясо. Недолго поразмышляв, придумал: Отстегнул с ружья ремень и просунул его меж зубами, а чтобы рот не раскрылся во время движения, стянул морду куском шпагата. Ружьё разобрал и сложил в рюкзак, рюкзак за спину. Всё, поехали. Путь шёл под уклон, но вскоре я уже был мокрый и на эти четыре сотни метров  затратил более двух часов.  С трудом перевалив тушу в багажник и помахав на прощанье воронам рукой я, счастливый и довольный отправился домой.